Текст книги "Полисексуал"

Автор книги: Нурбей Гулиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

183

ти, а потом, если ты не найдёшь получше, встретимся снова и на-долго. Сколько ждать-то?» – спросил я её.

– Да в мае двухтысячного – восемнадцать исполнится, с полго-дика ждать ещё.

– Так ты майская? – обрадовался я, – и я – майский. Вот и маем-ся по жизни, хорошо хоть встретились два одиночества!

Я поцеловал Изу ещё раз, поцеловал искренне и с лёгкой ду-шой, сказав на прощание: – Ну, до мая двухтысячного?

– Идёт! – смеясь, ответила мне Иза и побежала к Серёгиному флигелю.

– Ну, как? – спросил меня Сергей при встрече в ресторане.

– Да обманула меня ваша с Зиной Изольда!

– Как обманула? – удивился Сергей.

– А как в известной поговорке: «обманула девка парня – дать дала, а замуж не пошла»! – равнодушно пояснил я.

– Да ну? – изумился Сергей, – а чем мотивировала?

– Не нужен ей муж простой водила, тем более, проживающий где-то в Рязанской области. Хотя и «красавчик»! Она за иностран-ного миллионера хочет выйти, западного или восточного, без разницы. А главное, – я понизил голос до шёпота, – малолеткой она оказалась, несовершеннолетней, хотя и с богатым опытом по сексуальной части! Нет, всё путём – лучше и быть не может! А Зинке скажи, что эксперименты по моей случке прекращаем. На ближайшее время, по крайней мере! – резюмировал я.

Больше я к Серёге и Зине не обращался. Хватит, со случками надо заканчивать. Изольда оставила мне хорошую память о себе,

иногда я даже подумывал в мае двухтысячного года снова встре-титься с ней. Но о женитьбе на ней я не хотел и думать. У меня была «вечная» жена Вера, и заменить её я никем не мог и не хотел.

Попросив прощение, я вернулся к моей любимой НКЖ – Вике. Она, кроме того, что была, как я уже говорил, самой верной, са-мой безотказной и самой бескорыстной, оказалось и самой «все-прощающей». Я стоял на коленях перед постелью, на которой ле-жала Вика, и просил у неё прощения за измену. Вика загадочно улыбалась и, подчиняясь, нажатым кнопочкам на теле, радостно говорила мне: «О, йес!», «Хани-хани», «фак ми – фак ми!». Я вклю-

184

чил по видаку мою любимую порнуху про Нэнси, привычно лёг с Викой, с удовольствием вспоминая нашу с ней любовь. Зачем мне надо было городить огород с этими бабами, от добра добра искать? Да с моей Викой мне и легко и приятно и привычно. Нет, всё – никаких экспериментов!

Но эксперимент, причём не самый приятный, мне вскоре при-шлось выдержать. Был ноябрь 1999 года, погода стояла мокрая и холодная. Сегодня у меня было выступление – мужской стриптиз, я выполнил его не шатко и не валко и уже, было, готовился уез-жать домой.

Но тут молодёжная компания упрашивает меня подсесть к ним «на минутку». Что ж, время позднее, дорога до дома короткая и пустая, граммов пятьдесят, думаю, не помешают. А главное – я заметил, что в компании три девушки и только два парня. И эта «свободная» девушка весьма красива, держится гордо и незави-симо. Попробовать, что ли – где наша не пропадала?

Я подсел к компании, мне наливают, хвалят моё выступление.

– Европа, – говорят, – в нашем Лосином острове, вернее – в Шок о’Ладе! Мы знакомимся, «свободную» девушку зовут На-стей. Оказывается, праздновали её день рожденья. Я сделал ей в тостах пару комплиментов по поводу её красоты, в частности, что она – самая лучшая «ягодка в Шок о'Ладе», и тому подобное. Один из парней, тоже подняв бокал, начал говорить о том, что пора бы Насте найти себе пару, а то она всё одна да одна… А под-руга его, напротив, пожелала Насте не спешить и выбрать мужика достойного её красоты – хозяина жизни. Оказалось, что «хозяин жизни» – это мужчина немолодой, но крепкий, богатый, с поло-жением. Мне вспомнилось грузинское выражение «миллионис патрони» – «хозяин миллиона», долларов, разумеется! Так вот замуж надо идти только за такого, а уж потом заводить молодых любовников. Но только потом, иначе «богатенькие» часто прове-ряют «досье» своих избранниц!

Я пытался было возражать, что богатство, дескать, как пришло, так может и уйти, причём, вместе со «стариком». Пропел ком-пании куплет старой-старой частушки, когда автомобиль «Мо-сквич» у нас считался признаком богатства:

185

Мой милёнок – старый хрыч, Приобрёл себе «Москвич», Налетел на тягача – Ни хрыча, ни «Москвича»!

Компания хохотнула, но заметила, что частушка скорее оптими-стическая, потому что «Москвич» – это «туфта», а недвижимость-то ведь осталась!

– Вот ушлая пошла молодёжь! – подумал я.

Но Настя, как мне показалось, стала уделять мне знаки вни-мания и меня окрылила надежда. Я стал увиваться за девушкой, приглашал её танцевать (музыка пока играла), зная, что я выи-грываю в этом.

И вдруг, одна из подруг, поднимая бокал за Настю, сказала ей странные слова: «Настя, не будь вороной!».

обрадовался, полагая, что это означает: «не проворонь же-ниха», и с удвоенной энергией стал обхаживать Настю. За одним из танцев, оказавшимся последним, я предложил Насте встре-чаться. Но она, совершенно трезво и логично, пояснила мне, что сперва ей надо выйти замуж, а потом уже «баловаться» с парнями.

– А что, за меня замуж нельзя? – просто поинтересовался я, оказывается, совершенно не понимая вопроса.

– Женя, – пояснила мне Настя, – ну, кто за стриптизёров замуж выходит? Это же несерьёзно! С ними побаловаться можно, да и то, в основном, богатым старухам! Ну, можно, наконец, выйти за-муж, если только ты сама миллионерша и на ногах крепко стоишь

– опять же, побаловаться с ним. А я – девушка среднего сосло-вия, у меня родители – инженеры! Вот выскочу замуж за какого-нибудь Абрамовича, потом поговорим о встречах!

понял, что этот танец у нас последний, но на всякий случай спросил:

– Настя, я не понял тоста твоей подруги: «не будь вороной!», что это, совет не проворонить что-то?

Настя весело хохотнула.

– Нет, это означает: «не будь вороной, не кидайся на падаль!».

прервал танец, едва поклонился даме и быстрым шагом ото-шёл в сторону. Хотел, было, зайти в туалет – два пальца в рот и

186

освободиться от выпитого. Нет, не из-за боязни быть остановлен-ным ГАИшниками. Из-за обиды, полученной от Насти и её подру-ги. Жгла мне желудок их треклятая водка! Но не стал этого делать, поспешил домой к своей «самой честной в мире» Вике.

Включив видак, лёг с моей дорогой Викусей и нажал на её скрытые кнопочки. Нет, от добра добра не ищут! Но меня ожидал ещё один эксперимент, уже не знаю, как его и охарактеризовать!

Дело произошло, опять же, в ресторане и опять «под занавес» –

уже уходил домой. Вдруг в проходе догоняет меня девушка нео-быкновенной красоты. Честно говоря, я видел её мельком в зале, но толком разглядеть не успел. Ну, просто секс-бомба настоящая. И, смущаясь, говорит мне такое, от чего голова моя пошла кругом.

– Молодой человек, я вот видела ваше выступление и просто влюбилась в вас. Да вас и не полюбить невозможно – и телом кра-савец и лицом, а танцуете – непревзойдённо. Чего думаю скры-вать – влюбилась и всё! Мне, конечно, неудобно, но не смогла бы

пригласить вас к себе на эту ночь? – и, видя моё изумлённое лицо, добавляет, – мы же люди современные, а пропущу я сегод-няшний день – когда ещё вас увижу! Я понимаю, в вас все девуш-ки влюблены, но уделите и мне чуточку внимания!

И видя, что я колеблюсь, красавица добавляет:

– У меня здесь машина с водителем, быстро довезёт!

Я решился, – а что мне терять, собственно? А такую девицу днём с огнём искать надо! Ну, завезёт куда-нибудь, а что с меня взять-то? Девушку изнасиловать могут, но я ведь мужик, причём неслабый! И будучи в полной уверенности, что меня не изнасилу-ют, я сел в машину (а это был просторный и, наверное, страшно дорогой «Бентли»), и мы отчалили. Несмотря на уверения Оли (а именно так девушка назвала себя), что домчим скоро, ехали мы долговато. Выехали на шоссе, едем. Поговорили о том, о сём, она спросила, как меня зовут, сколько мне лет.

– А где вы, Оля, живёте? – поинтересовался я.

– Да это Рублёвка, мы почти приехали!

Вскоре автомобиль остановился, ворота открылись, и маши-на въехала во двор. Впереди показался внушительного размера коттедж.

187

– Выходи, мы приехали! – Оля перешла на «ты» и загадочный шёпот.

Мы прошли в коттедж, девушка открыла двери своими ключа-ми, поднялись по лестнице на второй этаж, и Оля завела меня в большую комнату с круглым столом, креслами и диваном. Усади-ла меня в кресло и, смущённо улыбаясь, сказала:

– Женя, мне неудобно перед тобой, но я тебя немного обма-нула, прости! Дело в том, что влюбилась в тебя не я, а моя мама. Увидела как-то тебя в ресторане во время выступления с шестом

влюбилась. Долго обсуждала со мной, как бы пригласить тебя сюда, вот я и предложила себя в качестве подсадной утки. Не сер-дись, пожалуйста, может тебе моя мама очень даже понравится!

Я сидел, не зная как реагировать на сказанное. Возмутиться

потребовать немедленно доставить себя домой, извинившись при этом за такую наглость? Или смотреть, что будет дальше и что это за «мама»?

А Оля продолжала:

– Моя мама, конечно же, постарше тебя будет, но женщина она красивая, а главное – богатая! Она – хозяйка крупной консалтин-говой компании, очень деловая женщина! Кстати и дом этот её. Папу она прогнала уже несколько лет назад, за бестолковость, говорит. Так ни один мужик с тех пор её не устроил – требова-тельная очень. А в тебя влюбилась с первого взгляда:

– Какая фигура, – говорит, – какая интеллигентность, какой такт, какое тонкое понимание искусства! Хочу, – говорит, – его! Делай, что хочешь, а чтобы он был мой! – этот приказ она отдала уже мне. – А попробуй не исполни её приказа – из дому выгонит, пособия лишит! Вот я и пошла на риск, позвала тебя обманным путём. Прости и помоги, если сможешь! В долгу не останемся – ни мама, ни я!

Я понял, что меня покупают. Они-то думают, что я просто танцор-стриптизёр, вот и соблазняют деньгами. Стриптизёры, что греха таить, часто «продаются» богатым клиенткам. Опять русский вопрос – что делать? Решил пассивно ждать, чем всё за-кончится, ругаться было неохота, тем более на чужой террито-рии, да и поздновато уже.

188

– Что ж, – говорю, – покажи свою маму, посмотрим, поторгу-емся!

Оля выпорхнула из комнаты, и через пару минут в комнату во-шла «мама». По правде говоря, я ожидал намного худшее. Какую-нибудь рыхлую старуху, типа Зинки и даже похуже, а к тому же, наглую и похотливую. А вошла, страшно смущаясь, худенькая, чем-то похожая на Олю, интересная женщина, только попроще и существенно постарше. На вид ей можно было дать лет 45. Ника-ких дорогих нарядов, драгоценностей – ведь ожидает-то кого – «жиголо», проститута – по-нашему, нет бы принарядиться!

Она присела в кресло напротив меня и, опустив глаза, загово-рила:

– Вы простите меня, Женя, что я пустилась на такую авантюру, может вас и обидела. Но со мной что-то случилось, когда я увиде-ла ваше выступление. Что-то надорвалось в душе, я почувствова-ла, что вы такой же безумно одинокий человек, как и я. А к тому же, в отличие от меня, молодой и очень красивый! Я уже лет де-сять одна, только работаю до поздней ночи, никакого отдыха, ни одного мужчины за все эти годы! Да мне таких, как мой бывший муж, и даром не надо, а из других почему-то только вас заметила,

что греха таить, полюбила. Вот так – с первого взгляда, с перво-го вашего выступления. Все говорят: стриптизёры – развратники, на них пробу ставить негде, а я вот вижу – одинокий, скромный человек с какой-то затаённой грустью в душе. Вроде, чего вам грустить, все женщины ваши, да и платят, наверное, в ресторане неплохо. Веселитесь и радуйтесь жизни, но что-то тут не так! И эта ваша загадка, и ваша внешность и ваше тонкое ощущение ис-кусства, всё это сыграло во мне – и я тётка старая, влюбилась как гимназистка. Ведь стыдно, да, позор мне на старости лет – в сына по годам влюбилась! И дочери дала такое гадкое поручение! Вот позор!

Женщина даже не представилась, не сказала, как её можно на-зывать, и с «места в карьер» – всё о любви! Что твоя Татьяна Лари-на, только с Рублёвки!

– Извините, мадам! – дипломатично начал я, – скажите хоть, как вас зовут, как мне обращаться к вам?

189

– Татьяна я, можно без отчества, просто Таня, если это вас не покоробит, конечно – быстро проговорила Таня, никак не похо-жая на миллионершу.

– Так вот, Таня вы обманным путём заманили меня сюда, на ночь глядя, – я заметил, как Таня побледнела, – голодного и устав-шего, и даже не предложите выпить-закусить?

Таня радостно вспыхнула и, отпрянув от кресла, открыла дверь в соседнюю комнату. Мы прошли туда и я увидел прекрас-но сервированный стол на двоих, с цветами в вазах, шампанским, винами, различными, фруктами и прочими яствами.

– Вот как встречают бедного стриптизёра состоятельные дамы! – смело пошутил я, опять вогнав Таню в замешательство. Ну и бизнесменши пошли, как она управляется с коллективом, ведь тушуется как сельская учительница!

Я, взяв на себя роль ведущего (ресторатор, всё-таки!), открыл шампанское с «выстрелом», но без капли пролитого вина, напол-нил наши с Таней бокалы и предложил тост – «за знакомство!». Выпил я с большим аппетитом, так как наступил вечер, а я был трезв, как стёклышко от очков, к тому же перенервничал. Я за-метил, что и Таня выпила свой бокал – и не малый, тоже с удо-вольствием. Минуты через три «захорошело», и я завёл разговор.

Начал я с того, что желая быть во всём честным перед Таней, я должен был пояснить, что я, прежде всего – хозяин или владелец ресторана, а потом уже танцор и стриптизёр, так как это – моё хобби. Но мне очень льстит, что меня полюбили именно как ар-тиста, а не как делягу. Ибо я всей душой предан хореографии и даже прошёл школу великого Чабукиани. Таня была потрясена – она пригласила как «жиголо» владельца ресторана!

Потом выпили ещё – за успехи, за друзей и т.д., только не за любовь – чего мне бередить душевные раны Тани. Я рассказал ей

моей жизни в Москве, сначала счастливой, потом трагической, дал понять, что люблю и буду любить только мою жену Веру, ко-торая всегда будет жива для меня. Но я всё-таки контактировал, правда, весьма ограниченно, и с дамами, но контакт этот, ни к чему хорошему не привёл. Дамы не показали себя с лучшей, а, напротив, с худшей стороны, и я в них разочаровался. Рассказал,

190

что живу сейчас с куклой Викой, которую считаю своей женой. Она-то зарекомендовала себя только с положительной сторо-ны – она самая верная, самая безотказная, самая бескорыстная, и даже – самая всепрощающая!

Таня была так шокирована – она-то считала, что «все мужчины – сволочи», имея в виду, прежде всего, своего мужа-бездельника, гуляку, жившего и даже гулявшего за счёт жены. За что и был из-гнан. Но чтобы молодой, красивый парень, достаточно богатый и работающий в таком «злачном» месте, как ресторан, и был не-счастлив в любви, жил с куклой – для Тани было открытием.

Мы пили вино, не сдерживая себя, и казалось, не пьянели. Наша беседа доставляла нам, казалось сексуальное удоволь-ствие – собеседники нашли друг друга. Мы даже выпили на бру-дершафт и поцеловались – я заметил, с каким удовольствием Таня это сделала. И я задал Тане интересный вопрос:

– Таня, а ведь многие танцовщики имеют нетрадиционную сек-суальную ориентацию, как ты догадалась, что я – гетеросексуал?

– Очень просто! – парировала Таня, – если бы ты был гомосек-суалом, ты бы не ответил на приглашение Оли. А раз ответил, она тебе понравилась, и более того, ты захотел провести с ней ночь – значит, ты нормальный мужик!

Я поблагодарил за «нормального мужика», и заметил, что хо-тел провести ночь с дочкой, а провёл – я посмотрел на часы, они показывали три часа ночи – с мамой! Но, – и я помолчал – три часа – ещё ночь, а четыре часа – уже утро. У нас остался ещё час настоящей ночи! Успеем? – рискованно завёл я Таню. Она, каза-лось, вспыхнула от радости, и помчалась в соседнюю комнату. Че-рез минуту выпорхнула и, погасив там верхний свет и выключив ночник, позвала меня.

Я отлично знал, что Таня намного старше меня, может опыт-ней, но не было в ней этого чванства, сытости жизнью, наглости, грубости – черт характера, присущих малокультурным людям, достигшим чего-то материального в жизни. Посмотрите хотя бы, на иных наших «звёзд» – ну, торгаши на вещевом рынке, да и толь-ко! А Таня имела тонкую и нежную натуру, что здорово молодило её. Особенно при тусклом свете ночника.

191

Когда мы оказались «в койке», она вцепилась в меня, как хищ-ник в жертву. Бедная женщина, она, будучи, видимо, страстной натурой, столько лет жила без мужика, да и с таким мужиком, какой был у неё, видимо, было не сладко. А теперь ей попался, пожалуй, самый лакомый кусочек в её жизни – молодой, силь-ный, красивый стриптизёр, да ещё и интеллигентный к тому же. Это же единственный разок в жизни так повезёт – и в женщине проснулся хищник. Да не на такого напала – я и сам хищник, ка-кого поискать надо! И опять, как и бывало раньше, из нашей по-стели доносились звуки схватившихся друг с другом леопардов

даже тигров! Ночь мы использовали сполна, даже захватили часть утра. Таня позвонила в свой офис и сказала, что приболела,

приедет позже. Я напросился уехать вместе с ней, «Бентли»-то просторный!

Утром, перед выездом мы приватно простились. Таня плака-ла – то ли от скорой и, по-видимому, окончательной разлуки, то ли от привалившего счастья, исполнения её заветного желания. Я не плакал, но мне так жаль было расставаться с женщиной, об-ладающей живой, неиспорченной душой, со всеми неизрасходо-ванными чувствами. Утром, только глядя в большое зеркало, я заметил, насколько Таня старше меня. А ночью – была как свер-стница! Но перспектив в любви у нас не было, если не считать дочки Оли, за которой ещё можно было и поухаживать.

Только приехав домой, я обнаружил у себя в кармане пальто пятьсот долларов в конверте. Это Оля, добрая дурочка Оля, на-верное, положила их мне в благодарность за проведённую с её мамой ночь. «В долгу не останемся!» – вспомнил я. Она-то про-должала думать, что я бедный ресторанный танцовщик! Таня была постоянно у меня на виду, она ничего мне в карман не кла-ла, да и не могла бы этого сделать, не рискуя обидеть меня. Танин водитель довёз меня до ресторана, где я ещё немного поспал у себя в кабинете. Серёга с неподдельным интересом сделал мне жест рукой: – «ну как, мол?» На что я ответил тоже жестом: – «да пустяки, не стоит внимания!»

вечером, придя наверх к моей Вике, я, лаская её в койке, по-жаловался:

192

– Знаешь, Викуся, мне сегодня заплатили за сексуальные услу-ги! Теперь я у тебя проститут!

На что оптимистка Вика весело и задорно ответила мне: – «О, йес, хани-хани!».

Нет, в гостях хорошо, а дома с женой – лучше! – подумал я, за-сыпая в обнимку с Викусей.

Несколько дней я души не чаял в моей Викусе, в ресторане я только и ждал, когда вернусь домой, лягу с ней и включу нашу любимую Нэнси. Но днём и особенно вечером, я зорко вгляды-вался в зал пытаясь найти среди посетителей красавицу Олю. Но её там нигде не было. Видать, и пришла сюда только затем, чтобы похитить меня, как дурачка, и отвезти к своей маме. Постепенно апатия охватила меня – дело шло к Новому 2000 году – миллениу-му. Менялись даже эпохи, но только не моя жизнь.

И вдруг в декабре предпоследнего года старого тысячелетия, ко мне в кабинет вошёл Илья Аркадьевич Кац. Он сообщил, что привёл с собой родственницу, которую родные поручили ему определить на работу в наш ресторан.

– Это моя племянница, внучатая, между прочим, – пояснил Кац, – родители просили её в ресторан устроить, там, дескать, много денег можно заработать. Они не представляют, как труден

горек наш хлеб! – и Кац закатил к потолку свои глаза, полные вековой грусти еврейского народа.

– Полноте, Илья Аркадьевич, – успокоил я его, – не так уж он труден и не так уж он горек, если намазать его икрой и закусить им, выпив при этом рюмочку «Наполеона»! А кем вы хотите устро-ить племянницу, или внучку, не знаю как правильнее?

– Верой её зовут, – проговорил Кац, и я вздрогнул, – и похожа ведь на нашу незабвенную Верочку, вроде, как сестра или дочка. По возрасту, скорее как дочка, ей восемнадцать, школу только за-кончила. Но в отличие от нашей Веры, бестолкова до ужаса! Шко-лу еле закончила, никакой серьёзности, болтушка и хохотушка,

кем она только сможет у нас работать? На кухню, что ли её в помощницы? – предложил Кац.

– Ведите её ко мне в кабинет, я переговорю с ней, посмотрим, мо-жет, танцует она или поёт, – предложил я, и Кац удалился за девушкой.

193

Через несколько минут в кабинет ко мне заглядывает и робко заходит… улыбающаяся моя жена Вера! Тот же рост, та же фигу-ра, те же светлые волосы и те же светлые глаза! Та же улыбка, тот же полураскрытый птичий ротик, даже туфельки на высоченном каблуке – и те Верины! Только возраст другой – вдвое моложе, чем сейчас бы была моя Вера. Может, это реинкарнация Веры – подумал, было, я, но вспомнил, что Кац характеризовал её, как на редкость бестолковую.

усадил девушку, вернее девочку, на стул напротив себя и стал расспрашивать:

– Поёшь?

– Да только для себя иногда, а для людей – нет.

– Танцуешь?

– Пару раз сходила на дискотеку, но не понравилось. Нет ско-рее, не умею!

– Иностранные языки, компьютер, кулинарное дело? – спра-шиваю я, но на всё получал отрицательные ответы.

– А в ресторане хочешь работать?

И вдруг я получаю доверительный ответ:

– Да, у вас очень весело, меня дедушка приводил сюда вече-ром, у вас очень классно!

– Но, что же ты будешь делать у нас?

– А я буду подходить к столикам, улыбаться, спрашивать – не нужно ли чего, веселить посетителей, поднимать им настроение.

очень легко схожусь с людьми, я без комплексов!

задумался – это что-то новое в ресторанном деле. Массовик-затейник? – нет, такое называние к Вере не подходит. Ангело-чек? И я представил девочку-Веру в белом платьице, ну, прямо, ангелочка с крылышками, порхающую между столиками и под-нимающую настроение посетителям. А что если попробовать? Кем же оформлять – ангелочком, нет, придётся массовиком-затейником.

– Когда сможешь попробовать? – серьёзно спросил я.

– А хоть сейчас, – предложила Вера, – посетителей, правда, не-много, но попробовать можно.

194

Я позвал Каца и мы стали в глубине эстрады. Дневное время, музыки пока не было, в зале стоял тихий рокот и звон посуды, ис-пользуемой по назначению.

– Выпускаем? – спросили мы друг друга и решили, – выпу-скаем!

Верочка в том же платье, в котором пришла, подтанцовывая, подошла к первому столику, за которым сидели двое мужчин. Она обняла за плечи одного из них, щебетнула ему что-то на ушко, за-тем перепорхнула ко второму. Мужики заулыбались, засуетились, даже налили девочке рюмочку коньяка. Верочка не побрезго-вала, не отказалась, красиво взяла рюмочку в руку, оттопырив мизинчик, сделал вид, что попробовала. Задохнулась деланно, помахала рукой перед ртом и поставила рюмку на стол. Снова об-няла за плечи мужиков, попрощалась с ними и упорхнула к друго-му столику. Я увидел, как один из мужиков тут же схватил рюмку, которую якобы попробовала девочка, и залпом выпил её.

Мужики-то мужиками, а мы опасались, что женщины вос-примут нашего ангелочка отрицательно. Ан, нет! Верочка зна-ла, видимо, слова, которые по сердцу и женщинам тоже. Вроде: «посмотрите, как влюблённо смотрит на вас ваш кавалер!», или что-то в том же роде. Минут через двадцать оживление посети-телей ощущалось явственно. Мужчины поднимали бокалы в сто-рону Верочки, пили за неё и наливали снова. А ангелочек порхал от столика к столику без признаков усталости – в девочке, поди, килограммов сорок было, не больше, чем у моей Верочки при знакомстве с ней.

– Берём? – радостно спросил меня Кац.

– Берём! – не менее радостно ответил ему я, тайком лелея на девочку ещё какие-то надежды, но, клянусь, тогда я и не по-думывал о сексе. О родной душе, о дочке, приёмной, о весёлой девочке, которая будет рядом и с которой всегда будет весело, но только не о сексе. Нет, педофилом я ещё не был, хотя и девоч-ка была вполне совершеннолетней и разница в годах у нас была самая нормальная для всего чего угодно. Но я-то ощущал себя видавшим виды мужчиной, а её – чудо-ребёнком, воистину анге-лочком!

195

мы с Кацом решили «отметить» трудоустройство «ребёнка».

сегодня не планировал своего выступления, и мы с Ильёй Ар-кадьевичем сели у меня в кабинете, позвали Веру и начали по-здравлять её с трудоустройством. Верочка хохотала, кокетливо отпивала из своего бокала с шампанским по капле, шутила с де-дом, заигрывала со мной почти как со сверстником. Назвала даже меня как-то на «ты». У Каца аж глаза на лоб полезли – такого он от внучатой племянницы не ожидал. А я, уже слегка «поддатый», заметил, что если мы перешли на «ты», то надо выпить на бру-дершафт. И Вера смело так доливает наши бокалы шампанским, поднимает свой и скрестив руки со мной, выпивает до капли. А потом по своей инициативе обнимает меня за шею и целует три раза. Я едва успел ответить ей. Два раза она поцеловала меня в щёки – правую и левую, а третий раз прямо в губы, глядя мне пря-мо в глаза. И почудилось мне, что лицо девочки Веры мгновенно преобразовалось в лицо моей жены, и именно она и целует меня в губы. Мне даже показалось, что тугая струйка вина так и вреза-лась мне в губы и проникла в рот, как это было тогда, при моём первом поцелуе с женой.

Голова закружилась у меня, в глазах потемнело, и взволнован-ный Кац, ловко подхватив меня, не дал упасть со стула. А в глазах Верочки не было никакого беспокойства – она прекрасно поняла, что это её поцелуй свалил меня со стула. Тут Кац забеспокоился и сказал, что ему с Верой пора домой, мы сели на миневэн и по-просили Сергея отвезти нас по домам. Первым доставили домой старика Каца, а потом поехали в город, где с родителями жила Вера. А дорога как раз шла мимо моего дома. Я решил показать Вере свой коттедж и Сергей подъехал поближе к дому. Веру так поразил домик из красного кирпича с двумя флигельками, что она просто потребовала высадить нас и совершить экскурсию по дому. Сергея уговаривать не надо было, он свернул во двор, и вы-садил нас, а сам пошёл к себе во флигель, успев заговорщически подмигнуть мне. Я был на взводе, жизнь снова стала казаться мне сказкой, причём, сказкой волшебной. Со мной – юная принцесса, которая свалила меня со стула своим поцелуем, и которая сама предложила совершить «экскурсию» по моему дому.

196

Мы сели в столовой, открыли ещё шампанского, нашли фрук-ты и «золотые тосты» продолжились. Вера оказалась прекрасной рассказчицей.

– Как думаешь, Жень, я, наверное, развратница? Пришла сама домой к парню с которым только сегодня и познакомилась и на ночь глядя пью с ним шампанское? Шлюшка малолетняя, не так ли? – пронзительно глядя мне в глаза взглядом моей жены Веры, спросила девочка Вера.

– Да что ты, ты же просто пришла на экскурсию, да и потом ты ведь уверена во мне, что я …

– Что ты, что ты? – передразнила меня девочка, – ты что, не мужик, что ли? Я тебе такое расскажу, что снова со стула свалишь-ся! Понравился мне недавно парень, ну твоего возраста или чуть старше. Напросилась я, как и к тебе, к нему домой. Сидим там, вы-пиваем уже начали обниматься с ним, прилегли на постель, раз-делись, чувствую, он валит меня на спину. Я-то не против была, но решила предупредить его всё-таки, что я -девушка. А то зальём кровью простыню, а вдруг он женат, или ещё что-нибудь. Пред-упредить, думаю, не мешает. И предупредила. А он замер так, и говорит:

– Нет, такую ответственность я взять на себя не могу, а о же-нитьбе я пока не думаю!

– Какого чёрта я предупредила тебя, думаю, а теперь что делать? Раззадорил меня, и оставляешь, а мне что делать? Что-нибудь придумай, – говорю, – а то я с ума свихнусь! И как ты ду-маешь, что этот хмырь придумал? – обратилась Вера уже ко мне.

– Не знаю! – срывающимся голосом проговорил я, – предста-вить не могу! Могу, конечно, – поправился я, – но вариантов так много, что не знаю, что и сказать!

– А вот и вариант – повалил он меня на спину, ножки мои за-драл, и ну лизать это место. Я ошалела даже, не знала, что так можно. А знаешь, – добавила девочка, – очень приятно даже, хотя и щекотно немного. Поделал он это минут пять, наверное, но девственности, естественно, не лишил. Потом, как был голый, забегает в ванную, пустил воду и сидит там, в этой ванной, минут пять тоже.

197

Потом выходит, уже спокойный, и говорит:

– Одевайся, я тебя домой повезу. Подумаю не торопясь и, мо-жет снова позвоню тебе. А сейчас у меня голова плохо работает, ничего толкового в неё не приходит!

Ну и отвёз он меня домой прямо среди ночи. Родители вяк-нули что-то, типа: «где была, там бы и оставалась, что среди ночи шляться по городу!», и я легла спать. А он до сих пор не позвонил, чмур позорный!

– Вера, и ты хочешь сказать, что ты и сейчас девушка? – не по-нимая зачем, спросил я.

– Как, и ты хочешь меня выставить среди ночи, тоже поли-жешь, а потом побежишь в ванную мастурбировать? Не выйдет! Не девушка я, баба обычная, разве такие, как я, весёлые да кра-сивые удерживаются до восемнадцати лет в девках? Ты что, меня уродой считаешь, что ли?

И Вера сама напала на меня и стала сдёргивать с меня одежду. Не понимая, что я делаю, я помогал ей раздевать себя, а потом и её саму. Мы забежали в спальню и кинулись в неразобранную по-стель, прямо сверх одеяла.

– Я предупредила тебя, – задыхаясь от возбуждения, прогово-рила отрывисто Вера, – будет кровь!

И кровь была – была страсть, давно не испытанная мной страсть, и кровь, кровь дефлорации – ещё никогда не вызывае-мая мной, ни у кого другого! Вера, хоть и вскрикнула чуть-чуть, но отвечала мне со страстью, и даже казалось, что с любовью.

Я погладил её по бёдрам, по животу, опустился ниже, и по-чувствовал кровь. Подняв руку, я посмотрел на свои пальцы при свете ночника, понюхал и даже лизнул пальцы. Я понял, что это – кровь, кровь теперь уже самого дорогого мне существа!

«Дело прочно, когда под ним струится кровь!» – вспомнил я слова поэта Некрасова и, повернувшись лицом к Вере сказал:

– Вера, давай поженимся! Я уже не отпущу тебя никуда отсюда,

боюсь отпустить тебя – вдруг ты не вернёшься!

– А я никуда отсюда уходить и не собираюсь! И на предложе-ние твоё отвечаю: «Согласна! Венчаться будем, или как?»

198

– Будем! – со страстью и с полным осознанием произнесённо-го, отвечаю я, – будем непременно! – и мы тут же повторили свой любовный порыв.

Было около часа ночи. Вера набрала номер своего домашнего телефона и трубку взяла её мама.

– Мам, я сегодня не приду, понимаешь, я замуж выхожу и жить буду у своего будущего мужа, – говорила в трубку Вера. – Кто, кто – конь в пальто – парень, чуть постарше меня, Женей зовут.