Текст книги "Вне времени"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Смерть маячит так близко, ты почти утыкаешься в неё носом, в эту стеклянную стену: грязное, заляпанное ошибками и сожалениями окно, за которым не видно дальнейшей дороги. Это нормально. Наши преподаватели не устают твердить нам: маг это не тот, кто умеет вызывать грозы и превращать утюги в слонов с цветами вместо ушей, а тот, кто принимает свою судьбу и старается следовать ей. Каждый раз, уходя, мы прощаемся навсегда – тем радостней встречи. Живем на полную катушку, но так, чтобы не жалеть о сделанном…
И я ни о чем не жалею.
Внизу у подъезда меня ждал Алхаст – так уж мы договорились, что покажем друг другу родные города. В моем тихом Каштанске достопримечтальностей – кот наплакал. Разве что дребезжащий трамвайчик, первый во всем Подмосковье… есть подозрение, что он с тех пор и катается по рельсам, без ремонта и покраски.
Эльф стоял у двери, прячась от света фонаря.
– Ну, а с тобой что такое? – вздохнула я, когда он не подошел поближе, чтобы поцеловать меня. Родители достали непонятными намеками на моё лето, теперь еще у ушастого какие-то проблемы. Как будто ему меня мало
– На меня кирпич упал, – простодушно признался светлый.
– Кирпич? Откуда?
По-прежнему не решаясь выйти из тени, Алхаст пожал широкими плечами.
– Сверху.
– Знаешь, даже на Земле кирпичи просто так не падают… тем более, у меня дом панельный.
Кое-как вытащила смущенного рыцаря на свет – на лбу у него зрела громадная шишка.
– А где снаряд?
Как выяснилось, кирпич разломался пополам, встертившись с крепкой макушкой моего ненаглядного, осыпав его красноватой крошкой. Эльф зашипел, когда я вытащила платысрь из сумочки и налепила на шишку.
– Ну-ну, тихо. У тролля боли, у огра боли, у Алхаста заживи.
– А обезболивающее? – возмутился голубоглазый.
Я приподнялась на цыпочки и чмокнула его в гладкую щеку. Вот в чем плюс светлых эльфов – им бриться не надо, у них на лице растительности нет. А Аспид вечно был колючий…
Забыв об инциденте с кирпичом – ну, захотелось кому-то с крыши побросаться, эка невидаль – мы отправились на трамвайную остановку. Уже стемнело и, кроме нас двоих, в громыхающем вагончике был только один человек.
Мы с Алхастом сели назад, и я стала выдавать все краеведческие познания, которыми владела. Запас их был невелик, и вскоре мы нашли куда более интересное занятие, хотя и менее интеллектуальное.
…– А почему мы так долго стоим? – удивилась я, когда трамвай на десять минут замер на остановке.
Контролер пропал, а многоуважаемая вагоновожатая уткунлась в книжку.
– Простите, пожалуйтса, – начал Алхаст и замер, не зная, о чем спрашивать, собственно.
Женщина подняла глаза, обернулась и послала нам улыбку.
– Да вы не волнуйтесь, ребята, я всё равно на сегодня работу уже закончила. Хотите, свет поменьше сделаю?
Мы переглянулись.
– Хотим!
Снаружи, это, наверное, выглядело странно: заблудившийся трамвай почти в центре города, с едва ли двумя горящими лампами, который никуда не хотел ехать в тот теплый летний вечер…
– Вне времени, – шепнул Алхаст. Он сидел, чуть отвернув голову, и я потянулась поближе, по-кошачьи потерлась лбом о его плечо. Эльф тихо рассмеялся и почесал меня за ушком.
И мышей я буду ловить только для развлечения – на удочку или пылесосом…
ДАРМ'РИСС
Ксавье даже не пытался изображать радость от встречи со студентами. Последний экзамен – и к нему уже не готовился никто, даже светлые, даже Януш, клыкастая энциклопедия.
– Anima Mobila, – коротко объявил профессор. – Разделились на пары, приступили к ритуалу. Меняете душу партнера на какую-нибудь мертвую из Нифльхельма или Асгарда, держите её в течении пяти минут. Я проверяю, затем меняетесь. Вопросы?
Студенты разбились на пары. Взгляд липкой нитью потянулся в сторону Лаэли – она тоже смотрела на меня, нерешительно, вопрошающе. Шаг, другой – мы встали друг напротив друга.
– Хорошо сработанная команда, – девчонка улыбнулась уголком рта, отбросила назад непокорные волосы.
– Профессор, мне не хватило пары, – пожаловался какой-то неудачливый ифрит.
Ксавье смерил его неприязненным взглядом, чуть пожал плечами.
– Значит, не сдал. Надеюсь, это ваш первый проваленный экзамен.
Вообще-то, уже второй. Провожаемый сочувственными взглядами, бедняга направился к выходу. Я вскинул руку, краем глаза увидел чужую, но не упел среагировать.
– Профессор, лучше я, – хором произнесли два голоса.
Вздохнул, повернулся к Лаэли, скрестив руки на груди. Она отразила меня будто в зеркале.
– Ты уже завалил Исцеление, – упрямо вздернула подбородок.
– Ты тоже.
– Мы пересдали.
Это была чистая правда. Профессор, который хоть и был закоренелым расистом, к вампирам и людям относился терпимо – и она с Янушем и Габриелем исцелили-таки своего зомби, придя к Вику через пару дней после проваленного экзамена. Нас с Зармике такие привилегии не касались.
Курносое личико поднялось еще выше к темному потолку аудитории, а мне возразить было нечего. У неё ни одного провала.
– Всё равно. Профессор Ксавье, записывайте мне ноль баллов, а Лаэли пусть будет в паре с ифритом. – Нет уж, ты останешься. Ксавье сморщился, раздраженно махнул рукой в сторону ифрита, который несколько потерялся в происходящем.
– Иди в билиотеку, скажи Стейси Брайтон, которая там работает, чтобы пришла. Она будет твоим партнером. Не успеешь вернуться за десять минут…
Давид пулей выскочил в дверь. Ксавье, не видя никакой разницы, жестом указал ифриту на Сессен, которая прежде была в паре с демоном, унесшимся забирать из библиотеки свою клыкастую подружку. Инферналка кровожадно улыбнулась и облизала губы.
– Приступайте.
ЛАЭЛИ
Темный эльф прикрыл глаза и чуть улыбнулся, расслабился и размял руки.
– Не получилось улизнуть, рыжая?
– Не лучше, чем у тебя, серебристый. Кто первый?
Снова обмен взглядами, пожатие плечами. Натянула перчатки из тонкой кожи, чтобы не повредить руки, раставила свечи. Anima Mobila – я видела, как его выполнил Карл Тапок во время Второй мировой войне в Праге, читала теорию… но никогда не выполняла сама.
– Кого ты будешь призывать? – полюбопытствовал Дар. – Из Хеля или Асгарда?
– Не знаю, где он… – замерла, тряхнула головой. – Ильмаринен, один из основателей МУМИ.
– Сосуд Хаоса? – змеиные зрачки дроу, и без того вертикально-острые, еще сузились.
Я задержала дыхание, потом кивнула.
– Наверное.
Потому-то и хочу обменять его душу на твою, о мой бездушный, но все понимающий друг. И вот сейчас он опустил веки, пряча знание – о том, что приходит ко мне в ночных кошмарах.
Кстати о кошмарах. Откопала недавно одно такое аклятье…
– Лаэли, время идет! – профессор Ксавье напомнил о своём существовании.
Когда душа Ильмаринена вошла в тело Дара, темного эльфа сотрясла мелкая дрожь – потом он встрепенулся, неловко взмахнул руками и принялся рассматривать потолок аудитории. Больше ничего интересного ему не предоставлялось в его положении – то есть лежа на полу в позе морской звезды, как упало тело, лишенное духовного стержня. Голову же повернуть Принц Хаоса не удосуживался.
Тогда я опустилась на колени, порадовавшись машинально, что одела юбку длинней обычного, щелкнула пальцами перед его носом, будто выводя из гипноза.
– Ильмаринен?
Взгляд янтарных глах медленно сфокусировался на мне. Никогда еще лицо чертового дроу не знало такого мягкого выражения… я думала, черты его лица привыкли только к маскам презрения или равнодушия. Но ведь сейчас это был не он! И, странное дело, – самоубеждение это было или что – рядом с этим, другим Даром я не чувствовала опасной дрожи, жыхание не перехватывало. Пришло сомнения: а правда ли дело только в теле, как ты раньше предполагала? Если нет, игра стновится опасной… со своим телом я еще худо-бедно могу совладать (иногда получается), с разумом и сердцем – вряд ли.
– Ага, – сказал основатель МУМИ, острожно, как на скользком льду, приподнялся на локтях, потом встал, покачиваясь.
Я поддержала его под локти. Непривычно, наверное, после стольких лет в… Кстати, о птичках.
– Скажите, а вы откуда? Я имею в виду, из Асгарда или из Хеля.
– Девочка, – улыбнулся маг. – Как ты думаешь, куда мог попасть чародей с моим жизненным опытом? Нифльхельм. А это, похоже, подземелья моего дорогого друга Сетха.
– Бывшие, – было безумно интересно наблюдать за душой, неожиданно обретшей тело. – Сейчас здесь хозяйничает другой профессор. И, кстати, поясню заранее: это экзамен, я выполняю обряд Anima Mobila, и вам не повезло оказаться жертвой эксперимента. Извините.
– Ничего, как-нибудь переживу. Ты ведь… Лаэли.
Он дождался моего кивка, затем продолжил.
– Ты вызвала не душу Ильмаринена, а её отпечаток, который остался, когда маг умер и попал в Нижний мир. Но и этот скромный след осведомлен о происходя– щем в Мидгарде.
– А где он сейчас? – внутри все перевернулось. – Неужели?..
– Нет, Хаос не поглотил его полностью. Да, я вижу тебя насквозь… почти, – признался чародей. – Ты отличная колдунья, кое-что даже скрываешь от меня… безумная.
И мы поняли друг друга – и отразили однобокие улыбки. Два Сосуда Хаоса, отдавшие человеческие жизни, своё самосознание высшей силе за право пользоваться крохами с её стола.
– Но почему Ильмаринена – вас – не поглотил Хаос?
– Не успел. Милая девочка – простите мне подобную фамильярность, но мы ведь в каком-то смысле родственники, да?.. Так вот, я сумел погибнуть до того, как Хаос добрался до потаенных уголков сознания. В Хеле он бессилен.
– А в Асгарде? Хотя, что я спрашиваю, меня это не касается.
Мы вновь обменялись понимающими полуулыбками. Райские кущи и уроки игры на арфе нам не светят.
– Вы сказали, милый… ах, простите мне такую неформальность… что это – только отпечаток души Ильмаринена. Где сейчас сам он?
Гость неопределенго покрутил пальцами в воздухе.
– Он отбыл наказание в Хеле и отправился дальше. Куда – не спрашивай, девочка, не знаю.
Я открыла рот, готовая за пять минут выжать из создателя философского камня всё возможное, но пришлось прикусить язык.
– Лаэли, как прошел ритуал? Кажется, неплохо.
Ксавье оглядел Дара с ног до головы, присмотрелся к ауре и – отшатнулся.
– Профессор?..
– Малыш Ксавье, – сухая ирония куда больше напоминала знакомого мне Дара. – Как поживаешь?
– Неплохо, – ворон уже совладал с минутным смущением. Окатил холодным предупреждающим взором любопытных студентов. – А вы? Знаете, у меня была мысль призвать вас, но я не рискнул… Но от этой парочки можно всего ожидать. Спутались хаотик с некромантом.
Укол в мою сторону. Или же это было нечто вроде одобрения, не знаю– черт их разберет, этих педагогов. Потупить глаза, что ли? А вот фигу вам с маслом, профессор Ксавье. Всё равно к вам на факультет не пойду, зачем строить из себя паиньку.
– Парочки?
Только сейчас Ильмаринен соизволил осмотреть тело, в котором оказалась его душа. Он с добродушным удивлением отметил тот факт, что тело, принявшее его, принадлежит сереброволосому дроу. Потом подмигнул мне.
– Хороший выбор, сестренка. Это ведь сын Сетха, не так ли, Ксавье? Да не притворяйся дубом, детки сейчас такие разумные пошли – они давным-давно разузнали про нашу старую команду… и про многое другое…
Левый глаз Ильмаринена начал подергиваться. Истекло время, отведенное на обмен душами, и Дар требовал принадлежаший ему кусок плоти обратно.
– Удачи… и не теряй надежду, – шепнул на прощание бывший Сосуд Хаоса.
Сложно потерять то, чего нет.
П р и м е ч а н и я: (1) C'est la vie – такова жизньla guerre comme a la guerre – на войне как на войне
Глава 4
.
ДАРМ'РИСС
Вечер после сдачи последнего экзамена я провел в высшей степени бездарно и бесцельно. Выпил чаю с родителями Лаэли, выяснил, что больше никто подозрительный к ним не наведывался. Это вполне укладывалось в мою схему-ловушку: на крючок вешают не больше одной наживки, подсказки с липовым одноклассником для Лаэли (если бы она побольше обращала внимания на свои проблемы, а не на чужие – как она обычно делает), было бы более чем достаточно.
Затем – к Зеркалу.
– Привет, чудовище, – я обратился то ли к нему лично, то ли к своему отражению.
Трещин становилось всё больше, хотя темп их появления несколько замедлился с тех пор, как врата а в Гинунгагап получили своего Стража – меня, то есть. Бездна манила, тянула, одурманивала… я тряхнул головой и качнулся на носках.
– Нет, милое, я так быстро не сдаюсь. Вот увидишь.
"Вот увидишь", – передразнило отражение, безобразно кривя рот.
Потом – в башню Архимага, проверить, готово ли всё к завтрашнему ритуалу. Там меня встретил злобный Каланамис, на которого я скинул большую часть бумажной работы, убедив его, что это дело первостатейной важности. Не думаю, впрочем, чтобы друг мне поверил, но не отказался. На что надеялся, чудак? Среди всей этой бухгалтерии не найдется ничего, что могло бы заинтересовать даже такого книжного червя, как он.
– Даррис, я тебя прокляну.
– В очередь, – я завалился в своё рабочее кресло, которое не позволял занимать никому, даже друзьям. Закинул ноги на стол, а руки – за голову. Только вина не хватает.
Но, стоило только попытаться левитировать неведомо как выжившую бутылочку белого сухого, как Каланмис резко пресек мои попытки, оборвав заклятье.
– Господин секретарь, ты нахал.
– Господин Архимаг, ты теряешь чувство меры.
Я поморщился. Терпеть не могу нравоучения – особенно, когда сам знаю, что неправ.
– Каланмис, я ни разу не появлялся на работе или в универе в состоянии… нестояния. С этим всё нормально.
– А с чем – нет?
Друг устремил на меня пристальный взгляд янтарно-желтых глаз, глаз настоящего дроу. Вместо ответа я поднял ладони, сдаваясь на милость своего недавно нанятого секретаря.
– До сдачи курсовой – ничего крепче кефира не пью.
Каланмис еще посверлил меня для порядка, потом вздохнул и снова зарылся в бумаги. Леветировал через всю комнату кипу карт.
– То, что ты просил.
Это был план энергетических линий Рраена, особенно – окрестностей Города Мира, наложенные на жилы гор. Если всё пройдет так, как задумано, я попробую создать сторожевые сети вокруг каждого более-менее значительного поселения дроу. И если ллоты снова вздумают напасть, их остановит заклятье… Пару раз обожгутся, больше не посмеют атаковать нас. Тогда можно будет расширить наши разработки горных пород, и отправлять отряды разведчиков в тоннели, доселе недоступные… Я оборвал себя – размечтался, Архимаг.
– Спасибо, Каланмис. Тьма, ты даже узлы отметил! Слушай, глядя, как ты работаешь, я начинаю сомневаться, что незаменимых существ нет.
Друг только хмыкнул. Некоторое время мы молчали, усердно черкая карандашами по сероватой бумаге, выделанной из лишайника, растущего по берегами подземных озер на нижних жарких уровнях.
– Завтра ты будешь с рыженькой?
– Её зовут Лаэли.
– Когда она перестанет называть меня Щуплым, я запомню её имя, – мы обменялись легкими улыбками. Имена темных эльфов никогда не отличались простотой.
– Да, мне нужен помощник, с которым я достаточно сработался.
Каланмис пробурчал нечто неразборчивое, и я швырнул в него маленькой ледяной стрелой.
– Никаких намеков.
– Могу и прямо сказать, – дроу глянул поверх очков. – Вы были бы отличной парой, если бы….
– Если бы озера были из чистого молока, если бы гномы танцевали вальс, если бы… – передразнил я. – Если бы она не была человеком.
– Ага! Значит, ты тоже об этом задумывался.
Массивная чернильница, кувыркаясь, понеслась по траектории, которая неминуемо бы завершилась высоким лбом товарища, но её пресекла толстая пачка документов.
– Хоть на что-то пригодились, – прокомментировал Каланмис, закатывая рукава фиолетово-черного камзола.
Взглядом я приказал двери закрыться и откинул волосы назад.
– Магия и кулаки? – товарищ запустил в меня красочной зеленой молнией.
– Магия и подручные предметы, – уклонился, взвешивая в руке очередную металлическую безделушку…
Кажется, моё месячное жалование уйдет на ремонт кабинета.
ЛАЭЛИ
До курсовй – три дня, на финальные подготовления. Потом в течение трех же суток комиссия будет заслушивать наши работы – о, этот миг, при одной мысли о котором колени начинают выстукивать гномью польку!
– Зато после защиты – выбор факультета и Четвертый Бал, – Алхаст приостановился на мгновение, сорвал колосок. – Странно, что здесь делает пшеница?
– Это к твоему факультету проблемы.
Я замерла в двух шагах впереди, оглядываясь на друга. Мало найдется идиотов – даже среди магиков – которые в свободное время, взявшись за ручку, будут мерять шагами территорию универа, вместо того, чтобы предаваться более приятным (и менее невинным) занятиям.
Пожав плечами, эльф аккуратно приладил колос на прежнее место, и тот благодарно закивал нам вслед.
Холм, овраг, торпинки, козы… Козы?
– А это к кому?
– К поварам, – предположила я, обходя стороной пугливую домашнюю скотинку. Мы выбрали для сегодняшней прогулки июньский сектор – не очень жаркий, холмистый, с редкими перелесками и неглубокой рекой.
Однако, даже увлеченная болтовней, я заметила, что Алхаст чаще обычного смотрит под ноги, чтобы не споткнуться, а один раз он провел ладонью по лбу, и правильные черты его лица исказились.
– Что с тобой? – совесть начала мучать нещадно: он явно себя не очень хорошо чувствует, а я даже не соизволила заметить.
Мы сели в тени рощи, рядом с пробивающимся из-под земли ключом. Светлый эльф слабо улыбнулся, облокотился о ствол дерева – но меня это не успокоило.
– Колись, крепкий орешек.
– Крак, – чертов светлый на полном серьезе не собирался давать никаких объяснений.
– Что, опять кирпич на голову упал?
– Нет, я… чуть-чуть отравился.
– В экспериментальных целях или по глупости выпил водички в кабинете Ксавье?
Я так не люблю выказывать беспокойства – даже если это касается самых близких мне людей… и нелюдей. Но ушастый уже привык к моей манере, и, снова улыбаясь – впрочем, он вечно улыбается! – взял мою руку, поцеловал запястье.
– Всё хорошо. У меня в комнате стоял кувшин с водой, но утром в ней почему-то оказался сок беладонны. Я не сразу заметил.
Чтобы Архимаг не сразу заметил, что пьет? Да скорее Вик улыбнется темному эльфу. Пришлось Алхасту, как он ни был недоволен таким поворотом событий, колоться до победного конца.
Оказалось, у ушастого в последнее время были серьезные проблемы со сном. Точнее, со снами – он их не видел. И снова я почувствовала, как внутри скребется некстати проснувшаяся совесть – хотя она всегда не вовремя. Еще хуже было от того, что Алхаст нисколько не ставил мне в вину подобную невнимательность – иногда мне хочется даже, чтобы он не был таким идеальным, этот гоулбоглазый эльф.
Стоит пояснить: если маг не видит снов, это очень плохо. Мы видим их всегда, мы продолжаем жить: думаем, мечтаем, вполне сознательно решаем кое-какие дневные проблемы. Если же ты лежишь всю ночь бревно бревном, этаким зародышем Буратино, это истощает физические силы, и, более того, расстраивает мыслительную деятельность мага. А у нас и так крыша, шифером шурша, давно уехала… не спеша.
Именно поэтому, наверное, Алхаст пошел на такие радикальные меры: нету снов – не будет и сна. Когда Архимаг высказал вслух эту мысль, я покрутила пальцем и виска. Собеседник подергал себя за ухо.
– М-да, теперь эта идея не кажется гениальной.
– Обещай, что сегодня поспишь? Спросоня можно не только сок беладонны с водой перепутать.
– Например, тебя с Сессен?
Я только фыркнула – ревновать было ниже моего достоинства. И, к тому же, зная о весьма игривом прошлом Алхаста – голуби с записочками до сих пор прилетают, а ушастый от смущения неловко поджаривает их на лету – было бы очень глупо проявлять сейчас собственнический инстинкт.
– Не знаю, Лаэли. Если найду что-нибудь, чтобы вернуть себе сны, тогда…
– Ты веришь в совпадения? – спросила, убедившись, что друг не собирается превращать многоточия в слова.
Насмешливая гримаса сказала больше, чем слова. Я изменила позу, села на колени перед эльфам, оперлась на ладони.
– А в перст судьбы?
Он наморщил нос, сгреб меня в охапку и поцеловал. Очень деликатный способ попросить заткнуться и не говорить глупости…
Но как еще объяснить то, что совсем недавно я наткнулась на упоминание о чарах, связанных именно со снами колдунов? Более того, встречала и само заклинание. В бытность свою монахиней на Ёрсе… Хотя я провела в монастыре не более четырех дней (один из которых – в застенках и без сознания), я успела заглянуть в самые заманчивые книги в жилище Настоятеля. Большинство из них были вариациями "Молота Ведьм" – столь подробно и красочно проиллюстрированные, что я едва преодолела искушение стащить одну в качестве сувенира Дару. Темный эльф оценил бы, учитывая, что исскуство пыток так высоко ценилось в его народе – слава всем богам, в последнюю тысячу лет только теоретически.
– Лаэли? – голос Алхаста вернул меня в реальность, с которой я была не в ладах последние пару недель. – У меня к тебе серьезный вопрос.
– Нет, – сорвалось с языка, который всегда бунтовал против императива разума.
Брови эльфа поползли наверх.
– То есть да, – попыталсь исправить положение. – Короче, ответь сам.
– Хорошо, – он устроился подобнее, поднял голову. – Лаэли, где ты собираешься проходить летнюю пактику?
И тут же, изменив голос до неправдоподобного писка, продолжил:
– Не знаю. Тогда, может, ты была бы не против помогать мне в работе?
Он хитро прищурился и прикусил кончик языка.
– Конечно, Алхаст! С удовольствием! И я буду делать всю бумажную работу, варить кофе и стричь когти твоему домашнему фениксу…
Наахльный блондин получил подзатыльник, и давясь от смеха, перехватил мою руку, готовую нанести новый удар.
– Ответишь сама?
– Да, – я выдернула руку и принялл позу оскорбленного достоинства. – Что смотришь? Сказала же – "да", я буду проходить практику под твоим начальством, даже если мне придется варить кофе…
Помучавшись немного с пространственной магией, мы передвинули стены в комнатах: теперь Эрик и Сессен получили свою собственную каморку на двоих, а Дар и Нулик смогли спокойно вернутсья в свои кровати. Впрочем, демоница периодически заскакивала в гости к нам с Зармике и ночевала в своей девической постели – после таких визитов приходилось, тяжко вздыхая, браться за швабру и восстанавливающие заклятья.
Неудобоваримый характер инферналки не слишком изменился, несмотря на ребенка, которого она носила под сердцем.
Меньше, чем через неделю, нам предстояло выбрать себе факультет – при условии, конечно, что защита крусовой пройдет без сучка, без задоринки. На втором курсе мы не расстанемся, будем жить в той же самой несчастной башне, но всё же что-то витало в воздухе, похожее на грусть последних вечеров, проведенных вместе. Некроманты будут посещать одни лекции, целители – другие. Прорицатели из Сердца Бездны будут проводить больше врменеи со своими согруппниками, чем с хаотиками, и так далее.
Зармике зажгла свечи, зашипела, капнув воском на ладонь. Я расстелила на полу толстый желто-коричневый плед и включила подходящую музыку для девичника на двоих – Enigma, тихо, для фона.
А потом мы лежали на животе, болтая в воздухе босыми ногами.
– А где Алхаст?
– Демон его знает, – я перевернулась на бок, подперла голову рукой. – Дела. А где Алтрин?
Шкафоподобный возлюбленный Зармике находился там же – что дало нам повод повздыхать на извечно женскую тему "все они такие". Дроу рассмеялась тихо, блестя глазами цвета янтаря.
– Ну, Лаэли, ни за что не поверю, что ты так уж недовольна его отсутствием.
Кивнула. Надо отдыхать друг от друга.
– Мы в последний раз так сильно поссорились, – эльфийка подтвердила мою мысль. – Точнее, подрались. Алтриня иногда бывает удивительно… тупым.
И почему меня это не удивляет? Приподнялась, поправила ароматическую палочку. Тонкий серый дымок сбился, потом его витиеватый столбик снова пополз вверх, окутывая нас теплым ароматом бергамота. Подняла глаза на Зармике – она улыбалась, рассеянно запустила руку в гриву серебристых волос. Очень гибкая, похожая на змеиный хлыст, так любимый женщинами-дроу в прошлые века. Пусть эта девушка была другой, но в её улыбке, в по-детски четко очерченных губах таилось что-то терпкое, сумеречное… что-то, пахнуще бергамотом.
– О чем ты думаешь?
Помимо воли я покраснела. Надеюсь, подруга не полагается на свое тепловое зрение – иначе никакая полутьма не помешает ей заметить румянец на моих щеках.
– Как всегда – о суете мирской. О том, как всё сложно.
– Сложным этот мир делают его обитатели.
Голос Зармике был похож на патоку – по крайне мере, на фоне ритмичной музыки, на фоне задернутых штор, прячущих огненный закат над университетом.
Неуловимое движение, отраженное мною, как в зеркале – мы придвинулись чуть ближе. Свечи играют на эбеново-черной коже дроу, превращают её волосы в расплавленный поток серебра.
– Ты когда-нибудь?..
Она коснулась тонкими пальцами моей щеки. Я покачала головой, закусила губу.
– Но почему бы и не?.. – моя очередь ставить многоточия.
Во время поцелуя – неторопливого и нерешительного – не удержалась и открыла глаза. Она тоже. Мы прыснули и на секунду отстранились друг от друга, продолжая, однако, держаться за руки. Отчего-то и говорить, и смеяться стало проще – может, вино всему виной – или невидимые нити, связавшие наши губы.
– Совсем не так, как с парнем. но мне понравилось.
Озорной блеск в желтых глазах. Я ответила тем, что пробежалась губами по её шее, прикусила мочку уха. Эльфийка фыркунла, задохнувшись от смеха, повалила меня на плед.
– Ведь это не будет считаться изменой?
– Нет, – мне было и весело, и легко, и… маги любят эксперименты. – Мы же только…
– По-дружески, – закончила Зармике. В её глазах еще оставалось что-то от сомнения, правильно ли она поступает, но рука уже расстегнула первую пуговицу на моей рубашке.
Ни для меня, ни для неё не было секретов женского тела – и, более того, легкого вздоха или мурашек, пробежавших по коже, хватало, чтобы понять, что чувствует другая.
Когда аромат бергамота рассеялся, я материализовала два бокала тягучего крепленого муската. Зармике потянулась, как кошка, убрала с моего лба прядь волос и припечтала поцелуй.
– Тебя не мучает совесть? Стыд? Еще какие-нибудь глупости?
– Последнее – по твоей части, – я устало прикрыла глаза. – В принципе, это был приятный опыт.
Дроу охотно согласилась с этим; как и с тем, что виноваты во всем были Алхаст и Элкзт – а вот нечего оставлять девушек в одиночестве на целый вечер. Тем более – чародеек, далеких от понятий "здравый смысл" и "рамки приличия".
– Всё-таки, – сонно вздохнула эльфика, обнимая меня одной рукой, – я бы хотела, чтобы этот проклятый охотник на демонов был здесь…
ДАРМ'РИСС
Восемь часов и две минуты. Девушки обычно считают своим долгом опаздывать на встречу с парнями, но Лаэли обычно нарушала эту традицию – как и многие другие. Да и путешествие в Рраен вряд ли могло сойти за романтическое свидание…
Три минуты. Мне надоело мерять шагами восьмигранку, и я постучался в дверь. Ни звука. Тьма, да что она о себе думает?..
Дверь поддалась, сквозь узкую щель меня встретила утренняя прохлада, которую девушки всегда поддерживали в своей комнате – и запах каких-то благовоний и воска.
– Лаэли?
Дверь нервно захлопнулась, прищемив мне кончик носа. Потирая пострадавшую конечность, я прислушался. Шорох, хихиканье, звонкое: "Uno momento". Оставалось только пожать плечами и задуматься, что же это такое мелькнуло на полу в ту долю секунды, что я заглядывал внутрь?
Рыжая действительно выскочила через минуту, расыпалась в извинениях, затянула узел волос, не терпевших шпилек.
– Идем?
Я всё-таки притормозил на лестнице, пропуская её вперед. Что-то скрывается под твоей тонкой кожей, что-то, что заставляет тебя избегать моего взгляда. Что?
– Тебя это, в любом случае, не касается, – девчонка вернула дерзкий взгляд.
Мне не нравится, когда кто-то так легко читает мои мысли.
С окончанием учебы старшекурсники из Сердца бездны сжалились и перестали экспериментировать над погодой – утро было тихим, туман палевой дымкой таился в оврагах. Мы молча торопились к Стоунхенджу, девушка по дороге то и дело одергивала рубашку и юбку, нервничая.
– Мы ведь сразу начнем работать в туннелях, да?
– Нет, – я не собирался её обнадеживать. – Нужно зайти ко мне домой, забрать карты.
– Почему не в башню Архимага?
Я замялся на секунду – как объяснить, что башня как таковая в данный момент заставляла соотечественников задумываться, что за дракон жевал её верхушку, где, собственно, и находился мой рабочий кабинет… Хорошо, что нам с Каланмисом хватило ума сберечеь самые важные документы и артефакты.
– Не хочешь объяснять, не надо, – рыжая тряхнула головой, вошла в каменный круг Стоунхенджа.
Проводил взглядом очередную шпильку, выскользнувшую из волос, упавшую на землю. Рассказать Лаэли, где я провожу свободное время? Ползаю по Земле, Т'Элле и Ллотройку, по мирам, где мы побывали и, возможно, оставили врага, который сейчас пытается проклясть легкомысленную юную ведьму…
Она выразительно постучала ногтем по часикам на левой руке. Мы открыли портал, на скорую руку, не проверяя лишний раз направление – а ведь в начале года она не знала даже простейших знаков простарнственной магии… Определенно, девочка многого стоит.
Материализовались у ворот дома. Открыл калитку, придержал, проявляя элементарную вежливость, которая не могла подорвать мою репутацию – всего лишь пропустить её вперед. Но девчонка замотала головой.
– Спасибо, я сегодня не в таком хорошем настроении, чтобы выдержать разговор с твоей матушкой. Кажется, она меня недолюбливает.
– И что, будешь стоять у ворот?
– Я памятник себе воздвигну нерукотворный, к нему не зарастет народная толпа.
– Если ты начинаешь нести чушь, значит, всё в порядке, – уже не церемонясь, я обхватил рукой нервное запястье, и девушка неохотно последовала за мной.
Раннее утро мать и сестра всё равно проводили в постели, а Валнар с Йасой – молодожены, обитавшие в левом крыле, тоже вряд ли появятся на семейной сцене. Единственные, кто мог встретить нас в такой ранний час, были отец и Младшая – в общем, те, кто были вполне добродушно настроены по отношению к моей спутнице.
Мы беспрепятственно поднялись на второй этаж. Но прямо у двери в мою обитель неожиданно пришла мысль о том, что, возможно, девчонке лучше было бы остаться снаружи. Не то что бы там был совсем бардак, но…
– Кхм, – сказал я, замедляя шаг. – Слабо снова прочесть мои мысли?
Она приложила палец к губам и глубокомысленно закатила глаза, которые в полутьме коридора казались глубокими омутами – неопытному пловцу в таких проще простого утонуть.
– Если принять во внимание засохшую лужицу чего-то зеленоватого, вытекшую из-под твоей двери, торчащие оттуда скомканные листы бумаги, запах пороха и странный царапающийся звук, доносящийся оттуда же…. вне всяких сомнений, ты думаешь о рецепте яблочного пудинга.
