Текст книги "Поезд для Анны Карениной"

Автор книги: Нина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Нина Васина
Поезд для Анны Карениной

Часть первая
КРИМИНАЛЬНЫЕ ПОХОРОНЫ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ, ИЛИ ТЯЖЕЛОЕ МАТЕРИНСТВО КРАСАВИЦЫ ИЗ «ПЛЕЙБОЯ»

...Женщина – существо, зависимое от собственных инстинктов в большей степени, чем Мужчина, что дает ей право подчиняться только интуиции в неожиданных потрясениях.

...Мужчина, не имея сложной конструкции внутреннего чутья, вынужден больше полагаться на отвоеванное силой право повелевать, чем на разум.

...Женщина подобна хитрому совершенному зверьку, а... Мужчина – стреле, выпущенной по зверьку дрогнувшей рукой Бога.

Кумус, магистр.

«Книга о женщинах, мужчинах, детях, животных и богах»

Ольга Антоновна придирчиво осмотрела себя в огромном зеркале раздевалки. Вздохнула. Рядом с ней остановилась совсем молодая девочка. Девочка смотрела в зеркало на Ольгу. Любопытство с легкой насмешкой.

«У меня костюм теннисный от Рикардо-Синти, а девочка сама юбочку подшивала, вот и уставилась...»

Ольга тут же одернула себя, автоматически отметив, что пора посетить психолога. Психолог почти два месяца внушал Ольге, что критерий ее нравственного здоровья – это полное равнодушие к тому, кто и как на тебя посмотрел. Все было бы прекрасно, но девочка в зеркале так молода.

Ольга вышла на корт. Яркое солнце и легкий запах еще свежей зелени напомнили о раннем лете Далеко впереди в почти прозрачной дымке Лужников плыл город.

– Хо!.. – Ольга с силой послала первый мяч в стену.

Ее окликнули, она махнула не глядя рукой и стала изматывать себя, убыстряя темп. Через двадцать минут перед глазами поплыли синие круги; пружиня шаг, она гордо пошла на открытый корт, опять заметив девочку из зеркала. Та болтала с высоким парнем в униформе. Ольга подошла к метательной машине, оглянулась, отыскивая привычную щупленькую фигурку юркого китайца, – он обычно помогал ей с установкой метательной машины и собирал потом мячи. Никого. Ольга нетерпеливо постучала ракеткой о ладонь. Правая коленка предательски дрожала, не надо было так быстро...

– Простите... Я виноват. – Парень в униформе чуть поклонился, потом легко и почти невесомо подбежал к метателю и настроил его. Когда он выпрямился, Ольга с удивлением отметила его рост – «почти два, мама родная!..» – и платиновый цвет волос, чуть рыжих у корней.

Серое покрытие корта расцветилось оранжевыми мячами.

Ольга, уже не скрывая усталости, расслабленно побрела к ограждению, прихватила свое полотенце.

– Потанцуем? – Известная журналистка, свеженькая – яблочко, да и только, – хотя подмышки влажные, пританцовывая пошла рядом.

Ольга вспомнила, что обещала ей пару сетов, наклонилась низко, выдыхая, потом резко распрямилась. Журналистка, прикрыв козырьком ладони глаза, рассматривала подавальщика, собирающего мячи.

– Ну и контрасты, ей-богу, то сплошные малорослые китайцы, то каланчи коломенские... Так будем прыгать или как?

– Или как. Знаешь его? – Ольга смотрела в близкое лицо журналистки, стараясь не поворачивать головы в сторону корта.

– У меня есть полчаса, пошли погоняем друг друга; если он тебя интересует, я живенько все разузнаю.

– Ты вообще такая живенькая...

Ольга обозлилась, перенапрягла руку. Пот стекал струйками по лицу. Подавальщик и еще несколько человек обслуги сгрудились у ограждения и наблюдали игру. Журналистка кричала при подаче подбитой галкой.

– Мальчик-бой! – Ольга пожала руку партнерше и позвала подавальщика. Он подбежал легко, словно паря в воздухе. – Возьми мою сумку, отнеси к раздевалке.

– Вы классно берете левой, нет, честно, я просто поражен: женщина – и так сильно берет подачу. Только не совсем правильно поворачиваете корпус. – Парень не смотрел в глаза и тер ладони.

– Я не поняла, ты что, тренер?

– Да нет, извините. Богатый папочка в детстве учил теннису. У вас такой талантливый удар; если поуправляете корпусом, будет грамотная игра.

Тут, он посмотрел так неподдельно искренне, с легким вопросом, распахнув глаза, что Ольге стало не по себе. В любой другой ситуации она бы подумала, что ее клеят.

– Значит, корпус. Покажи. – Ольга взяла ракетку и протянула ему.

Он прикоснулся пальцами к ее руке. Стало горячо спине, дыхание сбилось.

«Старею, что ли...» – Ольга перестала слушать его объяснения, ловила случайные прикосновения, подавальщик вдохновенно объяснял некоторые приемы, вдруг заметил ее внимание и покраснел неожиданно и сильно.

– Как тебя зовут?

– Дмитрий. Извините, мне пора, я не должен был с вами, наверное, разговаривать, я недавно работаю, извините. – Он быстро отвернулся и побежал на корт.

– Это просто Красная Шапочка какая-то! – Ольга недоуменно прислушивалась к себе. Ей очень понравился подавальщик Дима. И даже не столько Дима, сколько странная, тревожная реакция ее тела на его прикосновения.

В душе журналистка рассказала, что новый подавальщик – студент, подрабатывает временно. Потом с удивительной наглостью спросила, почему шикарная Ольга Антоновна в основном интересуется шоферами, официантами и мойщиками окон, при ее-то связях.

– Понимаешь... Нет, ты не понимаешь. Вот мужчина, в полный рост, медленно так трет... окно он трет, чего улыбаешься! Вот он его трет... трет... совсем рядом, руку протяни... Ну не знаю, по-моему, очень сексуально. А если честно, я тебе откровенно скажу. Ну напишешь ты в своей газетенке, что жена известного чиновника из Минфина спит со своим шофером. Ну и что? Кому это интересно? Ни-ко-му. Вот если ты меня скрестишь с кем-нибудь из крупных, да еще женатым. А так... И потом, возраст, это я тебе скажу.

– Твой возраст? – Журналистка стала серьезной.

– Дура ты, что тут скажешь.

– Нет, я думала, мы – друзья?

Это ты мне – друг, а я тебе – информация.

Начальнику отдела внутренних дел Западного округа поступило сообщение о похоронах Чики. Находясь в полном недоумении, начальник терзал телефон с половины восьмого утра, но выяснить, как именно умер бандит Чика, не смог. Никто ничего не знал. Сообщение о похоронах, пройдя трех офицеров, попало к нему на стол. В десять часов, отменив пятиминутку, начальник вызвал машину и поехал к Котляковскому кладбищу с двумя сотрудниками. Сотрудники по очереди еще раз внимательно прочли клочок бумаги: «Чику хоронят завтра утром на Котляковке». То есть уже сегодня. Проехав минут пятнадцать, все трое немного расслабились и обменялись некоторыми соображениями по поводу такой удачной информации. Соображений было три. Чика попал в автомобильную катастрофу. Чику убрали свои. Его убил анонимный мститель. Ненавязчиво, как бы само собой всплыла тема «Белых Погон», один из сотрудников даже провел театральным жестом по своему плечу – все были в штатском, – словно смахивая невидимые преступные пылинки, но начальник резко пресек все насмешки коллег.

Позже, вспоминая этот неудачный и даже где-то кошмарный день, начальник подумал, что редко обстоятельства складываются так подло. Но если уж сложились, то неприятностей бывает сразу много. Неприятность первая. Они угодили прямо на похороны. Один из сотрудников спросил у женщины в черном возле первой же вырытой могилы, кого хоронят, и услышал, что хоронят Чику. Он пробежался к машине. Начальник вышел удивленный: он ожидал увидеть выставку иномарок и как минимум симфонический оркестр. Но хоронили скромненько, человек шесть, не больше. Пока начальник вглядывался в лица провожающих, услужливый напарник заговорил с одной из женщин. «Чика попал под машину», – сообщил он шепотом, подойдя к начальнику. Начальник ничем своего удивления не выдал, хотя представить себе Чику переходящим улицу, как обычный пешеход, он не мог. «Похоже, свои и сбили. Без следствия хоронят, потихоньку, без помпы», – предложил версию напарник. Между могил несли гроб. Когда, обходя препятствие, носильщики повернули, начальник вздохнул, начиная вопрос; потом промолчал и удивленно посмотрел на своих коллег. Гроб был небольшой. Совсем, можно сказать, крохотный для толстого и высокого Чики.

– Ничего себе его раздолбали! – присвистнул офицер помоложе.

Из-за ближайшего дерева их сфотографировали. Это была неприятность номер два. Фотограф клацал и клацал фотоаппаратом, начальник сделал нетерпеливый жест в его сторону, но потом задержал за рукав направившегося к дереву офицера.

– Ничего, – сказал он, совсем потеряв бдительность, – ничего! Если Чику тайно хоронят, то мы уже в курсе.

Они подошли поближе к могилке и услышали, что священника не будет. Отказался священник наотрез.

– А ведь Чика был человечней любого человека! – заявила на это немолодая женщина в черном. Начальник посмотрел на нее внимательно. Он увидел, что женщина не заливается слезами, а просто раздосадована отказом священника, что она увешана драгоценностями и ничего общего не имеет с женой Чики, молоденькой и шустрой. Осмотрев внимательно женщину, начальник перевел взгляд на гроб, который поста-, вили у открытой ямы, и застыл. В дорогом дереве был вырезан овал. В нем сработан красивый породистый профиль. Несколько секунд начальнику не хватало воздуха, чтобы крикнуть, он просто топнул ногой. Его сотрудники быстро откинули крышку. Сдернули кружевную накидку. Началь-ник мотал головой, не веря.

– Кто это? – спросил он, показывая одереве-невшей рукой. На фотографии он получился отлично – рот приоткрыт, рука указует, в глазах ужас.

– Это Чика, мой любимый Чика! – возмущенно проговорила женщина.

В белых кружевах породистая морда добермана была необыкновенно хороша. Несмотря на лег-кий оскал, приоткрывающий зубы сбоку.

– Фотографа поймать, – сказал начальник шепотом, потом повысил голос, потому что его коллеги смотрели перед собой не вполне осмысленно, – быстро!

Минут десять два офицера бегали между могил по кладбищу. Они запыхались, обозлились, но фотографа не поймали.

– Да знаю я эту морду! – утешал себя один уже в машине. – Куда он денется, этот, как его... Пингвин?

– Пеликан, – поправил второй, – любит жареное, сволочь.

– Чтобы через час докладная о том, кто прислал записку, лежала на столе. – Начальник вытер неожиданную щекотную каплю пота у виска.

– Да он, наверное, сам и прислал! – предложил с ходу версию молодой офицер. – Выловлю я его вечером, куда он денется!

– А куда он сейчас делся?! – Начальник смотрел в окно, стискивая зубы.

Велосипед у него был. Соображает.

Приехав к себе в управление и заказав дежурному кофе, начальник, человек уже немолодой, но не утративший подвижности, худой, длинноносый и почти всегда угрюмый, подошел к своему столу и не поверил глазам. Прямо посередине большой столешницы вызывающе ярким пятном светился журнал. Голая, с отличными формами девица смотрела с обложки грустно и нагло. Начальник нажал кнопку вызова. Он ничего не спросил у дежурного, только показал пальцем на стол. Дежурный подошел к столу и отрапортовал, сглотнув неуместную улыбку:

– Журнал «Плейбой», товарищ полковник. Начальник перевел взгляд с дежурного на журнал. Действительно, «Плейбой». В кабинете повисла пауза.

– Разрешите доложить, – не выдержал дежурный. – Майор Карпелов из отдела убийств приказал вам лично передать.

– Карпелова ко мне! – с облегчением уселся за стол начальник и развернул журнал. Открыл внутренний разворот и внимательно рассмотрел предлагаемую журналом модель. «Смертельная женщина», выбранная «мисс Июнь». 115, 65, 110. Рост 179. Вес отсутствовал. Полковник начал осмотр женщины с ног. Женщина стояла на белом кафеле. Отлично тренированные ноги. Молодые, немного острые коленки. Накачанные бедра. Совершенно небритые волосы лобка. Очень красивый живот. Тонкая полоска черных волосков снизу и до пупка. Слегка выделялись боковые мышцы живота, хотя модель стояла спокойно. Не поднимая рук, не выставляя напоказ отдельные части тела. Грудь полковник постарался пропустить, потому что именно женская молодая грудь его легко заводила. Длинная породистая шея, задранный вверх подбородок. Дойдя до лица модели, полковник вздрогнул. Женщина смотрела с откровенной угрозой. Он еще раз пробежался глазами снизу вверх. Да. Открытая угроза. Несмотря на легкую, почти незаметную усмешку пухлых губ. Что-то в выражении ее лица было таким притягательно-опасным, что полковник заблудился глазами на ее глазах, не веря, что такое выражение можно сыграть. На женщине ничего не было, кроме ремней по плечу и через грудь с кобурой. Рассмотрев открытую кобуру и чуть выступающую из нее рукоятку пистолета, полковник заметил, что ладони красавицы напряжены. Руки просто опущены вниз, тело спокойно, устойчиво, а вот пальцы ладоней прижаты друг к другу, большой чуть отставлен. Он посмотрел на открытую кобуру, потом на правую ладонь. Хмыкнул, завернул длинную страницу, перевернул ее и дернулся, опрокинув журналом бумажный стаканчик с кофе. На следующей странице модель вытащила пистолет, чуть присела, повернув корпус, и направила оружие. Крупным планом смотрело со страницы черное отверстие дула.

– Да это черт знает что такое! – стукнул начальник по столу и разбрызгал коричневую лужицу. – Где Карпелов?!

Дежурный доложил, что Карпелов на задании.

Когда полковник успокоился, он внимательно разглядел остальные четыре картинки с женщиной. На одной из фотографий ее скромно прикрыли офицерским кителем с погонами майора, в устало опущенной руке она все еще держала оружие, смотрела, повернувшись через плечо, словно прощаясь, нежно и грустно. На фотографии, где она сидела верхом на стуле в черном поясе и ажурных чулках, из-под огромной шляпы с перьями смертельно для любого мужика смотрели жадно, с прищуром фиолетовые глаза.

Дима Куницын не отказал себе в удовольствии пробежаться рысцой сорок минут после окончания работы по кортам. Переодевшись, он решил пройтись пешком до Ленинского и обдумать все хорошенько, но потом отложил обдумывание – «чего мне еще и думать! Есть кому за меня» – и позвонил из автомата по знакомому номеру.

– Зайди, – сказали ему только одно слово, узнав по голосу.

Через полчаса Дима входил в серое неприметное здание, осмотрев с улицы окошко. Занавески были открыты.

Дима открыл дверь своим ключом.

Генерал Горшков расплылся в кресле и, похоже, дремал.

– Размяк я чегой-то. Что стоишь, садись, отчитывайся. Есть контакт? – Да как сказать... – Дима достал из холодильника в крошечной кухне банку пива.

– Или есть, или – «никак нет», так и скажи.

– Есть контакт. Только я называю контактом, когда женщина уже, как бы это сказать... Моя уже, когда зацеплю прочно.

– Хорошо сказал. – Генерал показал рукой в сторону кухни, Дима принес еще одну банку. – Вот тебе фотографии и документы, просмотри при мне, я забрать должен. Она? – Он протянул Диме фотографию. Ольга Антоновна строго смотрела в объектив усталыми глазами.

– Она. – Дима перебирал бумаги, откладывая, что непонятно.

– Димка, почему такая баба только прислугой интересуется?

– Пока не понял, но, если хотите, при следующей встрече спрошу. Шутка, – добавил он, увидев, как у генерала вытянулось задумчиво лицо. – Вы решили, что я должен узнать?

– Сложно это все, ох как сложно. Его только позавчера представили, так сказать. Ну, утвердят, это точно, первый раз у нас так... с опережением... Значит, как только ее муж будет утвержден, он получит портфельчик. А в портфельчике бумажонки всякие. И эти бумажонки мне на фиг не нужны, вот что смешно, я их уже все прочел. И вот он становится председателем проверочной комиссии по использованию финансовых отчислений на строительство жилья для военнослужащих, такая вот формулировка. Пока он наберет команду, кое-какие перестановочки... Мне нужны только сроки. Только числа, когда и где он будет проверять. Какую бумажку выдернет первой. И все. Вот такое задание.

– Сложное и боевое.

– Не заводись, что ты с каждым разом все сначала, а?

– Да и было-то два раза! Откуда я знал, что у меня после тех раз будет такая специализация?! Узкая, так сказать...

– Хохмач. – Генерал расслабленно махнул рукой, отсмеявшись.

– Да ведь в первый раз жена этого замминистра сама на меня глаз положила, я ни при чем!

– А во второй раз ты сработал, так сказать, на полное обольщение под бурные овации!

– Товарищ генерал, Дмитрий Константинович! Ну не получаю я кайфа! Ненормально это, ну какая это разведка! Меня Голубков из третьего отделения знаете как прозвал?

– Знаю. Сперматозоидом.

– Ну вот. Все знают уже.

– Нет, это только я знаю, я обязан все знать. Только этот Голубков второй год сбывает тухлые консервы из стратегических запасов, а героем ходит – фу-ты ну-ты! Грибков два танкера продал в Индию тайком – орден потребовал. Я, говорит, для страны стараюсь! Как же, не дали помереть с голоду парочке военных частей в Приморске, себе дачку отстроил, вот она и вся страна!.. Я ему задницу надрал. А ты – боец невидимого фронта, я тебя не поменяю на все свои четырнадцать отделов, запомни. И насчет сперматозоида... Доживешь до моих лет, будешь понимать как комплимент. Вот так-то. Устал я. Проводи.

Ольга Антоновна пришла на корты не в свой день. С утра она долго убеждала себя, что ей необходимо встретиться с женой замминистра обороны и обсудить устройство субботнего банкета, а по телефону все не обговоришь. Июньский дождь, не то чтобы особенно приятный, но и не надоедливый, стрекотал в деревьях сонным кузнечиком. Ольга Антоновна поговорила, походила туда-сюда по кортам, выпила коктейль и загрустила. Подавальщика не было.

– Ладно, чего ты киснешь, признавайся. Я же вижу, что кого-то ищешь?

Пятидесятилетняя жена замминистра, энергичная статная красавица, угасала с такой бесшабашностью, минуя все салоны красоты, что один вид ее поднимал Ольге настроение.

– Мальчика одного ищу. Обещал показать приемчик, корпус у меня, видишь ли, не туда повернут, а удар ничего себе.

– У тебя мозги не туда повернуты, но я тебе не советчица. И потом, я знаю, кого ты ищешь, представь себе. Аполлона этого белобрысого. Ничего не скажу, я в блондинах не разбираюсь, но мне кажется, что его уволят. Дамы наши просто мячи глотают в рассеянности, а тренеры рядом с ним не становятся – мелковатыми сразу оказываются. С утра ему дали разгон, ну и он похамил немного, не дорожит работой.

– Выгнали?

– Похоже на то.

Ольга быстро распрощалась. Проходя мимо раздевалок, она врезалась на полном ходу в кого-то, обругав себя мысленно за вечно опущенную голову. Ее осторожно взяли за плечи и слегка встряхнули.

– Вы в порядке?

Ольга подняла голову, и сердце пропустило несколько ударов. Это был подавальщик.

– Как вы спешите, однако. Кому-нибудь удар показать?

– Не угадали. Уволен по собственному желанию тренера Матвекжа. За сумкой приходил.

Ольга отметила, что разговаривает он свободней, чем вчера, с раздраженным чувством собственного достоинства.

– Хорошо, что я вас встретила...

– Я бы все равно пришел завтра, чтобы вас увидеть.

Ольга удивленно посмотрела ему в лицо. Подавальщик смотрел мимо нее, играя желваками.

– Ну тогда самое время выпить по чашечке кофе.

Они пробежали под дождем мимо автомобиля, где Ольгу ждал шофер, к небольшому кафе.

– Послушайте, я забыла, как вас зовут.

– Дмитрий. Это вас ждет шофер?

– А меня – Ольга... Антоновна, – добавила она уверенней. – Это шофер мужа, у меня есть муж, – сказала она уже совсем невпопад.

– Как же без мужа. Муж – это так удобно.

– Вы так странно со мной говорите, как будто... – Она не нашла объяснения.

– Как будто я имею право, да? Дело в том, что когда мне нравится женщина... Когда мне раньше нравились женщины, они сразу мне это право давали. Разбаловали. Привык.

Ольга посмотрела внимательно ему в лицо. Ни тени насмешки. Потом она посмотрела сквозь дождь на деревья, проезжающие машины накатывали с мокрым шумом, как будто где-то далеко тикали огромные вселенские часы, отсчитывая ее жизнь. «А, была не была!»

– Я могу сказать, о чем вы сейчас подумали. – Дмитрий грустно улыбнулся.

– Все твои женщины, и так далее, думали, конечно, одно и то же?

– Точно. Вы подумали, что жизнь не такая уж надежная штука, раз имеет свойство кончаться, ну и...

– Ты вообще – кто?

– Я студент. Отслужил. Теперь учусь.

– Для студента ты слишком легко расстаешься с неплохо оплачиваемой работой.

– Это у меня была подработка. Я еще в казино на Ленинском по ночам работаю, там трудней, но денежней. А корты... Воздух здесь хороший, и размяться разрешали с ракеткой минут по сорок.

– Слушай, студент, раз ты так хорошо понял, что я подумала, давай закатимся вечером в какой-нибудь клуб и расслабимся.

– И без проблем?

Он так серьезно смотрел ей в глаза, что Ольга слегка струхнула. Потом она подумала, что он, вероятно, имеет в виду мужа:

– Без проблем.

Маленькая серая «вольво» запряталась среди строя наискосок стоящих машин вдоль дороги. В машине сидели двое: один дремал, вытянувшись расслабленно, насколько позволяло его тучное тело в такой машине. Второй курил и смотрел на подъезд дома с тем тупым выражением застывшего лица, которое сразу выдает профессионала на долгой слежке. Он посмотрел пару раз на часы, вздохнул и стрельнул окурком на газон.

– Семенов, подъем. Хватит, расслабился – и хватит.

– Не журчи. – Тучный чуть пошевелился и посмотрел на сидящего за рулем. – Никого ведь нет.

– Без пяти девять. Ща-а-с выйдет.

Дверь подъезда распахнулась, пропуская женщину с выводком собак крысиной породы, вместе с ней вышла Ольга Антоновна.

– Как часы, – вздохнул тучный, усаживаясь. Ольга ловила такси. Тучный хохотнул:

– А чего, давай подвезем, совместим, так сказать...

Фары такси ослепили сидящих, они завели мотор и плавно вырулили, шурша по мокрому асфальту, за желтой машиной.

Ольга Антоновна ждала Дмитрия в такси на перекрестке у Крымского моста, проезжающие машины обливали нестерпимым светом фар ее глаза, она опускала ресницы.

–

Дмитрий подбежал, чуть запыхавшись; наклонился, взглянул ей близко в лицо и сел рядом.

– Мужчина моей мечты, – сказала Ольга, и шофер поехал.

– Спасибо, – пробормотал сконфуженно Дмитрий, Ольга засмеялась:

Да это бар так называется, Димка, стриптиз-бар, а ты что подумал?

Тучный мужчина в серой «вольво» прятал фотоаппарат, его напарник тронул с места автомобиль, они поехали в обратную сторону.

– Чем мне нравится эта бабенка, так это что без проблем. В прошлом году, помнишь, я в частном детективном работал, гулял одну неверную жену, так, поверишь, чуть не прибили: то она на конференции, то на презентации со своим напа-лечником, везде охрана, а напалечник-то ее и вовсе со своим штатом охраны оказался, вот и отловили меня. Я объяснил. Муж шишка и напа-лечник шишка! А эта – без проблем, сантехник, лифтер, все люди простые и мирные.

– А с чего ты решил, что он, ну... Хотя, кто его знает.

– Брось. Джинсики, ковбоечки. На обувь смотри. Как начинает напалечник обходить лужи, смотри на обувь. Если подошва вот на столько выше, чем обычно, кожа хорошая, шнурки в тон – быть неприятностям: обязательно у него охранник где-нибудь запрятался.

Тучный поскреб подбородок:

– А я как-то и не того. Этот-то в чем был?

Все в норме, кроссовки, стандарт. Молодой еще.

Ночной стриптиз-бар расцветил мокрый асфальт отражением мерцающей рекламы. Ольга в зале была своей, делала ручкой направо и налево, особо хорошо знакомым не жалела и воздушного поцелуя. Дмитрий шел спотыкаясь, он попал в такое место впервые и был совершенно искренне ошарашен.

Ольга прошла в угол зала, села у маленького столика, постучала ладошкой по коричневой коже мягкого углового диванчика рядом с собой.

Дмитрий усаживался с опаской, у него не помещались коленки.

В зале стоял нераздражающий шум хорошего питейного заведения, когда никто не повышает голос, все гудят равномерно, без выяснения отношений и истерических женских похохатываний. Дмитрий осмотрел немногочисленную публику, толстушка за соседним столиком сделала ему козу, странное чувство опасности, появившееся, когда они пришли, притупилось, но еще чуть подсасывало, напрягая мышцы живота.

Заиграла музыка, на небольшой сцене раскрылся занавес. На хорошо отполированном деревянном полу сцены стоял одинокий стул с гнутой спинкой и лежала огромная курительная трубка. Трубка дымилась. К стулу, плавно скользя и извиваясь, приближался долговязый худой молодой человек. Лицо его было загримировано под грустного клоуна. Он долго издевался над стулом, умудряясь при этом еще и раздеваться, складывая свою одежду тут же на полу. Все это происходило под заунывную музыку. Никто в зале не обращал на него никакого внимания. Раздевшись до плавок, показав всем раскрашенную татуировкой спину, актер уполз на четвереньках со сцены, утаскивая свою одежду. Следующий мальчик лет шестнадцати довольно неумело хотел всем понравиться.

И тоже без особого внимания зала. Ольга ела, Дмитрий смотрел на ее жующий рот и успокаивался понемногу.

Вдруг в зале погасили свет. Несколько мгновений полной темноты под радостный вой посетителей. Голые девочки в кружевных передничках разнесли по столам свечи. Музыка сменилась, сцена осветилась ярче, и под восторженные крики публики на ней появились четверо хорошо накачанных бодрячков. Одинаково одетые и стриженные, они дружно двигались под громкую музыку, понемногу раздеваясь.

Дмитрий слеп, когда смотрел после сцены на Ольгу, но заметил, что она неотрывно смотрит на него. Толстушка с соседнего столика взяла свой стул и подсела ближе к сцене, некоторые женщины сделали то же самое. Они хлопали в такт и дергались на стульях, изображая полный экстаз.

– Раздевайся, – сказала вдруг Ольга очень серьезно.

– Как?.. – оторопел Дмитрий и почувствовал, как ее руки расстегивают его легкую куртку.

– Наголо.

Дмитрий хватал, впрочем не очень сопротивляясь, руки Ольги, царапающейся острыми ноготками. Раздев Диму до пояса, Ольга, громко дыша, стала расстегивать ему джинсы.

– Разве это так делают? – сказал он громко, вдруг обозлившись; в зале зрители собрались толпой у сцены и визжали. – Это так делают!

Он быстро, не вставая с диванчика, забрался ей рукой под юбку и разорвал тонкие колготки вместе с трусиками. Легко развернул ее спиной и насадил на себя. Ольга пыталась освободиться, потом напряглась, чуть дыша и подпрыгивая так, как он того хотел.

Один из бодрячков сошел почти голый со сцены и пошел между столиками, принимая поглаживания и похлопывания за соответствующие купюры, которые ему засовывали в плавки.

Дмитрий ссадил Ольгу, резко скинул ее на диванчик в угол, собрал свою одежду и пошел к выходу. Он почти ничего не видел.

– А меня?! – закричала какая-то женщина, обхватывая его руками и вцепившись в ягодицы.

– Извини, киска. – Он отдирал судорожно сведенные потные пальцы.

Ольга бросилась за Дмитрием, опрокидывая в темноте стулья. Догнала на улице, резко дернула за руку, разворачивая к себе.

– Ну что, ты хорошо повеселилась? – Дмитрий одевался, плохо попадая в рукава, – Может, ты мне еще и заплатишь?

– А ты даже не назовешь меня шлюхой? – Ольга смотрела ему в глаза не отрываясь, ее колотила дрожь.

– Шлюха, – сказал он тихо, притянул ее к себе и поцеловал.

Муж Ольги Антоновны смотрел, зевая, отчет и фотографии. По отчету, красивый рослый студент финансовой академии не гнушался любыми заработками, смотрел на него с фотографии весело и имел ровно на тридцать лет жизни меньше. Стукнула входная дверь. Бросив сумочку в прихожей, жена сразу заперлась в ванной.

– Ольгушка, – муж осторожно постучал пальцами по двери ванной, – все в порядке?

Жена не ответила. Она пела.

Дмитрий Куницын вернулся в однокомнатную квартирку в неприметном сером доме, набрал номер телефона.

Есть контакт, – сказал он.

Ольга Антоновна вышла из ванной голая; натягивая в спальне кружевную рубашку, услышала тонкий звук хрусталя; заинтригованная, барахталась в тонких кружевах, а ее муж стоял напротив с бокалами и открытой бутылкой шампанского.

– Пожалуй, надо отметить. – Он протянул ей бокал и налил шампанского.

– Ну! – Ольга смотрела в уставшее лицо мужа с нетерпением и азартом. – Назначили?

– По всей форме, – начал говорить муж, но Ольга, забыв про полный бокал, обхватила его руками за шею и повисла, болтая ногами и заливая шампанским ковер. – А ты откуда такая довольная? – спросил муж после восклицаний и расспросов, усевшись в огромное кресло.

Ольга сидела рядом на ковре, опершись спиной о ноги мужа и рассыпав желтые волосы на его коленях.

– В стриптиз-баре была. Скукотища!.. – Ольга вполне искренне зевнула.

Она не видела лица мужа. Муж был доволен. Жена ни разу не соврала ему, ответы были в полном соответствии с донесениями.

– Одна? – спросил он так, на всякий случай, уже зная ответ.

– Конечно нет! И с тобой туда не сходишь, лапуся, что остается бедной женщине? Но как всегда, ничего интересного, то ли студент, то ли из прислуги – не поняла.

Ольга сидела, засыпая. Она в самом деле сейчас почти забыла все, что произошло в баре, – и красивого подавальщика, и свою страсть, и недоумение, – она просто очень устала и была странно, пронзительно счастлива.

Муж протянул руку и погладил ее по голове.

Майор Карпелов, служака ревностный и азартный, недоуменно слушал сиплый, бубнящий в трубку голос. Голос был молодой, чувствовалось, что человек специально задерживает дыхание между словами, обволакивая их паузами, добиваясь многозначительности. Напарник Карпелова смотрел в напряженное лицо старшего в группе, стараясь догадаться, о чем звонок. Дело в том, что звонок был переведен в кабинет Карпелова по срочной линии, принял его сначала дежурный на пульте. Звонивший потребовал «кого-нибудь из начальства по срочному делу об убийстве». И Карпелов удивленно выслушивал теперь, что звонивший намерен немедленно рассказать со всеми подробностями, где именно и как совершится убийство.

– А почему ВДНХ? – вклинился в натужную паузу Карпелов.

– Потому что там народу много.

– Минуточку. Правильно ли я вас понял, вы хотите пригласить меня посмотреть, как вы убьете человека на выставке?

– Это будет очень клево! – заверил его противный голос в трубке.

– А кто это? Кто этот человек, который вам так не нравится?

– Понятия не имею, – ответили Карпелову.

– А зачем меня зовете, я ведь тоже не знаю, кто это будет и где. – Карпелов вспотел, он уже определил для себя, что звонит, конечно, псих, и теперь просто поддерживал разговор, пока Гришин из отдела связи искал звонившего по своим приборам.

– А вы ехайте на выставку, выберем павильон любой, ну, скажем, «Космос», можете сами и выбрать, кого мне подстрелить, можете и павильон выбрать с камерами наблюдения, пусть заснимут, мне не жалко! А может, я и не убью его, а так, подстрелю.

– Э... минуточку, мне нравится павильон «Животноводство», давайте там. – Карпелов достал платок и вытер пот на лбу. Его напарник показал знаками, что звонок засекли. Карпелов нетерпеливо жестами показал, чтобы ему дали информацию.