Текст книги "3 ангела и половинка (СИ)"

Автор книги: Оксана Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Бранометр? – заинтересовался Айрон, заложив руки в замке на груди.

– Это камень-ограничитель, который мы создадим сами.

– И какой же вам понадобится срок?

– Камень будет готов ровно через семь дней.

– А нельзя раньше? – волнуясь за мою жизнь, вмешался в разговор между магами и Айроном, Квенсент.

– Нет. По-другому не как. Ровно семь дней и не меньше. Я приду лично сам в замок и принесу его…Также, вы, как верные ей люди, – Квенсент недоверчиво посмотрел на Айрона, Айрон кашлянул, отвернул голову, – Не могли не заметить, что она стала другой.

Квенсент с Айроном внимательно посмотрели на мага.

– Она потеряла память. Пробудилась совершенно другой. Отныне – это ее образ жизни. Бранометр ей поможет, но все остальное, все будет зависеть лишь от нее. У нее пропадет аппетит. Совершенно не будет испытывать потребность в еде. Вести будет лишь ночной образ жизни, так как солнечный свет будет ей противен и будет резать ей глаза.

– Я это заметил, – произнес Квенсент.

– А что делать с воспоминаниями? – спросил Айрон.

– Запишите свои новые или пусть не знает ничего. О том, что с ней происходит лучше не говорить. Пусть думает, что все так надо. Главное, оберегайте сейчас. Она хрупка и наивна. И если попадет в недобрые руки, то кукла может сломаться.

– Кукла может сломаться, – повторил Квенсент, специально для Айрона.

Ничего не помня, я проснулась в своей кровати вечером, как и всегда. Как уже оказалось следующего дня. На столике на меня ожидало приглашение от Айрона на чаепитие. Я не могла отказаться.

Я не знала дороги, и Квенсент вел меня, как сопровождающий. Он привел в беседку, где за круглым столиком на меня уже ожидал Айрон. Заложил ногу за ногу. Руку положил свободно на подлокотник стула, вторую облокотил на щеку. Глаза были прикрыты, а на устах вырисовывалась приятная наивная улыбка. Это была редкая возможность увидеть именно эту улыбку. О чем же думал Айрон? А он поглубился в воспоминания. Во время слияния его с Микиэлем, не лишь их тела слились, но и сознания, воспоминания. И все, о чем помнил Микиэль, стало Айрона. И иногда, эти воспоминания прорисовывались в его памяти. Как сейчас. Он сидел и видел эпизоды, принадлежащие лично мне и Микиэлю. Первое наше знакомство с Микиэлем, как я склонилась над кроватью, улыбнулась, между строк произнесла: « А можно до этого времени я буду звать вас Микиэлем?». Как я сильно обняла Микиэля в церкви и произнесла: «Как я рада, что ты человек, но, если бы ты им и не был, я бы все равно от тебя никогда бы не отказалась!». Как мы вдвоем сидели на траве под деревом, и он смотрел на меня, мои развевающиеся от ветра волосы. Как мы с ним ходили по площади моего любимого города ночью, озаренной множеством огней. Как он спал у меня на коленях под деревом, а я гладила его по голове и рассказывала истории.

Я сделала реверанс и поздоровалась:

– Ваше величество, добрый вечер!

Айрон быстро открыл глаза.

– Добрый и тебе. Припоздала.

– Извините, Ваше величество. Долго отыскивали нужное место.

Айрон взял в руки чашку и отпил осторожно глоток чая.

– Присаживайся, – указал рукой.

Квенсент помог мне сесть, отодвинул и придвинул стул.

– А Квенсент? – спросила я, почему не садиться.

– А он, пусть постоит. Я же пригласил лично тебя.

С этого дня, в тоже время мы завели обычай чаевать. Хотя я никакого чая, конечно, не пила, а лишь наблюдала, как пьет Айрон, для меня всегда был накрыт столовый набор. Мы разговаривали с Айроном на разные темы. На самом деле, Айрон хотел в кое каком смысле быть ко мне ближе, за мной наблюдать, какие происходят со мной изменения. Постепенно, я их и сама стала замечать. Когда просыпалась с затруднением моргала глазами, словно кукла, тело оцепеневало. И под срок семь дней, я думала, совершенно превращусь в куклу.

На чаепитие, около своей пустой чашки, стоящей на блюдце, я увидела черную коробочку, перевязанную белой ленточкой с черной узкой полосочкой в бантик.

– Что это? – спросила я, не заметив коробочку с первого раза.

– Открой, – улыбнулся загадочно Айрон.

Я взяла коробочку в руки и осторожно развязала бантик, дернув за ленточку. Сняла крышку. Внутри, на белой подушечке с шелковой ткани находился большой до черноты фиолетовый драгоценный камень в форме слезы, одетый на широкой черной шелковой ленте.

– Какая красота, – провела кончиком пальчика по камню, подметила я.

– Нравится? – спросил Айрон.

– Конечно.

– Тогда он твой.

– Нет. Я не могу принять такой дорогостоящий подарок, – отпираясь, положила коробочку с подарком на стол.

– А если ты его не примешь, ты меня очень обидишь. Он принадлежал моей матери и бабушке, – сочиняя сказку и не краснея, – И вот я решил подарить его тебе.

– Тогда я точно не могу принять его, Ваше величество. Это ваша память и память вашей семьи.

– Если не примешь, я его выкину. Он разобьется на сотни кусков и такой красоты больше не будет.

– Вы же лжете?

– Отчего же? Давай сюда! – выхватил с коробки украшение и принялся им размахивать, вертя лентой, сам камень, зажав в ладони.

– Ладно-ладно, – закивала руками, испугавшись, – Я его приму.

– Я на это и надеялся, – довольно. Он рассчитывал именно на эту мою реакцию, распланировав свой поступок, как запасной вариант.

Айрон нагнулся надомной и осторожно повесил на шею украшение. Той же минуты, когда оно легло мне на шею, мои глаза округлились, а их серо-зеленый цвет окрасился в черный. Спина выпрямилась. Грудь выгнулась вперед.

– Что с тобой? – от резкой смены забеспокоился Айрон, нагнувшись ко мне.

Квенсент насторожившись, подошел и посмотрел на меня.

– Все хорошо, – ответила я, посмотрев на себе на грудь, платье, – Что за ужасный цвет, фасон платья? Ваше величество, я могу себе вызвать швею? Пусть мне сошьет платье по моему усмотрению. А сейчас извините, мне нужно переодеться. Квенсент, – окликнула его, словно дала команду дрессированной собачке.

Квенсент помог мне подняться, и мы отправились в мою комнату. Там я сразу же переоделась в ночную рубашку. И расхаживая по комнате, нервно принялась ожидать, пока придет швея, по приказу Квенсента. Она пришла не раньше, чем через полчаса.

– Успокойся, – обратился ко мне Квенсент.

– Не могу. Где же та швея? А сколько платье она будет шить? Вечность?

– Чем тебе прежнее платье не нравиться?

– А чем должно нравиться? – скинула помятое платье с кровати и забодала ногами по полу, пачкая, – Гадость, а не платье. Хочу другое и все.

– А какое же?

– Аммм…вот посмотришь, – таинственно.

Квенсент пожал плечами. А куда ему деваться? Все равно увидит.

Пришла швея. Я вытолкала Квенсента за двери, так как измерение мерок дело деликатное. Упрямо надавила на швею своим эскизом и условием, чтобы пошила к завтрашнему вечеру.

– Но, это же невозможно, – возразила швея, здраво мысля, – Пошить платье за один день, к тому же еще такое!

– Не возможно?! Вы хотите, чтобы я пожаловалась королю? – тыча пальцем в сидящую у моих ног швею, собирающую свои инструменты.

Угрозы весьма подействовали. Ведь когда следующего позднего вечера открыла глаза, на столе лежала черная большая коробка, перевязанная красной лентой. С радостью и удовольствием выскочила с кровати, подпрыгнула к столу, дернула за ленту и сняла крышку коробки. Вынула аккуратно сложенное платье, точно такое, какое хотела. Расхохоталась и закружилась по комнате юлой. Не теряя времени оделась. Стала перед зеркалом и полюбовалась. Черное длинное платье ниже середины икр с овальным вырезом и длинными рукавами. С белыми подъюбником манжетами, воротником. К платью прилагались черные туфли балетки с ремешком и белые колготки. Это платье очень шло под украшение на шее – до черноты фиолетовый большой камень на широкой черной ленте, который Айрон приказал никогда не снимать. Ведь это был не просто камень-украшение, а бранометр. И если я его сниму, то это бы обозначало, что в моем организме задействуются необратимые процессы, и в скорее я усну в обличие уже неодушевленной куклы.

Я снова весело расхохоталась, раскружилась перед зеркалом, и на смех явился Квенсент. Увидев меня, он оказался весьма удивленный. Он думал-думал о цвете нового платья, но уж точно не предполагал его в темных тонах.

– И как тебе, Квенсент, мой новый наряд? – спросила я, покружившись перед ним, взявшись за юбочку.

– Эээ…прекрасен, – ответил он с затруднением.

– Я так и знала. Тебе понравится. А посмотри, как красиво сочетается твой синий и мой черный, – подвела к зеркалу, чтобы мы стали в паре, взяла под руку, для надежности, чтобы Квенсент не открутился и не убежал.

– Да, красиво.

– Ну, все. Время на чаепитие. Пора похвастаться и перед Айроном.

– А прическа? Должна буду вот так пойти не красивой, – ткнула пальцем на голову, намекая на распущенные не уложенные волосы, – Ты позовешь, снова, ту служанку.

– Зачем же? Давай, попробуем, смастерю что-то я, – предложил Квенсент, помяв руки.

– А ты сумеешь? – засомневалась.

– Вот и узнаем.

Но прежде чем мы принялись экспериментировать с моими волосами, Квенсент обошел меня, внимательно изучил волосы, и вышел с комнаты на пару минут, вернувшись, пряча что-то в кармане.

Я села за туалетный столик. Квенсент взяв в руки расческу для волос сделанной с натуральной шерсти дикого кабана, и принялся с особой бережностью меня расчесывать. После нескольких попыток создания подходящей прически, сплошно расчесал волосы. Пряди спереди у лица, что по короче, заплел у две тонкие косички, и соединил вместе с распушенными широкими. Плавно уложил на затылок в большой бант, в цент которого воткнул запрятанную в кармане приколку – черный бант с диамантами. Далее, оставшиеся распушенные волосы аккуратно расчесал, а косую рваную челку сделал более выразительной. Из Квенсента получился превосходный парикмахер.

Я распахнула двери, и, держа выпрямленную осанку, словно ветер, выпорхнула с комнаты.

– Ей, постой! – вдогонку за мной бежа, прокричал Квенсент.

Видящие меня прохожие не могли во мне не заметить перемены, словно в игре домино. С белого в черное. С доброго в злое. Со светлого в темное. Анти.

– Кто это?– не узнавали одни, от неожиданности застывая на ходу.

– Зд-зд…, – не в силах договорить «здравствуйте», говорили другие.

Айрон немало так же был удивлен.

– Передомной сидит маленькое темное дитя, – сделав глоток чая с улыбкой, подметил он.

– Лучше, темная леди, – улыбнулась ехидно в ответ я.

Айрон поднял чашку, словно бокал и вымолвил тост:

– Я приклоняюсь пред твоим вкусом. У тебя красивое платье.

– Спасибо, Ваше величество. Вы мне льстите.

Со временем в замке меня все действительно призвали Темной леди. Я выходила с комнаты лишь после заката солнца, под сопровождение Квенсента, постоянно в черном платье, никогда ни ела и ни пила, при всех была малословна. Да и все сами избегали моей компании, несмотря что в ней часто оказывался сам король. Девушки меня ненавидели и проклинали. Призывали не какой-то там Темной леди, а самой что ни есть настоящей ведьмой. За то, что была в чем-то особенная. Что украла у них двух самых желанных мужчин – Квенсента и Айрона. Но все это меня как-то не тревожило. Я жила своей правдой и своей жизнью.

Я любила пробуждения по ночам. Это была моя любимая пора суток. Рассвет моей жизни. В которую первые моменты никто не лез. Хотя, было и исключение. Частенько вмешивался Квенсент.

Сего же дня, он постарался от меня скрыть разговор с Айроном, в котором поставил за факт:

– Ты как хочешь, можешь быть и против, но я собираюсь остаться при Немфее и прислуживать ей.

Айрон, прибитый к стене, не лишь фактом, а и давкой тела Квенсента, ответил:

– Поступай, как хочешь. Свои руки поближе всегда нужно держать. Будешь следить, и докладывать о ней мне, – намекая на меня.

– Еще чего?! Не собираюсь. Не на ту планку ты меня ставишь.

– А я и не ставлю. Ты у меня уже там лежишь, когда одел на шею вот это, – ткнул пальцем в ошейник, и оттолкнув от себя Квенсента.

Квенсент замолчал и опустил голову, как послушная собачонка.

– То-то же. Всегда нужно знать свое место, псина, не забывай, кто твой хозяин.

Стараясь стереть с лица мимику злобы – последствия после неудачного разговора, Квенсент постучал вежливо в двери и вошел ко мне в комнату. Я перевернулась с живота на спину. Оторвала голову от подушки и лениво потянулась. Я еще проводила время валяясь в постели. Облокотилась на руки.

– Здравствуй, Квенсент, – поздоровалась я, протянув губами довольную улыбку.

– Здравствуй, Немфея. С пробуждением,– закрыл двери.

– Знаешь, пока я валялась, о многом думала. А ведь, сколько же ты бегаешь, сколько помогаешь мне, у тебя же нет, вообще, свободного времени. Незачем тебе со мной столько панькаться, словно ты мне за что-то обязан, или я твоя хозяйка, – Посиди, – похлопала по кровати.

Квенсент послушно сел возле меня на кровать.

– Ты так считаешь, что я с тобой панькаюсь? Я тебе мешаю? – огорченно произнес он.

– Нет. Что ты, – закивала головой, – Я просто за тебя очень беспокоюсь. Ты же для меня,– посмотрела Квенсенту в глаза, – Ты же мой друг.

– Друг? – повернул голову ко мне, посмотрел на меня, а слово произнес с особым трепетом, словно увидел во мне новой меня старую, что я вернулась снова к нему, что возобновились все потерянные чувства.

– Конечно. И если с тобой что-то случится, я этого не прошу и не забуду, – схватила его за руки и закачала в разные стороны, качаясь и сама, весело улыбаясь, в желании подбодрить Квенсента, – Эй, всегда хотела у тебя спросить, что это у тебя кольцо на шее? Это что, какой-то вид украшения? – остановила покачивание.

– Это ошейник верности, – ответил грустно Квенсент.

– Ошейник чего? Ошейник?! – рассмеялась, – Как это людям и ошейники одевать, – а сама и позабыла, как его носила и на цепе сидела.

– Существует и такое, – пожал плечами, – Пока он на мне – я преданный слуга.

– Так, давай, я сниму? Попробую, – тяня руку к шее, – Кто посмел на тебя его надеть? Кто за изверг?

– Не надо, – остановил мою руку, зная, что от этого ошейника зависит моя жизнь.

– Кто твой хозяин? Я поговорю с ним, и он снимет его с тебя, – заботливо взяла Квенсента за руку, а взгляд ворвала в его аквамариновые глаза.

– Это не важно, – отвернул голову.

Я настойчиво схватила Квенсента за скулы, и повернула голову к себе.

– Кто? – повторила.

Квенсент уперто промолчал.

И здесь я догадалась уже сама.

– Ваше величество?...Но ничего, я покажу ему, как обращаться должным образом с людьми нужно.

Видимо, прежние уроки пребывания в компании Айрона не прошли даром. И теперь проснувшись иной, мое сознание еще требовало мести за недостойное поведение, которому подверглась раньше.

Выпрыгнула ловко с постели и быстро направилась к дверям. Квенсент подпрыгнул с кровати, и, тяня руку, закричал: «Стой!», но я ему ответила:

– Не останавливай меня.

Но Квенсент намекал не на то. Опустил голову, прикрыл лицо ладоней, покачивая головой, добавил:

– Хотя бы переоденься.

Он был прав. Со своим гневом я совершенно позабыла, что находилась еще в ночной рубашке. Но, какого-то смущения перед Квенсентом, на удивление, совершенно не испытала. Лишь удивленно посмотрела на свое одеяние. Глубоко вдохнула через рот, и как можно скорее, вытолкнула за дверь Квенсента, чтобы переодеться. На то мне понадобилось минут не больше семи. Накинула платье, расчесала волосы. Выскочила за двери, готовая бежать по коридорам со всей силы, но Квенсент уловил меня за руку, остановил:

– У тебя же волосы торчком.

– Ничего подобного. Я их расчесывала, – возразила, наморщив переносицу.

– Такое не пойдет. Если собираешься идти к королю, нужно сделать прическу, – и затащил обратно в комнату, усадил за туалетный столик.

Потребовалось немало усилий, чтобы высидеть, пока Квенсент уложит волосы в прическу: сделает более выразительной косую рваную челку, пряди спереди заплетет в тонкие косички, и, заведя их назад, уложит в узел-бант, украсит брошью-бантом, воткнув в цент бантоподобного узелка. Казалось, Квенсент специально тянет время, не хочет пускать меня к Айрону. Но я, после того, как искусала почти все ногти на левой руке, и набила неподсчитанное количество ударов ногой об пол, за время нервного ожидания, уж точно не собиралась сдаваться. И лишь прическа была готова, как ветром сорвалась со стула и вылетела с комнаты, И Квенсент, попробуй теперь лишь меня догони!

Забыв уже о всякой церемониальности, ворвалась в личный кабинет Айрона. В то время, он сидел за рабочим столом и пером, обмакнутым в чернило, подписывал документы. Возле него стоял его советник в синем мундире с зеленой лентой через плечо Адолис Багнлинг, и, занеся реки за спину, внимательно наблюдая, напоминая строгого учителя стоящего над недоученым учеником, ожидал документов, которых на подпись накопилась целая куча.

Занеся с собой в кабинет шум, захлопнула за собой двери, быстро прижавшись к ним, а руки положила за спину. Прорычала:

– Ваше величество!

Меня растеряло, что он находился в кабинете не сам. Я пришла к нему, чтобы разобраться и не собиралась отступать, если даже после моих некоторых возможных резких и грубых высказываний меня соизволят сослать на виселицу или еще куда там, и считала, что лишние уши будут нам не к чему.

Удивленный таким моим неожиданным появлением, Айрон отклонился от работы. Потянулся из-за стола, и спросил:

– Миледи Немфея, что случилось?

Адолис Баглинг также не был лишен удивления. Но он оказался более сдержаннее. Затаил дыхание, застыл на месте, в точно том же положение, что и стоят ранее до моего появления, повернувшись к рабочему столу, руки за спину, голова прямо. Лишь взгляд – на меня. Шокирующий, удивленный.

– Ваше величество, я пришла к вам. Моей выдержки больше не хватает.

Видимо, он подумал о чем-то другом, потому что, приятно улыбнулся.

Толкая меня в двери, в кабинет ворвался Квенсент. Я отскочила в сторону, чтобы не повредить спину ударом дверей, и дать дорогу Квенсенту свободно войти.

– Ваше величество, извините, – сказал он с уклоном, увидев возле Айрона Адолиса Баглинга, включив свою наигранную вежливость, все же, недружелюбие Айрон с Квенсентом проявлялось лишь когда они оставались тет-на-тет, а при всех Квенсент был личным и очень послушным слугой Айрона. Что весьма ценилось в замке. Его сравнивали по равенству чуть ли не с дворянином. Он практически всегда должен был сопровождать своего господина, включая участие в балах, оттудого и такая популярность у женского пола, выполнять особые задание, хранить особые секреты, например, как обо мне.

Айрон догадался, что дело особой важности и деликатности, и попросил Адолиса Баглинга удалится с кабинета. Он, аккуратно сложив подписанные документы в кожаную твердую папку, откланялся и вышел, мягко и почти бесшумно прикрыв за собой дверь.

И здесь началось самое интересное.

– Ваше величество, – протянула я, подступаясь к Айрону, покачивая головой, натачивая коготки. Отчего-то мне хотелось защитить Квенсента, а больше всего впиться в шею руками Айрону, и задушить его. Отчего-то я испытывала к нему адскую ненависть.

– Доброе время суток, Миледи, – обратился с приветной улыбкой на губах Айрон, и все же чуть остерегаясь моей пылкости гнева.

– Мне сегодня не до любезности, Ваше величество. Я пришла к вам, чтобы поговорить об этом, – ткнула пальцем на ошейник на Квенсенте, но Айрон посчитал, что я тыкаю на всего Квенсента.

– О Квенсенте? – удивленно, из чего бы такой простой человечек заслуживает такого особого внимания.

– Нет. Об этом, – подойдя ближе к Квенсенту, и ткнула пальцем прямо в ошейник, – Я понимаю, что Квенсент ваш поданный, но это еще не повод одевать ему ошейник. Он вам не животное. Немедленно снимите его с шеи! Я приказываю! – закричала, не сдерживая эмоций.

– Ты приказываешь?! – удивился Айрон, округлив глаза, никто еще доныне не осмеливался приказывать ему, королю. Затем он резко расхохотался, – А я-то думаю, к чему здесь все балады. А оно оказывается, ошейник. Ха-ха!...Миледи, он сам пожелал себе его надеть на шею, и сам решил стать моим слугой.

Мои негативные эмоции – вспыльчивость, гнев, злость, желание драки и убийства, мгновенно испарились. Не веря словам Айрона, медленно повернула голову назад к Квенсенту, и с дрожащими веками, растерянными глазами, посмотрела на него.

– Это правда? – шепотом спросила у него я.

Квенсент соглашаясь и стыдясь, молчаливо кивнул головой.

Я повернулась к Айрону, и мое лицо мгновенно покраснело. Я была виновата перед ним. Обмолвила его зря. Сделала злодеем. Руки задрожали. Пришлось сжать в кулаки. Стыдясь показать лицо королю, опустила низко голову, и сделала низчайший реверанс.

– Простите меня, если сможете, молю, Ваше величество. Я ничего не знала, – трепетным и слабым голосом сказала я.

Айрон скромно улыбнулся. Ему было приятно наблюдать за мной такой. Униженной. Растерянной. Взволнованной.

– Миледи, подымитесь. Мне не за что вас прощать, – продолжая внимательно наблюдать, что же я сделаю дальше, мгновенно превращусь в черную розу, или далее буду продолжать притворяться белой нимфеей.

– Нет. Я не могу, – кивая головой, оставаясь белой нимфеей.

Айрон подошел ко мне, и положил указательный и средний пальцы под подбородок, заставил поднять голову. Потянул еще выше, и я выпрямилась. Реверанс закончился. Он неотрывно посмотрел в мои глаза, я в – его, и почувствовала, что они меня заколдовывают, относят в какую-то обитель рая. И здесь я вовремя сумела сдержаться, и пришла в себя. Резко посмотрела в левую сторону, к Квенсенту. Айрон расстроенно убрал руку с подбородка и отошел обратно к столу.

Я подошла к Квенсенту. Взяла его за предплечье, даруя ему часть своего доверия, посмотрела в его ни чуть не уступающие по холоду Айрона взгляду глаза, и спросила:

– Но, если ты сам захотел его одеть, почему не хочешь его и снять? Ведь никто же со слуг ошейник не носит.

Мой голос звучал, не как вопрос, а как мольба, просьба, снять с шеи ошейник.

– Не беспокойся. Осталось недолго и я его сниму, – заверил меня Квенсент, намекая на свой срок службы у Айрона, и убрал мою руку со своей.

Его поступок показался мне настолько грубым, что я даже обиделась.

И так плохое настроение ухудшилось еще более. Повернулась к Айрону, сделала легкий реверанс, и обратилась со словами:

– Ваше величество, разрешите мне откланяться. Сегодня я очень нагрешила в вашем обществе, и мне неловко больше в нем оставаться. Я отправлюсь в свою комнату. И искуплю свою вину тем, что останусь в ней до конца ночи, и пропущу наше сегодняшнее с вами чаепитие.

Айрон недовольно дал соглашение, входя в мое положение. Он прочел его по моему лицу: растерянное, стеснительное, покрасневшее, сейчас мне уж точно было не до мужской компании.

– Хорошо, – заложил руки в замке на груди, – Отправляйся в свою комнату, Миледи. Можешь заниматься, чем хочешь. Тебе еще понадобиться Квенсент или я могу оставить его себе?

Квенсент с последними словами клацнул зубами и сжал руки в кулаки. Ему не нравилось, когда к нему обращались, подобно вещи. Он требовал к себе человеческого уважения и отношения. Не удивительно, что это же не понравилось и мне. Сказала:

– Нет. Не по-на-до-би-тся. Ваше величество, разрешите супротивиться вам снова? Почему вы относитесь к Квенсенту настолько жестоко? Между прочим, он для меня не слуга, а друг.

Слово «друг» заставило сердце Квенсента содрогнутся. Он почувствовал во мне прежнее, родное. Когда я для него была больше, чем подруга, а была, как сестра.

Айрон рассмеялся.

– Между господином и слугой не может быть чувств дружбы.

– Может! – твердо и решительно, – И я это доказала. И если вы будите продолжать оскорблять Квенсента, то я, обещаю, я буду за него мстить.

– Вы мстивая? Ха-ха! Что-то не верится.

– Ваше величество, не знаю почему, – схватилась за грудь и сжала, – Но в глубине души, я чувствую, что дружба для меня все. И ради дружбы я готова на все…Прощайте, Ваше величество, – сделала реверанс, – Прощай, Квенсент, – кивнула головой в его сторону.

И удалилась гордо с кабинета.

Ночь лишь только начинается…