Текст книги "Поезд для Анны Карениной"

Автор книги: Нина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Воскресенье, 13 июля, утро

Ева слышит звонок в дверь, но встать не может. Дверь открывает Кеша.

– Все спят, – сообщает он Карпелову, – а мне на свалку надо. Одной схемы не хватает, ее можно поискать в видиках. Вы не заметили, нигде на улице видик не валяется?

Карпелов честно вспоминает, потом качает головой. Нет, нигде не валяется.

– А у вас есть пистолет? – интересуется Кеша. – Дадите подержать? Не дадите? Ну и не надо. Скоро все пистолеты можно будет засунуть в задницу, потому что следующий век – век электронного оружия!

– Что-то мне это напоминает, – шипит Карпелов.

Январь молчит и изучает обои в коридоре. Потом они проходят в кухню и кладут на стол печенье. Январь ставит чайник, Карпелов сидит за столом с видом человека, от которого ускользнуло какое-то позарез нужное слово.

Входит Ева, зевает и демонстративно смотрит на часы на стене. Часы показывают восемь и еще три минуты.

– Мы сегодня дежурим, вот, заскочили перед работой, – шипит Карпелов.

– Чувствуйте себя как дома, холодильник полный.

Январь посмотрел на нее внимательно – никакого намека на ехидство. Ну что за невыносимое лицо – глаз не оторвать!

– Мы по делу. У меня к тебе разговор. Я буду шипеть, но ты вникай. Дело такое. Приблизительно в ноябре прошлого года выехали мы на труп. Молодая женщина, Анечка Кокошкина, девятнадцать лет. Прыгнула с моста прям под поезд. Специально прыгнула, свидетели были, поджидала-поджидала и прыгнула. Он ее, конечно, и раздолбал соответственно. А когда стали мы по этому делу работать, доработали до следующего Анечка была лимитной девочкой, но устроилась хорошо. У нее был «папик», так она его называла. У па-пика, понятно, семья, дети уже взрослые и интересная должность. Министром он был. Чтобы тебя долго не занимать, я коротко пробегусь по фактам. Жила Анечка спокойно и денежно содержанкой, пока не встретила молодого и красивого офицера. Полюбили они друг друга до потери сознания, это она, заметь, так пишет в дневнике: «до потери сознания». От папика прячутся, по кинотеатрам целуются, он студент академии, не богатенький, но глаз не отвести. Анечка его жалеет, подкармливает и соглашается однажды пронести в баню, где папик с друзьями и девочками обычно любит мыться, небольшой такой приборчик. Этот приборчик, говорит ей студент, запишет все на пленку, а потом мы вытащим из папика столько денег, что страшно сказать, да и вообще, пусть купит Анечке квартиру, в конце концов. Так или этак, но он ее уговорил. Прикрепила Анечка приборчик, прошла банька, и вдруг пленка из этой специальной камеры наблюдения во влажных условиях попадает к одной журналистке. Та побыстрей перья взъерошила, телевизионщики подсуетились, все покатилось дальше само собой. Короче, отставка министру юстиции полная. Что интересно в этом деле. Студент был парнем простым, пел частушки, часто вспоминал деревенское детство. Ты слушай, слушай!

– Я слушаю, – кивнула Ева, запахиваясь в халат. Ей стало зябко.

– Ну вот и слушай. Журналистка пару раз сказала в камеру, что не выдаст источник информации, да и сгинула после этого с экранов вообще. А источником выбрали Анечку, потому что студент, естественно, как сквозь землю провалился. Может, говорила Анечка, уехал в свою деревню? Допрашивали ее по двенадцать часов, пока не поняли, что она дурой не прикидывается. А когда отпустили, Анечка поплакала и пошла на мост.

– Все? – спросила Ева, отсчитав минуты две молчания.

– Все.

– Ну и?..

– Мы тут с майором и его любимой женщиной в пятницу пошли в театр, – решил поучаствовать в разговоре Январь. – Очень скандального давали режиссера. Мне еще майор говорит...

– Я сказал, что уклон у режиссера в голубизну натурально!

– Ну да. А в антракте в буфете пиво пили... Вот так.

– Я поняла. Спасибо за рассказ. Карпелов, ты свои доллары где меняешь? – Ева решила быстренько сменить тему разговора. – А то я пошла поменяться, а мне говорят – нет рублей в Москве. Что это за ерунда?

– Это он все сделал, – Карпелов показывает на потупившегося Мишу Января, – это он рубль обрушил и кризис заварил, сдохнуть мне на месте.

– Товарищ майор... Да все и так бы рухнуло к осени!

– Он сказал, что нас всех следят через факсы, ксероксы и принтеры. Мы решили проверить.

Понятно, перед таким важным делом приняли немного. Ты нам еще тогда ДТП устроила. Ну вот, меня подвело, что это было виски. А у него, молодого, где голова была?! Он подправил что-то в банковских бумажках, а я написал рапорт с видами на тебя. Мы это отксерили в нескольких местах.

– Это как – с видами на меня?

– Это очень просто. Я тебя, правда, там телкой назвал, ты не обижайся, я ж по журналу. Написал, что только такая женщина, как ты, может остановить этого убийцу женщин, Вареного Киллера. Я там что хочешь мог написать, я же не верил! А меня уже на второй день служба безопасности пришла трясти! Вот, ждем, когда Января вычислят. Как думаешь, что ему сделают?

– Карпелов, – Ева улыбалась, глядя в напряженное лицо майора, – допустим, меня назначат по твоему рапорту остановить этого Вареного Киллера. Ты мне сколько бы времени дал?

Больше недели нельзя! – горячо зашептал Карпелов. – Потом ты ничего не сделаешь. Слушай, его надо брать наскоком, огорошить, удивить, чтоб обалдел, и, пока тепленький, сделать! Я вообще не понимаю, если честно, почему его не пристрелят по-тихому?

Воскресенье, 13 июля, полдень

Ева катит коляску в парке. Близнецы не спят, она находит их любимое дерево и закатывает под него коляску. Мальчик и девочка цепляются глазами за солнечные зайчики в листьях и замирают в восхищении. Ева садится на лавочку. Запиликал телефон. Он лежит внизу коляски, в хозяйственной сетке, между бананами и кефиром.

– Слушай! – Голос Зои совсем рядом. – Полный чемодан долларов. Мы даже с Аркашей как-то отупели. Такое у нас впервые. Есть версии?

Кто-то кладет на плечи Еве руки и слегка сжимает их. Ева цепенеет, поднимает голову вверх и видит над собой перевернутое лицо Димы Ку-ницына.

–

Алло, что молчишь?

– Слушай, специалист. Прежде чем орать в трубку важную информацию, поинтересуйся, кто эту трубку взял. Это первое. Второе. У меня есть версия, я эту версию надеюсь отработать, но в общем мы уже все с тобой оговорили.

– Не очень понятно, ты что, не одна?

– Да, я с другом. Его Дима зовут. Поговорим потом.

Ева нажимает кнопку и убирает телефон.

– Как ты меня нашел?

Дима чувствует по голосу, что она недовольна и напряжена.

– Нашел. – Он пожимает плечами. – Я очень хотел тебя видеть. И поблагодарить. За вчерашнее. Я кое-что понял. Я был такой дурак!

– Что это значит?

– Это значит, что рядом – совсем другая жизнь, а я!..

Ева вздыхает и смотрит куда-то застывшим взглядом.

– Это твои дети? – Дима без особого интереса заглядывает в коляску. – Маленькие... Что-то не так?

– Все не так. – Ева судорожно сжимает кулаки. – Я не просто шофер и хорошая девочка-друг.

Дима улыбается и смотрит на нее.

– Что это значит?

– Что это значит? – Она вдруг резко поворачивается и смотрит в серые глаза, словно ищет там потерянное. – Дим, хочешь заработать пять миллионов долларов?

– Не знаю, – опешил Дима.

– А я хочу. И я возьму эти деньги, чего бы мне это ни стоило. А ты не знаешь, потому что редко кто вообще представляет себе, что это за деньги. Тот, кто не имел, как может понять, хочет он или нет, если даже сравнить не с чем!

– Успокойся и начни с того, что ты не просто шофер.

– Я специально устроилась к японцу. Он собирается оформить заказ на покупку у военных самолетов МИГ. Но не все так просто. Японцу предложили перекупить его услуги за взятку, понимаешь. Кто-то, кому наши ни за что-не продадут. Он купит самолеты, оформит документы, потом оформит доставку в нужное перекупщику место, получит свои деньги за услугу и деньги по сделке, объявит документы на покупку потерянными, Японии вернет деньги и скажет, что с русскими лучше дел не иметь, они всегда обманут.

– Слушай, – Дима отворачивался, пряча улыбку, – ты знаешь, сколько стоит один такой самолет?

– Нет, не знаю.

– Это очень далеко от той цифры, которую ты назвала. Какие деньги ты собираешься взять? Те, что он должен отдать за покупку? Это несколько металлических тележек. Взятку, которую ему дают?

– Часть взятки.

– Как это интересно придумано – часть взятки!

– К этим тележкам доступа нет, а взятку японец положит в свой сейф в банке.

Дима оглянулся. Выходной день, полно народа. Ощущение праздника, которое наполняло его с утра, испарялось.

– Ты что, работаешь на спецслужбы?

– Я работаю всегда только на себя! Я хочу взять десять, но одной мне не справиться.

– Что ты будешь делать с этими деньгами?

– У меня есть возможность выбраться за границу, все готово. У меня есть возможность и здесь остаться, посмотреть, что дальше будет. Я уже один раз умирала вполне натурально, даже могилка есть.

– Так ты аферистка?!

– Дим, – спрашивает Ева тихо, – а ты кто, студент в ботиночках за шестьсот баксов?

– Ладно. – Дима вздохнул и проговорил легко:

– Я старух пользую, кормлюсь за их счет.

Они помолчали, разглядывая вверху солнце сквозь густую листву.

– Поможешь или нет?

– Есть вопрос. Если я тебе помогу, ты останешься со мной? Ну, хотя бы на время, – поспешил объяснить Дима, когда Ева удивленно уставилась на него.

– Дим... – Стало заметно, что она подыскивает слова. – Как это сказать... Ну не западаю я на тебя!

– Что, совсем? – Дима удивился, но воспринял ее слова без трагизма.

– Есть что-то странное, щемит, как первая любовь, когда еще без поцелуев, понимаешь?

Дима смотрел на женщину перед собой, накатывало жаром изнутри ощущение счастья и боязнь потери.

– Я тоже, знаешь... Как-то не могу тебя уложить. Обычно у меня это дело пары часов.

– Давай, решай!

– А что ты торопишь?

– Это надо сделать за три дня!

– Ну, знаешь!.. У тебя есть план?

– Есть.

– Тогда – до завтра. Позвоню утром, дай телефончик. – Дима встал.

– Утром! – Ева покачала головой. – Меня в субботу японец знаешь во сколько на работу вызвал? В четыре двадцать! На Воробьевы горы приказал.

– И что он делал в такую рань?

Взятку свою получал.

Воскресенье, 13 июля, полдень

Дима Куницын потребовал по телефону срочную информацию. Он никогда не видел человека, курировавшего его, но по голосу приблизительно нарисовал себе портрет старого опустившегося курильщика, засыпанный перхотью воротник, запах изо рта. У Димы именно этот образ ассоциировался с хриплым, с придыханиями и покашливаниями, голосом.

– У вас появилась женщина, – сообщили Диме, не ответив на приветствие. – Хотите информацию на нее?

Дима очень хотел. За четыре с половиной минуты он узнал, что Ева Николаевна русская, офицер внутренних дел, снайпер с хорошей боевой подготовкой, убила на допросах несколько осужденных, объясняя свои действия несогласием с полученными ими сроками. От работы отстранена. Участвовала в организации побега из тюрьмы Слоника. Зарезала в публичном доме в Турции бандита Федю Самосвала, но весьма опекается его преемником по кличке Клоун. Инсценировала самоубийство, некоторое время местонахождение было неизвестно. В Москве появилась недавно. Замужем. Имеет троих детей. Последнее место работы – страховая компания. Несколько дней – шофер-телохранитель японского дипломата.

– И как это вас угораздило? – спросил голос в конце.

Дима несколько опешил, хотя информация, которая ему предлагалась, вполне соответствовала тому, что говорила Ева. Она не врала. Это раз. Она обижена органами, это же понятно, как понятно и ее желание устроить свою жизнь. Такая женщина!! Такая женщина... Такая женщина не может просто возить кого-то, учить или выполнять приказы.

– А что там насчет фотографий в журналах? – поинтересовался Дима.

– Журнал «Плейбой», «мисс Июнь», деньги переведены на ее имя на счет в итальянском банке.

– У меня есть запрос по поводу продажи военным ведомством самолетов МИГ.

Молчание. Через несколько минут кашель.

– Всю информацию можете получить у своего начальника сегодня в девятнадцать ноль-ноль.

Диме назвали адрес.

Ева вернулась с прогулки и поехала домой к Далиле.

Нажимая кнопку звонка, она услышала шорох внизу лестницы, прижалась к стене, доставая оружие. Кеша открыл дверь:

– А скоро эти всякие пистолеты будут не нужны! – Он набрал воздуха побольше, чтобы вдохновенно продолжить, Ева закрыла ему рот рукой и втолкнула в квартиру.

– Не ори. – Она присела, поправила ласково русый чубчик.

– Будет электронное самонаводящееся оружие, – послушно зашептал Кеша.

– Вот сейчас я разберусь с великим оружейником! – Ева прошла к комнате, где выздоравливал Гриша Покосов, постучала и распахнула дверь от себя.

То, что она увидела, было для Евы настоящим ужасом. В комнате – задернуты шторы. На столе стоит небольшой чемоданчик, сбоку его, из крошечного отверстия, выходит тонкий красный луч и медленно перемещается по комнате, высвечивая пылинки. При ее появлении, или это показалось Еве в сумраке, луч вдруг приобрел более сильную интенсивность, подобрался к ней и медленно опустился красным пятнышком ото лба, по лицу – вниз, застыв где-то у пояса. Ева стояла не шевелясь.

– Металлический предмет, скорей всего небольшого размера, – сказал Гриша Покосов, вставая из-под стола и выключая чемоданчик.

Ева нашарила выключатель и зажгла свет. Приподняла полу легкого пиджака и потрогала пистолет. Потом она села на стул и долго смотрела на чемоданчик на столе.

– Где ты взял составляющие? На свалке? Гриша скромно пожал плечами.

– А где ты взял инструменты, чтобы все это сделать?

– Далила Марковна сказала, что я могу взять в кладовке, это ее брата.

– Ах да! Как же, как же, брат-сантехник. Ну, и как получилось?

– Ничего себе. Только не хватает одной платы, без специалиста не сделать. На движущееся теплокровное. Может, братья появятся наконец. У них есть адресочек.

– Они не появятся. Я пришла сказать. Их арестовали за мелочь, а в изоляторе...

– Убили, значит. Так я и думал. – Гриша не удивился и не огорчился. – Неприспособленные они были, я им говорил. Неприспособленным в тюрьме смерть. Мне, например, туда нельзя.

– Да, я знаю.

– Осталось испытать. Пуль нету. Не одолжишь пуль?

– Гриша... – начала Ева.

– Да я знаю, это я шутю. Меня заносит иногда, не обижайся. Ты женщина видная и не дура. Попроси своего друга, который меня из ванной тащил...

– Нет, – сказала Ева.

– Ну и ладно, ну и нет.

– Как ты это испытываешь? – поинтересовалась Ева.

– Ну как. Цепляю, к примеру, на дерево в парке. Настраиваю на сигнал поиска в блоке у собаки на ошейнике – это ерунда, у него частоты...

– Можно без подробностей.

– Ага. Ну ладно. Настраиваю, ухожу и сижу там рядышком. Собака пришла гулять, приборчик мой ее ошейник нашарил, и все дела. Пока туда-сюда суматоха, приборчик снимаю, записываю в журнале наблюдений: так и так, испытание прошло успешно.

– Где ты брал пули?

– Покупал, а сначала с завода уносил, у нас в испытательном этих пуль было!..

– А в твоем оружии регулируется ударная сила бойка?

– Вопрос понял, – улыбнулся Гриша, – это ты не убить хочешь, а попугать!

– Ну да, попугать. – Ева сама толком не понимала, чего она хочет, но вертелась, не давая покоя, мысль-воспоминание.

– Был у меня в жизни такой момент. Надо было открыть склад один. Я приборчик в помещении оставил, в уголке так, неприметненько. Когда охрана ушла, нажал пультом работу. Мой ящик! – повысил Гриша голос. – Стрельнул по красной кнопке прессованной пробкой! Во-о-она как. Кнопка вжалась, дверь открылась.

– Гриша, – пробормотала Ева, – ты гений!..

Известное дело.

Ева сбегает по лестнице вниз. На первом этаже под лестницей стоит отстрельщик Хрустов и смотрит на нее снизу вверх.

– Значит, это ты ходишь за мной. Предупреждать надо.

– А то пальнешь не глядя, да? Иди сюда.

– Не пойду. – Ева поднимается на ступеньку вверх.

– Иди, мне нужно кое-что тебе сказать.

Хрустов, я тебя предупреждаю!..

– Мой клиент, – понизил голос отстрельщик. – Он... Он очень опасный человек.

– Твой клиент! Не выбирай опасных клиентов, Хрустов, не выбирай Федей. Утопят тебя когда-нибудь.

– Я говорю про того, с которым ты в парке детей гуляешь!

– Так, значит, да? Хрустов, я тебе нравлюсь?

– Нет. – Отстрельщик отворачивается. – Ну совершенно ты не в моем вкусе!

– Тогда я пойду?

– Иди, я тебя не держу.

– Отойди подальше.

Хрустов вглядывается в ее лицо вверху и за-гипнотизированно ставит ногу на ступеньку. Ева поднимается с каждым его шагом вверх, на площадке резко разворачивается и бежит, он видит перед собой мелькающие каблучки, потом женщина сбрасывает туфли. Хрустов мычит, хватает ее за щиколотку, с силой дергает на себя и получает другой ногой в лицо. Сцепившись, они скатываются по лестнице.

– Никто... Никто... – бормочет Хрустов, захватывая руки женщины, – никто не смеет так со мной обращаться!

Ему удается подмять Еву под себя, она притихла.

– Ну и что дальше? – спрашивает, тяжело дыша, обхватывает его ногами, потом, выпрямив их вверх, бьет изо всей силы пятками чуть пониже поясницы.

Хрустов резко выпрямляется, это дает возможность Еве размахнуться головой, она бьет лбом его по носу.

– Женщина, не сдавайтесь! – кричат из-за ближайшей двери. – Мы уже вызвали милицию!

Хрустов смотрит сверху грустно. Медленно увеличиваясь, растет и провисает капля крови у него на носу. Ева отворачивается, но кровь капает ей на щеку.

– Ну что за жизнь, потрахаться не дадут, – бормочет Хрустов и встает. – Приглашаю тебя на ужин, вот, собственно, все, что я хотел сказать там, внизу. – Он протягивает Еве руку. Ева медленно вытирает кровь со щеки, смотрит на протянутую руку и встает сама. Они спускаются вниз.

– Ты все-таки стерва. – Хрустов прикладывает к носу платок. – Ну чего ты побежала?

– А ты – идиот, кто так приглашает на ужин?!

– Еще скажешь слово – и не узнаешь, что в твою машину поставили прослушку, пока ты была у подруги!

– Ты что, так приглашаешь меня в свою машину? – остановилась Ева. – А вот интересно, как ты цветы даришь?

– Я не дарю цветы.

– Хрустов, ты пахнешь кровью.

– А ты травой.

– Я не пойду с тобой ужинать.

– Я и не надеялся.

Они дошли до того места, где начали разговор. Хрустов вдруг дергает Еву на себя и затаскивает ее под лестницу. Прислоняется спиной к стене поднимает за подбородок лицо и очень осторожно прикасается к губам.

В подъезд входит наряд милиции. Ева обхватывает его голову руками и прижимает губы Хрустова к своим сильней.

Вот же люди, – говорит милиционер, отстукивая ботинками ступеньки, – спокойно все делают, а кто тут у нас дерется и валяется по ступенькам?

Они выходят из подъезда притихшие.

– Хрустов, ты можешь быть очень нежным, – говорит Ева.

Станешь тут нежным, когда нос разбит!

Ева быстро идет к своей машине, заводит ее и рвет с места.

Хрустов уезжает, осторожно выруливая со двора.

Воскресенье, 13 июля, вечер и сильный дождь

Генерал настолько удивлен вопросами Димы, что некоторое время осматривает молодого человека испытующе.

Через двадцать две минуты Дима узнает, что... Военное ведомство действительно решило продать последний выпуск МИГов, но это строго засекреченная информация, и Диме ее никто бы не дал, если бы не его подробные вопросы, свидетельствующие о том, что он в курсе. Японец действительно на данный момент самый удобный клиент в силу своей гарантированной платежеспособности. И действительно, есть страна, которой Россия никогда не продаст военную технику. Это – Китай.

Ева Николаевна достала зонд и внимательно выслушала его попискивание. Она ушла с мобильным телефоном подальше, позвонила Зое и спросила, не устанавливал ли ей отдел прослуш-ку и в машине.

Нет, в машине не устанавливал.

– А что, надо? – поинтересовалась Зоя.

– Кто-то же прилепил!

– Да это братья военные за тобой ходят.

То, что надо, – сказала на это Ева и попросила ей подыграть по телефону минут через десять.

В отделе по связям с общественностью действительно через десять минут прозвенел звонок. Ева говорила из машины с надрывом, почти плача. Она, оказывается, обнаружила, что молодой человек, приударявший за нею, просто хотел использовать ее чувства в корыстных целях.

– Ну успокойся, тебе это кажется, ну какие могут быть корыстные цели?.. – округлила глаза Зоя и показала Аркадию жестом включить динамик, чтобы и он поучаствовал.

– Он... Он хочет, чтобы я узнала шифр сейфа моего японца. В банке. Обещает деньги пополам, но я ему не верю, Зойка, ну почему мне так не везет с мужиками! Он сам попадется и меня потянет!

– Банки у нас хорошо охраняются, перестань паниковать.

– Он говорит, что у него есть электронное оружие, которое стреляет без человека, разработка военных! Ты только вслушайся – бред! Он просто пудрит мне мозги, чтобы узнать шифр. А потом – гора трупов, мальчик сбежит, а меня затаскают на допросы!

Зоя вопросительно посмотрела на мужа:

– Скажи, что у нее своя голова на плечах.

– У тебя своя голова на плечах, ты же умница и не из таких передряг выходила. Давай конкретно по фактам. Сумма большая?

– Я тебе уже говорила! – повысила голос Ева. – В чемоданчик поместится. Зоя уставилась на Аркадия.

– Откуда у твоего японца могут быть деньги, хочешь – узнаю?

– Он сказал. Какая-то сделка с оружием, ему заплатили взятку китайцы.

– Ну что я могу тебе сказать? – не выдержала этого бреда Зоя. – Ну пристрели его, если он тебя обманет!

Утешила! – вздохнула Ева и дала отбой.

Зоя и Аркадий некоторое время после звонка напряженно смотрели друг на друга.

– Вот так взять запросто и проорать в эфир неизвестно кому нашу информацию на этого Ма-мацуи! – подняла вверх руки Зоя.

– Пусть она сделает Сперматозоида, если это пригодится. А заодно и сорвет сделку с китайцами.

– Мы полгода за японцем следили, он ведь и охранника нанимал, а теперь, когда он получил деньги, не можем даже его выслать?!

– Он не охранника нанимал. Он нанимал отстрельщика. Конкретно. Это раз. Он не хотел брать эти деньги: может, передумал, может, про свою родину побеспокоился. Это два. Кстати, ты поняла, что затевает Ева?

– Нет, я ничего не поняла. – Зоя нервничала.

– А ты подумай, деньги ведь у нас. Чемоданчик с отличными отпечатками Мамацуи.

– А что это такое про оружие?

– А вот это не понял, – сознался Аркадий. – Но есть светлый момент во всем. Если Ева, подставляя Сперматозоида, сорвет вообще эту сделку с самолетами.

– Кстати, тебе рассказали, какой она устроила спектакль при приеме на работу?

– Уважаю. Девочка пробьется где хочешь. Если она догадается, что мы ее специально к японцу подтолкнули, чтобы сразу двух зайцев убить, она очень обидится.

Нет, – покачала головой Зоя. – Мы ни за что не скажем.