Текст книги "Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 34

Дети воодушевлены и поддевают друг друга, каждый считает своего отца лучшим во всем. Их отцы в это время подсчитывают выданные пули и подготавливают оружие. Я же не знаю, как остановить творящийся беспредел и благодарю провидение, что мы сейчас находимся в парке аттракционов в игровом тире, где используют пневматику, а не в настоящем, где – боевые пистолеты.

Иначе Макар и Саид явно уже давно перестреляли бы друг друга.

– Дети, давайте чуть подальше отойдем.

Я беру за руки Амину и Гордея, чтобы мы встали чуть поодаль, так как они стоят прямо возле отцов и подпрыгивают прямо им под руки, так как их рост не позволяет видеть мишень.

Они, к счастью, не сопротивляются и позволяют мне увести себя подальше. Думают просто, что я дала им обзор, хотя на самом деле я просто побоялась, что кто-то из мужчин может вспылить, полезет в драку и случайно заденет кого-то из детей.

– Папа мне вон ту обезьянку подарит, а ты уйдешь ни с чем! Ха-ха-ха, ха-ха-ха, – дразнится Амина, показывая Гордею язык, и я слегка дергаю ее на себя.

– Амина, так нельзя.

– А ты сама обезьяна! – отвечает ей в том же духе мальчик, и я едва не ахаю.

– Гордей, так тоже нельзя. Немедленно оба извинились друг перед другом!

Мой голос звучит строго, но они не слушаются. Насупились и поджали губы, словно взрослые. В этот момент первым стреляет Саид, четко попадая по мишени, затем победным взглядом смотрит на Макара, мол, выкуси, доходяга.

– Папочка, давай! – кричит Амина, даже подпрыгивает, но я не отпускаю ее руку. Мало ли, еще вырвется и подбежит к отцу. Лучше к нему сейчас не приближаться.

Гордей же в момент выстрела Макара весь собирается и сжимается, как пружина, а затем ликующе кричит следом, когда и его пуля попадает по мишени.

– Еще посмотрим, кто уйдет с игрушкой! Бе-бе-бе.

Я едва не закатываю глаза, чувствуя, что сегодняшний день закончится дикой усталостью.

– Так, дети, вы либо извинитесь друг перед другом, либо я вас сейчас отсюда уведу, и никто из вас никакой игрушки не получит.

Я не знаю, как совладать с ними обоими, так как раньше мне не приходилось разнимать детей. К двоюродным братьям Амины меня никогда не подпускала свекровь, устраивая скандал прежде, чем я могла хотя бы с ними поговорить, чтобы не обижали мою дочь, но сейчас не могу оставить всё это на самотек.

– Ты мне не мама! – топает ногой Гордей, толкает меня, пытается вырвать руку из моей хватки, но я была к этому готова и держу его. Он, конечно, маленький такой мужичок в душе, но всё равно при этом ребенок, так что я могу с ним совладать.

– Не трогай мою маму, она сама лучшая! А ну иди сюда, да я тебя… – злится Амина и пытается ударить мальчишку, но я в последний момент вклиниваюсь между ними.

Еще не хватало, чтобы дети подрались. Ясно же, что они сейчас копируют поведение конкурирующих непонятно почему отцом. И если Саида я еще могу понять, он до сих пор считает меня своей собственностью и ревнует, то вот Плесецкий для меня – та еще загадка.

– Так, дети, раз не хотите мириться, стойте тихо и ждите, когда ваши отцы отстреляются. Молча, иначе никто из вас не получит мороженого.

Видимо, последнее для них звучит, как аргумент. Даже Гордей замолкает, насупившись.

В это время мужчины уже потратили каждый по пять пуль, каждый сбил все пять мишеней. Оба напряжены и молчат, но видно по позам, что настроены друг к другу агрессивно.

– Семь-семь.

– Девять-девять.

Никто из них не допускает осечки, и я чувствую облегчение. Как только станет десять-десять, постараюсь вклиниться между ними и не допустить продолжение состязания. Неужели они оба не понимают, что могут нанести детям травму? Проиграет кто-то из них, и один из детей будет чувствовать разочарование. И ладно бы, если проиграл бы сам, так за отца. Есть в этом что-то неприятное и… неправильное.

Для меня мой отец всегда был самым сильным, самым справедливым, самым лучшим… И свое детство благодаря ему я вспоминаю с чувством теплоты. И не хочу, чтобы этого лишились дети.

И если с Аминой на случай проигрыша Саида я сама поговорю, сумею убедить, что это всего лишь игра, то вот как быть с Макаром, не знаю. Я ведь не могу повлиять на то, как он общается со своим сыном. В сущности, я вообще ничего о нем не знаю, кроме того, что он лютый трудоголик.

– Промах! – говорит работник тира, и я вижу, как зло сжимает кулаки Саид, бросает небрежно оружие и отходит чуть в сторону, прожигая взглядом соперника.

– Твой папка не лучший, – тихо шипит Гордей, и глаза Амины наполняются слезам.

– Остался еще один выстрел, – говорю я чуть громче. – Дети, уверена, будет ничья.

– Как это? – растерянно спрашивает дочка, не понимая пока значение этого слова.

– Это значит, что победила дружба!

Не знаю, услышал ли меня Плесецкий, или это была чистая случайность, но он тоже промахивается.

– Девять-девять. Еще пули берем? – с улыбкой спрашивает работник, поглядывая на Саида и Макара с явной уверенностью, что они не откажутся.

Настает мой черед вмешаться.

– Нет, не берем! Дети проголодались!

Вряд ли я выдержу еще и трапезу в обществе сплошного тестостерона, но сейчас это меньшее из зол. Саид с Макаром переглядываются, и первым реагирует на мое предложение Плесецкий.

– Неподалеку есть отличный ресторан, с детской зоной, – кивает он, вызывая победную усмешку на губах Саида, но он ошибается, считая, что победил в этой битве. Это как раз Макар сейчас поступает по-взрослому, думает о детях больше, прислушивается ко мне. В груди аж тепло разливается, что меня не отталкивают, не говорят, что я несу глупости.

– А игрушку? – грустно спрашивает Амина, глядя на ту обезьянку.

Макар выкупает двух самых больших зверей, второй из которых мишка, а затем растерянно смотрит на меня.

– Чур мне мишку, – первым отмирает Гордей, глядя на Амину снисходительно, и та едва не прыгает от счастья.

Я же в этот момент смотрю на сына Плесецкого и вдруг замечаю невероятное сходство. И не только во внешности, но и во взгляде. Он и правда перенимает поведение отца. Поскольку дети в этот раз не спорят, даже не ругаются, я ощущаю облегчение. Неужели буря миновала?

Глава 35

На следующее утро я стою перед зданием своего офиса, неуверенно сжимая лямку сумки. Амину отвела в садик чуть пораньше, чтобы успеть придти на работу за полчаса до начала рабочего дня.

Плесецкий вчера, конечно, сказал, чтобы я пришла уже в свой новый офис ближе к обеду, но я всё равно надеюсь, что это была шутка. Вот только такой, как он, вряд ли шутит в таких вопросах.

В любом случае, отлынивать от работы я не собираюсь. Пока не выйдет официальный приказ о моем переводе в головной офис, никуда я не пойду.

– Что-то ты сегодня рано, Дилар. Чего не заходишь? – звучит рядом голос Нади. Она зевает, прикрывая рот, и с тоской поглядывает на стекла бизнес-центра. Тоже не любит понедельники и просыпаться в шесть утра, чтобы успеть и сына собрать, и себя заставить бодрствовать.

– Да как-то тревожно. Ты не слышала ничего о том, что у нас новый владелец?

Смотрю на нее в надежде, что она что-то знает. Она ведь дольше меня работает и практически всех в офисе знает. Может, кто-то где-то проболтался.

Надя пожимает плечами, и я уже было расстраиваюсь, как вдруг она хмурится.

– Вообще… Секретарша нашего генерального как-то обмолвилась, что дела у нас идут из рук вон плохо, кто-то поглотить нас хочет, но она любит шуму и паники навести, так что я давно на ее слова внимания не обращаю. Она ведь женщина предпенсионного возраста, постоянно боится, что компания разорится, или зарплату перестанут выплачивать, как в девяностые. А почему спрашиваешь? Тоже сплетни эти слышала?

Едва тяжко не вздыхаю, когда понимаю, что эти слухи гуляют не просто так.

– Можно и так сказать.

Я неопределенно веду плечами, не желая вдаваться в подробности, но Надя быстро теряет к разговору интерес. Ее интересует кое-что другое. Вон как аж глаза загораются.

– Ты мне, Дилар, лучше скажи, что там с твоим бывшим. Нарисовался уже на горизонте, или ты всё еще как на пороховой бочке.

– Нарисовался, не сотрешь, – вздыхаю я, но опускаю подробности про Плесецкого.

Не предупреди он меня о том, что теперь он наш самый большой начальник, вывалила бы на Надю все подробности и даже совета спросила бы, а так… Не хочется сплетничать о новом боссе.

– Почку требует?

– Какую почку?

Хмурюсь, не понимая темы разговора.

– Ну, для матери своей.

– А, – догоняю, наконец. – Нет, про мать его мы вообще не говорили. Да и я выставила условие, что с Аминой общаться сможет только если его мать на горизонте не появится.

– Да ты кремень, не ожидала от тебя. Ну и правильно, нечего позволять себя топтать бывшему.

Надя уважительно цокает, посматривая на меня одобряюще, а вот я чувствую себя какой-то злодейкой. Вот вроде бы всё правильно сделала, защитив себя и дочь, а на душе всё равно кошки когтями скребут.

– Что-то веселой ты не выглядишь, Дилар.

– Да просто Амина так обрадовалась появлению Саида, что я теперь и не знаю, как сказать ей, что жить с нами он не будет. Что станет воскресным папой и…

– И?

Надя будто чувствует, о чем я хочу с ней поговорить, прищуривается, как кошка, и хватает меня за предплечье.

– Просто я подумала… Когда-нибудь я ведь встречу… ну… мужчину… Как она к нему отнесется? Она ведь Саида боготворит, а с ним я ни за что и никогда… В общем, не быть нам вместе, что бы он там себе не навоображал.

Морщусь, вспомнив, какие собственнические замашки он проявлял на выходных. Даже на ужине, когда мы были с детьми и Плесецким, вечно пытался задеть последнего. Макар, конечно, по сравнению с Саидом, совсем другого плана мужчина. Умеет осадить холодно и бесстрастно так, что только завидовать и остается.

– Так это хорошо, Дилар.

– Что хорошего? – снова смотрю на Надю.

– Что ты рассматриваешь вариант, что снова выйдешь замуж. Оно ведь как часто бывает. Обжегшись на молоке, на воду дуешь. Вот сестра моя старшая как развелась пятнадцать лет назад, так одна и кукует. Ни одного мужчину к себе не подпускает, всех кобелями и предателями считает. Таких, конечно, много, но лично я верю, что бывают такие мужчины, которые до гроба тебе верны. Вот например…

Она еще что-то щебечет, а я радуюсь, что не стала говорить ей о странных притязаниях Плесецкого. Чего доброго, она начнет выдумывать черте что, да еще и в офисе, где полным-полно лишних ушей. А мне потом обтекать придется.

Пока она говорит, мы заходим в офис и поднимаемся на лифте на свой этаж. Вполуха слушаю ее, а сама параллельно гадаю, пришел ли уже Плесецкий или задерживается.

Приподнятое настроение Нади слегка усмиряет мою тревогу, и я стараюсь абстрагироваться и не поглядывать беспокойно на время каждые две минуты. Получается плохо, но бодрящий кофе слегка помогает.

Включаю компьютер, открываю почту и просматриваю правки и вопросы от юристов. Собрание скоро начнется, и я хочу самое основное сделать сейчас, чтобы потом не витать в облаках.

К девяти все выдвигаются в конференц-зал, и еще до того, как войти, я чувствую присутствие Макара Плесецкого. Он стоит возле нашего генерального с бесстрастным и холодным выражением на лице. Не знай я его, решила бы, что он сухарь, который только и делает, что работает… Впрочем… Это не так уж далеко от истины и сейчас.

Почему-то кажется, что как только я вхожу, первым делом его взгляд выцепляет из толпы меня, хоть я и прячусь за чужими спинами.

Я будто потею, поправляю ворот блузки, который в этот момент будто начинает меня душить, так что речь генерального не слышу, настолько пульс долбит в ушах.

– Плесецкий Макар Власович, – звучит баритон нового владельца, и в этот момент все звуки разом возвращаются.

Я слышу, как женщины тихо шепчутся, гадая, женат ли мужчина, или его сердце свободно. Отчего-то эти разговоры раздражают, и я сама себе боюсь ответить на вопрос, почему.

– … кадровые перестановки… Буду вызывать в кабинет по одному… – доносится до меня снова голос Плесецкого, и на этот раз шушуканья вокруг прекращаются. Все начинают испуганно жаться друг к другу, каждый опасается за свое место.

Когда все расходятся, взгляд Макара словно пригвождает меня к полу, и я замираю, словно испуганный зверек. И есть что-то в его глазах такое, что наталкивает меня на мысль, что меня вызовут в кабинет самой последней.

Я была права насчет того, что после собрания не смогу сосредоточиться на работе. И я такая не одна. Офис разворошен, как улей, со всех сторон звучат опасения, что их уволят, а у них дети, звери, ипотеки, кредиты, родители, свадьбы на носу. У каждого есть причина, по которой он не хочет быть уволенным.

И только я одна, казалось, думаю совсем о другом.

– Не думаю, что тебя уволят, Дилар, таких переводчиков усидчивых и грамотных сейчас днем с огнем не сыскать, – подбадривает меня Надя, неправильно поняв причину моего беспокойства. – А этот Плесецкий хорош чертяка. Правда поговаривают, что ребенок есть маленький, а это значит, что и мать на горизонте где-то отсвечивает.

– А что про мать говорит? – спрашиваю я как бы невзначай, а сама жду с нетерпением ответа.

– Что она…

– Епифанцева! – кричит секретарша генерального, и Надя подрывается, поправляя юбку.

Уходит, скорчив мне испуганную рожицу, а я бестолково продолжаю клацать по клавишам, хотя монитор перед глазами расплывается.

Когда Надя возвращается веселая, у меня аж от сердце отлегает, хотя я уже настроилась попросить за нее у Плесецкого, чтобы не увольнял. У нее ведь тоже маленький ребенок. Вряд ли, конечно, он прислушался бы ко мне, но не попробовать я не могла.

– Билалова!

Встаю и на ватных ногах иду в кабинет генерального, который тот освободил для мини-собеседований с новым начальством. Сердце работает, как бесперебойный моторчик, ладони потеют, хотя я наверняка знаю, что меня не увольняют. Просто это будет наша первая встреча с Плесецким после того злополучного ужина.

Пару раз я порывалась вчера написать ему извинения за поведение Саида, но так и не решилась.

После стука вхожу в кабинет, не чувствуя пола под собой, и сталкиваюсь с внимательным взглядом Макара. Он не сидит в кресле, как я ожидала. Нет. Расположился на диванчике и вдруг… Похлопал по обивке около себя.

– Присаживайтесь, Дилара, у меня к вам всего один вопрос.

– Вы всех сотрудников собеседуете на диване? – вылетает у меня осторожное. – Или только девушек?

– Только вас, – с ухмылкой произносит Макар и наклоняет голову набок. – Неужто ревнуете?

Ослабляет галстук, отчего выглядит куда менее серьезным, чем на собрании. Даже лоб у него разглаживается и глаза теплеют.

– Куда уж мне вас ревновать? Я ведь ваша подчиненная, а не содержанка.

Не знаю, почему вырвалось именно это неприглядное слово. Я ожидала, что он разозлится и поставит меня на место, но этого неожиданно не происходит.

– Это пока, – флегматично пожимает он плечами, и я останавливаюсь на полпути к нему.

Вроде сидит он, а ощущение, что снизу вверх на него смотрю я. Внутренности скручивает, и я не понимаю, что с ним происходят за перемены. Он флиртует или… проверяет меня на профпригодность? Если подхвачу флирт, то уволит. Если проявлю себя, как профессионал, оставит.

– Сложные у вас шутки, Макар Власович. Это и был ваш вопрос? Если да, то ответ на него – нет, не ревную.

– Вы всегда игнорируете приказы начальства, Дилара?

– Вы мне пока заданий не давали.

– Красавица, – говорит он вдруг, а я замираю, чувствуя, как сердце ходит ходуном в груди. Пульс, кажется, подскакивает до ста за секунду, аж тело бросает в пот.

– Ч-что?

– У вас очень красивое имя, – игнорирует он мой ответ, находится на своей волне. – Ди-ла-ра. Означает возлюбленная и красавица. Та, что радует сердце. Вы ведь будете радовать мое сердце?

Я настолько обескуражена и смущена, что стою с полуоткрытым ртом, как дурочка, и молчу. Никогда не думала, что фраза “потеряла дар речи” не фигуральное выражение.

– Макар Власович, что там с приказом-то? – сглотнув, пытаюсь я перевести разговор на деловой лад.

Мне казалось, что я придумала себе тот его допрос в машине, нафантазировала то, чего нет. Даже ругала себя, что совсем с ума схожу и вижу того, чего и в помине нет. А теперь не отвертеться. Он всё прямыми словами сказал. Это самый что ни на есть флирт. Бессмысленный и беспощадный.

– С приказом? – лениво повторяет он за мной и улыбается одним уголком губ. Явно играет на моих нервах, не жалея меня. – Ах да, с приказом. Моя визитка у вас с собой?

Он наклоняет голову набок, глядя на меня с таким интересом и ожиданием, будто я вот-вот развернусь и сбегу из кабинета сломя голову.

Сжав зубы, я стараюсь взять себя в руки и качаю головой, пожимая плечами.

– В сумочке. А она на моем рабочем месте.

– Бывшем рабочем месте. Не спорьте, приказ выйдет с минуты на минуту, – добавляет он в конце, когда видит на моем лице возмущение. – Давайте договоримся на будущее. Если я что-то говорю делать, надо делать это молча и беспрекословно. Я вам что в субботу сказал? Придти к двенадцати по адресу, указанному на визитке.

– Вы мне позавчера были не начальство, – возражаю я, разозленная его уверенностью в том, что я должна молчать и просто делать то, что он мне скажет. Нашелся тут барин.

– Я бы с этим поспорил, но не стану, – ухмыляется он, испытывая мои нервную систему и терпение на прочность.

Я стою перед ним, так и не решившись присесть рядом на диван, и не знаю, что сказать. Мне казалось, мне зададут вопросы касательно моей работы и отпустят, но, как назло, мы с Плесецким знакомы, и это играет мне не на руку. Смешивать работу и личную жизнь – плохая идея.

– Чай? Кофе? Воды? – интересуется вдруг Макар и встает, отчего я едва не отшатываюсь.

Я, конечно, знала и видела, что он довольно крупный, он ведь сидел со мной на моей кухне, но отчего-то сейчас его комплекция кажется мне просто-напросто громадной в рамках этого кабинета. Может, дело в том, что это не моя территория, а его? Он ведь тут хозяин, в то время как в квартире я, как мне казалось, контролировала ситуацию.

– Нет, спасибо. Будут какие-то вопросы по моей работе? – задаю вопрос я сама, чтобы вырулить в безопасное русло.

Раньше мне не доводилось быть в такой неловкой ситуации, а вот Плесецкий, кажется, в любой ситуации чувствует себя хозяином положения. Будто впитал такое отношение к себе и другим с молоком матери.

– По вашей работе, Дилара Хамитовна, у меня есть отчеты и ваше досье. Я, как хороший руководитель, предпочел бы заглянуть куда более глубже, узнать, что скрывается за сухими строчками вашего резюме.

Он играет со мной, как кошка с мышкой, а я не малолетка, чтобы не понимать очевидного.

– Макар Власович, давайте начистоту. Что вам нужно?

– Ц-ц-ц, – цокает он. – Зачем же так грубо и прямо? Разве тебе не нравится прелюдия?

Морщусь от этой пошлятины.

– Не знаю, чего вы от меня ждете…

– Разве? – он вздергивает в притворном удивлении бровь.

– … но этого не будет.

– Знаете, что отличает хорошего бизнесмена от плохого?

Он так быстро скачет от темы к теме, что я не поспеваю за ним. Ощущение, будто извилины моего мозга движутся с невероятным скрипом.

– И что же? – спрашиваю я то, что он от меня ждет.

– Хороший бизнесмен знает, что “нет” можно превратить в “да”. Главное, правильно задать вопрос.

– И какой же ваш вопрос?

– А разве вы торопитесь? – усмехается, а затем снова переводит тему. – Вы завтракали?

– Нет, но… – пытаюсь отказаться, уже предполагая, к чему он клонит, но легче остановить бронебойный танк, чем Плесецкого.

– Собирайтесь, Дилара Хамитовна, я ангажирую вас в ресторан. Возражения не принимаются.

Глава 36

– Собирайтесь, Дилара Хамитовна, я ангажирую вас в ресторан. Возражения не принимаются.

Несколько лет назад такая напористость со стороны мужчины меня бы напугала, но сейчас я будто была уже другим человеком. Это Саид поначалу меня долго соблазнял, мучал намеками и только после того, как влюбил меня в себя, начал действовать.

В случае же с Плесецким всё совсем наоборот. Он, кажется, не из тех, кто долго кружит вокруг своей добычи, примеряясь, с какого бока лучше надкусить.

Макар, скорее, из той породы мужчин, которые видят цель и сразу идут к ней, не собираясь ждать у моря погоды и прикидывать, как и что лучше сделать.

Пришел. Увидел. Победил. Вот его девиз. Сотрудники уже успели пошушукаться, обмениваясь сплетнями о новом владельце, которого в мире бизнеса прозвали акулой.

Вот только и я не какая-то наивная девчонка, которая всего боится. За последние полгода у меня отросли крылья, и я не собиралась больше никому позволять их обрезать.

– Макар Власович, уж не знаю, что вы задумали, но я не собираюсь идти у вас на поводу и спать с вами. Если вам нужна любовница, откройте дверь, любая прибежит на ваш зов, – цежу я сквозь зубы, когда, наконец, ко мне возвращается дар речи.

Он так напорист, что я не сразу нашлась, что ему ответить, но к счастью, вовремя спохватываюсь, дав ему отпор. Таким, как он, палец в рот не клади – по локоть откусит и не подавится.

– Уверены? – вздергивает он вдруг бровь. Даже слегка улыбается, хотя я думала, что после моих слов разозлится. Мужчины не любят, когда им отказывают, и вряд он исключение. Так мне казалось минуту назад.

– Что прибегут? Более чем, – киваю я, ведь у меня есть глаза и уши. – Вы привлекательны, богаты, недурны собой. Лакомый кусочек для женщины.

– Я не об этом, – качает он головой. – Уверены, что знаете, что я задумал? Неужели мысли мои читаете?

– Н-нет.

– Тогда с чего вы взяли, что я тащу вас в постель?

Чувствую себя загнанной в угол. Он ставит меня в неловкое положение, и я сглатываю, отвожу взгляд. Неловкость зашкаливает, и я злюсь на себя, что не отказала ему как-то по-другому.

– Мне показалось, что…

– Что?

Он провокационно подается вперед, и я наконец понимаю, что он просто проверяет мою нервную систему на прочность.

– Что… Что вы хотите пригласить меня в ресторан, – заканчиваю я, так и не придумав колкий ответ.

Да и что я теряю? Спать с ним меня никто не заставит, даже он сам, а я сейчас и правда голодна. Заодно поем и уже после придумаю, как подвести его к мысли, что он просто-напросто теряет со мной время.

Ехать снова в машине с Плесецким оказывается той еще задачей. Он хоть и молчит, но постоянно привлекает к себе мое внимание.

Слишком спокойный за рулем, уверенный и расслабленный. Эдакий большой кот, поймавший добычу, а потому позволивший себе временный отдых.

– Дыру прожжешь, – звучит вдруг его насмешливый голос, и я чуть не вскакиваю к потолку, будто мы наехали на кочку. Уж слишком неожиданны его слова.

– Я… Я не пялилась, – говорю я очередную глупость и едва не стону, чувствуя себя какой-то малолетней дурочкой. Хотя, казалось бы, уже мама, достаточно взрослая женщина на мой взгляд, а всё равно теряюсь на фоне Макара.

– Нравлюсь?

Вот он вроде много не говорит, а такое ощущение, что слова его вес имеют, всегда всё по делу.

– Я же уже говорила, вы привлекательный мужчина.

– Привлекательных много, Дилара. Конкретно я тебе нравлюсь?

– Чисто внешне? – выдавливаю я из себя, не хочу отчего-то врать.

Почему-то кажется, что Плесецкий вранье не приемлет. Я для него сразу же попаду в ранг посторонних, и хоть я и хочу отвадить его притязания, ловлю себя вдруг на мысли, что не готова к тому, что он будет смотреть на меня так же, как и на других.

Чертыхаюсь, начиная осознавать, что он отравил своим присутствием мой разум, раз я беспокоюсь о том, как он ко мне будет относиться. И вот что теперь с этим делать?!

– Да, вы… мне нравитесь.

– Ты.

– Что?

– Когда мы не на работе, можешь обращаться ко мне на ты и просто Макар.

– Не думаю, что это уместно и…

– Я сам решаю, что уместно, а что нет, – жестко осаждает он, и я злюсь. Говорит со мной иногда, как солдафон какой-то. Аж выбешивает..

Думаю внезапно о том, что Саид в браке себе такого не позволял. Это уже после, когда ему вожжа под хвост попала, он начал разбрасываться приказами, будто я ему служанка, оттого я наверное и была потрясена до глубины души. Уж слишком разным он мне показался до и после. И дело не только в предательстве, но и в характере.

– Зачем вы… ты перевел меня в головной офис? – задаю я вопрос, но осекаюсь, после чего поправляю себе. Чувствую, лучше сейчас Плесецкого не злить, если я хочу получить конструктивные ответы на свои вопросы.

– Ты хороший и трудолюбивый специалист. Не без ошибок, конечно, работаешь, но все мы так когда-то начинали. Знаешь, как я добился высот?

– Как? – спрашиваю я скорее по инерции.

– Вижу насквозь людей. Кто ленивый, кто добивается своего, используя чужой труд, кто живучий и пробьет себе дорогу, кто умный, но зазнавшийся, и это его погубит. Много таких “кто”. В основной массе люди предпочитают отбывать срок на работе, бегут домой, мало кто горит своим делом, тем ценнее самородки, которых главное поймать в начале карьеры, пока в них горит запал.

– И я…

– Ты как раз из таких, Дилара. И я хочу видеть тебя в своей команде.

– Но…

– Давай сразу проясним. Я привык не смешивать работу и личное, но ты сначала сразу стала для меня личным, а уже после я узнал, что работаешь в компании, которую я собираюсь купить. Не увольнять же мне тебя?

В его голосе звучит ирония, и я хмурюсь.

– Можно было бы поставить работу выше личного.

– Не можно, – отрицательно качает он головой, разбивая мои надежды в пух и прах. – Что я хотел сказать. То, что я твой начальник, не обязывает тебя ответить мне согласием. Я не тиран какой-то и не самодур. Но в то же время привык добиваться своего. Дай мне месяц. Если за этот месяц не проникнешься ко мне чувствами, эта история для нас обоих закончится. Ты продолжишь работать так же, как и сейчас, но я к тебе не лезу.

Его предложение кажется ловушкой, но в то же время мне и придраться не к чему. Так что я соглашаюсь, а когда вижу его довольную ухмылку, чувствую себя так, будто меня обманули, а я не знаю, в чем.