Текст книги "Доктор Коул"
Автор книги: Ной Гордон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Всего лишь летучая мышь. Они всегда сидят высоко.
– Ну и коровник у тебя, – заметила она.
Он кивнул.
– На самом деле раньше это были два отдельных коровника. Это самая старая часть. Другая половина была другим коровником, который привезли сюда на быках лет сто назад. Всегда хотел соорудить эдакий модный молочный заводик, но так и не решился. Мы со Стасей доим их по старинке, зафиксировав коровам головы, чтобы они не двигались.
Он закрыл глаза. Р. Дж. протянула руку и похлопала его по плечу.
– Ты думаешь, когда-нибудь найдется лекарство от этой гнилой дряни?
– Думаю, да, Грег. Сейчас идет работа над генетическими лекарствами для множества заболеваний, включая различные виды рака. В следующие несколько лет все кардинально изменится. Наступит новая жизнь.
Он открыл глаза и взглянул на нее.
– Через сколько лет?
Большая корова в белых и черных пятнах, стоявшая в стойле перед ними, внезапно громко замычала, испугав Р. Дж. Действительно, через сколько лет… Р. Дж. замерла.
– Грег, я не знаю. Может быть, пять. Я просто предполагаю.
Он горько усмехнулся.
– Ну, сколько бы лет ни оставалось, я этот новый мир не увижу, так ведь?
– Я не знаю. Некоторые люди живут с твоей болезнью много лет. Я думаю, тебе важно верить, действительно верить, что ты будешь одним из них. Я знаю, что ты верующий человек, и я думаю, что молитва не помешает.
– Сделай мне одолжение.
– Какое?
– Помолись и ты за меня, Р. Дж.
Вот незадача, немного не по адресу. Но она улыбнулась.
– Ну, я думаю, это точно не навредит, – сказала она и пообещала помолиться.
Животное перед ними издало протяжный глухой стон, который тут же подхватили другие коровы.
– Почему ты сидишь здесь в одиночестве?
– Вот эта пытается отелиться, но у нее не получается, – ответил он, махнув в сторону коровы в стойле. – Она молодая, еще не телилась.
Р. Дж. кивнула.
– Ну, у нее узкий проход, и теленок не хочет выходить. Я звонил двум ветеринарам, которые остались в округе и занимаются крупными животными. Хэл Доминик слег с гриппом, а Линкольн Фостер где-то на юге, выехал на вызовы. Он сказал, что постарается прибыть к одиннадцати.
Корова снова замычала и легла на бок.
– Спокойно, милая…
– Сколько у вас коров?
– Сейчас семьдесят семь. Сорок одна дает молоко.
– И вы знаете все их клички?
– Только зарегистрированных. Видишь ли, их нужно регистрировать с именами. У тех, что не зарегистрированы, на боках написаны номера вместо имен, но эту корову зовут Заза.
Корова медленно опустилась на бок, вытянув копыта в сторону.
– Черт. Черт! Прости, – воскликнул Хинтон. – Они так ложатся на бок, только когда их конец близок. Она не дотянет до одиннадцати часов. Она пытается родить уже пять часов. Я вбухал в нее большие деньги, – горько признался он. – От такой зарегистрированной коровы можно получать от тридцати до пятидесяти литров молока в день. И теленок должен был быть хорошим. Я заплатил сотню долларов за семя очень здорового быка.
Корова замычала и задрожала.
– Мы можем что-нибудь сделать для нее? – спросила Р. Дж.
– Нет, я слишком болен, чтобы заниматься этим, а Стася измотана. Она целый день доила. Да она уже тоже немолода. Она попыталась что-то сделать, но у нее не получилось. Ей пришлось пойти в дом и лечь в постель.
Корова замычала от боли, вскочила на ноги, а потом снова опустилась на брюхо.
– Давайте я взгляну, – сказала Р. Дж. Она сняла пальто и бросила его на стог сена. – Она будет лягаться?
– Едва ли, учитывая то, в какой позе она лежит, – сухо ответил Хинтон.
Р. Дж. приблизилась к животному и села на корточки позади него. Было странно видеть огромный анус, похожий на глаз над большой коровьей вульвой, в которой виднелось маленькое копытце и что-то красное и вялое, похожее на язык.
– Что это?
– Это язык теленка. Головы не видно. По какой-то причине телята часто рождаются с вываленными языками.
– Что не дает ему выйти?
– Обычно сначала выходят передние копыта, а потом голова. Как у пловца, ныряющего в воду. У этого левое копыто выходит нормально, а правое где-то застряло. Ветеринар должен протолкнуть голову назад в вагину и засунуть руку, чтобы понять, что там не так.
– Почему бы мне не попробовать?
Он покачал головой.
– Для этого нужны крепкие руки.
Р. Дж. посмотрела на дрожащую корову.
– Я думаю, стоит попытаться. Я еще ни разу не теряла корову, – заметила она, но шутка не удалась. Он даже не улыбнулся. – Вы используете смазку?
Он с сомнением посмотрел на нее и покачал головой.
– Нет, нужно помыть и хорошенько намылить руку, – сказал он, показав ей, где стоит умывальник.
Р. Дж. закатала рукава рубашки до самых плеч и принялась мыть руки холодной водой и куском темного хозяйственного мыла.
Потом она вернулась к корове.
– Тихо, Заза, – сказала она и почувствовала себя дурой, разговаривающей с задницей коровы. Когда пальцы, а потом и вся ладонь Р. Дж. исчезла во влажной глубине коровьей вагины, животное начало нервно махать хвостом.
Голова теленка действительно была очень близко к выходу, но ее, казалось, невозможно подвинуть. Когда Р. Дж. посмотрела на Грега, то увидела в его глазах глубокое беспокойство. Р. Дж. задержала дыхание и надавила, словно пытаясь погрузить голову пловца в очень плотную жидкость. Медленно голова начала двигаться назад. Протолкнув ее достаточно далеко, Р. Дж. засунула руку в вагину сначала по запястье, потом почти до локтя, пока ее пальцы не нащупали что-то.
– Я чувствую… думаю, что это колено теленка.
– Да, возможно. Может, получится засунуть руку под него и развернуть копыто вверх? – посоветовал Хинтон.
Р. Дж. попыталась.
Она засунула руку глубже и внезапно почувствовала сильный спазм, похожий на маленькое землетрясение. Ее руку буквально вытолкнуло из вагины коровы, и Р. Дж. упала на спину.
– Что за черт, – прошептала она, но Грегу не обязательно было говорить ей, что это один из случаев непроизвольного сокращения вагины, с которыми она раньше не сталкивалась.
Р. Дж. пошла за мылом. Вернувшись к корове, она потратила несколько минут, прежде чем поняла, с чем имеет дело. Сокращения вагины происходили раз в минуту и длились сорок пять секунд, что оставляло ей всего пятнадцать секунд. Она снова просунула руку в вагину мимо колена теленка.
– Я чувствую кость, тазовую кость, – сказала она Грегу. – Я схватилась за копыто, но оно застряло под тазовой костью.
Крепкий хвост хлестнул ее по лицу. Отплевываясь, Р. Дж. схватила его левой рукой, удерживая подальше от себя. Начались новые спазмы, потому Р. Дж. крепко ухватилась за копыто теленка, ожидая их окончания. Ее руку уже не должно было выкинуть, поскольку давление вокруг нее стало слишком сильным. Оно заставило ее запястье упереться в тазовую кость. Р. Дж. громко охнула от боли. Рука быстро онемела. Р. Дж. закрыла глаза и уперлась лбом в бок Зазы. Руку было невозможно вытащить. Она была зажата почти до плеча. Р. Дж. представила, что, если Заза умрет, им придется разрезать ее тушу, чтобы освободить руку.
Она не услышала, как вошла Стася Хинтон.
– Что делает эта девчонка, черт побери? – громко поинтересовалась она. Грег что-то ответил ей, но Р. Дж. не услышала, что именно. Она почувствовала запах навоза. Корова воняла потом и страхом. Сокращения вагины прекратились.
Р. Дж. помогла родиться достаточному количеству человеческих детей, потому прекрасно знала, что следует делать дальше. Она немного вытащила руку и нажала на колено теленка. Потом засунула руку под него. Когда ее пальцы снова нащупали копыто, ей пришлось бороться с паникой, охватившей ее при мысли о том, что вот-вот должны начаться новые сокращения вагины.
Она работала осторожно, схватив копыто и таща его вверх. Наконец это ей удалось, и теперь оба копыта находились на одном уровне, как и должно было быть изначально.
– Эй! – радостно воскликнул Грег.
– Молодец! – крикнула Стася.
Со следующим сокращением вагины появилась голова теленка.
«Ну, здравствуй», – подумала Р. Дж. Но им не удавалось вытянуть теленка полностью. Дальше головы дело не шло. Он застрял, как пробка в бутылке.
– Если бы у нас был тягач… – сказала Стася.
– Что это?
– Это такая лебедка, – пояснил Грег.
– Свяжите ему копыта, – сказала Р. Дж.
Она пошла к машине и отцепила крюк автоматической лебедки. Потом протащила трос в коровник.
Теленок вышел легко. Р. Дж. подумала, что это весомый аргумент в пользу современных технологий.
– Это бычок, – сообщил Грег.
Р. Дж. села на пол и стала наблюдать, как Стася вытирает слизь и остатки плаценты с ноздрей теленка. Они поднесли его к корове, но Заза была истощена и едва могла пошевелить копытом. Грег начал вытирать грудь теленка сухим сеном.
– Это помогает работе легких, потому корова всегда так сильно вылизывает телят. Увы, наша Заза слишком устала, чтобы сделать это.
– С ним все будет в порядке? – спросила Р. Дж.
– Конечно, – ответила Стася. – Я пойду принесу ведро теплой воды. Это поможет ей избавиться от остатков плаценты.
Р. Дж. встала с пола и подошла к умывальнику. Она вымыла руки, но поняла, что нормально помыться сможет только дома.
– Хм, у тебя навоз в волосах, – заметил Грег.
– Не трогай его, а то только размажешь, – предупредила Стася.
Р. Дж. смотала кабель и на вытянутой руке отнесла пальто в машину, положив его на заднее сиденье, подальше от себя.
– Спокойной ночи.
Она едва слышала их слова благодарности. Р. Дж. ехала домой, стараясь как можно меньше прикасаться к обшивке салона.
Войдя в кухню, она сняла рубашку. Рукава и передняя часть были измазаны навозом, кровью, слизью, мылом и различными жидкостями, сопровождающими рождение теленка. Р. Дж. поморщилась и выбросила ее в мусорное ведро.
Она долго стояла под горячим душем, потом почистила зубы, пошла в спальню и в темноте надела пижаму.
– Что? – спросил Дэвид.
– Ничего, – ответила она, и он снова заснул.
Она тоже собиралась лечь спать, но вместо этого пошла в кухню и поставила чайник на огонь, чтобы сварить кофе. Рука была вся в синяках и болела. Р. Дж. пошевелила пальцами и помахала рукой, чтобы убедиться, что ничего не сломано. Взяв лист бумаги и ручку, она села, чтобы проверить, может ли писать этой рукой.
Она решила отправить Саманте письмо.
Дорогая Саманта,
ты просила написать, если я придумаю, что такого может доктор в глубинке, чего он не может в вашем медицинском центре.
Так вот, сегодня вечером мне пришла в голову мысль.
Здесь можно засунуть руку в корову.
Всегда твоя,
Р. Дж.
52
Телефонная карточка
Однажды утром, к собственному неудовольствию, Р. Дж. поняла, что приближается день, когда ей нужно будет обновить лицензию на право практиковать в штате Массачусетс, а она не была к этому готова. Лицензию штата следовало продлять каждые два года, и, чтобы защитить население, закон требовал от врача, обновляющего лицензию, предоставить свидетельства того, что он не менее сотни часов занимался специализацией.
Система была задумана таким образом, чтобы врач постоянно получал новые знания и оттачивал профессиональные навыки. Это не давало бы докторам потерять квалификацию. Р. Дж. полностью поддерживала эту систему, но она поняла, что в эти два года очень мало времени уделяла специализации. Занимаясь практикой и работой в Спрингфилде, она забросила образовательную программу.
Местные больницы часто предлагали участвовать в лекциях или семинарах, которые могли исправить ситуацию, но у Р. Дж. не было времени, чтобы таким образом выполнять обязательства.
– Тебе нужно сходить на большое профессиональное собрание, – сказала Гвен. – У меня та же история.
Тогда Р. Дж. начала просматривать в медицинских журналах объявления о подобных собраниях. Она прочла, что в Нью-Йорке, в отеле «Плаза», будет проводиться трехдневный симпозиум по вопросам лечения рака. Его спонсировали совместно Общество лечения онкозаболеваний и Американский совет медицины внутренних органов. Если бы она его посетила, то заработала бы достаточно баллов для успешного обновления лицензии.
Питер Джером согласился пожить с Эсти в ее доме и заменить на работе, пока она будет в отъезде. Он хотел получить права на практику в больнице Гринфилда, но документы еще не были ему отправлены, потому он договорился с терапевтом больницы, что будет принимать пациентов, которых нужно госпитализировать.
Дэвид работал над предпоследней главой книги, и они решили, что ему не стоит прерываться, потому Р. Дж. поехала в Нью-Йорк сама по дороге, освещенной лимонным светом ноябрьского солнца.
Р. Дж. обнаружила, что, хотя и была рада сбежать от быстрого темпа жизни в большом городе, она с радостью влилась в знакомую обстановку. После уединения и спокойствия холмов Нью-Йорк казался ей огромным человеческим муравейником. Ехать через Манхэттен было пыткой, и она с радостью оставила ключи от машины портье отеля, но все равно радовалась, что приехала.
Ее номер располагался на десятом этаже. Это было небольшое, но удобное помещение. Она немного поспала, а потом быстро приняла душ и оделась. Регистрация проходила одновременно с раутом. Р. Дж. взяла себе пиво и начала быстро накладывать еду на тарелку.
Она не видела ни одного знакомого лица. Было много пар. Возле стола с угощением с ней заговорил какой-то доктор, у которого на бэйджике было написано, что его зовут Роберт Старбак. Он приехал из Детройта, штат Мичиган.
– И где в Массачусетсе находится Вудфилд? – спросил он, глядя на ее бэйдж.
– Возле шоссе Мохавк.
– А, старые добрые горы. Вы ездите по окрестностям и любуетесь пейзажами?
Она улыбнулась.
– Нет. Я вижу их только тогда, когда выезжаю на вызовы.
Он пристально посмотрел на Р. Дж.
– Вы выезжаете на дом?
Его тарелка опустела, он отправился за добавкой и вскоре вернулся. Роберт был симпатичным мужчиной, но так явно и недвусмысленно намекал на секс, что Р. Дж., доев свои закуски, поспешила сбежать от него.
Она спустилась на лифте в вестибюль и вышла на улицу. Центральный парк был неподходящим местом для ночных прогулок и мало ее интересовал. У нее дома тоже были деревья и трава. Она медленно пошла по Пятой авеню, останавливаясь почти у каждой витрины и внимательно рассматривая сумки, обувь, одежду, украшения, книги.
Пройдя пешком несколько кварталов, она повернула назад и вернулась к отелю. Поднявшись в номер, она рано легла спать. Во время учебы она всегда так делала перед парами. Она услышала в голове ободряющий голос Чарли.
Это была хорошая конференция, организованная таким образом, чтобы предоставить максимум информации в сжатые сроки. Лекции читались целый день, а еду подавали прямо в зал. Р. Дж. внимательно слушала выступавших. Она вела подробные записи, не пропуская ни одной лекции, и купила аудиозаписи тех лекций, которые ей понравились больше всего.
Вечером организовывались развлечения на любой вкус. В первый день Р. Дж. посмотрела постановку мюзикла «Театр на воде». Ей очень понравилось. На следующий день большое удовольствие ей доставило выступление танцевального театра Гарлема.
К утру следующего дня у нее уже было достаточно баллов, чтобы получить обновленную лицензию. Ее интересовала лишь первая лекция из тех, что читались в тот день. Р. Дж. решила уйти и немного походить по магазинам перед отъездом.
Она уже возвращалась в отель, чтобы уложить вещи, как вдруг ей в голову пришла отличная идея.
Консьержка оказалась веселой пожилой женщиной.
– Разумеется, – ответила она, когда Р. Дж. спросила, есть ли у нее карта дорог большого Нью-Йорка.
– Вы можете рассказать мне, как доехать до Западного Вавилона на Лонг-Айленде?
– Дайте мне минутку, пожалуйста.
Женщина взглянула на карту и уверенными движениями маркера начертила маршрут.
Съехав с трассы, Р. Дж. остановилась у первой же заправки, чтобы спросить, как добраться до кладбища Бет Мозес.
Доехав до кладбища, она поехала вдоль забора, пока не добралась до ворот. Сразу за воротами стояло здание администрации. Р. Дж. остановила машину и пошла внутрь здания. Блондин ее возраста, одетый в голубой костюм и белую кипу, сидел за столом и подписывал бумаги.
– Доброе утро, – сказал он, не поднимая взгляда.
– Доброе утро. Мне нужно найти одну могилу.
Он кивнул.
– Имя усопшего?
– Маркус. Сара Маркус.
Он повернулся к стоявшему рядом компьютеру и набрал имя на клавиатуре.
– Да, у нас есть шесть человек с такой фамилией. Назовите, пожалуйста, первую букву ее второго имени.
– У нее его не было. Маркус через «с», не через «з».
– Ага. Таких всего две. Ей было шестьдесят семь лет или семнадцать?
– Семнадцать, – тихо ответила Р. Дж., и мужчина кивнул.
– Просто их так много у нас, – извиняющимся тоном уточнил он.
– У вас очень большое кладбище.
– Да, шестьдесят акров. – Он взял листок со схемой кладбища и нарисовал ручкой путь к могиле. – Пройдете двенадцать секторов от этого здания, повернете направо. Пройдете еще восемь секторов, повернете налево. Могила, которая вам нужна, находится во втором ряду. Если не найдете, возвращайтесь, я покажу лично, – сказал он, бросив взгляд на монитор, чтобы убедиться, что ничего не напутал.
– Мы все держим в компьютере, – добавил он не без гордости, – все. Я вижу, там в прошлом месяце провели освящение.
– Освящение?
– Да, когда торжественно открывали надгробие.
– Вот как.
Она поблагодарила его и ушла, сжимая в руках бумагу.
Р. Дж. медленно ступала по дорожке, посыпанной щебнем, мимо секторов кладбища. За оградой слышался шум машин, с ревом промчался мотоцикл. Завизжали тормоза.
Р. Дж. считала секторы.
Ее мать была похоронена на кладбище в Кембридже, где между надгробными камнями оставляли довольно большие пространства, поросшие травой. Здесь же могилы были расположены очень близко друг к другу. Так много их, этих людей, переехавших из города живых в город мертвых.
Одиннадцать… Двенадцать.
Она повернула направо и прошла еще восемь секторов.
Вот здесь.
Неподалеку, возле свежевырытой могилы, на раскладных стульях сидели люди. Мужчина в кипе закончил говорить, и собравшиеся выстроились у могилы, чтобы каждый мог бросить по горсти земли.
Р. Дж. подошла ко второму ряду могил этого сектора, осторожно продвигаясь вперед. Теперь она смотрела на надгробные камни, а не на номера секторов. Эммануэль Рубин. Лестер Роговин.
На многих надгробных камнях лежали камешки поменьше, прижимая телефонные карточки, оставленные родственниками в знак того, что они посещали усопших родных и близких. Некоторые могилы были засажены цветами и кустами. Одна могила находилась в глубокой тени раскидистого тиса. Р. Дж. отвела в сторону ветви и прочла имя: Ли Шварц. На надгробном камне Ли Шварц не было никаких мелких камешков.
Р. Дж. прошла мимо нескольких могил семейства Гудкинд, и тут заметила двойной надгробный камень с двумя милыми, поблекшими от времени фотографиями молодых мужчины и женщины. Дмитрий Левников (1970–1992) и Бася Левникова (1973–1992). Муж и жена? Брат и сестра? Они умерли вместе? Погибли в автокатастрофе? При пожаре? Р. Дж. подумала, что, должно быть, вешать фотографии на надгробный камень – русский обычай. Вероятно, они были эмигрантами. Как грустно приехать издалека, преодолев культурные барьеры, и попасть сюда.
Киршнер. Ростен. Эйдельберг.
Маркус.
Натали Маркус (1952–1985). Любящая жена и любимая мать.
Это был двойной надгробный камень, одна часть которого была украшена гравировкой.
На соседнем надгробии написано: «Сара Маркус (1977–1994). Наша дорогая дочь». Такой же квадратный гранитный камень, но еще не потемневший от времени, как у Натали.
На каждой плите лежал маленький камешек, прижимавший телефонные карточки. Камешек, лежавший на надгробии Сары, заставил Р. Дж. замереть. Это был тот самый кусок красноватого глинистого сланца с отпечатком трилобита, который Дэвид нашел среди корней ревеня.
Она не говорила с Натали и Сарой – сомневалась, что они смогут ее услышать. Она вспомнила, как когда-то в колледже читала работу одного из христианских философов Фомы Аквинского, который утверждал, что мертвые ничего не знают о делах живых. Однако откуда Фома мог это знать? Что вообще могут знать хоть Фома, хоть Дэвид Маркус о том, что знают или не знают мертвые? Р. Дж. пришло в голову, что Сара, наверное, любила ее. Возможно, в некотором смысле в этом сердечном камне была заключена магия, магнетизм, который привел ее сюда и заставил понять, что необходимо сделать.
Р. Дж. взяла с земли пару камушков и положила их на надгробия Натали и Сары.
Похороны закончились, и собравшиеся начали расходиться. Многие из них проходили мимо Р. Дж. Они старались не смотреть на грустный, но привычный вид сломленной женщины, сидящей возле могилы. Они не знали, что она плакала не столько из-за мертвых, сколько из-за живых.
Как врач Р. Дж. всегда считала, что обсуждать смерть ужасно. На следующее утро, сидя в кухне, она усилием воли заставила себя поговорить с Дэвидом о смерти их отношений. Она смогла сказать ему, что настало время положить этому конец.
Она попросила его признать, что у них ничего не получится.
– Ты сказал мне, что уезжал, чтобы собрать материал для книги. Но ты ездил освящать надгробный камень на могиле дочери. Когда я предложила съездить туда, ты отказался.
– Мне нужно время, Р. Дж.
– Я не думаю, Дэвид, что время сможет что-нибудь изменить, – мягко сказала она. – Даже люди, прожившие в браке многие годы, разводятся после смерти ребенка. Я могла бы смириться и справиться с твоим алкоголизмом и страхом, что в один прекрасный день ты можешь сорваться. Но глубоко внутри ты винишь меня в смерти Сары. Я думаю, ты всегда будешь обвинять меня, и с этим я ничего поделать не могу.
Дэвид побледнел. Он не пытался ничего отрицать.
– Нам было так хорошо вместе. Если бы не это…
У Р. Дж. перед глазами поплыли разноцветные круги. Он был прав. Во многих отношениях им было хорошо вместе.
– Я думал, ты любишь меня.
– Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя и желать тебе добра.
Но она сделала одно открытие. Она также любила и себя.
В тот вечер она задержалась на работе, а когда вернулась домой, он сказал ей, что решил поехать в Колорадо, к Джо Фэллону.
– Я возьму с собой медогонку и несколько лучших ульев. Я подумал, что можно очистить другие ульи и сложить их у тебя в амбаре.
– Нет. Лучше продай их.
Он понял: она имела в виду, что это конец. Они посмотрели друг на друга, и он кивнул.
– Я смогу уехать не раньше, чем через десять дней. Я хочу закончить рукопись и отослать издателю.
– Логично.
Агуна подошла к ним и холодно посмотрела на Р. Дж.
– Дэвид, я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение.
– Какое?
– На этот раз, когда будешь уезжать, забери с собой кошку.
Часы тянулись невыносимо медленно. Они старались не попадаться друг другу на глаза. Прошло всего два дня, а Р. Дж. казалось, что намного больше. И тут ей позвонил отец.
Когда он спросил о Дэвиде, она смогла найти в себе силы сообщить ему, что они расходятся.
– Ах! Ты в порядке, дочка?
– Да, нормально.
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, отец.
– Вот, значит, зачем я звоню. Хочешь приехать ко мне на День благодарения?
Внезапно Р. Дж. очень захотелось увидеть отца, поговорить с ним, обнять.
– А что, если я приеду раньше? Прямо сейчас?
– Ты сможешь?
– Не знаю. Попробую.
Когда она попросила Питера Джерома приехать и поработать за нее еще пару недель, он очень удивился, но, по всей видимости, был рад принять предложение.
– Мне очень нравится у вас работать, – признался он.
Р. Дж. позвонила в авиакомпанию и забронировала билет во Флориду. Потом она связалась с отцом и сообщила, что будет у него на следующий день.
53
Свет и тени
Р. Дж. обрадовалась, увидев отца, но его вид обеспокоил ее. Он, казалось, как-то скукожился, заметно постарел со времени их последней встречи. Но он был все так же бодр духом и очень рад видеть ее. Они почти сразу же начали спорить, однако без особого энтузиазма. Р. Дж. хотела вызывать носильщика, хотя она знала, что отец сам пожелает нести часть ее багажа.
– Р. Дж., что за глупости! Я возьму чемодан, а ты бери сумку.
Рассмеявшись, она согласилась. Когда они вышли из аэропорта, она прищурилась из-за обжигающего солнца и влажного тропического воздуха.
– Какая тут температура, папа?
– Около тридцати, – гордо заявил он, словно жара была его вознаграждением за хорошую работу.
Он выехал из аэропорта и направился в город, будто бы точно знал, куда нужно ехать. Он всегда был уверенным водителем. Р. Дж. увидела яхты, рассекающие синюю гладь океана, и начала скучать по прохладному дыханию лесов.
Отец жил в белом здании, похожем на башню, принадлежащем университету, в двухкомнатной квартире, которая казалась совершенно необжитой. В гостиной висели две картины маслом с бостонскими пейзажами. На одной был изображен Гарвард-сквер зимой, а на другой регата на реке Чарльз: гребцы напряженно замерли, пытаясь быстрее соперников преодолеть последние метры водной глади, а где-то вдали маячили здания Массачусетского технологического института. Не считая картин и нескольких книг, в квартире не было ничего интересного. Она напоминала келью современного ученого-монаха. В гостиной, которая также служила кабинетом, на столе в стеклянном футляре лежал скальпель Роба Джея.
В спальне висела фотография Р. Дж. рядом со снимком матери, улыбающейся и щурящейся на солнце молодой женщины в старомодном закрытом купальнике на пляже в Кейп-Код. На комоде стояла фотография незнакомой Р. Дж. женщины.
– Кто это, папа?
– Подруга. Я предложил ей присоединиться к нам за ужином, если ты не против.
– Конечно, я не против. Только мне надо принять душ.
– Думаю, она тебе понравится, – сказал он.
Р. Дж. подумала, что отец, по всей видимости, не совсем монах.
Отец заказал столик в ресторане на берегу канала, где можно было наблюдать за движением судов и наслаждаться блюдами из морепродуктов. Женщиной с фотографии оказалась Сьюзан Долби, хорошо одетая и немного полноватая, но не слишком. Каким-то образом она выглядела подтянутой. Ее седые волосы были коротко подстрижены, ногти покрыты бесцветным лаком. Лицо Сьюзан было слегка загорелым, а в уголках глаз залегли небольшие морщинки. Р. Дж. не могла понять, какого цвета ее глаза. Зеленого? Или они карие? Она была готова поспорить, что Сьюзан занимается гольфом или теннисом.
Она тоже работала врачом, терапевтом в частной клинике в Форт-Лодердейле.
За столом они обсуждали новости медицины. Из динамиков неслись звуки музыки, за окном проплывали яхты, похожие на лебедей.
– Расскажите мне о вашей работе, – попросила Сьюзан.
Р. Дж. поведала ей о городке и его жителях. Они вспомнили о гриппе в Массачусетсе и Флориде, сравнили методы лечения и профилактику. Сьюзан сказала, что она работает в Лодердейле с тех пор, как закончила интернатуру в медицинском центре Риса в Чикаго. Она училась в медицинском университете Чикаго. Р. Дж. понравилась ее легкая манера общения и дружелюбие.
Когда подали устрицы, запиликал пейджер Сьюзан.
– Ох, – вздохнула она и, извинившись, вышла позвонить.
– Ну? – спросил отец через несколько секунд, и она поняла, что эта женщина важна для него.
– Ты был прав. Она мне понравилась.
– Я рад.
Он знал Сьюзан уже три года. Они познакомились, когда она приехала в Бостон на конференцию.
– После этого мы виделись время от времени. Иногда в Бостоне, иногда в Майами. Но мы не могли встречаться достаточно часто, потому что у нас обоих были очень загруженные графики. Потому, прежде чем выйти на пенсию в Бостоне, я связался с местными коллегами и с радостью принял их предложение.
– Значит, все серьезно.
Он улыбнулся.
– Да, пожалуй, это так.
– Папа, я так рада за тебя, – сказала Р. Дж., взяв его за руки.
Она заметила, что артрит еще сильнее поразил его пальцы. Также она увидела, что он медленно, но неотвратимо теряет живость и энергию.
Вернулась Сьюзан.
– Я смогла все уладить по телефону, – сказала она.
– Папа, ты в порядке?
Он побледнел и взглянул на Р. Дж. обеспокоенными глазами.
– Да, а что?
– Что-то не так, – сказала Р. Дж.
Сьюзан Долби посмотрела на Р. Дж.
– Что ты имеешь в виду?
– Я думаю, у него сердечный приступ.
– Роберт, – спокойно сказала Сьюзан, – ты чувствуешь боль в груди? Ощущаешь недостаток кислорода?
– Нет.
– Ты вроде не вспотел. Боль в мышцах есть?
– Нет.
– Послушай, это какая-то семейная шутка?
Р. Дж. ощутила, что ее внутренняя сигнализация сработала.
– Где ближайшая больница?
Отец смотрел на нее с интересом.
– Я думаю, нам лучше послушать Р. Дж., Сьюзан, – сказал он.
Сьюзан озадаченно кивнула.
– Медицинский центр Седарз находится всего в минуте езды на машине. В ресторане есть коляска. Мы можем вызвать карету «скорой помощи» по телефону из моей машины. Мы быстрее довезем его сами, чем будем ждать карету.
Отец тяжело задышал, когда они повернули на подъездную дорожку больницы. Медсестры и врач ждали их с носилками и аппаратом искусственного дыхания. Тут же пациенту укололи стрептокиназу, ввезли в процедурную и подкатили аппарат ЭКГ.
Р. Дж. стояла неподалеку и внимательно слушала и наблюдала, но эти люди были профессионалами, потому лучше всего было оставить их в покое, чтобы они могли делать свое дело. Сьюзан Долби стояла возле отца, держа его за руку.
Наступил вечер. Отец спал в реанимационном отделении, подключенный к аппарату искусственного дыхания и нескольким мониторам. Больничный кафетерий был уже закрыт, поэтому Р. Дж. и Сьюзан отправились в расположенный неподалеку маленький ресторанчик, чтобы поесть супа с черными бобами и кубинского хлеба.
Потом они вернулись в больницу и стали ждать новостей о состоянии старшего Коула.
– Я думаю, он скоро пойдет на поправку, – сказала Сьюзан. – Ему быстро вкололи антикоагулянты, полтора миллиона единиц стрептокиназы, аспирин, пять тысяч единиц гепарина. Нам повезло.
– Слава Богу.
– Расскажи, откуда ты узнала.
Р. Дж. кратко изложила ей все.
Сьюзан Долби покачала головой.
– Я бы сказала, что это плод твоего воображения, сказка, если бы не видела всего происшедшего своими глазами.
– Отец называет это Даром. Бывали времена, когда он казался мне обузой. Но я учусь жить с ним, использовать его. Сегодня я очень благодарна, что он у меня есть, – призналась Р. Дж. Она колебалась. – Я не говорю об этом с другими докторами, как ты понимаешь. Я была бы очень благодарна, если бы ты…
– Нет. Да и кто мне поверит? Но почему ты рассказала мне правду? Разве у тебя не возникло мысли выдумать какую-нибудь историю?
Р. Дж. подалась вперед и поцеловала ее в щеку.
– Я знала, что мы оставим это в семье, – сказала она.
Ее отцу было очень больно, и даже нитроглицерин, положенный под язык, мало помогал, потому ему дали морфий. Из-за него он много спал. Через день Р. Дж. смогла отлучаться из больницы на час-два, ездила на машине. Сьюзан была занята с пациентами, но рассказала Р. Дж., где находятся хорошие пляжи, чтобы Р. Дж. могла покупаться вволю. Она пользовалась кремом для загара, однако ей было приятно, когда морская вода высыхала на ее коже, оставляя соленые разводы. Распластавшись на спине под палящими лучами солнца, Р. Дж. с сожалением вспоминала Дэвида. Она молилась за отца и Грега Хинтона, как и обещала.
