Текст книги "Доктор Коул"

Автор книги: Ной Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– О боже! Придется идти в суд?

– Не обязательно. Ты просто встретишься с судьей в его личном кабинете.

– Что бы ты сделала, Р. Дж.? Если бы была на моем месте?

Р. Дж. обеспокоил этот прямой вопрос. Юлить невозможно, она должна дать прямой ответ.

– Я бы пошла к судье, – быстро ответила она. – Я могу организовать тебе встречу. Они почти никогда не отказывают. Тогда ты сможешь поехать в клинику в Бостоне. Я там работала, и я знаю, что там это делают хорошо.

Сара улыбнулась и вытерла слезы со щек.

– Тогда так и поступим. Но, Р. Дж… сколько это будет стоить?

– Аборты в первые три месяца беременности стоят триста двадцать долларов. Аборты в следующие три месяца, что тебе и нужно, более сложные и дорогие, потому стоят пятьсот пятьдесят долларов. У тебя нет таких денег, верно?

– Нет.

– Я заплачу половину. И ты должна сказать Роберту Хендерсону, что он обязан дать другую часть. Хорошо?

Сара кивнула. Ее плечи задрожали.

– Но сейчас тебя нужно осмотреть.

Несмотря на то, что она сказала Саре, Р. Дж. уже воспринимала ее почти как собственную дочь, словно дала ей жизнь, словно стояла рядом, когда она намочила штанишки в универмаге, словно повела ее впервые в школу.

Она сняла трубку и позвонила доктору Дэниелу Нойесу в Гринфилд, договорилась, что привезет к нему Сару.

Доктор Нойес сказал, что, насколько он может судить, Сара беременна уже три с половиной месяца.

Слишком долго. Молодой упругий живот Сары все еще имел обычную форму, однако таким он оставался бы недолго. Р. Дж. понимала, что с каждым днем клетки будут продолжать делиться, плод будет расти, и аборт станет совсем нелегкой задачей.

Р. Дж. организовала для Сары встречу с судьей Джеффри Мойниханом. Она отвезла Сару к зданию суда, поцеловала и оставила возле кабинета судьи. Она села на скамью из полированного мрамора и стала ждать.

Целью визита было убедить судью, что Сара является достаточно зрелой для аборта. Р. Дж. подобная логика казалась странной. Если она недостаточно зрелая, чтобы сделать аборт, то как она может быть достаточно зрелой, чтобы родить и вырастить ребенка?

Сара пробыла у судьи двадцать минут. Выйдя из кабинета, она грустно кивнула.

Р. Дж. обняла девочку, и они медленно направились к машине.

30

Маленькое путешествие

«В конце концов, что есть ложь? Это лишь правда в маскарадной маске», – писал Байрон.

Р. Дж. ненавидела этот маскарад.

– Я везу твою дочь на несколько дней в Бостон, если ты не против, Дэвид. Вход только для девочек.

– Ух ты! А почему в Бостон?

– Там будут показывать постановку «Отверженных». Мы будем обжорствовать и глазеть на витрины магазинов. Хочу получше узнать ее.

Р. Дж. было не по себе от лжи, но она не знала другого способа добиться своего в этом случае.

Дэвид был рад. Он поцеловал ее и отпустил их с благословением.

Р. Дж. позвонила Моне Уилсон, работавшей в клинике, и сказала, что привезет Сару Маркус, семнадцатилетнюю пациентку, которая уже на четвертом месяце.

– Этот ребенок очень много для меня значит, Мона. Очень много.

– Р. Дж., мы обеспечим ее всем лучшим, – ответила Мона с холодком в голосе.

Р. Дж. поняла, что для Моны каждый пациент был неповторимым и важным, но все равно спросила:

– Лес Устинович все еще работает у вас?

– Да, работает.

– Можно, чтобы ею занимался Лес?

– Хорошо. Она его получит.

Когда Р. Дж. забирала Сару из дому, девушка была слишком довольна, слишком весела. На ней был легкий спортивный костюм, надетый по совету Р. Дж., которая пояснила, что Саре придется обнажить только нижнюю часть тела.

Теплый летний день. Воздух прозрачен, как стекло, и Р. Дж. ехала медленно и осторожно, добравшись до Бостона меньше чем за три часа.

Возле клиники она заметила двух скучающих полицейских. Никаких демонстрантов видно не было. Администратор Шарлотта Маннион бросила на нее быстрый взгляд и присвистнула.

– Ну, здравствуй, незнакомка! – сказала она и поспешила из-за конторки навстречу Р. Дж., чтобы поцеловать ее в щеку.

Текучка кадров оказалась очень сильной. Р. Дж. не узнала половину персонала. Другая половина с радостью встретила Р. Дж., что особенно пришлось ей по душе, поскольку придавало Саре уверенности. Даже Мона смогла спрятать свое извечное раздражение и крепко обнять ее. Лес Устинович, как всегда, взъерошенный и сварливый, одарил ее мимолетной, но теплой улыбкой.

– Ну, как живется на Диком Западе?

– Неплохо, Лес. – Она познакомила его с Сарой, потом отвела в сторону и сообщила, насколько важна для нее эта пациентка. – Я рада, что ты согласился взять ее.

– Да? – Он пристально разглядывал Сару, пока Р. Дж. рассказывала ему, что предварительный осмотр провел доктор Нойес. – Она приходится тебе родственницей? Племянница? Двоюродная сестра?

– Ее отец кое-что значит для меня.

– Ого! Повезло отцу. – Он двинулся было уходить, но остановился. – Хочешь ассистировать?

– Нет, спасибо.

Она знала, что это был широкий жест со стороны Леса, за что была ему благодарна.

Она побыла с Сарой несколько часов, пока проводились предварительные процедуры, помогла ей заполнить бумаги. Подождала в коридоре, читая газету «Тайм» двухмесячной давности, пока с Сарой беседовали по поводу аборта. Большая часть беседы была для Сары не в новинку, потому что они уже все это обсудили с Р. Дж.

Последней остановкой в тот день была процедурная комната, где Саре должны были ввести палочку ламинарии^[7].

В коридоре Р. Дж. тупо рассматривала обложку журнала «Вэнити Фейр», зная, что в соседнем помещении Сара лежит на гинекологическом столе, пока медсестра Бетт-Энн Демарко вводит пятисантиметровую палочку ламинарии. При абортах на раннем сроке, до трех месяцев, Р. Дж. обычно расширяла шейку матки стержнями из нержавеющей стали. После трех месяцев уже требовалось большее расширение для большего катетера. Ламинария увеличивалась за ночь, впитывая жидкость, и на следующий день пациентка не чувствовала растяжения.

Бетт-Энн Демарко проводила их до выхода, рассказывая Р. Дж. о том, кто куда ушел из клиники.

– Возможно, ты почувствуешь небольшое давление, – сказала Саре медсестра как бы между прочим, – или несильные боли ночью.

Из клиники они поехали в отель на берегу реки Чарльз. Зарегистрировавшись, оставили вещи в номере, и Р. Дж. повела Сару в ресторан, желая отвлечь ее вкусным супом и уткой по-пекински. Но развлечение удалось лишь частично, поскольку Сара не смогла доесть десерт из-за болей, которые начали ее мучить.

К тому времени как они вернулись в отель, Сара была бледна и подавлена. Она достала из сумочки хрустальный сердечный камень и положила его на тумбочку. Потом она свернулась на кровати калачиком и постаралась не расплакаться.

Р. Дж. дала ей кодеин, потом сбросила туфли и легла рядом. Она ожидала, что девочка оттолкнет ее, но Сара уткнулась носом ей в плечо, когда Р. Дж. обняла ее.

Р. Дж. погладила девочку по щеке, волосам.

– Знаешь, дорогая, в некотором смысле жаль, что ты такая здоровая. Если бы тебе лечили зубы, удаляли миндалины или аппендикс, ты бы понимала, что доктор Устинович позаботится о тебе и все это пройдет. Завтра все закончится, – сказала Р. Дж., нежно похлопав Сару по спине. Так они пролежали очень долго.

На следующее утро они приехали в клинику рано. Лес Устинович еще не успел выпить кофе и поприветствовал их, кивнув и проворчав что-то под нос. К тому времени как он закончил, Демарко провела их в операционную и Сара легла на стол.

Она была бледной и напряженной. Р. Дж. держала ее за руку, пока Демарко вводила парацервикальный блок. Введя двадцать кубиков лидокаина, медсестра поставила Саре капельницу. Увы, она не сразу сумела попасть иглой в вену, сделав несколько неудачных попыток, из-за которых Сара сжала ладонь Р. Дж. так сильно, что той стало больно.

– Тебе будет легче от этого, – сказала Р. Дж. Саре, когда Демарко ввела ей десять микрограммов фентанила.

Лес вошел и взглянул на Р. Дж.

– Я думаю, вам лучше подождать в коридоре, доктор Коул.

Р. Дж. знала, что он прав. Она вынула руку из ладони Сары и поцеловала ее в щеку.

– Скоро увидимся.

В коридоре она села на жесткий стул между тощим молодым человеком, который сосредоточенно обкусывал ногти, и женщиной средних лет, делавшей вид, что читает потрепанный выпуск популярного журнала «Редбук». Р. Дж. достала «Вестник медицины», но сконцентрироваться было сложно. Она была прекрасно знакома с процедурой, потому четко представляла, что сейчас происходит с Сарой. Выскабливание происходило в два приема. Первый этап назывался «длинной сессией» и занимал где-то полторы минуты. Потом, после небольшого перерыва, проводили второй этап, более короткий. Она не успела прочитать статью в журнале, как Лес вышел из операционной и кивнул ей.

Они отошли в сторону, и он выпалил в своей обычной манере:

– Я все сделал, но пробил матку.

– Святой Боже, Лес!

Он смерил ее холодным взглядом, это заставило ее прийти в себя. Ему и так было несладко.

– Она дернулась в самый неподходящий момент. Боли она не почувствовала, но разнервничалась. Прокол произошел в том месте, где у нее какая-то фиброзная опухоль, это осложнило дело. У нее сильное кровотечение, но все будет в порядке. Мы упаковали ее, и «скорая» уже в пути.

После этого весь мир для Р. Дж. замедлился, словно она очутилась под водой.

Ей не случалось пробивать матку во времена работы в клинике, но она всегда работала с женщинами, которые были беременны не более трех месяцев. Проколы матки случались очень редко и требовали хирургического вмешательства. К счастью, больница Лемюэль Грейс была недалеко. «Скорая» приехала еще до того, как она успокоила Сару.

Она поехала в больницу вместе с ней. Девочку тут же повезли в операционную.

Сара попала к гинекологу, о котором Р. Дж. много слышала. Самнер Харрисон. Он был очень хорошим специалистом.

Место, столь хорошо знакомое прежде, теперь казалось чужим. Много новых лиц. Р. Дж. встретила в коридоре всего двух знакомых, которые тепло с ней поздоровались и поспешили дальше.

Но она помнила, где находятся телефоны. Сняв трубку, она набрала номер.

Он взял трубку после двух гудков.

– Привет, Дэвид. Это Р. Дж.

31

Прогулка вниз по склону горы

К тому времени как Дэвид добрался до Бостона, Сару уже прооперировали и чувствовала она себя хорошо. Он сел возле койки и взял ее за руку, ожидая, пока закончится действие наркоза. Сначала Сара расплакалась и настороженно посмотрела на него, но Р. Дж. решила, что он повел себя правильно – мягко и понимающе, ничем не показывая, что рассержен.

Р. Дж. подумала, что им лучше побыть наедине. Ей хотелось узнать подробности операции, потому она позвонила Бетт-Энн Демарко и пригласила ее на обед. Бетт-Энн была свободна. Они встретились в маленьком мексиканском ресторанчике в Бруклине недалеко от дома Бетт-Энн.

– Утро было просто сумасшедшее, да? – спросила Демарко.

– Это точно.

– Я могу порекомендовать заказать рис с курицей, очень вкусно, – сказала Бетт-Энн. – Лесу плохо. Он молчит, но я же вижу. Я в этой клинике четыре года, Р. Дж., и это лишь второй прокол матки за все время, что я здесь работаю.

– А кто сделал первый?

Бетт-Энн замялась.

– Тоже Лес. Но прокол был таким незначительным, что операции не потребовалось. Мы просто упаковали пациентку и отправили домой с условием соблюдения постельного режима. Сегодня в этом не было вины Леса. Девушка непроизвольно дернулась, и катетер пробил матку. Доктор, который обследовал ее там, где ты сейчас живешь…

– Дэниел Нойес.

– …Его тоже нельзя винить. Я имею в виду, в том, что он не заметил фиброму. Она была небольшой, просто складка ткани, невозможно заметить. Если бы только прокол или только фиброма, то было бы проще. Как у нее дела?

– Вроде нормально.

– Хорошо то, что хорошо кончается. Я возьму рис с курицей. А ты?

Р. Дж. было все равно. Она заказала то же самое.

Только вечером она смогла поговорить с Дэвидом, выслушать его непростые вопросы и попытаться дать на них ответы.

– О чем ты только думала, Р. Дж.? Тебе следовало поговорить со мной.

– Я хотела, но Сара запретила. Это было ее решение, Дэвид.

– Она еще ребенок.

– Иногда беременность превращает ребенка в женщину. Ей семнадцать лет, и она настояла на том, чтобы разобраться с этой проблемой самостоятельно. Она пошла к судье, который решил, что она достаточно зрелая, чтобы прервать беременность без твоего разрешения.

– Полагаю, это ты организовала?

– По ее просьбе. Да.

– Черт подери, Р. Дж.! Можно подумать, что ты не знакома с ее отцом.

– Ты неправ.

Когда он не ответил, она спросила, собирается ли он остаться в Бостоне до тех пор, пока Сару не выпишут из больницы.

– Конечно.

– Меня ждут пациенты. Я поеду домой.

– Да, возвращайся.

Три дня в холмах шел сильный дождь, но в тот день, когда Сара вернулась домой, дождь закончился и в воздухе остро запахло лесом.

– Отличный день, чтобы покататься на Хаиме! – сказала Сара.

Р. Дж. была рада видеть, что девочка улыбается, несмотря на бледность и усталость.

– Не вздумай. Ты должна отдохнуть несколько дней. Это важно. Понимаешь?

Сара улыбнулась.

– Да.

– У тебя есть шанс немного послушать плохую музыку.

Р. Дж. купила ей современный CD-проигрыватель белого цвета. Глаза Сары увлажнились, когда Р. Дж. вручила ей подарок.

– Р. Дж… Я никогда не забуду.

– Пустяки. Береги себя, дорогая, и продолжай жить дальше. Он все еще злится?

– Он успокоится. Точно. Мы его уломаем.

– Ты хорошая девочка. – Р. Дж. поцеловала Сару в щеку.

Она решила немедленно поговорить с Дэвидом и подошла к амбару, где он разгружал снопы сена с пикапа.

– Приезжай ко мне завтра к ужину. Хорошо?

Он посмотрел на нее и кивнул:

– Хорошо.

На следующее утро, когда Р. Дж. собиралась уезжать, чтобы навестить в Гринфилде двух госпитализированных пациентов, у нее зазвонил телефон.

– Р. Дж. Это Сара. У меня идет кровь.

– Сильно?

– Очень сильно.

– Скоро буду.

Р. Дж. тут же вызвала «скорую помощь».

Саре нравилось часами сидеть в старом кресле-качалке возле банок с медом и наблюдать, как голуби ходят по крыше амбара, как кролики гоняются друг за другом, как мимо проезжает сосед мистер Райли на синем ржавом пикапе, как толстый сурок ест клевер на северо-западном краю луга.

Вскоре сурок, тяжело переваливаясь, скрылся в норе под каменной стеной. Через несколько секунд Сара поняла, кто его испугал. Из лесу неспешно вышел черный медведь.

Это был молодой медведь, возможно, родившийся в прошлом году, но Хаим учуял его запах. Конь тут же поднял хвост, встал на дыбы и громко заржал. Услышав ржание, медведь развернулся и быстро ретировался в лес. Сара весело рассмеялась.

Но Хаим задел корпусом один из столбов, поддерживающих забор из колючей проволоки. Все столбы этого забора были вытесаны из свежей белой акации и должны были прослужить много лет, однако именно этот столб был сосновым. Он уже порядком подгнил в том месте, где соприкасался с почвой, потому, когда конь задел его, столб тут же повалился на землю, что позволило лошади скакнуть в образовавшуюся брешь.

Сара поставила на стол чашку с горячим кофе и встала.

– Черт… Эй! Плохой Хаим! – крикнула она. – А ну подожди, негодник.

Спускаясь по ступенькам, она подхватила обрывок веревки и ведро с остатками овса. Идти было далеко, потому она решила не спешить.

– Иди сюда, Хаим, – крикнула она. – Давай поешь, малыш.

Она постучала пальцами по ведру. Обычно этого было достаточно, чтобы привлечь его внимание, однако в этот раз он все еще был напуган появлением медведя и медленно шел вверх по дороге.

– Черт…

Хаим остановился в ожидании Сары, не спуская глаз с опушки леса. Он никогда не лягался, но Сара решила не рисковать, осторожно приблизившись к нему сбоку и крепко держа в руках ведро.

– Давай ешь, глупый.

Сунув морду в ведро, он захрустел овсом. Сара аккуратно накинула ему на шею веревку. Она ее не завязывала, опасаясь, что он снова чего-нибудь испугается, побежит, веревка затянется и он задохнется. Ей хотелось запрыгнуть на него и покататься без седла. Вместо этого она завела веревку ему за уши, мимо глаз, и взялась за нее двумя руками, обращаясь к нему тихим и нежным голосом.

Ей пришлось провести его мимо дыры в заборе до самых ворот. Она распахнула ворота и завела коня на поле. Запирая ворота и думая, как закрыть дыру в заборе, она внезапно заметила, что ее ноги испачканы чем-то красным. На дороге она заметила красный след, который остался после нее. Силы покинули ее, и она расплакалась.

К тому времени как Р. Дж. добралась до дома Маркусов, полотенца, которыми Сара останавливала кровь, стали бесполезны. На полу было больше крови, чем Р. Дж. предполагала увидеть. Она поняла, что Сара стояла там, не желая портить постельное белье, но потом повалилась на кровать. Возможно, она потеряла сознание. Теперь она сидела на багровых простынях, упираясь ступнями в пол.

Р. Дж. подняла ее ноги на кровать, убрала пропитавшиеся кровью полотенца и заменила их свежими.

– Сара, тебе нужно крепко сжать ноги.

– Р. Дж… – слабым голосом прошептала Сара.

Она была в полуобморочном состоянии, и Р. Дж. поняла, что девочка не сможет контролировать свои мышцы. Р. Дж. взяла несколько отрезков клейкой ленты и связала лодыжки Сары. Потом она собрала несколько одеял в кучу и положила ноги Сары на них.

Очень скоро приехала карета «скорой помощи». Санитары быстро погрузили девочку, и Р. Дж. забралась в салон вместе со Стивом Райпли и Уиллом Поли. Они тут же подключили Сару к баллону с кислородом. Райпли осматривал ее, пока машина подпрыгивала на ухабах по дороге в больницу.

Он хмыкнул, когда данные совпали с предположениями Р. Дж.

Р. Дж. кивнула:

– У нее шок.

Они укрыли Сару несколькими одеялами, приподняли ноги. Лицо девушки за серой кислородной маской, закрывавшей рот и нос, было цвета пергамента.

Впервые за очень долгое время Р. Дж. попыталась мысленно обратиться к Богу.

Она умоляла его оставить эту девушку на земле.

Пожалуйста, пожалуйста, мне нужна эта длинноногая, смешная, красивая девочка, которая может стать мне дочерью. Мне она нужна.

Она заставила себя взять Сару за руки и не смогла больше их выпустить, чувствуя, как утекает драгоценное время.

Она никак не могла остановить происходящее, повернуть время вспять. Она могла лишь поправлять кислородную маску, чтобы Саре поступал самый лучший раствор необходимых газов, и просить Уилла связаться с больницей, чтобы там подготовили достаточное количество крови для переливания.

Когда «скорая» подъехала к приемному покою реанимации, медсестры распахнули дверцы и остановились, не зная, что делать при виде Р. Дж., которая крепко сжимала ладони Сары. Они никогда не видели, чтобы на «скорой» привозили упавшего духом доктора.

32

Куб льда

Стив Райпли позвонил Маку Маккортни, попросил разыскать Дэвида Маркуса и привезти его в больницу.

Пола Симмз, заведующая реанимационным отделением, настояла на том, чтобы Р. Дж. приняла успокоительное. Она затихла и погрустнела, но ощущение ужаса никуда не делось. Она сидела возле Сары, держа ее за руку, когда приехал Дэвид. Глаза у него были дикие. Он не смотрел на Р. Дж.

– Оставь нас наедине.

Р. Дж. вышла в холл. Через какое-то время появилась Пола Симмз.

– Он настаивает, чтобы вы ехали домой. Думаю, вам стоит прислушаться, Р. Дж. Он очень… ну, расстроен.

Понимание случившегося жгло немилосердно. Сары могло уже не стать. Р. Дж. было сложно смириться с этим.

Внезапно ледяной куб, в котором она жила после смерти Чарли, снова заключил ее в свои объятия.

Она позвонила Дэвиду позже, днем. После этого она звонила ему каждые пятнадцать-двадцать минут. Каждый раз она слышала запись автоответчика, его голос, такой расслабленный, уверенный, который благодарил за то, что она позвонила в Вудфилдскую компанию по торговле недвижимостью, и предлагал оставить сообщение после сигнала.

На следующее утро она поехала к нему домой, предполагая, что он сидит дома один и не снимает трубку. Уилл Райли, сосед Дэвида, ставил новый столб вместо соснового, который повалил Хаим.

– Он дома, мистер Райли?

– Нет. Сегодня утром я нашел записку возле своей двери. Он попросил меня несколько дней покормить животных. Я решил, что самое малое, что могу сделать, так это починить забор. Ужасный случай, не так ли, доктор Коул?

– Да. Это кошмар.

– Такая милая девочка.

Сара!

Что происходит с Дэвидом? Где он?

Войдя в дом, она увидела, что ничего не изменилось. Все осталось таким же, каким было, когда они увозили Сару, не считая того, что кровь на полу засохла и потемнела. Р. Дж. содрала простыни и одеяла и затолкала их в мусорный бак. Лопатой отскребла ужасный красный пудинг с пола. Потом она отнесла все это в лес и зарыла. Она нашла моющие средства и скребла пол до тех пор, пока вода не стала розовой, а потом прозрачной. Под кроватью она нашла кошку.

– Ох, Агуна.

Она хотела обнять кошку, приласкать ее, но Агуна уставилась на нее, словно лев, загнанный в угол.

Ей пришлось быстро ехать домой, чтобы успеть принять душ и вовремя добраться до работы. После полудня она встретила в коридоре Тоби и узнала то, что уже знала половина города. Дэвид Маркус повез хоронить дочь на Лонг-Айленд.

Какое-то время она сидела за столом и пыталась вчитаться в очередную историю болезни, но буквы плясали у нее перед глазами в каком-то густом розовом тумане. Наконец она сделала то, что не делала никогда прежде. Она попросила Тоби извиниться перед пациентами и перенести прием, так как у нее началась ужасная мигрень.

Вернувшись домой, она прошла в кухню и села за стол. В доме было очень тихо. Она просто сидела на стуле и молчала.

Р. Дж. отменила прием на четыре дня. Она много ходила пешком. Она выходила из дому и просто гуляла по дороге, по полям, не понимая, куда бредет.

Она позвонила Дэниелу Нойесу, и они встретились за обедом, чтобы обсудить последние события. Оба чувствовали себя подавленными.

– Я хорошо ее осмотрел, – тихо сказал он. – Я не заметил никаких проблем.

– Это не ваша вина, доктор Нойес. Я знаю это.

Он бросил на нее пытливый взгляд.

– Вы тоже в этом не повинны. Вы это знаете?

Она кивнула.

Выйдя из ресторана, он поцеловал ее в щеку, развернулся и зашагал к машине.

Р. Дж. не мучила бессонница. Напротив, каждую ночь она проваливалась в глубокое забытье без снов. По утрам она долго неподвижно лежала в кровати, свернувшись клубком.

Сара.

Разум говорил ей: не вини себя. Однако его голос заглушала боль, которая отныне стала ее частью навсегда.

Р. Дж. решила написать Дэвиду письмо, прежде чем пытаться с ним заговорить. Для нее было важно объяснить ему, что Сара так же легко могла умереть от осложнений после удаления аппендикса или кишечной резекции. Что не существует непогрешимой хирургии. Что Сара сама приняла решение сделать аборт и пошла бы на это даже без помощи Р. Дж.

Р. Дж. понимала, что Дэвида мало утешат уверения в том, что пациент может умереть даже во время самой безопасной операции. Что, выбрав аборт, Сара увеличила собственные шансы на выживание, поскольку в Соединенных Штатах одна женщина из четырнадцати тысяч умирает во время беременности, в то время как для сделавших аборт этот показатель составляет единицу из двадцати трех тысяч. Учитывая, что в автокатастрофе погибает один человек из шести тысяч садящихся в машину, аборт и беременность, на самом деле, сравнительно безопасны.

Потому смерть Сары в результате легального аборта была исключением.

Р. Дж. писала письмо за письмом, пока наконец не составила послание, которое ее удовлетворило. Она поехала на почту, чтобы отправить его.

Но вместо того, чтобы отправить, порвала письмо и выбросила обрывки в корзину для мусора. Она поняла, что написала его не только для Дэвида, но и для себя. В любом случае, это не имело никакого значения. Какое ему было дело до статистики?

Сары больше не было.

И Дэвида тоже.

33

Наследство

День проходил за днем, но Р. Дж. все так же оставалась в полнейшем неведении. Она позвонила Уиллу Райли и спросила, не знает ли он, когда возвращается его сосед.

– Нет, понятия не имею. Знаешь, он продал лошадь, по телефону. Я получил от него письмо, в котором он попросил меня прийти в дом вчера в четыре часа дня, чтобы новый хозяин мог забрать коня.

– Я возьму их кошку, – сказала Р. Дж.

– Это хорошо. Она сидит у меня в сарае. У меня и так уже четыре кошки.

Р. Дж. забрала Агуну и привезла ее домой. Кошка прошлась по всему дому с видом королевы, принимающей новые владения, исследуя каждый угол с пренебрежительным подозрением. Р. Дж. надеялась, что Дэвид скоро приедет, чтобы забрать ее, потому что они с кошкой так и не сумели найти общий язык.

Несколько дней спустя она разговаривала с Фрэнком Сотби в магазине и тот поинтересовался, не приедет ли в город вместо Дэвида другой агент по торговле недвижимостью.

– Я удивился, когда узнал, что он выставил дом на продажу, – сказал он, внимательно глядя на Р. Дж. – Я так понимаю, этим занимается Митч Боудитч из Шелберн Фолс.

Р. Дж. поехала в Шелберн Фолс, чтобы пообедать и зайти в контору местного агента по торговле недвижимостью. Боудитч оказался приятным человеком, он общался легко и непринужденно. Казалось, ему действительно жаль, что он не знает ни номера телефона, ни адреса Дэвида Маркуса.

– У меня есть только письмо, разрешающее мне продать его дом с мебелью. А также номер счета в Нью-Йорке, на который я должен буду перечислить деньги. Дэвид сказал, что хочет разобраться с этим как можно скорее. Он очень хороший профессионал, и он запросил очень немного. Полагаю, скоро я все продам.

– Если он позвонит, попросите его, пожалуйста, связаться со мной, – предложила Р. Дж. и дала ему визитку.

– С удовольствием, доктор, – ответил Боудитч.

Спустя три дня кошка убежала.

Р. Дж. обошла все окрестности, выкрикивая ее имя.

Она перебрала в уме всех животных, которые могут посчитать кошку лакомой добычей: рысей, койотов, пум, крупных хищных птиц. Вернувшись домой, она обнаружила на автоответчике сообщение от жены Уилла Райли, Мюриэль, – кошка вернулась в их амбар.

Р. Дж. забрала ее, но через два дня Агуна снова убежала в амбар Райли.

Она убегала трижды.

Наступил конец сентября. Уилл усмехнулся, когда она в очередной раз приехала за кошкой.

– Если хотите, можете оставить ее здесь, – предложил он, и Р. Дж. тут же согласилась.

Однако ей все равно не хотелось бросать кошку.

– Шалом, Агуна, – сказала она, и чертова кошка зевнула.

Проезжая мимо дома Дэвида, она увидела на подъездной дорожке новый синий джип с нью-йоркскими номерами.

Дэвид?

Р. Дж. остановила машину. Когда она постучала во входную дверь, ей открыл Митч Боудитч. За ним стоял какой-то незнакомец с загорелым лицом, редкими седеющими волосами и густыми усами.

– Привет. Знакомьтесь, еще один врач. – Он представил их друг другу. – Это доктор Роберта Коул. Доктор Кеннет Деттингер.

Деттингер энергично пожал руку Р. Дж.

– Доктор Деттингер только что купил этот участок.

Р. Дж. старалась оставаться бесстрастной.

– Поздравляю. Собираетесь здесь практиковать?

– О боже, нет! Просто буду приезжать сюда на выходных и в отпуск. Ну, вы знаете.

Она знала.

У него была практика в городке Уайт Плейнс. Он занимался детской и подростковой психиатрией.

– Очень занят, много работы. Это место будет для меня отдушиной.

Они втроем прошли на задний двор мимо ульев.

– Собираетесь разводить пчел?

– Нет.

– Хотите продать ульи?

– Что ж, можете забрать их. Я подумываю вырыть бассейн и благоустроить участок. У меня аллергия на пчелиный яд.

Боудитч предупредил Р. Дж., чтобы она не пыталась перевезти ульи в ближайшие несколько недель. Следовало подождать заморозков, когда пчелы впадут в спячку.

– Вообще-то, – он заглянул в опись, – у Дэвида есть еще восемь ульев, которые он арендовал неподалеку. Тоже возьмете?

– Пожалуй, да.

– Покупка дома таким способом создает определенные проблемы, – сказал Деттингер. – Там одежда в шкафах, на столах разные вещи. У меня нет жены, которая могла бы помочь прибраться. Недавно развелся.

– Мне очень жаль.

– Ох. – Он поморщился, пожал плечами и грустно улыбнулся. – Придется нанять кого-нибудь, чтобы все прибрали и выкинули.

Одежда Сары.

– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы этим заняться?

– Давайте я это сделаю. Бесплатно. Я была своего рода другом семьи.

– О, прекрасно. Большое спасибо.

Он с интересом разглядывал ее. У него было волевое лицо. Р. Дж. не доверяла подобным людям. Возможно, он просто привык всегда поступать по-своему.

– У меня своя мебель. Я оставлю только холодильник, ему всего год. Берите что хотите. Что останется, можете раздать или вызвать грузовик и отвезти на свалку. Потом пришлете мне счет.

– К какому числу вам нужно прибрать дом?

– Если получится до Рождества, то я буду очень благодарен.

– Хорошо.

Пришедшая в холмы осень была исключительно красива. В октябре наступило бабье лето, которое не портили редкие дожди. Куда бы ни поехала Р. Дж., она повсюду становилась свидетельницей буйства красок.

Она пыталась вернуться к обычной жизни, сосредоточившись на пациентах, но постоянно возвращалась мыслями к недавним событиям. Она начала опасаться, что это может пагубно повлиять на ее работу.

У семейной пары, которая жила неподалеку от нее, Пру и Альбано Триго, был болен десятилетний сын по имени Люсьен. Они звали его Люк. Он плохо ел, был вялым и страдал от диареи. И так продолжалось очень долго. Р. Дж. проверила его кишечник, направила на полный медицинский осмотр в больницу.

Ничего.

Мальчик продолжал болеть. Р. Дж. отправила его к гастроэнтерологу в Спрингфилд на консультацию, но и тот ничего не обнаружил.

Однажды под вечер она направилась по тропе к бобровой заводи. Подойдя к водоему, заметила, как какое-то животное нырнуло под воду и быстро поплыло прочь.

На реке Катамаунт было множество колоний бобров. Река протекала через земли Триго, которые располагались ниже по течению.

Она поспешила к машине и поехала к дому Триго. Люсьен лежал на диване в гостиной и смотрел телевизор.

– Люк, ты плавал летом в реке?

Он кивнул.

– Ты плавал в заводях, образованных бобровыми дамбами?

– Конечно.

– Ты пил воду из них?

Пруденс Триго очень внимательно слушала их разговор.

– Да, бывало, – ответил Люсьен. – Она такая чистая и холодная.

– Она только выглядит чистой, Люк. Я сама там плаваю. Но я вспомнила, что бобры и другие животные испражняются в нее.

– Испражняются…

– Какают и писают, – сказала Пру. – Доктор имеет в виду, что они какают и писают в воду, которую ты пьешь. – Она повернулась к Р. Дж. – Вы считаете, что это и есть причина?

– Возможно. Животные загрязняют воду паразитами. Если пить эту воду, паразиты попадают в организм и покрывают стенки кишечника, препятствуя всасыванию полезных веществ. Я не могу говорить наверняка, пока не пошлю образец стула в правительственную лабораторию. Пока что я дам ему сильный антибиотик.