Текст книги "Каприз для двоих (СИ)"
Автор книги: Оксана Керис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Мелли смотрела на это широко распахнутыми глазами. Она знала, что Алан – сирота. Кто вообще в королевстве не знает о происхождении этого вешри? Но она не могла и подумать, что, став магом, он остался верен покровительнице сирот и бездомных.
У Мелли покровителя не было. Она, как и почти все не-маги, больше всего почитала Богиню-Мать и ее мужа – Огненного Защитника. Первую, впрочем, больше. Милостивая Богиня, покровительница семьи, Великая Мать Амида.
Маги во время ритуала инициации просят силы у определенного бога, который и становится их покровителем и защитником. У некоторых ремесленников есть свои покровители. Например, учителя просят о милости Богиню Мудрости, Мирену. Купцы вверяют свои судьбы Богу Торговли, Ражену.
Чтобы войти в здание, слезать с лошади не пришлось: это карета внутрь не влезет, а конь с всадником вполне пройдет. Портальная комната была круглой, даже скорее имела форму полусферы. Отшлифованные стены исписаны символами из древнего языка – Мелли знала лишь как пишется «Опасно» и имена всех богов, именно это заставляли их заучивать в школе.
– Все маги знают древний язык? – полюбопытствовала она.
Алан качнул головой:
– Нет. Обязаны знать только ритуалисты, ну, артефакторы еще неплохо разбираются. В остальном все зависит от степени заинтересованности самого мага. А что, хочешь выучить?
Мелли в ужасе распахнула глаза:
– Нет, ты что! Я и положенные сто четыре начальных заклинания неизвестно когда осилю – за эти дни выучила лишь два… это вместе со светлячком, который мне Берти показал.
Их разговор прервали загоревшиеся письмена. Сейчас, сидя верхом, ощущения были несколько другие: словно ближе к потолку, поэтому лучше видно, как светящиеся символы пульсируют. Мелли так увлеклась этим зрелищем, что снова пропустила момент телепортации. Просто на мгновение свет померк, а символы на потолке чуть сдвинулись.
– Мы на месте. Выезжаем.
Дежурный станции телепорта выпустил их наружу, приняв от Алана символические чаевые – основная плата была отдана на точке отправления. Раньше Мелли никогда не путешествовала телепортом. Среди ее окружения вообще не было людей, которые могли похвастаться таким путешествием: слишком дорого, а нужды в этом обычно нет. Кроме того, груз ограничен, а грузом считается все, что не является живым. Переместить коня – примерно то же самое, что и человека. Переместить вещи в тюках и сумках – уже сложнее. Мелли не знала всей системы целиком, но это как-то связано с аурой живого. Все, что в эту ауру не влезает, выпадает из чувствительности телепорта. Поэтому грузы все равно возили караванами, телепортом перемещали только то, что можно унести близко к телу – своему или хотя бы к телу животного. Большой чемодан так с собой не утащишь, но небольшие дорожные сумки можно переместить, прижав к себе посильнее.
Глава 10. Покупки
Шелень – город крупный. Крупнейший что к Отолья, что к тому месту, где родилась Мелли. Он расположен близко к морю, неподалеку находится весенняя резиденция короля, поэтому жизнь здесь дорогая. Именно здесь Лавр когда-то проиграл настолько огромную сумму, что родители решили продать одну из дочерей. Ее, Мелли.
– Мы так и не поговорили. Не хочешь узнать, зачем мы сюда приехали?
Мелли нахмурилась: появилось странное ощущение, как будто сейчас решается что-то важное.
– Зачем мы сюда приехали? – послушно спросила она.
– На третий день с твоего приезда я послал своего человека разузнать все о твоей семье.
Сердце, кажется, ухнуло в пятки. Осознание, что за целую неделю в замке она ни разу не вспомнила о брате и сестре, ударило обухом по голове. Она была настолько поглощена своей новой реальностью, которая казалась сном, что забыла, ради чего обещала себе постараться стать удобной для этих двух мужчин: Алан сказал, что спасение брата с сестрой может стать ее целью.
– Что с ними?
Дорога до стен города тянулась по лугам, и Мелли не удавалось рассмотреть выражения лица Алана из-за слепящего солнца. На дороге было немало людей, но от них держались подальше: у Алана был знаковый черный плащ с кроваво-красным подбоем – главный опознавательный знак магов вешри.
– Еще когда ты говорила о себе, я знал, что кого-то из твоих найдут в рабском доме, – сказал Алан, не глядя на нее. – Это как наркотик – легкие деньги пьянят. Отдал одного ребенка, значит, готов расстаться с остальными. Когда твои игровые долги решаются за счет продажи кого-то, кто тебе не слишком-то и дорог, начинает казаться, что ты можешь смело играть снова и снова – если что, ты не пойдешь работать в шахты, тебя откупят.
– Кого они продали? – сглотнув, спросила она.
Мелли сильно сжала поводья коня, и Фью даже дернул головой – почувствовал нервозность наездницы. Но Мелли смотрела только на Алана. Она так надеялась, что хотя бы Оливер и Роззи смогут стать свободными и счастливыми…
– Твоего младшего брата продали два месяца назад. Его выкупили мои люди из столицы, он уже в Отолья – там были сложности… увы, он мальчик симпатичный, его продали в публичный дом.
Мелли не смогла сдержать вскрика, и Алану пришлось нагнуться, на ходу ловя поводья ее коня.
– Сиди крепче! Я бы не вез тебя в соседний город, если бы случилось что-то непоправимое. Да, он настрадался. Но он жив, физически здоров… и теперь является моей собственностью. Твою сестру продали чуть больше месяца назад – сегодня ее тоже привезут в город. Она почти в порядке, хотя ее пороли – пыталась сбежать.
Мелли закусила губу. Они снова неспешно тронулись вперед. Значит, даже Роззи продали… а Олли – что ему пришлось пережить? Кто бы мог подумать, что ей действительно повезло?
– Но главное – мы едем мстить, – добавил Алан.
Мелли непонимающе обернулась к нему. Мстить?..
– Две недели назад твой брат проиграл очень крупную сумму… больше, чем обычно – так мне сказали. Он должен был отправиться в дом найма… если бы не твои родители.
– Родители?
Алан хмыкнул:
– История, в которую даже я не поверил. Недавно ты стала тетей. Но твои родители так любят своего старшего сына, что попытались продать внука ради его спасения от дома найма. Как тебе известно, это против законов королевства. Жена твоего брата, разумеется, не могла позволить такому случиться и сдала их властям. Но и это не все – твой брат, узнав о личности сдавшего, напал на свою жену прямо на глазах судебных исполнителей и успел ранить и ее, и своего сына.
Мелли замерла от ужаса. Пытаться убить свою жену? Ранить младенца-сына? Насколько же безумен на самом деле Лавр?
– Их троих осудили, решение вынесли вчера утром, к вечеру они прибыли в Шелень. В качестве осужденных рабов, то есть купить их могут для любых нужд. Так что не вздумай реветь. Я собираюсь развлечь свою богиню – она очень не любит, когда обижают детей. Поэтому молчи.
Мелли кивнула, но не удержалась – предательски шмыгнула носом. Слез, впрочем, не было. Скорее леденящее ощущение близкой катастрофы… или уже случившейся.
***
Алан, на самом деле, не мог наверняка сказать, почему он потащил Мелли с собой. Вполне мог поставить ее перед фактом, сделать сюрприз… хотя почему он ей помогает, он тоже не мог сказать.
Последние несколько дней Мелли была отстраненной, какой-то сломленной. Алан спросил у лира Тибольда, и тот ему честно сказал: ответ на стресс. Много впечатлений, много самых разных эмоций, в некотором роде травмирующий опыт. Алан почувствовал укол совести. Лир Тибольд, правда, сразу уточнил: дескать, ее продали и поместили в новую обстановку, отсюда и травма… но Алан понимал, что там есть еще кое-что. Не каждый способен нормально принять тот факт, что тебя всю ночь в разных позах имеют два малознакомых мужчины. И то, что они стараются относиться к ней бережно, не отменяет фактического насилия. Просто их Кроха очень чувствительна. Им повезло, если так можно выразиться.
У Мелли довольно частый ответ на стресс: состояние дереализации. Она будто кукла – делает, что ей прикажут, практически никак на это не реагируя. Со стороны, наверное, кажется даже нормальной. Алан ожидал другой реакции на все происходящее: слез, обиды, даже жаркой влюбленности, но не такой вот серой и скучной покорности. Лир Тибольд посоветовал попробовать ее растормошить порцией новых впечатлений, которые будут отличаться по эмоциональному накалу от тех, что вогнали ее в это состояние. И Алан решил взять Мелли с собой, хотя не был уверен, что на ее состоянии хорошо скажется встреча с родственниками и особенно – посещение рабского дома. Пусть даже и не в качестве товара.
Она держалась хорошо. В седле ехала с идеально прямой спиной и легкой улыбкой на губах – наверняка это Сима вдолбила Крохе в голову держать лицо в любой ситуации. Но утреннего непосредственного любопытства уже не было: восхищенная девчонка снова стала фарфоровой куклой. Безумно красивой, но словно неживой.
На нее оглядывались прохожие. Нет, на Алана тоже – он давно привык, что его внешность привлекает внимание. Но глядя на Мелли, восхищенно шептаться начинали и девушки, и мужчины. Причина такого внимания крылась еще и в удачном костюме. Сам Алан мало обращал внимание на наряды: как и многие мужчины, он оценивал образ целиком. Это Берти был способен восхищаться ожерельем из рубинов, Алан скорее залипнет на ложбинке прямо под этим ожерельем. Но сегодня на примере Мелли стало понятно, насколько наряд может украсить даже самую красивую девушку.
Обычно Сима подбирала Мелли наряды в розовых тонах – вроде это очень модно сейчас. Разбавляла либо белым, либо золотистым. Сегодня сделали ставку на зеленый. Шикарная юбка и тонкий узор жакета не только освежили привычные розовые тона, но и показали, что у Мелли глаза-хамелеоны. До этого цвет казался блеклым – то ли голубой, то ли серый. Сегодня они стали нежно-зелеными, цвета молодой листвы. И сама Кроха стала еще больше похожа на сказочного персонажа.
– Мы едем за Розмари? – повернулась к нему она.
Алан качнул головой:
– Нет, ее заберут мои люди, встретишься с ней уже в Отолья. Мы едем в другой рабский дом.
Мелли бросила на него быстрый взгляд, но промолчала… и потерянной больше не выглядела. Скорее, похожей на человека, который принимает какие-то решения. Остается надеяться, что это решение – сделать все, чтобы жить долго и счастливо. Алан эгоистично хотел, чтобы так и произошло: не потому что сопереживает, а для себя и Берти. Эта малышка как-то плотно вошла в их жизнь всего за неделю.
В городе Шелень несколько рабских домов. Они и так условно делятся на четыре типа. Элитные, где продают очень красивых или очень талантливых. Именно в таком купили Мелли. Есть дома попроще, где все еще немало привлекательных людей, ну или хотя бы неплохих специалистов. Из такого забрали сестру Мелли. Есть дома, где продают работников. Несмотря на то, что большая часть присутствующих там – добровольцы, перспектив у них особо и нет. Да и не было. Некоторые сами уходят в рабство, потому что там как минимум обязаны кормить и обеспечить спальное место. Некоторые уходят, чтобы обеспечить свою семью: даже в Алом Замке живет один такой, своей продажей он обеспечил исцеление дочери. А есть еще четвертый тип рабского дома – тюремный. Там держат тех, кто совершил преступление. Не всегда это настолько ужасное преступление, что за него полагается рабство. Есть совокупность факторов – если мелкий преступник задолжал и продажа имущества не покроет долги, то его могут и продать.
Именно в таком доме держат старшего брата и родителей Мелли.
Он находился за высоким забором. Действительно спрятаться раб не может – татуировка-ошейник все равно приведет хозяина к беглецу. Проблема в том, что чувствовать свое имущество может лишь хозяин, а это значит, что ему самому придется отправиться в погоню за рабом. Или указать направление поисков и надеяться, что стража сможет найти беглеца. На элитных рабов ставят дополнительные заклинания, чтобы их отследить, если вдруг что случится. У Мелли вообще маячок внутри мышцы – при желании Алан способен телепортировать ее к себе. Но это дорого. На каждого дешевого раба такие заклинания ставить – бизнес прогорит. А вот сделать территорию маленькой тюрьмой – уже проще.
Преступление семьи Мелли считалось тяжким, на уровне массового убийства. Еще дед нынешнего короля хотел расстаться с магическим рабством, как с пережитком прошлого, но не срослось. Тогда ввели целый ряд правил, чтобы ограничить этот рынок и вывести его из теневой зоны хотя бы в серую. Кроме всего прочего, тяжким преступлением стала продажа детей до четырнадцати лет. Настолько тяжким, что оно приравнивалось к убийству. Родители Мелли пытались незаконно продать внука, еще и украв его у матери. Покупатель вроде бы попал в рабский дом вместе с ними. А брат Мелли попал сюда по совокупности: сначала ему грозил дом найма – это некий вариант временного рабства, пока не отработаешь долг, но к этому прибавилась еще попытка убийства. Итог – рабское клеймо.
– Благородный вешри желает купить рабов? – низко поклонился слуга на входе.
– Да. Меня интересуют некоторые из тех, что попали к вам вчера, – ответил Алан.
Уже через секунд двадцать из ближайших дверей выбежал и сам хозяин: низкорослый, но коренастый, он рождал ассоциации со сказочным гномом – практически одинаковый что в длину, что в ширину. Хозяина звали Дэйн, и он тут же рассыпался в комплиментах и поклонах. Это даже неудивительно – вешри редко сами выбирают себе рабов. Ну разве что элитных, где каждый подбирает под свой вкус.
Алан спешился сам и помог слезть на землю Мелли, осторожно устроил ладонь девушки на сгибе своего локтя и двинулся к выстроенным в линию рабам. Товару.
Даже не будучи знаком с родителями Мелли, он легко их опознал. Причем нельзя было сказать, что они так уж сильно похожи: люди Алана уже сообщили ему, что Мелли была слишком красива для своей семьи. Но что-то фамильное сохранилось. Волосы особенно – все в этой семье были блондинами, оттенок скорее пепельный, нехарактерный для местных крестьян. Как, впрочем, и крупные кудри. Если Мелли еще можно было заподозрить в укладке, то ее семья щеголяла типичным для кудрявых людей бардаком на голове. Алан знал в этом толк – сам всю жизнь страдает.
У всех в этой семье оказались светлые глаза – издалека не рассмотреть, какого точно цвета, но скорее всего серые или голубые. У ее матери были такие же пухлые губы. А у отца – высокие скулы и немного опущенные внешние уголки глаз. Но никто из них – ни отец, ни мать, ни их избалованный старший сынок – не был так красив, как Мелли. Конечно, сказывается еще работа профессионалов: неделю назад девушка не выглядела настолько же привлекательно, как сейчас.
– Для каких целей вешри ищет себе рабов? – спросил его Дэйн.
Он очень быстро шагал своими короткими ногами и все норовил забежать чуть вперед, заглядывая в глаза. Наверное, прямой контакт должен увеличивать продажи – Алан не был уверен, он впервые покупает рабов лично.
– Целей несколько, – потянул время Алан, чтобы подойти ближе к интересующим его людям. – Знаете, постоянно возникает проблема найти человека для обеспечения качественной работы водопровода и канализации. С магами-мастерами все в порядке: большая плата нивелирует непрестижность профессии, а вот с их помощниками все сложнее. Отолья – довольно богатый город…
У Дэйна глаза загорелись еще большим восторгом: кажется, дело не в продажах, это просто фанат сильных магов. Такие есть: относятся к вешри так, как некоторые – к известным актерам или певцам. Алан много раз встречал людей, которые фанатели по нему, даже будучи не знакомы лично.
– Тогда вам нужен молодой и выносливый, – закивал головой Дэйн.
– И еще на кухню нужна женщина, – задумчиво протянул Алан.
Он, к слову, не врал. Управляющий замком давно жаловался на то, что проще купить рабов для непрестижной работы – в самом городе ввиду его быстрого роста оставалось все меньше работящих людей, готовых выполнять столь неприятную и непрестижную работу. Чистильщик канализации – вообще главная боль. С посудомойками в последнее время тоже не легче, особенно если это работники кухни, а не столовой зоны, где ухаживают за фамильным фарфором.
Между тем они подошли уже достаточно близко к этим светловолосым и кудрявым личностям, поэтому Алан лениво продолжил:
– К тому же, Мелисса, – он чуть повернулся к ней и ласково улыбнулся, показывая всем вокруг, о ком он говорит, – будет обучаться на лекаря. На осужденных рабах можно испытывать заклинания, если они не относятся к пыточным.
Дэйн яростно закивал. Это было суровой правдой обучения, и Алан понимал, что ему придется купить еще одного раба – вряд ли Мелли действительно сможет отрабатывать это на членах своей семьи, насколько бы неприятны они ей ни были. Часть заклинаний можно изучать на трупах, но определенный тип приходится отрабатывать на живых: как минимум залечивание ран. Порезы традиционно наносятся после обезболивания, дабы испытуемый не верещал от боли.
В шеренге рабов многие заметно побледнели. На самом деле, не так уж и страшно – это ведь не пытки в их прямом понимании, просто крайне неприятные процедуры. Но среди далеких от магии людей ходят слухи об ужасах этих испытаний. Вплоть до того, что милейшие лекари тебя живьем разрежут и сошьют заново.
– Как тебе этот, милая? – Алан остановился точно напротив брата Мелли – по крайней мере, ему так казалось.
Он думал, что она не станет отвечать, но Кроха его удивила. Она спокойно развернулась к нему и ответила абсолютно безмятежным тоном:
– Не уверена. Думаю, мне будет сложно его исцелить… очень быстро придется покупать нового. Как-то он не… располагает к спасению.
Алан расхохотался, – в большей степени от удивления – а вот брат Мелли аж побледнел.
– Мелли, дочка… – заговорила женщина, но Мелли оборвала ее:
– Уже нет. Продавая ребенка, вы отказываетесь от родства. Родителей у меня нет. Я теперь сирота.
С восторгом глядя на Мелли, Алан весело предложил:
– Ну, ты все еще можешь срывать на нем зло, когда придет время… ну знаешь, женщины в положении иногда хотят очень странных вещей.
Мелли фыркнула:
– Бери, если хочешь.
Продавец Дэйн все это время стоял, кажется, не дыша. Даже он уже наверняка понял, что Мелли – тоже рабыня. Часть людей, стоящих рядом с ее семейкой, начали опасливо отодвигаться в сторону, словно от прокаженных. При условии, что причиной попадания сюда чаще всего являются убийства, то смотрелось даже комично.
– Этих троих. Я прав, Мелисса? – он указал на тех, кого он определил как семью Мелли.
Та кивнула и первая потянула его в сторону – уйти подальше от шеренги невольников. Алан чуть придержал ее – трех рабов недостаточно, управляющий ему потом мозг выклюет. Он высмотрел в шеренге несколько парней – двух помощнее, двух, напротив, посубтильнее.
Еще несколько минут потребовалось на оформление и магическую привязку, потом хозяин долго пересчитывал монеты, а после еще дольше рассыпался в комплиментах и пожеланиях возвращаться.
– Ты в порядке? – спросил Алан у Мелли, когда всех купленных рабов увели и они вернулись к оставленным лошадям.
Та кивнула в ответ, но руки у нее чуть подрагивали. Впрочем, она не походила на человека, которому страшно или который планирует свалиться в обморок с коня… она скорее злилась. Магического таланта к считыванию эмоций у Алана не было, но весь его жизненный опыт говорил, что она сердится.
– Ты так сурово молчишь в мою сторону? – хмыкнул Алан.
Та удивленно посмотрела на него:
– Сурово молчу?
– Да, как будто злишься. На меня?
Мелли мотнула головой. Она уже подошла к коню и приказала ему опуститься, прежде чем ответила:
– Честно говоря, я больше злюсь на себя… ну и на родителей. А на тебя вроде и не за что.
Глава 11. Воссоединение
Вернувшись в Отолья, они выехали на главную улицу, но вскоре свернули с нее. За высокими зданиями достаточно быстро начались жилые кварталы, непривычные для Мелли: это были аккуратные домики, стоявшие так близко друг к другу, что между ними с трудом разминутся два человека. Все дома были двухэтажными, у каждого небольшой цветник, а иногда – собачьи будки и молодые деревья.
– Местные называют это место пряничными улицами, – сказал Алан. – Это дома, которые либо принадлежали мне и Берти в прошлом, либо до сих пор принадлежат нам и сдаются в аренду. Они, в целом, одинаковые, но, например, на этой улице с правой стороны дома с двумя спальными, а слева – с тремя. Когда город начал расти, я сам нанял строителей – жилье дешевое, доступное, удобное. Ну а что каждый дом похож на соседский, так это несложно поправить.
Мелли не сдержалась и хмыкнула. Они как раз проезжали мимо дома, где забор цветника был сделан из пустых винных бутылок, в каждой из которых торчали пучки высохшей травы. А чуть раньше по улице попался дом с деревянными статуями. Но главное отличие – разные входные двери и выкрашенные наличники окон. Встречались и полностью резные, явно не дешевые.
– Здесь мило, – призналась Мелли.
– Да, эти места часто фотографируют, когда готовят какую-нибудь статью о городе. Здесь живет большая часть наших работников, да и многие студенты снимают дома вскладчину – правда, не здесь, а чуть выше, поближе к Академии. Пешком до центра далеко, а сразу расширить улицы для трамвайных путей я восемь лет назад не додумался.
Улочки действительно довольно узкие – две повозки разминутся с трудом, а кареты могут и столкнуться. Тротуара не было вовсе. Но от этого местность казалась еще уютнее. У многих домов стояли велосипеды. Мелли их раньше видела только на картинках, но все же в Отолья на них передвигались даже чаще, чем на лошадях.
– А зачем мы здесь? – спросила она.
– Потому что я поселил твоих брата и сестру в одном из таких домов. По правой стороне, где всего две спальни. Немного осталось, скоро приедем.
Мелли нервно сжала поводья коня. Чем дальше они отъезжали от главной улицы, тем менее индивидуально выглядели дома. Теперь входные двери и наличники покрашены только в красный, под цвет черепицы, а заборчик у цветника самый простой, деревянный. Да и о каких-то украшениях на входе говорить не приходилось – хорошо если коврики постелены.
– Это здесь, – Алан остановил коня. – Я оставлю с тобой охрану, Магнус заберет после обеда, еду принесут сюда – вроде должны были заказать в таверне. Там на заднем дворе есть что-то вроде конюшни, потом поедешь оттуда. Все, Кроха, общайся. Я не буду мешать.
Мелли удивленно посмотрела на Алана: не верилось, что он просто оставит ее здесь на несколько часов… впрочем, что ее близкие будут жить в таком доме, тоже не верилось. Раньше Мелли мечтала о чем-то подобном: квартирка или маленький домик, новая жизнь без сумасброда-брата и жесткого отца… знать, что сейчас в таком доме будут жить Роззи и Олли… это вызывало такую бурю эмоций, что у Мелли выступили слезы на глазах.
Она быстро спешилась, бросила поводья охраннику и понеслась к дверям дома, начисто забыв о наставлениях Симы: длинные полы юбки-амазонки придерживала в руках, чтобы не споткнуться. И все же входная дверь открылась до того, как Мелли успела постучать. Роззи обняла ее еще на пороге и практически втащила в дом. Стоя у дверей, они обнимались – через пару секунд Мелли поняла, что ее обнимает и Олли, и они втроем плачут и смеются одновременно.
Они пытались что-то сказать друг другу, но каждый раз срывались то на нервный смех, то на слезы. Мелли не знала, что спрашивать и что говорить, ей просто хотелось чувствовать, что они оба рядом – живы и как минимум внешне здоровы. От слез и объятий их отвлек настойчивый стук в дверь. Мелли вздрогнула, но все же открыла. На пороге стояли два мальчишки лет четырнадцати – оба темноволосые, вихрастые и одинаково загорелые.
– Доставка из таверны «Сытый добряк», – бойко заговорил мальчишка. – Позволите зайти? Нам сказали, что мы должны сервировать!
Мелли потерянно отошла в сторону: она читала, что в городах можно заказывать еду на дом, но встречалась с таким впервые. Мальчишки, едва оказались в доме, начали споро расставлять тарелки и стаканы, а из специальной сумки достали упакованные блюда – от тарелок ароматно пахло и шел горячий пар.
– Посуду выставите на крыльце, мы вечером заберем! Спасибо, что обратились к нам! Таверна «Сытый добряк» с радостью накормит добрых людей! До свидания! – отбарабанив все это не переводя дух, мальчишка подтолкнул приятеля к выходу, и спустя несколько секунд оба исчезли за дверью.
– Какой… быстрый, – потерянно выдохнул Олли.
Только теперь Мелли нашла время, чтобы по-настоящему рассмотреть его и Роззи. Они изменились. Оливер заметно вырос, но выглядел изможденным. У него оказались довольно длинные волосы – вряд ли за три месяца они бы сами так отрасли, наверняка зелья. Сейчас тугие кудряшки падали до плеч, отчего он был даже немного похож на девочку. Правда не телосложением – он стал не только выше, но и шире в плечах.
Роззи выглядела хорошо. Наверное, даже лучше, чем когда-либо дома. В простом платье – практически копии того, в котором Мелли привезли из рабского дома, – стало заметно, что у сестры красивая фигура. И глаза – у нее единственной они были действительно зеленые, а не непонятного цвета, который меняется в зависимости от освещения и одежды.
На глазах снова выступили слезы. Мелли была безумно рада их видеть, но при этом понимала, что сегодняшнее свидание вовсе не значит, что все будет хорошо. Что с ними все будет хорошо – о себе Мелли старалась даже не думать. Рассматривая обоих, она поняла, как они похудели. Работая на ферме в принципе не растолстеешь, а в рабских домах никогда не кормили с избытком – покупатели ценят худобу.
– Давайте поедим. Вы голодные? – забеспокоилась Мелли.
Роззи отрицательно мотнула головой, а вот Олли закивал.
На первом этаже не было дверей как таковых, только небольшая перегородка, что отрезала гостиную зону от кухни и столовой. Тут было относительно просторно, особенно при нынешнем количестве мебели. В гостиной стоял диван и два кресла, в столовой – шкаф для посуды, стол и шесть стульев. Простые обои на стене, на окнах занавески в мелкий красный цветочек. Видно, что в доме никто не живет, но все необходимое здесь есть.
– Я ничего не спросила у Алана, – призналась Мелли. – Надо было хоть что-то разузнать.
Есть она, на самом деле, не особо-то и хотела. Но все же потянулась к картошке с мясом: в Алом Замке готовили более изысканные блюда, и по крестьянской пище Мелли успела соскучиться.
– Как вы тут будете жить? Сколько? Что будете делать? Ничего не узнала, – продолжила она.
– Мне все рассказал молодой рыжий парень, его зовут Микас, – чуть поднял голову Оливер. – Я ночевал здесь, в Отолья, только в госпитале, после завтрака меня привели сюда. Сказали, что за домом будем следить сами, как если бы снимали его. Нам все самое необходимое выдадут… и послезавтра выйдем на работу. Вроде бы к градоправителю. Я пытался что-то подробнее узнать, но Микас сам мало что знает. Сказал, что все расскажут завтра с утра, когда окончательно решат, что с нами делать. Но работать в поле мы не будем, обещали, что найдут что-то в городе.
Мелли кивнула, но из всей речи запомнила, кажется, только начало – про ночевку в госпитале.
– Что с тобой было? Почему госпиталь?
Олли смутился. Опустил голову и пробубнил:
– Мне не слишком повезло с прошлым хозяином. Когда меня пришли выкупать, я вообще думал, что лучше умереть, чем так жить. Можно… можно я пока не буду ничего рассказывать? – он все еще прятал взгляд и говорил с каждым словом все тише, пока в какой-то момент не тряхнул головой, словно прогоняя неприятные мысли, и продолжил с наигранной бодростью: – Было плохо. Если не будет так, как было ранее – я уже счастлив.
Мелли прикрыла глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы, а Роззи и вовсе прикрыла лицо руками.
– Не надо реветь! – тут же сердито сказал Оливер. – Да, последние полтора месяца жизнь моя была не сахар. Но я здесь, я здоров – меня в этом уверили в госпитале, поэтому давайте без вот этого всего.
И он сурово поджал губы. Несмотря на то, что Олли – самый младший, он всегда пытался быть мужчиной. Даже нередко заступался за Мелли, хотя физической силой сроду не обладал. И сейчас в его лице проглядывается то же жертвенное упрямство: мне будет плохо, но я не позволю сделать больно моим сестрам.
– Что вообще с вами было после моего… отъезда? – постаралась перевести тему Мелли.
Оливер уже заработал вилкой, – жаркое оказалось очень вкусным – поэтому отвечал с набитым ртом:
– Отец сильно избил Роззи, она несколько дней отлеживалась. Потом нас посадили под замок – думаю, они боялись, что мы сбежим. Мы даже не работали, и уж тем более я не ходил в школу. К этому моменту мы уже понимали, что нас обоих продадут. Лавр начал пить – не так чтобы до пьяных драк, но каждый вечер сидел подолгу в баре, его молодая жена вообще по ночам ревела. И к нам приходила с едой. Все говорила, что если бы знала, какой он на самом деле – ни за что бы не вышла за него.
Несмотря на изможденный вид, Олли словно остался прежним. Болтливый, любящий вкусно поесть, корчащий гримасы…
– Можно подумать, у нее был выбор, – продолжила Роззи. – Девушка без приданого, кто бы еще ее взял в жены… Интересно, как там она? Не прибил ли ее Лавр?
Тут Мелли поняла, что ни сестра, ни брат, ничего не знают о произошедшем позднее. Мелли открыла было рот, но потом поняла, что это длинная история, поэтому поторопила их:
– А потом что?
– Лавр часто пил, – продолжил Олли. – Мама все причитала, что он так плохо выглядит по утрам потому, что в баре алкоголь плохой… бред какой-то. Потом выяснилось, что Лавр продолжил играть. Меня, впрочем, продали не из-за огромного проигрыша.
– Да, какое-то время все шиковали на эти деньги, – скривила губы Роззи. – Купили Лавру нового коня… как будто старый был плох. После того, как забрали Олли, я уже знала, что меня ждет. Пыталась сбежать – не вышло. Меня тоже продали, через две недели после Олли… надеюсь, что им за это воздастся.
Мелли повернулась к Оливеру:
– Тебя сразу купили?
Тот мотнул головой:
– Нет, пробыл там пару недель, наверное. Меня все мазюкали всяким вонючим. Волосы вот отрастили – отрежу, как только до ножниц доберусь. Потом забрали вместе с еще несколькими парнями.
Мелли и Роззи одинаково вперились в него взглядами, ожидая продолжения, но он замолчал и демонстративно вернулся к еде. Мелли повернулась к Роззи, требуя ответа уже от нее. Та пожала плечами:
– Я не особо привлекательна, хозяин все напирал на то, что я умная, но умные мало кому нужны. Плюс я в какой-то момент времени пыталась сбежать… потом неделю меня не выставляли. Ну а дальше все просто. Вчера хозяин сказал, что меня покупают. Пришел лекарь – маг, а не тот недоучка, что был до этого. Осмотрел меня, что-то там подлечил, с утра меня собрали и телепортом привели сюда… Оливер уже был здесь.
