Текст книги "Доктор Коул"

Автор книги: Ной Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Р. Дж. была рада, когда покидала бесснежный край и въезжала в заснеженную холмистую местность. Хотя молочные фермы постепенно исчезали, городок привык к тому, что дороги должны быть расчищены, чтобы молоковозы могли подъехать к каждому хозяйству, потому у Р. Дж. почти не возникало проблем при вызовах на дом.

Однажды ночью в начале декабря она пошла спать рано, но в половине двенадцатого ночи ее разбудил звонок.

– Доктор Коул? Это Летти Гейтс с Пони-роуд. Я ранена.

Женщина плакала, тяжело дыша.

– Как вы ранены, миссис Гейтс?

– Возможно, у меня сломана рука, я не знаю… И ребра… Мне больно дышать. Он сделал мне больно.

– Кто? Муж?

– Да, он. Фил Гейтс.

– Он рядом?

– Нет, он пошел дальше пить.

– Пони-роуд где-то с другой стороны горы Генри, верно?

– Да.

– Хорошо. Я скоро буду.

Она сразу позвонила шерифу. Жизель Маккортни, жена шерифа, сняла трубку.

– Извините, доктор Коул, но Мака нет. Большая фура слетела с обледеневшей дороги как раз за городской свалкой. Он там с девяти часов регулирует движение. Думаю, скоро вернется.

Р. Дж. пояснила, зачем ей понадобился шериф.

– Как освободится, пожалуйста, отошлите его к Гейтсам.

– Конечно, доктор Коул. Я попытаюсь связаться с ним по рации.

Р. Дж. включила полноприводный режим, лишь когда въехала на Пони-роуд. Дорога шла под уклон, но утрамбованный снег был лучшим покрытием, чем жидкая грязь летом.

Летти Гейтс включила фонарь над сараем, и Р. Дж. заметила свет, пробивавшийся сквозь лес, когда была еще довольно далеко от фермы. Она въехала в сарай и остановила машину. Выйдя из автомобиля и прихватив сумку с заднего сиденья, она услышала резкий громкий треск, который заставил ее вздрогнуть. Что-то вскружило снег возле ее ноги.

Она тут же заметила фигуру мужчины, маячившую в дверях сарая. Свет фонаря тускло отсвечивал, как она догадалась, от ружья.

– Убирайся отсюда к черту, – крикнул он, пошатываясь и поднимая оружие.

– Ваша жена ранена, мистер Гейтс. Я врач, доктор Коул, и я собираюсь ей помочь.

Р. Дж. поняла, что сказала глупость. Не следовало напоминать ему о жене.

Он снова выстрелил, и стекло в правой фаре ее автомобиля взорвалось фонтаном осколков.

Ей негде было спрятаться от него. У него было ружье, а у нее ничего. Если бы она попыталась спрятаться в машине или за ней, он просто подошел и застрелил бы ее без всяких препятствий.

– Не делайте глупостей, мистер Гейтс. Я не представляю для вас угрозы. Я просто хочу помочь вашей жене.

Прозвучал третий выстрел, и стекло в левой фаре тоже исчезло. Потом еще один выстрел оторвал кусок от левой передней покрышки.

Он превращал ее машину в груду мусора.

Р. Дж. была изнурена, хотела спать. Ею овладел страх. Вся досада и неприятности последнего времени внезапно сгустились и выплеснулись наружу.

– Прекратите. Прекратите. Прекратите.

Она потеряла контроль над собой, здравый смысл покинул ее, и она сделала шаг к нему.

Он подошел ближе, опустив ружье, но не убирая палец со спускового крючка. Он был небрит и одет в грязный комбинезон, испачканную в навозе куртку и шерстяную шапку с вышитой надписью «Корм для животных Плота».

– Мне не следовало приезжать сюда.

Она с удивлением прислушалась к собственному голосу – говорила спокойно и внятно.

Он медленно поднял ружье. В этот момент послышался шум мотора.

Какое-то мгновение он колебался, но потом Мак Маккортни включил сирену, которая зазвучала, словно вой большого зверя. Полицейская машина подъехала к сараю.

– Не будь идиотом, Филип. Опусти ружье, иначе у тебя будут серьезные проблемы. Ты либо умрешь, либо загремишь за решетку, где больше никогда не сможешь набраться.

Шериф говорил это спокойным, негромким голосом. Гейтс прислонил ружье к стене дома. Маккортни надел на него наручники и посадил на заднее сиденье полицейского автомобиля, отгороженное металлической решеткой.

Очень осторожно, словно ступая по тонкому льду, Р. Дж. вошла в дом.

У Летти Гейтс были многочисленные синяки, а также трещины в левой локтевой кости, девятом и десятом ребрах с правой стороны. Р. Дж. вызвала «скорую», когда та вернулась после транспортировки водителя слетевшей с дороги фуры.

У миссис Гейтс была сломана рука. Ей наложили шину и привязали руку к груди. К тому времени как ее увезла карета «скорой помощи», шериф успел поменять колесо на машине Р. Дж. Из-за разбитых фар она не видела дороги, потому ей пришлось медленно ехать за полицейской машиной, спускавшейся с горы.

Вернувшись домой, она начала раздеваться, села на край кровати и разрыдалась.

На следующий день у нее было много работы, однако Деннис Стенли, один из помощников шерифа, работавших на полставки, отвез ее машину в Гринфилд, где купил новую запаску и поменял фары. Потом Деннис отправился в тюрьму графства и вручил счета за ремонт автомобиля Филу Гейтсу, пояснив, что судья может проявить снисхождение и рассмотрит возможность освобождения под залог, если Фил скажет, что ему очень жаль и немедленно оплатит счета за ремонт машины. Деннис привез Р. Дж. подписанный Гейтсом чек и отремонтированную машину, посоветовав немедленно обналичить чек, что она и сделала.

В декабре наступило непродолжительное затишье. Р. Дж. была ему чертовски рада. Ее отец решил навестить на Рождество друзей во Флориде и поинтересовался, сможет ли она посвятить ему четыре дня, начиная с девятнадцатого декабря, чтобы отметить праздники.

Такое раннее празднование Рождества почти совпало с Ханукой, потому Дэвид и Сара сообщили, что с радостью приедут на праздничный ужин.

Р. Дж. срезала в лесу небольшое еловое деревце и приготовила замечательный ужин на четверых.

После ужина они обменялись подарками. Р. Дж. подарила Дэвиду картину и большую коробку конфет. Для отца купила кувшин кленового сиропа у Рошей и банку меда. Для Сары она приготовила собрание сочинений Джейн Остин. Отец подарил ей бутылку французского бренди, а Дэвид – сборник стихов Эмили Дикинсон. Сара связала для Р. Дж. пару варежек из некрашеной пряжи и подарила третий сердечный камень в ее коллекцию. Она сказала Р. Дж., что эти подарки в некотором смысле и от Бобби Хендерсона.

– Шерсть – от овец, выращенных его матерью, а камень я нашла в их амбаре.

Отец Р. Дж. старел. Он стал более задумчивым, тихим и грустным. Он привез виолу да гамба. Артрит так сильно поразил его руки, что ему было больно играть, но он настоял на том, чтобы исполнить несколько композиций. Когда обмен подарками закончился, она села за пианино и они сыграли серию дуэтов, которым, казалось, не будет конца. Праздник удался даже лучше, чем День благодарения. Это было лучшее Рождество в жизни Р. Дж.

После того как Дэвид и Сара уехали домой, отец Р. Дж. распахнул дверь и вышел на крыльцо. На улице был небольшой мороз, потому снег покрылся тонкой коркой наста, а луг пересекала лунная дорожка, словно это было озеро.

– Послушай, – попросил отец.

– Что?

– Как тихо и спокойно.

Они молча дышали морозным воздухом. Стояла безветренная и безмолвная ночь.

– Тут всегда такое умиротворение? – спросил он.

Р. Дж. улыбнулась.

– В основном да, – ответила она.

27

Холодный сезон

Однажды Дэвид приехал к Р. Дж. днем, когда ее не было дома, и тщательно протоптал тропу в лесу, чтобы походить по ней на лыжах. Тропа была слишком короткой, ее можно было пройти на лыжах очень быстро. Они решили, что удлинят ее к следующей зиме.

В холодное время года лecá стали совсем другими. Р. Дж. и Дэвид видели следы зверей, которые летом остались бы незамеченными: оленя, норки, енота, дикой куропатки, рыси. Однажды они набрели на оборванный след кролика. Дэвид поворошил снег лыжной палкой, и они увидели замерзшую кровь и кусочки белой кроличьей шерсти в том месте, где кормилась сова.

В холмах снег был серьезным препятствием. Прислушавшись к предложению Дэвида, Р. Дж. купила пару снегоступов и научилась ими пользоваться. Она держала их в машине «на всякий случай». На самом деле ей не пришлось пользоваться ими в ту зиму. Но в начале января случилась метель, которую даже старожилы назвали небывалой. В тот день после суток беспрерывного сильного снегопада у Р. Дж. зазвонил телефон, когда она завтракала.

Это была Бонни Рош.

– Доктор Коул, у меня ужасная боль в боку, и меня тошнит так сильно, что пришлось бросить коров.

– У вас лихорадка?

– Температура тридцать восемь. Бок очень болит.

– Какой бок?

– Правый.

– Вверху или внизу?

– Вверху. Я не знаю. Где-то посередине вроде.

– Вам удаляли аппендицит?

– Нет. О боже, доктор Коул. Мне нельзя в больницу, никак нельзя. Мы не можем себе этого позволить.

– Давайте не будем пороть горячку. Я выезжаю немедленно.

– Вы сможете добраться только до шоссе. Нашу дорогу никто не расчищал.

– Держитесь, – решительно сказала Р. Дж. – Я доберусь.

Их подъездная дорога была километра два длиной. Р. Дж. вызвала из города группу санитаров на снегоходах. Они встретились у начала дороги Рошей, и очень скоро Р. Дж. сидела за спиной Яна Смита, обняв его и спрятав голову, пока они продвигались по засыпанному снегом тракту.

Прибыв на место, Р. Дж. сразу же поняла, что у Бонни аппендицит. Конечно, снегоход был не самым удачным транспортным средством для пациента с воспаленным аппендиксом, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось.

– Я не могу ехать в больницу, Пол, – сказала Бонни мужу. – Я не могу, черт возьми, и ты это знаешь.

– Не волнуйся. Положись на меня, – сказал Пол Рош.

Это был высокий, очень худой мужчина двадцати пяти лет, который выглядел еще слишком молодым, чтобы употреблять алкоголь. Каждый раз, когда Р. Дж. приезжала к ним на ферму, он работал. Каждый раз, когда она встречала его, у него было озабоченное выражение лица.

Несмотря на протесты Бонни, ей помогли забраться на снегоход Денниса Стенли, который тут же медленно двинулся в обратный путь. Бонни согнулась, держась за бок рукой. На расчищенном шоссе их ждала карета «скорой помощи» и санитары. «Скорая» тут же увезла женщину, оглашая окрестности воем сирены.

– Насчет денег, доктор Коул… У нас нет страховки, – сказал Пол.

– Вы смогли заработать на ферме в прошлом году тридцать шесть тысяч долларов?

– На ферме? – Он горько улыбнулся. – Вы шутите, наверно?

– Значит, больница не имеет право брать с вас деньги, по закону Хилла-Бартона. Я прослежу, чтобы вам прислали документы на подпись.

– Вы серьезно?

– Да. Но боюсь, что закон Хилла-Бартона не покрывает гонорары врачей. О моем чеке не беспокойтесь, – скрепя сердце заметила она. – Но вам определенно придется заплатить хирургу, анестезиологу, радиологу и патологу.

Р. Дж. с сожалением увидела печаль в его глазах.

Тем же вечером она рассказала Дэвиду об этой истории.

– Закон был призван защитить малообеспеченных и незастрахованных людей от катастрофы, однако он не работает, потому что покрывает лишь оплату больнице. У Рошей очень сложное финансовое положение. Чрезмерные расходы могут пустить их по миру.

– Больница поднимает цены, чтобы страховые компании покрывали то, что они не могут собрать с пациентов вроде Бонни, – задумчиво сказал Дэвид. – А страховые компании поднимают свои расценки, чтобы покрыть увеличивающиеся издержки. Таким образом, каждый, кто покупает страховой полис, в итоге оплачивает счет Бонни.

Р. Дж. кивнула.

– Это глупая система. В США живет тридцать семь миллионов человек, у которых вообще нет никакой страховки. Любая другая ведущая мировая держава, будь то Германия, Италия, Франция, Япония, Англия, Канада, гарантирует всем гражданам медицинское обслуживание, расходуя на это намного меньше, чем мы. Это позор для страны.

Дэвид вздохнул.

– Не думаю, что Пол сможет добиться успеха как фермер, даже если они решат эту проблему. Земля в холмах не очень плодородная и довольно каменистая. У нас есть несколько картофельных полей и фруктовых садов. Некоторые фермеры выращивают табак. Но лучше всего здесь растет трава. Вот почему когда-то у нас было так много молочных ферм. Однако правительство больше не поддерживает молочные фермы. Единственные производители молока, которые могут на нем нормально заработать, это крупные хозяйства, огромные фермы с гигантскими стадами в таких штатах, как Висконсин и Айова.

Эта тема затрагивалась в его книге.

– Маленькие фермы в этом регионе лопнули, как воздушные шарики. Ферм осталось мало, потом исчезла система поддержки сельских хозяйств. Остался всего один или два ветеринара, которые обслуживают стада. Торговцы сельхозтехникой отошли от дел, потому, если фермеру нужна запчасть для трактора или пресса, ему надо ехать в другой штат. Мелкий фермер обречен. Остались лишь те, кто имеет хоть какое-то состояние, либо люди вроде Бонни и Пола. Безнадежные романтики.

Р. Дж. вспомнила, как отец охарактеризовал ее желание работать в глубинке, сравнив ее с ковбоем, который ищет исчезнувшие прерии.

Дэвид усмехнулся.

– Очень точное сравнение.

– Романтика – это хорошо.

Р. Дж. решила во что бы то ни стало помочь Полу и Бонни остаться на ферме.

Сара уехала в Нью-Хейвен на выступление школьного драмкружка с постановкой «Смерти коммивояжера» Артура Миллера. Дэвид почти застенчиво попросился переночевать у нее.

Это была еще одна морщинка на гладкой поверхности их отношений. Она была ему рада, но внезапно он оказался в ее жизненном пространстве в более серьезном статусе, чем прежде, а к этому надо было привыкнуть. Они занимались любовью. Потом он лежал в ее комнате, заняв больше половины кровати, и спал так сладко, словно провел у нее уже тысячу ночей.

В одиннадцать часов, не в силах уснуть, Р. Дж. выскользнула из постели и направилась в гостиную, где включила телевизор, чтобы послушать вечерние новости. По одному из каналов какой-то сенатор осуждающе говорил о Хиллари Клинтон, называя ее «неисправимой мечтательницей», поскольку она хотела провести через конгресс закон об общем медицинском страховании. Сам сенатор был миллионером, чьи медицинские проблемы решались бесплатно в военном госпитале в Бетесде. Р. Дж. сидела перед мерцающим экраном и шепотом проклинала его, пока не начала смеяться над собственной глупостью. Потом она выключила телевизор и вернулась в постель.

Снаружи стонал и вздыхал ветер, холодный, как сердце сенатора. Так приятно было прижаться к теплому боку Дэвида. Вскоре Р. Дж. крепко заснула.

28

Кленовый сок

Приход весны застал Р. Дж. врасплох. Когда началась четвертая неделя безынтересного и унылого февраля, а в душе Р. Дж. все еще стояла глубокая зима, она начала замечать людей, работающих в лесу и на обочинах дорог. Они втыкали в клены палочки и ставили под ними на землю ведра или тазы. Начало марта принесло необходимую для сладкого кленового сока погоду – морозные ночи и теплые дни.

Немощеные дороги каждое утро отмерзали и превращались в непролазную грязь. Р. Дж. ощутила все прелести весны, когда свернула на грунтовку, ведущую к дому Рошей. Машина очень скоро забуксовала, зарывшись в грязь по самый кузов.

Выбравшись из салона, Р. Дж. начала разматывать трос лебедки. Она направилась к крупному крепкому дубу, обвязала вокруг него трос и закрепила его крюком.

Лебедка была оборудована пультом дистанционного управления. Р. Дж. встала возле машины и нажала кнопку, с радостью наблюдая, как трос медленно натянулся и колеса с чавкающим звуком вылезли из густой жижи. Когда машина проехала вперед к дубу около десяти метров, Р. Дж. остановила лебедку и завела двигатель. Включив полный привод и убрав лебедку, она поехала к дому Рошей.

Бонни была дома после операции. Она все еще не могла выполнять тяжелую работу, потому Сэм Рош, пятнадцатилетний брат Пола, приходил каждое утро перед школой и каждый вечер после ужина, чтобы подоить коров. Пол устроился грузчиком на ножевую фабрику в Бакленде, чтобы хоть как-то заплатить по счетам. Он возвращался домой каждый день после трех, остаток дня собирал кленовый сок и проваривал его с сахаром до самого рассвета. Это было тяжело – собирать и варить сто пятьдесят литров кленового сока, чтобы получить один литр сиропа, но за него хорошо платили, а Рошам был важен каждый доллар.

– Я боюсь, доктор Коул, – сказала Бонни. – Я боюсь, что он не выдержит напряжения. Боюсь, что кто-то из нас снова заболеет. Если это случится, прощай ферма.

Р. Дж. боялась того же, но отрицательно покачала головой.

– Мы не позволим этому случиться, – сказала она.

Некоторые моменты она никогда не забудет.

Двадцать второе ноября 1963 года. Она была на уроке латыни в девятом классе, когда услышала, как двое учителей обсуждают в коридоре убийство Кеннеди в Техасе.

Четвертое апреля 1968 года. Р. Дж. несла книги в Бостонскую публичную библиотеку и увидела плачущую библиотекаршу, которая рассказала ей, что убили Мартина Лютера Кинга-младшего.

Пятое июня того же года. Она была на свидании и целовалась с мальчиком возле квартиры, где жила с отцом. Р. Дж. помнила, что мальчик был полным и играл на кларнете, но имя вспомнить не могла. Он коснулся ее груди, затянутой в бюстгальтер и толстый свитер. Р. Дж. пыталась придумать, как себя повести в такой ситуации, и в этот момент по радио в машине отца сообщили, что в Роберта Кеннеди стреляли и он умер от полученных ранений.

Было еще несколько подобных моментов. Убийство Леннона и взрыв челнока «Челленджер» в 1986 году.

Теперь, дождливым мартовским утром в доме Барбары Кингсмит, она пережила еще один подобный момент.

У миссис Кингсмит была серьезная почечная инфекция, которая, однако, никак не повлияла на ее разговорчивость. Она выражала недовольство цветами, в которые покрасили стены здания городской управы. Р. Дж. уловила несколько слов из телевизионной новостной сводки. Дочь миссис Кингсмит смотрела телевизор в подвале, и до Р. Дж. иногда долетали обрывки фраз.

– Извините, – сказала она миссис Кингсмит и спустилась в подвал. По телевизору передавали, что во Флориде активист движения против абортов Майкл Гриффин застрелил доктора Дэвида Ганна, врача, работавшего в клинике, где делали аборты.

Активисты движения начали собирать деньги, чтобы нанять для Гриффина лучшего адвоката.

Р Дж. стало плохо от страха.

Когда она уехала от Кингсмитов, то направилась прямиком к дому Дэвида и застала его в кабинете.

Он обнял ее, утешил, выслушал ее рассказ о сотнях перекошенных лиц, которые ей довелось увидеть, когда она работала в такой же клинике. Она поведала ему о глазах, в которых сквозила ненависть, о том, что теперь поняла, чего всегда боялась, пока там работала. Она боялась, что на нее тоже вот так наставят дуло пистолета и нажмут на спусковой крючок.

Р. Дж. навещала Эву чаще, чем от нее требовалось. Квартира Эвы была недалеко от офиса Р. Дж., и она заходила, чтобы проведать старуху и послушать рассказы о прежних временах.

Обычно она приносила с собой мороженое. Они ели и разговаривали. У Эвы был живой ум и хорошая память. Она рассказала Р. Дж. о танцах, которые проводились на втором этаже городской управы по субботам. Туда приходили все горожане и приводили детей. Она вспомнила, как на Большом пруду сооружали ледяной дворец. Около ста мужчин вырезали для него блоки изо льда. Эва рассказала об одном весеннем утре, когда нагруженная льдом телега и упряжка из четырех лошадей провалились под лед. Все лошади и человек по имени Чинк Рот утонули.

Эва оживилась, когда узнала, где поселилась Р. Дж.

– Я почти всю жизнь прожила где-то в двух километрах от того места. Наша ферма была немного дальше.

– Там, где сейчас живут Фреда и Хэнк Крантцы?

– Да. Они купили ее у нас. – Земля Р. Дж раньше принадлежала человеку по имени Гарри Кроуфорд. – У него была жена Розали. Землю он тоже купил у нас и построил дом, в котором ты сейчас живешь. На реке у него была небольшая мельница, которая вырабатывала электричество. Он брал древесину из вашего леса и делал из нее разные штуки – ведра, кадки для масла, разные весла, ярма для быков, кольца для салфеток, иногда мебель. Мельница сгорела много лет назад. На берегу еще можно различить фундамент, если присмотреться. Я помню, мне тогда было лет восемь или девять. Я гуляла там и смотрела, как строили твой дом. Там был Гарри Кроуфорд и еще двое мужчин. Тех двоих не помню, но мистер Кроуфорд сделал мне колечко из гвоздика. – Эва взяла Р. Дж. за руку. – Потому мне кажется, что мы с тобой соседи.

Р. Дж. подробно расспрашивала Эву, надеясь, что воспоминания о Кроуфордах смогут пролить свет на останки ребенка, найденные возле ее дома. Но об этом она ничего не узнала.

Спустя несколько дней Р. Дж. зашла в старый каркасный дом на Мейн-стрит, где располагался исторический музей города. Она просмотрела записи местного исторического общества, многие из которых были пожелтевшими и довольно хрупкими. У Кроуфордов было четверо детей. Сын и дочь, Тайрон Джозеф и Линда Рей, умерли молодыми и были похоронены на главном городском кладбище. Еще одна дочь, Барбара, умерла взрослой в городе Итака, штат Нью-Йорк. В замужестве у нее была фамилия Севалл. Сын, Гарри Гамильтон Кроуфорд-младший, переехал в Калифорнию много лет назад. Больше о нем никто ничего не слышал.

Гарри и Розали Кроуфорд были членами Первой конгрегационалистской церкви Вудфилда. Они похоронили двоих детей на городском кладбище. Р. Дж. задалась вопросом, могли ли они предать земле еще одного ребенка в чистом поле, без надгробного камня?

Едва ли. Если только, конечно, с этим младенцем не была связана какая-нибудь история, которой Кроуфорды очень стыдились.

Загадка так и осталась неразгаданной.

Между Р. Дж. и Тоби Смит установились теплые, дружеские отношения. Они становились близкими подругами и могли говорить о серьезных вещах. От этого Р. Дж. было еще больнее, когда она понимала, что не может помочь ей забеременеть.

– Ты говоришь, что моя внутриматочная биопсия в норме и сперма Яна тоже. И мы старались четко следовать твоим советам.

– Иногда мы просто не знаем, почему женщина не может забеременеть, – сказала ей Р. Дж., чувствуя себя виноватой в том, что не может им помочь. – Мне кажется, тебе нужно съездить в Бостон и посоветоваться со специалистом. Или в Дармут.

– Я не думаю, что смогу уговорить Яна поехать. Он устал от всего этого. Мы оба устали, – угрюмо сказала Тоби. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Тогда Р. Дж. завела разговор о Дэвиде.

Но Тоби как-то вяло на это отреагировала.

– Кажется, Дэвид тебе не очень нравится?

– Это не так, – возразила Тоби. – Мне кажется, он хороший. Большинству моих знакомых он нравится, но никто из тех, кого я знаю, не сблизился с ним. Он вроде как… весь в себе, если ты понимаешь, о чем я.

Р. Дж. понимала.

– Важнее то, нравится ли он тебе.

– Нравится, но это не самый важный вопрос. Важнейший вопрос в том, люблю ли я его.

Тоби удивленно подняла брови.

– И каков важнейший ответ?

– Я не знаю. Мы абсолютно разные. Он говорит, что сомневается в религии, но живет в очень духовном месте. Это место настолько духовно, что я едва ли смогу когда-нибудь разделить его с ним. Я раньше верила только в антибиотики. – Она невесело усмехнулась. – Теперь я даже в них не верю.

– Так к чему вы идете?

Р. Дж. пожала плечами.

– Скоро мне придется принять решение, в противном случае это было бы нечестно по отношению к нему.

– Сложно представить, чтобы ты могла поступить с кем-нибудь нечестно.

– Не поверишь, но такое бывает.

Дэвид почти закончил книгу. Им доводилось видеться реже. Он вот-вот должен был завершить важное начинание, и Р. Дж. радовалась за него.

Часть свободного времени она проводила в одиночестве. Гуляя вдоль реки, она нашла фундамент мельницы Гарри Кроуфорда, большие тесаные камни. Вокруг фундамента выросли кусты и деревья, скрыв его, а несколько камней обрушилось в реку. Она хотела поскорее показать это место Дэвиду.

Возле одного из каменных блоков она обнаружила маленький сердечный камень из голубого минерала, который не смогла определить. Она сомневалась, что в нем была заключена какая-нибудь магия.

Поддавшись неожиданному импульсу, она позвонила Саре.

– Хочешь в кино?

– Конечно хочу.

Р. Дж. показалось, что это глупая затея, но все прошло отлично. Они поехали в Питтсфилд, поужинали в тайском ресторане и посмотрели фильм.

– Повторим, лады? – спросила Р. Дж.

– Конечно.

Но потом она с головой ушла в работу, и три или четыре недели пролетели незаметно. Несколько раз она видела Сару на улице. Сара улыбалась ей. Теперь Р. Дж. было приятнее и легче встречаться с ней.

Однажды днем в субботу Сара удивила Р. Дж., приехав на Хаиме к ней домой. Соскочив с лошади, она привязала поводья к крыльцу.

– Привет. Как мило с твоей стороны! Чай будешь?

– Привет. Да, пожалуйста.

Р. Дж. как раз закончила печь лепешки по рецепту Эвы Гудхью и подала их на стол.

– Может, чего-то не хватает? Что скажешь? – спросила она с сомнением.

Сара взяла одну.

– Могла быть полегче… Скажи, много причин могут вызвать задержку? – спросила она, и Р. Дж. тут же забыла о трудностях с выпечкой.

– Ну, да. Много. Это первая задержка? Раньше такое было?

– Было уже несколько задержек.

– Понятно, – весело сказала Р. Дж., стараясь не выказывать озабоченности. – Другие симптомы есть?

Сара сказала, что бывает рвота и тошнота.

– Можно сказать, что утром нездоровится.

– Ты спрашиваешь для подруги? Может, она хотела бы зайти ко мне провериться?

Сара взяла лепешку и, казалось, задумалась, кусать или нет, потом положила ее обратно на тарелку. Она взглянула на Р. Дж. с тем же сомнением, с каким только что смотрела на лепешку. Когда она заговорила, в ее голосе чувствовалась легкая горечь и дрожь.

– Я спрашиваю не для подруги.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

СЕРДЕЧНЫЕ КАМНИ

29

Просьба Сары

Сара носила прическу, как у множества молодых моделей и актрис – каскад локонов. Ее нежные и тревожные глаза казались еще больше и лучистее благодаря очкам с толстыми стеклами. Полные губы слегка подрагивали, а напряженные плечи, казалось, ожидали наказания от карающего Бога. На подбородке снова появились прыщи. Еще один вскочил на носу. Даже теперь, в неумелой попытке подавить отчаяние, она была очень похожа на мать, чьи фотографии Р. Дж. украдкой успела изучить, но Сара была выше и унаследовала некоторые черты лица Дэвида. Она должна была стать еще более красивой, чем Натали.

После осторожных расспросов Р. Дж. выяснилось, что у Сары уже были три задержки.

– Почему ты не пришла ко мне раньше? – спросила Р. Дж.

– У меня месячные проходят нерегулярно, я думала, что они все равно наступят.

К тому же она не могла решить, что ей делать. Дети – это так прекрасно. Она долго размышляла о мягкой детской коже, о младенческой беспомощности.

Как такое могло произойти с ней?

– Вы не предохранялись?

– Нет.

– Сара… Вы же в школе слушали столько программ на тему СПИДа, – не удержалась Р. Дж.

– Мы знали, что не заразимся СПИДом.

– Как ты можешь это знать?

– Мы раньше никогда ни с кем не пробовали. В первый раз Бобби использовал презерватив, но во второй раз у него его не было.

Они вообще ничего не знают. Р. Дж. старалась не горячиться.

– Так… Ты говорила об этом с Бобби?

– Он напуган, – спокойно ответила Сара.

Р. Дж. кивнула.

– Он говорит, что мы можем пожениться, если я захочу.

– Ты этого хочешь?

– Р. Дж… Он мне очень нравится. Я даже его люблю. Но я не люблю его… понимаешь, навсегда. Я понимаю, что он слишком молод, чтобы стать хорошим отцом, и я знаю, что тоже слишком молода, чтобы стать хорошей матерью. Он планирует пойти в колледж и юридический институт, чтобы стать крупным адвокатом в Спрингфилде, как отец, а я хочу ходить в школу. – Она смахнула со лба непослушный локон. – Я хочу стать метеорологом.

– Правда? – Учитывая ее любовь к камням, Р. Дж. предполагала, что девочка больше тяготеет к геологии.

– Я постоянно изучаю телевизионные сводки погоды. Некоторые из этих прогнозистов просто шуты, которые ничего не понимают. Ученые делаю все новые и новые открытия, потому я думаю, что умная женщина, если сильно постарается, сможет чего-то добиться.

Несмотря на серьезность ситуации, Р. Дж. смогла улыбнуться. Она понимала, к чему ведет девочка, но хотела, чтобы Сара сама это сказала.

– Какие у тебя планы?

– Я не могу растить ребенка.

– Ты думала о том, чтобы отдать его приемным родителям?

– Я много об этом думала. Осенью я пойду в выпускной класс. Мне нужна стипендия, чтобы поступить в колледж, но я не получу ее, если буду беременна. Мне нужен аборт.

– Ты уверена?

– Да. Это же не займет много времени, верно?

Р. Дж. вздохнула.

– Нет, думаю, не займет. Если только не будет осложнений.

– Они часто бывают?

– Не очень. Однако осложнения могут возникнуть с чем угодно. Это же хирургическое вмешательство.

– Но ты же можешь отвезти меня в хорошее место, правда?

На лице Сары выступили веснушки, которые сделали ее образ еще более хрупким и ранимым. Р. Дж. почувствовала, что ей трудно говорить.

– Да, я могла бы отвезти тебя в хорошее место, если ты в конце концов захочешь этого. Почему бы тебе не обсудить это с отцом?

– Нет, он не должен знать об этом ничего. Ни словечка, понимаешь?

– Это ошибка, Сара.

– Ты не можешь говорить мне, что это ошибка. Ты думаешь, что знаешь отца лучше меня. Когда умерла мать, он стал жалким алкоголиком. Эта новость может снова сделать его таким, а я не хочу рисковать. Послушай, Р. Дж., ты хорошо относишься к отцу, и я могу сказать, что он очень высокого мнения о тебе. Но он любит меня, и у него неправильное представление обо мне. Я боюсь, что это сломает его.

– Но это очень важное решение, Сара, и ты не должна принимать его одна.

– Я не одна. У меня есть ты.

Это заставило Р. Дж. произнести четыре слова, которые дались ей нелегко.

– Я не твоя мать.

– Мне не нужна мать. Мне нужен друг. – Сара взглянула на нее. – Я сделаю это с твоей помощью или без нее, Р. Дж. Но мне очень нужна твоя поддержка.

Р. Дж. нахмурилась и кивнула.

– Очень хорошо, Сара. Я буду твоим другом.

Выражение лица или слова выдали ее боль, потому девочка взяла ее за руку.

– Спасибо, Р. Дж. Мне придется провести ночь не дома?

– Судя по тому, что ты мне рассказала, думаю, что ты сейчас где-то на четвертом месяце. Аборт в этот период занимает два дня. После будет кровотечение. Возможно, это будет похоже на сильную менструацию, но не исключено, что крови может быть больше. Ты должна быть готова провести вне дома хотя бы одну ночь. Но, Сара, в Массачусетсе девушка, которой нет восемнадцати лет, обязана получить от родителей письменное разрешение на аборт.

Сара вздрогнула.

– Ты можешь сделать мне аборт здесь.

– Нет. Ни за что, дружок. – Р. Дж. взяла ее за руку. – У меня здесь нет условий. А мы хотим, чтобы все прошло максимально безопасно. Если ты полностью уверена, что хочешь аборт, у тебя есть два варианта. Ты можешь поехать в клинику в другой штат либо попросить проведения судебного слушания, чтобы судья дал тебе разрешение на аборт в этом штате.