Текст книги "Полисексуал"

Автор книги: Нурбей Гулиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

А тут Вере время получать паспорт пришло, и возник во-прос – какую фамилию брать. Оставить фамилия матери – из-вестной актрисы, которая всю жизнь считалась бездетной, сама Вера не хотела, «большой человек» тут и вовсе не причём. А фамилию саратовского Арнольда, даже если бы её и помнили, никто бы не захотел брать. Веру ещё в Курске называли «горлин-кой» или «горлицей». Это дикая голубка, очень красивая птичка, которая издаёт нежное воркование. Вообще в Курской области красивых девочек и девушек часто зовут «горлинками». А потом, когда уже Вера вовсю пела, она взяла себе нелегальный псев-доним «Сингер», что по-английски означает «певунья», «певчая птичка». Этот псевдоним очень ей нравился и шёл Вере. Вот и на-стояла она, чтобы в паспорте её записали как Веру Арнольдов-ну Сингер. Мама не возражала, напротив, приложила для этого кое-какие усилия и авторитет, чтобы записать дочку с таким ар-тистическим именем, отчеством и фамилией. Да и внешне Вера была очень необычной девочкой – вылитая птичка-невеличка: маленькая изящненькая, светлая блондинка с ангельским личи-ком и светлыми-светлыми глазами. И пела она тоненьким, очень красивым голоском с необычным, каким-то птичьим тембром. «Птичка певчая» – и всё тут!

93

Надо ещё сказать, что характер у Веры выработался с детства твёрдый, самостоятельный и высокомерный. Бабушка, если что не так, постоянно выговаривала маленькой Верочке: «Конечно, ты же из господ!», «Вы с маменькой вашей – из господ!», и так да-лее. А когда приезжала мама, то есть «баба» из Москвы, Вероч-ка спрашивала её: «Баба, мы что, из господ?». На что московская «баба» отвечала уклончиво, вроде: «Господ, у нас Верочка, с сем-надцатого года нет, но мы не из простых, мы перед народом за-слуги имеем!». Из чего Верочка поняла, что бабушка права, и что она, Верочка – точно «из господ». И если что не по ней, девочка топала ножкой и, буквально, приказывала. Бабушка, конечно, отсылала её куда надо и говорила обычно: «вышло ваше время, теперь рабочие – господа!», ну а гувернантка вела себя более по-кладисто, выполняла приказы. А в школе, когда товарищи отка-зывались выполнять её приказы, Верочка «соколом» налетала на них и, несмотря на малый рост и вес, почти всегда оказывалась победительницей. Эту же манеру поведения она перенесла в Москву, но тут народ посамостоятельнее. В школе учителя зна-ли, чья она дочь и где-то даже заискивали перед ней. И, так или иначе, Вера «нутром» чувствовала, что она-то – точно из господ.

Школу Вера окончила не на медаль, но хорошо, и пошла учить-ся в Московский Государственный институт культуры, что на Ле-вобережной, на руководителя хореографического коллектива. В последние школьные годы она серьёзно заинтересовалась балетом, но скорее не тем, чтобы танцевать самой, а организо-вать какой-то особый балетный коллектив и руководить им. Вере казалось, что она создаст нечто такое, чего раньше не было, что восхитит если не мир, то, по крайней мере, Москву. И она училась в институте с удовольствием, плодотворно. Что-что, а руководить коллективом она любила и могла.

Но после окончания вуза она не поехала работать по распре-делению, а устроилась петь и танцевать по ресторанам. Мама была страшно недовольна и убеждала дочь, что в ресторанах «царит разврат», и в чём-то ещё подобном. На это Вера критиче-ски посмотрела на «старуху мать» и ехидно спросила:

– А что у вас в кино и театрах разврат разве не царит?

94

Мама замолкла, даже прослезилась от обиды, но крыть, как, говориться, нечем. Продолжила наша «птичка певчая» радовать нетрезвых посетителей ресторанов. Выступая сама, она пыталась создать из приглашаемых артистов – певцов, танцоров, музыкан-тов одну организованную группу с какой-то совершенно необыч-ной программой. Но время было ещё советское, сильно не разгу-ляешься, и попытки Веры создать какой-то шедевр, провалились. А представлять что-либо типа «фет-шоу» и подобного уродства, Вера не хотела. Её прельщал какой-нибудь высокохудожествен-ный, классический стриптиз, как женский, так и мужской, но ле-гально сделать это тогда не удавалось.

Первый в мире стриптиз был представлен публике ещё в 1893 году в знаменитом кабаре «Мулен руж» в Париже. Тогда органи-заторы этого представления были оштрафованы. Сто лет спустя стриптиз стал возможен и в России, но только не в СССР. Легально во всяком случае. И не добившись своего, Вера стала сама петь и танцевать на сцене в ресторанах, причём не без успеха. Она вы-бирала экстравагантные песни, которые писали для неё друзья ещё по Институту культуры, а танцы ставила сама. Успех был, но ограниченный – в ресторан ходили-то не на Веру Сингер, а толь-ко, чтобы выпить-закусить. Да и сама Вера пристрастилась к это-му занятию, да и к тому, что бывает после этого, но замуж так и не вышла. «Птичка» поняла, что время её ещё не пришло, и продол-жила просто выступать в ресторанах, как и раньше.

Заработки были неплохие, но в деньгах Вера не нуждалась. И мама, и её муж сделали за свою жизнь достаточные финансовые запасы, а муж, как человек ушлый, знал, как уберечь вложения от инфляции и жену научил. Нет, они не держали сбережений в швейцарском банке – это было трудно и рискованно. Они скупа-ли произведения искусства и другие непреходящие ценности, например, изделия из презренного металла, благо, толк в них знали.

Наступил 1991 год – год путча ГКЧП и краха СССР. Мама Веры восприняла эти события со страхом, но страх этот быстро прошёл, когда забрезжили проблески свободы. Вера же была в восторге

– наконец «свобода нас встретит радостно у входа…!» Но ока-

95

залось, что у «входа» в голодную и разорённую, разворованную страну. Что ж, свобода так просто не даётся! Первый успех состо-ял в том, что удалось приватизировать квартиру на двоих – Веру с мамой. То есть они получили в собственность неплохой, хотя и маленький коттеджик, в неплохом, хотя маленьком коттеджном посёлке, в неплохом, хотя и удалённом от центра города районе.

А главное – Вера сможет проявить своё творчество, она не будет скована закостеневшими моральными догмами государ-ства, в котором «не было секса». И, окрылённая глобальными переменами, Вера вознамерилась не продавать свой талант другим хозяевам, а приобрести свой ресторан и сделать его осо-бым, заветным местом для посещения «продвинутой» в области секс-арта публикой. Публикой изысканной, жаждущей хорошего вкуса, обеспеченной… И приобретать такое заведение нужно поскорее, пока не все поняли преимуществ свободы и частной собственности. Вера даже ездила «по заграницам», изучая опыт европейского сексуального шоу, и в частности, стриптиза.

Но мама была против приобретения ресторана, она не верила

«безумные» идеи Веры, она утверждала, что Советы вернутся и всё отберут. Одним словом, мама денег не дала, а всеми сбе-режениями и ценностями владела именно она. К этому времени маме было уже восемьдесят лет, у неё стали отказывать суставы, она почти не двигалась и лежала в одном из флигелей коттеджа. За ней ухаживала и Вера, а главным образом специально нанятая для этого старенькая сиделка, живущая в том же флигеле.

Вера и не знала, что и предпринимать – время шло, а дело не двигалось, не было средств. Тогда она пошла на хитрость – как-то утром во время очередного посещения мамы Вера затеяла душевный разговор по поводу того, как мама была права, что с ресторанами нельзя связываться, там одни воры, развратники, и т.д. Лучше беречь собственность, так надёжнее будет, а придут Советы – то ни квартиры, ни имущества не отберут.

Мама расчувствовалась, поцеловала Веру, назвала её умни-цей. Сказала, что давно хотела дать на дом и всё имущество дар-ственную на Веру, пока в здравом уме. А то, мало ли что придёт

голову, если болезнь одолеет и разум покинет! Завещаю, гово-

96

рит, тогда всё братьям двоюродным, или даже театру родному, или вообще кто-нибудь подлог состряпает и уговорит подписать. Лучше уж подарить всё родной дочери – умной, образованной и рассудительной, пусть как хочет, так и распоряжается. Её, де-скать, от этого пока только ресторанные затеи Веры удерживали, а если она всё поняла и осознала, то и препятствий нет.

Сказано-сделано. Привезли нотариуса, сидели с ним целый день, всё составили, подписали, печати поставили. На радостях Вера с мамой и сиделкой вечером выпили немного красного вина, и мама казалась просто счастливой.

Но старость брала своё, и уже через пару месяцев маме стало намного хуже. Вынужденная неподвижность повлияла на психи-ку мамы, она с трудом разговаривала, иногда даже не узнавала Веру, разговаривала с ней на «вы». Только свою сиделку Машу она узнавала, любила и почти не отпускала от себя.

Вот в это самое время и приехал к Вере Женя, заделался её лю-бовником, жил у неё, и был фактически её гражданским мужем. С мамой Вера его и не знакомила, предполагая, что та плохо от-реагирует на чужого молодого мужчину, если вообще поймёт в чём дело.

тут с «мужчиной» возникли трудности – не прописывали его

Веры, даже в её собственном доме. Чиновники пытались вразу-мить Веру:

– Что вы, одумайтесь, кого вы хотите прописать – он же из Грузии, а они все там жулики. Да и потом, на каком основании – кто он вам? Если бы мужем был, тогда мы обязаны прописать, а так – где основания? И потом – он должен быть выписан по месту прежней прописки.

Что ж, советские законы пока действовали. И Вера, встретив-шись вечером с Женей дома, с места в карьер предложила ему … жениться на ней. Женя аж дара речи лишился, а Вера и говорит:

– Что, не хочешь законным мужем моим быть, может, стара я для тебя?

Тут Женя пришёл в себя и по обыкновению – бух на колени перед Верой. И госпожой называл, и ножки целовал, и, что не до-стоин её, говорил…

97

– Согласен, значит, так понимать тебя, что ли? Всё ваши кавказ-ские экивоки, по-русски надо – да или нет!

Женя закивал головой, как китайский болванчик, не веря, что это происходит в реальной жизни…

Утром Вера и Женя пошли в ЗАГС и подали брачную заявку.

РАЗМЫШЛЕНИЯ И ПЕЧАЛЬНАЯ СВАДЬБА

Перехожу снова на изложение событий от первого лица – лица Жени. Дали нам три месяца на размышления, которые мы и провели именно в размышлениях, но только не брачных. С нами было всё ясно – я имел госпожу гражданскую, теперь буду иметь её в «законе». Ну а с сексом у нас всё было о'кей. Но об этом надо рассказать несколько подробнее.

Дело в том, что у Веры бывали не только лёгкие, или симво-лические, садистические наклонности, но она не могла иметь полноценный половой акт без какого-нибудь шоу. Исходя из этой особенности, Веру можно было бы определить аналогично из-вестному из комментариев автора «графу», «шоусексуалкой». Вот и сошлись, пока в гражданском браке полисексуал – я и шоусек-суалка – Вера. И готовились мы к браку законному.

Сексуальное шоу Вера пока только со мной одним устраива-ла. Чаще всего она начинала вытворять из себя недотрогу, она не поддавалась моим ласкам и приставаниям. Заматывалась в простыню, хлопала меня по «шаловливым ручкам», заявляла, что она ничего не хочет, ей ничего не надо. Иногда даже начинала плакать, причитать, что ей это надоело, что мне только этого и надо, а ей, видите ли, надо чего-то другого… Если я настаивал, начинал применять силу, срывал с любимой простыню и имити-ровал изнасилование, то Вера могла и закричать, даже укусить насильника. Когда я всё-таки добивался своего, Верочка иногда устраивала настоящую истерику с обильными слезами и рёвом. Постепенно истерика заканчивалась. Вера переставала сопро-тивляться, а потом и начинала «помогать» мне. Эта «помощь» становилась всё активнее, решительнее, сопровождалась вос-

98

торженными возгласами, стонами, покусываниями и царапаньем партнёра. Ну, а заканчивалось обычно бурным оргазмом Веры. Я прекрасно знал, что не приведи господь мне выйти из игры пер-вым – яростная Вера могла просто разорвать меня на части, тре-буя активного продолжения процесса. Но и противоположный результат часто давал осложнения. Получив своё, Вера нередко отворачивалась от меня, заявляя, что теперь акт становится ей неприятным, и она не допустит его продолжения. Мне остава-лось два выхода – или опять брать Веру силой с повторением всего предыдущего, или отворачиваться к стенке, нередко в сле-зах. В последнем случае, дав партнёру малость повсхлипывать и поплакать, Вера обнимала меня со спины, начинала ласкать, опу-ская руки всё ниже и ниже. Темперамент мой не выдерживал, я резко переворачивал и прижимал к себе дюймовочку, которая уже не сопротивлялась. Она лежала расслабленно, изображая покорную жену, как бы молчаливо заявляющую: «на, бери меня всю!». Теперь я старался сделать своё дело побыстрее, чтобы не «завести» Веру «по– новой».

Исходя из всего этого, я старался с самого же начала любов-ного акта настроить себя на одновременный с Верой оргазм. Кто сам испытывал подобные трудности, знает, как нелегко это сделать. Чувствуя приближение оргазма, я начинал лихорадоч-но вспоминать такие моменты из жизни, которые резко снижали мои любовные наслаждения, иначе говоря вòллюст. Как это ни удивительно, самым эффективным средством были воспомина-ния о сексуальных контактах с Игорем или Эликом. Непонятно почему, но как я успел в этом убедиться ещё в тбилисском такси, воспоминания о гомосексуальном акте напрочь отбивало удо-вольствие от акта гетеросексуального. Но когда стоны, возгласы и движения Веры ясно давали понять мне о приближающемся оргазме, я резко менял воспоминания с гомо– на гетеросексуаль-ные. То есть, представлял себе яркие моменты моих сексуальных отношений с Верой, ибо других гетеросексуальных отношений у меня ни с кем пока не было. Приём, обычно, удавался, и мы за-канчивали акт одновременно. Хорошо, что коттедж Веры стоял поодаль от других, и в нём, кроме плохо слышащей мамы и также

99

сиделки – бабы Маши во флигеле, никого не было. Иначе можно было бы предположить, что в спальне схватились насмерть два крупных леопарда или даже тигр с тигрицей.

Шоутакоготипа,пожалуй,можноназватьслабо-садистическими, ибо Вера, в принципе, истязала своего партнёра первоначальным сопротивлением, этакой садистической прелюдией. Но были и шоу и садо-мазохистические. Представление обычно начиналась вече-ром после ужина с непременными возлияниями за ним. Вера на-чинала пристально смотреть мне в глаза и медленно, садистиче-ским тоном рассказывать о своих бывших любовниках. Для меня только первое такое шоу было ужасным, когда оно чуть не при-вело меня к суициду от обиды. Ещё бы – шёл самый подробный рассказ о физических и сексуальных достоинствах любовников Веры, назывались даже их имена и фамилии, общественное по-ложение, места работы и должности.

Кстати, из этих разговоров-исповедей, как я называл их, я узнал, что один из любовников помог выгодно продать ценные вещи, доставшиеся Вере в подарок от мамы. Другой помог ей столь же выгодно организовать кооперативный ресторан, где фактической хозяйкой была Вера. Потом шёл третий, четвёртый. Да, Вера – не дура, она подбирала любовников с толком! И что интересно – расставались они друзьями, без ссоры и обид. Что за характер у моей госпожи? И зачем ей понадобилось выходить за меня замуж? Ведь куда как выгоднее было выйти замуж за кого-нибудь из этих «деловых» мужиков-любовников. А может, они сами не хотели? Да быть не может, чтобы кто-то не хотелось же-ниться на моей Вере! Однако, подумав, я решил, что не каждому «деловому» захочется приобрести на всю жизнь госпожу – сади-сточку и шоусексуалку! А я-то для чего нужен Вере? Что с меня-то возьмёшь, кроме молодости, силы, здоровья и танцев в рестора-не? Но может, это – любовь? А если любовь, то почему Вера сей-час меня так мучит? Да потому, что она – садистка! И почему я не только терплю это, но восхищаюсь моей госпожой? Да потому, что я – мазохист! Вот и всё объяснение!

я продолжаю слушать про то, как ей было хорошо в постели

Олегом, Сашей, Майком и Гиви…

100

– Гиви!!! – вскричал я, – как, ты легла в постель с кавказцем,

дикарём, с примитивом! – я не любил кавказцев, я натерпелся в Тбилиси от них немало неприятностей, и это «Гиви» взбесило меня. И зря, потому, что я открыл моей любимой садисточке своё слабое место. – Всё, я пропал!

– Да, да – с Гиви! С Гиви мне было лучше всех! Да, он дикарь, он малограмотный! Но он настоящий мужчина, я ему отдавалась

удовольствием и сразу! Я его просила повторить ещё и ещё раз! – Вера внимательно смотрела мне в глаза, ожидая, когда я взорвусь.

Но я терпел, притворяясь, что мне всё безразлично. Я даже имитировал позёвывание, что окончательно взбесило Веру. И она решила «добить» меня.

– Да, мне было с Гиви так хорошо, особенно когда я делала ему… – и она назвала своим «французским» словом оральный секс.

Всё! У меня потемнело в глазах и я, сам не помня, что делаю, нанёс любимой молниеносный удар в голову. Я изо всех сил ста-рался ослабить удар, но моя маленькая птичка, моя дюймовоч-ка Вера, как пушинка от ветра, слетела со стула и допорхнула до стены. Уже там она осела на пол без сознания. Я пулей подлетел к ней, поднял на руки, полил газировкой из сифона её лицо и го-лову. Птичка открыла свои светлые глазки, посмотрела на меня, потом вокруг, потом снова мне в глаза.

– Молодец! – тихо произнесла, наконец, она, – ты хорошо меня ударил, спасибо! Можешь нести меня в постель и делать там со мной всё, что хочешь!

– И то, что ты делала Гиви? – жёстко напомнил ей я, самое обидное из сказанного мне.

– Да, и это тоже! – подтвердила Вера, – хотя никакого Гиви у меня не было! Я сама их недолюбливаю, просто я знала, что так легче всего тебя взбесить! Меня никто так хорошо не бил! – томно произнесла она, и обняв меня за шею, нежно поцеловала.

Так я понял, что моя Вера не только садо-, но и мазо– шоусек-суалка….. Я немедленно, пока моя «сексуалка» не передумала, потащил её к койке, и соитие наше было сладко и продуктивно.

101

Утром мы тщательно замазали дермаколом синяк под глазом у Веры, и, к тому же она надела свои огромные солнечные очки. Я дал себе слово никогда-никогда больше не бить любимую в лицо и вообще в голову. Только по попе и только мухобойкой – если ей уж очень захочется помазохировать.

Но кроме парного шоу, моя птичка любила и групповые вы-ступления. У неё была подруга по имени Вероника, или попро-сту – Ника. Это была одна из танцовщиц в ресторане – строй-ная красивая брюнетка лет двадцати пяти. Я часто виделся с Никой в ресторане, она, кроме танцев неплохо пела, и высту-пала как в одной, так и в другой роли. Как, собственно, и сама Вера, но хозяйка делала это пореже, только в каких-то особых случаях. Стриптиза в ресторане пока не было, но Вера мечтала организовать его по примеру лучших европейских стриптиз-клубов. Я сразу заметил симпатию ко мне со стороны Ники, она часто была моей партнёршей по танцевальным выступле-ниям и восхищалась моей техникой. Ещё бы – школа великого Чабукиани! Но речь сейчас пойдёт о выступлениях несколько иного рода.

Вера и Ника были очень близкими подругами, и хоть Вика и ничего об их близких отношениях мне не говорила, я, как гово-рится, нутром почувствовал, что они друг другу поближе, чем просто подруги. Ника несколько раз приезжала к нам в гости, причём оставалась и на ночь. Спала она на втором этаже, и Вера, провожала её туда и надолго оставалась там, пока я смотрел в столовой телевизор и попивал вино. Подняться наверх мне и в голову не приходило – во-первых, это было мне неинтересно, а во-вторых, я побаивался рассердить госпожу.

В один из вечеров, когда Ника была у нас, и уже пошла спать наверх, Вера отвела меня на веранду и загадочно спросила:

– Ты хотел бы переспать с Никой?

Я уже готовился упасть перед моей госпожой на колени и про-сить не искушать меня, как она серьёзно сказала:

– А если я попрошу? Ты знаешь, меня это очень возбудит! К тому же, я прекрасно знаю, что ты меня любишь и не перемет-нёшься к ней! Может быть, и я к вам примкну! – добавила Вера и,

102

быстро поцеловав меня, убежала к Нике на второй этаж. Уже на лестнице она остановилась и поманила меня рукой наверх.

Хватанув ещё стакан вина, я с бешено бьющимся сердцем, со страхом поднялся на второй этаж. Там я робко постучал в дверь, чем вызвал весёлый смех подруг.

– Заходи наш скромник, заходи наш красавчик! – задорно по-звала меня Вера и я вошёл.

Ника уже лежала в постели, закрывшись до подбородка тон-ким пледом, тёмные волосы её были рассыпаны по подушке. Вера полулежала поверх одеяла, положив левую руку под шею Ники. Горел ночник, но я и при его свете увидел, как зарделось лицо у Ники.

– Здесь тепло, раздевайся, приляг! – пригласила Вера, не ме-няя позы.

Я стал медленно раздеваться, слегка подтанцовывая, подра-жая стриптезёру-скромнику. Женщины с интересом смотрели на мои движения, видно было, что они любуются моим телом. Дой-дя до трусиков, а они у меня были короткие и обтягивающие, как плавки, я остановился.

– Давай, давай, продолжай, здесь все свои! – подзадорила меня Вера.

Я изящным движением скинул трусики и отбросил их в сторо-ну. Дамы зааплодировали.

– Надо у нас обязательно стриптиз поставить! – деловито со-общила Вера Нике – такого стриптизёра имеем – вся Москва бу-дет нашей!

И вдруг, привстав с постели, Вера одним движением сдёрнула

Ники одеяльце и отбросила его прямо на мои трусики.

– А такой стриптиз ты видел? – прямо спросила меня Вера.

Я молча покачал головой – нет, мол, такого не видел. Передо мной лежала совершенно голая Ника с рассыпанными по по-душке волосами – стройная и заманчивая, какой только может быть лежащая на постели молодая красавица. Заглядевшись на Нику, я и не заметил, как Вера тихо упорхнула куда-то. Ника под-няла руки и протянула их ко мне, приглашая прилечь с ней. Как во сне я приблизился к прекрасной голой девушке и лёг на неё,

103

не переставая смотреть в её загадочные чёрные глаза, выраже-ния которых я так и не понял. Я обхватил губами её губы, и мы слились в один организм. Только тогда, увидев её глаза, слегка скосившиеся к переносице, я угадал их выражение – это было ожидание, ожидание чего-то нового, необычного, интересного и загадочного.

Ника была женщиной бывалой и покладистой – она не стала устраивать ни садо-, ни мазо– шоу. Она проделала всё, что в таких случаях проделывает женщина, когда на неё ложится красивый и желанный мужчина, и наше действо началось. Нам было хорошо и спокойно, и мы чувствовали друг друга и снаружи и изнутри, и это чувство было непередаваемо уверенным – мы принадлежали друг другу, мы вместе и мы наслаждаемся друг другом.

Вдруг я чувствую, что Ника замерла и смотрит куда-то мимо меня. И в тот же момент сильнейший удар по голове чем-то тяжё-лым оглушает меня. Я соскакиваю с Ники и оборачиваюсь – надо мной стоит голая Вера с какой-то толстой книгой в руках (потом я узнал, что это был второй том «Мужчины и женщины»). Вера тихо плачет, причитая, что-то вроде: «А я-то тебе верила!».

– Вера! – возмутился я, – ты же сама…

– Что сама, что сама? А если бы я попросила убить меня, ты бы тоже сказал: «Ты сама»? – причитала моя любимая дюймовочка.

И вдруг я услышал тихий смех, доносящийся с кровати. Это весело хихикала Ника, её рассмешила эта сцена, это шоу. Вера от-бросила книгу, чуть не ставшую моей убийцей, и кинулась в по-стель, увлекая туда и меня.

Всё шоу закончилось! Остальное вы всё видели и неоднократ-но в порнофильмах соответствующего содержания. Клянусь, что ничего нового мы здесь не придумали, да и придумать вряд ли смогли бы!

Вот так, или похожим образом проводил я вечера и ночи со своей любимой невестой в ожидании срока заключения законно-го брака. Одним словом, скучно не было. А днём мы занимались

ресторане: Вера – организационно-хозяйственными делами, а я – репетициями и подготовкой новых шоу. А заодно, по требова-нию невесты, я вникал почти во все стороны функционирования

104

ресторана – от ремонта и строительства разных там пристроек, до кухни и бухгалтерии. Она готовила из меня полноценного ди-ректора, что ли, ресторана, мечтая когда-нибудь заняться цели-ком художественной частью.

Особенно перспективным шоу для её ресторана Вера считала стриптиз. Даже сейчас находятся люди, считающие стриптиз чем-то неприличным и грязным, а тогда таково было мнение почти всех обывателей. На самом деле стриптиз – это искусство краси-вого тела и красивого танца, это – танец души, исполненный тре-петной грациозности и нежного очарования. Безусловно, танец этот насыщен эротикой, но это же и хорошо! Как медленно из-меняется сознание обывателя, всю жизнь считавшего эротику – делом нечистым, а секс – вообще невозможным, и, видимо, не-нужным в советское время. На сколько нам нужно было отстать в культуре восприятия даже от древних цивилизаций, например, греческой и римской, чтобы самое прекрасное в жизни считать «грязным делом». Это я не только об эротике, но и о сексе, в том числе нетрадиционном. Только у животных секс существует для размножения и больше не для чего. Поэтому у некоторых видов рыб после размножения погибают и самец и самка, у насекомых, например, пчёл, после спаривания с маткой, убивают самца-трутня, а паучиха часто съедает своего малогабаритного мужа, сразу же после спаривания. У людей секс – это, прежде всего любовь, неземное, возвышенное чувство, делающее человека богоподобным. Почему же любовь не может проявиться к пред-ставителю своего же пола, красивому животному, прекрасной скульптуре? Как довести до обывателя, что секс здесь необязате-лен – ведь любил же Петрарка Лауру без всякого намёка на секс? И мы до смерти любим своих домашних кошечку или собачку, со-всем без полового общения с ними! Не говоря уже о статуях!

Хорошо, конечно, когда наряду с любовью возможен секс – мужчины с женщиной, однополый секс, секс с красивой куклой-любовницей, и тому подобное. Кто смеет утверждать, что это плохо, приведите доводы, пожалуйста, кому от этого плохо? Ведь всё совершается по обоюдному согласию, даже однополой любви, кроме секса с куклой, пожалуй. Тут любовь сугубо одно-

105

сторонняя, но и вреда ведь кукле – никакого (большей частью, конечно!).

Но я отвлёкся от стриптиза. Будучи за границей, Вера с интере-сом и тщательностью изучила виды и разновидности стриптиза в лучших стриптиз-клубах и ресторанах Европы. Начиная, разуме-ется, со знаменитой Красной Мельницы – Мулен Руж в Париже, где в 1893 году впервые был представлен сеанс стриптиза. Вера мечтала организовать в своём (тогда ещё только планируемом!) ресторане, прежде всего классический шестовой стриптиз, где шест, как известно – это символ мужского достоинства. Далее – сольные стриптиз-шоу – женские, мужские, театрализованные

костюмированные шоу. Или организовать эротические шоу-группы, а также экзотические шоу – со змеями, с огнём, с акро-батикой, с куклами; планировался, правда, попозже, и экстрим-садо-мазо и лесбис-шоу, тайский и жёсткий американский стриптиз.

Вера, и я мечтали сыграть садо-мазо-шоу, где Вера ласками

обманом приковывает меня наручниками к шесту, а сама, тан-цуя вокруг меня, приводит в неистовство своими эротическими телодвижениями. Её тело находится, буквально, в миллиметре от меня, но она избегает прикосновений, доводя прикованного ат-лета до исступления. Только иногда она в танце быстро протянет мне свою ножку в изящной туфельке, и я мгновенно ловлю её гу-бами, успевая поцеловать. Или, оттопырит в танце свою аккурат-нейшую в мире попку так, чтобы я на секунду смог прильнуть гу-бами к ней. Атлет доведён, буквально, до бешенства, его мускулы играют, а садисточка протягивает к нему свои вытянутые трубоч-кой губки, но так, чтобы он не дотянулся до них своими губами не более, чем на миллиметр. Всё это сопровождается увеличи-вающейся по темпу и страсти музыкой. И вот последний «обман» садисточки – губки протянуты, атлет пытается до них дотянуться, но не может, и он в бешенстве рвёт свои оковы. Из разорванных оков вылетают огромные искры, атлет бросается на прекрасную садисточку и, буквально, сминает её в своих объятьях. Всем ка-жется, что девушка раздавлена в мощных объятьях атлета, музы-ка замирает, создавая впечатление непредусмотренного собы-

106

тия, случайности освобождения атлета, смертельной опасности, грозящей девушке… И вот, музыка снова вступает, льётся нежная мелодия любви, атлет отпускает девушку, она лёгким прыжком взлетает ему на руки, и они сливаются в страстном поцелуе!

Да, пока это были мечты, но они всё-таки сбылись. Нескоро, года через два, но сбылись, и публика неистовствовала, требова-ла повтора, но попробуй – повтори такое! В те дни, когда мы да-вали своё шоу, народ переполнял зал, люди приезжали не только из Москвы, но и издалека.

А пока у Веры был ресторан, называемый, как и раньше «Ло-синый остров», и располагался он, из названия ясно, где. Полу-тораэтажное здание, где под залом располагались подсобные помещения. Перед входом – небольшой аккуратный дворик, с микроскопическим бассейном и фонтаном, поодаль скульптур-ная группа – лось и лосиха. Дворик огорожен металлическим за-бором, въезд в него только служебным автомобилям. Стоянка – на небольшой асфальтированной площадке снаружи. Здание ресторана старое, немодное, ему требовался хороший ремонт. Сцена в зале тоже маленькая, приспособленная разве только для сольных и небольших групповых выступлений.

Вот обо всех этих переделках и ремонтах, а также об измене-нии имиджа ресторана мы с Верой размышляли в свободное от работы и секса время. Споры у нас с Верой вызвали поиски но-вого названия для ресторана. «Лосиный остров» навевал тоскли-вые мысли о плачевном состоянии нашей экологии, но только не об эротике. Вера предложила назвать ресторан «Сексофон». Смысл понятен, но примитивно и, главное, таких «Сексофонов», как показал поиск, оказались десятки. Ту же судьбу разделило название «Артишок», хотя оно было и пооригинальнее – артисти-ческий шок, видите ли! Всё хорошо и соответствует замыслу, но и таких названий – море. И «Арт-и-Шок», и «Арт&Шок», и масса других вариантов. Наконец меня осенило – надо что-то связать с шоколадом. Прежде всего – «шок», это то, что надо! «Лад» – это из музыки, музыкальный, или правильнее – музыкально-гармонический строй. Шоколад сладок, он возбуждает, почти как эротика, содержит в себе эндорфины, улучшающие настроение

107

и делающие человека хоть на какое-то время счастливым. Но просто «Шоколад» – это название кондитерского магазина, а не ресторана. А вот: «Шок о’ Лад» – это дело другое, это нечто ир-ландское. Частица «О» в ирландских фамилиях означает «Чей?», из какого рода-племени? Итак: «Шок» – это шок и всё; а вот откуда этот шок происходит, что это за шок? Шок можно заработать и от удара книгой по голове, и это мне хорошо известно! А здесь – шок, относящийся к музыке, к её строю, гармонии, и тому подоб-ное. И всё это – сладкое, возбуждающее, несущее счастье, хотя бы на время посещения ресторана! Итак, решено – «Шок о’ Лад»! Название есть, остальное – дело наживное! Как в анекдоте про Ходжу Насреддина: нашёл он как-то ишачью подкову и обрадо-вался – теперь остаётся только найти ещё три подковы, седло и ишака – и можно будет ездить!