Текст книги "Тайна Ольги Чеховой"
Автор книги: Нина Воронель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Оленька
Все началось с того, что великий князь, желая польстить Оленьке, сказал ей:
– Ваше лицо создано для киноэкрана.
В то время киноэкран еще не стал такой неотъемлемой частью жизни человечества, каким он является сейчас, но Оленька это слово знала – ей посчастливилось сниматься в Москве в двух немых, не вошедших в историю кино короткометражках, о которых она предпочла забыть. Так что она поняла смысл комплимента и решила воспользоваться им. К тому времени она уже побывала на разных тусовках многочисленных русскоязычных эмигрантов Берлина и оценила степень влияния великого князя в их художественных кругах.
– Если вы так считаете, почему бы не показать это лицо кому-нибудь из деятелей кино? – спросила она, когда он в очередной раз провожал ее после урока.
Великий князь призадумался:
– Коротко я из них ни с кем не знаком. Но шапочно – да. Могу попытаться их спровоцировать, но для этого вам придется принять мое приглашение на выход в свет, если не возражаете.
Дело в том, что, зная, как в русскоязычных кругах возникают и распространяются сплетни, Оленька категорически отказывалась бывать вместе с великим князем в публичных местах. Но на этот раз она согласилась, словно предчувствуя, что это изменит ее судьбу. Впрочем, представить, что за этим последует, не мог никто. Итак, она тряхнула волосами и сдалась:
– Ладно, давайте попробуем в порядке исключения.
Великий князь заказал столик в ресторане отеля «Бристоль», где каждый вечер директор киностудии УФА встречался со своими режиссерами. Оленька с князем вошли в зал, когда их обед был в самом разгаре. Нельзя сказать, чтобы ресторан был переполнен, – он был дорогой, а инфляция уже мало-помалу давала о себе знать. Оленьку на миг кольнуло чувство вины – она знала от отца Вильмы, что состояние князя быстро тает, и понимала, как дорого обойдется ему этот поход в ресторан. Но отступать уже было поздно, и она смело заняла место за столиком недалеко от продюсера УФА Эриха Поммера. Причем села так, чтобы он видел ее лицо в анфас.
Расчет был правильный: не прошло и десяти минут, как Поммер заметил сидевшую напротив юную красавицу и обратил на нее внимание своих сотрапезников, режиссеров Вильгельма Мюрнау и Фрица Ланге. Один из них признал в спутнике красавицы русского великого князя, с которым был шапочно знаком. Воспользовавшись этим знакомством, он подсел к соседнему столику и попросил князя представить его Оленьке, которая смущенно призналась, что мечтает стать актрисой. И созналась, что уже пробовала начать артистическую карьеру в Московском Художественном театре, чего никогда не было. Завороженный ее красотой в сочетании со славным именем Чехова, режиссер – а это был Мюрнау – предложил ей посетить на следующий день студию, чтобы пройти пробы для его фильма на роль красавицы-баронессы, притворяющейся ключницей в замке с привидениями.
Неизвестно, отблагодарила ли Оленька великого князя за разыгранный с его помощью маленький спектакль, кардинально изменивший ее судьбу. Это остается еще одной тайной Ольги Чеховой. Известно только, что она благополучно прошла пробы и получила желаемую роль.
Фильм «Шлосс Фогельод», что означает «Заколдованный замок», снимался Вильгельмом Мюрнау в конце 1920-го и в начале 1921 года на студии УФА в Бабельсберге и вышел на экраны 7 апреля того же года. Сюжет построен на том, что в старинный замок после долгого отсутствия возвращается его хозяин, несколько лет назад обвиненный в убийстве и жаждущий теперь найти доказательство своей невиновности. Его попыткам противостоит красавица-ключница, которая на самом деле баронесса Саффо, жаждущая отомстить хозяину замка за предполагаемое убийство ее отца.
Сьемки фильма показались Оленьке сплошной неразберихой, в которой никто не знал, где начало и где конец. Особенно досаждало ей плохое знание немецкого языка, хотя она утверждала, что в их доме в ее детстве говорили по-немецки, но на самом деле у нее в памяти остались только обрывки отдельных фраз. Для нее даже сценарий пришлось перевести на русский язык.
Несмотря на сумбурную организацию работы на съемочной площадке, фильм прошел по экранам с большим успехом. Особенно понравилась критикам неизвестная красавица, сыгравшая баронессу Саффо. Кто-то особенно рьяный даже сравнил Ольгу Чехову со знаменитой Элеонорой Дузе. И начинающую актрису стали приглашать и другие режиссеры на разные роли, большие и маленькие.
Вот список некоторых фильмов ее первых лет в Берлине: «Нора» по пьесе Ибсена, «Татьяна», «В кольце смерти», «Фиалка», «Очаровательница», «Самозванец» и много других.
Все было бы хорошо, если бы не две незадачи: в те времена оплата труда актеров была ничтожной, и главное, в моду все больше и больше входило звуковое кино, а Оленькин немецкий оставлял желать лучшего. Не было выхода, пришлось срочно нанять учителя немецкого языка, так что она с трудом каждый месяц выкраивала деньги на оплату комнаты в пансионе. Поэтому в свободное от съемок время она бралась за любую работу, но от преподавания дочери великого князя лепки и рисования она отказалась – ей было нелегко ходить к ним в дом.
Где-то в эти дни состоялась скромная свадьба ее подруги Вильмы. Она вышла замуж за молодого подручного своего отца, который в прошлой жизни был графом Залесским, а теперь мечтал стать парикмахером.
Сидя за свадебным столом, Вильма спросила Оленьку, почему бы и ей не подумать о замужестве.
– Нет, – твердо ответила Оленька. – Я поклялась больше никогда не связывать свою жизнь с другим человеком.
Печаль томила душу молодого лидера нарождающейся национал-социалистической партии Адольфа Гитлера. Он опять попытался отправить две своих акварели на конкурс венского художественного института, и его опять отвергли. И некому было пожаловаться, его все равно никто бы не понял. А соратники отмахнулись бы от него со словами:
– Да кому эта мазня нужна!
Они не способны понять его тонкую артистическую душу, они не понимают, что эта мазня нужна ему, их лидеру. Его взгляд затуманился слезами, и вдруг он сквозь слезы увидел наклеенное на стене прямо перед ним яркое объявление. Выразительный черный скелет держал в руках начертанную белыми буквами завлекалочку: ««Шлосс Фоге-льод», убийственная романтическая история в старинном замке».
Кино – новый вид искусства, утешитель опечаленных душ! Адольф сразу понял, что это – именно то, чего ему недоставало. Он быстро разыскал кинотеатр, купил билет и вошел в зал. Все оказалось таким, как было обещано: и замок с привидениями, и хозяин, обвиненный в убийстве, жаждущий доказать свою невиновность, и красавица-ключница, а на самом деле баронесса Саффо, желающая отомстить хозяину замка за предполагаемое убийство ее отца.
Адольфу фильм понравился бы меньше, если бы главную женскую роль не поручили необыкновенной красавице, от которой у него прямо дух захватило. Встретить бы такую женщину! Но пока в предначертанной ему жизни такое счастье не светит. Однако на всякий случай Адольф запомнил ее имя – странное русское имя – Ольга Чехова.
Лёва
Хотя они с тетей вернулись в отель «Четыре времени года» еще засветло, Ольга пожаловалась, что смертельно устала и хочет прилечь. Даже новые сапожки на меху не заставили ее изменить свое решение. А Лёва не был готов идти в клетку номер 314, отведенную ему на третьем этаже отеля. Его захватила тоска по нормальной жизни, на которую не было никакой надежды. Будущее выглядело смутно – гастроли в Берлине организовать не удавалось, о возвращении в Россию пока не могло быть и речи, особенно для него – белогвардейца. Пойти что ли в кабак, чтобы напиться и забыться? Но Лёва, собственными силами преодолевший в детстве смертельную болезнь, испытывал отвращение к алкоголю.
А может, отправиться в эмигрантское кафе «У Феликса», приютившееся в одном из переулков недалеко от отеля? Кто-то из труппы уже побывал там и очень положительно отозвался как о его меню, так и о программе. Дело в том, что в кафе собиралась художественная интеллигенция, и все стены заведения были увешаны картинами (некоторые из них показались Лёве достойными внимания) местных художников. Здесь можно было встретить также русскоязычных поэтов и актеров. Сидя в кафе, Лев неожиданно для себя набрался смелости и после поэтической декламации попросил у хозяйки кафе разрешения сыграть что-нибудь на рояле – перед этим он в перерыве потихоньку проверил рояль. Тот был в порядке. Хозяйка тоже была в порядке – красивая, элегантно одетая моложавая дама, словно из прошлой жизни.
После долгого перерыва он играл с истинным вдохновением и, похоже, понравился публике. Во всяком случае, когда он вышел из кафе, все еще переживая давно забытое вдохновение, его догнали двое – парень и девушка. Они подхватили его под руки и объявили, что он гений и они намерены проводить его до отеля. Ему с непривычки это очень польстило, и на душе стало легче, но тут вдруг случилось непредвидимое: парень одним движением скрутил ему руки за спиной, а девушка воткнула в бок дуло револьвера и прошипела:
– Следуй за нами, белогвардейская сволочь! А то застрелю!
Лёва и не пытался сопротивляться, зажатый между ними, он послушно вошел в мрачный подъезд и спотыкаясь спустился по темной лестнице в скудно освещенную комнату. В голове Лёвы вихрем пронеслись обрывки случайно услышанных рассказов: по Берлину бродят агенты ОГПУ, хватают бывших офицеров белой армии, пытают и расстреливают. Он закрыл глаза и приготовился к худшему. Но худшее не случилось. Интеллигентный женский голос с санкт-петербургским акцентом произнес мягко:
– Садитесь, пожалуйста, Лев Константинович.
Лёва вздрогнул от неожиданности – никто еще не обращался к нему по имени-отчеству. В мирное время он был еще мальчиком, во время войны не дорос до этого ни чином, ни возрастом, а в театре все его звали тети-Олиным племянником Лёвушкой.
Он открыл глаза – за столом, заваленным бумагами, сидела в кресле элегантно одетая моложавая дама, никаких орудий пыток при ней не было. Дама чем-то напоминала его любимую тетку Олю, и это сразу расположило к ней.
– Правда ли, что вы хотите вернуться в Советскую Россию? – спросила она.
– Кто вы? – ошеломленно выдавил из себя Лёва.
– Простите, я забыла представиться. Я – директор агентства по сдаче жилплощади, Полина Карловна Мюллер.
– По сдаче жилплощади? Откуда же вы знаете, чего я хочу?
– Не буду скрывать от вас, что мое агентство лишь прикрытие. По сути, мы занимаемся теми, кто изъявляет желание вернуться на родину.
– На родину? – осмелел Лёва, – а разве вы не немка? Ведь ваша фамилия Мюллер?
– Но ведь ваша фамилия Книппер, а вы хотите вернуться!
– Что ж, вы правы. Я хочу вернуться в прошлую жизнь.
– Неужели вы не понимаете, что прошлой жизни больше не будет?
– Вы притащили меня сюда, чтобы предупредить об этом?
– Нет, вас не притащили, а пригласили…
– Хороший способ приглашать – револьвером в бок!
– Еще раз простите! Ребята немного превысили полномочия, боялись сопротивления.
– Зачем же вы меня пригласили?
– Наконец добрались до сути дела. Если вы действительно хотите вернуться, вам придется поработать для нас.
– То есть для агентства по сдаче жилплощади?
– Не притворяйтесь, Лев! Мы изучили ваше досье и знаем, что вы обладатель высокого интеллекта и умеете хранить тайны. Именно такой человек нам нужен.
– И что же я должен сделать? Надеюсь, не придется доносить на своих знакомых?
– Конечно, нет. Для этого мы найдем людей попроще, чем композитор Лев Книппер!
Лёва был невольно польщен и, чтобы скрыть это, неожиданно для себя спросил:
– Чего же вы хотите от композитора Льва Книппера?
– Мы хотим, чтобы вы уговорили свою сестру Ольгу работать на нас.
– О-о! Вы знаете мою сестру Ольгу? И даже знаете, как ее найти?
– Если вы согласитесь с ней поговорить, мы поможем вам ее найти.
– Ну, хорошо, я с ней поговорю, но зачем ей на вас работать? Я хоть хочу вернуться, но она-то точно не хочет!
– Сегодня не хочет, завтра захочет!
– А если она и завтра не захочет?
– Свою сестру предоставьте нам, мы найдем, чем ее привлечь. Просто замолвите за нас словечко.
«Ладно, – подумал Лёва, – помогите мне найти Ольку и вернуться в Москву. А сестра сама будет решать, на кого ей работать».
Оленька
Вильма рассказывала Оленьке, какую шикарную светскую жизнь ведут в Берлине эмигранты из многолюдной русской общины. Похоже, что русские нашли в Берлине настоящий культурный рай. Вроде бы одних только русскоязычных газет, журналов и издательств насчитывалось до двухсот. Люди порхали с одного бала на другой, посещали скрипичные концерты и поэтические чтения, выступали и слушали доклады на разных собраниях – и все на русском языке! Откуда они берут время, силы и деньги? У самой Оленьки ни сил, ни денег не было. Была только мечта – вытащить в Берлин маму с дочкой. По ночам на нее накатывалась мучительная, чисто физическая тоска по дочке – болело сердце, тошнота подкатывала под горло, немели пальцы от невозможности погладить шелковистую детскую кожу.
До нее уже дошло известие о тяжелой болезни отца, и она понимала, что мама его не оставит, нужно только подождать. Ольга содрогалась при одной мысли о том, чего именно надо ждать, но понимала, что придется. Знающие люди пугали ее, что границы Страны Советов могут закрыться надолго и вытащить оттуда ее родных не удастся, но выбора у нее не было, как и не было никакой экономической основы для их приезда. Она продолжала снимать комнату в дешевом пансионе, куда невозможно было поселить мать с ребенком, а может быть, даже с двумя детьми – ведь Лулу нянчила также и дочь Ады Марину. Вряд ли она при переезде в Берлин согласится оставить внучку в Москве.
И потому Оленька не отказывалась ни от каких ролей и снималась столько часов, сколько ей предоставлялось, а в свободное время упорно изучала немецкий язык, предвидя, что скоро вся кинопродукция станет звуковой.
В тот день у Оленьки были съемки сразу в двух фильмах: в одном, про русскую девушку Татьяну – с девяти утра до четырех пополудни, а в другом – с пяти вечера до полуночи – про норвежку Нору в экранизации драмы Генриха Ибсена «Кукольный дом». На этот раз все сложилось удачно – русской девушке Татьяне был позволен легкий русский акцент, а фильм по пьесе Ибсена был вообще немой.
В перерыве между съемками она успела заскочить в буфет, чтобы съесть горячую сосиску с булочкой и выпить пару чашек кофе. Уже прошло больше года, как она приехала в Берлин, но все не могла привыкнуть к той легкости, с которой тут можно получить горячий кофе с сосиской.
Когда она, сделав глоток кофе, поставила чашку на блюдце, кто-то, подкравшись сзади, закрыл ей ладонями глаза. Озадаченная, она начала осторожно ощупывать охватившие ее лицо ладони. Они были явно мужскими, и в первый миг она испугалась, что это великий князь опять явился в надежде вернуть ее расположение. Но нет, у князя были нежные барские пальцы, а эти пальцы – длинные и сильные, пальцы пианиста.
– Лёва? – неуверенно прошептала она. Как он мог оказаться в Берлине, если пропал без вести два года назад?
– Лёва! – заорал ее брат и поднял в воздух вместе со стулом. Оленька смотрела не него и не верила своим глазам – когда она в последний раз видела его, это был типичный недоросль, хорошенький, неуклюжий и пухлый. А теперь – сколько лет прошло, четыре, пять? – перед ней стоял молодой стройный красавец. Она искоса заметила, с каким вниманием следят за их встречей сидевшие за соседними столиками молодые актрисы. Лёва аккуратно опустил ее стул и сел с нею рядом.
– Значит, ты жив? А я уже потеряла надежду.
– Сам удивляюсь, но жив.
– Как ты меня нашел?
– Ты еще спрашиваешь! Твоими афишами увешан весь город.
Оленька глянула на часы:
– У меня три минуты до начала съемок. Давай договоримся, где и когда мы встретимся завтра.
– А опоздать не можешь?
– Невозможно! Если я опоздаю, меня тут же заменят другой актрисой. На съемках царит жесткое расписание.
– Разве можно тебя заменить другой? Где они возьмут такую красавицу?
– Пойдем, Лёва, проводишь меня до студии. По дороге мы договоримся о завтрашней встрече. У меня как раз отгул.
– А дождаться до конца съемок нельзя?
– Съемки кончаются в 12 ночи!
– Не узнаю мою балованную сестричку! Когда ты научилась так работать?
– Лёвушка, наивной Оленьки больше нет! После того ада, через который я прошла, у меня выросли железные зубы!
– Слава Богу, это не видно! Зубы у тебя такие же прекрасные, как и лицо.
Они договорились о встрече назавтра в 3 часа дня в кафе «У Феликса» и расстались. Впервые за много лет сердце Оленьки ликовало: она больше не одна, нашелся ее любимый, ее ненаглядный брат, которого она давно вычеркнула из списка живых и оплакала!
Лёва
На встречу с Оленькой в кафе он пришел с Ольгой, хоть понимал, что при ней не сможет поговорить с сестрой о предложении агентства по сдаче жилплощади. Кстати, он выяснил, что это не просто прикрытие и сдачей жилплощади агентство действительно занимается, что давало ему добавочную приманку для Оленьки. Ольга при виде племянницы расплакалась и пробормотала в свое оправдание, что с возрастом стала слезлива, – ведь даже на похоронах Антона Павловича она не плакала, а теперь – при любом событии. Оленька тоже расплакалась, и это утешило их обеих.
Дальше пошел безудержный сумасшедший диалог двух тезок Книппер-Чеховых, похожий на перестрелку двух пулеметов – каждая Ольга, не утирая слез, наперебой перечисляла бедствия и ужасы, которые ей пришлось пережить. А потом они вдруг замолчали и бросились друг другу на шею, и тут расплакался Лёва – от радости, что все они живы и все так хорошо устроилось.
Застеснявшись своих слез, он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто их не заметил, и к своему удивлению увидел Полину Мюллер, сидевшую за соседним столиком в обществе хозяйки кафе, мадам Матильды. Они были чем-то неуловимо похожи – элегантной одеждой, изысканной простотой причесок и даже изящным изгибом склоненных друг к другу шеек. Дамы были так поглощены обсуждением чего-то важного, что, казалось, не замечали, кто сидит неподалеку. Лёва почему-то в этом усомнился – ведь именно Полина помогла ему найти Оленьку, в которой была заинтересована. А теперь ее не замечает? И предположил, что предстоит спектакль с неожиданным знакомством.
Так и случилось. Обернувшись, мадам Матильда вдруг увидела Лёву и обрадовалась:
– О, Лев Константинович, вы опять решили нас посетить! Позвольте представить вам мою кузину, Полину Мюллер. А вы не хотите познакомить нас с вашими спутницами?
Услышав имена и статус спутниц, обе дамы пришли в восторг – они были наслышаны и о ролях Ольги-старшей и об успехах в кино Ольги-младшей. Здесь Лёва опять усомнился: так вот и не знали, кто такая Ольга, а кто Оленька? Но это не мешало оживленной беседе окружавших его женщин. В процессе обсуждения берлинского быта Полина вскользь упомянула, что занимается посредничеством при съеме и сдаче квартир, и предложила Оленьке свои услуги. Та со смехом ответила, что пока довольна своим пансионом и не собирается покидать его.
– Что ж, когда решите сменить свою комнатку на что-то лучшее, обратитесь ко мне. Я подберу для вас квартирку на самых лучших условиях. – И Полина ловко подсунула Оленьке свою визитку.
«Ага! Ольку под дулом пистолета к ней тащить не будут!» – удовлетворенно подумал Лёва. Но, перехватив многозначительный взгляд Полины, виновато опустил голову – она поняла, что он не говорил с Оленькой о ее предложении.
Тем временем разговор за столом разгорался все жарче. Ольга, опытная актриса, знала, как подать материал – голос ее звенел, когда она вспоминала, как казаки в Крыму на набережной расстреливали своих лошадей.
И Оленька, актриса начинающая, тоже кое-чему научилась:
– На моих глазах голое тело моей свекрови Натальи Чеховой бросили в братскую могилу. А когда две ее собаки прыгнули за ней в яму, полную трупов, их хладнокровно застрелил полицейский.
Чтобы сбежать от всех этих ужасов, Лёва попросил у мадам Матильды разрешения сыграть на рояле. И поднялся из-за стола, незаметно указав Полине Мюллер, куда направляется. Он играл от всей души, преодолевая тошноту, вызванную их рассказами, и даже не заметил, как Полина подвинула стул и села рядом:
– Ну, так в чем проблема?
– Проблема в моей драгоценной тете, которая меня ни на шаг не отпускает. Она ведь два года меня искала и боится, что я опять исчезну. Я при ней не могу поговорить с Олькой. Отвлеките ее чем-нибудь!
Полина встала и как ни в чем не бывало вернулась к компании. Там все были так увлечены беседой, что даже не заметили ее отсутствия.
– Матильда, – сказала она тихо, но та ее услышала, – пусть принесут графинчик и что там полагается.
Графинчик и все, что полагается, принесли немедленно, как раз в тот момент, когда к столу подошел Лёва.
– По какому поводу праздник? – осведомился он.
– По поводу знакомства с двумя Ольгами! – ответила Полина. А когда обе Ольги, порозовев, забыли о грустном, она ни с того ни с сего спросила, не хотят ли милые дамы увидеть вблизи, как живет в немецкой столице российская элита.
– Как это? – не поняла Ольга.
– А просто! Завтра князь Лорис-Меликов дает в своем дворце прощальный бал.
– Он что, возвращается в Россию?
– Ну уж нет! Он прощается со своим дворцом и переезжает в обыкновенную квартиру в жилом доме. Эту квартиру я ему подобрала.
«Черт, как глубоко это агентство внедрилась!!» – ахнул про себя Лёва и съязвил:
– Почему из дворца съезжает? Что, совесть замучила?
– Да нет, просто деньги на роскошную жизнь кончились. Но это будет грандиозный бал, в память о прошлом. Так что, если хотите, могу приглашение достать.
– Хочу, пожалуй, – кивнула Ольга. – Спасибо.
– А вы, Ольга Константиновна?
– Я бы с удовольствием, но у меня съемки. – И про себя: «И ни к чему. Там, небось, и великий князь будет».
– А вы, Лев Константинович?
– Ты ведь пойдешь со мной, Лёва? – заглянула ему в глаза Ольга. – Не могу же я явиться на бал одна?
– Конечно, конечно, я пойду с тобой. Только вот в чем? У меня даже пиджака нет.
– Можно поискать фрак среди реквизита. И манишку, и манжеты. Я думаю, все это мы найдем.
– А вы, Ольга Леонардовна, в чем пойдете? У вас есть бальное платье?
– Боюсь, что нет. Последнее время было как-то без надобности. Но я поищу среди реквизита.
– Нет-нет! – решительно возразила Полина. – Такая знаменитость, как вы, не может явиться на царственный бал в заношенном платье из реквизита. На вас будут устремлены десятки глаз!
– Ну и ладно! – сникла Ольга. – Бог с этим балом! Можно и без него!
– Ну к чему же такие крайности? Из-за платья отказаться от такого удовольствия? Не лучше ли купить платье?
– На такое платье, как полагается, у меня денег нет!
– А денег не надо! Мы сейчас поедем в ателье проката, оно принадлежит моей подруге, и подберем вам самое лучшее платье.
«У них тут целая империя, – восхитился Лёва, – и агентство, и кафе, и ателье проката, и бог знает что еще! Пожалуй, они и впрямь могут помочь мне без всяких последствий вернуться в Москву».
А Ольга уже торопилась уходить с Полиной – ей, давно лишенной привычных радостей жизни, до ужаса захотелось пойти на бал князя Лорис-Меликова.
