Текст книги "Безмолвие полной Луны (СИ)"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава четвёртая. Призрак индейской Луны

Уставшие люди за ночь хорошо выспались и поэтому, настроение с утра было приподнятым. За завтраком, проанализировав обстановку, выработали план дальнейших действий на ближайшее время и стали готовиться в путь. Барбариска заметила на ногах Чингачгука настоящие индейские мокасины, сшитые из шкуры лося. Как раз из того места задней ноги животного, которая резко сгибается, образуя удобную пазуху для помещения туда пятки аборигена Дикого Запада. Спереди, со стороны пальцев, мокасины Чингачгука были прошиты полоской кожи, которая теперь образовывала ранты обуви. То ли Лейб поленился, то ли бисера не хватило, но иглы дикобраза отсутствовали, в результате чего, украшены мокасины были бедновато.

– Ты где себе такие черевички отхватил? – спросил его Шмель, с любопытством разглядывая индейскую национальную обувь.

Чингачгук, принявший с утра на грудь, был в ударе и его рассказ без слов о том, почему бледнолицый брат сменил свою обувь на индейские мокасины, оказался достойным кинематографа. В лучших традициях аборигенов Дикого Запада он молча демонстрировал ихние национальные танцы, частично смешав со своим национальным достоянием. Бесновался, прыгал, как гиббон, чтобы в итоге все поняли – это мягко, практично, удобно.

– Похож! – согласно кивнул головой Ворон.

– Танцем? – спросил Лис.

– Клювом...

Новые знакомые, не без интереса, просмотрели безмолвный танец и наверняка усомнились в том, что они правильно попали в компанию нужных людей, а не в руки маньяков.

Внезапно, небо заволокло чёрной тучей и, едва начавшийся день, стал стремительно превращаться в ночь. Непроглядная мгла накрыла стоянку современных кочевников и на землю рухнул проливной дождь. Палатки к этому времени оказались свёрнутыми и убранными в рюкзаки, так что деваться было некуда. Аномальный ливень закончился так же внезапно, как и начался, но, все оказались промокшими до нитки. Слова про мать и прочих представителей русского фольклора, присутствующих в национальном нецензурном сленге, ещё долго оглашали поляну и ближайшие окрестности. Возгласы, полные негодования, перекликались со стенаниями и жалобным повизгиванием Барбариски, разом лишившейся сухой одежды. Пришлось по-новой разводить костёр, чтобы мало-мальски просушиться над огнём. Дрова намокли только сверху и вскоре языки пламени удаляли избыток влаги из разноцветных шмоток.

– Мотя! – крикнул Лис. – Для сушки вонючих носков разведи другой костёр.

– Да-да! – подтвердил Кот. – И желательно, как можно дальше от лагеря.

– Я их чистыми надевал! – возмутился Бегемот. – Когда из дома уходил...

Наиболее предусмотрительные граждане уже давно достали из рюкзаков сменные комплекты нижнего белья, благоразумно захваченные про запас.

Пока сохло верхнее бельё, товарищи продолжили банкет, мотивируя свои действия просто – из чисто профилактических соображений : долой сырость снаружи, сухость во рту и нет простуде.

Лариска ушла переодеваться в кусты и наши герои не замедлили достать фотоаппаратуру – каждый свою. Нет, они не пошли за ней партизанить. Барбариску совершенно не было видно, но, наших людей это не смутило. Они и не собирались подсматривать за голой бабой, а просто нацелили объективы в предполагаемое место нахождения Карамельки. Защёлкали затворы и заработали вспышки, как молнии освещая растительность, за которой переодевалась Лариса. Десятки ярких вспышек за секунду. И так, довольно продолжительное время...

Барбариска выскочила из кустов, как ошпаренная. Раскрасневшаяся, напоминающая сваренную свёклу, она с гневным выражением лица, в первую очередь набросилась на Ворона. Разъярённая фурия готова была порвать смеющуюся жертву на куски, пока тот не показал ей совершенно безобидные снимки, на которых, кроме кустов, ничего криминального не было. Постепенно Барбариска остыла. Успокоившись, она только сейчас оценила циничную шутку, к которой прибегли её товарищи.

После дождя настолько сильно пахло озоном, что Лис боялся прикуривать. Как технарь, он был прекрасно осведомлён о свойствах этого газа и то, что озон является мощным окислителем. Он давал себе отчёт о закравшемуся в его голову бреде, но ничего с собой поделать не мог. Взрыв от зажжённой спички, при поддержке озона после грозы, равносилен цепной реакции атомов кварцевого песка в пустыне Невада. Костя вдруг вспомнил, как американцев волновал этот вопрос и они на полном серьёзе его рассматривали, при первом испытании атомной бомбы. "Как приятно дышать, – не покидала мысль. – А газик то в больших концентрациях ядовитый... Парадокс – но факт".

Караваны Сахары уходят в пески пустыни, караваны кораблей теряются в безбрежных водах океана, а цепочка людей с рюкзаками скрылась в ближайшем перелеске. Солнце перевалило за точку зенита. После просушки прошло значительно времени и стоило поторапливаться, чтобы затемно вплотную подойти к периметру объекта. Синева неба вносила успокоение; катаклизмов, на ближайшее время, не предвиделось и сталкеры бодрым шагом сокращали расстояние до стройки. Витя Терминатор со своими товарищами вели группу туристов проверенным, не раз хоженым, маршрутом.

По пути следования встретилась довольно приличная станица. Там, судя по шумным крикам, всем населением кого-то били. Или ловили вора. Оказалось – полным ходом шёл второй день свадьбы. И Терминатор, и Диплодок, и Мастодонт, и Лектор – были хорошо известными людьми в этой станице. Здесь они не раз поднимали экономику отдельно взятого поселения, покупая продукты и горилку. Маленький магазин, стоящий посередине этого поселения, имел амбарную книгу, в которой должниками числились все, без исключения, жители, получавшие товары в долг. Нашим героям, продавщица сама была должна.

Встреча старых знакомых была тёплой, если не сказать больше. Вначале, кумовья насильно предложили пришедшим выпить за здоровье молодых, потом за здоровье родителей. Следом последовали тосты за будущий урожай и ближе к концу, не придумали ничего умнее, чем выпить за удачный урожай прошлого сезона. Между тем, молодёжь развлекалась по раз и навсегда заведённым правилам: покупала торт, тамада устраивал конкурсы и настал психологический момент мести полы – у кого из молодых супругов скопится больше монет, тот и хозяин в доме. Молодожёнам со всех сторон сыпалась мелочь. Оба усердно махали вениками, сгребая её в свои кучи и стараясь переусердствовать, один другого. Монеты редко превышали достоинство одного рубля, но приглашённой бабульке из глухого отдалённого хутора и этого показалось много. Не выдержав, по её мнению, напора роскоши, она сбегала на улицу и принесла горсть родной земли. Размахнувшись изо-всех сил, старушка запустила её в центр событий, попав в жениха.

– Давай ещё пару раз, – равнодушно прокомментировал действо тесть.

Высказывание пропустили мимо ушей, а отцу невесты налили штрафной стакан, чтобы он циничными репликами не сравнивал свадебный ритуал с кладбищенским, а спал спокойным сном. Но, не тут-то было. В молодости он усиленно тренировался с гранёной штангой и сколько было толчков за его жизнь, не мог сказать никто, даже сам тесть. Навыки не растерялись и можно пропить всё, но мастерство – никогда. Да и тренировки не прошли даром. К себе в напарники он выбрал Мастодонта, как старого знакомого и все пришедшие, без исключения, поняли, что до утра, продолжить путь – не получится.

– Лучше бы обогнули эту станицу по параболе, – мрачно сказал Ворон Шмелю, делясь с ним невесёлыми мыслями.

– Да уж – пожалуй...

Отец невесты с Мастодонтом снова выпили за здоровье молодожёнов, да столько, что еле держались на ногах. Шмель оценил героический поступок сладкой парочки и сказал Ворону:

– В отличие от вновь возникшей семьи, в которой, время от времени, всё-равно будут возникать разногласия и взаимные претензии, у наших героев, к продукту горения, навсегда останется стабильная любовь и неувядающее влечение.

– Семья, – хмуро отозвался Ворон. – Когда хочешь ты – это насилие, а когда хочет баба – это любовь...

Для чего он это сказал, собеседник так и не понял, но усвоил, что это из личных, Ворона, переживаний.

Лужа, оставшаяся от прошедшего дождя, занимала пол-улицы. Куда понесло тестя с Мастодонтом – неизвестно. На столе всего навалом, поэтому мысль о том, что они отправились за добавкой, имела под собой нелепое обоснование, хотя, нашим людям спиртного всегда мало. Умом пьяного не понять – надо быть в таком же состоянии. Не исключено, что они отправились в магазин или в закрома отца невесты. При попытке обогнуть зеркало искусственного водоёма, оно показалось обоим слишком широким, чтобы идти в обход. Тесть принял решение форсировать водную преграду вброд, а Мастодонт переоценив свои силы, попытался лужу перепрыгнуть. В неё он упал так, как ныряет пловец с тумбы в бассейн. Создалось впечатление, что человек-невидимка молча влупил ему пинка, без всякого напутствия, а так – из чисто наилучших хулиганских побуждений. Дикий вой новоявленного "Ихтиандра", барахтающегося в луже, огласил улицы гуляющей станицы. Подбежавший Бегемот подбадривал пловца: "Руками активнее работаем! Дыхание держим!" "Чего он там делает?" – удивлённо спросил один из гостей. "ГТО сдаёт!" Федя держался за руку, а мгновенно собравшийся консилиум врачей-самоучек констатировал возможный перелом конечности. Чтобы не гадать на кофейной гуще, наиболее трезвые члены экипажа повели его в местную клинику, располагавшуюся неподалёку, которая оказалась пустой. "Все ушли на свадьбу!" – гласила короткая записка на двери. Пришлось Ворону возвращаться назад. Там, на его призыв отозвался фельдшер. "Местный травмпункт при сельской клинике, – подумал Вова. – Без стакана, тут уже не разберёшься, кто при ком находится. Всё в одном здании и фельдшер один, которого взяли прямо со свадьбы. Могли бы никуда и не ходить!" Врач, гулявший тут же и на той же самой свадьбе и которого взяли в помощь фельдшеру, без всякого рентгена констатировал ушиб руки. После перевязки, он посоветовал Мастодонту сделать весьма эффективную примочку, обписав бинт ушибленной культи собственной мочой.

Шмель оценивающе оглядел помещение и спьяну заявил:

– Док, отсыпь гипса с пару кило.

– А чем я больных, с повреждёнными конечностями, гипсовать буду?

– В асфальт закатаешь! – засмеялся проситель, но всё же отказался от идеи разжиться порошком, который он намеревался пустить на разнообразные формы.

Пьяный снаружи, Шмель трезво оценил умом возможное приобретение и согласился сам с собой, что таскать на спине лишний вес, не самая удачная идея.

Мимо клиники прошли мама с дочкой. Последняя поглядела на дверь и вспомнила существенную деталь:

– Мама, пятнадцатого числа нам будут делать две прививки: от "Краснухи" и ещё от чего-то, не помню от чего...

– По логике вещей, вторая должна быть от "Водяры", – засмеялся Ворон и потащил шатающегося Мастодонта на продолжение банкета.

Это было не самым разумным решением, но что делать дальше, Вове в голову ничего не приходило.

Сквозь пелену винных паров, Лис с удивлением разглядывал туфовый блок в каменной ограде приусадебного хозяйства. Он был весь испещрён непонятными символами. Некоторые, из них, в темноте светились зелёным светом. По всему было видно, что этим блоком заменили старый. Это легко определялось по разнице в цвете и по осколкам прежнего камня, валявшихся тут же. По всей видимости, пьяный тракторист, не справившись с управлением и не найдя подходящего обрыва, с которого можно сигануть в реку, вместе с трактором, поломал забор односельчанину.

С утра головы трещали и гудели, как церковные колокола. Вяло опохмелившись и слабо закусив, стали собираться в путь, справедливо рассудив, что в дороге, под тяжёлыми рюкзаками, остатки хмеля сами выветрятся. Трудотерапия – самое лучшее средство, желательно совместно с парилкой, но от бани исходил космический холод, а времени на её растопку просто не оставалось. Иначе здесь вполне можно было обосноваться надолго и даже жениться по-новой.

Спешно покинув стонущее поселение, товарищи держали путь в сторону стройки. Терминатор помог Мастодонту снять наложенную повязку, которая нещадно воняла. Вчера, повинуясь благостному порыву и рекомендации доктора, её окропили все, кому не лень. Лариска еле успела покинуть место лечения, чтобы не видеть этого безобразия, хоть её и пытались удержать. Барбариску даже склоняли к участию в лечении недавно обретённого друга... Рука у Феди была синей, но, всё-таки, вполне дееспособной. Многочисленные гематомы говорили о несовершенстве дорожного покрытия в сельской местности, имевшего множество мелких камней, скрытых предательской лужей. Гена Лектор критически оглядел конечность своего товарища и с сожалением сказал:

– Надо было навестить эскулапа напоследок. В клинике...

– Диплодок сморщился, как урюк под южным солнцем и сплюнув, возразил:

– Чего его в больнице навещать?! Я с ним на прощание выпил на брудершафт. Всё там же – на свадьбе...

– Хорошо начали! – развёл руки в стороны Терминатор, давая понять, что нет слов. – Хочу всем напомнить, что мы сюда не за этим приехали! Напиться я и дома могу... И с большим успехом...

Лектор подхватил идею и до конца привала все прослушали избитые истины: и о вреде алкоголизма для личного здоровья, и о потере собственного лица и далее – в том же духе.

Синее небо не предвещало никаких катаклизмов, но, все по очереди поднимали головы вверх, опасаясь повторения неожиданной перемены погоды. Ни туч, ни облаков – не было. Солнце, поднимаясь к зениту, припекало и товарищи предпочитали передвигаться перелесками, под сенью деревьев. Тени становились короче, а воздух горячее.

– Привал! – скомандовал Лёша Диплодок, который устал от бесконечной болтовни Гены Лектора. – Во-первых, он мне все уши прожужжал, а во-вторых, идти ещё примерно столько же. Необходимо отдохнуть, да и вчерашние похождения дают о себе знать.

– Намёк понял, – обречённо отозвался Ворон, скидывая рюкзак на траву и доставая из него ядовитое лекарство.

Крот с Жуком было отправились на поиски дров, но их самоотверженный героический пыл, Лис остудил банальной фразой:

– Мы здесь на полчаса – не больше. Какой смысл разводить костёр?

Солнце припекало, изумрудная зелень радовала глаз, а людей на поляне охватила эйфория, после принятия лекарства. Идти уже, решительно, никуда не хотелось. Голубизна неба у горизонта, ближе к зениту, переходила в пронзительную синь. По ней ветер подгонял невесомые кучерявые облака, лишённые бренных забот. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего... Газообразным субстанциям всё едино – они находятся вне времени и пространства, хоть физически и пребывают в нашем измерении. Наших героев, из трёх перечисленных временных критериев, интересовало только последнее и может быть, частично – настоящее. Так как оно меняется каждое мгновение, не стоя на одном месте, как Ларискино настроение, то и внимания на него не обращал никто. Пусть идёт, как идёт, а там видно будет...

Рано или поздно, всё кончается. Так и отдых подошёл к своему концу. Хочешь – не хочешь, а идти было просто необходимо, чтобы достойно подготовить подходящую стоянку к ночлегу: поближе к объекту, но, подальше от его охраны.

Перелески, сменяемые возделываемыми полями, сменялись на луга, пока не показалась небольшая речка, к которой и вёл сталкеров Мастодонт. Стройка виднелась вдалеке и выглядела настолько же нелепо, как небоскрёб посередине пустыни. Никаких подвижек в бинокль обнаружить не удалось и Федя пояснил:

– Рабочие со стройки давно разбежались. Остались одни военные, силой приказа продолжающие охранять объект.

Оказалось, так же, что вокруг строительства, взрослые дядьки давным-давно играют в войну, размахивая страйкбольным оружием. Известно, что оно, один в один, копирует реальные образцы пистолетов, пулемётов и винтовок, поэтому, майору тоже, давным-давно, хотелось подменить игрокам игрушечный пулемёт на настоящий. После трагического случая, игрушечных военных наверняка бы разогнали, к такой-то матери... Кучи привозного песка, вокруг возводимого здания, в купе с лабиринтом фундамента, создавали идеальные условия для подобных игр. Военные ютились только на входе одной единственной двери и, по умолчанию, как бы вовсе не существовали. Поэтому, они постоянно прятались за ней. Частенько, в город отправлялся гонец, перемещающийся по стройке, как партизан, который готовится взорвать недостроенное здание. Огромный рюкзак на спине говорил о многом, а в частности – о цели солдатского похода. Военный, как правило, скрывался в направление автобусной остановки. Места в рюкзаке, несмотря на его внушительные размеры, для закуски почти не оставалось. Всё свободное пространство от бутылок забивалось конфетами, пряниками и огурцами. Частенько, военных видели вдвоём, а то и втроём, чтобы было кому нести провиант. Тушёнка, видимо, надоедала охране. К тому же, свежего хлеба, нет-нет, да и захочется...

Лагерем разместились тут же – у маленькой речки. Снасти были безнадёжно запутаны и оставлены ещё на предыдущем месте рыбалки, поэтому, Шмель даже не помышлял о подобного рода развлечениях. Костёр трещал сухими дровами. Жуку с Кротом, наконец-то, дали возможность совершить свой подвиг, по снабжению лагеря топливом. Остальные молча осваивались на незнакомой территории. Барбариска вызвалась приготовить ужин, памятуя о том, какую бурду сварил Терминатор на прошлой стоянке. Она громыхала котелками и кастрюлями, которые прихватил едва ли не каждый и теперь, едва ли не каждый мечтал от них избавиться. К чему столько? Так что экспедиция рисковала остаться совсем без посуды... От костра к походному ведру тянулись красные языки пламени, а по зелёной лужайке расползался сизый дым. Запахло кухней, но, Ворон никак не мог идентифицировать запах, применив его к какому-либо блюду. У него сложилось впечатление, что пахло всеми кухнями мира сразу. "Ладно, хоть, не дерьмом", – посетила его голову утешительная мысль.

К вечеру вернулись Кот с Чингачгуком, ходившие на разведку под предводительством Терминатора. Всё оказалось банальным настолько, что изначально теряло всякий смысл похода в это место. Военные забаррикадировались в проходе наглухо. Вокруг них, нисколько не смущаясь подобным соседством, бегали великовозрастные дядьки в камуфляжных костюмах, купленных в магазине "Военная форма стран НАТО". Противоборствующая сторона экипировалась в лабазе "Каптёрка". В руках противники тискали страйкбольное оружие и играли в войну, по заранее написанным сценариям. Силиконовые шарики, из этих автоматов, свистели у висков "ролевиков" и терялись среди жёлтого песка стройки, обогащая фабрикантов, работающих на эту индустрию развлечений. Потерянный боезапас надо, время от времени, пополнять. Так же и пружины не вечны... И прочие запчасти... Часто, между игроками, создавались ситуации, когда стычки перерастали в ближние бои и две противоборствующие стороны сталкивались в рукопашной схватке. Игроки в натовской форме чаще ходили с фонарями под глазом, так как противная сторона, видя вражеское обмундирование, забывало про всё на свете и яростно вступало в настоящий бой. Противники терялись, видя нашу форму на сопернике и ничего не могли поделать – воля к битве пропадала. Идейная мотивация не та...

На поляну опустилась темнота, отгоняемая отблесками костра. Разговор не клеился и Мастодонт достал из кармана карту. Это была схема переходов лабиринта штольни, находящейся неподалёку. В отличии от Ларискиного, его полиграфический шедевр отличался свежестью: лист белый, а не коричневый; края не успели обтрепаться, а места сгибов протереться до дыр.

– Что это? – поинтересовался Ворон, под пристальные взгляды остальных участников экспедиции.

– Старая заброшенная штольня, – лениво ответил Фёдор. – По ней, как мне сказали по секрету, можно обойти военный пост.

– А я в неё пролезу? – забеспокоился Бегемот.

– Ты? – усмехнувшись, уточнил Мастодонт и не дожидаясь ответа, уточнил детали. – В неё мамонт просвистит – без задёва! Раньше здесь, как и в севастопольских катакомбах, добывали туф для местного строительства. Судя по размерам выработки, указанных на карте, строительный материал, явно, куда-то увозили, потому что добывали его в таком количестве, в котором не нуждался местный домострой. Возможно, шахту разрабатывали с какими-то другими целями. Кое-кто связывает эти интересы непосредственно с охраняемым, теперь, объектом.

Мастодонт, понизив голос до шёпота, рассказал собеседникам о штольне и мистике, которая присутствует в её лабиринте:

– Таинственного хватает не только в севастопольских катакомбах: и революция, и Гражданская, и Отечественная войны, коснулись этих мест, не только краем – это была самая активная зона проведения военных действий всех трёх кампаний. Многие из диггеров, углубляющихся в лабиринт переходов, встречались с призраками. Верить, подобным сведениям или нет, личное дело каждого, но, как-то неуютно себя чувствуешь, после таких рассказов.

Ночь опустилась на стоянку сталкеров, которыми предстояло стать новоявленными диггерами, хоть первые и не различают разницы между обоими движениями. Если диггеры обследуют, в основном, только пещеры и подземные ходы, совместно с коммуникациями, то сталкеры не брезгуют ничем. По роду своей деятельности, последние суют свои носы во все щели, если это сулит, хоть какую-нибудь выгоду и, как правило, не всегда материальную.

На небе, в полную силу сияла Луна, отражая лучи скрывшегося за горизонтом солнца. Костёр уже догорел и вяло тлел, пуская синий дымок перед тем, как совсем потухнуть. Вставать и подбрасывать дрова в огонь желания ни у кого не возникало и постепенно, сон сморил участников экспедиции.

...

В эту ночь Чингачгуку снился сон про то, как он променял свои мокасины на огромные, несуразно сплетённые белые лапти, подёрнутые желтизной. Изделие русских мастеров было красиво украшено иглами дикобраза и бисером, которые не свойственны национальной культуре средней полосы России. Те места, на которые не хватило украшений, были заляпаны гуашевой краской. Мастер отдал предпочтение красной и синей. Жёлтую с успехом заменял естественный цвет лыка. Лейб скептически осмотрел приобретение и осознал, что к этой обуви чего-то не хватает, пока не понял, чего именно. Не хватало индейских штанов с бахромой по краям и, как онучи, перевязанных верёвкой. Под полной луной, в лаптях на босу ногу, Чингачгук отплясывал замысловатые индейские танцы...

...

Утро выдалось туманным и прохладным. Штольня находилась в значительном удалении от стройки, но, торопиться смысла не было, так как в лабиринте всё-равно темно. Мастодонт поднапрягся и сделал предположение, что возможно, в штольне есть освещение, хотя бы в её начальной части. В ней постоянно крутилось много народа: кто отправлял породу дальше – по назначению, кто ремонтировал подъездные пути, ну, и так далее. Откуда изначально поступало электричество, было неизвестно. Терминатор, как и Мастодонт, так же, находился в неведении. Лектор с Диплодоком, тоже не могли внести ясности в данное дело. Ворон сплюнул и сделал важный вывод – разберёмся на месте.

Рявкнув хором, сталкеры синхронно поднялись со своих мест, сгибаясь под тяжестью поклажи. Вытянувшись в длинную стонущую вереницу, толпа потянулась в сторону штольни. Пыльная просёлочная дорога петляла между зелёными прибрежными лугами, сворачивая в перелесок. Прямо перед подъёмом в гору, возникла небольшая заминка. Толпа парнокопытных, в простонародье именуемое стадом и образующее коровье поголовье данного анклава, неспешно пересекало путь сталкеров, позвякивая колокольчиками. Прочие регалии, в виде хомутов, сёдел и упряжи, естественно, отсутствовали, но у Бегемота в голове застрял именно этот факт и возник вопрос: "Почему? В Азии на волах и прочих родственниках коров землю пашут; запрягают в арбу, а в Малороссии – в бричку. Такая тягловая сила пропадает!" Пыль за стадом клубилась, стадо ревело, а Бегемот пристально вглядывался в коровьи морды.

– Мотя – очнись! – раздался голос Ворона. – Чего ты на них вылупился? Они, от твоего всепроникающего взгляда, доиться перестанут.

Жук с Кротом переглянулись, и первый сделал предположение, насчёт несанкционированной ревизии Бегемотом коровьего поголовья:

– Мотя, наверное, себе бурёнку на шашлык подбирает.

– Подругу он себе подбирает! – эмоционально возразил Кот.

Ворон, повинуясь всеобщему порыву, хлопнул Барбариску по заду и получил в ответ затрещину. От громкого шлепка все вздрогнули и, после того, как стадо миновало дорогу, сталкеры скрылись в перелеске.

Вход в штольню, как и следовало ожидать, оказался классическим: почерневшие стропила, проржавевшая дверь, еле держащаяся на несмазанных петлях и темнота внутри. Рельсовый путь протянулся на несколько метров от входа в поле и тоже, новизной глаз не баловал. Внутри рядами стояли вагонетки нашего времени, что говорило о том, что штольню эксплуатировали до самого последнего момента. Причину, по которой её забросили, стоило искать в глубинах лабиринта, а может быть и в самом строительстве. Были и другие предположения, насчёт современных материалов, обрушившихся на строителей с падением железного занавеса, но, с мистической подоплёкой, к которой относили катакомбы, эта версия не вязалась.

Петли на входной двери смазывать не стали, а смазали себя – за успех предприятия.

Уже у самого входа , на стенах штольни стали появляться пометки.

– Что это за иероглифы? – спросил Ворон.

– Это, можно сказать, "столбы-указатели", – пояснил Терминатор.

– Расшифровка таинственных знаков имеется в карте, – добавил Мастодонт и тут же предупредил дальнейшие пояснения Лектора: – А ты помалкивай. Без твоей болтовни тошно.

Лис внимательно осмотрел художественное творение местных сталкеров, стоящее в ряду, между иероглифами и петроглифами, а так же, нисходящее в область клинописи и задумчиво сказал:

– Как только военные не догадались их исправить?

– Они сюда, поди, и не спускаются, – предположил Шмель.

– А может быть – догадались и исправили? – не согласился Крот и сам скис от этой мысли. – Как отличить рисунки, сделанные из хулиганских побуждений от указателей?

– Не вноси панику, – мрачно одёрнул его Жук. – В этом случае, мы рискуем затеряться здесь навсегда...

– Не всё так мрачно, – успокоил всех Мастодонт. – Всё, действительно, просто.

Он достал из кармана ультрафиолетовый сканер и прошёлся синей полоской по нанесённому, на стену, изображению.

– Рисунки делались специальной краской, – пояснил Фёдор. – Позднейшие наслоения обычной, в сканере не просвечиваются.

– Военные об этом ещё не догадались? – спросил Лис.

Мастодонт усмехнулся и ответил:

– По-моему, военные здесь не при чём. Это дело рук самих туристов. Ходили слухи: и о чёрном диггере, и о чёрном сталкере, но, на мой взгляд, это не более чем брехня.

– Друг другу гадят? – удивился Ворон.

– Чего тебя удивляет? – оживился Лектор, у которого взыграла душа поэта, не перенёсшая молчания и требующая разговора. – Непонятная конкуренция охватила все группы, время от времени, посещающие эти места.

Он было хотел ещё что-то добавить, но Диплодок жестом руки предотвратил его дальнейшие разглагольствования.

– Радиоактивными изотопами не пробовали стены метить? – в шутку спросил Жук Мастодонта.

За него ответил Терминатор, лениво ковыряясь пальцем в носу:

– Хрен его знает, насчёт изотопов, а вот фосфорные, некоторые группы сталкеров, наносят. На них, правда, фонариком нужно, довольно долго, светить. Зато потом, в темноте, они уже сами светятся, отдавая полученную энергию

– Насчёт радиоактивных красок, ты это – того, – перебил Витю Лектор.

– Чего – того?

– Один рисунок, нанесённый такой краской, был найден на стенах катакомб. Причём – случайно. Этот краситель, в отличие от фосфора, который нужно облучать светом, для его последующего свечения, сам облучает всё живое и постоянно светится в темноте. Филька Чокнутый, после подобной находки, не обратил внимания на этот факт и присел на перекур. Он прислонился спиной к этому рисунку. Потом у него ещё долго светился, красным ожогом, на голой спине странный иероглиф "ЙУХ".

– Да, – удовлетворённо покачал головой Мастодонт. – Сразу видно, что писали мастера своего дела; знатоки и ценители прежней культуры.

– Можно сказать – хранители старых традиций, – добавил Лектор.

Вернулся Терминатор из ближней разведки и сталкеры, предварительно проверив фонари, шагнули в темноту лабиринта.