Текст книги "Междумир"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
*** *** ***
Мэри Хайтауэр прямо нигде не упоминает МакГилла, только походя, намёком. Так, например, в своей книге «Осторожно – тебя касается!», между абзацами, повествующими об опасностях гравитационных междуворотов и о телевизионных шоу, она пишет:
«Если ты найдёшь мёртвое пятно, содержащее что-то очень ценное, как, например, какую-нибудь драгоценность или еду, перешедшие в Междумир, или ещё что-либо слишком хорошее, чтобы быть правдой, – можешь быть уверен, что это действительно слишком хорошо, чтобы быть правдой. Держись подальше от таких мест, иначе можешь угодить в весьма неприятную ситуацию».
По всеобщему убеждению, в этих строках она намекает на ловушки, расставляемые МакГиллом для Зелёнышей – они расположены в наиболее стратегически выгодных местах Восточного побережья. Хотя, если уж на то пошло, существование этих ловушек так никогда и не было доказано...
ГЛАВА 17
В подвесочной
Вотличие от Мэри Хайтауэр МакГилл книг не писал. По его мнению, информацию надо не разбазаривать куда попало и кому попало, а грести к себе, точно так же, как и те сокровища, что были свалены в серном танке. Чем меньше знают другие, тем больше власти у великого МакГилла. Но втайне ото всех МакГилл прочитал всё, что написала Мэри Хайтауэр. Поначалу он вовсю развлекался, ведь сообщаемые писательницей сведения представляли собой мешанину подлинных фактов и домыслов.
Однако чем больше он читал, тем больше понимал, что в книгах Мэри нет домыслов – в них содержится просто-напросто ложь. Мэри совершенно сознательно так искажала факты, чтобы полученный результат наилучшим образом служил её интересам. Так что, придерживая правдивую информацию только для себя, она мало чем отличалась от МакГилла. Тот факт, что Мэри нигде ни словом не упоминала о МакГилле, служил для него источником постоянного раздражения – ну, словно заноза в заднице. Как это так?! Он – легенда! Он, как бы там ни было – Единственный Истинный Монстр всего Междумира! По крайней мере хотя бы одной-то главы он уж безусловно заслуживает! Неужели ему слишком многого хочется?!
Ну, ничего. Однажды он поймает эту Мэри, поставит её на колени, сделает своей рабой и заставит написать о нём, великом и непревзойдённом, целую энциклопедию!
А пока все его интересы были направлены на другую представительницу женского пола.
***
Алли понимала, что её пребывание на борту «Сульфур Куин» продлится до тех пор, пока она не надоест МакГиллу или пока он не получит от неё того, что ему необходимо. «Ему». Алли была уверена, что это исчадие – мужского пола. Как бы там ни было, времени у неё в обрез.
К тому же, ей не хватало терпения слишком долго поджидать удобного случая; нужно было как можно скорее выяснить, здесь ли Ник с Любистком.
Водворившись в «гостевую каюту», Алли подождала, пока стихнут шаги удаляющегося Урюка, а потом тихонечко открыла дверь и выскользнула в коридор.
Судно было большим, а команда – маленькой, так что ей удавалось прокрадываться сквозь люки и коридоры незамеченной. Время от времени она чуть не напарывалась на безобразных приспешников МакГилла, но они обычно так шумели, что Алли, загодя услышав их, успевала спрятаться.
На судне хватало мест, подходящих в качестве тюрьмы, так что девочка методично исследовала все тёмные углы, не обращая внимания на жуткий запах тухлых яиц. А он всё усиливался по мере того, как она углублялась в недра старого танкера. И наконец, поиски привели её к обширным резервуарам-танкам.
Судя по отвратной вони и жёлтым потёкам на полу, Алли решила, что танки когда-то использовались для перевозки серы, но в настоящий момент в них хранилось всякое добро, добытое путём неправедным. Предметы, содержащиеся в громадных резервуарах, поражали воображение. Каким образом могли они перейти в Междумир? Вот уютное кожаное кресло – в нём кто-то умер? А этот витраж – был он сделан с такой любовью, что удостоился вечности, когда сама церковь сгорела? А как насчёт вон того гардероба, в котором висят свадебное платье и фрак? Неужели жених с невестой отправились туда, куда уходят все, в свою брачную ночь, обернувшуюся каким-то неведомым несчастьем? Может статься, их любовь, как любовь Ромео и Джульетты, была слишком велика, чтобы жить на грешной земле?
За каждым предметом в этих хранилищах стояла история, которой никто никогда не узнает; и то, что МакГилл обращался с этими вещами так неуважительно, так, прямо скажем, по-свински, заставило Алли возненавидеть монстра ещё больше.
Она открыла дверь в четвёртый и последний танк, ожидая и здесь увидеть нагромождения МакГилловых сокровищ. Но не тут-то было. Эта камера отличалась от других.
Мозг Алли не сразу воспринял то, что увидели глаза. Сначала ей подумалось, что это гигантский подвесной мобиль [31]31
Абстрактная скульптура, состоящая из множества подвесок. Помните фильм «Служебный роман»? Там есть один такой.
[Закрыть], вроде того, что она видела в Музее современного искусства: с потолка на цепях свешивались большие, непонятной формы и разной величины штуковины, и все они тускло светились, как маломощные лампочки.
Но тут одна из лампочек заговорила.
– А который час?
Алли вскрикнула и, отшатнувшись, ударилась спиной о переборку. Та отозвалась глухим, протяжным стоном.
– Который час? – снова спросила всё та же светящаяся штуковина. Нет, это была не штуковина, а мальчик, на год или на два моложе Алли, одетый в серую фланелевую пижаму и висящий вниз головой на верёвке, обкрученной вокруг его лодыжек. Голова мальчика болталась футах в пяти от пола. На спине из пижамы торчал акулий спинной плавник, а на груди красовался рисунок, изображающий акулу.
– Я... Я не знаю... – прошептала Алли.
– А. О-кей. – Мальчик не выглядел разочарованным. Он выглядел смирившимся с судьбой.
– Осторожно! – предупредила девочка, болтающаяся рядом с ним. – Он кусается.
Мальчик в пижаме заулыбался, показав несколько рядов острых, как бритва, похожих на акульи зубов.
– Такова природа морского хищника! – самодовольно заявил он.
Только сейчас, когда она опомнилась и как следует осмотрелась, в мозгу Алли забрезжило осознание того, чтó она, собственно видит. Все свисающие с потолка непонятные штуковины оказались Послесветами. Здесь было, должно быть, несколько сотен детей, висящих вниз головой.
Подвешивание было собственным изобретением МакГилла, и он им очень гордился. Поскольку в Междумире никого нельзя было ни ранить, ни изувечить, а МакГилл всячески стремился причинить как можно больше мук своим жертвам, он придумал новую форму пытки, удовлетворяющую сразу нескольким требованиям: во-первых, подвешивание давало возможность без особых забот складировать Послесветов, в которых он в настоящий момент не нуждался, а во-вторых, МакГиллу удалось создать обстановку, при которой его жертвы мучились от крайней, смертельной скуки.
Сама процедура была очень проста: жертву привязывали за щиколотки к длинному канату, после чего вздёргивали вниз головой. Никаких физических неудобств духам это не причиняло, но подумайте – какая жуткая скучища проводить в таком положении день за днём! Если наиболее близким заменителем настоящих пыток, которые МакГиллу страсть как хотелось бы учинять над своими жертвами, была смертельная скука, то пусть так и будет. Во всяком случае, когда ему самому становилось скучно, он шёл развлекаться в подвесочную камеру. Там он толкал первого попавшегося Послесвета, тот толкал другого, а этот третьего, раздавались оханье, кряхтенье и визги, и всё это было очень весело – похоже на винд-чайм [32]32
Музыкальный инструмент, состоящий из нескольких колокольчиков, колеблемых ветром. В русском языке нет устоявшегося названия; иногда называют «китайскими колокольчиками».
[Закрыть], только вместо колокольчиков в нём были люди.
Когда подвесили Ника, он сперва не мог решить, что хуже – висеть здесь или сидеть в бочке с рассолом. Вонь тухлых яиц, безусловно, была куда хуже, чем запахи укропа и чеснока, которыми благоухал рассол, но, с другой стороны, здесь он не чувствовал себя таким одиноким. Любисток, в бочке достигший нирваны, принял перемену в судьбе философски, и не переставал улыбаться мудрой улыбкой; так что в конце концов Ник решил, что уж лучше находиться в полном одиночестве, чем висеть вниз головой рядом со счастливым придурком. Хотя, опять-таки, уж лучше придурок-Любисток, чем крикун или пацан, пытающийся превратиться в акулу.
Как только Квазиморды подтянули новые «колокольчики» вверх, они наляпали на них чёрной краской номера. По причине, которой Ник не мог постигнуть, ему присвоили номер 966, а Любистку – 266. К тому же, тот, кто писал, намазюкал двойку в обратную сторону.
– Какие у тебя волосы смешные, – сказал Любисток, когда Квазиморды убрались. – Стоят прямо вверх.
– Нет, – сварливо возразил Ник, – они висят прямо вниз!
Любисток пожал плечами.
– В Китае где верх, там низ, а ты же наполовину китаец.
– Японец, тупица! – взъярился Ник и двинул Любистку по плечу. Напрасно. Оба тут же начали раскачиваться и биться о своих соседей.
– Эй, полегче! – отозвался кто-то. – С нас хватает и МакГилла! Он любит приходить сюда и раскачивать нас. Два собственных идиота, занимающихся тем же самым – это уже чересчур.
Жалобы раздавались со всех сторон и тогда, когда Ник пытался влезть под потолок по собственному канату. Там, наверху, было забранное решёткой отверстие, через которое виднелось небо. Ник был уверен, что стоит ему выбраться на палубу – и уж он придумает, как сбежать отсюда. К сожалению, канаты были намазаны жиром, так что ему никогда не удавалось подняться выше, чем футов на десять, после чего он падал вниз и начинал биться о других «висельников». Это в свою очередь вызывало цепную реакцию охов и вскриков, которые напоминали уксусному крикуну, что неплохо бы начать орать, и он так и поступал. Воцарялся бедлам, и все дулись на Ника.
А вообще, кроме случайных стычек и коллективных визгов и криков заняться больше было нечем. Они висели и ждали, какое употребление найдёт для них МакГилл. Ник отдавался блаженным фантазиям о том, как придёт Мэри с сотней своих ребят и освободит его. Он даже представить себе не мог, что спасение придёт к нему в лице Алли.
***
– О Боже мой!
Алли стояла на запачканном серой полу подвесочной камеры, не веря своим глазам. Она попыталась посчитать, сколько здесь Послесветов, но сбилась со счёта. Много! На груди у каждого был намалёван номер, и у некоторых он зашкаливал за несколько сотен.
– Ты пришла освободить нас? – спросила девочка № 342.
Поскольку Алли не знала, удастся ли ей когда-либо спасти такое неимоверное количество Послесветов, она не стала отвечать на вопрос. Вместо этого она сказала:
– Я ищу двоих мальчиков. Они здесь новенькие. Одного зовут Ник, другого – Любисток.
Тут откуда-то с вышины раздался голос:
– Они на другой стороне.
Это говорил мальчик постарше, в бой-скаутской форме, с волосами цвета ржавчины, торчащими прямо вниз, что делало их похожими на опрокинутое пламя. Его канат был самым коротким – от головы мальчика до пола было не меньше пятнадцати футов. Он висел выше всех остальных и, естественно, имел наилучший обзор.
– Только и знают, что треплются без конца, – сердито сказал он. – Заставь их замолчать, надоели.
Алли вошла в самую чащу подвешенных и начала продираться сквозь них, попросту отталкивая их со своего пути. Те раскачивались, словно маятники, и ворчали, недовольные, что их потревожили. Алли попыталась вести себя поделикатнее, но всё равно – болтающимся на верёвках духам явно не нравилось её общество.
– Да заткнитесь вы, кретины! – взвился Бой-скаут. Алли призадумалась: интересно, если этот парень висит выше всех, то это автоматически делает его лидером группы? Или раз его так высоко занесло, то это даёт ему право заноситься над другими?
– Я сказал – заткнитесь! – рявкнул Бой-Скаут. – Будете шуметь – Оратор снова заорёт!
Оратор, который воспринял это замечание как напоминание о своих прямых обязанностях, тут же разорался. К несчастью, Алли как раз в это время проходила мимо него, и он завопил прямо ей в ухо. Алли рефлекторно выбросила руку в сторону и накрыла ладонью рот крикуна.
– А вот это, – веско сказала она, – совершенно ни к чему. Больше никогда так не делай. Никогда! – Оратор смотрел на неё ошалелыми глазами. – Ну что, договорились?
Пацан кивнул, и она убрала ладонь.
– А можно я совсем немножко покричу? – спросил он.
– Нет, – отрезала Алли. – Хватит, откричался.
– Вот чёрт, – был ответ, и после этого Оратор навсегда прекратил орать.
– Эй! – провозгласил кто-то. – Она заткнула нашего крикуна!
Вся подвесочная загремела от дружных внизголовых аплодисментов.
– Алли, это ты?
Ну, наконец-то, Ник! Девочка протиснулась ещё между несколькими «колокольчиками» и оказалась перед своими друзьями. Ник висел на высоте пяти футов над полом, так что его голова оказалась примерно на уровне её глаз. Любистка подвесили где-то на фут выше.
– Как ты сюда попала? – спросил Ник. – Я был уверен, что Проныра и тебя засунул в бочку!
– Я успела смыться до того, как он это сделал, – сказала Алли, слегка приврав.
– И ты просто так оставила нас там?!
Алли вздохнула. Они понятия не имеют, через что ей пришлось пройти, чтобы пробраться сюда, на это судно, но сейчас было не место и не время для рассказов. Она взглянула на Любистка, который улыбался и радостно размахивал руками, вися вниз головой.
– Привет, – сказала Алли.
То, что Любисток так спокойно и даже весело покорился своей судьбе, заставило Алли ещё острее прочувствовать свою вину.
– Это ужасно! Как МакГилл может творить такое?!
– Он же монстр, – напомнил Ник. – Делает то же, что все монстры.
– Хочешь повисеть с нами? – счастливо осведомился Любисток. – Около меня есть свободное место!
– Не обращай на него внимания, – сказал Ник. – У него крыша поехала. – Ник изогнулся и ухватился за собственные щиколотки. – Ты можешь перерезать верёвки?
Но мальчик с высоты предостерёг:
– Если ты освободишь их, МакГилл выбросит вас всех троих за борт. А может статься, придёт в такую ярость, что и нас тоже.
Он, пожалуй, прав. МакГилл был не просто злюкой, а непредсказуемым злюкой. Да к тому же, если она и освободит их, куда они потом денутся? Ну, выберутся из танка, а потом что?
– Я не могу пока освободить вас, – сказала она своим друзьям. – Но скоро я что-нибудь придумаю. Держитесь, не кисните, – и поморщилась при своём не совсем удачном каламбуре.
– Ты что, вот так просто уйдёшь и всё? – спросил Ник.
– Не забывай нас! – бодро добавил Любисток.
– Я скоро вернусь. Обещаю.
– Обещаешь? Ты уже один раз обещала, что поход к Проныре будет лишь лёгкой прогулкой, – напомнил Ник. – И видишь, чем всё закончилось?
Девочка не стала оправдываться. Ник был прав. Всё случившееся – её вина. Алли извинялась чрезвычайно редко, но в этот раз, когда она произнесла: «Я очень сожалею, простите меня», – эти слова несли в себе бремя всех тех извинений, которые она не сделала, пока находилась в числе живых. Потом она неловко обняла мальчиков, отчего они слегка закачались, и поспешила уйти, пока не разревелась.
ГЛАВА 18
Скинджекинг для чайников
«СульфурКуин» курсировала вдоль Восточного побережья, и, время от времени ложась в дрейф, отряжала на берег в шлюпке часть команды – проверить, не попался ли кто в МакГилловы ловушки для Зелёнышей. Эти ловушки были, фактически, очень просты – замаскированные ловчие сети, подвязанные к деревьям. Зелёныш, проходя мимо, видел шоколадный батончик, или ведёрко с поп-корном, или ещё что-нибудь столь же притягательное, но в ту секунду, когда он собирался схватить приманку, сеть вздёргивала его кверху. Так он там и висел, пока не являлись посланцы МакГилла и не снимали его с дерева. Проще пареной репы.
МакГилл лопался от довольства. Всё складывалось отлично. Он даже уверовал, что появление в его жизни этой девчонки, Алли, тоже не было случайностью. Все силы вселенной объединились, чтобы работать на него. Силы света или силы тьмы?.. Э-э... ну, там видно будет.
На следующее утро после появления непрошенной гостьи МакГилл отправился в каюту Алли и застал её там за чтением одной из растреклятых книжонок этой Мэри, Королевы Сопляков.
Когда он вошёл, Алли, валявшаяся на кровати, мельком взглянула на него и тут же вернулась к прерванному чтению.
– Читать Мэрины книжки – сплошная нервотрёпка, – сообщила она. – Не разберёшь, где обман, где правда. Когда-нибудь я разоблачу всё её враньё.
МакГилл не смог удержаться от улыбки. Она не любит Мэри – в точности, как он сам! Хороший знак.
Он презрительно тряхнул башкой – это был заранее рассчитанный жест: сальные лохмы хлестнули по воздуху, забрызгав слизью переборку. Для вящего устрашения.
– Будешь учить меня скинджекингу! Приступай!
Но Алли лишь перевернула страничку и сказала:
– Я приказам не подчиняюсь.
МакГилл озадаченно помолчал, не зная, что ему предпринять: то ли заблевать девчонку червями, то ли проявить не свойственное ему терпение. Он выбрал последнее.
– Будешь учить меня скинджекингу. Приступай... пожалуйста.
Алли положила книжку и села.
– Ну хорошо, поскольку ты сказал волшебное слово, давай буду учить, почему бы и нет.
Ой. Она смотрела на него, и в её взгляде не было ни малейшего признака отвращения. Плохо дело. Все, даже собственная команда, находили его невероятно отталкивающим, чем он страшно гордился. МакГилл сделал мысленную заметку: надо изобрести что-нибудь новенькое, чтобы девчонку выворачивало от омерзения.
О чём МакГилл не подозревал – так это о том, что Алли испытывала жуткое отвращение, но умела сдерживать свои эмоции, когда считала это необходимым. Она решила, что МакГилл и без того имеет над ней слишком много власти, чтобы доставить ему дополнительное удовольствие, показав, что её тошнит от его вида.
– Итак, искусство скинджекинга, – провозгласила Алли. – Урок первый.
– Слушаю.
Алли запнулась. Положеньице не из простых. Если существовал дух, которого ни в коем случае нельзя допустить к овладению навыками скинджекинга, то это, безусловно, был МакГилл.
Она и сама-то мало что умела, попробовала только раз – с паромщиком, но МакГилл ведь этого не знал. По его разумению, Алли была эксперт. До тех пор, пока она будет держать себя соответствующим образом, она сможет вовсю водить его за нос.
– Вселение в живых – это очень сложная штука, – авторитетно начала она. – Сначала мы должны найти... гм... Междуворот Духа.
– Междуворот Духа, – повторил МакГилл. – Я не знаю, что это такое.
Алли сама этого не знала, ну да какая разница?
– Ты имеешь в виду место, где происходит всякая чертовщина? – невольно подсказал МакГилл.
– Да, ты прав.
– Место, где случаются всякие таинственные, необъяснимые явления?
– Абсолютно точно!
МакГилл в задумчивости поскрёб свой безобразный подбородок.
– Я знаю одно такое место. Дом на Лонг-Айленде. Мы как-то высадились там – нам нужны были Послесветы. Не нашли ни одного, но стены дома всё время требовали, чтобы мы убрались оттуда.
– О-кей, – отозвалась Алли. – Вот с него мы и начнём.
МакГилл кивнул.
– Я сообщу, когда мы прибудем туда.
Как только монстр убрался, Алли дала волю своему отвращению – её трясло и выкручивало, чуть не стошнило. Затем она вновь улеглась на кровать, чтобы испытать ещё большее омерзение – теперь от очередного тома Мэриной дезинформации. Зачем она это делала? Алли питала слабую надежду, что где-нибудь между вредными советами Королевы Сопляков содержится хотя бы намёк на то, как управиться с МакГиллом. Если хорошенько покопаться, может, что и отыщется?
МакГилл, как существо крайне высокого о себе мнения, считал, что насквозь видит любого лжеца. Вот это высокомерие и не позволило ему распознать, что Алли водит его вокруг пальца. Довольный новым поворотом в своих делах, он ковылял по палубе, наблюдая, как кругом кипит работа. Холуи драили палубу.
Вообще-то от всей этой уборки, чистки и мытья толку было мало: как команда ни старалась, ни ржавчину, ни потёки серы отмыть было нельзя – они пребудут с «Сульфур Куин» до скончания времён. Всё, что матросам удавалось – это убрать с палубного настила крошки от печенья, которые МакГилл вечно разбрасывал где попало. И всё равно, МакГилл требовал, чтобы на его судне всё было по-настоящему, чтобы его команда была настоящей командой; а настоящие команды на настоящем судне драят палубу, вот и всё. Одни и те же члены команды каждый день чистили и мыли одно и то же в одно и то же время суток. Рутина. Она и делала призрачное судно призрачным. Алли же стала морщинкой на гладкой ткани обычного, рутинного бытия.
МакГилл гордо прошествовал мимо своих матросов, то щелчками пальцев выстреливая в них маленьких чёрных таракашек, то поплёвывая им на ноги – так просто, чтобы не забывали, кто здесь хозяин. Взобрался на мостик, приказал сделать полный разворот и править обратно – к Лонг-Айленду и тому самому дому с чертовщиной. После чего уселся на трон и потянулся к стоящей рядом потускневшей медной плевательнице. Сосуд предназначался когда-то для сплёвывания жевательного табака, мокроты и прочих малоаппетитных вещей, но здесь ему нашлось другое применение. МакГилл запустил в него клешню и вытащил китайское гадательное печенье – медный горшок был полон ими чуть ли не до краёв.
Мэри Хайтауэр не питала доверия к гадательному печенью и своим читателям не советовала. Одна мысль об этом вызывала у МакГилла пренебрежительную ухмылку. О чём Мэри умалчивала – так это о том, что этих печений в Междумире так же много, как стёртых монет, но толку от них – гораздо больше. Ну, хотя бы на этот раз Мэри своей ложью оказала ему услугу: если другие будут держаться от печенья подальше, ему, МакГиллу, больше достанется!
Он раздавил пальцами одно из печений, швырнул крошки на палубу – пусть команда передерётся из-за них, словно чайки – затем поудобнее устроился на троне и прочитал, что было написано на узкой бумажной полоске, до этого момента спрятанной в печенье.
Из воды явится к тебе спасение.
Алли явилась нему из воды, разве не так? Он откинулся на спинку, весьма довольный собой.
***
Дом на Лонг-Айленде и вправду требовал, чтобы они убрались из его стен.
Он говорил об этом громко, он говорил об этом часто. Жутко противный дом. Однако собака лаяла, но не кусалась. В доме жила молодая чета, и хотя жильё орало и на них тоже, они ничего не слышали, потому что оба были глухи. Поскольку у дома не было конечностей, чтобы воспользоваться языком жестов, он раздражался всё больше и больше. Должно быть, дом обрадовался, когда наконец в его стенах появились бестелесные духи, которые были в состоянии услышать его, пусть они и пропускали его вопли мимо ушей. Как бы там ни было, Алли вынуждена была признать, что это идеальное место для её первого развесистоклюквенного урока по скинджекингу.
– О-кей, – обратилась она к МакГиллу, – сначала найди в этой комнате мёртвое пятно.
Проще простого – дом был нашпигован мёртвыми пятнами, как швейцарский сыр дырками; должно быть, здесь умерла уйма народу. Алли предпочла не думать об этом.
МакГилл утвердился на пятне у окна с видом на море.
– А что теперь?
– Закрой глаза.
– Они не закрываются, – напомнил МакГилл.
– А, ну да. Ладно, тогда не закрывай. Повернись к океану... и жди, когда взойдёт солнце.
– Сейчас полдень, – буркнул МакГилл.
– Да знаю я. Но ты должен стоять здесь и ждать до завтра до рассвета, а когда начнёт подниматься солнце – смотри прямо на него.
– Пошли... во-о-о-о-о-о-о-он!– взвыл дом.
– Если нам надо быть здесь на рассвете, почему ты не сказала об этом до того, как мы приволоклись сюда?
– Знаешь, в чём твоя беда? – сказала Алли. – У тебя напрочь отсутствует терпение. А скинджекинг требует терпения. Ты бессмертен, делать тебе нечего, торопиться некуда. Стой и жди рассвета!
МакГилл скосил на неё злой глаз, сплюнул на Аллину ногу бурый комок чего-то гадостного и сказал:
– Ладно. Куда ты? Стой и жди вместе со мной. Если мне приходится выслушивать вопли этой дурацкой халупы, то и тебе тоже.
Так они и ждали, не обращая внимания на суету живущих в доме людей и бесконечные вопли самого дома.
Вот незадача – следующее утро оказалось облачным, и вместо солнца на горизонте была видна только серая, унылая полоса.
– Значит, будем ждать до завтра, – сказала Алли.
– Вот ещё новости! И как мне это поможет научиться?
Алли закатила глаза, как будто ответ лежал на поверхности:
– Когда ты долго смотришь на восходящее солнце, это даёт тебе... душезрение. Не во всякого живого можно забраться. Душезрение позволяет увидеть, кого можно скинджекить, а кого нельзя.
МакГилл уставился на неё с сомнением.
– И вот так, значит, ты научилась?
– Вообще-то... – протянула Алли, – это только первая ступень.
– А сколько их всего?
– Двенадцать.
МакГилл смерил её своими блуждающими разнокалиберными глазами и спросил:
– А в этом доме кто-нибудь годится?
Сказать по правде, для скинджекинга годился кто угодно, но Алли не собиралась сообщать монстру правду. Вся суть разыгрываемой ею комедии сводилась к тому, чтобы, обучая МакГилла, ничему его не научить, а вместо этого протянуть время и успеть узнать слабости начальства. Если ей удастся протащить его через все двенадцать идиотских «ступеней», убедив, что в конце он будет способен к скинджекингу, то, возможно, за это время она найдёт способ победить МакГилла – или, по крайней мере, освободить своих друзей.
В любом случае, надо ещё придумать план, как очень быстро унести ноги, потому что когда МакГилл, наконец, поймёт, что его одурачили, от его гнева сотрясётся весь Междумир.
– Женщина годится, – сказала Алли МакГиллу.
– А ну покажи! – потребовало чудище. – Вселись в неё сейчас!
Алли стиснула зубы. Эксперимент, который она проделала с паромщиком, привёл её одновременно и в восторг, и в ужас. С одной стороны – захватывающее, яркое переживание, а с другой – жесть, всё равно что примерять на себя грязную, провонявшую чужим потом одежду. Но деваться некуда – если она стремится держать МакГилла на коротком поводке, придётся показать, на что способна.
– О-кей, я это сделаю. Но сначала ты расскажешь мне, зачем тебе все эти ребята, что ты подвесил в трюме. И почему на них номера.
Он немного поразмыслил и ответил:
– Нет, сначала ты вселишься, а уже потом я расскажу.
– Замётано.
Алли напружилась, словно бегун, выходящий на дистанцию, и двинулась к женщине, которая в это время возилась на кухне. Вселение на этот раз оказалось куда легче, чем с паромщиком – может, потому, что это была женщина, а может, потому, что уже имелся некоторый опыт. Практика – великая вещь.
Женщина так никогда и не поняла, что с нею стряслось.
Первое, что поразило Алли – это полная тишина. Она было запаниковала, подумав, что что-то не так, но тут же успокоилась, вспомнив, что обитатели дома пользовались языком жестов. Женщина глуха. Окружающий мир стал ярче, рельефней – стал таким, каким его видят живые, и Алли вновь испытала восхитительное чувство – у неё опять было тело! Она поиграла пальцами... Как оказалось, девочке понадобилось всего несколько секунд, чтобы подавить сознание «хозяйки» и взять над ней контроль.
Алли оглянулась вокруг. Теперь она МакГилла не видела, но знала – он здесь. Если ему так хочется доказательств, он их получит.
Она порылась в кухонных шкафчиках, нашла фломастер и большими печатными буквами написала на стене:
БЕРЕГИСЬ МАКГИЛЛА
После чего выпрыгнула из женщины, не желая проводить в чужом теле ни одной секунды сверх необходимого. Живой мир сразу поблёк, слух вернулся. А вот и МакГилл собственной персоной – стоит и лыбится, демонстрируя треугольные гнилые зубы.
– Здорово! – одобрил он. – Просто здорово!
– А теперь рассказывай про Послесветов.
– Не-а.
– Ты же обещал!
– Я соврал.
– Тогда я не буду тебя учить!
– Тогда я выброшу твоих друзей за борт.
– Пошли... во-о-о-о-о-о-о-он!
Алли стиснула кулаки и испустила досадливое рычание. МакГилл, довольный, сатанински захохотал. У неё, может, и имеются кое-какие карты на руках, но пусть не забывает, кто захапал все тузы!
– Будем приходить сюда каждое утро, – решил МакГилл, – пока не выдастся ясный рассвет. А потом приступим ко второй ступени.
Алли ничего не оставалось, как согласиться. Всю дорогу, пока они возвращались на ялике на борт «Сульфур Куин», она провела в яростном молчании, всё больше укрепляясь в своей решимости переиграть МакГилла.
Что же до женщины, в которую вселялась Алли, то обретя контроль над своим телом и увидев на стене непонятно откуда взявшуюся надпись, она пришла к выводу, что все страшные слухи, ходившие об этом доме – правда. Женщина немедленно связалась с риэлтором и выставила дом на продажу, решив, что они с мужем уберутся как можно дальше из этого уютного городка с милым названием Амитивиль [33]33
Amity – дружба, приязнь. В этом городке произошла цепь странных событий, послуживших основой нескольким фильмам ужасов. Впрочем, кому интересно, обратитесь к мистеру Гуглу.
[Закрыть].
