Текст книги "Междумир"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
*** *** ***
В книге «Всё, что говорит Мэри – чушь. Том второй» Алли-Изгнанница так рассуждает о природе вечности:
«Хотя Мэри и изобрела термин «Послесвет», но вряд ли она сама во всём объёме понимает, что это значит – быть Послесветом. Может быть, существует особая причина, почему мы здесь, а может быть, никаких причин нет. Может, это – часть какого-то грандиозного плана, который мы не в состоянии пока постичь, а может – сбой в этом плане. Единственное, что я знаю твёрдо – это то, что наш свет не меркнет. А значит, в нём есть какой-то глубинный смысл.
Поиск ответов на подобные вопросы – вот чем мы обязаны заняться, вместо того чтобы терять себя, погрязнув в бесконечно повторяющемся Ритуале».
ГЛАВА 21
В тенётах паука-психопата
Внизу, в подвесочной, Ник всё больше и больше проникался решимостью сбросить свои оковы. Он всю жизнь только и знал, что кому-то подчинялся, следовал за тем или иным лидером, друзьями, модными тенденциями, никогда не пытался взбрыкнуть и вытворить что-нибудь на свой собственный страх и риск. Здесь, в Междумире, он по инерции следовал за Алли – потому что она обладала некоей движущей силой. У неё не только всегда имелась какая-то цель, но и план, как её достичь, пусть иногда и провальный.
Время, проведённое Ником в бочке с рассолом, изменило его точку зрения на многие существенно важные вещи. Все те долгие дни он никак не мог повлиять на события и лишь сидел и пассивно ждал спасения снаружи. Ничего не могло быть хуже, чем это опустошающее чувство собственного бессилия. И вот пожалуйста – он опять в том же положении, подвешен к потолку, как окорок, и лишь ждёт, когда кто-нибудь придёт и вызволит его.
А ведь многие из висящих по соседству смирились с такой судьбой! Взять хотя бы того же Любистка с его посттравматическим блаженством: он служил постоянным напоминанием о том, что, возможно, в один прекрасный день и Ник тоже станет пассивным, ко всему слепым и глухим и будет лишь смиренно ждать, пока всесильное время не превратит его в то, во что оно превращает Послесветов. Эти соображения не давали Нику покоя, пугали его, и страх превратиться в овощ подвигнул мальчика на активные действия.
– Я найду способ вырваться отсюда! – заявил он во всеуслышание – вернее, для тех, кто дал себе труд услышать.
– А, заткнись, – отозвался выше-всех-занёсшийся парень. – Твой трёп никому не интересен.
Прозвучали редкие возгласы – кое-кто согласился. Остальным было всё равно.
– Вы, новенькие, всё время только ноете, ноете, ноете... – прозвучало откуда-то из самой середины подвесочной камеры. Наверно, это говорил кто-то, пробывший здесь так долго, что потерял всякую надежду.
– Я не ною! – настаивал Ник и внезапно понял, что впервые в его жизни это действительно так. – Хватит, отнылся! Перехожу к действиям. – И он принялся сгибаться в пояснице и взмахивать руками, в результате чего начал раскачиваться, словно маятник.
Любисток улыбнулся.
– А что, здорово! – сказал он и тоже стал раскачиваться. Они с Ником во всю пошли колотиться о соседей, которым не понравилось, что их насильственно пытаются вывести из полулетаргического состояния.
Вся камера огласилась недовольными вскриками: «Прекратите!» и «Оставьте нас в покое!», но Ник не обращал на них внимания.
Однако как бы сильно он ни раскачался, до двери ему было не достать, да к тому же она заперта снаружи, так что с этим ничего не поделаешь. К тому же здесь висело столько народу, что Ник не мог раскачиваться свободно, как это делает настоящий маятник. В итоге, он и Любисток сцепились локтями и закрутились друг вокруг друга, словно танцуя внизголовую кадриль. Их канаты туго переплелись, и теперь мальчишки были тесно прижаты друг к другу.
Парень, висящий выше всех засмеялся:
– Поделом вам! Теперь в жизни не распутаетесь!
И правда: их канаты безнадёжно спутались между собой, к тому же оба теперь висели ещё выше над полом, чем раньше.
Они поднялись выше...
Вот это идея! Прежде чем Ник успел её обдумать, из его перепачканного шоколадом рта вырвалось:
– Макраме!
– А? – откликнулся Любисток.
Когда-то давно Ник болел и сидел дома, не ходил в школу. Бабушка дала ему моток тонкого шнура и показала, как сплетать его в причудливые узоры. Эта штука называлась макраме. Он тогда сплёл подвесную корзинку для большого паучника [37]37
Клеома, или паучник – красивое и очень своеобразное растение с необычными цветами, похожими на паучков. Фото 3
[Закрыть], украшающего их гостиную. Наверно, она до сих пор висит всё там же, и в ней всё тот же цветок...
– Люб! – воскликнул он. – Заплетись-ка вокруг меня ещё немножко!
И не дожидаясь реакции мальчика, Ник схватил его и толкнул – Любисток снова пошёл описывать вокруг него круги, пока их канаты не переплелись настолько туго, что вращающий момент начал медленно раскручивать их обратно. Тогда Ник сказал:
– Делай то же, что и я! – и, вытянув руку, схватил другого «висельника».
– Эй, ты чего! – взвыл тот.
Ник, не обращая внимания на его нытьё, закрутил мальчишку вокруг себя, и теперь к их с Любистком перепутавшимся канатам присоединился третий. Любисток сделал то же самое со своим соседом с другой стороны.
Вот теперь и другие подвески обратили внимание на происходящее. Это тебе не просто бесцельное болтание на верёвке! Здесь явно чувствовался какой-то пока ещё неясный замысел. Тут пахло чем-то новеньким!
– Чем вы там занимаетесь? – спросил Самый Высокозаносчивый.
– Народ! – воззвал Ник. – Хватайте друг друга и переплетайте ваши верёвки! Чем туже, тем лучше!
– Зачем? – спросил всё тот же Самый.
Задачка. Надо было разъяснить замысел так, чтобы этому Высшему авторитетустало понятно. Поскольку на парне была скаутская форма, Ник сразу сообразил, чем аргументировать.
– Когда был в скаутах, шнуры крутил? – спросил он. – Такие, из целого пучка нейлоновых ниток – для свистка на шею или ещё для чего?
– Ну, крутил...
– Когда ты только приступаешь к делу, нитки у тебя длиннющие, разве не так? А когда заканчиваешь, когда все их скрутил в один шнурок – то он не такой уж и длинный, помнишь?
– Ну, помню... – сказал парень, начиная «догонять».
– Если мы перепутаем свои канаты, как будто скручиваем шнурок, мы будем подниматься всё выше и выше над полом. Может, поднимемся так высоко, что сможем дотянуться до той решётки вверху и...
– …выбраться наружу! – договорил Бой-Скаут за Ника.
– Я не хочу путаться! – заныл кто-то на другом конце камеры.
– Заткнись! – прикрикнул Бой-Скаут. – Думаю, это может сработать. Ну-ка, все! Делаем, как он предлагает. Запутываемся!
Приказ начальника – закон для подчинённого. Все принялись запутываться. Это походило на странный танец: ребята раскачивались, перемещались, хватали друг друга за руки, тянули, толкали, поворачивали, метались туда и сюда; канаты переплетались, и чем дольше продолжался танец, тем выше поднималась вся коллекция «подвесков».
Всё дело заняло больше часа, и когда на канатах больше не осталось ни единого непереплетённого дюйма, дети поднялись, по крайней мере, на двадцать футов над полом. Получившийся шедевр вряд ли можно было назвать шнуром или хотя бы макраме-корзинкой. Верёвки перепутались без всякой системы, и дети накрепко засели в этой «дедовой бороде», словно мухи в сети гигантского паука, не вполне психически здорового – разумеется, по-своему, по-паучьи. С того места, где висел Ник, он мог видеть забранное решёткой отверстие – оно было так близко, всего в каком-то десятке футов. Ему бы только освободиться от этой проклятой верёвки – и он залез бы по психопаутической сети, а там – поминай как звали. Эх, вот бы где-нибудь хоть одна поганая крыса завалялась, что ли – перегрызть канат!..
Он обвёл глазами соседей. Теперь вокруг него были совсем не те ребята, что раньше. Все незнакомые. Ничего себе! Они, фактически, безостановочно чесали яыками. Те, кто помнил, как их зовут, называли свои имена, знакомясь с новыми друзьями. Народ оживился. Да, такого тут уже много лет не бывало! Даже Оратор, замкнувший рот на замок с тех пор, как Алли запретила ему орать, – даже он, похоже, заговорил, как нормальный человек, и был этим весьма доволен. И всё же, хотя «макраме» внесло в их жизнь такое необходимое всем разнообразие, само по себе оно никому не принесло свободы. Так, решил Ник, надо подумать, наверняка что-нибудь придумается. И тут среди всей этой болтовни он услышал:
– А который час?
Сквозь спутавшиеся канаты Ник углядел пацана в пижаме – все звали его Рыба-Молот. В мозгу сверкнула идея – вот оно! И как это никто во всей подвесочной не додумался до этого раньше? Неужели до того погрязли в рутине, что совсем выключили головы? Хотя, говоря по правде, он и сам до сегодняшнего дня не слишком утруждал мозги...
Канат у Ника был натянут, но всё-таки не очень туго – мальчик смог мало-помалу протиснуться сквозь плотную связку ребят и наконец очутился всего в паре футов от Рыбы-Молота. Тот улыбнулся Нику, показав множество острых треугольных зубов:
– Классно! Даже лучше, чем впасть в жратвенный экстаз!
– А... ну да. Слушай, ты не смог бы мне помочь?
– Не вопрос. Что делать?
На то чтобы перегрызть Ников канат Рыбе-Молоту потребовалось меньше пяти минут.
***
– В подвесочной камере проблемы, – доложил МакГиллу трясущийся от страха холуй.
МакГилл выпрямился на своём троне.
– Что за проблемы?
– Э-э... сэр... они, кажется, все того... перепутались.
– Ну так распутайте!
– Э-э... Это не так легко сделать, сэр...
Раздосадованный, МакГилл сошёл на палубу и проковылял к забранному решёткой люку над подвесочной камерой. Рванул решётку, поднял и заглянул внутрь, чтобы вникнуть в ситуацию. Это ещё что?! Его пленники не только перепутались, они ещё и разговаривают!
И похоже, веселы и довольны? Нет, этого так оставить нельзя!
– Полить бы их какой-нибудь гадостью... У нас есть что-нибудь подходящее?
– Пойду гляну, – сказал холуй и убежал.
МакГилл снова взглянул на путаницу канатов и засевших в ней ребят.
– Ну-ну, радуйтесь-радуйтесь, придурки. Так ведь ещё неудобнее! – пробормотал он. Конечно, сейчас они веселятся и треплются, но пройдёт время – им и это надоест. Вот тогда до них дойдёт, что торчать в туго стянутых верёвках куда хуже, чем свободно висеть вниз головой.
– Вылей на них что-нибудь пакостное и оставь, как есть, – сказал МакГилл холую, когда тот вернулся. – Они у меня быстро обратно затоскуют!
И направился назад, к трону. На кратчайшее мгновение откуда-то с открытой палубы на МакГилла повеяло запахом шоколада, но он решил, что ему это лишь почудилось.
ГЛАВА 22
Скелет в шкафу
Итак, Ник вырвался из подвесочной. Но куда ему деваться теперь? Он же на судне посреди моря!
Везде: у каждого трапа, у каждой двери, в каждом коридоре – торчал какой-нибудь Квазиморда и что-нибудь драил. Правда, на танкере было достаточно тёмных закоулков, где можно было бы спрятаться, да вот незадача – Послесвету это было сделать затруднительно. Ник не мог «притушить» собственное сияние, и, само собой, как только он забивался в тёмный угол, тот сейчас же переставал быть тёмным. Убраться бы с судна, но как? Плана у Ника пока ещё не было. Вот если бы ему удалось найти Алли, они вместе что-нибудь бы придумали.
Наверняка она знает «Сульфур Куин» лучше него. Но проблема в том, что Ник не знал, где искать Алли. Не шастать же по всему судну, в самом деле. В конце концов Ник почёл за лучшее вернуться в трюм.
Нет, не в подвесочную, но в один из резервуаров с сокровищами. Это было лучшее место для укрытия – никто не решался прийти сюда и побеспокоить «собственность МакГилла». Он спрячется здесь до наступления темноты, а когда команда отправится на нижнюю палубу – развлекаться играми, или драками, или чем они там ещё заполняют досуг – выберется отсюда. В это время обшарить судно будет куда легче, и он найдёт Алли.
А пока он подыскал себе подходящее укрытие – большой дубовый гардероб. Ник забрался в него, плотно закрыл дверь и принялся ждать.
***
Центральный трюм-хранилище сокровищ, больше похожий на драконье логово, представлял собой беспорядочное нагромождение всяческого добра. Алли, не раз наведывавшаяся сюда в поисках книг, которые стоило бы почитать, или ещё чего-нибудь, чтобы скоротать время, помнила, что видела мельком старую пишущую машинку, только не помнила, где. В трюме было полно действительно ценных вещей вперемешку со всяким хламом. МакГилл не был склонен к дискриминации: что бы ни перешло в Междумир – если оно попадало к нему в лапы, то оказывалось здесь, на этой свалке. Настоящие драгоценности соседствовали с пустыми пивными бутылками.
МакГилл торчал у себя на «командном пункте», где занимался планированием десанта на Рокэвэй Пойнт – там у него были ловушки для Зелёнышей. У Алли, таким образом, появилась возможность прошерстить сокровищницу. Пробираться между старыми офисными шкафами и автомобильными покрышками, вешалками для пальто и кроватными рамами – задачка не из простых; к тому же другого освещения, кроме собственного слабого сияния, у неё не было, так что девочке пришлось нелегко. Её чуть было не заклинило под самолётным пропеллером и не расплющило аппаратом для искусственного дыхания, но наконец-то ей удалось найти пишущую машинку под каким-то облезлым столом.
Машинка с фирменным знаком «Смит-Корона» была сделана из чёрного матового металла. Буквы на клавишах истёрлись от долгой работы – разумеется, до того, как она перешла в Междумир.
У Аллиной бабушки такая машинка, она ею до сих пор пользуется. «Слова – это не слова до тех пор, пока ты не вобьёшь их, неважно куда – в голову или в бумагу», – говаривала она.
Среди прочего мусора Алли нашла листок бумаги и сообразила, как заправить его в машинку.
Печатание на этом старье, как обнаружила Алли, очень походило на печатание на компьютерной клавиатуре, но только с двумя значительными отличиями: оно было куда медленнее и требовало раз в пять больше усилий. Девочка поёжилась при мысли о том, что людям приходилось целыми днями барабанить по маленьким круглым кнопкам, которые опускались на целый дюйм, прежде чем из-под них выскакивал стальной штырёк, ударявший по ленте, после чего на бумаге оставалась буковка. Слава богу, ей надо было напечатать лишь короткую фразу, но поскольку тонкие штырьки всё время застревали, словно толпа, пытающаяся скопом пробиться в одну дверь, работать пришлось медленно. Только с четвёртой попытки Алли удалось напечатать всю фразу без единой помарки. После этого она засунула машинку туда, где нашла её, и принялась искать ножницы.
В конце концов ей пришлось остановиться на крохотных ножницах из швейцарского армейского ножа, валявшегося на полу. Управившись, Алли сунула узкую полоску бумаги в карман. Она как раз собиралась вернуть нож на место, когда позади неё раздался голос:
– Нравятся мои сокровища?
Девочка развернулась так быстро, что нож вылетел из её руки и вонзился прямо в висячий глаз МакГилла. Тот вытянул его оттуда и бросил на пол. Рана мгновенно затянулась – как все раны в Междумире.
– Поосторожнее! – сказал он. – А то мне нечем будет тобой любоваться.
Алли только сдавленно хихикнула.
– Пытаешься что-нибудь украсть? Не советую. Любую вещь, которую ты отсюда уведёшь, я заставлю тебя съесть. Больно, конечно, не будет, но зато от тяжести в желудке уже никогда не избавишься.
– Я и не собиралась ничего красть, – сказала Алли. – Только исследую.
МакГилл повернулся к двери, ведущей в подвесочную.
– Странно, почему ты не навещаешь своих друзей?
– А зачем мне их навещать? – возразила она. – Всё равно ты их скоро освободишь.
– С чего это ты так в этом уверена? Думаешь, я сдержу своё слово?
– Не уверена. Но что мне ещё остаётся, как не довериться тебе?
МакГилл растянул губы в улыбке и протянул к Алли руку. Она поморщилась в ожидании грубого, сухого прикосновения, но, к её удивлению, её щеки коснулось нечто мягкое. Она взглянула вниз и увидела, что его рука была покрыта не шершавой, жёсткой чешуёй, а гладким, шелковистым мехом, похожим на мех норки. Концы пальцев всё ещё венчались острыми жёлтыми когтями, но сама ладонь была мягкой и нежной.
– Я же обещал поработать над более мягким прикосновением. Вроде получилось.
Алли всё равно отодвинулась.
– Не нужно. Тебе необязательно изменяться ради меня.
– Хочу изменяться – и буду, мне никто не указ.
– Всё равно это лапа монстра.
– Ну и хорошо. Как раз то, что мне нужно.
МакГилл горделиво окинул взором свою сокровищницу.
– Здесь есть одежда для девчонок. Ты могла бы выбрать себе что-нибудь покрасивее.
– Но я же не могу снять свою одежду. Я так умерла.
– Тогда надень что-нибудь поверх.
На глаза МакГиллу попался большой дубовый гардероб.
– Думаю, в этом шкафу найдётся что-нибудь подходящее, – сказал он, обеими руками ухватился за ручки и распахнул дверцы настежь.
Ник невольно подслушивал разговор Алли с МакГиллом, и всё это время он считал секунды, ожидая момента, когда МакГилл уберётся восвояси. Но тут монстр заговорил о гардеробе, и сердце мальчика упало. Его обычное везение! Если МакГилл откроет двери и увидит его, он наверняка выкинет за борт не только Ника, но и весь шкаф. Ник сжался в комок, отчаянно пытаясь спрятаться за свадебным платьем, и закрыл глаза.
Дверцы распахнулись. Алли, стоявшая немного в стороне, мгновенно увидела Ника. Она не успела сдержаться и ахнула. Однако МакГилл, стоящий у самого шкафа, видел только платье, но не спрятавшегося за ним мальчика. Он повернулся к Алли, явно посчитав, что её возглас относился к великолепному свадебному наряду.
Алли усилием воли отвела глаза от Ника, не то МакГилл мог бы проследить за её взглядом.
Носок туфли Ника высовывался из-под подола, поэтому Алли быстро подошла к платью и поправила пышную нижнюю юбку, притворяясь, будто восхищается красотой кружевной ткани. Предательская туфля скрылась. К счастью, плотная ткань платья не пропускала свечения Ника, а царящий в шкафу сильный запах камфарных шариков полностью заглушил слабый аромат шоколада.
– Всю жизнь мечтала стать невестой монстра! – сказала Алли и захлопнула дверцы, заодно едва не прищемив МакГиллу пальцы.
МакГилл в ярости воззрился на неё и, взревев:
– А тебя никто и не просит! – вылетел вон.
Алли подождала, пока не убедилась, что он ушёл, затем подождала ещё вдвое дольше и только после этого вернулась к шкафу и открыла его.
– Что ты здесь делаешь? Ты понимаешь, как это опасно? Если они обнаружат, что ты сбежал...
– Не обнаружат. Там сотни ребят, и не похоже чтобы их кто-нибудь пересчитывал.
– Если тебя поймают, тебе крышка!
– Значит, не поймают.
Алли огляделась вокруг.
– А где Любисток? Прячется где-то в другом месте?
Ник потряс головой.
– По-прежнему там, вместе с остальными. – Он улыбнулся. – Там теперь такое! Я заставил их всех перепутаться.
– С чего ты взял, что прятаться здесь лучше, чем висеть там?
– Я не собираюсь вечно торчать в этом шкафу. Как только выдастся возможность, сбегу с этого судна и приведу с собой подмогу.
– И как же ты намерен это осуществить?
– У меня ещё нет точного плана. Что-нибудь придумаю.
– Зато у меня есть! – заявила Алли. – Если мы попытаемся сбежать сейчас, то только всё испортим!
– Знаешь, я ждал твоего «плана» много недель.
«Недель? – поразилась Алли. – Что, прошло несколько недель?» А вслух она заявила:
– Ну, знаешь ли, хорошие планы за секунду не рождаются.
Ник неторопливо окинул её пристальным взглядом и сказал:
– Мне кажется, ты вовсе не хочешь убегать от МакГилла. У тебя над ним есть какая-то власть – что, скажешь, не так? Я пока ещё не знаю, в чём тут дело, но ты-то знаешь! И вот это тебе нравится.
Алли захотелось вцепиться в него и как следует встряхнуть. Что за оскорбительные наветы! Это же абсурд!
Это правда.
– У меня есть намётки, как нам всем отсюда выбраться, только подожди немного.
– Я больше не хочу ждать. Да и то – два плана лучше, чем один.
Алли стиснула кулаки и взревела – ну ни дать ни взять сам МакГилл. Неужели она уже начала ему подражать?
– Ну допустим, ты выбрался с судна. И что? На чью помощь ты рассчитываешь?
– Мэри, – сказал Ник.
Алли захохотала, но, сообразив, что её смех звучит слишком громко, оглянулась – не прибежал ли кто на шум? – и перешла на яростный шёпот:
– Она отказалась помогать нам раньше, так что и в этот раз помощи не жди!
– Я смогу убедить её. Уверен, что смогу!
– Да ты просто дурак!
– Мы ещё посмотрим, кто из нас дурак!
Даже разозлившись до крайней степени, Алли не хотела тратить время на ссоры. С каждым мгновением росла опасность, что их обнаружат.
– Я могу украсть спасательную шлюпку, – предложил Ник.
– Как только они обнаружат пропажу, то сразу догадаются, кто её украл. МакГилл накажет Любистка, а может, и меня заодно.
– Но мы можем снять Любистка, и скроемся все втроём!
Алли немного поразмыслила над этим, но покачала головой:
– МакГилл думает, что я учу его скинджекингу – искусству овладевать телами людей. Как только он узнает, что меня нет, он отправится в погоню.
Нет, подумала Алли, лучше всего убрать Ника с танкера незаметно, так чтобы никто не догадался, что его здесь больше нет.
– Как тебе такой вариант? – спросила Алли. – Завтра утром МакГилл высылает на берег партию – проверить ловушки. Если бы ты как-то смог забраться в шлюпку...
– О-кей. Неплохо. Может получиться.
– Я останусь на палубе и постараюсь всех отвлечь. Твоя задача – придумать, как спрятаться в этой шлюпке. – Алли немного поразмыслила. – Я положу в неё несколько одеял – может, ты в них закопаешься? – Девочка снова огляделась и придвинулась к Нику поближе. – Если доберёшься до Мэри и уговоришь её померяться силами с МакГиллом, скажи ей, что у него есть сильные враги. В Атлантик Сити тусуется одна банда – может, Мэри убедит их объединить силы. – И Алли закрыла дверцы шкафа. – Помни: завтра на рассвете!
– А как я узнаю, что уже рассвет? – подал Ник голос изнутри.
Но Алли уже ушла, предоставив ему самому решать эту задачу. Она поднялась на квартердек и вышла на свежий воздух. Спустились сумерки. МакГилл стоял на носу танкера и смотрел в сторону берега – любовался закатом. Он проделывал это каждый вечер. Странное он создание. С одной стороны – наслаждается собственной испорченностью, а с другой – восхищается красотой мира, частью которого больше не является...
Ник сказал, что они на судне уже много недель. Должно быть, так и есть. Алли и при жизни плохо получалось следить за временем. Ну что ж, она долго тянула. Ник прав, пора действовать.
Она тихонько прошла к трону, сунула руку в плевательницу и выудила одно печенье. Осторожно нащупала кончик лежащей внутри бумажки и аккуратно вытащила её, а на её место вложила своё фальшивое пророчество. Опустила печенье в сосуд – здесь оно и будет лежать, словно бомба со взведённым часовым механизмом, и ждать, когда МакГилл запустит в плевательницу свою жадную клешню.
На рассвете следующего дня МакГилл и ещё пятеро членов команды отчалили от «Сульфур Куин», направляясь в короткий рейд на Рокэвэй Пойнт. Кто-то оставил в углу шлюпки кучку одеял. Зачем они здесь? МакГилл приказал убрать их и бросить в танк – ко всей остальной его «собственности». Шлюпку спустили на воду, завели мотор, и понеслись к берегу.
Никто не обратил внимания на привязанный к носу лодки трос, болтающийся в воде. Если бы пиратам пришло в голову вытащить его, то они обнаружили бы Ника – намотав другой конец троса на руку и скрывшись под водой, мальчик устремился к берегу вслед за шлюпкой.
