Текст книги "Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 31

Мне приходится уйти в кухню и греметь посудой, чтобы не вспылить при дочери и не высказать Саиду всё, что я думаю насчет его манипуляций с ребенком. Думает, я не вижу, что он настраивает Амину на то, чтобы она убедила меня, что ему место в нашей жизни? Как бы не так.

Злость такой силы бурлит во мне, что у меня даже чувство возникает, что я горю. Щеки пылают, руки дрожат, пока я мою посуду и убираю со стола.

Когда меня одолевает гнев, всегда занимаюсь уборкой. Это меня хоть как-то успокаивает, не дает злости выйти наружу.

Слышу из зала голоса дочери и Саида. Амина восторженно рассказывает отцу о том, что с ней произошло за эти полгода, а он молча слушает, изредка вставляя какие-то комментарии.

В груди у меня жмет, и на глаза наворачиваются слезы. Выключаю воду, но еще долго стою у раковины, пытаясь осмыслить, что сейчас происходит. Когда-то я мечтала, что история с Инжу окажется кошмаром, я проснусь, и всё будет даже лучше, чем прежде. Что Саид будет играть с Аминой, пока я хлопочу на кухне. Что свекровь образумится и примет внучку, перестанет выделять на ее фоне других внуков и не даст им больше ее обижать. Так много, а что если…

Вот только реальность неумолима, я отчетливо понимаю, что ничего, как прежде, уже не будет. И не потому, что это невозможно. А потому… что я этого просто не хочу.

– Всё же было так хорошо, – шепчу я тихо себе под нос и медленно подхожу к окну. Открываю его и вдыхаю свежий воздух, наполняя им легкие.

Мне нужно остыть, ведь с таким вспыльчивым человеком, как Саид, лучше говорить на холодную голову. Опустив глаза, с удивлением замечаю машину Плесецкого у подъезда. Сомнений нет, это она и стоит на том же месте, словно они с Гордеем так и не уехали.

Беру в руки телефон и вижу входящую от него СМСку.

“Я буду здесь, пока вы не напишете, что всё в порядке”.

Становится приятно, что незнакомый мне по сути мужчина беспокоится обо мне больше, чем когда-то муж.

– Это он тебе написывает? – звучит вдруг сзади грозный рык Саида.

Вздрагиваю от неожиданности. Он так бесшумно вошел в кухню, что я ничего не услышала, хотя здесь полная тишина. От его резкого появление аж мороз по коже.

Я не отвечаю ничего, молча оборачиваюсь и будто впервые вижу Каримова. Пусть мы и были когда-то женаты, даже, казалось, любили друг друга, а у меня складывается ощущение, что этого мужчину я вижу впервые. Настолько разительный контраст между тем Саидом, за которого я когда-то вышла.

– Собираешься молчать и игнорировать меня? Ты знаешь, что я настойчив и умею добиваться своего, Дилара. Лучше не зли меня и отвечай на вопрос.

Он говорит со мной грубовато. Будто до сих пор считает меня своей женой и имеет право на ревность.

Ревность. Это именно она и есть. Замечаю этот характерный блеск в его карих глазах, сжатые зубы, искаженные напряженные скулы. Мышцы тела натянуты, как перед дракой. И если бы раньше я рассмеялась в лицо тому, кто сказал бы мне, что лучше бежать, ведь такой может и ударить, то сейчас уже не знаю, что и думать.

Такой Саид Каримов мне незнаком.

– Вам какое дело, Саид Шамильевич? – вздергиваю бровь, переходя на вы, чтобы воздвинуть между нами стену и увеличить дистанцию, которую он нагло сократил, нарушив мое личное пространство.

– Злишься? – прищурившись, усмехается он. – Имеешь право, не спорю, но ты знаешь, что я нетерпеливый. Покапризничай и прекращай это дело. У меня нервы не железные.

– О каких капризах идет речь? – холодно спрашиваю я, но вопрос больше риторический.

Поднимаю подбородок, но всё равно сжимаю ладони, впиваясь ногтями в кожу. Так сильно меня злит поведение Саида. Ведет себя так, будто мы просто повздорили по пустякам, и в этом еще и я виновата. Каков наглец.

– Хватит ершиться, Дилара, ты ведь не такая, я знаю. Давай спокойно всё обсудим. Я пришел вернуть тебя и дочь.

Меня так сильно потрясает его уверенность, что он совершает благое дело, что я мигом забываю о холодности.

– Мы в тебе не нуждаемся, Саид. Увидел дочь? Молодец. Теперь уходи и не смей больше переступать порог моего дома без разрешения. Я тебя не приглашала, ты незваный и нежеланный гость! – шиплю тихо, чтобы дочка не услышала.

Она и так понимает больше, чем я бы того хотела. Но в силу своей детской наивности считает, что маму и папу можно помирить, уложив в одну постель, и тогда всё будет, как она мечтает. Мы с Саидом станем полноценной парой, и в ее жизни снова появится отец.

– Спокойного разговора не получится, как я вижу! – цедит сквозь зубы Каримов, и я еще больше вспыхиваю.

– А чего ты ожидал? Думал, я буду ждать тебя с распростертыми объятиями, пока ты нагуляешься?! Ты предал нас с Аминой, а теперь заявляешься, как ни в чем не бывало и требуешь, чтобы всё было, как раньше? Ты серьезно? Ты вообще нормальный?!

– Ты знаешь, что меня ввели в заблуждение. Если бы не Инжу…

– Не сваливай с больной головы на здоровую. Не смей обвинять кого-то в своей ошибке. Если бы ты хотел знать правду, еще полгода назад всё проверил бы, а не прыгал бы сразу в койку к другой женщине.

Я не знаю точно, что случилось на самом деле, но предполагаю, что Инжу уже была беременна, когда решила оклеветать меня, а затем, скорее всего, воспользовалась возможностью и прыгнула в постель к безутешному Саиду, надеясь повесить на него ребенка. Вот только я не смягчаюсь. Наоборот, считаю это отягчающим фактором, который низводит Саида на самое дно.

– Что мне сделать, чтобы ты меня простила? – неожиданно спокойно вдруг говорит он, в глазах я впервые за этот час вижу сожаление и боль, но его эмоции меня не трогают.

Я вообще будто ледяная становлюсь, ничего не чувствую. Только досаду, что он снова появился в нашей жизни и хочет перевернуть всё вверх дном. А у меня ведь только всё в жизни устаканилось.

– Ничего, Саид. Я не стала просить Макара тебя с лестницы скинуть только из-за дочери. Если бы Амина так не страдала из-за твоего отсутствия, я бы тебя к ней на пушечный выстрел не подпустила. Ты прав, я уже обо всем знаю несколько дней, так что обдумала всё и приняла решение, которое не подлежит обсуждению. Ты либо принимаешь мои условия, либо проваливаешь.

Я не пытаюсь говорить с ним вежливо. Он этого недостоин. Морщится, но не отвечает мне. Чувствует, что я своем праве. Он ведь сам отказался от отцовства, это его вина и проблема.

– Ты можешь встречаться с дочкой на нейтральной территории в заранее оговоренные часы. О восстановлении отцовства забудь, я тебе этого не позволю. Раз так любишь дочь, то тебе это вообще должно быть неважно, – добавляю в конце, увидев, как он возмущенно вскидывает голову.

– Что еще? – цедит недовольно, но сдерживает себя. Похвально, но я не оценю. Знаю, какой он на самом деле, сейчас ведь прячется под маской, в которую я когда-то верила всецело, как наивная идиотка.

– Общение с твоими родственниками категорически исключено. Особенно со свекровью.

– Это мы еще обсудим.

– Ты не понял, Саид. Это не предложение. Это ультиматум.

– Мама может умереть в ближайшие месяцы, Дилара, она старая женщина и имеет право увидеться с внучкой.

– Нет, не имеет! – слишком звонко звучит мой голос. – Она издевалась над моей дочкой, считала ее нагулянной и оскорбляла в лицо и при мне, а ты ничего все эти годы не делал. Позволял ей измываться над нами. Так что если ты собираешься отвести Амину к своей матери, то забудь обо всем нашем разговоре. Увидел дочь, а теперь проваливай. Она обойдется и без такого отца.

Не знаю, что Саид видит в моем решительном взгляде, может, непоколебимость, но нехотя кивает, не уходит. Я же чувствую, что мне придется следить в оба глаза, чтобы он не вздумал нарушить условия нашего соглашения.

– Хорошо, пока что я согласен, Дилара.

– Если хочешь увидеться с дочерью, то пиши мне об этом заранее, минимум за сутки предупреждай. И если у нас никаких дел не будет, можете куда-нибудь сходить вдвоем. Она будет рада.

– Идет. Завтра у тебя есть дела?

– Нет, – осторожно отвечаю я, чувствуя какой-то подвох.

– Тогда завтра пойдем в зоопарк, я уже пообещал Амине, что мы пойдем втроем.

– Я никуда не пойду. А что обещал… это твои проблемы.

– Не будешь следить за нами? – усмехается он как-то довольно и хитро, что я напрягаюсь, и не зря. – Как же ты тогда узнаешь, что я не нарушил нашу сделку? Вдруг поведу ее к семье? Они ведь все в Москве сейчас. Или украду? Увезу за границу?

Черт. Какой же урод. Даже тут меня переиграл.

Глава 32

На следующий день, когда я отвожу дочь в сад, впервые опоздав, еле как успеваю застать Плесецкого, когда он как раз садится в машину, чтобы уехать.

– Макар Власович! – тихо шепчу я, не сумев крикнуть, но на удивление, мужчина меня слышит и даже оборачивается.

– Вас подвезти? – вдруг спрашивает меня и кивает на пассажирское сиденье.

Так обыденно задает вопрос, будто мы каждый день общаемся, что я даже теряюсь и просто молча киваю. Может, оно и к лучшему. Поговорим без свидетелей. Все-таки многие родители друг друга здесь знают, не хочу, чтобы все они были в курсе проблем в моей семье.

– Я хотела бы перед вами извиниться за вчерашнее, Макар Власович…

– Макар, просто Макар.

Он кидает на меня нечитаемый взгляд, продолжает уверенно держать руль, выезжая на полосу, и я киваю.

– Д-да, Макар, – слегка неуверенно повторяю я, так как он сбивает меня с мысли.

Я ведь всё утро репетировала извинения, а сейчас и двух слов связать не получается.

Древесный аромат его парфюма забивает легкие, и я расслабляюсь, даже плыву. Уж очень запах приятный и ему подходит.

Аура у Плесецкого обманчиво спокойная, но я не заблуждаюсь. Знаю, что когда нужно, он может проявить жесткость в ответ на агрессию. Не тушуется в стрессовых ситуациях и знает, как себя вести в экстренных. Другого склада характера люди в большом бизнесе не задерживаются.

– Так и что, Дилара?

– Что?

– Вы хотели за что-то извиниться.

Его губы слегка дергаются в полуулыбке, но вид у него при этом остается напряженный. Плечи под рубашкой массивные, аж мускулы выделяются. Он задумчив и явно чем-то озабочен, но при этом ни голосом, ни выражением глаз не выдает своего внутреннего состояния. Такое самообладание вызывает уважение.

Я вот так не могу. Если в растрепанных чувствах, то все об этом сразу узнают. Я ведь начинаю дергаться и огрызаться, не в силах сдержать переполняющие меня эмоции, особенно если они негативные.

Может, это от того, что я женщина?

Впрочем, Саид тот же не умеет себя сдерживать, сразу начинает рычать, орать, кидаться, чуть что не по его или не так, как он приказал. Просто не привык, когда что-то идет не так, как он запланировал.

Макар же явно другой. Всегда просчитывает ходы наперед, оценивает возможные риски и последствия.

Они как инь и янь. Противоположности, которые создают такой контраст, что он явно виден. Холодный разум против вспыльчивой натуры.

Морщусь, когда невольно вспоминаю о бывшем муже. И когда уже перестану всех сравнивать с ним?

– А вот этого не надо, Дилара, я этого не потерплю! – жестко произносит Макар, заставив меня удивленно замереть. Неужели я это вслух сказала?

Он и до этого не казался мне пай-мальчиком, а с этим тоном и подавно не оставляет сомнений, что этот мужчина привык приказывать и подчинять. Никаких полумер.

– О чем вы? Я же не успела ничего сказать.

– У вас всё на лице написано. Вы как открытая книга, Дилара. Повторю один раз и только. Когда говорите со мной, думать вы можете только обо мне. Никаких бывших мужей и прочих мужчин. Ясно?

Поджав губы, некоторое время молчу. Он ведет себя слегка неадекватно. Не понимаю, чего добивается и почему вдруг так реагирует. Мы вообще едва знакомы, а он уже условия мне выставляет.

Так и хочется сказать ему, чтобы остановил машину и высадил меня на дороге, но я делаю пару глубоких вдохов и уговариваю себя не горячиться. В последнее время совсем не контролирую себя, готова взорваться на ровном месте. Совсем на меня такое поведение не похоже, но я пока не способна его проанализировать. Разобраться бы с тем, что в моей жизни происходит, не то что с эмоциями.

– Я о бывшем муже и хотела с вами поговорить, Макар. Извиниться за то, что вчера произошло. Я не думала, что Саид вот так может заявиться и испортить нам утро. Думала, он хотя бы предупредит о своем визите заранее.

Некоторое время в салоне царит тишина.

Макар хмуро поглядывает вперед на дорогу, я же пытаюсь понять, что у него сейчас на уме. Ведет он себя по меньшей мере странно. Будто не просто отец мальчика, который по случайности ходит в тот же сад, что и моя дочь, а мужчина, которому я уже успела пообещать больше, чем просто общение.

– Давно вы разведены? – следует от него вдруг вопрос.

Мне бы осадить его и сказать, что это не его дело, но я неожиданно не злюсь. Охотно делюсь с ним.

– Полгода как.

– Часто видитесь?

– Вчера впервые после развода.

– Играете?

– Что? – переспрашиваю с недоумением.

Макар останавливается на перекрестке, когда загорается красный, переводит холодный взгляд на меня.

– Ваш бывший ведет себя не как бывший. Скорее, как настоящий и будущий. Для чего вы развелись? Хотели заставить его плясать под вашу дудку?

Он будто вымещает на мне злость, и я стискиваю ладони в кулаки, ощущая себя так, будто он залепил мне пощечину. Необоснованно причем.

– Что вы себе позволяете? Не делайте вид, что знаете меня и мои помыслы, Макар, – цежу я сквозь зубы. Не намерена терпеть оскорбления от малознакомого мужчины. – Это совершенно не ваше дело, почему я развелась и какие отношения меня связывают с бывшим мужем.

– То есть, все-таки отношения есть? – усмехается он и прищуривается как-то зло, даже бровь будто дергается.

– Остановите машину! – кричу я и дергаю нервно за ручку двери. Она не поддается. Видимо, он заблокировал ее сразу, как я села.

– На мосту остановка запрещена.

– Значит, сразу после! Я не намерена выслушивать ваши претензии! Я извинилась перед вами, и на этом всё! Немедленно выпустите меня! – снова кричу я, когда мы проезжаем мост, а машина продолжает уверенно двигаться вперед.

Плесецкий и не думает выполнять мою просьбу.

– Сказал, довезу вас, значит, довезу, – невозмутимо парирует он, совсем не беспокоясь из-за моих криков. Они его, кажется, совсем не волнует.

Минуту назад казалось, что он был зол, а сейчас выглядит так холодно и отрешенно, будто всё это время мы говорили не о моей личной жизни, а об инвестициях и фьючерсах.

От таких перемен мне становится страшно, и оставшийся путь до офиса моей работы я сижу тихо, как мышка. Даже желание поскандалить и закатить ему истерику пропадает. В сущности, вот что я о нем знаю? Ничего.

Макар Плесецкий для меня загадка и темная личность.

Но одно я знаю точно.

Это наша с ним последняя встреча.

От такого, как он, надо держаться подальше.

Глава 33

– Папочка, я хочу мороженое, – хлопая глазками, щебечет Амина.

Вьет из него веревки, как раньше, зная, что он не сможет ей отказать. Мне же наблюдать за самодовольной рожей Саида просто противно. Аж злость берет верх, когда вижу, что он ведет себя так, будто всё это норма, и не было полугода тишины с его стороны. Словно мы не развелись, а жили порознь.

– Шоколадное, как обычно?

– Да, папочка.

Сердце смягчается, когда я слышу, что дочка в очередной раз называет его папой. Она практически не умолкает, словно пытается наверстать расставание за один день. Цепляется за отцы, ни на секунду не отпуская его руку. Боится, что он снова исчезнет.

Только дочь примиряет меня с тем фактом, что Саид находится рядом. Благо, не пытается вовлечь меня в общение, но смотрит так, будто уже сто раз раздел меня и нагнул. Неприятно.

Раньше, еще когда мы не были замужем, такие горячие взгляды воспринимались мной по-особенному. Сердечко мое шалило, к лицу приливала кровь, а сама я не знала, куда деть глаза от стеснения.

Сейчас же ничего внутри не екает, я чувствую одно лишь раздражение.

– Всё еще дуешься? – спрашивает вдруг Саид, когда дочка садится на стульчик, чтобы ей сделали аквагрим. Держит нас обоих в поле зрения, готовая в любой момент сорваться с места, если Саид куда-то решит уйти. Вон как глаза насторожены. Аж сердце щемит от реакций родной кровиночки.

– Дуюсь? – усмехаюсь тихо, а сама стараюсь контролировать выражение лица. Дочь ведь наблюдает. – Много на себя не бери, Саид. Наша история закончена, ты сам поставил в ней жирную точку, и возвращаться к старому я не могу и не хочу. Мне это больше не интересно.

– Попроще разговаривай со мной.

– Давай договоримся, Саид. Всё, что теперь нас связывает – это дочь. Если бы не желание Амины общаться с тобой, глаза б мои тебя век не видели. И не смей рот мне закрывать, я тебе не жена больше.

Он прищуривается, сжимает челюсти, но какое-то время молчит. За прошедшие полгода его характер основательно испортился, но меня не интересуют причины, я просто осознаю, что терпеть его не обязана.

– Ошибаешься, – вдруг флегматично заявляет он, его даже будто отпускает.

Я же вдруг начинаю тревожиться, чувствуя какой-то подвох, о котором забыла.

– Не ошибаюсь, – упрямо парирую.

– Если я сказал, что ошибаешься, значит, ошибаешься! – рявкает, но негромко, оглядывается на дочку.

Я же едва сдерживаю желание ударить его между ног, чтобы сбить с него эту горделивую спесь. Уже и забыла, каково это – когда с твоим мнением не считаются. То, от чего сбежала из родного города, решив начать жизнь с нуля.

Молчу, не собираясь больше продолжать неприятный разговор. Мало ли, что Саиду в голову взбрело. Пусть качает свои права сколько хочет, но я могу его просто игнорировать.

– Неожиданная встреча, – вдруг звучит рядом знакомый голос.

Ко мне незаметно подходит Макар Плесецкий, да так близко, что они оба с Саидом, казалось, зажимают меня с двух сторон. Чувствую себя не просто неуютно, а эдакой дюймовочкой среди двух великанов, которые мало того, что пышут тут своим тестореном, так еще и смотрят друг на друга поверх моей головы с агрессией.

И если Саид – пылающее пламя, то Макар – холодные росчерки молнии.

– Вы пришли сюда с сыном? – улыбаюсь я, пытаясь разрядить обстановку, хотя тянуть губы в стороны мне хочется меньше всего.

Я до сих пор помню его странный допрос, от которого мне было неуютно, но выбирая между ним и Саидом, я бы, конечно, предпочла остаться в обществе Макара.

– Гордей уже неделю просится в этот парк, – кивает Макар, а когда я опускаю взгляд и вижу насупленного ребенка, начинаю сомневаться в его словах. Впрочем, когда Гордей замечает Амину, тут же тянет отца к второй освободившейся девушке, которая тоже занимается аквагримом.

– Хочу бэтмена, – уверенно заявляет мальчишка и косится при этом одним глазом на Амину.

– Чо уставился? – дерзко заявляет ему дочка, и я едва в осадок не выпадаю. Обычно она очень вежливая девочка.

– А чо нельзя? Не дыши на меня!

Между детьми возникает перепалка, но девушки встают между ними, отсекая друг от друга, и на время устанавливается благословенная тишина.

– Невоспитанный, весь в отца, – цедит Саид, скрещивая на груди руки, смотрит при этом на Макара. Детский сад какой-то.

К чести Плесецкого, он не пытается самоутвердиться за счет детей и не отвечает Саиду в таком же духе, просто щерится, будто не прочь откусить Каримову голову.

– Настоящего мужика из него ращу, – холодно отвечает Макар. – Чтобы не вырос подлецом, слабым на передок.

В этот момент я пью воду из бутылки, чтобы хоть немного успокоиться, и едва не кашляю, поперхнувшись. Кажется, кое-кто завел досье на моего бывшего мужа. С одной стороны, напрягает. С другой, не удивлена. Он ведь говорил, что его служба безопасности знает всё о родителях детей, которые ходят в детский сад с его сыном.

– Рад, что встретил вас сегодня, Дилара. Жду вас в понедельник к двенадцати по этому адресу, – дает мне визитку.

– Что это? У меня работа. В девять собрание.

Я растеряна, так как вообще не пойму, что происходит.

– Ах да, вы же еще не в курсе. В девять будет собрание по поводу смены руководства вашей компании. Вам нужды знакомиться с новым начальством нет.

У меня голова кругом от таких новостей, но он говорит так уверенно, что я отчего-то не сомневаюсь, что он не врет.

– Что это значит?

– Я выкупил вашу компанию, Дилара, так что в Кассиопее вы больше не работаете.

– Меня увольняют? – выдыхаю, в горле ком, ведь таких трудов мне стоило найти эту работу и закрепиться на ней. А теперь вот так просто говорят, что на работу я могу больше не выходить. Даже как-то пропускаю мимо ушей новость о том, что новый хозяин предприятия – Плесецкий.

– Переводят в головной офис, Дилара, – качает головой Макар, глаза его сверкают холодной сталью. – В понедельник я лично введу вас в курс дела.

Меня обдает испариной, и я глупо моргаю, пытаясь осознать, что он говорит. Выходит так, что Плесецкий купил компанию, в которой я работаю, а теперь лично сообщает мне о том, что я теперь буду работать в головном офисе. С ним.

О Саиде в этот момент я как-то забываю, а вот он о нас нет. Он выдвигается вперед и снова бычится.

– Моя жена на тебя, хмырь, работать не будет. Ей вообще нет нужды работать!

– Это не тебе решать, Саид, – вспыхиваю на этот раз уже я, и теперь просто из принципа буду работать на Плесецкого, каким бы странным и пугающим он мне не казался.

Остро вдруг осознаю, что если уволюсь, то это будет плюс для Саида, который наверняка захочет прижать меня этим и отобрать дочь, чтобы заставить меня быть снова с ним.

– Ты моя жена!

– Бывшая, – холодно пресекает дальнейшие попытки Саида Плесецкий и резко встает между нами, отчего я даже чувствую к нему благодарность.

– Не лезь, мужик, я могу и сломать тебя, да только пацана твоего жаль, если батю его тут пополам переломаю.

– Уверен? Смотри, себе хребет не переломай.

Плесецкий и бровью не ведет, не реагирует на угрозы, явно не боится.

Обстановка накаляется, и я сглатываю, в панике оглядываясь по сторонам и выискивая, есть ли кто-то, кто сможет остановить драку, если она вдруг возникнет.

– Отец, ты обещал меня в тир сводить, стрелять научить, – звучит вдруг настороженный голос Гордея, сына Макара. Ему уже сделали аквагрим, и появляется он весьма вовремя.

– Тир? – усмехается Саид – Да такой столичный хлыщ, как ты, вряд ли что тяжелее ручки в руке держал. Хоть одну цель выбить сможешь?

– Недооценка противника – главная ошибка всех моих конкурентов.

Макар прищуривается, дергая плечом, а вот я холодею. Что-то мне подсказывает, что все те, кто были его конкурентами, давно разорены или работают на него.

– Папа, я тоже хочу в тир! – кричит Амина, повисая на ноге отца, а затем недобрым взглядом смотрит на Гордей. – А мой папка лучше твоего стреляет. Спорим?

– Мой папка – лучший! Спорим!

– Нет, мой!

– Мой!

Дети снова спорят друг с другом, повышая сопернический дух, и мы впятером идет к тиру. Я плетусь в конце, не понимая, как так вообще вышло, но вряд ли кто смог бы ответить мне на этот вопрос.