Текст книги "Междумир"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Извините, – вежливо обратилась она к какой-то паре, – вы не могли бы подсказать...
Но те прошли мимо, словно не видя её.
Вот тетеря, они же её действительно не видели! Она что, забыла тот простой факт, что стала призраком? Да. Теперь она могла это признать. «Послесвет» – лишь красивая обёртка горькой пилюли. Факт оставался фактом – она мертва. Она – привидение.
Но не просто привидение, а привидение с необычными способностями.
Обдумывая свои дальнейшие действия, Алли вдруг услышала необычный звук и оглянулась на оставшиеся за спиной два мёртвых мола. До неё донёсся топот копыт по дощатому настилу. Дальше вроде бы должен раздаться плеск... Но его не было. Вместо этого она увидела, как из-за гигантского цеппелина выскочила лошадь – и на её спине сидел всадник.
Вслед за лошадью неслась разъярённая толпа, но догнать беглецов не могла.
В тот момент, когда лошадь оказалась на живомирном променаде, стук копыт прекратился, но животное продолжало свой бег, ни на миг не замедляя скорости. Оно понеслось в сторону Алли, и через мгновение девочка смогла рассмотреть всадника. Майки МакГилл. Он увидел Алли в ту же секунду, что и она его. Глаза бывшего чудовища пылали гневом.
Алли остолбенела от страха. Ей эти полные злобы глаза показались ещё страшнее, чем жуткие гляделки монстра.
Она пыталась бежать, но лошадь была быстрее. Майки мчался прямо на девочку. Он затопчет её! Опять захватит в плен и накажет за предательство. Она оглянулась через плечо – он сверлил её взором. Его глаза кричали:
«Ты жестоко поплатишься за всё, что сотворила со мной!»
Эти глаза кричали:
«Тебе от меня не скрыться!»
Она абсолютно беспомощна .
И тут Алли вдруг осенило: возможно, ей всё же удастся спастись!
Прямо перед ней по променаду бежала девушка в спортивном костюме. Ей было лет девятнадцать, волосы стянуты в конский хвост.
Алли снова оглянулась. Её и Майки МакГилла разделяло всего несколько ярдов. Лошадь неслась галопом, и всадник уже склонился на сторону, чтобы схватить свою жертву. Не теряя времени, Алли потянулась к спортивной девушке, почувствовала «волну» её тела, оседлала её и стремительно впрыгнула внутрь бегуньи.
В ту же секунду Майки МакГилл и лошадь исчезли. Исчезли мёртвые молы и «Гинденбург». Она смотрела теперь глазами живой девушки и видела лишь туманное утро живого мира. День был прохладный, и Алли почувствовала, как её кожа покрывается пупырышками. Она ощущала биение сердца, её тело наполняла усталость – похоже, девушка бегала уже не меньше часа.
Майки МакГилл и преследующая его толпа по-прежнему были здесь, но она не могла их видеть, а они не могли её тронуть. Никто и ничто, принадлежащее Междумиру, не смогло бы теперь её достать – Алли обеспечила себе средство передвижения по миру живых.
«Что происходит? – всполошилась душа – хозяйка тела, в которое влезла Алли. – Почему ноги и руки не подчиняются мне? Что со мной?»
«Тс-с... – сказала Алли. – Всё будет хорошо».
Затем она развернулась и продолжила бег.
ГЛАВА 27
День всех душ
Итак, Майки скрылся. Хотя Мэри и признавала, что монстр, известный под именем МакГилл, заслуживает кары, в тайне она испытывала облегчение оттого, что её брат не отправился опять в центр Земли. Что сделало из него монстра – этого она никогда не узнает. Но важно другое – монстра больше нет, по крайней мере, чисто наружно. Что теперьМайки сотворит с собой – зависит только от самого Майки.
Толпа мстителей бросила своё безнадёжное преследование и вернулась обратно. Все теперь обратились к Мэри, ожидая её указаний.
Ник охватил взглядом собравшихся детей.
– Когда мы там висели вниз головой, было не видно, что нас так много.
Мэри взглянула на дирижабль. Он предназначался для перевозки только сотни пассажиров. Конечно, если потесниться, то вместится и больше. А вообще-то, пассажирский отсек – это только крохотная часть судна. Остальное было занято служебными мостиками, балками и перекладинами, дающими опору массивным резервуарам с водородом. Так что внутри дирижабля было достаточно места для тысячи Послесветов, а Спидо заверил, что их вес вообще не будет иметь значения, поскольку, если уж на то пошло, у Послесветов вообще нет никакого веса, только воспоминание о нём. Этого воспоминания достаточно, чтобы неосторожный дух провалился в ядро Земли, но не достаточно, чтобы помешать дирижаблю, чьё изначальное предназначение – полёт, подняться в воздух.
– А который час? – спросил мальчик, удивительно похожий на акулу.
– Время отправляться домой, – ответила Мэри и обратилась к толпе: – Слушайте, все! У нас много дел. Я знаю, вы очень долго были пленниками, но теперь вы свободны. У меня для вас есть прекрасное жилище. Там найдётся место для каждого. Все ваши мучения позади!
– Ты Небесная Ведьма? – спросила девочка лет пяти, не больше.
Мэри улыбнулась и присела перед ней на корточки.
– Конечно, нет! Ведьм не бывает.
– Так, ладно, – деловито произнёс Ник. – Давайте станем в колонну, ну, хотя бы по порядку номеров, что ли... Тогда мы точно будем знать, что никого не забыли.
Дети тут же принялись строиться – для них это было что-то вроде новой, увлекательной игры.
– Не толкайтесь! Места хватит на всех! – одёрнул их Ник.
Мэри опять улыбнулась: похоже, они с Ником теперь одна команда. Ну что ж, это, ей, пожалуй, нравится.
– Эй! – крикнул кто-то. – Гляньте, что я нашёл!
Ник и Мэри обернулись и увидели Любистка. В то время как все ринулись избивать Майки, Любисток отправился на «Сульфур Куин» и теперь с трудом тащил какое-то тяжёлое ведро.
– МакГилл бросил свой сейф открытым! Я нашёл сокровище!
Мэри забрала у Любистка ведро. Оно было полно старых, стёртых монет.
– Тоже мне сокровище, – пробурчал Ник.
– Чудесное сокровище! – возразила Мэри и подмигнула Нику. – Тут хватит на всех загадать желание и бросить в фонтан.
Кое-кто из ребят пытался заглянуть в ведро, но Мэри заслонила его от них.
Все снова вернулись к построению. Возникли некоторые трудности, поскольку номера были написаны вверх ногами.
Несколько ребятишек стояли в сторонке, по-видимому, не желая вливаться в колонну. Мэри решила поговорить с ними.
Она протянула Нику ведро с монетами:
– Держи, да смотри, не давай никому сунуть сюда нос прежде, чем мы доберёмся до фонтана, – и ушла убеждать «диссидентов».
Под конец, благодаря Мэриной доброте и обаянию, не осталось никого, кто не пожелал бы отправиться с ней.
Мэри была так занята тем, чтобы не упустить ни единого Послесвета, что, как водится в таких случаях, одного таки потеряли. Дирижабль взмыл в воздух и плавно [43]43
Любопытный факт: судя по рассказам, «Гинденбург» имел такой плавный ход, что карандаш, поставленный на столе на торец, не падал.
[Закрыть]заскользил на север на высоте нескольких тысяч футов. Только тогда Мэри спохватилась:
– А где Вари?
Она повернулась к Нику, но тот пожал плечами:
– Я его вообще не видел.
Мэри обшарила весь дирижабль – пассажирские кабины, коридоры, мостики внутреннего каркаса – Вари нигде не было. Они забыли его.
***
Вари провёл в Междумире сто сорок шесть лет, но кое-какие черты характера некоторых маленьких мальчиков не меняются никогда. Такие, например, как своеволие, частая смена настроений, невнимательность и, конечно, любопытство.
Пока Мэри была занята погрузкой детворы на дирижабль, Вари вместе с Любистком поднялся на борт покинутой «Сульфур Куин». Любисток удовлетворился ведром с монетами, но Вари был более основателен в исследованиях и вскоре набрёл на бывшую МакГиллову сокровищницу. Увидев такое богатство, Вари воспарил в небеса. Он с головой закопался в этом хламе, желая добраться до всего, всё узнать и перепробовать: игрушки, драгоценности и ещё всякие штуки, назначения которых он не знал. Страна чудес, полная тайн и открытий!
К тому времени, когда Вари, сгибаясь под тяжестью добычи, выбрался на палубу, дирижабль уже улетел. Сбылся самый его страшный кошмар: Мэри забыла его. Вари выронил всё, что держали его маленькие руки. Сокровища с грохотом посыпались на палубу.
– Ты кто такой?
Вари вздрогнул и обернулся.
– Ты кто и почему не улетел вместе со всеми?
Эти слова произнёс высокий парень с кривоватой улыбкой и головой, которая была немножко маловата для его тела. Хотя Вари был готов расплакаться, он подавил свои эмоции, твёрдо вознамерившись не выказать ни малейшей слабости перед этим последним представителем прежней команды.
– А может, я вовсе и не собирался улетать, – заявил Вари.
Возможно, он ошибался, но, похоже, парня с маленькой головой тоже забыли.
– Хороший корабль, – сказал Вари. – Особенно то, что там, внизу.
– Служил нам двадцать лет, – ответил парень и представился: – Меня зовут Урюк.
Вари очень хотелось рассмеяться, но он сдержался. Уж больно имя было подходящее, как, впрочем, все имена в Междумире.
Урюк ждал, что команда вернётся, но пока никто не пришёл. Вари подозревал, что этого не случится никогда.
Вари взглянул на Стальной мол справа и на Стиплчейз слева. Сначала он подумал, что мог бы неплохо устроиться здесь, на мёртвых молах, но тут его взор упал на огромное, украшенное драгоценностями кресло, стоявшее на возвышении посреди палубы. Кресло было одновременно и прекрасно, и уродливо. Вари невольно потянуло к нему.
– А это ещё что такое?
– Трон МакГилла, – ответил Урюк. Вари подошёл поближе. Сооружение, надо сказать, производило впечатление! Хоть и на свой, несколько странный и жутковатый лад. Вари взобрался на возвышение и уселся на трон. Он был слишком мал – практически, утонул в кресле, но, тем не менее, мальчик почувствовал себя большим. Великим, как сама жизнь. Величайшим, как сама смерть. Более величественным, чем что бы то ни было.
Урюк долго вглядывался в мальчика – как будто примеривался сфотографировать его с помощью своих глаз.
– Ты так и не сказал, как тебя зовут, – произнёс он.
– Меня зовут Ва... – начал было малычик, но тут же оборвал себя. Мэри оставила его. Значит, он больше не обязан быть её послушным слугой. Теперь он мог стать кем угодно. Или чемугодно.
Вари откинулся на спинку и вытянул руки, поглаживая инкрустированные в подлокотники драгоценности.
– Я МакГилл, – промолвил он. – Внемли моему имени и трепещи!
Урюк одарил его особо широкой и особо кривой улыбкой.
– Сэр, есть, сэр! – сказал он. – Очень хорошо, сэр.
И не дожидаясь распоряжений начальства – он был умён и лишних слов ему не требовалось – Урюк отправился на мостик, врубил двигатели, встал у руля.
«Сульфур Куин» отчалила и пошла на восток в поисках новой команды. И скрипки.
ГЛАВА 28
Скинджекер
Этабегунья оказалась сущим мучением. Поначалу Алли надеялась, что всё пойдёт как надо, но как только девушка узнала, что с нею произошло, она бросилась бороться с захватчицей. Управлять спортсменкой оказалось гораздо трудней, чем паромщиком.
«Слушай, расслабься! —мысленно прикрикнула на неё Алли. – Я не собираюсь причинить тебе вред. Мне нужно только временно воспользоваться твоим телом, поняла?»
– Украсть моё тело, хочешь ты сказать! —
«Кража, —возразила Алли, – это когда ты что-то берёшь и не отдаёшь обратно».
– Ничего подобного! Кража – это когда ты берёшь без спросу то, что тебе не принадлежит. А я тебе разрешения не давала! —
Два сильных духа боролись за господство над телом, а тело в это время спотыкалось, дёргалось и выписывало круги по пляжному променаду Атлантик-Сити.
«Можно всё сделать легко и просто, —гнула своё Алли, – а можно трудно и сложно. Выбирай!»
Однако бегунья оказалась такой же строптивой, как и сама Алли, и сдаваться не собиралась.
«Ну хорошо же, не говори потом, что тебя не предупреждали!»
Алли заставила девушку закрыть глаза и сосредоточилась на нелёгкой задаче узурпации (нет, плохое слово)... овладения (тоже как-то не очень)... контроля (о, вот так лучше). Алли вообразила, будто её дух – это молот, и этот молот колотит, колотит, колотит – и так до тех пор, пока дух бегуньи не оказался где-то на задворках её сознания.
Когда она открыла глаза, тело перестало дёргаться и спотыкаться. Теперь оно полностью подчинялось Алли. Ей не бог весть как нравилось влезать в чужую шкуру, но куда деваться – цель оправдывает средства. Сказать по правде, соблазн остаться в теле спортсменки, сделать его своим жилищем был очень велик. Ещё бы: привлекательная девушка в отличной форме, хоть и несколькими годами старше – чего ещё надо?
Имей Алли иной склад личности – наверно, так и поступила бы. Но Алли отличалась силой воли, которая позволяла ей стойко противостоять соблазнам. Эта девушка – всего лишь транспортное средство, на котором она, Алли, доберётся до дому, и ничего больше. Бегунья заблуждалась – Алли не собиралась присваивать её тело. Она только взяла его взаймы. Да нет, собственно, даже не взаймы; она его арендовала – ведь бегунья получит плату. Абсолютное знание того, что в универсуме существует кое-что большее, чем доступно живому глазу – чем не плата?
Алли выудила из кармана связку ключей. На брелоке значилось: «Порше».
«Где твоя машина?– спросила она, но пленница упорно отказывалась сотрудничать и ответила лишь рядом выражений, которые здесь не совсем удобно приводить. – Ну и ладно,– сказала Алли, – сама найду».
Она принялась проверять все встречающиеся на пути гостиничные стоянки, нажимая кнопку на брелоке через каждые четыре-пять секунд. Это заняло довольно много времени, но наконец она услышала, как пикнула одна из машин.
Самая большая проблема, однако, состояла в том, что Алли не умела водить автомобиль.
Если бы она продолжала жить, то наверняка бы уже получила временное удостоверение ученика, но в сложившихся обстоятельствах... Словом, когда она вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель, это случилось впервые за всё её существование. А тут ещё этот рычаг переключения скоростей... Нет, Алли кое-что знала о сцеплении и как оно работает, но чисто теоретически, практических навыков у неё не было. Даже выехать со стоянки оказалось сплошной нервотрёпкой: автомобиль то и дело останавливался, дёргался и скрежетал передачами.
– Моя машина! Моя машина! —взмолилась бегунья откуда-то с глубоких задворок сознания. – Что ты делаешь с моей машиной?! —
Алли не обращала на неё внимания. Она решила, что если какое-то время поколесить по боковым улицам, то как-нибудь приловчишься.
Выяснилось, однако, что вождение – штука куда более сложная, чем ей казалось; «колесить», чтобы «приловчиться», потребуется слишком долго. Было уже за полдень, а Аллины навыки вождения ничуть не усовершенствовались. Она начинала подумывать, а не бросить ли ей это дело и не найти ли какой другой способ передвижения – автобус, например. Вот только одна проблема: из Атлантик-Сити все автобусы шли в Нью-Йорк и Филадельфию. В Кейп-Мэй – ни одного.
– Знаешь что... —сказала пленница, на этот раз куда более спокойным тоном, – я услышала твои мысли и знаю, куда тебе надо. Вот если бы ты разрешила мне контролировать мои руки и ноги, так чтобы я смогла вести машину... —
Алли отвлеклась и поехала на красный. В панике надавила на тормоз и остановилась как раз посередине перекрёстка. Вокруг взвыли клаксоны, завизжали тормоза, понеслись соответствующие комментарии...
– Пожалуйста... —снова заговорила бегунья. – Пока ты не укокошила нас обеих —
У Алли как-то не было желания помирать ещё раз. Поэтому она сделала, как просила её пленница, и ослабила контроль – не полностью, только чтобы бегунья вновь могла управлять своими руками и ногами. К Аллиному облегчению, девушка стала куда более покладистой. Она вывела машину с перекрёстка и направилась в сторону шоссе, по которому можно было выехать из Атлантик-Сити.
Алли расслабилась, словно капитан, давший порулить первому помощнику.
«Спасибо»,– сказала она пленнице. Та не отозвалась.
Всё шло отлично, пока они не достигли моста, соединяющего Атлантик-Сити с материком. Но на самой середине моста первый помощник устроил бунт. Пленница вдруг совершила мысленападение, полностью заставшее Алли врасплох.
– Украла моё тело, да? Пытаешься подчинить меня себе? А ВОТ ТЕБЕ, ВЫКУСИ! —И бегунья принялась вытеснять Алли – именно вытеснять, не подавлять. Алли почувствовала, как её выблевали из организма, словно прогорклую овсянку. Она больше не ощущала ни биения сердца, ни циркуляции воздуха в лёгких. Она потеряла связь с телом!
В надежде, что ещё не всё потеряно, Алли попыталась пробиться обратно, зацепиться, удержаться. Это ей удалось, и вновь два духа, две воли принялись драться за контроль над телом, а автомобиль в это время выписывал на мосту безумные зигзаги.
Он ударился в бок машины, идущей по левой полосе, отскочил, и его понесло прямо на ограждение моста.
– Видишь, что ты натворила? —завизжала бегунья.
«Я натворила?!»
Они врезались в ограждение, и Алли пережила ужасающий момент дежа вю.
Звук разлетающегося стекла, скрежет рвущегося металла... Она полетела вперёд, ударилась о ветровое стекло, а в следующий момент оно уже оказалось у неё за спиной...
...и однако это не было в точности как при той, прежней, роковой аварии, потому что, оглянувшись, Алли увидела бегунью: та по-прежнему сидела на водительском месте, перед ней вздулась воздушная подушка. Потом девушка выбралась из машины – перепуганная, вся в синяках, но очень даже живая.
Только теперь Алли сообразила, что происходит. Удар выбил её из тела девушки, она снова стала чистым духом и, оказавшись на капоте «порше», стремительно проваливалась сквозь него.
В отчаянии она попыталась ухватиться за что-нибудь, но всё вокруг принадлежало миру живых – уцепиться было не за что. Алли ощутила внутри себя жар, когда её тело опускалось сквозь разогретый мотор, а в следующую секунду, выпав из нависающего над краем моста автомобиля, она уже пронзала толщу воздуха на пути вниз.
– О нет! О нет!
Она даже не почувствовала разницы между воздухом и водой, заметила только, что освещение изменилось. Падение нисколько не замедлилось. А вскоре голубоватый свет, пробивавшийся сквозь воду залива, сменился угольной чернотой – Алли достигла дна. Она почувствовала, как её тело сначала наполнилось илом, затем, когда она достигла скального основания – камнями. Плотность Земли чуть замедлила её падение, но не достаточно. Не достаточно! Она тонула, шла вниз, и ничто не могло её спасти.
Камень в сердце, камень во всём теле. Скоро станет горячо – она достигнет магмы; но пройдёт ещё много, много лет, прежде чем она окажется в гравитационном центре, а тогда начнётся ожидание конца света. Алли была обречена.
Но тут она почувствовала, как что-то схватило её за руку. Что? Что это?! Она ничего не видела, её окружала каменная тьма, но голос, приглушённый и неясный, сказал:
– Держись за меня! Не отпускай!
И к своему изумлению, Алли услышала, как заржала лошадь.
*** *** ***
Что до междумирных монет, то в одной из книг Мэри Хайтауэр есть только вот это упоминание о них:
«Они не блестят, не сияют, в них нет и следа благородных металлов. Эти так называемые «монеты» не представляют собой ни малейшей ценности, так – бесполезные железяки, достойные только того, чтобы быть выброшенными из кармана вместе с прочим мусором. А ещё лучше – опусти монетку в фонтан, на счастье».
ГЛАВА 29
За Грань
Понастоянию Мэри они вернулись в Атлантик-Сити, чтобы подобрать Вари, но его нигде не было. Под конец поисков Мэри решила, что с ним, наверно, стряслось что-то страшное: он либо упал с мола, либо его захватила вернувшаяся команда МакГилла и забрала с собой в море. «Сульфур Куин» тоже исчезла.
Мэри могла бы пуститься на поиски танкера, но того не видно было даже на горизонте, и ничто не указывало, в каком направлении он ушёл. Так же как и тогда, когда Ник и Любисток угодили в плен к Проныре, Мэри обязана была поставить интересы своих детей выше личных. На борту дирижабля находилась тысяча Послесветов, и её долг был в первую очередь позаботиться о них. Исчезновение Вари тяжёлым камнем легло на душу Мэри. Она во всём винила себя и только себя.
Опечаленная, она сдалась и приказала Спидо поднять «Гинденбург» в воздух. Когда дирижабль взял курс на север, Мэри отправилась в свою каюту (у неё на воздушном корабле была отдельная каюта), закрыла дверь, легла на койку и заплакала. А после этого она сделала то, чего уже долгие годы не могла себе позволить: закрыла глаза и уснула.
Ник, в противоположность ей, не спал. Он совершенно измотался, был эмоционально опустошён. Ему, как никому другому, следовало бы хоть немного отдохнуть, но он не мог – слишком многое ему необходимо было обдумать.
Было кое-что, чего он никак не мог постигнуть, нацепить соответствующую этикетку и уложить на полочку. Юноша знал, что не успокоится, пока не поймёт, чтó его заботит.
Он забрался под самый верх корабля и уселся там на подвесном мостике. Перед ним стояло ведро с монетами, доверенное ему Мэри.
Здесь его и нашёл Любисток. Мальчик присел рядом.
– Знаешь, а они ведь мои, – сказал он. – Это я их нашёл.
– Я думал, тебе больше нет дела до таких вещей.
– И правда, нет, – подтвердил Любисток. – Я просто так говорю.
Ник выудил из ведра одну монету. Она была стёрта до такой степени, что ничего не возможно было разобрать – ни из какой она страны, ни в каком году отчеканена. И все остальные были не лучше. Такой же была и та монетка, что он когда-то нашёл в своём собственном кармане – он бросил её в фонтан, загадав желание. Забавно – выходит, и у Мэри, и у МакГилла была своя коллекция монет...
Держа на ладони холодную монетку, Ник вдруг почувствовал что-то странное. Он мог бы поклясться, что от монеты исходит какой-то ток... Электрический разряд...
И тут в его голове начало проясняться. К нему постепенно приходило понимание.Ник инстинктивно почувствовал: здесь кроется что-то поистине великое и очень-очень важное. Он зажал монетку между большим и указательным пальцами.
– Тебе известно, – обратился он к Любистку, – что монетки кладут покойникам на глаза?
– Зачем? Боятся, что веки случайно поднимутся, и народ перепугается и начнёт кричать?
– Нет. Это старинное поверие. Люди когда-то думали, что мёртвые должны платить за то, чтобы перейти в мир иной. Древние греки даже верили, что мёртвых перевозит через реку смерти лодочник – и ему надо заплатить за труд [44]44
Древние греки клали монетку своим покойникам в рот.
[Закрыть].
Любисток безразлично пожал плечами.
– Что-то я не припоминаю никакого лодочника.
Ник тоже не припоминал. Но, может быть, люди видят то, что ожидают увидеть? Может, древние греки видели не туннель, а реку, а вместо света – лодку с перевозчиком?
– У меня идея, – сказал Ник. – Дай-ка сюда руку.
Любисток обрадованно протянул ему ладошку:
– Фокусы будешь показывать? Ну, там – монета исчезнет, или что-нибудь в этом роде?
– Не знаю, – ответил Ник. – Может, и исчезнет...
Он положил монетку на ладонь Любистка и согнул пальцы мальчика, так что монета теперь лежала в плотно сомкнутом кулачке.
– Что чувствуешь?
– Тёплая, – отозвался Любисток. – Очень тёплая!
Ник выжидающе смотрел на своего товарища. Прошло мгновение, затем ещё одно... И вдруг Любисток поднял глаза и ахнул. Ник проследил за его взглядом, но ничего не увидел – только балки, перекладины, да громадные водородные резервуары.
– Что? Что ты видишь?
Что бы это ни было, Любисток был так заворожён, что не мог слова вымолвить. Ник заглянул ему в глаза и увидел в зрачках мальчика какой-то странный отблеск. Это было пятно света – сначала крохотное, оно росло и становилось всё ярче.
Выражение изумления на лице Любистка сменилось радостной улыбкой, и он проговорил:
– ...Я вспомнил!
– Люб?!
– Нет, – откликнулся Любисток. – Моё имя Тревис.
Но тут вспыхнул, замерцал свет, заиграла радуга – и в следующее мгновение Тревис, известный также как Любисток из Мёртвого Леса, ушёл туда, куда уходят все.
Мэри называла монеты бесполезными железяками, но Нику теперь была известна правда. Он знал также, что Мэри неглупа. Наверняка она отлично знает, в чём истинная ценность монет, вернее, их истинное назначение! Ник недоумевал: почему она пытается скрыть нечто столь важное?!
Любисток ушёл. Ушёл навсегда за Грань, в Великую Бесконечность. Воздух в том месте, где секунду назад сидел мальчик, переливался теперь волшебными красками, но прошло ещё мгновение – и сияние померкло.
Своей монетки у Ника больше не было. Он бросил её в Мэрин колодец желаний, как и все дети, находящиеся на её попечении – таково было условие доступа в королевство Мэри. Ну и ладно, ведь тут, прямо перед Ником, их было целое ведро!
Он вынул из него другую монету, положил её себе на ладонь и вновь почувствовал поток странного электричества. Но монета осталась холодна. Ник сразу понял, почему: если Любисток был готов к своему последнему путешествию, то он, Ник, нет. Значит, для него здесь, в Междумире, есть работа. И он, кажется, уже знал, в чём она будет заключаться.
***
Рыба-Молот с величайшим удовольствием, хоть и без особого успеха грыз стальную балку, когда к нему подошёл Ник.
– А который час? – спросил Рыба-Молот.
– Понятия не имею. Наверно, полдень. Слушай, Молот, ты не мог бы оказать мне услугу?
– Само собой. Какую?
– Ты не мог бы подержать вот это пару секунд? – И Ник положил ему на ладонь монетку. – Скажи, что ты чувствуешь: она холодная или горячая?
– Ого! – воскликнул Рыба-Молот. – Горячущая!
– Отлично, – молвил Ник. – Фокус не хочешь?
***
Мэри проснулась под вечер. Выглянув из окна каюты, она увидела серый бетон лётного поля. Они вернулись в Лейкхерст. Спидо упорно не желал сажать дирижабль где-либо в другом месте, утверждая, что у него внутри всё восстаёт против этого. Уговорить его приземлиться на Стальном молу было сущим испытанием нервов. Мэри решила, что убедить пилота доставить их на Манхэттен будет совершенно непосильной задачей.
Если им повезёт, то поезд, может быть, всё ещё здесь. Если нет – им придётся добираться пешком по мёртвым рельсам. При самых неблагоприятных условиях на это у них уйдёт несколько дней. А потом она должна будет заняться устройством всех новоприбывших на жительство и их интеграцией в созданное ею общество.
Количество её подопечных увеличилось чуть ли не вчетверо – и это буквально за один присест. Но, как она и говорила, места с избытком хватит на всех. Если понадобится, она отведёт под жильё ещё несколько этажей. Будет денно и нощно работать с Искателями, чтобы всех обеспечить мебелью и утварью. А до тех пор она каждому из новеньких уделит особое, личное внимание, наставит, поможет отыскать собственную, идеальную нишу. Монументальная и благородная задача, и с помощью Ника она, конечно, блестяще справится с нею.
Но выйдя из каюты, она, к своему огромному удивлению, обнаружила, что коридоры и салоны воздушного судна пусты. Нигде – ни внизу, ни наверху – не было слышно голосов. Наверно, Ник уже вывел их из дирижабля. Он такой молодец, со всем справился сам; и как любезно с его стороны дать ей отдохнуть – хотя, конечно, она вовсе не планировала проспать целый день.
Мэри спустилась по трапу, ожидая увидеть снаружи толпу ребятишек, но там тоже никого не было! Лишь одинокая фигура сидела на земле в сотне ярдов от дирижабля. Мэри направилась к ней.
Это оказался Ник. Он сидел, скрестив ноги, и не спускал глаз с «Гинденбурга». Мэри поняла – он ждал её. Около юноши стояло ведро с монетами.
Только теперь Мэри начала ощущать беспокойство.
– Какое большое мёртвое пятно, – сказал Ник.
– Да, всё лётное поле, – подтвердила Мэри. – Гибель «Гинденбурга» – очень значительное событие. Поле будет помнить его вечно.
Она ждала, что Ник скажет что-то ещё, но тот молчал.
– Так что же... – спросила Мэри, – где все?
– Ушли.
– Ушли? – переспросила Мэри, не уверенная, что правильно расслышала. – Куда ушли? Ты не мог бы выразиться поконкретнее?
Ник поднялся.
– Не знаю. Не моё дело.
Мэри заглянула в ведро. К её ужасу, оно было пусто. Она не могла поверить ни тому, что увидела, ни тому, что услышала.
– Все?! —она окинула взором лётное поле, втайне надеясь, что это неправда... Но нигде не было ни души.
– Что я могу сказать? – вздохнул Ник. – Все. Они все были готовы к уходу.
Впервые на своей памяти Мэри потеряла дар речи. Это было такое грандиозное предательство, что она не находила слов, чтобы выразить своё возмущение. То, что сделал Ник, было так же ужасно, так же отвратительно, как всё то зло, что Майки сотворил за все годы своего существования в качестве монстра. Да нет, это было ещё хуже!
– Ты хотя бы понимаешь, что наделал?!
Мэри сознавала, что кричит, но ей было всё равно. Как он посмел! Как он посмел так с нею поступить!
– Я очень хорошо понимаю, что сделал, – ответил Ник со спокойствием, коего так не доставало Мэри. – Я отправил их туда, куда они с самого начала должны были уйти.
– С чего ты взял, будто знаешь, куда им идти! Они были здесь, и это значит, что так им было предназначено – быть здесь!
– А я так не думаю!
– Да кому какое дело, что ты там себе думаешь!
Неужели перед ней тот самый Ник, которого она знала? Это же совершенно чужой человек!
А она-то ему доверяла! Думала, что они – команда, что вместе они будут благосклонно и великодушно руководить Послесветами, вести их за собой в вечность, и так будет всегда. И тут вдруг всё пошло наперекосяк!
Но тут выражение лица Ника изменилось: на смену спокойствию пришёл гнев.
– И давно ты обо всём знаешь?
Мэри отказалась отвечать.
– Ты знала о монетах с самого начала? Как долго ты грабила детей, приходящих к тебе за помощью?
Она осознала, что не может ничего противопоставить его обвинениям, что у неё не хватает мужества даже взглянуть ему в лицо.
– Нет, не с самого начала, – проговорила она низким, глухим голосом. – И я никого не грабила! Они бросают монеты в фонтан по собственной воле. Они могли бы достать их оттуда в любой момент, но никто ведь этого не делает! А знаешь, почему? Потому что не хотят.
– Неправда! Они не забирают обратно свои монеты, потому что это твойфонтан, а им и в страшном сне не приснится сделать что-либо неугодное мисс Мэри. Но если бы они только знали правду о том, для чего в действительности предназначены эти монеты – они немедленно забрали бы их!
– Мои дети счастливы и довольны! – твердила Мэри.
– Они заблудились! Потерялись! А ты ничем не лучше своего братца!
Услышав такое, Мэри не сдержалась. Она размахнулась и ударила его по лицу со всей силой бушующей в ней ярости. В следующее мгновение она уже раскаялась, захотела сказать Нику, что очень сожалеет, что не собиралась бить его... но вдруг поняла, что вовсе ни о чём не сожалеет, что с удовольствием лепила бы ему пощёчину за пощёчиной, пока не вбила бы хоть немного здравого разумения в его упрямую голову. В чём она провинилась, почему он так жестоко предал её? Он ей нравился, да что там, куда больше, чем просто нравился – она любила его! И продолжает любить, хотя теперь ненавидит свою любовь!
Ник стойко вынес удар, успокоился и подобрал ведро. Наклонил его к Мэри и сказал:
