Текст книги "Вне времени"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Нам даже не пришлось браться за руки – мгновенное удушье… и нас приветствует кабинет структурологии, залитый сереньким предрассветным сумерком.
Только тогда я смог выдохнуть. Убивать нас сегодня не будут. Или же они просто растягивают удовольствие.
– Рассаживайтесь, – Ким-Артур прошел к кафедре, облокотился на неё. – ну-с…
– А я догадывалась, – Лаэли осталась стоять, прямо глядя на ректора. Я подумал и остался рядом с ней – вдруг девочке понадобится поддержка. Чисто физически – стояния у столба в связанном виде не прошло для неё даром.
– Каким образом?
– Индейцы. Слишком они были похожи на то, что представила при переносе я… И Тигровая Лилия.
Ким потер подбородок, кивнул.
– Перенос, значит… Лаэли, рекомендую вам составить более полный отчет о сегодняшней ночи. Как только придут ваши однокурсники… а, вот и они!
Растерянные и виноватые, но всё же пытаясь сохранить чувство собственного достоинства в аудиторию воли остатки курса, за ними – преподы. Мрачные, как голодные людоеды.
– Не надо про людоедов, – взмолилась Лаэли. – Мне и так плохо.
– Я что, так громко думаю?
Я обернулся в поисках свободной парты, запихнул девушку на скамью рядом с Янушем, сам сел рядом.
– Бывает…
– Итак, – Ким обвел присутствующий сияющим взором, – счастлив приветствовать вас, второй курс, на первой для вас лекции! Нет-нет, воздержитесь от громких и буйных выражений… благодарности.
Ректор усмехнулся. Но лицо его оставалось озабоченным. Интересно, часто ли студенты создают новые миры? Ха, хорошо погуляли.
– Сейчас вы, доступными и простыми словами их трех букв, начнете мне объяснять, как умудрились сотворить новый мир. Мир ваших желаний – где не действует Уравнение Одина. Где не нужно расплачиваться за творимую магию, так?
Раздались удивленные вздохи тех, кто еще не знал, что своим "переносом куда-нибудь" мы ухитрились изменить структуру Иггдрасиля.
– Ким, за такое убивать надо, – возможно, пошутила Зелинда.
– Нет. Исследовать, – отозвался Ксавье.
– Расспрашивать, – мягко укорил их Ким.
– Лечить! – буркнул Вик.
– Лучше убейте, – тихо пробормотала Лаэли…
Глава 10
Ich bin schuld
Dass ist meine natur
Ich bin schuld
Ich kann halt lieben nur
Ich gesteh
Ich leiste jeden schwur
Ich bin schuld
Schuld…
Schuld…(1)
ДАРМ" РИСС
Говорил, в основном Ким, как главный маг-структурник. Иногда вставлял свои пять копеек (без которых, на мой взгляд, можно было бы обойтись) Ринальдо. А, впрочем, я не уверен…
Уравнение Одина действует везде. Даже в том мире, который родился благодаря мысленным потугам двадцати семи магов. Только отдача пришла с опозданием – и во время этой запоздалой лекции однокурсники один за другим начали терять сознание. Силы убывали, будто в бездонной бочке. Сам я держался, конечно, по периодически тоже проваливался в бессознательное, потом остервенело тер уши, чтобы не проспать самое интересное.
Но я зря старался: ничего полезного для себя не услышал. Ким, очевидно, решив, что мы все – гении, Мерлины в квадрате, заучившие назубок всю университетскую библиотеку, и говорил такими словами, которые даже я понимал через пень-колоду. Лаэли же пошла на компромисс: она лежала на парте, прикрыв глаза, но, видимо слушала внимательно.
Ректор закончил своё выступление феноменальным предложением:
– Выносите!
– Чего? – даже Габриель проснулся.
Профессор улыбнулся и подал плечами.
– Тех, кто уснул. Они потеряли слишком много энергии – значит, в создании мира непосредственно не участвовали.
Остались знакомые всё лица – осунувшиеся, хмурые, подозревающие сплошные неприятности в будущем без всяких прорицаний. Сессен, Лаэли, Инелен, Зармике – из девушек. Ну, это не удивительно. Из представителей сильной половины магичества: кровососы Габриель и Януш, Давид, Эрик, Ыш и, само собой, я.
Ким дождался, пока последнюю храпящую тушку деканы левитировали за дверь, и улыбнулся еще шире.
– Кто-то из вас – бог. Даже несколько – двое или трое. Только они в состоянии повлиять на миры.
– Да ладно, – тихонько съязвила Лаэли. Глаза зеленели во всю – это означало, что магичка находится в весьма вспыльчивом и раздраженном состоянии. Потом повысила голос, – И кто же?
– Я надеюсь, вы нам сами скажете.
– Надежда – вещь хорошая, – глубокомысленно заявил Давид.
Профессора настороженно обернулись к нему. Демон скроил непонимающую рожицу.
Как странно всё сложилось. Ведь никто из наших однокурсников не знает… Тем не менее, они изо всех будут морочить головы преподам, стремясь сохранить эту тайну, им самим неизвестную, между нами, студентами. Вот оно, магическое братство.
– А за каким, извиняюсь, гаргулом, на признаваться? – подал голос Януш, отвлекая внимание на себя.
Мы так будем перебрасываться незначительными репликами хоть до следующего рассвета. И профессора это, несомненно, понимают. Они так встревожены и не пытаются это скрывать.
– Если узнаете, вы его выгоните из МУМИ?
– Нет. Начет этого можете не волноваться, – успокоил Ким. – Это связано с некими… формальностями. И, к тому же, юные недо-боги – это бомба замедленного действия, лежащая у нас под боком. И нам не хотелось бы, чтобы она взорвалась в самый неподходящий момент.
– Не взорвется, не волнуйтесь, – пробормотала Лаэли, положил подбородок на локти и в упор разглядывая Артура. – Обещаю проследить лично.
– Ты и так на себя слишком много взяла, – возразил Ринальдо.
Даже не назвал её "mon cherie", надо же. Здорово-таки они занервничали.
– Тогда я, – Эрик обвел курс орлиным взором. – Поверьте, этот недо-бог у меня шелковым станет.
– Да, особенно если это ты и есть… – буркнула Зелинда. Она меньше остальных доверяла нашей самостоятельности. Впрочем. На месте профессоров, я вообще приказал бы пытать каждого, пока не откроют имена недо-богов… а потом запер последних в клетке и кормил три раза. В неделю.
Ким был однозначно милосерднее. Он махнул на нас рукой – в прямом и переносном смысле и отпустил, взяв обещание, что в случае непредвиденных проблем мы будем обращаться к нему лично или к одному из деканов…
– Профессор, а что будет с наши миром? – спохватилась Сессен.
– Исчезнет, естественно. Если уже не исчез. Даже богам не под силу изменять Иггдрасиль.
Закрывая ха собой дверь аудитории, я услышал. Как преподы, растеряв всю серьезность, делают ставки, азартно повизгивая и стуча кулаками по кафедре, на то, кто из второго курса окажется богом. И – доживет ли он до десятого, выпускного курса.
Главное, чему мы учимся в университете, это реализм, угу.
ЛАЭЛИ
Когда зеркало висит напротив кровати – это страшно. Или, во всяком случае, пагубно для настроения. Поэтому я обычно зажмуриваюсь, проходя мимо зеркала в анну… Но сегодня мне так плохо, что ничего страшного не произойдет.
Дело было не только в том, что в мире, созданном нами с Даром (вот так ребеночек), сила исчезала, как в бочке Данаид. И не в том, что я ощущала накат очередной волны проклятья. Я просто… устала.
Хотелось свернуться калачиком, укрыть голову темным одеялом и не показываться до тех пор, пока не сменятся поколения и в этом мире не останется ни одного существа, помнящего тебя. Тогда можно будет начать всё заново.
Я зажмурилась и залезла под холодный душ. Не помогло. Во мне пышным цветом распускалась плесень, питающаяся отвращением к самой себе… И даже Алиса молчала.
Ладно, первым делом всё же следует заняться проклятьем. Я собрала всё необходимое – тихонько, чтобы не разбудить подруг – и выскользнула из комнаты. Башня Черного дерева подойдет как нельзя лучше. Надо поскорее провести защитный ритуал, чтобы не заработать очередной сердечный приступ или еще какой-нибудь подарок от неизвестного доброжелателя.
Но моим благим намерениям, которые, как известно, ведут в Хель, не суждено было сбыться.
– Доброе утро, – пробормотала скороговоркой, надеясь прошмыгнуть мимо темного эльфа, устроившегося в кресле.
Он, не говоря ни слова, встал передо мной. Я прижала к себе сумку с материалами для ритуала, уговаривая коленки не дрожать. Ну что же это, в самом деле? В восьмигранке больше не было ни души.
– Что у тебя с Янушем?
Вопрос был таким неожиданным, что в первую секунду я совершенно по-идиотски захихикала. Но дроу не разделял моей веселости.
– С какой стати тебя это волнует?
– Ты ведь встречаешься с Алхастом.
– И что? – я прищурилась, чувствуя, что моё раздражение принимает вполне определенную форму и направление. – Папа беспокоится за моё нравственное воспитание?
– Расстанься с одним из них, – кажется, эльф был глух ко всем моим словам.
– И не собираюсь.
– Почему?
– А зачем? Если хочешь – беги, рассказывай Алхасту, что видел. А я потом похлопаю ресницами и скажу, что ты на меня клевещешь. Твоё слово против моего. Кому поверят?
Мой голос был язвителен и зол. Кенррет даже отшатнулся слегка.
– Ты… не можешь такое говорить.
– Но говорю, правда?
– ты любишь Януша?
Я бросила на диван сумку и скрестила руки на груди. Наши взгляды скрестились и лязгнули – закаленная в подобных сражениях сталь.
– Нет.
– Алхаста? – губы Кенррета чуть дрогнули, будто он пытался ухмыльнуться, но не смог.
– Нет. Я никого не люблю, неужели не ясно?
– ты…
– Научилась быть ведьмой. Разве не так, Архимаг?
Он приблизился на шаг. Чуть выше меня, но меня совсем не смущает, что смотрю снизу вверх: сегодня в более выгодном положении.
– Это оказалось просто. Дружба, любовь… какие смешные слова! Помнишь, я сказала, что дроу ничуть не лучше людей? Но они намного приятнее магов! Знаешь, почему?
Он не ответил, а я продолжала говорить – вбивать слова-гвозди в его тело.
– Твои соотечественники привыкли быть бессердечными. А мы – МАГИ – вырезаем свои сердца. Или дрессируем их, чтобы они прыгали через скакалку или через горящие обручи по команде "Алле-оп". Если мне нужно: сердце бьется быстрее, и я искренне уверенна, что люблю Алхаста… Нет – и сердце замирает. А за всю эту науку спасибо тебе!
– А ты стала стервой, – задумчиво проговорил Кенррет, находясь, однако, мыслями где-то далеко. О чем он думает, интересно?
– Я такой и была, только ты не разглядел. Алхаст – Архимаг, зачем с ним расставаться? К тому же – ах, он так уверен в моей чистоте и наивности… Милый мальчик.
– Значит, так ты теперь думаешь?
Я кивнула, дрожа с ног до головы, будто в лихорадке. Что же он скажет теперь?
– Лучше бы тебя тогда сожгли, – резко, как пощечина.
Он развернулся и пошел к выходу из восьмигранки, сгорбившись. Я сжала кулаки – до боли, так что ногти впились в ладони.
– Конечно, тогда бы твоя душа осталась при тебе!
Он замер на секунду. Я закрыла глаза – думала, сейчас он развернется и ударит меня по-настоящему… Но, когда решилась поднять веки, Дара уже не было.
ДАРМ" РИСС
– Конечно, ведь тогда твоя душа осталась бы при тебе!
Отчаянный крик – она уже не боится, что нас кто-нибудь услышит. И я слышу в её голосе слезы, мольбу: "Обернись!". Или обманываю себя? Если я вернусь, то не смогу больше уйти…
Напомнила о том, что моя душа продана демону, а сейчас принадлежит её. Спасибо. Знает, что больнее ранить невозможно – показать, какой я идиот.
Я вышел из восьмигранки и побежал, как только достиг лестницы. Дрожа всем телом, вылетел на улицу и стал большими глотками пить воздух. Почему? Как? Она ведь не может действительно думать так, как говорит!
Впрочем, почему нет. Ведь полгода назад я и сам… Но Лаэли, рыжий ангел, девочка, прощающая всех, кроме себя. Неужели я настолько ошибся в ней?
И всё же я себе отдавал отчет, что, даже если она на моих глазах совершить что-нибудь… ну, достойное темной эльфийки… я не перестану верить в её чистоту.
Всё так. Вот только что делать – не знаю.
ЛАЭЛИ
Ноги перестали держать – я упала на пол и плакала навзрыд, уткнувшись лицом в пыльную темно-красную обивку дивана. Что же я такого наговорила…
– Лаэли, – встревоженный голос Сессен. Она нагнулась, потянула меня за плечо. Я дернулась и зарыдала ещё громче. Хочу сказать, чтобы оставила меня в покое, но не хватает дыхания.
Тогда она опустилась на колени рядом со мной, чуть слышно вздохнув (второй месяц, а у неё уже животик заметно). Отлепила мою макушку от дивана и прижала к своему бюсту. Правда, так мягче… Но кислорода меньше.
– Пойдем в комнату?
Ах да, что-то та про то, что плакать на людях стыдно. Я закивала, пытаясь подавить всхлипы.
Сумка с материалами для ритуала осталась лежать в восьмигранке.
Девчонки деликатно оставили меня лежать ничком на кровати, а сами ушли куда-то. Наверное, поговорить с деканами. Практика – вспомнила я. Ведь завтра утром мы с Алхастом… И подскочила, подброшенная хорошим пинком. Который отвесила мне совесть. Спасибо Дару, его слова, кажется, пробудили данную лентяйку, которая только и знает, что дрыхнуть!
Прежняя апатия пополам с меланхолией сменилась яростной жаждой действия. И, пока данная жажда не иссякла, я обула туфли, умылась ледяной водой и заторопилась на улицу. Мне предстоят три тяжелых диалога. Возможно, с летальных исходом.
Первый диалог нашел меня сам, хотя я в последний момент малодушно спряталась за шкаф. Януш выудил меня оттуда и выставил за дверь, на лестничную площадку. Прежде чем я успела придумать с чего начать разговор, он потянулся за поцелуем. Я побледнела, будто жертва вампира со стажем в десяток укусов, но упрела ладони в грудь юноши, не подпуская его ближе.
– Не надо.
– Идешь к Алхасту? – он нахмурился и отвел взгляд.
– Д-да… То есть, это неважно.
– Объяснишься?
– Мне, кроме него, никто не нужен! – выпалила я, боясь, что еще секунда, и смелости не хватит.
– Уверена?
– Нет, – уже тише и честнее ответила я. – Януш, извини меня, пожалуйста.
– Ничего. Я понимаю.
– Не понимаешь.
– Ну да, – неожиданно быстро согласился носферату. – Мне даже казалось, что я нравлюсь тебе больше, чем этот блондин, со всех сторон положительный.
– Прекрати, – теперь я тоже смотрела в сторону.
Он вздохнул, смешно надув щеки. Правил очки, а потом неожиданно опустился на одно колено, взял мою ладонь и приложился к ней теплыми вампирскими губами.
– Я попытаюсь понять. Но, если передумаешь…
И растворился серым туманом. Вампирские штучки. Что ж, если носферату еще способен к позерству, значит, не сильно он и расстроен.
Приободренная первым успехом, я вышла на улицу. Стихийнки вроде бы смилостивились и уделили нашей башне толику хорошей погоды. Но только почему ветер такой жаркий? Будто из Бездны. Возможно, я просто слишком волнуюсь. Или заболела.
Бре-ед. Магичка, подхватившая простуду после окончания (успешного, заметьте!) сессии. Я высунула язык и прищелкнула пальцами, вызвав небольшой ветерок.
До башни четвертого курса оставалось всё меньше, и я уже не могла отвлекаться посторонними мыслями. Уши, щеки – всё лицо горело, пульс отдавался ушах.
Не смогу. Я остановилась. Почему бы не повернуть обратно? написать Алхасту записку, тем более что и предлог есть – я заболела. И можно будет избежать на редкость неприят6ого разговора.
Размахнувшись, я залепила себе пощечину. Решила – так иди.
– Сама виновата, – процедила сквозь зубы, заставляя себя сделать следующий шаг. – Любишь с вампирами целоваться, люби и с эльфами… объясняться.
Силы воли хватило ровно на пять шагов. Очередная остановка. Слабость, коленки подгибаются, сердце трясется, как пациент стоматологической клиники. Боюсь, боюсь… Больше, чем пауков.
Прибегла к стимулирующему средству: еще одной энергичной оплеухе. Что-то не окрыляет.
Еще раз? Из глаз выступили слезы. Не успела удивиться силе пощечины, как моя рука совершенно самостоятельно схватила меня же за волосы и дернула. Я бы завопила что-то ругательное, но вопрос – на кого ругаться-то?
Нет, ребята, подраться сама с собой – это что-то.
"Остановись! – испуганно закричала Алиса. – Что ты делаешь, больно же!"
Пока я продолжала недоумевать, одна из моих непослушных рук прошлась по щеке и шее, расчертив глубокие полосы, которые сразу набухли и с тали кровоточить. Будь проклят маникюр.
А больше я ничего не помню.
Очнулась, как и полагается, с головной болью. Но жар прошел.
Что-то прохладное и ласковое, прохожее на лист дерева, прошлось по лицу, снимая саднящую боль. Приоткрыла левый глаз. Мутно…. Моргнула – картинка прояснилась, и перед моим взором предстал обеспокоенный Алхаст и, за его плечо – вездесущий гений смерти с подобающей случаю похоронной физиономией.
– Вы мне бредитесь, – брякнула с непонятно откуда взявшейся уверенностью.
Ребята переглянулись. Гений сумрачно кивнул, словно подтверждая неприятный диагноз.
– Как тебя зовут? – спросил Алхаст. Сначала я размышляла, можно ли на этой основе закатить скандал и разом решить все проблемы… но потом отвела его руку и приняла сидячее положение.
– Лаэли. Алхаст, с мозгами у меня всё в порядке, я просто упала в обморок.
– Ты едва не умерла, – поправил Гений. – Точнее, ты едва себя не убила. Я почувствовал, что что-то не так. Когда мы пришли, ты пыталась себя придушить.
– Репетировала "Отелло". Увлеклась, – я поморщилась и потерла шею.
Жутковато это всё, м-да. Что ж теперь, оставаться одной нельзя? А ведь это именно то, чего мне хочется больше всего.
– На тебе снова след проклятья, – медленно проговорил Алхаст.
– Ах, оставь! Хотя, – я спохватилась. – Точно. Сегодня утром забыла провести ритуал. Ай да проклинатель, даже начинаешь его уважать.
Заметив, что эльф открыл рот для какой-нибудь проповеди, я поспешно подняла вверх ладонь, требуя тишины.
– Займусь этим, займусь – честное слово.
Голубые глаза эльфа чуть сузились, но он только обреченно вздохнул. В другое время я бы не преминула поддразнить друга, но в тот момент мне вдруг вспомнилась цель моей прогулки по территории МУМИ.
Я нервно сглотнула и посмотрела на Гения Смерти, как на единственного своего спасителя. Но Алхаст понял этот взгляд по-своему и настойчиво попросила крылатого удалиться.
Мы остались вдвоем.
ДАРМ" РИСС
Я шел – почти бежал, – не разбирая дороги, вряд ли отдавая отчет в своих действиях.
Лучше бы тебя тогда сожгли…
Не могу забыть эту безобразную сцену, ни в коем случае не достойную ни Архимага, ни темного эльфа – ни мужчины. Остановился и, сбиваясь в линиях заклятья, материализовал сигарету, которыми баловались некоторые маги. Говорят, успокаивает.
Поджег пахнущую табаком палочку, осторожно положил в рот. Это должно быть похоже на кальян, но…
– Тьма-а! – я выкинул мерзкую сигарету в траву, отплевываясь. Ну, если не успокаивает, то отвлекает, по крайней мере.
После этого неудачного опыта я решил заняться чем-то общественно полезным. Назло себе – или Лаэли – открыл портал на Ёрс. В последний момент вспомнил про сигарету и с непередаваемым удовольствием разложил на атомы.
Вот и он – город, где мы провели две недели. Из разряда тех, что при всем желании не забудешь. Не думаю, что меня можно заманить туда хоть какими-нибудь истекающими медом коврижками.
К счастью, путь лежал в ином направлении – в монастырь. Тоже не тот вариант, который я бы избрал в качестве свадебного пу…
Остановился резко, будто наткнулся на невидимую стену. Странные мысли.
– Вот так штырит от "сигарет", – оправдался перед кем-то.
В общем, прогулка была не из приятных, учитывая подвешенное положение моей души. "Конечно, ведь тогда бы твоя душа осталась при тебе…"
Потряс головой. Как будто это когда-то помогал! Вот если бы меня кто-то огрел чем-то тяжелым…
Булыжник, мелодично посвистывая, пронесся в дюйме от уха. Не надо понимать всё так буквально.
Я на автомате поставил слабенький щит и призвал Раоки. Сила этого магического оружия был такова, что к своему единственному и неповторимому хозяину они приходили по первому зову.
Однако неизвестный любитель разбрасывать камни не пожелал выйти на дорогу. Кусты затрещали, когда он ломанулся сквозь них, спасая свою жизнь. Странно.
Прищурился, пытаясь разглядеть что-либо в мелькании ветвей, но оставил эту попытку. Моя рука нерешительно сжала рукоять скимитара, но расслабилась. Я был в обличие человека – так чего бы этому недоброжелателю меня бояться? Появление скимитаров он не мог заметить, благодаря широкому плащу. Стоило бы догнать, допросить – и закопать, на всякий случай. Но, в конце концов, какое мне дело до подобных импровизаторов с большой дороги?
Перед самым входом в монастырь я приостановился, составляя какое-нибудь подобие плана. В это сложно поверить, но в последнее время оценил тактику "сначала делай, потом думай", так часто применяемую моими однокурсниками. Поэтому на Ёрс я перенесся, имея в голове только нечто вроде "попасть в монастырь, и где-нибудь чего-нибудь порыскать". Желательно еще уйти живым-здоровым.
Выбор был невелик. Собственно, он ограничивался покоями Настоятеля – именно там побывали Лаэли и Зармике, перед тем как дроу заполучила толику проклятья. И еще ужасно раздражающим было сообщение об этой девушке, ай…. Лаэли рассказала, хмурясь и стараясь побыстрее закончить с этим неприятным эпизодом.
– Почему ты так волнуешься? – спросил я.
– Я спокойна, как удав. – привычно отозвалась тогда девушка. Но потом сжала руки, опустила глаза и проговорила тихо.
– Воспоминания….
Но почему же она так спокойна могла относится к лекциям по истории, где, между прочим, огромное внимание уделялось инквизиции? А теориям клейма по структурной магии? Если мне не изменяет память, она могла спокойна спать на парте, сладко улыбаясь, в то время, как кто-то из преподов рисовал на плазменной доске схему "испанского сапожка" или какой-нибудь "железной девы".
Скорее, это была обостренная интуиция ведьмы, теребящее чувство неправильности. Знакомо оно было также и опытным воинам.
Именно поэтому, накинув Мантию Отвлечения, я поспешил к Настоятелю с визитом, ориентируясь по подробным описаниям, данным Лаэли.
Минусом было то, что я не рассчитал время, и монах как раз мог оказаться у себя… ну, тогда я бы что-нибудь придумал. Надеюсь. Но богиня удачи решила не испытывать мою сообразительность (насчет которой меня и самого терзали смутные сомнения) и повернулась лицом. Настоятель отсутствовала, а девушка по имени Ай сидела за столом и ела сочную грушу.
– Вы – Ай?
Она обернулась. Ни тени испуга. Сначала – удивление в больших ясных глазах, потом – откровенная заинтересованность. Мягко шелестя рясой, она вышла из-за стола, облизывая пальцы. Как ребенок.
– Ага. А ты кто? Монах? – девушка игриво повела плечиком. – Ни за что не поверю.
Тем временем я анализировал свои ощущения. Что-то было не так с этой девушкой, определенно. Но это "не так" было столь неуловимо, что, пожалуй, без предупреждения я бы вряд ли обратил внимание. Теперь же, когда я получил подтверждение своим подозрениям., больше не было смысла церемониться с фальшивой монахиней.
Шагнул вперед – она удивленно приподняла бровь, но не отступила.
– Слияние, – шепнул я, а через секунду плюхнулся на пол под тяжестью упавшего тела. Своего тела.
Обряд Слияния – объединение двух сознаний в одном теле. Моя же эльфийская тушка, остывающая, лежала теперь сверху, лишенная искры разума. Сознание Ай я запихал куда-то подальше, чтобы девушка не вздумала устроить истерику.
Пыхтя и отдуваясь, запихал себя под кровать. То ли я такой тяжелый, то ли девушка такая неспортивная… Обрести равновесие в новом теле было вообще сложновато – а к зеркалу я и подходить боялся.
Тьма, да как же они ходят? Неужели… не перевешивает? И вообще, балансировка сбита, фигура какая-то чересчур… извилистая. Впору пожалеть девчонок.
Углубиться в размышления мне не дали. Человеческий слух уловил звук хлопнувшей двери и шаги. Пришел, голубчик.
Повинуясь, опять-таки, минутным решениям, я вернул сознание Ай на причитающееся ей место. Стер память о моем появлении – а сам забился в уголок. Смотреть, слушать, молчать. И надеяться, что настоятелю не придет в голову заглянуть под кровать и обнаружить там остывающего "любовника".
– Выпьем вина, любовь моя? – спросил настоятель, влажно целуя Ай в губы. Она хихикнула, поднимая бокал в шутливом тосте. После двух крошечных глотков её сознание мягко скользнуло в темноту, подчиняясь чарам…
– Ты готова подчиняться мне? – холодно спросил Настоятель, отставляя в сторону свой бокал, который он и не пригубил.
– Да, господин, – безжизненно отозвалась превращенная в куклу девушка.
– Тогда приступим…
П р и м е ч а н и я:
(1) нем. Я грешна – Такова моя натура – Я грешна – Я только могу оборвать любовь – Я признаюсь, что нарушила все клятвы – Я грешна… Грешна (гр. Heiland)
