Текст книги "Время волка (ЛП)"

Автор книги: Нина Блазон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 10

ПРИЗРАК

Для крестьянского мальчика он, и в самом деле, был самым великолепным замком в мире, но когда Томас увидел Замок Бессет, то был почти шокирован, как сильно тот напоминал ему гравюру на меди из Мексики: остаток канувшей культуры, храм майя, которым завладела природа. Ладно, храм майя, пожалуй, был небольшим преувеличением, но мощная осадная крепость, которая возвышалась на взгорье, была точно также далека от полированной роскоши Версальского замка. В Версале архитектура и природа подгонялись под превосходные геометрические эталоны, центром которых был король. Помимо этого, в королевском дворце, с его огромными окнами, было что-то почти прозрачное и парящее.

Здесь, напротив, в воздухе парила не более чем многообещающая неудача аналога. Пузатые башни возвышались как забойщики кабанов из шероховатых гранитных стен. Из щелей каменных кирпичных стен протискивался мох. На стенах разрослись заросли ежевики. И на южной стороне тянулись ввысь молодые деревья, которые, по-видимому, не сдерживал никакой садовник. Окна были крошечные, и, казалось, замок рассматривал всадников как будто глазами. «Это, в самом деле, идеальное место, чтобы запереть ведьму в замке», – подумал Томас. Изнурённый длинным переходом, он шёл за мулом, который нёс через ворота двух охотничьих собак.

Во внутреннем дворе конюхи как раз рассёдлывали нескольких лошадей. На одной из упавших попон Томасу бросился в глаза герб графов д’Апхер – несколько башен с двумя топорами по бокам. Очевидно, месье Антуан и другие мужчины были здесь не единственными гостями.

В вестибюле им навстречу выступила хозяйка дома, старая госпожа де Морангьез. Её волосы покрывал платок из вуалевой ткани, и острое лицо с горбатым носом подчёркивало её возраст. В своей закрытой тёмной одежде она напоминала монахиню. На цепочке женщина носила необычный крест, украшенный рубинами, которые сверкали как кровь прискорбных мучеников.

Немного позже Томас проследовал за лакеем к лестнице. Уходя, он оглянулся. Из-за маленьких окон, коридор и помещения были сумеречными уже во второй половине дня. Там не было отполированного мрамора, но на потолке находились деревянные балки с кирпичами и строительным раствором. Покрытые ковром дощатые полы скрипели при каждом шаге. Мимоходом Томас охватил взглядом столовую. Лакей как раз расставлял там столовые серебряные приборы. Над громоздким дубовым столом висела люстра из оленьих рогов.

***

Его жильё было едва ли больше чем келья, с топчаном и овечьей шкурой как подстилкой для сна. Слуга дождался, пока Томас оставит свой багаж, и затем привёл его не в столовую, а в кухню, где несколько человек прислуги сидели за грубым деревянным столом и ужинали. Мягкие шляпы с широкими опущенными полями и шероховатые накидки из войлока были расстелены для сушки, пахло мокрой шерстью. Рядом с очагом слонялись несколько огромных косматых собак.

– Ах, опять высокий гость! – воскликнула повариха. – Сегодня мы действительно увидим, чем разжились. Садись, юноша, садись.

Томас нерешительно занял место на грубо сколоченной скамье. Жуя, двое конюхов взглянули на него, и потом снова посвятили себя трапезе. Но третий, молодой человек с кудрявыми, каштановыми волосами и зарубцевавшимся уголком рта, одобрительно ему кивнул.

– Меня зовут Адриен. И тебя зовут Томас, правильно? Ты рисуешь животных? Ваши проводники собак рассказали об этом, – парень указал на две пустые миски на другом конце стола. По-видимому, Томас как раз разминулся со вторым едоком. По крайней мере, он был не единственным, кто должен был есть на кухне. Когда юноша откладывал в сторону сумку с письменными принадлежностями, одна из собак зарычала.

– Боже мой, Адриен, отправь это чудовище отсюда на улицу! – крикнула через плечо повариха. И добавила, повернувшись к Томасу. – Не приближайся к ним! Они проглотят тебя с кожей и волосами.

Адриен махнул рукой.

– Никаких проблем. Они так набили брюхо, что не сдвинуться с места до завтрашнего обеда. Эй, Думиас!

Он выловил кусок хряща из густого супа и бросил его собаке. Кобель лениво схватил лакомство в воздухе. Его зубы клацнули, когда ударились друг о друга. Никакой не успокаивающий звук.

Повариха плеснула деревянной ложкой суп в миску, которую затем энергично поставила перед Томасом.

– Ешь, молодой господин!

– Собаки принадлежат хозяйке дома? – спросил Томас.

– Нет, её племяннику, молодому графу. Он позволяет дрессировать их на волков, а самого большого пса для собачьих боёв. Ну, господского развлечения, – Адриен насмешливо скривил рот. Его шрам напомнил Томасу о мертвецах в госпитале.

– Что? Ты не любишь требуху? – спросила повариха. – Свежий бараний желудок, кишки телёнка… Ничего лучше нет.

– Совершенно определённо нет, – слабым голосом сказал Томас, – но у меня нет аппетита.

– Если ты это не любишь – давай мне, – сказал Адриен. – У меня волчий аппетит.

Томас подвинул ему миску.

– Ты получил не совсем королевскую комнату, молодой господин, – болтала дальше повариха. – В эти дни мы принимаем гостей больше, чем на ярмарке. Ну, в действительности, никакого чуда, завтра все снова идут на охоту. В этот раз вместе с господами д’Энневаль, норманами. Они уже приехали сегодня в полдень.

«Прекрасно, что я должен всё узнавать от поварихи», – угрюмо подумал Томас. Всё-таки, теперь это означало, что завтра у него будет несколько часов времени.

– Скажи-ка, ты ориентируешься в местности? – обратился он к Адриену.

– Если не я, кто тогда? Зачем?

– Мне нужно сходить в горы.

– Что ты там хочешь?

– Рисовать растения, которых нет в Париже.

Адриен пристально на него смотрел, как будто планировал, что будет танцевать менуэт на скалистом плато.

– Ищи себе проводника или ты заблудишься.

Это, в самом деле, было скверной идеей.

– Где мне его искать?

– Спроси в следующей деревне, в Ла-Бессер-Сен-Мари. В трактире «La Vache Blanche» (прим.пер.: Белая корова).

– Что за цветы ты ищешь? – хотела знать повариха. – Трёхцветные фиалки или купальницу? Или наш генциан, жёлтую горечавку?

– Горечавка звучит интересно.

Неожиданно все за столом засмеялись, и Томас спросил себя, не попался ли он на шутке, когда повариха заговорщицки ему кивнула.

– Однако господин знает, что лучше.

С этими словами она принесла бутылку и налила себе, слугам и Томасу ликёр янтарного цвета. Один из конюхов поднял чарку.

– За Святого Георга! Чтобы победитель дракона помог охотникам убить зверя.

– За Святого Георга! – все перекрестились и посмотрели с надеждой на Томаса. Только когда он также осенил себя крестом, они кивнули и выпили. После призывного знака Адриена Томас опрокинул напиток в рот. Пряная, горькая водка горела на языке, но потом ему стало приятно горячо.

– И теперь рассказывай! – настойчиво попросил Адриен Томаса. – Ваш егерь, этот месье Антуан нашёл волчьи следы?

– Волка? Вздор! – повариха неодобрительно щёлкнула языком.

– Откуда вы знаете, что никаких следов? – спросил Томас. – Кто-нибудь из вас видел бестию?

Возникло растерянное молчание.

– Или вы кого-то знаете? Может быть, даже здесь, в замке? Лакея, служанку? Кого-нибудь?

Было примечательно, как внезапно в помещении стало тихо. Деревянные ложки застыли в воздухе, взгляды метнулись над столом, потом каждый неожиданно заинтересовался содержимым своей миски.

– Что? Ваша чёрная ведьма заколдовала ваши языки?

Двое слуг внезапно схватили свои шляпы и выскочили на улицу.

Повариха скрестила руки.

– Какая ведьма? – спросила она угрожающе.

Томаса бросило в жар от того, что она, вероятно, подумала, что он имел в виду графиню.

– Я только думал… Когда я был в Сог, то слышал, что здесь должна бродить ведьма, запертая в башне. Это рассказал мальчик.

Повариха подняла поварёшку, с которой капало.

– Вот тебе совет, молодой господин: не верь всему, что слышишь. И лучше всего, – она понизила голос, – не говори в присутствии нашей хозяйки о ведьмах, феях или каких-нибудь небылицах, ты понял?

***

Проводники собак и свора снова были размещены непосредственно вблизи с конюшней. Орудия для завтрашней охоты на волков уже были наготове: холщовое полотно и кожаные ошейники. Снаружи они были оснащены металлическими шипами, которые должны удерживать волка от того, чтобы он перекусил собакам горло.

– Ну, теперь ты спишь у господ, да? – крикнул вместо приветствия Лестан.

– У меня есть монашеская келья с топчаном, – ответил Томас. – Завидуешь?

Лестан засмеялся и протянул руку к борзой. Она лежала перед очагом, но затем быстро вскочила, и теперь плелась, махая хвостом, к своему господину, чтобы вцепится в него когтями. «Следы», – подумал Томас, взглянув на её лапы.

– Скажи-ка, видел ли ты следы зверя? Они действительно принадлежат волку?

Лестан кивнул.

– Насколько большим был след? Я имею в виду, совсем точно?

Лестан поднял руку и очертил указательным пальцем другой руки на ладони овал.

– Ну, да, здесь был обычный волк. Сердцевидная подушечка, четыре пальца с когтями. И так много отпечатков следов, которые мы нашли, – он показал овал, который захватывал его ладонь и ещё почти пол длины пальцев. – Чудовище должно быть очень огромным, потому что лапы глубоко вжимались в землю. Однако это всё может быть никак не связано.

– Что это значит?

– В отличие от собак, волки часто передвигаются абсолютной рысью. При этом они ставят задние лапы в след передних лап. Когда несколько волков бегут непосредственно друг за другом, если только посмотреть в глубокой грязи или в снегу, кажется, что есть только единственный след волка. Выглядит как жемчужное ожерелье из отпечатков лап. Но здесь он бежал по-другому.

Борзая сытно зевнула, и при этом послышалось приятное визжание. Томас рассматривал открытую глотку животного, клыки и длинный язык, который прошёлся по зубам.

«Голодный как волк», – он вспомнил выражение Адриена. И что слуга говорил о своих собаках? – «Они набили брюхо, что не двинутся с места до завтра».

– Ты знаешь, сколько волк съедает в день, Лестан? Также много как охотничья собака?

Мужчина пожал плечами и погладил суку по холке.

– Я так думаю, что когда наши доги бегают, то съедают от трёх до четырёх килограмм в день.

«И как много весит тогда человеческая нога?» – подумал Томас.

***

Этой ночью ему снилась ведьма. У неё была чёрная кожа мадонн и клыки как у волка, она несла весы в правой руке и складную линейку в левой. У её ног лежали три мертвеца из госпиталя. Собаки Адриена сидели рядом с ними и скалили зубы. Её вой пронизывал внутренности и ноги Томаса.

Он вскочил и дышал с трудом. Прошла вечность, пока Томас не понял, что бодрствует. Сердце всё ещё билось, и какой-то шум, который мужчина не мог определить, отдавался в его ушах. Сверчок давно умолк, ночь лежала над замком как высокий покров. Юноша заснул посреди своих бумаг – он лежал в неудобной позе, прислоняясь к стене. Под его пальцами шелестели записи – расчёты, которыми художник занимался так долго, что мог рассказывать их наизусть. Мысленно он прошёл по ним ещё раз.

«Если поставить величину следов лап в пропорционально подходящее соотношение к предположительному росту и максимально возможному весу, то животное было больше, чем волк, высотой в холке примерно восемьдесят сантиметров, а весом шестьдесят килограмм. Необходимое количество пищи, в сравнении с ориентировочным весом тела, составляет примерно от трёх до четырёх килограмм. Тем не менее, если положить в основу количество пищи в дни частых нападений (вес человека, мышечную массу), бестия должна была бы быть, наоборот, огромной как лошадь, чтобы смочь поглотить такое большое количество мяса в такое короткое время:

6 января: два нападения.

23 января: два нападения.

30 января: два нападения.

24 мая: два нападения.

Июнь: в один день четыре нападения!

Почему набившее брюхо животное должно было идти охотиться снова? Ещё поразительнее то, что, несмотря на временные повреждения, зверь мог отмахать большое расстояние, очевидно, совершенно без труда, чтобы нанести удар ещё раз.

12 января. Нападение на Жака Портфе и других детей пастухов около девяти часов утра. Несмотря на ранение морды, во второй половине дня животное забило и поглотило троих детей совершенно в другом месте.

Следовательно, должно быть несколько животных (вероятно, это также объясняет, почему бестия появляется после тяжёлого ранения, несколькими часами позже, опять невредимой)».

Томас на ощупь искал свечу на ночном столике, но должен был установить, что та полностью догорела. Он никогда бы не подумал, что будет когда-нибудь ещё тосковать по шуму Парижа – повозкам, которые громыхали ночью по булыжной мостовой, горланящим пьяницам, фейерверкам и факельному свету. Ощущая полный дискомфорт, юноша прислушался и надеялся, что различит храп гостей по соседству, но ему отвечала только удушающая тишина. Затянутый облаками лунный свет рисовал гримасы на шероховатой стене. Казалось, что из щелей на него пристально смотрели мертвецы, и Томаса зазнобило, когда он вообразил, что там также стоял и Арман, обвиняющий, безмолвный и полный гнева. «Едва ли я могу спать из-за этого? Почему он посещает меня в тишине?»

Томас резко приподнялся и протёр глаза, но воспоминания о последних днях Армана нельзя было прогнать: посещение врачей, кровопускание, внос и вынос брата из комнаты. Установление гроба с телом усопшего для прощания, его отец, согбенный (прим.пер.: сгорбленный, устаревшее слово) рядом с гробом от горя, и Томас у двери. Оттуда он мог видеть только руки покойника. Руки моего брата.

Он понял, что сейчас не выдержит ни секунды в темноте. Томас торопливо поднялся и направился в кухню, чтобы отыскать свечи.

В первый момент ему показалось, что жалобный стон раздаётся из прихожей, но потом юноша заметил, что это может быть только за окном, которое скрипело в петлях. Это был шум, который его разбудил!

Томас осторожно следовал на ощупь по стене к сквозняку и вскоре стоял перед окном, которое, как ни странно, было открыто настежь. Ночной ветер мягко обдувал его лоб, и доносил внутрь замка шелест крон деревьев. Преломлённый лунный свет серебрил из облаков силуэты гор. Где-то внизу сверкал и шумел ручей. Но под замком расстилалась только матовая темнота, наполняющая долины туманом.

Жанна высмеяла бы его, и граф де Буффон не один раз. Не нужные ему насмешки. Но было трудно оставаться благоразумным и объективным, если чувства играют с тобой шутку. Потому что сразу у него было ощущение, как будто что-то там внизу с оцепенением смотрело на него; что-то, что притаилось между деревьев. Томас вздрогнул, когда ветка щёлкнула как выстрел. В следующий момент он стоял у противоположной стены и прижимался спиной к прохладному камню. «Это смешно», – упрекал себя мужчина, – «это был только кабан, олень, во всяком случае... кто-нибудь другой». Юноша нащупал стену и хотел снова повернуть назад, как его нога на что-то натолкнулась, что немедленно отдалилось от прикосновения с ним.

– Кто там? – прошептал он.

Ему ответил задыхающийся звук. Голос как из другого мира, возможно, из сна. Что-то бледное передвинулось и снова остановилось.

Томас медленно присел и зажмурил глаза. Он упёрся кончиками пальцев в землю, и коснулся чего-то холодного, что сразу отпрянуло... «Нога?»

Действительно. У стены на корточках кто-то сидел. И этот кто-то был босиком.

– Эй? – Томас наклонился вперёд и осторожно протянул руку. Его пальцы задели волосы, мягкие и длинные. Вначале он подумал, что это была служанка, которая убежала от преследования аристократов в прихожую. Но потом почувствовал дорогой шёлковый материал и рукав, украшенный кружевными воланами. – Вы заблудились?

– Sòrre? – ответил ему задыхающийся голос. Он принадлежал девушке и звучал так тонко, как Томас ребёнком всегда представлял себе голос моли. Голос был таким несчастным и потерянным, что резанул его по сердцу. Юноша сглотнул и вспомнил о вежливости.

– Позвольте, мадемуазель! – его рука осторожно обхватила её локоть, и он пододвинулся к ней ближе, чтобы помочь. – Вставайте, я провожу вас обратно к вашей ком...

Однако потом что-то случилось, что совершенно отбросило его за все границы условностей. Девушка просто скользнула к нему в руки. Томасу не оставалось ничего другого, кроме как упасть на колени, чтобы удержать равновесие, потом он почувствовал на своей щеке её мягкие волосы; и шокирующе близко тёплое тело, полное жизни; дышащее тело без корсета и каких-либо запретов. Она носила только ночную одежду. Её руки обняли его, и пылающий лоб прижался к мужской шее. Юноша чувствовал груди, талию, плечи и трепетную спину.

– Lo diable, – шептала девушка прерывающимся голосом, – de tant qu’èra vièlh, èra pelblanc (прим.пер.: дьявол, так заставляет добычу, заставляет...)

Иностранный язык был как колдовство или проклятие, прогоняя холодок по его спине.

«Не говори здесь ни о каких ведьмах», – прозвучал в его голове голос поварихи.

Тогда Томас понял, что, вероятно, девушка разговаривала во сне. Он держал в руках лунатика дворянина. Под своими руками юноша чувствовал её лёгкое дыхание и биение женского сердца на своей груди. И это сразу было так, как будто ничего больше не было, чтобы их разделяло; как будто он мог чувствовать её ужас на собственном теле и также сон девушки, такой глубокий и страшный, что, как казалось в темноте, он принимал собственные очертания. Это было невероятно и совершенно неподобающе, но его руки совсем сами по себе ещё крепче сомкнулись вокруг неё. Разум и тревога покинули мужчину, и были только лишь он и она, и его захватывающее желание защищать девушку в сумраке сновидений.

– Всё хорошо, – шептал Томас ей в ухо. – Я здесь, никто не сможет вам ничего сделать.

Он осторожно проводил по её волосам, пока девушка раскачивалась из стороны в сторону. Её дыхание, и в самом деле, становилось спокойнее, теперь женская голова отдыхала на его плече. На один украденный момент Томас закрыл глаза и вдыхал девичий аромат – лёгкий запах диких фиалок. Он смешивался за его закрытыми веками с мерцанием луны, тяжестью в коленях, и мягкостью её тела. Когда она немного повернулась в его руках в сторону, мужские пальцы коснулись мокрой щеки девушки, овала подбородка и остановились на краю шёлковой ленты, которая плотно лежала на её шее, почти как… «повязка?»

Она как будто услышала мысленный призыв, вздрогнула и глубоко вздохнула. Её спина напряглась, потом девушка освободилась из его рук. В следующий момент Томас уже скорчился у холодной стены. Он только лишь видел у окна женские очертания под ночным небом – распущенные волосы в свете луны, и слышал, как она хватала ртом воздух, объятая ужасом.

– Кто вы? – к его удивлению, теперь девушка говорила на отличном французском.

– Томас Ауврай. Мадемуазель, простите, я не хотел пугать вас, я только…

Однако она его уже не слушала. Потом были слышны только шаги убегающей и несколько мгновений спустя, звук захлопнувшейся двери.

Глава 11

СРЕДИ ВАРВАРОВ

Всю оставшуюся ночь Томас бодрствовал на топчане, обхватив руками колени, и чувствуя запах фиалок, всё ещё смущённый и всё же действительно зачарованный близостью незнакомки.

Только с утренним сумраком разум снова вернулся к нему. Определённо, юная девушка была дочерью или супругой дворянина. «Который, наверняка, с восхищением узнает, что она побеспокоила кого-то в ночное время».

Но, как ни странно, никто из слуг не знал о существовании молодой дамы. И когда Томас за завтраком из козьего молока и овсяной каши выспрашивал повариху и прислугу, то получал только уклончивые ответы. В конце концов, он решил пойти в конюшню и разыскать Адриена.

Охотники уже были там и пристёгивали своё оружие к сёдлам. Конюхи отряхивали попоны от конских волос и пыли, которые разлетались по воздуху; конский навоз дымил на холодных утренних камнях. Верховые лошади были собраны в разношёрстный табун с немного странно выглядевшими сёдлами, которые были изготовлены совершенно для других владельцев.

– Месье? Месье, подождите! – лакей совсем запыхался. – Маркиз д’Апхер хочет поговорить с вами, – сказал он таким тоном, как будто провозглашал смертный приговор. – Немедленно!

«Д’Апхер, – уныло подумал Томас. – Надеюсь, что лунатик была не его женой».

Немного позже он вступил в комнату в башне, которая была похожа на библиотеку или на учебную комнату. Прямо около окна стоял огромный стол на вырезанных из дерева львиных лапах. Из соседней комнаты были слышны мужские голоса. По-видимому, там происходила горячая дискуссия, мужчина говорил с сильным норманнским акцентом.

– Подождите здесь, – озабоченно сказал лакей и скрылся за боковой дверью.

Томас неловко осмотрелся. Полки и шкафы делали помещение лабиринтом. С книжного шкафа пялилась вниз пыльная сова. Разыскивать здесь современные труды было совершенно бесполезно, не говоря уже о Вольтере или записках Руссо. Вместо этого он обнаружил фолиант о жизни святого Франциска и другие биографии святых, написанных авторами, кости которых уже наверняка исполняли роль реликвии тех святых обществ, в которых книги как раз были бы на своём месте, в монастырской библиотеке.

Томас пытался вспомнить, что слышал о маркграфе д’Апхер. Он был хозяином замка вблизи Сог и владел многими землями. И пыл, с которым граф охотился на зверя, якобы граничил с одержимостью.

К нему приближались шаги. Томас втянул голову в плечи, готовый парировать обвинения с благоразумным объяснением.

Маркиз д’Апхер не входил в библиотеку, он его атаковал. Казалось, его шаг будоражил воздух в помещении, и сметал по углам сотни пыльных лет.

«Лисица», – было первое, что промелькнула у Томаса в голове при взгляде на него. Это впечатление появилось не только от оранжевой охотничьей куртки, но и от манеры передвижения графа, целенаправленной и элегантной.

– А, так это действительно вы, очень хорошо! – крикнул он Томасу. – Нет, нет, оставьте поклоны. Садитесь. У нас есть немного времени, – граф указал на стул рядом с полкой, потом с размаху опустился на кожаное кресло за письменным столом, и смотрел сияющими глазами на Томаса.

Он был удивительно молод, самое большое, лет двадцать. Тонкие черты лица с острым лисьим подбородком ещё усиливали впечатление. Его волосы были не напудрены и выглядели естественно – тёмно-коричневого орехового цвета.

– Рад, что познакомился с вами, – воодушевлённо воскликнул он. – Я большой поклонник исследований месье де Буффона, особенно его «Истории и теории о земле» – это открытия блестящего мужа! Вы должны мне всё рассказать о его новых исследованиях!

Видимо это зависело от его беспредельного облегчения или просто от того, что у Томаса было ощущение неожиданной встречи родственного духа посреди дикой местности, поэтому он ответил д’Апхеру приветливо и от всего сердца.

– Это честь для меня.

– Месье Антуан сказал мне, что у вас задание выполнять в наших провинциях естественнонаучные исследования? При случае я буду сопровождать вас на одной из ваших прогулок. Матильда с кухни говорила, что вы особенно интересовались нашими горными растениями?

Граф, который болтает с поварихой о гостях – это действительно было чем-то новым!

– Ах, да, я планирую выполнить ряд исследований.

– Какие растения вы особенно хотите увидеть?

– Трехцветную фиалку и жёлтую горечавку, – ответил Томас, не моргнув глазом. – Поэтому и запланировал, сегодня пойти в горы. Весна наступила здесь позже, может быть, я застану их в пору цветения, – и, следуя идее, которая неожиданно сверкнула в его затылке, он добавил: – я надеюсь, что это недолгое путешествие?

Томас рассчитывал спросить вежливо, но лицо графа мгновенно помрачнело. Очевидно, солнце и тень менялись в этом сердце очень быстро.

– Вы хотите идти пешком?

– Ну, мне не остаётся ничего другого. Лошади предназначены только для охотников.

Голоса в соседнем помещении стали громче, потом в библиотеку вошли месье Антуан и другие мужчины. Томас торопливо встал и поклонился. Эрик де Морангьез только поднял уголок рта. Мужчина рядом с ним, по-видимому, был его отцом, старым графом де Морангьез. Горбатый нос выступал на широком лице как клюв. Он совсем не делал усилий заметить Томаса, а на ходу что-то обсуждал с двумя мужчинами в кожаных охотничьих куртках, которые, без сомнения, были господа д'Энневаль из Нормандии. Они явно выглядели не восторженными. И также сегодня месье Антуан не распространял привычное хорошее расположение духа, а только ненадолго остановился у стола, пока другие намеревались идти дальше.

– Здесь ваше рабочее место на следующие дни, Томас. Сделайте мне сегодня копии расстановок оружия и капканов. Ах, да, и расселите мужчин в новом опорном пункте в деревне.

– Слушаюсь, месье Антуан.

Маркиз д’Апхер схватил свою шляпу и поднялся. Он подождал, пока месье Антуан с другими господами не покинули помещение, и только потом сказал Томасу.

– Внизу в конюшне стоит белая кобыла. Я одалживаю её вам на службу науке. Скажите конюху, что я определённо вам это позволил. И возьмите с собой ружьё.

***

Деревня находилась под горой, на которой стоял замок, в юго-восточном направлении, светло-серые каменные дома, с такими же серыми крышами, лежали как валуны между небольшими холмами. На каменной кирпичной стене сидел седой бородатый мужчина с ружьём и не выпускал из вида нескольких детей, которые пасли на опушке леса коров и овец. На лугу стрекотали сверчки.

Трактир находился на окраине. Над дверной перемычкой скалило зубы мифическое существо – мужчина, у которого из головы и подбородка вместо волос росли листья. Дверь была заперта, никто не отвечал на стук Томаса. С кобылой на поводе он обошёл вокруг трактира. В задней части небольшого владения стоял громоздкий каменный дом. Конюшня была пристроена непосредственно к нему, заросшая травой, наклонная каменная погрузочная площадка вела наверх в конюшню, кроме того был сад, окружённый каменной стеной, над которой торчали ветки яблонь.

Томас подошёл к входной двери. Однако прежде чем он смог постучать, юноша услышал крик. И кричал девичий голос: «Fa bèl brieu! Cossì vas?» И с мелодией этих странных чужих слов в память немедленно вернулись горячая кожа и другой, едва слышный голос.

Кто-то бежал к нему от сада, лошадь загораживала юноше обзор, поэтому он пробрался под её шеей и почти столкнулся с девушкой. Только что ещё её лицо светилось от радости, но теперь она испуганно остановилась и стала такой бледной, что рыжие веснушки, казалось, засветились.

– О! Простите, – заикалась она.

Её взгляд сердито скользнул по лошади, задержался сначала на трёх необычных серых пятнах на белой морде, и потом на попоне с вышитым гербом семьи д’Апхер. Затем она вопросительно посмотрела на Томаса.

Её могло быть шестнадцать, может быть, немного меньше, и она носила чепчик. Волосы девушки были гладкие и светились медно-красным цветом, и как раз на проборе образовывали у корней волос небольшую вершину. И прежде чем Томас это осознал, он сравнил их с мягкими локонами, которые чувствовал сегодня под своими кончиками пальцев. «Какого они были цвета? И её глаза?»

У девушки перед ним глаза были тёмно-карие и раскосые. В её растрёпанной косе застряли соломинки, а передник был высоко подвязан и полон козьей шерсти; очевидно, она как раз работала в хлеву.

По всей видимости, юная девушка поняла, что ошиблась, потому что подняла подбородок и подчёркнуто прохладно сказала:

– Моего отца здесь нет, но моя мать сейчас подойдёт. Давайте вашу лошадь.

Не дожидаясь ответа, она взяла кобылу за повод и повела к загону перед трактиром. Томас следовал за ней.

– Что это только что был за язык, мадемуазель?

Девушка ослабила подбородный ремень и подпругу. Но при этом избегала взгляда Томаса. Кажется, вопрос был ей неприятен, так со стороны выглядело, как будто она хотела оценить его.

– Ну, язык наших предков, – сказала она, наконец. – Господа в замке называют его окзитанским.

«Аристократка, которая говорит на языке крестьян?» Ситуация становилась еще загадочнее.

– И что вы только что мне сказали?

– Это было только приветствие.

«Для кого-то другого», – подумал он. Возможно для графа д’Апхер? Совершенно очевидно, что девушка узнала лошадь графа. Пожалуй, он действительно разъезжал чаще, чтобы посещать деревенских девушек.

Томас как раз хотел расспросить, когда девушка его опередила.

– Это лошадь не мадемуазель д’Апхер? – спросила она робко.

Томас прислушался. Не одолжил ли граф ему лошадь своей жены? Это было логично: если у неё была высокая температура, она и без того не могла ездить верхом. Но ещё кое-что бросилось ему в глаза – девушка назвала её мадемуазель, а не мадам. Лунатик не была его женой, а, вероятно, сестрой.

– Вы знаете мадемуазель? – спросил он.

Девушка вздрогнула, заметно испугавшись.

– Я… принесу ещё воды, месье, – сказала она ему, чтобы исчезнуть в доме совсем.

– Подождите! Я хочу только узнать…

Но девушка побежала. В середине двора он её догнал. К его удивлению, она так резко повернулась, что Томас с размаху наскочил на неё. Прежде чем юноша смог споткнуться, он схватил девушку за руку, чтобы не упасть.

– Мадемуазель…

Его остановили собачий лай и резкий суровый крик.

– Эй! Что ты там делаешь!

Девушка торопливо вывернулась из хватки Томаса и бросилась назад.

Потом Томас оказался напротив двух парней в рубашках и кожаных жилетах. У старшего была лысина, молодой был смуглый как итальянец и очевидно очень, очень рассержен.

– Убери от неё свои пальцы! – рычал он.

В первый момент Томас просто был захвачен врасплох, но потом увидел сцену глазами обоих мужчин: слегка развязанная коса девушки и солома в волосах, и он – чужестранец, который догонял её во дворе, и она схвачена за руку, как будто юноша хотел её насиловать. Внезапно ему стало жарко.

– Это недоразумение. Я только…

Лысый долго не медлил.

– Эй! – крикнул Томас, однако парень уже схватил его за воротник и швырял из стороны в сторону. Курицы кудахтали и разлетались в стороны. Шов на плече его сюртука разорвался, потом сильный удар попал ему в желудок. Томас задохнулся и тяжело дышал, но лысый уже сжал кулак и снова готовился ударить. Юноша никогда ещё в жизни не дрался и сам удивился, что в этот момент его тело реагировало само по себе. Он обошёл кругом и со всей силы налетел мужчине локтем в ребро. Что только, к сожалению, ни к чему не привело. Следующий удар кулаком расколол на мелкие куски небо в яркие искры, и потом Томас больше не знал, где был верх, где низ. Когда он снова мог ясно мыслить, то напрасно хватал ртом воздух, чужое предплечье давило на его горло. Более молодой парень схватил его сзади.

– Пьер, перестань! – Томас услышал, как кричит девушка, когда кулак треснул по его скуле. Он с трудом ощущал, как падает на землю.