Текст книги "Время волка (ЛП)"

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Нина Блазон

«Время волка»

Оригинальное Название: Nina Blazon – Wolfszeit

Нина Блазон – «Время волка»

Автор перевода: Алёна Дьяченко

Редактор: Алёна Дьяченко, Настя Зайцева

Вычитка: Настя Зайцева, Алёна Дьяченко

Оформление: Алёна Дьяченко

Обложка: Ира Белинская

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Их любовь меркнет под бременем тёмных теней: Томас и Изабелла следят за убийцей, который бродит по лесам Франции. Кто прячется за жестокими убийствами, которые потрясли маленький городок Гефаудан? Означает ли это, что в округе бесчинствует чудовище в образе волка. Королевское войско отправляется в путь, чтобы убить тварь. Среди них художник Томас, которому уже вскоре становится очевидной тёмная тайна: за убийствами стоит ни демон, и ни волк-одиночка. Против своего неслыханного подозрения Томас ставит на кон свою большую любовь и свою жизнь.

Часть 1

ХИЩНЫЙ ЗВЕРЬ

«В наших краях объявился неизвестный дикий зверь, и никто не знает, откуда он родом. Везде, где он появляется, остаётся жестокий кровавый след.

Всё же, Бог справедлив, так говорит святой Аугустинус, он никогда не допустит, чтобы невиновный выносил мучения. Только тот, кто провинился, должен страдать. Этот принцип не оставляет вам сомнение: ваша беда может приходить только из ваших прегрешений».

Габриель-Флорент де Шуазель-Бопре, епископ Менде

Из «Пастырского послания», декабрь 1764

Глава 1

КРАСНЫЙ НАРЦИСС

Анне пыталась как можно тише ухватить оружие. Всё же, от её бабушки не ускользнул тихий звон металла, который царапнул по каменной стене крестьянской хижины.

– Дитя, ты снова хочешь уйти?

Застигнутая врасплох, Анне вздрогнула, и крепче схватилась руками за копьё. Собственно, сейчас это было не копьё, а только палка для защиты, к острию которой прикреплялся короткий нож.

– Я только посмотрю на скот, меме (прим. пер.: бабуля).

Старуха оставила деревянное веретено, к которому она как раз привязывала ажурную ленту, и опустила его на колени.

– Ещё раз? Что только сегодня с тобой, Анне? Ты же всё-таки не хочешь пойти на поле?

– Нет, только в хлев.

– Где твой отец? Почему он не идёт? – хриплый голос набирал высоту. – Жако!

– Пс-с-с! Он ещё спит! Ты только разбудишь малыша, – незамедлительная грубая интонация вызвала у неё сожаление. Конечно, старуха забыла, где сегодня был её сын, в последнее время она быстро всё снова забывала. Это было какое-то чудо, что она пока ещё помнила сложные узоры коклюшечного кружева. И, разумеется, сама о себе заботилась; в эти дни все жили в страхе от того, что ожидало их в лесах.

– Папа на собрании в деревне по поводу большой облавы, но ты ведь знаешь, – любезно добавила Анне. – Этот капитан-драгун хочет стянуть вместе свой полк и всех мужчин из деревни, – одной рукой она торопливо накидывала на плечи шерстяной платок и затем положила его на волосы.

– Ты останешься здесь, девочка! Я не разрешаю тебе...

– Я же немедленно приду.

Её бабушка уже собиралась начать браниться, но от волнения была вынуждена закашлять.

– Осторожно! – крикнула Анне, только было уже поздно. Веретено выскользнуло у старухи с колен вместе с мотком нежной кружевной ткани, который вначале был только образцом.

Анне положила копьё на землю и бросилась к очагу, пытаясь поймать катившееся веретено, пока оно не попало в пламя. Бабуля так легко замерзала и поэтому вместе со своим стулом постоянно приближалась к пылающему пламени огромной печки.

– Чуть было не загорелись хорошие нитки. Почему только ты всегда обязательно должна волноваться?

– Почему? – прохрипела старуха. – Ты только не воображай, что я бы не заметила, как ты постоянно пытаешься незаметно пробраться из дома. Согласись, ты опять-таки хочешь улизнуть к этому парню из чужестранцев, который строит тебе глазки.

Ругаясь, она склонилась вперёд и ощупывала руками земляной пол в поисках веретена. Прошло уже двадцать лет, как женщина потеряла своё зрение. Однако для своего творчества она в нём не нуждалась. Её узловатые пальцы совершали маленькое чудо из тонкого кружева – чудо, которое приносило крестьянской семье Танафелле дополнительные деньги.

– Оставь! – бормотала Анне. – Я подберу.

Она торопливо собирала эти рассыпавшиеся предметы: нитки спутались, кружевная лента отделилась от булавок, пушинки пепла висели над распавшейся тканью. Анне осторожно сдунула их прочь, но на кружеве всё-таки остались серые грязные следы. Прежде чем снова натянуть кружевную ленту, она рассмотрела рисунок. Это были лилии – цветы Девы Марии. Уже около месяца меме плела только эти цветочные образы и при этом непрерывно молилась, как будто пыталась вплести в этот узор защитное колдовство для семьи.

– Что ты опять хочешь в хлеву? – только щёлкнула языком старуха. – Жако сказал, что корова ещё не отелилась.

– А если папа ошибся? Может, за беременностью коровы не достаточно просто часто смотреть, – так спокойно отвечать дорого ей стоило. Всё в ней хотело вскочить и бежать к воротам и, наверное, в десятый раз за этот вечер продолжить наблюдение в ожидании двух мужчин. Она знала, что если они придут, то всё будет хорошо.

– Корова уже однажды ускользнула из хлева, – говорила девушка дальше непринуждённым тоном. – В последние дни она ведёт себя как помешанная. Держу пари, что если бы корова могла, то вылезла бы в окно, и спокойно ушла.

– Да, какие господа, такое и животное, – меме неодобрительно щёлкнула языком. – Жако такой же. И ты ещё хуже, чем твой отец. Вы оба легкомысленные и не можете спокойно сидеть. В любое время вон из дома! Всегда туда, где играет музыка, – она пренебрежительно плюнула в огонь. – Кто-то при этом думает о моём старом сердце? Когда ты вчера так надолго ушла, я почти умерла от страха. Я уже думала...

– Всё же это вымысел, меме, перестань! – но её взгляд упал на копьё. «Она получила его недавно и была вне опасности, пока нет двух крепких вооружённых мужчин, с пиками и палками».

Всё же она поёжилась и быстро отвернулась, потому что не хотела думать об этом, не сегодня, не вчера вечером. Всем, что она хотела увидеть – была улыбка Адриена. Девушка думала о шёпоте, который щекотал её ухо, и немедленно почувствовала это маленькое пылающее счастье в своём животе, которое согревало её и делало задыхающейся.

– Что я должна прекращать? – упрямо настаивала старуха. – Со страхом или молитвой? Ты же слышала, что сказал священник. Он сказал, что нас настигла Божья кара, наказание за грехи людей. Итак, оставайся здесь! Чудовище охотится на этих грешников, и оно их всех найдёт и разорвёт.

– Но я не грешница, и также определённо ими не были несчастные дети, которых съела эта бестия. Ты точно знаешь, что четыре голодных рта ждут молоко. Я вернусь прежде, чем ты распутаешь нитки.

Она снова толкнула моток, на который наполовину была приколота крохотными иголками законченная вышивка, на колени старой женщины.

Всё же прежде, чем она смогла умчаться, бабушка схватила её за запястье и потащила вниз. Анне не оставалось ничего другого, как встать перед ней на колени. Её бабушка была похожа на засохший корень, но когда она была такой яростной как сейчас, то могла бы удержать на верёвке и упрямого мула.

– Что ты думаешь, ты, спесивое дитя? Дети каются за грехи своих родителей! И ты не хочешь быть грешницей, Анне? Все люди грешники с рождения, запомни это, и молодые девушки особенно. Смотри на меня!

Она приложила к её лицу сухие, сильные руки, заставляя поднять взгляд вверх. Это было зловеще – смотреть в слепые глаза, в два серых шершавых диска.

– О, я также знаю молодых людей. У вас у всех больше нет приличия, и яблоко падает недалеко от яблони. Твоя мать была беременна тобой ещё до того как Жако узнал, что происходит. Только ты всё-таки не воображай, что я не знаю, почему ты тут в комнате носишься как кошка в течке. Ты хочешь к парню, за которым увиваешься уже с лета. Он ждёт тебя внизу?

– Что ты только думаешь! – выдавила Анне. Очень близко к ней потрескивал огонь и обжигал левое плечо, но ей было так неожиданно горячо, что она вспотела, по другой причине. «Я не грешница. Так как мы были обручены, это не предосудительно перед Богом». Тем не менее, ей было стыдно, что она здесь, лицом к лицу со своей старой бабушкой, снова вынуждена думать о часах с Адриеном. Его горячей коже на её прохладной, и его губах...

У неё было чувство, что слепые глаза могут заглядывать прямо в душу.

– Я же только плясала, ну и что? – упрямо утверждала она.

– Плясала? – насмехалась меме. – Если бы он был приличным парнем, то бы давно женился на тебе. В твоём возрасте я уже имела шестерых детей. Если мужчина хочет женщину, он не медлит.

Анне грубо высвободилась. Плохо было то, что её бабушка всегда раздувала сомнения из слов, выражений или только ехидно смеялась. Теперь она видела других девушек и себя среди них, свои невзрачные каштановые волосы и кожу, которая даже зимой была очень смуглой. И она, в самом деле, спрашивала себя, почему Адриен, который мог иметь всех девушек, как назло хотел жениться на ней.

– Кроме того, ты всё же едва его знаешь. Парень всегда в дороге и всего несколько недель назад явился, как снег на голову, совсем как из небытия, и действует так, как будто никогда не отсутствовал. Откуда ты знаешь, что он не отсиживается в каждой деревне?

– Это неверно, он...

Меме махнула.

– Он даёт тебе только надежду, чтобы получить тебя на сене. После этого не каждый порядочный мужчина, как твой отец приводил свою девушку к пастору прежде, чем увидят толстый живот. И ты не такая особенно красивая...

– Откуда ты знаешь? – спросила Анне.

Хриплый смех меме перешёл в кашель.

– Я всё ещё имею уши. Я могу напомнить тебе, что юноши не свистят тебе вслед. И я также никогда не слышала пения песен о твоей красоте.

Хватит! Анне вскочила.

– Адриен женится на мне. Сегодня на собрании он спросит отца.

Слова сами вырвались наружу – и довольная улыбка меме ещё раз показала ей, что хотя бабушка и была забывчивая, но пока ещё хитрая как лисица. Сейчас Анне была рассвирепевшей не только на старуху, но прежде всего на себя.

– Ах, туда пробежал заяц, – установила меме с хитрой ухмылкой. – Ну, даже если парень смазал мёдом не только возле пасти, чтобы тебя уговорить. Ты действительно веришь, что отец отдаст тебя в жёны странствующему бедняку?

На этот раз Анне была достаточно благоразумной, чтобы взять себя в руки.

– Он работает! – ответила она, подчёркнуто спокойно. – У графа де Морангиес, он вчера мне это говорил.

– Почему он сделал тебе предложение только сейчас?

«Потому что я, наконец, была такой умной, чтобы танцевать с другим», – подумала Анне. – «Потому что он вчера понял, что я не буду ждать вечно и, что другие лисицы также крадутся вокруг курятника».

– Ну, потому что он хотел быть уверен, что у него достаточно денег на свадьбу и дом. Ты ещё это заметишь. Адриен порядочный парень. Кроме того, он щедрый и сильный, и приветлив со всеми детьми. Он честный, он думает об этом серьёзно и...

– ... ты потеряла своё сердце, – с глубоким вздохом меме покачала головой. – Ах, моя милая, ты думаешь, что жизнь только для танцев и поцелуев, но ты ещё удивишься. Только кто ещё слушает старую ведьму как я, а? Ты ведь думаешь, что твоя меме совсем не права?

Анне не ответила и несколько мгновений тишина была тяжёлой и плотной, и только треск огня наполнял помещение. Потом меме снова вздохнула, её плечи опустились вниз. Задумчиво она повернула своё лицо к огню, как будто рассматривала пламя. «Или вспоминала о лучшем времени», – думала Анне. – «Когда она сама была ещё молодой и самой красивой девушкой в Гефаудане». Как ни странно от этих мыслей её злость улетучилась. Вместо этого её охватила нежность к маленькой сухой фигуре у огня.

– Ах, её мальчики давно делают то, что они хотят! – сказала старуха через некоторое время. И к удивлению Анне в этот раз её голос звучал неожиданно нежно. – Если это действительно так, как ты сказала, я сделаю тебе к свадьбе кружевную ленту. Но если ты не станешь счастливой со своим Адриеном – тогда подумай о моих словах!

Анне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что бабушка хотела сказать ей своим скорчившимся видом. Если меме не будет против свадьбы, тогда её отец тоже согласится!

– Кружевную ленту? – закричала она и засмеялась. – О, да, но с нарциссами вместо лилий, меме! И ты посмотришь – уже к следующей зиме у тебя будет внук!

Меме засопела и махнула рукой.

– Ах, не говори вздор, в следующую зиму я давно уже буду у Господа Бога.

От Анне не ускользнуло, что улыбка осветила морщинистое лицо старухи.

Она подняла копьё и пошла к двери, прежде чем меме вспомнит о настоящей причине спора. Её деревянные ботинки громыхали по лестнице, которая вела от жилых помещений к конюшне в нижней части дома. Она остановилась и закрыла глаза, когда ей в нос ударил тёплый пар воловьей кожи и колючий козий запах. Её рука скользнула к шее и погладила кожу, также как вчера делал Адриен. Адриен.

Внутри шевельнулось тихое сомнение, которое разбудил в ней спор с меме, и она улыбнулась воспоминаниям о музыке и танцах.

Перед ней появлялись мужские лица: юноша с симпатичной улыбкой, солдат, который крутился вокруг, и мужчина-путешественник в дорогом пальто. Всё же их лица угасли, и назад возвратилось только лицо Адриена – его глаза, карие как дикие каштаны, серповидный шрам, который заставлял левый уголок его рта постоянно улыбаться, и кудрявые тёмные волосы, которые он усмирял на затылке кожаной лентой. Она прижалась щекой к палке.

– ... que Ricdin-Ricdon je m’appelle (прим.пер.: что меня зовут Рикдин-Рикдон), – тихо пела она песню, которой он так часто её смешил, и которая принадлежала только им двоим. Девушка едва смогла снова почувствовать этот шёпот в своём ухе, когда он грубо вытащил её из рук солдата. Она была напугана его яростью, парень казался ей почти немного чужим, и его рука болезненно твёрдо сжала её руку. Но в тоже время она насладилась его гневом и ревностью. «Ты хочешь меня, Анне? Я поговорю с твоим отцом. Завтра же. Если только ты меня хочешь!»

– Адриен Бартанд, – шептала она, – и Анне – его жена.

«Но только если согласится отец».

Стук двери заставил её развернуться. Отец всегда сначала смотрел на скот, прежде чем шёл в спальню. Но надежда, что он вернётся с Адриеном, чтобы скрепить водкой обещание вступить в брак, обманывала её ожидания.

Холодный ветер свистел через дверную щель в тёмном хлеву, которая сверкала белизной как острый разрез. И беременная корова исчезла! Анне твёрже ухватила копьё и бросилась через дверь хлева во двор.

Её лицо ещё пылало теплом огня и казалось, что ветер дул вдвое сильнее. Это был дребезжащий холодный январь. Снег падал с неба большими, сухими снежинками и покрыл уже все следы. Сумасшедшее животное открыло дворовые ворота. Этого ещё не хватало! Анне побежала к воротам. Когда она была здесь, чтобы высматривать мужчин, ещё можно было рассмотреть дорогу, которая вела с горы в деревню. Теперь больше не было видно домов, она могла различать в тумане только звук колокола церкви внизу в долине. Горы, которые можно было видеть вдали в ясные дни, совершенно исчезли. Анне медлила только одно мгновение, прежде чем распахнула ворота. Её сердце билось у самой шеи, когда она покинула двор и перешагнула рубеж между безопасностью и дикой местностью. Но тогда девушка решительно подняла подбородок. Она не была бы Анне Танавелле, если бы оставила корову снаружи на холоде!

Уже после нескольких шагов Анне окружила молочная белизна. Казалось, её хватали снежные щупальца. Замерзая, она быстро шла в гору и пыталась не потерять свои деревянные башмаки; потом увидела животное – светло-коричневая шкура и два рога с чёрными вершинами. От охватившего облегчения задрожали колени. Корова ушла ещё недалеко, и как раз плелась к нескольким обтрёпанным букам на возвышенности.

– Ну, подожди! – пробормотала Анне и снова побежала. Снег скользил ей в ботинки, холод кусал пальцы. Слишком глупо было оставлять дома рукавицы! Запыхавшись, она достигла возвышенности и тихо свистнула. Маленькая корова-обрак (прим. пер.: название породы) остановилась на месте и лениво посматривала в сторону своей хозяйки. Верёвка болталась на её шее, шерстяное ухо подрагивало, белая шкура вокруг глаз и рта, и чёрный нос окаймляла лицо животного как маска фокусника.

Анне подобрала юбку и тяжело ступала дальше, пользуясь копьём как палкой. Под снежным покровом древесина упиралась в скалистый грунт. Стуча зубами, она дотянулась до животного и ухватилась за верёвку, но сделала это без расчёта на сумасшедшую корову. Та резко повернулась вокруг себя, прыгнула и медленно от неё побежала. Анне должна была взять себя в руки, чтобы не заорать.

– Джоли! – тихо позвала она вслед корове. – Иди сюда, Джоли, моя милая! – подманивала она скотину. И действительно, корова снова остановилась и повернула голову. Анне в несколько шагов была возле неё, поймала верёвку и слегка ударила копьём по крупу. – Глупое животное! – ругалась она. – Что ты ищешь здесь на улице? Если волки съедят тебя и твоего телёнка, у нас не будет зимой молока.

Внезапно она осознала, что далеко удалилась от дома. Ветер громко шумел в кронах деревьев как раньше, снег потрескивал, когда внезапно какой-то порыв ветра дунул с вершины горы. Какой-то шум вокруг заставил их испуганно развернуться. Это был только ворон, который упорхнул, но Анне поймала себя на том, что прижалась к корове, судорожно сжимая своей рукой шерстяную шкурку.

«Держу пари – это чудовище, которого все боятся, только обычный волк». Это говорил Адриен. Мысль о нём была как надежное убежище.

– Не будь трусихой, Джоли! – шепнула она корове. – Бегом, назад в хлев!

Это было успокаивающим – видеть, как с каждым шагом под гору приближается маленький двор. Меме, конечно, остановила свою работу и озабоченно подслушивает шаги своей внучки.

– Я уже добралась, – шептала Анне и нетерпеливо тянула за верёвку.

Грубый удар в плечо прервал дыхание, и она споткнулась; успев подумать, что это корова споткнулась и ударила её, но в тот же самый момент верёвка с болезненным рывком затянулась через девичий кулак и поранила руку. Она потеряла равновесие, упала и крепко ударилась своим коленом о камни, заметив краем глаза разбушевавшуюся корову, её дыхание, мех и тепло рядом пока ещё были настоящими. Анне с пыхтением перевернулась, её ботинок застрял в снегу. Какие-то силуэты мелькали вокруг в поле её зрения, что-то кружило вокруг них.

Но только тогда, когда она услышала рычание, то поняла, что это было. Без размышлений Анне вскинула копьё вверх, и древко с глухим звуком на что-то натолкнулась. Запах дикого животного щекотал ей нос. Клыки щёлкнули слишком близко от шеи, и схватили как раз в тот момент, когда она вскинула руку и махнула от себя в сторону. Клыки поймали руку, и её пронзила яркая боль. Со всей силы Анне ударила куда-то кулаком и попала; укус ослабел, чудовище освободило её и отступило назад. И пока она отчаянно пыталась подняться с колен, то поняла с абсолютной уверенностью, что это был не волк, не мог быть никаким волком.

«Дикая бестия», – Анне слышала, как шепчет меме. La Bête Féroce! (прим.пер.: Свирепая бестия!) Это было странно, что она не ощущала никакого ужаса, ни страха, только знала, что не может умереть – не сегодня, не здесь, не без гипюровой ленты с нарциссами и поцелуя Адриена в свадебный день. Крик, который сейчас вырвался из её горла, был прерывистый и глухой, и давал силы, чтобы вскинуть древко и ударить чудовище. Нож на острие получил отпор. Со всей силы Анне ударила ещё раз, попала ему в ногу, и увидела, как нож отвязался и упал в снег; развязались ленты, которые привязывали нож к копью. Девушку охватил ужас.

Её второй ботинок соскользнул с ноги. Сохраняя присутствие духа, она скинула его, швырнула в широкий череп хищника и бросилась бежать. Анне бежала босиком, крепко держа копьё в руке, ледяной ветер дул в глаза и закрывал видимость. Снежинки таяли на лбу, она чувствовала холод в своём плече и что-то мокрое, тёплое, потом прохладу от ветра. Девушка была ранена, но не было никакой боли, только тяжесть, которая тянула её ноги, как будто она тяжело ступала через болото. «Я должна дойти до хлева!»

Снег взметнулся, когда чудовище снова сбило её с ног, палка выпала из рук. Но девушка боролась и кричала со всей силы, когда пинала голыми ногами, била, царапалась и кусалась. Один раз Анне почувствовала вкус жёсткой шкуры между зубами, один раз скользнула по клыкам тыльной стороной руки и снова упала. Она подняла руки вверх, чтобы выцарапать зверю глаза и испугалась, когда их увидела. Её руки выглядели так, будто она носила алые перчатки из крови.

На какое-то мгновение она замешкалась. Когти царапнули по её ключице, тяжесть хищника передавила воздух из лёгких. В этот момент Анне уже знала, что пропала. Огненно-красные глаза пристально смотрели на неё, и рычание звучало как слово «Грех». Она сжала веки, чтобы не смотреть в эти глаза. Но даже за сомкнутыми веками казалось, что они пылали как два солнца. «Святая Богоматерь, спаси меня!» – умоляла она в мыслях. – «Я не хотела, я никогда не хотела...»

Анне пыталась кричать, когда что-то твёрдое ударило по горлу и овладело её голосом и дыханием. Голова упала на бок, на её подбородке и шее стало тёпло. Она ощупывала себя руками и нашла рану, однако как ни странно, боль не чувствовалась. Анне ошеломлённо мигала. Переворошенный от борьбы снег громоздился рядом с ней. Ей казалось, что она видит нарциссы из кружева и кристаллов льда; одновременно перед ней проходило будущее, которого никогда не будет: Адриен и она в воскресной одежде тёплым весенним утром вступают в деревенскую церковь.

Её первый ребёнок, которого она держит на руках, в снежный день как сегодня. Меме, которая благословляет своего внука в колыбели. Анне видела второго ребёнка и третьего. Она видела Рождество и летние урожаи, танцы огня Йоханнеса и часы под луной с Адриеном за затянутыми пологами. День за днём безвозвратно струился в снег и просачивался туда навсегда. Новые нарциссы распускались на этом месте как могильные цветы для похищенных лет. Они были прекрасны и девственны – и такого же красного цвета как глаза смерти.