Текст книги "Арестантка: Путь на Броссар (СИ)"
Автор книги: Нина Вайшен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
11.3
~3112~
– Влюблялся. Да, – сказал Винсент, дожевывая, он сделал паузу, посмотрел в мои глаза.
– И как?
Он раздумывал секунд тридцать, испытывая моё терпение. Внимательно разглядывал остатки сухпайка с полуулыбкой. Казалось, что Винсент хотел рассказать, просто подбирал слова. Но я молчала, давая ему время.
– Мне… нравилось это чувство.
– Почему? Это же напрочь лишает мозгов? – я улыбнулась, словно щеку пощекотала зелёная трава Веги.
– Почему… нравилось? – он запнулся, сдвинул брови.
Я увидела в его глазах живой интерес. Только я сама не поняла, зачем такое спросила.
– А тебе не нравится? – не дождавшись моего ответа, задал вопрос Винсент.
– Мне… – вопрос Винсента вдруг сделал так, что одна из баночек консервированной боли лопнула и разлилась в груди. – Знаешь, для меня это было так. Я три года гнила на Пегасе, и думала, что во мне не осталось ничего кроме истлевшей плесени, но когда возникло это чувство между нами… мной и Троем, оказалось, что я ещё жива. Что у Вселенной есть для меня немного счастья.
Я поздно заметила, как по щекам покатились слезы. Быстро вытерла их рукой, отвернулась. Да твою мать, Принс? Через стекло сидит враг, а я ему изливаю душу. Лучше бы осталась у Хана, рассказала бы ему.
– Как ни странно, но у меня было похожее ощущение, – Винсент опустил голову. Не знаю, видел ли он, что я рыдаю. – Казалось, что бумажная работа съела меня с потрохами. Я мог писать только доносы. Но влюблённость принесла мне вдохновение. Сколько стихотворений и од я написал, когда был влюблён в мою Кэйт. Это было глотком воды в засушливый полдень.
– Ты пишешь стихи?
– Да, – он смущённо прикрыл веки.
– Расскажешь что-то из своего?
– Тебе? Ты наверняка не оценишь… это же как метать бисер перед свиньями.
Здесь моë терпение дало трещину.
– Свиньями? Вот, кто я для тебя? – я поднялась с места. – Жаль, что не дала тебе обосраться. Ничего, у ещё будет время.
Я поднялась и зашагала к двери, но дойти не успела. Меня остановил тихий голос Винсента, мягко пробирающийся под кожу:
«Счастье на кончиках пальцев, в щекотке за ухом.
Когда поцелуй разливается патокой по губам.
Счастье ложится на кожу лебяжьим пухом.
Когда наши миры сливаются и не делятся пополам».
Мне понравилось. В этом было что-то близкое к моим ощущениям, когда Трой был рядом. Я тоже чувствовала любовь на кончиках пальцев. Гнев медленно таял от тепла воспоминаний.
– Красивые слова, – я обернулась. – Спасибо.
– Прости за свинью, сказал не подумав, – тихо произнес Винсент. – 3112, давай ещё поговорим? Неплохой складывался разговор.
Эти слова звучали так же искренне, как и его стихи, искреннее всех остальных его слов, даже тех, которыми он говорил про влюблённость.
– Не называй меня так, – сказала я, снова подходя к клетке. – У меня есть что-то типа имени, которое мне разрешили, потому что Хил похлопотал.
– Какое?
– Принс, сокращение от «принцесса», – я улыбнулась.
– Ну… ты не похожа на принцессу, – он окинул меня оценивающим взглядом.
Мне всегда и самой так казалось. Все вокруг Марсы, Катраны, Воины, а я какая-то «Принцесса», нежное создание. Но стоило вспомнить, как это звучало голосом Карлоса, особенно в детстве, как потеплело на душе.
– Знаю, – я выдохнула. – Но мой брат её во мне видел.
Винсент молча смотрел на меня, руки его были убраны за спину.
– Это странно, – сказал он спустя минуту. – Меня тронули твои слова, Принс. Как это? Ты же террористка!
– Меня тронул твой стих. Как это, ты же жестокий эксплуататор?
Мы оба засмеялись. Как-то нервно, будто случайно сделали что-то запрещённое. Словно посмотрели друг на друга через щель в стене, разделяющей нас. Мне внезапно захотелось, чтобы отец забрал этого поэта обратно домой. Чтобы с ним всё было хорошо. Несмотря на ненависть к его отцу.
– Ты мне так и не рассказал про Троя. Откуда вы знакомы? – я села, поджав колени к груди, рядом с камерой Винсента.
– Мы учились вместе, вместе тренировались, потом были соперниками на императорских соревнованиях. Трой, знаешь, раздражал меня.
– Чем?
– Своим буквоедством. Такой любитель прямых ходов, но однажды попался в ловушку и проиграл мне в финале. Потом скулил, что я вёл нечестную игру. Хотя по факту он не считал обманное движение. Просто оно не входило в перечень тех, которые мы тренировали.
– Это на него похоже, – я ухмыльнулась. – Слушай, а что это за законы Чистого Брака?
Винсент помрачнел и ненадолго отвернулся. Его профиль обвела кайма красного света.
– Троя они сильно волнуют даже здесь, далеко от Земли? – спросил он.
– Это слабо сказано, – я попыталась скрыть смущение, опустив лоб на сложенные на коленях локти.
– Кодекс Чистого Брака – свод бестолковых правил, нарушающих наши права. Вот любил я Кэйт, а меня заставляют жениться на другой. На той, от которой тошнит.
– Понимаю. Неприятно. Страшная?
– Ну так. Скучная, бледная. У меня к ней никаких чувств кроме злости, оттого что должен целовать её руки и ласково улыбаться.
– А ты сексом с Кэйт занимался? – спросила я, но тут же осеклась, подумав, что такой вопрос ханжа-имперец не оценит.
– Нет, – Винсент закусил губу. – Только любовью.
– Ого! Постой? Ты нарушил Кодекс Чистого Брака?
Он снова окинул взглядом карцер, словно проверяя, нет ли подслушивающих.
– Нарушил, – прошептал он. – Но это было прекрасно…
После этого ответа Винсент стал выглядеть в моих глазах симпатичнее. Всё-таки бунтарь, пусть и в мелочи.
– Тебя не поймали и не повесили серëжку на ухо?
– Пока нет, я хорошо замел следы, – он грустно улыбнулся. – Теперь хоть знаю, какой приятной может быть жизнь.
От этих слов мне почему-то стало больно, но не за него. А за себя… я тоже теперь знаю, какой приятной может быть жизнь. Очень страшно потерять Троя.
Что там за задание? Не будет ли проблем у них с Санти? Я вернулась к тем мыслям, которые донимали меня до разговора с Винсентом.
– Спасибо за разговор, – сказала я, вставая с пола. – Мне пора. Попробую всё-таки поспать.
– Ты ещё зайдешь?
– Чтобы сводить тебя в гальюн?
Он едва заметно покраснел:
– От еды с водой я бы тоже не отказался.
– Подумаю, – ответила я, выходя.
11.4
~Трой~
«Расчет завершён», – белая полоса прогресса в районе моего носа дошла до ста процентов.
Я посмотрел на экран отображения внешнего пространства и увидел в туманной дымке прорисованную нейросетью линию маршрута между астероидами. Тонкая нить нашей жизни, что может быть перерезана в любой момент каким-то сошедшим с ума каменным монстром.
Пора.
После моего кивка Сантьяго зафиксировал себя в кресле с помощью магнитных ремней. Я набрал в лёгкие воздуха, положил пальцы в пазы панели управления, чувствуя бодрящую прохладу металла и пластика.
«Ты – самый лучший пилот», – в голове я озвучил эту фразу голосом Принс и сдвинул корабль с места, стремясь навстречу непредсказуемой смерти.
Первый манёвр по маршруту нейросети дался легко, мы пролетели ровно между двумя астероидами. Дальше путь пролегал по более менее пустой траектории, я даже выдохнул. Мы неслись вперёд, на боковых экранах чиркали мелкие камни.
«Изменения на маршруте», – оповестила нейросеть и обвела красным неучтённый метеор, невесть откуда взявшийся на пути.
Космический валун способен был разорвать наш челнок на части. Я оглянулся по сторонам, ища безопасные варианты, куда можно свернуть. Астероиды двигались плотно. Так. Вот зачем мы сюда сунулись? Какую роль играют эти шесть часов? Мне хотелось стукнуть Сантьяго с его «не твоего ума дело» чем-то тяжелым.
Зачем я об этом думаю? Нужно попытаться обогнуть препятствие и вернуться на траекторию.
Я почувствовал, что на висках выступил пот и щекотно пополз по коже. Я направил внимание в пальцы. Микродвижения решают всё.
Глыба приближалась, я уже ясно видел рельефную поверхность. Она была похожа на льдистую весеннюю кашищу подтаевшего снега. Сдвинул корабль чуть влево, вверх, и мы едва-едва царапнув поверхность пронеслись над астероидом.
Судно мелко задрожало. Пролетели. Я вытер пот о плечо и вернулся на прежний курс. Сантьяго и Смарт молчали, сидя в креслах, и я им был благодарен.
И только корабль снова лёг на белую полосу, проложенную нейросетью, как прямо перед нами появился астероид.
Всё. У меня не было даже секунды, чтобы изменить курс. Вздох застрял в глотке. Сердце болезненно стукнуло.
Но массивная глыба провалилась в толщу тумана, столкновения не произошло. Пропитанный адреналином восторг обжигающе потёк по сосудам. Я вспомнил, как перед симуляцией нам говорили, что в таких аномалиях, как нестабильный пояс астероидов, нужно быть готовым ко всему. Главное, не паниковать, потому что пространство для манёвра может, как появиться в любую секунду, так и исчезнуть.
Мы летели дальше, вокруг было чисто, и раз, по экрану левого борта замаячил каменный серый бок, миг спустя и правый экран заполонило брюхо астероида.
Это точно конец. Сейчас они столкнутся и расшибут нас в лепёшку. Я уже слышал, как скрипел от натуги корабль, когда две громадины сжимали его в своих объятиях.
Дёрнул пальцами вверх, включая дополнительные маневровые двигатели посадки. Поднял корабль, но вырваться из ловушки он не смог. Это всего лишь астероиды? Откуда такая сила? Почему мощности челнока не хватало? Замигали красные огни, заверещала сирена. Пробоина в хвостовой части.
– Всё под контролем? – послышался по связи вопрос Сантьяго.
Я законсервировал повреждённый отсек.
– Под контролем, – отмахнулся я, даже если скажу, что нет, вряд ли Сантьяго сможет помочь.
Какое-то время не слышал ничего кроме собственного дыхания.
Надежда таяла вместе с тем, как пространство боковых экранов поглощали серые бугристые кляксы сближающихся астероидов. Чтобы сказала Принс, будь она здесь? Сделать хоть что-нибудь? Правильно! Попробовать рвануть вперёд? Ну была – не была?
Я выжал из двигателей максимум. Меня вдавило в кресло, внутренности комком вжались в позвоночник, каждая клетка задрожала от напряжения. Почти сумел вырваться из капкана, как корабль резко замедлился, словно увяз в смоле. Меня бросило на панель лицом, боль опалила щёку, на внутренний взор медленно наползала темнота. Где-то сзади послышался рык Сантьяго и грохот.
Пошевелиться не получалось. Секунды, в которые я мог что-то изменить, таяли. Мне почему-то подумалось о мягком бархате в моей ладони, об упоительном тепле под футболкой Принс. Ну почему я не задержал там руку подольше? С этими мыслями я потерял сознание.Дорогие читатели! Если вдруг кто-то ещё не поставил лайк, поставьте, пожалуйста. Чтобы мы добрались-таки до цифры 120 =)
Глава 12. Немой пилот
~Трой~
Щека горела, боль прорастала в скулу и дальше в мозг. Я надсадно замычал. Кто-то потянул за руку. Показалось, что я бесформенной кучей взмыл в невесомость. Тошнота поднялась к горлу, и меня едва не вырвало.
– Твою мать… – послышался чей-то басовитый голос.
Положение моего тела изменили, спиной я почувствовал твёрдую поверхность, и снова стало непреодолимо дурно. К шее прижали что-то холодное. Я ощутил покалывание от инъекции.
Где я вообще? Что происходит? Где Принс? Почему мне так плохо? Резко открыл глаза и увидел перед собой огромного смуглого мексиканца со шрамом на лице.
– Сантьяго? – зачем-то спросил я, будто сомневался, что это он.
– Для тебя – майор, – сказал он, улыбнувшись. – Ты как?
– Хор-ро…– только и сумел произнести я, как новый приступ тошноты едва не застиг меня врасплох, Сантьяго закружился перед глазами, размножился, как в калейдоскопе.
– Да, о панель ты приложился хорошо, – раздался ещё один голос, высокий и торопливый.
Смарт. Я вспомнил, что происходит. Мы летим на Линдроуз, нестабильное метеоритное поле.
– Лежи спокойно, сейчас должно стать лучше, – Сантьяго неотрывно глядел на меня, и я заметил, что у него рассечена бровь.
Метеориты, вероятно, втащили нас в свой прыжок. Куда же мы прыгнули? Я дернулся проверить, но тяжёлая рука Сантьяго придавила меня к креслу.
– Что из того, что я сказал, не понятно? – спросил он. – Лежи спокойно.
– Где мы?
– Вышли из пояса. Ты нас провёл. Впечатляюще, снимаю шляпу, – протараторил Смарт. – Если честно, думал, что нам каюк.
Я глубоко вздохнул, откинувшись на кресле. Неужели получилось?
– У тебя есть пара минут, чтобы прийти в себя, потом продолжим полёт, – строго сказал Сантьяго.
Я не ответил, ещё секунд тридцать перед глазами летали тёмные пятна, медленно растворяясь. Глаза были словно затянуты мутной целофановой плёнкой, но уже можно было что-то различить на приборной панели.
Судя по звёздной карте мы выпрыгнули в десяти тысячах километров с другой стороны пояса. Хорошо. Но это не я справился, это мне чудовищно повезло!
Нужно было чуть перестроить траекторию полёта, потому что мы оказались ближе к цели, чем я изначально прогнозировал. Я медленно потянулся к панели, положил кисти в пазы управления.
– Оклемался? – спросил Сантьяго. – Готов продолжить?
– Да, сэр, – ответил я, мутная плёнка затянувшая глаза, почти растворилась. – В грузовом отсеке пробоина.
– Знаю, – сказал Сантьяго, отдаляясь от меня. – Хорошо, что у нас нет груза. Прыгаем?
– Да, займите свое место.
Послышались шаги по железному полу. Я подготовил корабль к прыжку, перевёл двигатель в гиперрежим. Глянул на чёрную глубину космоса, подумав, что Принс где-то там среди этой черноты. Так далеко, что в груди болезненно потянуло.
Где-то ещё дальше, на расстоянии в несколько парсек, Земля, мой отец. Совесть царапнула по горлу. Моя старая жизнь. Хотел ли я ещё обратно? Точно нет. Обернулся, посмотрел, как сидят пристегнутые Сантьяго со Смартом. Теперь я точно часть этого мира. Нужно зарабатывать в нём место для себя. Место рядом с Принс.
Челнок тряхнуло. Меня прижало к креслу, вибрация вклинилась в кости, я ощущал её даже в зубах.
– Прыгнули, – выдохнул я, когда перегрузка от ускорения пошла на спад. – Выход из гипера через пятнадцать часов.
Я отключил магнитную систему безопасности и потихоньку встал из кресла. Ноги гудели от долгого сидения и не хотели разгибаться. Маленькая рубка была изолирована от кают-компании небольшой перегородкой, и я направился туда за Сантьяго.
– Смарт, доставай приказ!
– Принято, майор, – Смарт тоже отстегнулся, встал с кресла.
12.2
Смарт достал из загрузки кейс размером с ладонь и протянул Сантьяго. Я молча наблюдал за ними. Десантники были такими сосредоточенными, словно обезвреживали бомбу, и мне невольно стало не по себе.
Засекреченный приказ, подумать только! Напоминало какой-то фильм про интриги спецслужб. Ничего удивительного, Альдо Санчес бывший полковник разведки. Возможно, он так решил тряхнуть стариной. Наверняка ему нравится этот флер шпионской молодости.
Только внутренности от предвкушения у меня скрутило так, что я едва мог дышать. Неотрывно глядел на Сантьяго, который достал из кейса планшет, включил его и читал. Молча. Лицо его абсолютно никак не менялось.
– Что там? – не выдержав спросил я.
– На Линдроузе намечается вечеринка, сэр? – вторил мне Смарт.
Сантьяго молчал. Отвел взгляд от экрана, положил девайс на пол. Странно, зачем он так сделал?
Я медленно подступил к планшету, рассчитывая незаметно заглянуть в него краем глаза. Кажется на чёрном экране я различил белые слова «ВАД» и «заложник». Уже почти разобрал третье, но экран вспыхнул ярким пламенем и тут же погас.
– Что?! – я в ужасе отскочил, как горный козёл.
– Приказ должен видеть только я, – Сантьяго издевательски ухмыльнулся. – Вы действуете согласно моим указаниям.
– И какие указания для нас? – спросил я.
– Ты просто наш немой пилот Крис О'Доннел, – Сантьяго подобрал потухший планшет.
– Как это немой? – возмутился я.
– Смарт сделай ему блокировку голоса.
– Да, майор. Птичка затухнет.
– Серьёзно? Зачем это?
– Трой, – Сантьяго сделал шаг ко мне и сказал тоном, будто говорит с ребенком. – Ты сейчас наше слабое звено, в конспирации не силён. Нужно обследовать станцию, проверить не готовят ли нам западню. Важно, чтобы ты не сболтнул лишнего.
Внутри едко вспыхнула досада. Казалось, что он издевается, унижает меня из-за Принс. Я даже зачем-то оглянулся, словно она была здесь.
– Я и сболтнуть лишнего? А он? – я обернулся на Смарта. – По-моему, это он болтает без умолку. Даже зачем-то придумал и рассказал мне, что вы целовались с Принс.
– Ничего я не придумывал, – пробубнил Смарт.
Лицо Сантьяго почти не изменилось, лишь в глазах мелькнула недобрая искра. В моё сердце кольнула ржавая игла ревности. Они действительно целовались. Я понял это с неотвратимым омерзением, которое никак не удавалось проглотить. Мы с Сантьяго безмолвно пялились друг на друга.
Чтоб его. Всё-таки это правда. Ну и что? Принс же сказала мне, что они всё решили. Наверное, это был прощальный поцелуй. В их мире возможно и такое. Главное, чтобы больше такого не происходило.
– Конспирация не обсуждается, Трой, – сказал Сантьяго через несколько секунд. – Тебе лучше быть немым пилотом.
– Сэр, моя нейросеть может находить людей в базе данных по лицам. Как я скажу вам, если узнаю какого-нибудь имперца?
– Будешь писать мне сообщения в планшете, – строго сказал Сантьяго. – Язык жестов знаешь?
– Средне.
– Отлично. Этого хватит. Оставшиеся пятнадцать часов будем привыкать к новым личностям, – Сантьяго ткнул пальцем себе в грудь. – Я Пабло Месси, ваш начальник. Смарт мой помощник – Майкл Робинсон. Мы контрабандисты фрамия. Возвращаемся с дела на Глизе. Ищем новых клиентов.
Я кивнул, а что мне оставалось? Сантьяго так мастерски сделал вид, что не заметил моего выпада про Принс. Да и вообще он заставлял меня пересмотреть мнение о нëм. Если он считал нужным, чтобы я был немым, мне оставалось только слушать.
Снова усаживаясь в кресло, я проверил показатели прыжка. Всё было в норме.
«Напомни мне язык жестов», – попросил я у нейросети.
Около часа я тренировался в использовании жестов. У меня была инклюзивная школа, со мной учился один глухонемой одноклассник, и мы общались. Конечно, до идеала мне было далеко, но получалось лучше, чем если бы я учил с нуля.
Решив продемонстрировать навыки, я подошёл к Сантьяго. Он прятал оружие в скрытые карманы комбинезона. Я несколько секунд постоял, ожидая, что Сантьяго обратит на меня внимание, но он продолжал заниматься своим делом.
Я кашлянул. Майор посмотрел на меня, и я ощутил, что волнение застряло комом в горле. Было страшно упасть перед Сантьяго в грязь лицом. Хотелось, чтобы он увидел, что я хорошо владею языком жестов. Это было странное желание, но фактически непреодолимое. Как будто моя жизнь зависела от того, симпатизирует ли он мне, видит ли мою полезность. В какой-то мере действительно от него многое зависело.
«Простите, что прерываю, сэр», – сказал я жестами.
– Обращайся ко мне Пабло, – поправил он меня.
«Прежде, чем мы начнём, я хотел бы кое-что сказать от своего настоящего ведра», – замельтешил пальцами я.
– Ведра? – улыбнулся Сантьяго.
Я не сразу понял, что ошибся в жесте.
«От настоящего стула», – поспешил изобразить я.
– Стула?
– Чтоб его… – сказал я вслух.
Смарт согнулся от смеха.
– Ругайся, пожалуйста, тоже на языке жестов, – усмехнулся Сантьяго.
Я хотел уже запросить у нейросети жест «имя», но Сантьяго постучал двумя пальцами одной руки по двум пальцам другой. Это и был нужный знак. Я почувствовал, что сел-таки в лужу, пришлось отвести взгляд и надеяться, что щеки не стали красными. Мгновение я пялился на синие огоньки на панели управления кораблём.
– Что ты хотел сказать от своего имени? – спросил Сантьяго.
Я глубоко вздохнул, повернулся снова к нему. Честно говоря, уже перехотелось общаться, но не сбегать же.
«Я хотел извиниться, что дерзил вам перед отлетом, упоминал свои ботинки… заслуги… а ещё ужасно, что я позволил себе поцеловать Принс прямо перед рубкой».
Миллисекунду в глазах Сантьяго застыло отражение злости. Показалось, что я уже чувствую, как сжимаются его руки на моей глотке. Как он встряхивает меня, как куклу.
Я понял, что совершенно зря напомнил ему о произошедшем. Хотел извиниться, а будто злорадствовал. А может, я действительно хотел ему напомнить. Напомнить, что Принс моя.
Это наваждение быстро прошло, и Сантьяго снова сидел со снисходительно-холодным лицом.
– Трой, я тебе кое-что об этом скажу. Но попрошу тебя запомнить одну важную вещь: никогда не смешивай работу и личное.
Я молча кивнул.
– Хорошо. Ты быстро ей надоешь, мужчины никогда не интересовали Принс долго. Но если ты, пока не надоел, сделаешь ей больно, я выброшу тебя за борт, не думая, – он встал со скамьи. – На этом закроем тему раз и навсегда.
– Понял.
Очень хотелось сказать Сантьяго, что он сам не понимает, о чём говорит. Что Принс любит меня, и что бы там ни было раньше у неё, сейчас всё иначе. Но почему-то я чувствовал себя так, словно меня змея ужалила, и яд медленно распространялся в крови.
Я казался себе глупым папертником, который зачем-то выпрашивал у Сантьяго милостыню в виде признания серьёзности чувств Принс ко мне. Зачем? Чтобы быть уверенным, что он снова не захочет нам мешать?
Какая глупость, какая низость! Раньше я и не задумывался о том, насколько ревнив. Алисия никогда не давала мне повода. Или мы просто мало времени проводили вместе.
Закончив разговор, мы молча погрызли сухпайки. В принципе, это была неплохая еда, но я, в глубине души скучал по кассуле из свиных ребрышек. Наша кухарка Дэниз делала его великолепно.
