Текст книги "Вне времени"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
О. Шеремет
Вне времени
Видишь, и волшебники бывают в заколдованном кругу…
(кф "Чародеи")
Всему свое время, и время всякой вещи под небом:
Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное;
Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить…
…Время молчать, и время говорить;
Время любить, и время ненавидеть; время войне и время миру.
(Екклесиаст, 3; 1–8)
Каннибалы тоже считают, что люди созданы друг для друга.
(неизвестный автор)
Глава 1
ЛАЭЛИ
Зря понадеялась на проклятье – к утру и следов не осталось. Как я ни старалсь симулировать обмроки, удушье и даже собачье бешенство, бежалостные целители прогнали меня из госпиталя. Однако друзья отнеслись к этому не так легко: в комнате меня ждал экстренный шабаш, с участием моих соседок, Инелен, Дара, Алхаста, Эрика и Януша. Эта великолепная семерка и вратарь знали всё о Зеркалах и прочих прелестях жизни.
– Чаю? – предложила я, глядя на их суровые лица. Выражения нисколько не смягчились. – Кофе? – – Табуреткой в лоб?
– Тебе что в лоб, что по лбу, – Януш осуждающе поправил давно ненужные очки. – Я же говорил – не наживай себе врагов.
– Это всё он, – я ткнула пальцем в Кенррета. – Это он наживает врагов, ну и мне парочка досталась – как верному и незаменимому прихвостню.
– Мои враги действуют более профессионально.
Темный эльф даже не удостоил меня взглядом, полируя ногти пилочкой – моей, между прочим. Пилочка воспарила в воздуе, норовя воткнуться эксплуататору в янтарный глаз.
– Ребята, не устраивайте поминки раньше времени. Я живее всех живых, как говаривал Кощей Бессмертный, ибо миссия моя не закончена – не все уши преподов в трубочку свернулись…
Маги переглянулись, даже не стараясь сделать вид, что моя речь произвела на них впечатление.
– С ней надо по-другому.
В следующую минуту я бы болталась под потолком, пришпиленная туда заклятьями Сессен, но чудом успела увернуться.
– Тили-тили, трави-вали, это мы уже проходили. Что вам надо, почтенные мои инквизиторы?
– Чтобы ты была осторожнее! – вынес вердикт председатель импровизированного суда присяжных, Дар.
– Чей бы сфинкс мычал.
– А твой бы молчал в тряпочку.
– Нашу песню не заушишь, не убьешь!
В тот же момент Дар попытался задушить мою лебединую песнь неизвестно октуда взявшимся яблоком, но промахнулся, отправив сей дар небес в лоб Янушу.
– Круг замкнулся, – прокомментировала я. – Каков вердикт? Что делать с неслухом восьмнадцати лет, проклятым каким-то недоколдуном?
– Казнить нельзя помиловать, – Сессен показала язык. – Запятая зависит от того, будет ли повторяться попытка проклятья.
– Да пусть только попробует, – пробормотал молчавший доселе Алхаст, и дискуссия на этом закончилась. Но, только все собрались разбредаться по углам и грызть алмаз науки, Дар поднял ладонь.
– У меня еще есть новость, – и добавил, подумав. – Плохая.
– От тебя другого ожидать не приходится. Неприятности тебя любят, как родного.
Дроу отвесил издевательский поклон в мою сторону.
– То-то ты ко мне так неровно дышишь.
– Задыхаюсь, – поправила я.
– Остановите их! – взмолилась Инелен, отлипая от Габриеля. – Даррис, ну что там стряслось?
Темный эльф встал с кровати, сделал круг почета по комнате и остановился напротив окна. Лучи майского солнышка окружали его фигуру бледным ореолом. То же мне, падший ангел, сын греха.
– Жертву должны принести девять магов.
Пришлось активизировать все мыслительные ресурсы, чтобы сообразить, что за жертва. Дар сжалился над нами и пояснил, что, став Стражем, он понял процесс создания Зеркал – в общих чертах. После получения Философского Камня создается особое место «вне времени», в котором девять магов – не богов! – должны совершить жертвоприношения.
Зармике загибала пальцы.
– Нас тут как раз девять. Но нужно еще пятеро, чтоб провести ритуал для получения Камня, так? И они потом либо погибнут, либо будут в состоянии нестояния.
– Значит, надо найти еще пятерых. Давид… еще девчонки из моей комнаты, – подключилась Инелен.
Мы с Даром смотрели на них одинаково – как на умалишенных, демократически не делая различий между парнями, девушками, черными, белыми и зелеными.
– Лаэли, верни глаза на место, а то Ксавье заберет тебя в свою кунсткамеру.
– Но… вы что, не понимаете?
– Мы прекрасно понимаем, что вы с Даррисом возомнили себя спасителями всего Игга… эгоисты.
– В самом деле, поделитесь лаврами.
Я бросила умоляющий взгляд на эльфа – он таращился в потолок, пережевывая язык. Не отравился бы, болезный.
– Кажется, для взрослых магов спасать мир – дело житейское. Вот и мы попробуем.
– Чем меньше студентов будет на втором курсе, тем свободнее вздохнут преподы…
И не было никакой возможности их переубедить. Мы с Даром испробовали всё, что было в нашем арсенале: от мягких убеждений (в исполнении дроу они всё равно напоминали угрозы) до взывания к рассудку товарищей (в наличии которого я сильно сомневалась). Но, закончив дискуссию – то есть прекратив орать друг на друга – я наконец-то вздохнула совбодно. Свинцовая ноша, лежащая на моей спине, полегчала, разделенная на девятерых. Всё же без друзей ты – никто.
Даже когда ты просто рассказываешь что-то о себе другим существам – ты отдаешь им частичку себя. Теперь ты не только в своем теле, ты распылена по друзьям. Если ты одна, ты сосредоточена на одном существе, тебя меньше.
На повестке дня стоял экзамен у Вика. Точнее, в расписании экзаменов стояло «зачет», но подлость профессоров сияла из каждого пробела между буквами – зачет был дифференцированным. Что за зверь такой? А дело в том, что бал тебе ставят по обычной двадцатибальной системе, и разницы между таким зачетом и экзаменом, в общем-то, никакой. Очередной идиотизм, взошедший на благодатной почве высшего образования.
Мы выполнили теоритеческую часть, размяли затекшие кисти правых-левых рук (шестируким джиннам всегда больше везло в этом плане – наготове лишняя пара свежих конечностей) и приступили к практике. Из лаборатории Ксавье доставили чертову дюжину зомби, искалеченных в самых неожиданных местах. Вик, царственным жестом обведя этих туристов из царства Аида, щелкнул крышечкой часов.
– Исцелить. У вас есть час.
Мы были разбиты на группки по три магика. Мне в напарники достались Януш и Габриель: что ж, имея под руками двух знатоков человеческой анатомии, можно было не беспокоиться. Я-то всегда путала печень с почками.
У нашего клиента отсутвовал глаз, уши и полчерепа. Кроме того, грудная клетка была вскрыта точным ударом ровно посередине, а внутренности, видимо, Ксавье лично помешивал половником, подсыпая посторонней гадости.
– Мечта патологоанатома, – я похвасталсь Зармике. Та в ответ указала на своё практическое задание: оно, видимо, пыталось перед смертью убежать от неведомой опасности и взяло ноги в руки. В буквальном смысле слова.
Стоило Дару, который был в паре со своей соотечественницей, потянуть зомби за голень, тот открыл глаза и чихнул. Дроу замерли, созерцая труп.
– Профессор, а нам нужно умертвить клиента, прежде чем исцелять? – деловито осведомился добрый доктор Айболит, не отпуская конечность. Чем-то она его очаровала? Волосатая, небритая… и вообще мужская.
– Я т-тебе ща умертвлю! – гаркнул труп, дернув ногой.
Дар не очень бурно отреагировал на посмертные возмущения рабочего материала, только отодвинулся подальше и сменил перчатки на свежую пару. Вик подошел к столу темных эльфов, ткнул остырм кончиком карандаша в замершего зомби. Послений ойкнул.
– Немертвый, – констатировал рыжий профессор. – Введите наркоз. Это касается всех. Кстати, вам, Кенррет, оценка снижается на бал за то, что вы сами не додумались до наркоза.
Дар покрутил в руках скальпель, задумчиво созерцая профессорский скальп – у парня был самый высший бал по всем предметам, за исключением Созидания.
Мы с Зармике кинулись набирать шприцы – пока Вик придумывал, за что бы еще снизить оценку дроу, я набрала вместо анестетика испытанное зелье – Слезы Чес'саун, которое едва не убило меня полгода назад. Потом я слегка усовершенствовала Слезы, сделав их о-очень медленнодействующим ядом, замедляющим кровь жертвы, постепенно усыпляющим его. Действует куда лучше общего наркоза, главное – успеть оживить нашего зомби до того, как он снова откинет копытца.
– Ты пытаешься меня отравить, – трагически зашептал мой клиент, приоткрыв присутствующий глаз.
– Это ненадолго. Наверное.
Непослушные пальцы не-мертвого перехватили шприц.
– Эй, рабочему материалу возмущаться не позволяется. Смир-рно.
Кровососы молча наблюдали за моим поединком.
– Введи местный наркоз, я тебе подскажу, что и как делать.
– Ты испугаешься, если увидишь, как мы будем тебя целить, так что отцепи грабли – и баю-баюшки, на боковую.
– Я видел смерть! – нашего пациенты снова потянуло на выступления. Кое-кто из однокурсников оглянулся на разговорчивого мертвеца. – Ничего страшнее этого быть не может.
Он пытается взять меня «на слабо»? Ха.
– А я – Мировую Бездну, – я потянула шприц в свою сторону.
– Меня растерзали волки.
– А меня сожгли на костре.
– А я… а меня… А мне однажды отрубили все пальцы на левой руке.
– А я проснулась в одной кровати с темным эльфом.
Без дальнейших пререканий пациент признал мою победу и протянул руку для укола. Вампирчики за моей спиной трясли головой, удивляясь непонятной глухоте, настигшей их две секнуды назад. Я сняла заклятье глухоты и горделиво продемонстрировала им охладевающего зомби. Из всех сокурсников несколько команд решились ввести местный наркоз своим трупам, и теперь наслаждались их ценными советами. Правда, судя по кривой ухмылке Вика, зомби поставляли дезинформацию в целях запутывания бедных студентов. Только несчастный, попавший на стол к темным эльфам, говорил чистую правду – чтуь ли не в рифму – и был готов сам себя зашить фигурной строчкой, лишь бы избавиться от столь приятного соседства.
Неожиданно я ощутила укол в груди, с левой стороны. Дыхание сбилось, мне пришлось облокотитсья на крепкое плечо зомби.
– Лаэли? – Януш наклонился ко мне. – Всё хорошо?
– Да, всё в порядке, – попыталась улыбнуться, но в этот момент сердце сжала чья-то холодная костлявая рука, и я сползла на пол, гостеприимно принимающий всякий подобный мусор. Зубастые напарники бросили задание, Габриель поднял меня на руки.
– Профессор, Лаэли плохо!
– Если ей сейчас же не станет хорошо, я поставлю ноль баллов всей команде, – бросил Вик, но на сей раз испытанное средство устрашения не сработало.
Я не могла дышать – чувствовала себя так, будто ввела Слезы Чес'саун не зомби, а себе. Судороги охватили всё тело, заставили выгнуться, выдавили хрип из горла. Габриель, недолго думая, впился зубами в шею – и сразу же мне стало полегче, но Габриель покачнулся и побледнел – его тоже затронуло заклятье, которое он пил вместе с моей кровью.
..дальше, кажется, подбежал Вик, отобрал меня из цепких лап друзей – и я в очередной раз потеряла сознание. Честное магическое, я бы сама ушла от такой хозяйки, которая вечно его теряет. И ладно бы в объятиях загорелых мускулистых блондинов, а то черт знает где.
ДАРМ'РИСС
Вот и пришли черные дни для всех магиков. Преподы, кажется, вознамерились взять свое за все проваленные эксперименты, просроченные ритуалы и взорванные лаборатории – и выжимали студентов все соки до последней капли. Единственное, на что простиралось их милосердие, это промежуток между экзаменами: у нас было, по крайней мере, два дня, чтобы напихать в свою голову как можно больше Чрезвычыйно Нужных Знаний по психологии разумных крокодилов из какого-то затерянного мира.
Но то, что венчало моё туловище, наотрез отказывалось принимать в себя что-либо посторонное.
– Почему? – поинтересовался Эрик, с радостью ухватившийся за повод оторваться от психологии. Мои конспекты устилали пол, подобно опавшей листве с Древа Познания.
– Потому что там слишком много каши.
– Какой?
– Овсяной, пшеничной, манной… с грибами, соленьями, прочими кореньями.
– И с одной девушкой.
– Иди ты? – удивился я. – Что за дурной тон – валить все неприятности на хрупкие девичьи плечи.
Эрик красиво разложил свои листы рядом с моими, материализовал бокал синильной кислоты и вылил на них. Некоторое время мы наблюдали за тем, как пропадают кривые чернильные строчки и игра в «крестики-нолики». Последнее преобладало.
– Я такое же выражение лица наблюдал по утрам в зеркале, когда у меня были неприятности с Сессен.
Стоило заметить, что только ларру было дано отличать одну свою гримасу от другой, для остальных они были такие же разные, как две капли воды.
– Иди лучше учи психологию крокодилов…
– Потренируюсь на тебе. Итак, кто она?
Я вздохнул. Если не можешь солгать, но не хочешь говорить правду – смешай то и другое и раздели пополам.
– Ты не так понял. Задумался из-за бестолочи – то есть, из-за Лаэли.
– Ага, – сказал Эрик.
– Не перебивай страших. Её проклинают, а она в упор не желает что-то с этим делать… Сердечный приступ, потом опять судороги – пусть это какое-то простенькое проклятие, но ведь прилипчивое.
– Разве тебе есть какое-то дело до рыжей бестолочи?
Мне показалось, или в голосе ларра мелькнул намек на издевку? Определенно, Сессен плохо на него влияет. Чего доброго, еще и улыбаться научится.
– Она встречается с Алхастом, а я за ней как бы… присматриваю. Если девчонка умрет, окажусь крайним, и светлый искупает меня в отбеливателе. Понятно?
– Ага.
– Ничего тебе не понятно… Восстанавливай конспекты.
Как ни странно, но разговор помог хоть чуть освободиться от манной каши в голове: она потеснилась, давая место крокодилам. Один из них почему-то лукаво подмигивал мне бирюзовым глазом с золотым ободком вокруг зрачка.
И всё же – чью ауру я почуял в день Цветочного Бала?.. И потом, когда мы с Алхастом топатались у двери в её палату, снова витал в воздухе этот след – смутно знакомый, инстинктивно отвратительный. А эта безрассудная девчонка только отмахивается от нас с раздражением, как от осенних мух. Единственное, на что согласилась, это покопаться в книгах и подогнать симптомы под теоретическую базу, чтобы знать наверянка, в чем состоит угроза.
– Даррис, это не поможет.
– Что? – промямлил я, вытаскивая изо рта чьи-то непроожеванне останки.
– Ты пытаешься съесть конспект, – сказал Эрик. – Хороший способ. Можно ещё под подушку положить на ночь.
– Да что ты за глупости несешь! – неожиданно вспылил я. – Извини.
Я не могу смотерть, как кто-то пытется отнять её у меня – это не Алхаст, ревность к более счастливому другу не утихает, но не превращается в ненависть. Кто может поднять руку на рыжую девчонку, которая даже комаров ловит бумажным кулечком и выпускает в окошко?..
– Эрик, если я не найду этого проклинателя, у меня проснется совесть. А она со сна всегда голодная.
– Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – осведомился товарищ.
– Нет, мне просто нужен статист, который будет выслшивать мои гениальные выкладки с открытым ртом.
Эрик послушно отвесил нижнюю челюсть. Я проинспектировал два ряда превосходных зубов и вынес диагноз о преркасном здоровье и правильном питании.
– Врагов следует искать в тех мирах, гда мы с девчонкой наследили за последние полгода.
– Ты расскажешь ей?
Я подумал, потом решительно покачал головой. Мне ведь нет до неё никакого дела.
ЛАЭЛИ
Инелен весь день смотрела букой. Как же, её верный рыцарь с неправильным прикусом испил чужой крови… Несмотря на наши с Габриелем хоровые пения о том, что не очень-то и хотелось, но обстоятельства не оставляли выбора, девушка упрямо нам не верила. Особенно мне – ибо в её блондинистой головке гнездилась мысль, что никто не может устоять перед аристократичеким обаянием Габриеля. А он, между прочим, даже зубы не почистил перед экзаменом.
Но, в общем-то, я не жалуюсь. Габриель принял на себя часть проклятья, так что Вик успел оказать необходимую помощь. И даже о несчастном отравленном зомби не позабыли – по курсу аж до следующего экзамена ходила байка о том, как дроу двумя витиеватыми ругательствами и пинками вернул к жизни наш рабочий материал. Я потом еще и втык получила за эксперименты с его любимым ядом – раскрываю секреты, видите ли.
– О ками, за что же ты на меня всё насылаешь? – горестно вздыхала я, рисуя на окошке снежинки.
– За красивые глаза.
Я откинулась назад и положила голову на плечо Алхасту. Губы эльфа – как всегда, нежные, на вкус – вода из лесного родника. Другой рукой, свободной от измерения объема моей талии, он взял мою ладонь, обхватил запястье в кольцо.
– Осторожнее, на шее пластырь.
– Вижу.
Алхаст провел пальцем по полосочке телесного цвета.
– Укус? Инелен не заклеивает.
– Для неё – это ордена в битвах на любовном фронте. И она не желает видеть их на чужой шее.
– Моя сестра – мазохистка, – грустно предположил эльф. – Разве нормальная девушка влюбится в вампира…
– Когда рядом есть эльф, – я потянуласьи мурлыкнула. В такие тихие минуты кажется, что больше ничего на свете не нужно – и пусть рушатся города, и океаны выходят из берегов, лишь бы оставался этот подоконник, оконное стекло со снежинками и голубоглазый герой моего романа. Только главный ли?
– Почему ты не готовишься? У тебя завтра экзамен.
– У тебя тоже. И ты, между прочим, отличник, спортсмен и комсомолец – я со своими прогулами и рядом не стою.
Вместо ответа Алхаст прижал меня к себе так крепко, как только мог, боясь причинить боль немощному человеческому телу.
– Я каждый раз боюсь, что ты пропадешь. Растаешь, словно сон.
Посоветовала романтично настроенному магу ущипнуть меня, чтобы проверить на материальность. Это слегка сбило с него мечтательное настроение.
– У меня и так в последние дни бессонница…
– Может, Дар споет тебе колыбельную? – я хлопнула ресницами.
– Тогда тебе потом придется петь мне погребальную.
Эльф устало потер лоб. Он и вправду выглядел неважно. Испуганная внезапной догадкой, я оттолкнула его.
– Это из-за моего проклятья?
– Пресветлая Эе, что делаешь на парах? – воскликнул юноша, снова притягивая меня поближе. – Такие слабые чары не передаются через поцелуи.
Чтобы проверить эту догадку, я расцеловала парня в лоб, виски, веки и губы… И правда, не передается.
– Кстати, Лаэли, ты что-нибудь собираешься делать с проклятьем?
– Нет, само пройдёт. Ой, таки не надо хмуриться, морщинки будут! Алхаст, я понятия не имею, в каком мире подцепила эту заразу, но сам видишь – проклятие настолько слабо, что не может меня убить.
Мои доводы были – в кои-то веки – неопровержимы, и все орудия эльфийской логики пасовали перед бастионами женского упрямства. В конце мконцов мы договорились подождать две недели, до окончания сессии, и потом уже принимта решительные меры.
На самом деле, меня действительно это неудавшееся проклятье волновало куда меньше, чем курсовая: она маячила на носу, после экзаменов у Ксавье и Ринальдо. Их испытания заставляют бледнеть старшекурсников и имеют кодовое название «кто выжил, тот сдал». В данном случае, думаю, мне лучше не выживать, ибо курсовая имеет вид самый плачевный…
Чтобы причесать ей перышки, надо работать вместе с Даром, то есть, проводить много времени наедине. То есть снова чувствовать эти странные мурашки на коже, когда он приближается, электрический ток его голоса… Я себе больше не доверяю. А ему – не верю.
Что мы имееим в результате?
Она хотела даже повеситься, но институт, экзамены, сессия! – пропел хор у меня в голове.
Спасибо, Алиса и Чешир, вы умеете поддержать в трудную минуту.
Глава 2
ДАРМ'РИСС
Пока никто не видит, я скармливал Эмме шоколадное печенье. Любит она сладкое, что ж тут поделаешь? Но, если кто-то увидит меня за проявлением таких телячьих нежностей по отношению к «дочери», моя репутация будет погублена навеки. Наконец отряхнул ладони от крошек, огляделся: нет, никто не бродит по закоулкам башни в такое позднее время. – Спасибо! – чирикнула Эмма, вприпрыжку взбегая по лестнице. Взглянул на часы – без пяти минут полночь. Пора. Я спустился вниз, подумал и скинул плащ – июньские ночи на Соларе теплые, в такие только… Ага. Как иллюстрация к моим мыслям о том, чем нужно заниматься в такие ночи, мимо, покачиваясь, прошло странно двуногое и четырехрукое существо. Габриель, счастливчик, может носить свою эльфийку на руках круглосуточно – весу в ней не больше, чем в паре учебников по крадологии. Звонкое чмоканье возмущало бархатную тишину ночи, но, как мне ни хотелось подпортить им свидание, я не решился. Не потому, что неожиданно проснулся стыд в компании с совестью, просто – чем меньше свидетелей моей ночной прогулки, тем лучше. Как бы там ни было, совсем без лишних глаз обойтись не удалось: буквально в паре шагов от Стоунхеджа меня перехватил Алхаст. Я не встречал старого друга последнюю неделю, и удивился, увидев, как он осунулся. – Что с тобой? – Бессонница. – А по Лаэли незаметно, – я порадовался, что темно. Моя кривая улыбка вряд ли выражала дружеские чувства. – Нет, – светлый приложил руку к голове, помассировал висок. – Заболел, наверное.
– Сходи к Вику. – А я-то думал, ты мне друг. Куда спешишь, на ночь глядя? Только не говори, что в библиотеку.
– К Эрику – он меня ждет в Стоунхендже. – М-м… Романтично, ценю твой выбор. – Катись в Хель… – В Хель – завтра, – эльф вытащил из кармана изряжно пожеванное расписание экзаменов, на котором явно была выпита не одна чашка кофе. – К Ксавье. Ладно, удачи. Он хлопнул меня по плечу и скользнул в сторону нашей башни. Меня кольнуло подозрение, что завтрашнее испытание он завалит…
– Куда мы отправимся сегодня? – ларр восседал на одном из менгиров. – Где обретаются ваши смертельные враги?
– Так. Зомби отдельно, покойники отдельно… Первым делом надо определить личных недругов Лаэли от наших общих.
– У вас уже общие враги… это явно что-то значит.
Я одарил Эрика холодных взглядом, но с бревноподобным человеком-тенью такие фокусы не прокатывали.
Был, конечно, вариант, что девчонка ухитрилась заработать себе врага в родном мире, но сомнительно. На Земле, насколько я знаю, вообще магия не слишком широко используется, да и не так открыто. Хотя низкий уровень проклятья… Хель его знает, короче говоря.
Я прекрасно осознавал, что мы собираемся искать иголку… нет, игольное ушко в стоге сена. Но мне ведь нужен был серьёзный повод, чтобы отлынивать от подготовки к сессии!
Таким образом, начать мы решили с Земли. Проблема была в том, что я знал координаты переноса лишь двух мест в этом мире…
– Кажется, я узнаю это место, – сообщил Эрик минуту спустя.
– Не поверишь, я тоже.
С кухни доносились голоса и звяканье посуды.
– Кхм, Даррис… а родители Лаэли знают о нашем визите?
– Еще нет.
Прочистив глотку, пытаясь придать своей улыбке дипломатический лоск, я открыл дверь комнаты Лаэли и направился на кухню. Там нас ожидало старшее поколение семьи Стрекоз – мужчина лет сорока, с пока еще скромным пивным брюшком и женщина с кислотно-розовыми волосами. Я открыл рот, чтобы поприветствовать их, да так и замер – черты лица женщины были слишком знакомы, такие же нервные ноздри, глаза с уходящими вверх уголками, опахало ресниц…
Эрик не собирался меня выручать. Молчание длилось ровно минуту, затем мама Лаэли наставила на меня вилку.
– Будете плов, ребята?
– Мы… – я вышел из транса, гляда на угрожающее мне холодное оружие. – Мы, собственно, по делу.
– О деле потом, – Ирина уже стояла у плиты. – Вы же однокурсники Лаэли? А где она сама, кстати?
– Учится, наверное.
– А вы отлыниваете? Да не смущайся, черненький, кушай.
Эрик невозмутимо нацепил на вилку кружок помидора.
– Вы превосходно готовите, леди. И… нет, не надо добавки! – в панике взмолился я спустя полчаса. – Мы же по делу.
– А я бы не отказался, – это подал голос мой молчаливый спутник.
«Эрик, Тьма тебя побери…»
«А что? Ты сам сказал, что тебе нужен не помощник, а статист, который будет сидеть с открытым ртом. Вот я этим и занимаюсь».
И он продолжил старательно открывать рот, поглощая очередную порцию плова. Родители Лаэли выжидательно уставились на меня. Я глубоко вдохнул.
– Вашу дочь прокляли.
«Отличное начало, Даррис! Так держать, и нам придется варить успокоительный настой прямо здесь.»
Люди переглянулись, и на миг меня посетило неприятное ощущение, что они владеют телепатией. В этот момент я остановил течение времени.
– А что тебе не нравится, Эрик?
Он нехотя оторвался от тарелки.
– Они же не маги. Для них проклятие – страшная вещь, может, они даже думают, что от этого умирают.
– И что ты предлагаешь? – нити Хроноса рвались из рук, я не мог их долго сдерживать. – Я всё равно сотру им память.
– Повредишь психику, твоими методами только огров целить.
– Ну и ладно, – меня всё это начинало раздражать. Если честно, то раздражал больше всего я сам…. Давно не делал подобных глупостей. Но, раз начал, не останавливаться же на пол дороги?
Я удалил из их воспоминаний мою последнюю реплику и восстановил течение времени. Океан времени облегченно вздохнул, рябь на нём, вызванная моими чарами, успокоилась.
«А плов уже остыл, между прочим». – Я пришел просить руки вашей дочери.
ЛАЭЛИ
С недавних пор под кроватью я хранила целый набор разнообразных лекарственных зелий, на случай неожиданной активизации проклятья. В тот раз, впрочем, пришлось лезть за палстырем… Банально, да. Но для меня, для хаотика, проще намазать палец зеленкой, чем исцелять его. Под кроватью обнаружился некий белый сверток. Вытащив из поясной сумки пинцет, я подобрала подарочек.
– Ну-с, батенька проклинатель, чем ещё порадуете?
От свертка несло чьей-то непонятной аурой, но мои – пока небрежные – поиски не позволяли определить, кому она принадлежит. Пожалуй, пора следовать примеру Дара и составлять картотеку смертельных врагов в алфавитном порядке с отпечатками аур, пальцев и зубов.
Батенька порадовал прядью с головы некого покойника и косичкой из веревки висельника. Ками всемогущий, где он набрался таких варварских ритуалов? Самое неприятное, впрочем, то, что они действуют, хоть и не идеально… Я наскоро провела ритуал очищения и принялась за подготовку к завтрашнему практическому экзамену по разрущающей магии. Лениво развеяла в пространстве очередную люстру, валяющийся на полу лак для волос и входную дверь – последнюю в целях предосторожности, ибо в восьмигранке слышался топот изящных ножек Сессен. Инферналка ворвалась в комнату и затормозила, врезавшись в свою кровать. Кровать жалобно скрипнула и осела на пол.
– Лаэли! – демоница обернулась ко мне. Её щеки пылали огнями Хеля, что не сулило ничего хорошего. – Я залетела. – Это мягко сказано, милая. Ты ворвалась сюда, как разбушевавшийся голодный йотун(1)… ЧТО?!
Сессен кивнула, взволнованно глядя на меня.
– Эрик?
– А кто же ещё… Лаэли, что мне делать?
– Рожать или не рожать, вот в чем вопрос… А сам счастливый отец уже знает?
Инферналка в отчаянии покачала головой, попыталсь сеть на мою кровать, но я спозла на пол – хватит на сегодня сломанной мебели. Подруга упала рядом. Страшно даже представить, что может появитсья на свет от такой причудливой смеси: взрывоопасная демоница и спокойный, как Будда, ларр. Пока я занималась рисованием портрета данного чуда природы, Сессен старательно грызла ногти. Ничего, пусть развлечется девочка – её коготки даже грифону просто так не сжевать.
– Сессен, ты хочешь этого ребенка? Я имею в виду, пеленки-распашонки, и всё прочее.
– Хочу, – прошептало исчадие Ада. Никогда я не видела её такой взволнованной.
– Ты боишься, что Эрик этого не хочет? – я пыталась понять-таки причину подобной нервозности.
– Хочет, – в голосе инферналки лязгнул метал, и это была явно не слабенькая медь.
– С чем тебя и поздравляю. Милая моя, почему же ты не скачешь до потолка от радости? Понимаю, они низкие, но не волнуйся – наверху только кухня.
– Лаэли, я хочу замуж. Я привстала на колени, внимательно посмотрела в глаза демоницы. Потрогала лоб. – Что, совсем плохо? – Сессен с тревогой ждала ответа.
Надобно пояснить, что демон, имеющий одного законного супруга – явление, столь же редкое, как мир во всем мире, вампир-вегетерианец или загорелый зомби. Проще говоря, Сессен будет первой на этом славном поприще.
– Ну… ты, иди, поспи, может, пройдет, – неуверенно посоветовала я.
– А ты как думаешь?
– Я думала, что Сессен и так не была примерной инферналкой, как образец в школах для маленьких демонят её не приводили – так что опасаться за престиж смысла нет. Но подруга волновалась не за престиж, а за своё душевное здоровье – желание выйти замуж вряд ли мого прийти в голову здравомыслящей демонице. С этим доводом мы разделались в два счета, припомнив житьё-бытьё первого курса и выпроводив за дверь Червежука… Здравым смыслом в МУМИ и не пахло.
Потом я напоила её молоком с медом и подоткнула одеяло. Когда она уснула, положив ладонь под голову, я замерла, прежде чем выключить свет – подруга выглядела счастливой. По-настоящему. И я не могла больше смотреть на неё как прежде – пусть это было только моё воображение, но ведь теперь в ней зрела новая жизнь… Это было чудо, с которым не справился ещё не один маг. Да, мы создаем големов и гомунукулюсов (та же Эмма), но мы не можем зарождать жизнь. Боюсь, даже богам неизвестна эта тайна.
– И к лучшему, – шепнула я, закрывая за собой дверь.
ДАРМ'РИСС
Женщина поставила локоть на стол о оперлась подбородком на руку. Голубые глаза сверлили меня. Но почему же у Лаэли они бирюзовые?.. Стоп, не о том думаешь.
– Ты шутишь, черненький, или переучился?
– Я абсолютно серьезен, леди Ирина, – я решил стоять до конца.
– Да какая я там леди, – отмахнулась женщина. – Влад, ну а ты что молчишь? Изобрази из себя заботливого отца.
Кажется, я знаю, в кого характером пошла Лаэли.
Отец издал невнятное покашливание, прочистил горло, потянул шею… Мы с Эриком внимательно ожидали начала речи.
– Пусть выходит, – выдал заботливый отец, чуть пожав плечами. – Молодой человек, как вас хоть зовут-то?
– Даррис Кенррет. Я – темный эльф.
– Это мы видим, – пальцы Ирины задумчиво бегали по столешнице. – Лаэли что-то о тебе говорила…
«Ты пропал, – сообщил Эрик. – Если рыжая уже дала предкам твоё досье отъявленного маньяка, они ни за то не поверят, что она хочет выйти за тебя замуж.» «А я и не говорил, что она хочет. Я сказал, что я хочу». – Она тобой восхищается, Даррис… ничего, что я сразу на «ты»?
Злорадно дав Эрику телепатический подзатыльник, я приложил ладонь к груди, убеждая Ирину, что нет в мире большего счастья, чем обращение на «ты» от такой прелестной женщины. Хотя на розовые волосы у меня давно установилась неприятная реакция… но об этом матери моей «суженой» знать не положено.
– Ну и… кхм… когда состоится свадьба? Или что там у вас, у магов?
– По правде говоря, – я потупился, – Лулу ещё не знает, что я собираюсь предложить ей руку и… Я помнил, что, по человеческой формуле, там должен быть какой-то очень важный орган, но, хоть застрелись березовым поленом, не знал, какой! Мозг? Не звучит. Печень? Тоже важный орган, пока его не съел цирроз… Но ведь, как приговаривала землянка, заваривая любовное зелье, «путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Значит, желудок?
