Текст книги "Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 28

– Ты же не собираешься жертвовать своей почкой ради бывшей свекрови?

Надя нависает надо мной, грозно сложив на груди руки.

Она знала до этого, что у меня был не самый приятный развод и муж-изменщик, но в подробности до этого дня я ее не посвящала. С той встречи с Олей в кафе проходит уже несколько дней, а я до сих пор думаю об этом, поэтому решила поделиться с Надей.

– Во-первых, я вряд ли подойду, мы же не родственницы, а во-вторых, с чего ты решила, что я стану ее спасательным жилетом?

– Больно напряженная ты в последние дни, Дилара. Даже если такая мысль и пришла к тебе в голову, или не дай бог, кто-то из родни бывшего мужа еще свяжется с тобой, попросит о такой услуге, ты гони их всех в шею. А можешь и меня позвать, я сама их пошлю от твоего имени.

Надя настроена воинственно. Такая она по характеру, не терпит несправедливости.

– Хорошо, так и сделаю, – улыбаюсь я.

Настрой Нади передается и мне, так что я приободряюсь, заставляя себя перестать переживать из-за возможной встречи с бывшим и его семьей.

Не знаю, когда Ольга и ее муж покажут ту запись Саиду, но я буквально чувствую, как тикают часики, отмеряя мне всё меньше времени. За эти дни мне нужно взять себя в руки.

Никому, кроме Нади, я больше об этой ситуации не рассказываю, но после нашего разговора мне становится значительно легче. Исчезает чувство, словно я одна против всего мира.

На работе, как назло, цейтнот, так что мне приходится позвонить воспитательницу и попросить оставить дочку в вечерней группе. Тот мальчик Гордей к ней не пристает и вообще обходит ее стороной, и я радуюсь тому, что его отец все-таки поговорил с ним. С остальными детьми у Амины отношения ровные, так что пропустив всего пару дней в садике, сейчас она в него ходит снова с удовольствием.

В отличие от меня, она чуть более общительная, и если ее не задевают, поддерживает с другими общение. Не такая стеснительная, какой была я в саду и школе. Да и сейчас не сказать, что у меня много друзей, я мало кого подпускаю к себе близко.

Закончив все срочные дела, я выбегаю из офиса и мчусь в детский сад, предполагая, что Амина будет обижаться, что сегодня я забираю ее позже обычного. Мы должны были сходить с ней в кафе поесть пиццы, но я пообещаю ей, что сделаем это на выходных. К счастью, она отходчивая и обижаться на меня долго не будет.

– Вы одни из последних сегодня, – улыбается при виде меня воспитательница, но глаза ее выглядят обеспокоенными.

– Что-то снова произошло?

Я настораживаюсь, предчувствуя проблемы, но она качает головой.

– Нет, у Амины всё хорошо, она сегодня даже кашу без возмущений съела. Просто я переживаю за Гордея. Его няня опаздывает, даже не предупредила, и я беспокоюсь, вдруг что случилось. Да и Макар Власович телефон не поднимает.

Я заглядываю девушке за спину и вижу, что в саду остались только двое. Амина и Гордей. Оба сидят по разные стороны и даже не смотрят друг на другу, каждый играет со своими игрушками, делая вид, что другого здесь нет.

Хмурюсь, так как такое поведение мне тоже не нравится со стороны обоих, но я Гордею ведь не мать и не родственница, чтобы заставлять их мириться. Вряд ли Плесецкому понравится, если я буду контачить с его сыном.

– А кто сегодня мальчика привел? Где его мама?

Злюсь на себя, что лезу не в свое дело, но не могу почему-то просто забрать дочь, развернуться и уйти. Становится жаль ребенка, которого родители забыли в детском саду. Для него, как и для любого малыша, это лютый стресс, который я никому не пожелаю испытать. Есть, конечно, вероятность, что что-то случилось нехорошее, потому я тем более не могу это просто проигнорировать.

– Гордея привела, как обычно, няня. Уже четвертая за эти три месяца по счету, – качает головой воспитательница. – Маму я ни разу не видела, сколько мальчик к нам ходит. Говорят, там какая-то некрасивая история, но я не знаю подробностей. Но факт есть факт, им занимается нанятый Макаром Власовичем персонал.

Мне не нравится, что девушка настолько откровенна, такая кому угодно всё что угодно может разболтать, но не отчитывать же ее, когда я сама горю желанием узнать, что же происходит.

– Давайте еще раз его отцу позвоним. Должен же он забить тревогу, что его ребенка до сих пор домой не привели.

Мы пытаемся дозвониться несколько раз, но никто трубку не берет. Воспитательница явно нервничает, постоянно поглядывает на часы, куда-то спешит.

Я колеблюсь пару минут, а затем принимаю решение, за которое потом, возможно, получу по голове.

– Вы куда-то торопитесь? – интересуюсь для начала, подталкивая девушку к нужному мне выводу.

– Мне нужно сегодня домой ехать на выходные, мама упала и подвернула лодыжку, за ней ухаживать некому. С понедельника я в отпуске, а через два часа у меня поезд. Уже не знаю, что делать.

– Дайте мне номер Плесецкого, я сама с ним свяжусь. А пока давайте Гордей пойдет со мной и Аминой. Не останется же он здесь ночевать с охранником.

– Думаете, что его вообще не заберут?

Воспитательница посматривает с сомнением то на меня, то на мальчика, но иного выхода и она не видит.

– Мало ли, что случилось. Я напишу Макару Власовичу, что его сын со мной, не думаю, что он будет злиться. Это ведь няня, которую он нанял, не выполняет своих обязанностей. Да и потом, а вдруг что случилось, и Гордея к утру не заберут? Придется вызывать опеку, потом Плесецкому тяжко будет забрать ребенка обратно. Мы же этого не хотим? У детского сада могут потом возникнуть проблемы.

Будь девушка постарше и поопытнее, не торопилась бы никуда, сразу бы вызвала полицию и опеку, но мне жаль Гордея. Нехорошо оказаться в лапах опеки, когда у тебя есть отец. А уж где его мать, это не мое дело. Пусть потом со всеми проблемами Плесецкий разбирается сам.

– Ладно, – выдыхает воспитательница. – Но я не знаю, пойдет ли с вами Гордей, он мальчик упрямый.

Она оказывается права, тот и правда никуда идти не хочет, смотрит с надеждой в окно, разглядывая, не приедет ли вот-вот отец. Соглашается со мной пойти только когда я обещаю ему, что утром мы все вместе съездим в его дом, если отец к ночи его не заберет.

Я бы и сейчас его отвезла бы, так как адрес на свой страх и риск дает воспитательница, но уже поздно, и я не рискну ехать неизвестно куда в такое время суток, да еще и с двумя детьми.

Гордей и Амина друг с другом не разговаривают, только поглядывают исподлобья, и я понимаю, что мне нужно их как-то примирить. Оба они упрямые, своенравные, и это явно будет непросто.

Накормив их ужином, отправляю поиграть в гостиную, а сама снова пытаюсь дозвониться до Плесецкого. В итоге оставляю ему сообщение, чтобы не волновался насчет сына, а сама постоянно гипнотизирую телефон.

Переживаю, а вдруг он и правда не объявится, и что мне тогда делать с мальчиком? Я ведь не знаю его родственников, а отвечать на любые мои вопросы он отказывается.

Дети засыпают под мультики, и я уже хочу их перенести с дивана на кровать, как вдруг телефон наконец оживает. Звонит Плесецкий.

– И года не прошло, – слегка язвлю я и прикусываю сразу же язык. Я ведь пока не знаю, что произошло, так чего раздухарилась? Просто до сих пор сильно первое впечатление от этого грубияна, а его никуда не деть. Видится он мне никудышным деспотом-отцом.

– С Гордеем всё в порядке?

Он не особо церемонится, даже не здоровается, но в голосе я слышу беспокойство настоящего отца, так что смягчаюсь.

– Он покушал и сейчас спит. Вы хотите за ним приехать? Адрес вы знаете, но лучше уже, наверное, будет забрать его утром.

– При всем желании, Дилара, я бы не смог его сейчас забрать. Я в командировке, вылететь смогу в ближайшие часы, прилечу утром. Вас не затруднить приютить моего сына на это время? Я заплачу вам за неудобства столько, сколько скажете.

– Снова вы про деньги, – начинаю я злиться, но быстро успокаиваю себя. В такой ситуации я бы тоже предлагала что угодно, чтобы мой ребенок не остался на улице. – Не нужно никаких денег, Гордей побудет у меня сколько потребуется. И что с вашей няней? Она не забрала его из детского сада, также не делается.

Я сразу меняю тему, так как и сама, как мать маленькой девочки, злюсь на безответственность женщины, уж не знаю, кто она.

– Я нанял ее в агентстве. Засужу их к чертям. Уже четвертая няня не выполняет своих обязанностей! – цедит сквозь зубы Плесецкий, его злость чувствуется даже через такое расстояние.

С одной стороны, я допускаю мысль, что могло случиться что угодно, женщина могла попасть в ДТП, а с другой… Агентство же должно контролировать как-то всё это. Так что в ответ на угрозы Плесецкого молчу, не собираясь вмешиваться.

Разговор сворачивается, я укрываю детей и иду спать сама. Утром же просыпаюсь раньше всех и отчего-то первым делом привожу себя в порядок. Гораздо тщательнее смотрюсь в зеркало, чем обычно, даже волосы распускаю, хотя обычно делаю пучок.

Сердце колотится, я постоянно смотрю на время, а сама ругаю себя на чем свет стоит. Зачем вот я навожу марафет? Не всё ли равно, что подумает обо мне Плесецкий? Вот только, как бы я ни убеждала себя, что он интереса для меня не вызывает, волосы к его приходу я всё равно оставляю распущенными.

Глава 29

Макар Плесецкий на моей небольшой кухне смотрится великаном. Помещение кажется игрушечным, а сам он в своем костюме явно не с масс-маркета подходит к моей квартире, как пятое колесо к телеге.

Нет. Сама квартира расположена в хорошем районе, отец не поскупился и купил мне трешку, но вот ремонт здесь был лет двадцать назад, если не больше. Так что мне в какой-то момент даже становится стыдно, но я быстро пресекаю неуместные эмоции. Мне ведь нечего стыдиться, у меня в квартире чисто и вкусно пахнет едой.

Из-за собственных переживаний всю злость я выплескиваю на ни в чем не повинного Плесецкого.

– С вашей стороны это верх безответственности. Неужели вы даже не звоните своим няням или хотя бы не пишете, чтобы узнать, дома ли ваш сын, накормлен ли, всё ли в порядке. А что если они под машину попали, когда из сада шли?

Я накидываюсь на него, но понимаю, что частично мой гнева вызван и собственным страхом. Я не представляю, смогла ли бы доверить Амину посторонним людям. Если уж она не нужна семье со стороны отца, что уж говорить про наемный персонал.

– Я пользуюсь исключительно услугами агентств с высоким рейтингом, по рекомендации уважаемых мной людей, чьему мнению привык доверять, – цедит сквозь зубы Плесецкий. Явно не привык, чтобы его отчитывали, как мальчишку.

Дети пока спят, так что я угощаю его чаем, параллельно готовя овсяную кашу на молоке.

– Подвело вас ваше агентство. Вы хоть дозвонились до них? Что там случилось?

– Дозвонился, – кивает Макар и делает глоток обжигающе горячего чая. – Они принесли извинения, вернули деньги, но толку? Такое происходит впервые, и они сами не понимают, что случилось. Может, вы и правы. Что-то могло случиться с няней, мне она показалась женщиной ответственной.

– Сколько ей лет?

Меня смутила его оговорка про женщину. Почему-то я думала, что такой бизнесмен, как Плесецкий, нанимает скорее молодых девушек.

– Почти пятьдесят.

Я вздергиваю бровь от удивления.

– С некоторых пор весь мой наемный персонал строго старше сорока, – усмехается он, отвечает на мой невысказанный вопрос.

– Почему?

С моей стороны бестактно спрашивать такое, но, видимо, Макар Власович слишком устал, чтобы анализировать уместность или неуместность моего поведения.

– Девушки детородного возраста чаще устраиваются работать на мужчин моего положения с одной целью. Найти себе папика или мужа. Кто на что способен.

Некоторое время я молчу, а затем спохватываюсь, чуть не забыв про овсянку. Проверяю детей, а они, оказывается, уже проснулись, и тихонько играют с игрушками Амины.

– Папа пришел? Мне надо собираться?

Гордей спросонья выглядит нахохлившимся воробышком, и я не могу не отметить, что он не особо горит желанием уезжать домой. Становится его жаль, ведь воспитательница похоже была права насчет его матери. Отец же занят работой и оставляет его на попечение посторонних людей, и мальчику явно не хватает внимания и любви.

Так что мне становится понятно его поведение в саду, ведь своими выходками он пытается привлечь внимание своего отца. Это как сигнал СОС, который его отец, кажется, не замечает.

Таковы, наверное, все мужчины. Им кажется, что достаточно зарабатывать деньги и обеспечивать детей, а всё остальное неважно.

– Сначала покушаем кашу, а потом будешь собираться. А пока умывайтесь, детки. Амина, покажи всё Гордею, хорошо?

Дочка с серьезным видом кивает, а вот Гордей нехотя идет за ней. Видно, еще не помирились.

– Гордей кашу не ест, весь в меня пошел, – усмехается Макар, когда я раскладываю овсянку по тарелкам, и я едва сдерживаю улыбку. Ну хоть что-то отец знает о своем сыне.

– А вы пример ему подайте, и тогда всё он будет есть. Тут главное как, не детей воспитывать надо, а себя. Они с нас пример берут.

Мой голос становится менторским, и я уверенно кладу одну из тарелок около Плесецкого, не слушая его возражений, что он мужик и каши по утрам не ест.

– Вы не встанете со стола, пока не съедите всё до последней крошки.

Не знаю, что на меня находит. Но Плесецкий на удивление перестает артачиться и вместе с сыном, который с удивлением поглядывает на него, доедает кашу.

Меня же накрывает странными эмоциями. Давно позабытыми. Когда-то я также готовила с утра завтрак для всей семьи. Для себя, Амины и Саида.

В сердце слегка кольнуло при этих воспоминаниях, ведь несмотря на предательство, когда-то мы и правда были счастливы.

Чувство возникает вдруг, словно это когда-то было не со мной, а с кем-то другим. Хотела я этого или нет, но за эти полгода я изменилась, но вот заботливая женщина во мне умереть не смогла, как бы я ее не вытравливала. Может, оно и хорошо, ведь рано или поздно я снова захочу выйти замуж. Нехорошо будет, если я стану вести себя, как стерва. Дуть на воду, обжегшись на молоке.

Дети, позавтракав, убегают обратно в детскую. И если Амина просто стесняется малознакомого дядю на нашей кухне, то вот Гордей явно чего-то боится.

– Совсем вы сына запугали, – говорю я вдруг вслух, и мои слова Плесецкому явно не нравятся.

– С воспитанием своего сына я разберусь сам, Дилара Хамитовна! – жестко осекает он меня, и я дергаюсь, чувствуя, как пылают щеки.

Он четко очертил границы, за которые мне заступать нельзя, и я молча киваю, сглатывая ком. Неприятно получать щелчком по носу, но мне и правда не стоило комментировать методы его воспитания.

Между нами повисает неловкость, и когда раздается трель дверного звонка, я с облегченным вздохом практически выбегаю из кухни. Даже не задумываюсь о том, кто мог придти в такую рань, да еще и в субботу.

Открываю дверь и сталкиваюсь лицом к лицу с тем, чье появление хоть и было вопросом времени, всё равно оказалось неожиданным.

– Ты? – выдыхаю я и хочу уже было в порыве гнева закрыть дверь, как он хватает ее с той стороны и открывает нараспашку.

– Нам нужно поговорить, Дилара. И ты впустишь меня в квартиру, я хочу увидеть свою дочь!

Он рявкает так, будто это я виновата в том, что они не виделись полгода. Словно это я отняла у него права на отцовство. В груди разливается горечь, тело сжимается будто обручем, и я сиплю, не в силах ему ответить.

На шум выбегают дети, а следом из кухни появляется Плесецкий. Я ошиблась, посчитав, что он той же комплекции, что Саид. Нет. Он гораздо крупнее.

Глаза бывшего мужа при виде другого мужчины в моей квартире наливаются кровью, и я делаю шаг назад. Слишком хорошо помню, как безобразно он себя ведет, когда выходит из себя.

Становится страшно, и я задвигаю детей себе за спину, чтобы они не стали свидетелями мордобоя.

Глава 30

– Не успела развод получить, как по рукам пошла?! – рычит Саид, бычась, и уверенным шагом полноправного хозяина входит в мою квартиру.

Я отступаю, заставляя детей отойти подальше, но сказать ничего при этом не могу. Язык будто прирос к нёбу, и всё, что я могу – это испуганным взглядом наблюдать за тем, как в мою квартиру вламывается мой бывший, которого бы век не видеть.

– Пошел вон по-хорошему, мужик, пока я тебе при детях челюсть не свернул, – угроза из уст Саида звучит устрашающе, и любой на месте Плесецкого бы испугался.

Обычно мужчины, на которых наезжал Саид, всегда шли на попятную, стоило им увидеть его комплекцию или узнать его имя, но в случае с Макаром эта стратегия, как оказалось, не работает. Ему всё равно, кто такой Саид, из какой он семьи и зачем пришел. Всё, что его волнует – это то, что незнакомый ему мужик врывается в квартиру и необоснованное качает права.

– Что это за недоразвитый, Дилара? Мне спустить его с лестницы? – с какой-то ленцой спрашивает у меня Плесецкий и профессиональным взглядом охватывает Саида. Будто решает, как его быстро уложить мордой в пол так, чтобы не испугать детей.

Ему нужно лишь мое разрешение, но я не отвечаю на его вопрос, даже кивнуть не могу.

– Я ее муж, а ты кто такой и что тут забыл?!

Меня охватывает такое возмущение от наглости Саида, что оцепенение как рукой снимает.

– Бывший муж! Бывший! – цежу я, а сама пытаюсь затолкать детей в комнату и запереть ее. Удается с трудом, так как Гордей упрямством явно пошел в отца, даже его позу скопировал, а вот Амина неверяще смотрит на Саида. Затем, когда первая волна радости спадает, она срывается с места и бежит к отцу.

– Папа! Папа! Ты вернулся!

Дочка обхватывает отцовские колени и едва ли не плачет, даже всхлипывает от радости, просится к нему на руки. Саид нехотя отводит взгляд от Плесецкого и берет Амину на руки, прижимает ее к себе и с такой жадностью вдыхает ее детский запах, что еще полгода назад эта сцена растопила бы мое омертвевшее сердце. Сейчас же в нем не остается никаких эмоций, и я с удивлением обнаруживаю, что кроме отвращения, бывший муж не вызывает у меня других чувств.

Я презираю его за его малодушный поступок, больше не вижу его мужчиной. Он не мужчина. Нет. Передо мной стоит жалкий мужчинка, недостойный не то что прощения, даже обычного понимания.

– Я так по тебе скучал, дочка.

Даже его слова не трогают меня, только злят сильнее, что я ничего не могу поделать с реакцией Амины. Она так сильно хотела увидеть отца, снова почувствовать себя папиной дочкой, что я даже не могу подлететь и оторвать ее от Саида.

– Ты больше не уедешь? Ты останешься с нами?

Гордей сзади меня сопит, Плесецкий стоит хмурый между мной и Саидом, а я не знаю, что предпринять. Амина предотвратила драку, но вместе с тем поставила меня в безвыходное положение. Теперь я не могу выгнать бывшего мужа, ведь тогда дочка меня возненавидит. Решит, что это я виновата в том, что папа ушел.

– Я вернулся, дочка, и никуда больше не уйду!

В начале голос Саида звучит ласково для дочери, но заканчивает он жестко, глядя почему-то на Плесецкого. Тот уверенно и спокойно встречает его взгляд, и я его еще больше зауважала. Видно по нему, что человек он не взрывной, привык думать сначала головой, умеет держать эмоции в узде. Для бизнесмена это хорошее качество, особенно достойное настоящего мужчины.

– Не трогай моего папу! – звонко кричит Амина, сходу уловив напряжение между Саидом и Макаром.

– Пусть он уйдет, он выгоняет моего папу! – тычет она пальцем в Плесецкого, и в этот момент я так сильно ненавижу Саида, что даже словами не передать.

– Дилара? – смотрит Макар на меня вопросительно, подзывает к себе Гордея, и тот сразу же подбегает к отцу, прячась за его штаниной. Саид его пугает одним своим видом, и он посматривает на него снизу вверх насупленно. Хоть и маленький, тоже понимает, что происходит. Пусть дети не осознают, в чем конкретно дело, но улавливают эмоции своих отцов.

Я же стою как между молотом и наковальней. И Плесецкого остаться просить – неприлично и глупо, ведь он мне по сути никто, не обязан вообще впрягаться в мои проблемы с бывшим мужем, и выгонять его – стыдно.

– Всё хорошо, Макар Власович, Саид Шамильевич – мой бывший муж и отец Амины.

Я киваю, уверяя его, что всё будет в порядке, но он всё равно внимательно смотрит на меня с прищуром. Не верит. Но и возразить мне не может. Мы знакомы с ним всего ничего. Я просто приютила его сына на ночь, а он пришел его забрать. Ничего больше.

– Мой номер у вас есть. Понадобится решить вопрос с телом, звоните.

Я надеюсь, что это ироничная шутка с его стороны, но голос уж слишком серьезный. Пугает даже, и я задаюсь вопросом, на что может пойти такой человек, как Плесецкий, чтобы решить проблему.

Когда за Макаром и его сыном Гордеем захлопывается входная дверь, мы с Саидом и Аминой остаемся в квартире одни. Я громко сглатываю, чувствуя, как пересохло горло, и не знаю, что сказать. В идеале – выгнать бы Саида, да только Амина так прилипла к нему, что не отодрать. А при ней я этого сделать не могу, она явно закатит истерику.

Пока не получит дозу внимания от отца, никуда не уйдет. Так что следующий час мне приходится терпеть его присутствие и слушать планы, которые они с дочкой строят на выходные.

– Я по тебе так соскучилась, папа, но у меня кроватка маленькая, ты туда не поместишься, – с умным видом говорит счастливая дочка спустя час, а затем с хитринкой посматривает на меня. – А вот у мамы кровать большая, вы там оба поместитесь.