Текст книги "Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»"

Автор книги: Нил Никандров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

* * *

«Артур» постоянно предупреждал «Алекса» об опасности, которую создавало проникновение «конкурентов» в КПЧ. Утечка информации о советской разведывательной сети в Чили становилась все более вероятной. «Взаимопроникновение» разведок можно объяснить ограниченностью «вербовочного» контингента в стране. Человек, мало-мальски подходящий на роль агента, неизменно попадал в поле зрения разведчиков. Но для «Артура» «взаимопроникновение» было, естественно, неприемлемо. От жесткого демарша в отношении подобной «мягкотелой политики» КПЧ «Артура» удерживало одно: в России шли тяжелые оборонительные бои. Любая операция, которая могла нанести вред противнику, имела значение для судьбы СССР. Информация о нацистском подполье и разведывательных ячейках Германии, добываемая его сетями в Аргентине и Чили, носила локальный характер и могла быть реализована только на месте. В этом плане «двойные» агенты были полезными, через них в стан «конкурентов» передавалась целевая информация. И, надо сказать, у англо-американских союзников она не залеживалась. Имена нацистских агентов появлялись в «черных списках», в долгих перечнях арестованных и высланных «на временное поселение в отдаленные районы», а то и осужденных за проведение шпионской работы против «страны пребывания».

«Алекс» был недалек от истины, когда писал «Артуру»: «Агенты Гувера действуют в Чили “широким фронтом”».

К решению своих задач американцы привлекли организацию басков в стране. Успешно шло проникновение в тайную полицию и контрразведывательные органы. На эти цели расходовались огромные суммы. Президент Риос знал о все более возрастающей активности СPC в стране, но устраивать из-за этого скандала не хотел. Трений с Вашингтоном по поводу нейтралитета и без того хватало. Поэтому весной 1942 года он приказал Акилесу Аумаде Фриасу[66]66
  Акилес Аумада Фриас большую часть своей жизни прослужил в Корпусе карабинеров. Президент X. Риос назначил его на пост директора криминальной полиции для усиления своего контроля.


[Закрыть], генеральному директору криминальной полиции: «Американской разведке не мешайте». Фриасу было несложно выполнить это «поручение», он регулярно встречался с Уоллом на явочной квартире, которая, по данным «Алекса», «для конспирации» находилась в публичном доме.

Повышенный интерес вызывали у американцев чилийские военные, которые «профессионально» восторгались блицкригами вермахта и гитлеровской «наукой побеждать». В посольстве и резидентуре США не исключали, что вооруженные силы Чили при определенных обстоятельствах могут решиться на переворот и создать режим авторитарного характера по образцу того, что существовал в Аргентине. В список офицеров с пронемецкими симпатиями, который был передан американцам, однажды попало имя Аугусто Пиночета. Причины для включения в список были по тем временам более чем основательные: Пиночет долгое время получал от германского военного атташе нацистские журналы и пропагандировал их содержание среди сослуживцев.

Составителем списка был Мануэль Солимано, ставший по поручению партии (и «Педро») «двойным агентом». Дональд Дотерс, у которого он был «на связи», платил щедро (по чилийским понятиям), но жестко требовал конкретные результаты: имена, адреса, контакты, характер профашистской деятельности. Почти на каждой встрече Дотерс подолгу расспрашивал Солимано о знакомых ему итальянцах. Было очевидно, что американец, как и все разведчики, был озабочен поисками пополнения для своей «сети». Чтобы помочь Дотерсу качественными «кадрами», Мануэль вначале обсуждал этот вопрос с «Педро», потом – с Гало. Со временем в рядах гуверовцев «трудилось» не менее двух десятков близких к КПЧ итальянцев, включая друга Солимано – Паскуаля Касаулу.

Гуверовцы использовали амбициозность итальянских подопечных и вскоре установили полный контроль над работой антифашистской организации «Италия Либре». В самой «разговорчивой» колонии секреты сохранялись плохо. Многие ее члены знали, что американцы действуют с дальним прицелом, подыскивая людей для отправки в Италию (в этом ведомство Гувера оказывало содействие Управлению стратегических служб Билла Донована)[67]67
  Наиболее ценным приобретением гуверовцев стал Этторе Виола, бывший депутат итальянского парламента, разделявший в начале политической карьеры социалистические идеи «раннего Муссолини». Виола был «приобщен» к работе в организации «Италия Либре» в середине 1942 года. Сделано это было на конгрессе «свободных итальянцев» в Монтевидео, через Серафина Ромуальди, делегата нью-йоркского общества Мазини. Виола, как и другие «прозорливые» деятели «Италия Либре», понимал, что после падения Муссолини позиция Вашингтона будет решающей в деле возрождения страны и формирования послевоенного правительства.


[Закрыть].

Мануэль Солимано руководил своей «секретной ячейкой» до начала 1945 года. Охота за «итальянскими фашистами» со временем переросла в многоплановую операцию, включавшую слежку за потенциальными врагами из числа немцев, японцев, аргентинцев и русских из «белой колонии». Наружное наблюдение за «объектами», тайное проникновение в их квартиры и проведение негласных обысков, организация прикрытия для американцев из службы радиопеленгации, кампании по запугиванию врагов, сбор уличающих материалов, – это и многое другое делали «контрразведчики Солимано».

В середине 70-х годов, лежа в кровати, тяжело больной Мануэль отвечал на пытливые вопросы своей дочери. Ей хотелось сохранить для истории как можно больше подробностей о важных вехах его жизни, интересных встречах и событиях, определивших его судьбу. Беседы с отцом были записаны на магнитофонную пленку, о существовании которой автор этой книги узнал во время визита к дочерям Солимано. После долгих уговоров мне удалось ознакомиться с содержанием этих пленок. Конечно, больше всего меня интересовали воспоминания Солимано о годах Второй мировой войны. Нужно сказать, что он не слишком распространялся об этом периоде своей жизни. Описал некоторые приметы времени, рассказал о своем бизнесе – продаже подержанных автомашин, трудностях с приобретением бензина, покрышек и запасных частей. Все нормировалось.

«Неужели тебе больше не о чем вспомнить? – удивлялась дочь. – В мире шла война, в Чили – хозяйничала “пятая колонна”, все, кто интересовался политикой, считали своим долгом занять ту или иную позицию. Ты что, был в стороне от всего этого?»

«Не знаю… имею ли я право… говорить об этом, – по сбивчивому голосу Солимано можно было догадаться, что он действительно полон сомнений. – Видишь ли, я дал американцам обязательство… не разглашать. Времени с той поры прошло много, но вдруг это им не понравится…»

Солимано все-таки рассказал дочери о своей связи с сотрудником американского посольства Дотерсом (псевдоним «Жак»). О некоторых операциях по нацистам. О том, что партия была в курсе его контактов с американцами. Что американцы уговаривали его поехать в Италию продолжить борьбу с фашизмом. Умолчал он только о своих встречах с «товарищем Педро». Оставлять какие-либо свидетельства о связи с агентом Коминтерна было опасно. В стране не утихали репрессии: с помощью бывших гестаповцев, обосновавшихся в Чили после войны, охранка Пиночета методично выявляла и физически уничтожала «затаившихся красных».

Глава XXI.
ФОН ТЕРМАНН – ПОСОЛ РЕЙХА В АРГЕНТИНЕ

Разведчики антигитлеровской коалиции, действовавшие в Буэнос-Айресе, старались не выпускать из поля зрения посла Третьего рейха Эдмунда фон Терманна.

Для «Артура» «освещение» фон Терманна было не менее сложной задачей, чем для «конкурентов». Немецкий посол обладал солидным дипломатическим опытом, и в свои 56 лет не раз попадал в «поле зрения» разведок, работая в Мадриде, Будапеште, Брюсселе и Вашингтоне. Особенно напряженными для него были 1925—1933 годы, когда Терманн являлся генеральным консулом в «вольном городе» Данциге. Проблемы его не раз обсуждались в Лиге Наций. Германия и Польша претендовали на Данциг, и по этой причине между ними то и дело обострялись отношения, множились провокации, росло число жертв. Ведущие европейские страны обзавелись в «вольном городе» резидентурами. Их было столько, что Данциг мог претендовать на звание «шпионской столицы» Балтики.

В сводки советской разведки фон Терманн до отъезда в Аргентину попадал регулярно. Вот одно из этих сообщений:

«Сов. Секретно (для Розенфельда)

Эдмунд Фрейхер фон Терманн совершил поездку в Советский Союз, чтобы переговорить с послом Германии Дирксеном о своей работе в СССР. Он очень хочет получить назначение генконсулом в Тифлис. Фон Терманн знает русский язык, так как был военнопленным в Сибири. Жена его – Вильма Реймерс – рижанка (немка), окончила в Риге гимназию, прекрасно говорит по-русски. Увлекается русской культурой, историей русской аристократии, связями русской знати с Германией. Фон Терманн придерживается “восточной ориентации”, и в этом плане интересен для нас. Сторонник возрождения Германии на идеях Гитлера».

В том же 1933 году фон Терманн был поощрен победившим режимом. Его назначили послом в Аргентину! Он с радостью простился с Данцигом, не зная еще, что борьба за так называемый «данцигскии коридор» станет детонатором Второй мировой войны. Отправляясь в дальний путь, новоиспеченный посол запасся ящиком с местной водкой «голдвассер» и мешочком с медными и никелевыми гульденами данцигской чеканки – на сувениры…

* * *

На официальных приемах в здании посольства на авениде Кинтана, 161 фон Терманн появлялся в эффектном мундире внешнеполитической службы Третьего рейха. Погончики, позументы, витые шнуры, кортик на парадном поясе, фон Терманн походил больше на капитана военного корабля, чем на посла. Это впечатление усиливали награды, полученные фон Терманном в годы Первой мировой войны, среди которых выделялся железный крест. По-немецки крупное, массивное лицо, волевой взгляд, высокий лоб профессионального игрока в шахматы, зачесанные назад седеющие волосы. Очевидная полнота и очки в роговой оправе смягчали несколько «военизированный облик» фон Терманна.

До начала Второй мировой войны и в первые месяцы он был, несомненно, самым популярным персонажем дипломатической жизни в Аргентине. В начале 1941 года немецкий посол ездил в Берлин и привез оттуда некие инструкции, В двадцатых числах марта фон Терманн провел совещание с другими немецкими послами в Южной Америке, избрав для этого чилийский город Антофагасту. Прибыли в этот «оазис цивилизации» на пустынном берегу Тихого океана послы из Чили, Перу и Боливии. Утаить странное совещание не удалось. В прессе появилась информация о том, что послы рейха «замышляют перевороты» в ряде южноамериканских стран, чтобы превратить их в протектораты рейха. Советник посольства Германии в Чили Вильгельм фон Пошхаммер поторопился выступить с разъяснениями:

«Фон Терманн вернулся из Берлина и решил поделиться с коллегами впечатлениями о том, что происходит на родине. Никаких других целей встреча в Антофагасте не имела».

Но это была обычная дипломатическая отговорка. Фон Терманн привез тревожное известие: Гитлер принял решение о войне с Советской Россией. Об этом посол и сообщил своим коллегам. Ориентировочный срок – май месяц. Очередной резкий вираж в политике Германии означал войну на два фронта, и это тревожило фон Терманна. Он знал Россию и русских и считал, что Советский Союз не надо было трогать до полного разгрома Англии. Но этими сомнениями он не делился ни с кем, даже с Вильмой.

Эйфория блестящих побед вермахта сделала германское посольство центром притяжения для всех желающих «подсесть» на ходу в победоносную нацистскую колесницу. Посетителей было столько, что толстые книги для регистрации визитов менялись через две-три недели. «Артур» считал, что надо было знать об этих «визитерах» как можно больше: какие «услуги» они предлагали посольству, каким образом их использовали немцы.

Для «Артура» было очевидно, что для контроля за фон Терманном и немецким посольством требовалось несколько агентов. Далеко не сразу, но этого удалось добиться. Наиболее полезными были «Отто» и «Дино», которые с достаточной полнотой освещали деятельность штаб-квартиры рейха в Аргентине. Агента «Отто», как было сказано ранее, «уступил» «Артуру» Хосе Реаль, который в КПА курировал партайную контрразведку. «Так и быть, забирай парня себе, – сказал Реаль «Артуру». – Но временно. Мы ставим перед ним задачу проникновения в “Сексьон Эспесиаль”. Если “Отто” пробьется туда, ты мне его незамедлительно вернешь».

«Отто» служил в департаменте полиции, который обеспечивал безопасность иностранных посольств в Буэнос-Айресе. Фактически это была узаконенная слежка за дипломатами. Аргентинцы установили плотное наблюдение за миссиями США, Великобритании, Италии. Немцы не были исключением. «Отто» вел досье на сотрудников посольства Германии и Венгрии, руководил осведомителями из обслуживающего персонала, иногда организовывал слежку за «сомнительными» гостями из рейха, которые навещали фон Терманна и других гитлеровских дипломатов.

Из сообщений «Отто» «Артур» знал, что сотрудники посольства имели строгие инструкции в отношении заведения связей: недоверие к визитерам постоянно росло. Без проверенного curriculum vitae пронемецкой деятельности добиться доступа к фон Терманну было невозможно. Сотрудники гестапо, работавшие в посольстве под разными прикрытиями, считали возможным покушение на жизнь посла, чтобы вызвать напряженность в германо-аргентинских отношениях. Больше всего опасений вызывала британская СИС. Во имя спасения империи самая прославленная служба «плаща и кинжала» была готова на любые крайности.

* * *

Как-то «Отто» получил информацию о том, что на хозяйственный двор посольства Германии доставлены в грузовой автомашине подозрительные ящики. «Дипкурьером», доставившим груз, был Иоганнес Зигфрид Беккер, немецкий разведчик. Гадать о том, что содержится в ящиках, «Отто» не стал и поручил осведомителю – сторожу при посольстве – похитить один из них во время ночного дежурства. Агент не обладал геркулесовым телосложением. Чтобы выполнить задачу, ему пришлось вскарабкаться на грузовик и сбросить на землю тридцатикилограммовую упаковку с черным силуэтом «бокала» на крышке. Когда подручные «Отто» помогали переваливать ящик через ограду, то не смогли его удержать, и он снова всей своей тяжестью грохнулся о тротуар.

В укромном месте ящик вскрыли, и участники операции онемели: он был доверху набит аккуратными маслянистыми кубиками взрывчатки. «Я думал, что в ящике золотые слитки, предназначенные для финансирования “пятой колонны”, – признался позднее «Отто», – и даже прикидывал, как лучше распорядиться таким богатством, чтобы мои начальники сами его не присвоили…»

В «аргентинских инстанциях» решили не предавать гласности инцидент с взрывчаткой. Однако немцам нужно было раз и навсегда показать, кто является хозяином в стране. На следующий день в резиденции посла раздался анонимный звонок. Телефонную трубку взяла фрау Терманн. Говорил мужчина, голос которого был ей незнаком:

«На территории вашего посольства находится грузовик, который может поссорить наши страны. И тогда всем вам придется вернуться на родину. Избавьтесь от груза так, чтобы мы видели…»

Фрау Терманн дорожила спокойной жизнью в Аргентине и срочно вызвала супруга в резиденцию. Посол тут же разыскал «курьера» и в категорической форме потребовал вскрыть ящики, прибывшие с дипломатической почтой. Беккер сопротивлялся недолго и с явной неохотой признал:

«В ящиках взрывчатка».

Фон Терманн онемел:

«Какая взрывчатка»?

«На особые цели. Через день-два мы ее перепрячем».

«Я запрещаю делать это. Аргентинцы знают о взрывчатке. Они должны быть уверены, что мы не пустим ее в ход».

«Такого решения я принять не могу, – возмутился Беккер. – Нужно согласовать с Берлином».

«В Буэнос-Айресе решаю только я, – прервал его фон Терманн. – Из-за некоторых умников, которые осмеливаются возражать послу, Германия может надолго, если не навсегда, потерять лояльного партнера в Южной Америке. Вы хоть понимаете, Беккер, какую большую и грязную свинью вы подложили в наши отношения с Аргентиной?»

Поздней ночью грузовик покинул территорию посольства и направился в сторону Авельянеды. Ехал он неторопливо, иногда казалось, что его можно обогнать на велосипеде. Грузовик переехал через мост над Риачуэло и в таком же неспешном темпе добрался до одной из городских свалок. Потом распахнулся брезент кузова, и в глубокую яму один за другим полетели ящики…

* * *

Второго источника, который использовался по Терманну, «Артур» «выловил» в партийных анкетах. Анкета была заполнена рукой Херардо Б., который работал кассиром в одном из банков. На вопрос анкеты, «имеются ли у вас или ваших родственников какие-либо связи с деятелями режима», он ответил: «Мой отец служит камердинером у генерала Хуана Баутисты Молины».

О пронемецких убеждениях генерала и его дружбе с послом рейха было широко известно. Военный атташе Молина познакомился с фон Терманном еще в Германии. Аргентинец был почитателем Гитлера и разделял многие положения национал-социалистической идеологии. В этом фон Терманн убедился, подолгу беседуя с генералом во время плавания на пароходе из Гамбурга в Буэнос-Айрес. Так получилось, что у аргентинца командировка завершилась, а у немца только начиналась. Прибыв в Буэнос-Айрес, фон Терманн старательно культивировал дружбу с генералом. Тот обеспечивал ему контакты в высших военных кругах Аргентины.

По словам Херардо, его отцу в семье генерала доверяли настолько, что не прятали от него ни деньги, ни служебные бумаги хозяина. Он был своим, привычным, домашним. Ни генерал, ни члены его семьи никогда не интересовались политическими взглядами камердинера, полагая, что он во всем подражает своим хозяевам. Но это было далеко не так. Когда-то он плавал на английских торговых судах, подолгу жил в портовых городах Англии и с восхищением относился ко всему английскому. Когда началась война между Германией и Англией, симпатии будущего агента «Дино», конечно, оказались на стороне Британской короны. Нацистов он тайком презирал: они поступили не по-джентльменски, разорвав имевшиеся соглашения с Англией. По секрету от хозяев камердинер регулярно слушал сводки Би-би-си и очень переживал: Англия с трудом отбивала атаки Гитлера.

Предварительную беседу по вовлечению отца в разведывательную работу провел Херардо.

«Ты только и делаешь, что всячески клеймишь Гитлера и немцев. Англии от этого не легче. Разве ты не хочешь помочь английским друзьям не на словах, а на деле?»

«Я слишком стар, чтобы служить в английской армии, – отмахнулся отец. – А ходить на митинги в поддержку Англии я не могу. Если генерал узнает, я потеряю работу».

«Ничего этого от тебя не потребуется. Но я мог бы тебя свести с человеком, который сотрудничает с англичанами. Тайно сотрудничает. Помогает им в Аргентине, собирая полезную информацию».

Отец изумленно посмотрел на сына:

«Ты связан с “Интеллидженс сервис”?»

Херардо скромно потупился:

«Почему ты удивляешься? Разве не ты привил мне любовь к Англии? Разве не ты всегда мне твердил, что в традициях британской монархии куда больше демократии, чем в конституции Соединенных Штатов? Я не мог отказать человеку, который пришел ко мне по поручению британской разведки».

«Что ты делаешь для них?»

«Извини, отец, но этого я сказать не могу. Но знай: в группе нас несколько человек. Все они – мои друзья. Руководит нами француз, который бежал от немецкой оккупации».

«Вряд ли я подойду для вашей компании».

«Дело найдется для каждого. Хочешь, я организую встречу с этим человеком? Я рассказал ему о тебе и твоей работе у генерала. Он просил передать, что с удовольствием поговорил бы с тобой где-нибудь на скамье Костанеры, потягивая йерба-мате».

«Француз любит йерба-мате? – рассмеялся отец. – Я считал, что французы предпочитают шампанское…»

* * *

После этого предварительного разговора, который «Артур» тщательно отрепетировал с Херардо, камердинер не мог отказать «человеку из Интеллидженс сервис» в помощи. Отец не хотел отставать от сына. Не удивило его и поставленное задание. Частые встречи генерала Молины с послом вызывали опасение, что нацисты рано или поздно втянут Аргентину в войну на стороне Германии. Так, впервые в своей карьере камердинера, «Дино» стал украдкой знакомиться со служебными документами и рабочими записями генерала. «Артур» предложил ему использовать в качестве помощника Херардо. Тот, при необходимости, мог стоять на страже или снимать на фотопленку наиболее интересные материалы. Но «Дино» отказался: «У него есть своя работа. Я буду делать мою». Из документов, записей бесед Баутисты Молины с фон Терманном, военным атташе посольства, гостями из Берлина и Рима, аргентинскими генералами «Дино» извлекал самое важное. «Артур» получал отчеты «Дино», но даже намеков на сверхсекретные «закулисные тайны» германско-аргентинского сотрудничества в разговорах и документах не было. Пожалуй, лишь настойчивые попытки Аргентины приобрести современное германское вооружение представляли разведывательный интерес. Попытки аргентинских военных так и остались попытками: война требовала от Берлина предельного напряжения сил, и Гитлер не собирался «делиться» оружием с нейтральной, пусть и симпатизирующей рейху, страной.

В начале 1942 года Гитлер принял решение об отзыве фон Терманна из Аргентины, словно давая понять, что его «заинтересованность» в этой стране как плацдарме для экспансии на континенте является пропагандистской выдумкой союзников.

Корреспондент еженедельника «Нуэстра Аурора» взял у фон Терманна предотъездное интервью. Посла пришлось дождаться на причале № 3, к которому был пришвартован испанский пароход «Монте Горбеа». Фон Терманн подъехал к причалу на черном лимузине. Начищенный до блеска орел на радиаторе сиял в лучах солнца. Посол подошел к дружественным коллегам из дипкорпуса, пожал руки итальянцу Боскарелли, японцу Шу Томии, испанцу де Магасу, нунцию Ватикана монсеньору Фиета, посланникам Финляндии, Болгарии, Норвегии…

Фон Терманн улыбнулся, увидев в толпе провожающих лицо «лояльного» журналиста, и махнул рукой, разрешая охране из дюжих моряков пропустить его к сходням.

«С какими чувствами вы покидаете Буэнос-Айрес, господин посол?»

«С самыми теплыми! Я доволен своей работой в Аргентине. Это лучшие годы моей жизни! Как никак восемь с половиной лет! Я имел возможность хорошо узнать вашу страну. Пользуясь возможностью, хотел бы передать мои приветствия трудолюбивому аргентинскому народу. Я уверен, что у него – многообещающее будущее. Я доволен, что возвращаюсь на родину. Идет война, и я хочу быть с моим народом».

Баронесса Терманн, воплощенная элегантность, слушала ответы мужа, улыбалась, но в душе ее не было оптимизма. Они ехали в войну.

Отчалить в назначенное время не удалось. В трюмных помещениях «Монте Горбеа», там, где были складированы ящики с продовольствием, вспыхнул пожар.

В толпе провожающих возникла легкая паника:

«Саботаж, диверсия, поджог…»

Это было прощальное «послание» Д-группы «Артура» немецкому послу.

Пожарные прибыли быстро: они привыкли к подобным происшествиям в порту, считая, как и полиция, что диверсиями занимаются глубоко законспирированные английские саботажники. С запозданием на пять часов пароход все-таки отчалил. И это был не последний инцидент с «Монте Горбеа». Где-то на полпути между берегами Южной Америки и Африки пароход был перехвачен английскими крейсерами. Супругам Терманн пришлось еще раз пострадать за Германию: контролеры-досмотрщики перевернули весь багаж, перебрали все вещи, даже книги перелистали страницу за страницей. Несмотря на дипломатическую неприкосновенность немцев, англичане осуществили их физический досмотр, заставив раздеться почти донага.

«Наверное, они надеялись обнаружить на наших интимных местах новые секретные планы захвата Патагонии, – сказал фон Терманн, ступив на землю Португалии. – Конечно, они ничего не нашли. В отместку англичане похитили наши личные вещи и две тысяч долларов сбережений. Как измельчал британский пират за минувшие столетия!»

«Артур» понимал, что информация о деятельности германского посольства в Буэнос-Айресе не имела практического значения для Москвы. Поэтому на свой страх и риск (не впервые!) передавал ее в Комиссию по расследованию антиаргентинской деятельности. Потом, когда она была распущена, – депутатам, известным своими антинацистскими взглядами.