Текст книги "Поезд для Анны Карениной"

Автор книги: Нина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

«Телефонная будка №... территория ВДНХ, сто метров от центрального входа, левая аллея», – прочел Карпелов на клочке бумаги.

– Не. Не пойдет. – Звонивший словно обиделся. – Понимаешь, мне интересней, когда народу побольше, сам потом увидишь. А в этом «Животноводстве», там же сейчас пустота и скука. Ну, ты меня засек? – спросил вдруг голос в трубке с ехидцей.

Напарник Карпелова передавал по рации точные координаты группе захвата.

– Да, – сказал Карпелов и улыбнулся, – засек я тебя, болезный.

– Ну тогда я пошел, а то скоро ваши подъедут. Отпечатков пальцев я не оставлю, в перчатках говорю, и я не болезный, а скорей даже наоборот – очень умный и здоровый! Встречаемся в пять в «Космосе». Я позвоню опять дежурному, он свяжется с тобой, ты выберешь любого человека и опишешь его. Бывай!

Карпелов сел на стул и еще почти минуту смотрел на телефонную трубку, изнывающую короткими гудками.

Часы показывали четыре десять. День выдался ничего себе, спокойный. Карпелов был суеверным высоким тридцатилетним мужчиной, упитанным и усатым. Сегодня утром он ехал на работу не из дома, а от любимой женщины, живущей за городом. Надевая ботинки, Карпелов присел и заметил краем глаза легкое движение возле лица. На тонкой прозрачной паутинке к нему спускался отважный черный паук, быстро перебирая мохнатыми лапками вокруг брюшка каплей. Паук остановился и завис так близко, что Карпелов рассмотрел его крошечные бусинки-глаза и пульсирующий живот.

Сейчас, чертыхаясь по поводу идиотского звонка, Карпелов вдруг отчетливо вспомнил паука, отметив чисто профессионально странную помесь тревоги и любопытства внутри себя.

В телефонной будке, конечно, «было никого» – как сказал напарник Карпелова.

– Неужели поедем? – спросил молоденький опер.

– А что делать? – Карпелов говорил грустно, паук не выходил из головы.

– Так я тогда оденусь полегче и с оттенком шикарной праздности!

– Ты... в смысле?

– Поедем на выставку, погуляем, а если этот шизик свяжется с нами, скажи, что выбрал меня! – Красавец оперуполномоченный смотрел отважно и весело. В бешеных глазах светились, дополняя друг друга, жажда подвига и глупый молодой авантюризм.

– Бронежилет, – сказал Карпелов.

– Двадцать пять градусов! – сказал с упреком напарник.

Поэтому еще пиджак и шляпу! – повысил голос начальник. – А то оденусь сам!

В павильоне «Космос» никакого космоса не было в помине. Но кондиционеры работали исправно, гуляющая толпа роилась у киосков с видеотехникой и бытовыми сокровищами.

Карпелов с напарником стояли, облокотившись на перила, и смотрели на гуляющих сверху, с открытого второго этажа.

На некотором расстоянии от них стояли еще двое милиционеров в штатском, привычным наработанным взглядом просеивая толпу.

У Карпелова запиликал телефон. Дежурному на пульт поступило сообщение.

– Объект сообщает, что готов к действию. Выбор за вами.

Карпелов вздохнул и матернулся. Ему очень не нравилась такая подлая опасная режиссура.

– Разрешите идти? – спросил молодой опер и кивнул вниз на один из киосков.

– Не нравится мне все это. Видишь, вон киоск с кассетами. Там народу поменьше и прострел может быть только с двух сторон. Станешь слева от прилавка, боком, осмотрись повнимательней. Я все-таки думаю, что это шутка.

Но Карпелов уже так не думал. У него наступило то самое состояние нервного возбуждения и азарта, которое всегда сопровождало его в опасных переделках. Он чувствовал опасность подса-сыванием под ребрами, и ни разу еще это чувство его не обмануло.

Карпелов дал знак своим ребятам и включил кнопку на мобильном телефоне.

– Скажи... скажи, что я на месте, в «Космосе». Скажи, знаешь как... – Карпелов вдруг понял, что надо сказать, и быстро переиграл намеченный план:

– Скажи, пусть попробует подстрелить меня!

– Объект говорит, что не знает вас и что ему все равно, только опишите заметную деталь одежды.

Карпелов посмотрел грустно вниз. Самой заметной деталью одежды, конечно, в этом хороводе полуголых женщин и потных мужских рубашек была яркая желтая шляпа и красный пиджак на Мише Январе – его напарнике, двадцатитрехлетнем оперуполномоченном. Он стоял и улыбался во весь рот у киоска с видеокассетами.

Карпелов лихорадочно соображал. Если предположить, что «объект» звонит с сотового телефона, тогда он уже здесь, в павильоне, и он с телефоном! Если же он звонит из автомата с улицы, то после звонка должен появиться.

– Красный пиджак и желтая шляпа у четвертого киоска от главного входа налево, – быстро проговорил Карпелов. – Откуда он звонит, черт его возьми!

– Номер телефона у нас, товарищ майор, но тут такая странность. Это рабочий телефон одной фирмы на Кузнецком. Машина отправлена!

– Как на Кузнецком? – оторопело спросил Карпелов. – Это же черт знает где. – Он потер лоб, не понимая, почему придурок звонит из такого далека, не смея даже признаться себе, что все-таки это была шутка.

– Если он на Кузнецком, чего мы тогда здесь пасем? – это спросил подбежавший напарник. Второй милиционер спустился вниз и прохаживался недалеко от Января.

Карпелов лихорадочно обшаривал глазами зал внизу. Возле него остановилась хихикающая парочка, а с другой стороны – отощавший небритый субъект в плаще. Субъект этот встал к залу спиной, прислонился задом к перилам и устроился поудобней, расслабленно перекрестив ноги. Руки у него были сложены на груди. Он вдруг посмотрел на Карпелова внимательно и насмешливо.

– Товарищ майор!

– На связи, – сказал Карпелов, оторвавшись взглядом от противной физиономии.

– Объект сказал, что информацию принял, и потом это... шляпа с легким касанием головы.

– Что?

– Так и сказал: шляпа, значит, с легким касанием головы, если повезет, значит.

– Я не понял! – закричал Карпелов, чувствуя, что и парочка, и небритый в шляпе уставились на него с удивлением.

На самом деле он все понял, только слова «если повезет» – их кто сказал, дежурный или?..

В этот момент раздался легкий, но отчетливый звук, и сразу же, через секунду, женский визг.

В момент звука, определенного Карпеловым как звук неизвестного ему вида глушителя, он заметил, как дернулась рядом с ним девушка, посмотрела вниз и охнула, закрыв лицо руками. Небритый в плаще тоже словно дернулся, но поворачиваться не стал. Карпелову показалось, что тот дернулся раньше девушки и самого звука, майор внимательно и цепко посмотрел на длинное утомленное лицо, впечатав его в себя навсегда, а когда повернулся и посмотрел вниз, Миша Январь медленно оседал на пол, обхватив руками окровавленную голову. Шляпы на нем не было.

Через час Карпелов собрал весь отдел у себя в кабинете. Только что он просмотрел записи камер отслежки из «Космоса». Дальний план – ближний план. Утомленные или веселые лица, минимум одежды, женские сумочки, мужские «педе-растки» – так он называл болтающиеся на запястьях мужчин портмоне.

Миша Январь отделался простреленной шляпой и рассеченной кожей на голове. Крови натекло много, подбежавший Карпелов увидел удивленные глаза Января, уставившиеся на него с залитого лица, ресницы у Миши были длинные, с них падали тягучие, быстро темнеющие капли.

Через тридцать секунд после выстрела началось оцепление павильона. Местными силами охраны удалось быстро перекрыть три выхода, сбежавших шустреньких посетителей догоняли, народ на улице, заметив такой отлов, бросился бежать по центральной аллее, падая, крича и заражая других необъяснимым ужасом. Но через полчаса все было кончено, все отпущены после «просветки» и наружного обыска, со строгим предупреждением быть особенно внимательными в местах большого скопления людей. Потому что Карпелову был нужен только один человек, небритый тип в плаще, стоящий рядом с ним на втором этаже, так странно устроившийся в плаще при июньских двадцати пяти! На всякий случай задержали дольше других и парочку, но у девушки была истерика, к тому же они оказались москвичами, да еще и с документами.

Небритый бросился бежать, и Карпелов потерял его на несколько секунд в общей суматохе, но потом легко отследил длинный плащ, схватил человека за тощую напряженную руку и спросил, почему тот убегает.

– Так ведь стреляют же! – почти прокричал небритый ему в лицо, бессмысленно шаря серыми глазами где-то вокруг головы Карпелова.

У задержанного при себе оказалось-денег всего ничего и мелкими купюрами, несколько таблеток обезболивающего средства – отправлены на экспертизу, грязный носовой платок, связка ключей, маленький закусанный карандаш и больничный лист на имя Покосова Григория тульской районной поликлиники. Самая главная находка, как считал Карпелов, – тонкие трикотажные перчатки. Но как он ни настаивал на аресте, после порохового теста на пальцах и исследования перчаток, не обнаружившего и намека на выстрел, Покосов был задержан на трое суток для выяснения личности и рода занятий.

В павильоне была сделана только одна заслуживающая внимания находка: брошенный телефон, настроенный очень хитрым способом на номер косметической фирмы на Кузнецком мосту. Отпечатков, естественно, никаких. Телефон просто лежал на одной из витрин. Карпелов уже прошел мимо, устало наблюдая возню подъехавших оперов, но обернулся, зацепившись взглядом за удивленное лицо одного из продавцов. Тот рассматривал телефон с подсоединенным к нему небольшим электронным блоком.

– Ваш? – Карпелов ткнул пальцем в телефон.

– Да я вот смотрю. Вроде нет – Продавец начал ковыряться в странной приставке к телефону, примотанной липкой лентой. Карпелов протестующе протянул руку, но не успел. Продавец отлепил блок, и на стекло витрины звонко упала продолговатая батарейка.

– Стоять, – сказал устало Карпелов удивленному продавцу. – Убрать руки, ничего не трогать! – И проследил, как телефон и все к нему прицепленное поместили в пластиковый мешочек.

Приставка, прилепленная к телефону лентой, оказалась умным и совершенно неожиданным для милицейских специалистов устройством по изменению тембра голоса.

Карпелов со своими ребятами уехал, еще спустя два часа специальная группа перекапывала все киоски павильона, вытряхивала цветочные горшки с пластмассовыми, застывшими цветами, обыскивала продавцов и персонал, но никакого намека на огнестрельное оружие обнаружено не было.

– Поэтому, – сказал Карпелов, уперев руки в стол и нависая над ним, – пуля – это все, что мы имеем.

Пулю выковыряли почти сразу после оказания помощи Январю. Обычная, девятимиллиметровая. Разве что сплющена она была странно, как будто сила, ее пославшая, превышала в несколько раз обычный пороховой заряд. Она лежала на столе в пластике, изуродованная от соприкосновения с металлической окантовкой двери.

Звонивший без конца телефон Карпелов успокаивал, поднимая и тут же опуская трубку.

Ольга Антоновна расслабленно смотрела сквозь ресницы на безупречный изгиб спины, переходящий в аккуратные выпуклости ягодиц. Потом не выдержала и коснулась кончиками пальцев загорелой кожи, пробежала острыми ноготками по позвоночнику.

– Я старая для тебя, – сказала она вдруг неожиданно для себя, повернулась на спину и стала смотреть в потолок, на нем слабой подсветкой горели невидимые в резном потолке лампочки.

– Твое заявление, – Дима говорил медленно, – можно ведь преподнести и по-другому, обидней для меня. Например, я – слишком молод для тебя.

– Ты возмутительно молод, у тебя такие ноги...

– Я хочу пить, сделай что-нибудь.

– Возьми в холодильнике, что-то должно быть.

– Ольга, – Дима приподнял голову, но глаз открывать не стал, – я хочу пить!

И Ольга Антоновна пошла исследовать содержимое холодильника.

Гостиничный номер был люкс. Диме это не понравилось, он справедливо уверял ее, что уж телевизор и видеотехника им точно ни к чему, но Ольга настояла.

Шампанское, минеральная и банки с пивом.

Дима выбрал минеральную, а Ольга задумчиво рассматривала пробку на бутылке с шампанским, пока Дима не рассмеялся и не открыл бутылку.

– А я думала, что теперь вообще всегда и везде буду тебе прислуживать, – сказала она тихо. – Открывать бутылки, приносить кофе в постель...

– А ты можешь? – спросил Дима, усевшись на кровати в позе «мыслителя».

– Понятия не имею. Вот странно. – Она улыбнулась, словно что-то вспомнила. – Я вчера тоже пила такое же шампанское. С мужем, – добавила она и тут же пожалела об этом.

Дима встал обиженно и прошел в ванную.

Он надевал футболку на влажное тело, футболка сопротивлялась.

– Я надеюсь, ты не будешь закатывать мне истерики, когда я буду говорить о своем муже?

– Как мы можем говорить о твоем муже? О чем мне надо знать? Когда он уехал в командировку?

– Все дело в определении уровня, – сказала Ольга и откинулась навзничь на кровати, не выпуская тонкого длинного бокала.

– Уровня чего? – Дима сел на пол возле ее ног.

– Уровня отношений и привязанности.

– Какая ты рациональная! Я вот не хочу думать про наши отношения, потому что их нет, а насчет привязанности... Нас просто тянет друг к другу, какая тут, к черту, привязанность, это же физиология.

– Ты меня специально злишь.

– Ладно, лучше поговорим, какие у нас перспективы. Знаешь, я в этих гостиницах чувствую себя идиотом.

– Почему? И почему это у тебя гостиницы во множественном числе?

– Потому что здесь открывалка для бутылок лежит в холодильнике! Это совсем не по-русски. С ума сойти можно, пока найдешь. Сервис.

– Мой муж приедет сегодня. Позвони мне завтра в обед, часа в три.

– Так, значит, будем ждать от командировки до командировки. Откуда он приезжает?

– Калининград. Ты что, никогда не приспосабливался с замужней женщиной?

– Представь себе! Девочки прибегали по первому звонку, никаких папиков, или как их там. Правда, – добавил Дима, прижав ступни Ольги к лицу, – у меня не было еще таких красивых девочек. А вдруг я захочу видеть тебя каждый день?

– Это вопрос или просьба?

– А вдруг ты влюбишься в меня, бросишь мужа...

– Это вопрос или просьба?

– Будешь готовить по утрам манную кашку – она очень полезна, – накручивать на ночь бигуди, читать мне вслух... Я, кстати, не люблю читать, а слушать люблю, стирать мои носки...

– Ну все, хватит, – Ольга схватила Диму за уши и потянула вверх, – носки – это перебор.

– Ладно, хватит, – согласился покорно Дима. – Обсудим будущее.

– Будущее у нас радостное и близкое. Муж сдаст отчет по поездке, планировалось, что после этого он сразу же на вечер отбудет в Ленинград. Но перестраховаться не помешает, позвони.

– Мы не пойдем с тобой в гостиницу.

– А куда мы пойдем?

– Мы пойдем к моим друзьям в студенческое общежитие и будем играть в рулетку.

– Потрясающе... На деньги?

– Нет, не угадаешь, пусть это будет сюрприз. – Дима схватил Ольгу за волосы и притянул ее лицо к своему. – Жизнь, она вообще – сплошная рулетка.

– Да уж, – Ольга шутливо отбивалась, – всегда есть кто-то, кто крутит колесо!

– Не знаю, мне интересней играть, а не крутить колесо.

– Поэтому ты подрабатываешь там и сям, а не вершишь судьбы.

– Это твой муж, надо понимать, вершит судьбы? – Дима стал серьезным и грустным, он надевал трусы, вечернее солнце спокойно и ласково обливало его белые волосы оранжевым светом.

Ольга тоже посерьезнела.

– По-твоему, лучше полагаться на какого-то распорядителя своей жизни, чем самому распоряжаться? От решения моего мужа сейчас зависят многие судьбы тех, кто просто играет в рулетку!

– Он что, такой всемогущий? Он вообще кто, а то мне уже страшно. – Дима подошел к окну и смотрел на город внизу.

– Он – шишка, – сказала Ольга, – и он меня любит.

Дима, сцепив зубы, смотрел на Москву в закате: Москва плавала в золоте, разбавленном чистой голубой краской июньского неба. Дима вышел на балкон. Игрушечные павильоны выставки, смешная крошечная статуя колхозницы и рабочего, но его взгляд выхватил странную суматоху, милицейские машины и странно бегающие туда-сюда толпы народа.

– Рулетка крутится. – Дима невесело усмехнулся.

Пока Ольга мылась в душе, Дима набрал номер телефона.

Завтра, вероятно, в Ленинград, – сказал он.

Теплой и ветреной ночью майор Карпелов не поехал к любимой женщине, а завалился в своей холостяцкой квартире на продавленную тахту, смотрел на стену, освещенную рекламой из кафе напротив, и прокручивал снова и снова происшедшее с ним сегодня.

Он еще не попадал в более идиотскую ситуацию. Какой-то придурок звонит в отделение, просит старшего по смене и сообщает, что хочет пристрелить кого-нибудь на выставке в любом удобном для Карпелова, но обязательно многолюдном месте. Жертва выбирается на месте, оружия не найдено.

Карпелов сел и включил лампу. Понурый «тюльпан» осветил беспорядок на письменном столе, но Карпелов безошибочно вытащил из мятой стопки журналов и газет чистый лист бумаги и, почти не глядя, нашарил ручку.

1. Почему я?

2. Знал ли звонивший, что я подставлю ему своего опера?

3. Он хотел убить или ранить?

4. Что за неопределимый тип пистолета?

5. Чего он хотел?

Карпелов прочел написанное и поставил напротив каждого вопроса минусы. Это значит, что ответа не было ни одного.

Зазвонил телефон. Карпелов посмотрел сначала на часы. Почти двенадцать.

Он снял трубку и с огромным удивлением выслушал возмущенный голос начальника управления. Голос требовал немедленных объяснений по поводу голой красотки в форме офицера милиции, в шляпе и с пистолетом. Карпелов в полном обалдении провел по лицу ладонью, потом с силой шлепнул этой же ладонью себя по лбу. Он вспомнил журнал «Плейбой», который заносил утром начальнику.

– Разрешите!.. Я все объясню. Никак нет, товарищ полковник, я еще не проверял, подрабатывают ли наши сотрудницы таким образом. Так точно, отличная боевая стойка. Да, я заметил, погон светится хорошо. Слушаюсь.

Карпелов вздохнул с облегчением. Слушая возмущенный голос начальника, он уже решил, что ехать с объяснениями придется сегодня. Но ему дали поспать и ни словом не обмолвились о происшествии на ВДНХ.

Гриша Покосов был выпущен после выяснения личности и нескольких утомительных допросов: два были ночью и два днем – после обыска на квартире его брата-дальнобойщика, где он остановился и зарегистрировался. К концу вторых суток Гриша сам почувствовал, как он опротивел всем в милиции своим неинтересным прошлым и безрадостным настоящим. Но, выйдя на улицу, Гриша не спешил смыть с себя камерный запах, а поехал прямиком на ВДНХ в павильон «Космос».

Он поднялся на второй этаж, минуя киоски с громкой музыкой, подошел к стеклянному прилавку. За прилавком, равномерно двигая челюстями, наслаждался жевательной резинкой молодой щуплый продавец. У него были потрясающие тонкие усики над пухлым ртом «бутончиком», слабый острый подбородок, темные глаза навыкат, зализанные назад волосы и красный маленький галстук под воротником белой рубашки с короткими рукавами.

Гриша рассмотрел продавца, вздохнул и решился.

– А здорово тут у вас пальнули, да? – спросил он весело.

Продавец медленно осмотрел Гришу, моргнул и снова уставился перед собой, двигая челюстями.

– А я тогда как раз гулял тут поблизости от вашего магазина, а тут пальба, милиция, народу похватали – ужас!

Продавец вздохнул и закрыл глаза.

– И я, значит, с перепугу забыл тут у вас свой приборчик. Приборчик, говорю, один я забыл! – повысил голос Гриша, надеясь пробить стену невозмутимости. – Можно мне его теперь забрать, когда милиция меня отпустила как вполне благонадежного гражданина?!

Продавец перестал жевать, встал, поправил галстук и вдруг улыбнулся лихо и радостно.

– Желаете чего купить? – спросил он у оторопевшего Гриши.

– Да нет же, я забыл у вас свой приборчик, так, ничего особенного, выпрямитель тока, он вам ни к чему, можно его забрать?

– Мы не торгуем выпрямителями тока. Могу предложить фен с уникальной подкруткой, электро-массажер японский на батарейках, фонарь автоматический с регулировкой света...

– Милейший, ты меня не понял, мне нужен мой выпрямитель. И все.

«Милейший» сделал почти незаметное движение ногой под витриной и утопил ногой черную педаль срочного вызова. Появился большой и потный человек, вытирающий лысину носовым платком.

– Гражданин требует выпрямитель тока, говорит, оставил у нас на днях. А мы не торгуем выпрямителями. – Продавец уже не улыбался, его усики изгибались, когда он вытягивал губы вперед с выражением скучного презрения на лице.

– Это мой выпрямитель, я его не сторговал, я его сам сделал, хотел показать тут кой-кому на выставке, а тут пальба, я испугался за прибор, это хороший прибор, точный, и положил вот сюда вам на коробку. – Гриша показал, куда именно.

Большой человек подумал немного, ничего не сказал и ушел за перегородку. Он вернулся быстро и положил на витрину небольшой продолговатый металлический ящичек.

– Это, что ли? Я нашел позавчера, не понял, откуда и зачем.

– Вот спасибочки, братцы, а тут к нему еще на проводках пультик такой был небольшой?

– Мы не можем так просто это вам отдать, только после учета! – Продавец подозрительно осматривал ящичек.

– Да ладно тебе, я уже и так его тыкал, и этак, не пойму, что это вообще такое. Я его открыл, поцарапал немного отверткой, но открыл. – Большой человек поманил к себе Гришу пальцем и показал именно, где поцарапал. – А там сам черт ногу сломит, ну и отложил на всякий случай, а пульт был, точно был, я его отодрал и закинул куда-то, если не спешишь, поищу. А что это за хреновина?

Гриша любовно погладил ящик.

– Ладно, скажу, так и быть. Это не выпрямитель тока. Это новое электронное оружие. Новинка, еще нигде ни у кого нет. Открывается вот тут, надо повернуть рукоятку – открывается патронник. Вот сюда можно вложить три пули, видите, для них специальные отверстия. Я уже придумал, как сделать обычный барабан, а это экспериментальная модель. Вот в эту дырочку пуля вылетает. Здесь дырочек три, я уже говорил, сейчас я знаю, как сделать один пистолетный выход. Закладываем, вот так, а теперь нужен пульт, который вы потеряли. Если бы был пульт, я бы вам показал, как оно стреляет.

Гриша наконец остановился и поднял глаза на слушателей. Он не видел, как недоумение на их лицах сменялось насмешкой. Когда он поднял голову, продавец и его помощник старались сдержать смех и незаметно толкали друг друга локтями, предупреждая преждевременный хохот.

– Нет, серьезно, – сказал Гриша, – если открыть вот эту стенку, то собственно здесь и есть прицел, да-да, вот этот экранчик... видите, настроек несколько: есть на цвет, есть на тепловые колебания, – это если в темноте хочешь пострелять, ставишь на землю, а он самонаводящийся, все теплое перестреляет, если патронов хватит. – Гриша теперь говорил, глядя в лица слушателей, ему не верили, он разгорячился. – Я теперь сделал и на определенный голос! Я бы вам показал, но у меня тогда была только одна пуля, для конспирации, ведь мне пришлось быстренько запрятать это, за мной гнались, без пуль никто никогда не поймет, что это. Смотрите, я ставлю красный цвет, вот так. – По крошечному экранчику забегал тонкий зеленый лучик, очерчивая поиск. – Потом просто держу это в руках или ставлю, без прицела почти, обратите внимание! Только направляю приблизительно в вашу сторону – и паф! Все, конец красному галстуку!

Продавец и большой мужчина больше не смогли сдерживаться и захохотали. Большой показывал пальцем на Гришу, потом вертел тем же пальцем у виска. Продавец подвывал тонко, не раскрывая пухлого рта.

– Нажимаешь на пульт, – продолжал Гриша с отчаянием в голосе, – производится выстрел именно по источнику красного цвета. С цветом, конечно, проблема: может быть несколько источников одновременно. С голосом будет легче, у каждого человека свой голос. Да вот же! – воскликнул он, словно что-то вспомнив, и открыл полу своего плаща. – Вот же дырка! Видите? Я держал его под мышкой в плаще!

Действительно, чуть пониже рукава со спины была небольшая дырка с опаленными краями.

– Слушай, мужик, иди сюда. – Большой мужчина вытер слезы и поманил Гришу. – Ты, знаешь, сходи в павильон «Пчеловодство», там у нас есть лавка с оружием. Ты сходи, они поймут! А то они затухли там со скуки, сходи!

Гриша вздохнул, собрал свое изобретение и поплелся к выходу.

Продавец поманил к себе большого потного человека. Уже успокоившись, тот присел на табуретку и складывал огромный платок.

– Слушай, это, пожалуй, он прострелил тут шляпу, не иначе!

Они захохотали по новой.

В павильоне «Пчеловодство» действительно было тихо и немноголюдно. Гриша потоптался, разглядывая оружие, собрался было уходить, как вдруг услышал разговор у одного из прилавков. Молоденький парнишка интересовался у продавца, куда именно надо стрелять, чтобы из воздушного ружья убить крокодила. Продавец предложил выяснить это в зоопарке. Парнишка стал задавать более профессиональные вопросы о силе и траектории пули. Продавец с трудом сдерживал зевоту.

– Без проблем, – прошептал Гриша на ухо удивленному парнишке и оттащил его от прилавка. – Один выстрел с дальнего расстояния – и без проблем! Где твой крокодил, мне нужно опробовать мой прибор на частоту сердечного ритма!

– У вас что, есть охотничье ружье? – Парнишка внимательно оглядел Гришу, трогая в задумчивости небольшую серьгу в ухе. – И при чем здесь сердечный ритм?

– У меня есть кое-что получше. Ты не любишь крокодилов? Тогда ты должен знать, что у них совсем другой, чем у человека, сердечный ритм. Это мы и используем.

– Вы – псих? – честно и серьезно глядя в глаза Грише, спросил парнишка.

Да, – сказал Гриша честно и серьезно, – и считай, что тебе повезло. Ты будешь свидетелем испытания великого открытия.

В восемь утра Карпелов ждал у дверей кабинета начальника управления. Он отлично выспался, а в шесть двадцать был уже у себя на службе и стучал вовсю на старой пишущей машинке свои соображения по поводу голой «мисс Июнь» и простреленной шляпы Миши Января.

Полковник был разъярен. Это чувствовалось с расстояния пяти метров – от двери до стола начальника столько и было. Карпелов вытянулся по стойке «смирно». Полковник смотрел перед собой, сцепив зубы. Потом нажал кнопку селектора и протянул Карпелову газету, показав жестом садиться.

Он отдавал приказания, оттягивая воротник рубашки, словно задыхаясь. Карпелов развернул «События и цифры» и сразу же безошибочно определил причину ярости начальника. На фотографии полковник удивленно таращился перед собой, один из офицеров рядом подался вперед с напряженным лицом, другой закрыл глаза, словно не веря в происходящее. Текста, как всегда, в этой бульварной газетенке было немного, он был помещен на синем фоне вразброс. «Вчера на Котляковском кладбище госпожа Бумцалова хоронила в узком кругу родных и близких любимую собаку, добермана по кличке Чиколитто. Из официальных лиц присутствовал лично начальник внутренних дел Западного округа с подчиненными. Не будем делать никаких выводов, только заметим, что подобные дорогостоящие ритуальные услуги для домашних животных, равно как и охрана их служителями закона при жизни, могли бы значительно пополнить казну города. Сообщаем, что в пятницу состоятся проводы в последний путь крокодила Пикассо, умершего насильственной смертью и принадлежащего младшей дочери известного банкира. Читайте в субботнем номере специальный репортаж». Подпись: Пеликан.

– Я никогда не читаю подобную дрянь! – заявил полковник, видя, что Карпелов отложил газету и задумался. – Я этого Пеликана со вчерашнего дня ловлю, его ждут в квартире с вечера наши ребята. Вот записка, из-за которой я поехал на кладбище.

Карпелов медленно взял бумажку и долго изучал ее.

– Если удастся доказать, что записку писал этот самый Пеликан и он же и сфотографировал вас на кладбище, можно пристегнуть ему хулиганство по полной. – Карпелов осторожно положил записку на стол. – Отпечатки? – безо всякой надежды спросил он.

– Какое там, думали, что осведомитель передал. Кстати, ты прочел, как зовут крокодила, которого хоронят в пятницу?

– Пикассо. – Карпелов не выдержал и улыбнулся, стараясь не смотреть на полковника.

– Ты мне тут не ухмыляйся, ты мозгами работай! Ухмыляется он...

Карпелов поднял удивленные глаза на начальника, и полковник с удовольствием пронаблюдал, как сдерживаемая насмешка в них сменилась удивлением, а потом узнаванием.

– Пикассо! – почти крикнул Карпелов.

– Ну так! Неуловимый пачкун, подделывающий документы. А собаку эту чертову звали так же, как и бандита Чику!

Они замолчали надолго. Тикали часы на стене. Первым зашевелился и вздохнул полковник:

– И тут ты со своим «Плейбоем». Карпелов достал отпечатанные утром листки.

– Докладывай так, очень ты меня удивил!

– Так ведь я уже писал вам докладную, товарищ полковник. Самоубийства женщин в ноябре и феврале.

– Отставить! – Полковник откинулся в кресле и расслабленно прикрыл глаза. – Ну не начинай сначала, а? Не желаю слушать эту галиматью про подстроенные самоубийства. Хватит. Никаких улик, все чисто, отцепись ты от этого, ведь это жены больших чиновников, ну что тебе неймется? Мало тебе неприятностей?

– Чистые самоубийства, ничего не скажешь. Я бы и отцепился, так ведь парень один и тот же!

– Ну мотается по Москве какой-нибудь красавчик и спит подряд со всеми богатыми старыми дурами, что дальше?

– Он не с богатыми спит, а...

– Давай по делу. – Стало заметно, что полковник рассержен.

– Нет никакого дела, – опустил глаза Карпелов. – Попался случайно на глаза журнальчик, уж очень у нее стойка профессиональная и вообще... – закончил он невпопад.

– Ты думаешь, что она из органов и подрабатывает на досуге фотомоделью? А ты вроде как переживаешь за честь мундира! – Полковник повысил голос. – Насчет нравственности я с тобой согласен, не дело это. Но, судя по натуре, – ладонь похлопала по яркой обложке, – такую трудно не заметить, а значит, и найти – раз плюнуть. Займись!

– Есть заняться. – Карпелов встал. – Если она из органов, у меня на нее виды были большие. Такая женщина запросто сделает любого. Но раз дела нет... Разрешите идти?

– Не разрешаю. Сейчас привезут этого любителя ловить рыбку в грязной воде, допроси сам. Лично. Допроси здесь, в пятой комнате. Я посмотрю на него через стекло.

– У нас вчера чепе было. Я написал докладную.

– Серьезное что-нибудь? – Начальник уже занялся ворохом бумаг на столе и не поднял глаз.

– Стреляли в людном месте, – коротко сказал Карпелов, уговаривая себя говорить поменьше. Он предчувствовал выговор.

– Результаты есть? – Полковник забрал листы Карпелова. – Работай.

Получилось, что Карпелов вышел из кабинета, так и не ответив на вопрос начальника. С чем себя и поздравил, прошептав: «Пронесло!»

Ольга Антоновна стояла у зеркала голая. Она состроила себе несколько рожиц, потом встала, расставив ноги и вытянув вперед руку, словно целилась в кого-то. Вздохнула, посмотрела на «Плейбой», валяющийся на полу у кровати. Настроение окончательно испортилось. Женщина на обложке была... Ольга села на пол и открыла разворот журнала.