Текст книги "Безмолвие полной Луны (СИ)"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Ни хрена себе, репа – шире моей! Интересно, каким азотным удобрением её накачивали?

– Да не азотом, а радионуклидами, – пояснил Кот Моте так, чтобы не услышал торговец, но тот, всё-таки, услышал.

Выпячивая ухо, как радар, продавец ловил каждое слово и даже пытался читать по губам. Конкуренция на рынке предполагает знать всё, не только о товаре соперника по лотку, но и то, что думает о твоём товаре покупатель. Покупатель думал плохо и это огорчало работника рынка. В ответ на нападки, он эмоционально воскликнул:

– Слющай! Какие Ашоты, какие радиоточки? Сам виращивал! Сорт называется "Рюсский размер".

– Кот, покажи ему русский размер, – предложил товарищу Жук.

– Не вздумай, Василий Геннадьевич! – предупредил его Крот. – Примут за бутафорию и растащат на сувениры, предварительно порвав в клочья...

На рынке стоял ор – каждый пытался перекричать соперника. Оставалось удивляться тому, что они с утра пораньше приходили с голосами, полными силы. Как продавцы умудрялись к вечеру не охрипнуть, не мог сказать никто.

Барбариске приглянулась маленькая брошюра, содержащая описание приготовления нехитрых блюд и рецепты солений. Она её приобрела и засовывая в сумку, пояснила:

– Пригодится.

Затем, немного подумав, озвучила избитую поговорку:

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

– Да? – удивился Кот. – Тогда мне срочно нужно к хирургу!

– Зачем, – спросил Крот, – язва, что ли, замучила?

– Нет, – Виктор отрицательно помотал головой. – Кажется, что у меня толстая кишка слишком сильно наружу вылезла, причём с другой стороны.

– Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то у Бегемота гарем будет похлеще, чем у арабского шейха, – высказал Ворон вслух свои размышления.

Шмель сделал неопределённую гримасу и спросил его:

– А ты в курсе, что самый большой гарем был вовсе не на аравийском полуострове, а в Индо-Китае? Причём – у предводителя китайских пиратов.

– Да? Не знал...

– Притом – почти по обоюдному согласию.

– Это как? – не понял Ворон.

– Просто, – пояснил Шмель. – Посредниками выступали тигровые акулы, в бассейн с которыми любезно приглашали на ночь строптивых гостий, не желающих по-любовно влиться в дружный коллектив многочисленных жён морского разбойника. К утру, как правило, бабы становились шёлковыми.

По ходу движения попалось кафе с идиотским названием "У Ашота". Чингачгук поморщился и сплюнув, сказал:

– Лучше бы назвал забегаловку " У извращенца", а в меню внёс мороженое с вермишелью. Каких я только "У" не видел: "У Петровича", "У Рабиновича", "У ..." Порой удивляешься мощному маркетинговому ходу некоторых предпринимателей. Нет, чтобы сесть и придумать толковое название, идут по стандарту. По шаблону, который устоялся в данном анклаве, а то и во всей стране.

– Лучше назвать кафе "У старого извращенца", а вместо простых макарон – прокисшие и блинчики с прошлогодним творогом, – возразил Кот. – А насчёт сесть – это кому как не повезёт...

– У меня дома до сих пор электрический чайник в работе, – поведал Шмель домашнюю тайну. – На нём латинскими буквами написано гордое название "Аляска". До сих пор гадаю – что производители этим хотели сказать. Это равнозначно тому, если бы холодильник назвали "Сахара".

Перед Ларисой встала дилемма: или покупать банку мелких маринованных огурчиков, или трёхлитровую банку, в которую еле уместилось полтора могучих огурца, сильно смахивающих на семенные.

– А где компромиссный вариант? – возмущалась Барбариска, мечась между рядами лотков.

Промежуточного, почему-то, не было.

– Сами, поди, сожрали, – пояснил Чингачгук лениво зевнув , не забывая, при этом, прикрыть рот рукой, причём несколько раз подряд – как это делает заправский Виннету во время выкрика боевого клича.

– А как быть с маленькими? – не унималась Лариса. – Они раньше пользовались куда большим авторитетом.

– Так то раньше – во времена тотального дефицита, – возразил Лейб, строя страдальческое лицо. – А сейчас всего полно и люди выбирают продукты по вкусу. На мой взгляд, в маленьких, кроме товарного вида, ничего толкового нет, даже путного хруста.

– Кабачки маринуй, – посоветовал Шмель. – Хруст – потрясающий. Упругости позавидует плотная резина.

– А как его в банку затолкать? – поинтересовался Бегемот, вероятно, сам постоянно сталкивающийся с подобной проблемой.

– Да просто! Режется кольцами и запихивается...

Лариса всё-таки нашла огурцы подходящих размеров и купила банку прошлогодних солений. Почти утерявшие пупырышки огурцы, тёмно-зелёные, нисходящие к черноте, они не оставляли сомнений в том, что были закатаны давным-давно.

– Ты не беременна, случаем? – ехидно спросил Ворон.

Барбариска тяжело вздохнула, но ничего не ответила. Она уже устала от постоянных подколок; явных и мнимых подозрений, хоть и понимала, что в обоих случаях товарищам было до фонаря её личная жизнь.

Смотря, как отоваривается подруга и пухнет её сумка, все наконец-то вспомнили, зачем выбрались в город. Пора было самим озаботиться приобретением серьёзной закуски, не полагаясь на одни только консервы.

– Грибочков маринованных на закуску не хочешь приобресть? – спросил Лис Шмеля.

– Да ну их! – отмахнулся Шмель. – Под уксусным маринадом всё едино: что белые, что маслята, что опята. Разве что опята плотнее и не расползаются по тарелке бесформенной массой.

Жук пожал плечами и прожужжал:

– Ну, что же – опять подтвердилась избитая истина о спорности во вкусах между разными индивидами. Нет абсолютно одинаковых пристрастий.

– Это точно! – подтвердил его выводы Кот. – "У каждого свой вкус, сказал альпинист, отправляясь на Эльбрус и запихивая в рюкзак резиновую куклу из элитного секс-шопа".

– Опять? – устало вздохнула Лариса.

– Что опять? – развёл руками Василий. – Вывод тут в другом – резине солёных огурцов не надо. Кстати, на ней можно через реку переправиться...

– Поплывём с комфортом и с подогревом!

Определить автора жизнерадостного изречения не удалось, так как Барбариска заверещала на весь базар, захлёбываясь от возмущения. Кое-как Ворону удалось её угомонить.

– Насчёт кстати, – оживился Чингачгук. – Я слышал, что в современных гаремах арабских шейхов, помимо плановых затрат на женщин, имеются внеплановые. Короче – предъявленный к оплате счёт включает в себя непредвиденные расходы. Естественно, подручные материалы из секс-шопа не рекламировались в открытую. Одним из пунктов значится "побочные средства", проходящие по ведомости под кодовым названием "Морковь". Иногда более ласково – "Морковка".

Никто никак не отреагировал на этот рассказ.

Понабрав товаров на рынке – кому-что понравилось и несколько отяжелев, друзья стали выбираться поближе к центральной улице. На ней точно должны быть продуктовые магазины – одними огурцами сыт не будешь. Проходя мимо вещевых палаток, они опять наткнулись на спорящих супругов. Пока мадам примеряла новую шмотку, вернулся муж и заявил:

– У нашей машины дворник сломался!

– Ну, ничего. Дождя нет. И без дворника до дома доедем.

– Да не тот дворник, который ветровое стекло протирает, а тот, который улицы метёт. Совершенно перегородил выезд.

На выходе из рынка, на автомобильной стоянке, дворник не выдержал напора трудовой вахты и прикорнул на машине супругов. Положив голову на бампер легкового автомобиля, он сладко причмокивал во сне и храпел, как несмазанный дизель. Перегар изо рта работника метлы травил всё живое в радиусе нескольких метров, а в эпицентре вся живность давно умерла, если не успела вовремя покинуть опасную зону. Хозяева машины не стали церемониться с дворником, а взяли его за руки – за ноги. Стоило ожидать, что супруги раскачают бедолагу и на счёт три, выбросят подальше в кусты, но, женщине это, видимо, оказалось не под силу. Они оттащили поверженного метельщика в сторону и аккуратно уложили на молодую зелёную травку.

– Сгорел на работе, – усмехнулся Ворон.

По пути следования в сторону центральной улицы пришлось миновать старый частный сектор. Домики с приусадебными участками и садами проплывали мимо с занудной регулярностью. Старый, покосившийся и почерневший сарай привлёк всеобщее внимание. На нём белой краской хозяин написал название "Бар".

– Ну, это примитивно! – отозвался на увиденное Крот. – Предлагаю назвать бар – "Старый партизан".

– Почему? – спросил Жук.

– Хозяин сарая накрапал вывеску, видимо, после того, как пустил заработанные деньги под откос...

– А может быть и не одну зарплату, – добавил Кот. – Ещё и дам приглашал, поди...

Крот усмехнулся и сделал общий вывод:

– Скорее всего, это не просто эпизод, а действо, имеющее завидную периодичность, подкреплённое стабильностью.

– Статус кво, – подтвердил Шмель.

– Чего?

– Постоянство, говорю. Верность начатому делу.

Асфальтовая периферийная дорога, разбитая ещё в прошлое тысячелетие, постепенно вывела сталкеров к центральной улице старого города.

После походов по магазинам, можно было возвращаться в точку базирования. Пока товарищи ориентировались в незнакомой местности и вспоминали, где находится автобусная остановка, новые знакомые что-то горячо обсуждали. Оказалось, что нелегальное расследование странного строительства охватило чуть ли не весь южный городок и его окрестности. Образовались даже конкурирующие, между собой, группы, а карты, подобие которой раздобыла Барбариска, распространялись с молниеносной скоростью. Их разве что не продавали в киосках. Эпидемия, охватившая местные сталкерские группы уже напоминала ролевые игры, с заранее написанным сценарием. Мастодонту, как раз необходимо было посетить местный Дом Культуры, чтобы поговорить с завклубом. У того были какие-то сведения, касающиеся этого дела.

Пока Федя ждал завклубом, остальным делать было решительно нечего и они побрели по коридорам заведения, глазея на местных носителей культуры. За дверью, помеченной номер семь, раздавалось нерешительное гитарное треньканье. Вслед за этим раздражённый голос учителя грозно произнёс:

– Музыкант инструмент насиловать должен, а ты у него извинение просишь!

Лис вспомнил свою историю, про то, как начинающий музыкант превращает жизнь домочадцев в настоящий кошмар:

– Играла, вроде бы, на скрипке, а получилось – у бабушки на нервах. "Ё– моё! – вопила бабуля, встречаясь с такими же бабками на лавочке возле подъезда. – Сейчас не тридцатьседьмой год!"

Класс бальных танцев сотрясался от музыкального сопровождения, под которое обучающиеся изгибались в конвульсиях, выказывая напоказ свои сексуальные желания. Две любопытные головы заглянули в приоткрытую дверь.

– Напарник у бабы тощий, – прокомментировал увиденное Бегемот.

– Глиста похотливая, – согласился Кот.

Здание Дома Культуры было довольно старое и относилось к постройкам сталинского периода. Массивные стены и высокие потолки давно требовали ремонта. С них лохмотьями свисала отсыревшая штукатурка и отвалившаяся, от старости, краска. Огромные окна, с пожелтевшими рамами, пропускали достаточно света, чтобы не заботиться о замене перегоревших лампочек, до которых ещё нужно постараться добраться. Шестиметровая стремянка требовала минимум двоих рабочих для переноски, что многократно усложняло задачу: или электрик пьян в стельку, или завхоз, или оба сразу. Подключать посторонних, к такому ответственному заданию, не имело смысла: или музыкант сорвётся вниз со стремянки, или шахматист надорвётся под тяжестью дубовой лестницы. Она тоже была изготовлена при Сталине и в те времена – принципиально не могла подвести, иначе столяр вполне мог отправиться на Соловки, отнюдь, не туристом.

Дальше, проходя по зелёному облезлому коридору, товарищи наткнулись на шахматный клуб без названия. Он разместился в просторном, но пыльном помещении. По всей видимости, шахматисты боялись не только дубовой стремянки, но, опасались и соснового черенка банальной швабры. Никто не хотел надорваться, от непосильного труда, а уборщица уволилась, обидевшись на понижение зарплаты. Сознание электрика и завхоза ещё не приняло сей печальный факт, коснувшийся всех работников местной культуры. Они пребывали в астрале, вызванного приёмом внутрь горячительных напитков. На отсутствие названия шахматного клуба, моментально отреагировал Ворон:

– Непорядок! Если название "Клуб четырёх коней" брендовое, то, придумали бы что-нибудь подходящее, для местной ситуации.

– "Клуб четырёх шашек", – предложил Лис, не подозревая, как он недалёк от истины.

В помещении клуба густо пахло шахматами. Бочонок самодельного вина пользовался повышенной популярностью, отчего у большинства гроссмейстеров мысли путались в головах; становились вязкими и обременительно ненужными. Запах от черешневой настойки тонул сам в себе, заполняя всё жизненное пространство, занимаемое игроками.

– Здесь стояла ладья! – возмущённо воскликнул гроссмейстер местного разлива, обращаясь к своему сопернику по партии.

Вместо туры у него на доске красовалась странная и корявая фигура гнома, замахивающаяся мячом для игры в регби.

– Да какая разница! – воскликнул соперник. – У меня вообще, вместо пешек – шашки.

Игра уже приняла смешанный характер. По клетчатому полю носился ферзь, сновали дамки и, при удобном случае, второй шахматист, за один ход, слопал коня, слона и две пешки.

В актёрском отделении стояла тишина, ничем не нарушаемая.

– Уехали на гастроли, – задумчиво сказал Чингачгук. – А жаль! Обучили бы меня играть Деда Мороза на детских утренниках; хоть какая-то приработка к Новому году, а то всегда так: в будни деньги есть, но стоит только подкрасться празднику – не на что отмечать.

Ворон усмехнулся и осадил несостоявшегося актёра:

– Слышь, Лейб, чтобы играть Деда Мороза на детских Новогодних представлениях, желательно иметь высокий рост и, в некоторой степени, дородность. Неплохо, чтобы и нос был немного картошкой. В таких случаях дети сразу кричат: "Здравствуй дедушка Мороз!" А если ты, со своим клювом, на сцену выползешь, детишки хором громко крикнут: "Шалом!"

Вернулся Мастодонт, таинственно улыбаясь. Затем покачал головой так, как будто стряхивал с ушей лапшу. На все расспросы он только махнул рукой и сказал, чтобы не обращали на мелочи внимания.

Напротив Дома Культуры, в местной забегаловке, которую в народе раньше называли "Шайбой", а теперь "Капельницей", назревал скандал. Инициаторы драки сцепились между собой в пьяном поединке и, не ограничиваясь одними кулаками, в ход пошли предметы мебели. Первый же брошенный табурет выбил витрину напрочь, а в след за ним вылетел и бросавший, оставшийся без оружия. Звон разбитого стекла разнёсся далеко по улочкам тихого городка.

– Акробат, – уважительно отозвался Бегемот.

– Ну, тоже мне циркач! – возразил Шмель. – Вот я видел вылет: всем полётам полёт! Тройное сальто без тулупа... На морозе... Над выбитым окном, на скорую руку, поставили кондиционер – водопад, гонящий тепло и отгоняющий холод. Администратор заведения справедливо рассудил, что до утра вставлять окно не имеет смысла – вдруг ещё не закончились боевые упражнения...

Мимо проехал легковой автомобиль отечественного производства с прицепом, в котором стоял импортный биотуалет. Вертикально. То есть, им можно было пользоваться, даже на ходу.

– Любит мужик путешествовать с комфортом, – усмехнулся Ворон.

– Наверное, он его повёз на какое-то мероприятие, – предположил Лис.

На него тут же зашикали, чтобы не портил идиллию, а Чингачгук развил идею путешествия со всеми удобствами:

– А что – деревянный сортир, отечественно-кустарного изготовления, тоже подойдёт. Гадить только на ходу, как в поезде. Там всё на рельсы падает, а здесь будет валиться на асфальт. На стоянке пользоваться – запрещено. Так же, как в поезде.

– Авария может произойти, – возразил Жук. – Подскользнётся, кто-нибудь, как на масле...

Центральная улица старого города жила по своим правилам. Заведённых, раз и навсегда, не существовало. Они постоянно корректировались обстоятельствами, но одно правило, на всю страну, действовало обязательно: на всех центральных улицах всех городов раздавали листовки, доставая туристов и раздражая местных жителей. К Бегемоту целенаправленно намылила ноги уличная давалка рекламных буклетов с вытянутой рукой, в которой была зажата листовка. Поверх куртки, на девице была надета нейлоновая накидка бордового цвета, на которой, с двух сторон, была нанесена надпись: "Шубы от производителя". Бегемот отклонился от предложения и заявил:

– Моя моль сытая и здоровая! Довольная всем. Крылья – во!

Он растопырил руки в стороны, показывая размер размаха крыльев летающего насекомого – вредителя.

– Личинки – во! – показал Мотя средний палец.

Немного подумав, Бегемот сменил его на большой. Затем, критически оценив недостаточный, для сравнения, размер, он промямлил:

– Тонковато будет. И коротковато.

Бегемот медленно опустил руку до ремня брюк, но, остановился в раздумье. Девушка покраснела, сравнившись цветом окраса со своей накидкой.

– Мотя – хорош! – предупредил его Ворон. – Она уже, по интенсивности окраски, скоро начнёт со свёклой соперничать. Или с...

– Давайте без пошлостей! – опять вмешалась раздражённая Барбариска.

– Что я такого сказал?! – взвился Вова. – Я имел ввиду накидку, а ты, Барбариска, сама пошлячка – у самой, только это на уме.

– Чего там шуба, – вмешался в разговор Шмель. – У нас всех мамонтов моль поела, а американцы не верят. Вот реальность – по американским законам охотиться на слонов запрещено. Неважно, что они не водятся на территории Дикого Запада. Соответственно, запрещён и экспорт слоновьей кости, а так как янки не находят разницы между слоном и мамонтом, то и сувениры из бивня мамонта запрещены к ввозу в США. Из этого следует, что на мамонтов охотиться, тоже, запрещено. Один мужик жаловался в интернете: "Изготавливаю курительные трубки на экспорт. Между чубуком и мундштуком ставлю кольцо из кости мамонта. Конкретно – из его бивня. В Америку такие трубки не отправишь – таможня не видит никакой разницы между этими мослами. Приходится заменять бивень мамонта на морту – морёный дуб-топляк.

Ворон усмехнулся и как бы нехотя выдавил из себя:

– Да там семьдесят процентов населения, если не больше, и не знает, что это за звери такие.

– В курсе дела процентов пять, от общего числа живущих, и то, из когорты научной братии, – согласился Шмель. – Остальные девяносто пять верят, что мамонты живы до сих пор и их нещадно истребляют на просторах Сибири. Браконьерством занимается русский мужик, под треньканье балалайки.

Лис призадумался и спросил:

– Интересно, а где этот мастер бивни мамонта добыл?

– В Сибири, видимо, с этим проблем нет, – ответил Шмель. – Я даже не в контексте, насчёт юридической подоплёки таких находок. Можно их присваивать или нет? И что за это будет. Но если мастер так открыто вещает об этом на своём сайте, не опасаясь компетентных органов... Не знаю – не знаю...

Жёлтое солнце уже клонилось к закату и пора было возвращаться на базу. По пути на автостанцию попался универмаг "Фантастика". Сколько таких "фантастик" на просторах бывших союзных республик? Вдалеке, за магазином, располагался небольшой химический завод. Из-за корпуса универмага, нисходящего к внушительному "Сельпо", была видна только труба производственных площадей, которая нещадно дымила. Создавалось впечатление, что все корпуса завода вносили свою лепту в задымление атмосферы. Предприятие не просто загрязняло окружающую среду, а делала это воистину фантастически: в клубах дымящихся выбросов присутствовали все цвета радуги одновременно и несомненно, вся таблица Менделеева. Перед входом в универмаг стояла, довольно высокая, искусственная ель, с которой даже не удосужились снять новогодние игрушки.

– Фантастика! – воскликнул Крот.

– Без тебя видим – не слепые, – буркнул Жук, косясь на разноцветную феерию.

– Я про трубу.

– Понятно, что не про магазин, – ответил за Жука Чингачгук.

Охранник, стоящий у входа в магазин, на вопрос о том, почему праздник до сих пор продолжается и какого хрена не сняли с ёлки украшения, ответил просто: "А на хрена? Скоро будет следующий Новый год – опять ёлку наряжай, а это напрягает. Все подобные телодвижения оплаты требуют!

– Логично, – согласился Ворон, скорчив равнодушную мину.

Сталкеры вернулись к лежбищу уже тогда, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Суп давно остыл и его пришлось подогревать. Народ опять разделился на два противоположных лагеря, но, в конце концов пришёл к компромиссу: кому нужен питательный бульон – пусть ждёт, а кому не нужен – могут приступать к вечерней трапезе.

Красные отблески языков пламени освещали уставшие лица и сон потихоньку стал одолевать одного туриста за другим, пока на поляне не осталось бодрствующих индивидов.

...

Снилось Бегемоту, что ему на дом принесли роскошную шубу и предложили её купить. Мотя отнекивался, мотивируя отказ тем, что хотел свозить жену к Средиземному морю на отдых и денег на всё не хватит. Постепенно он сдался под напором торгаша, согласившись с доводом последнего о том, что моли тоже что-то жрать надо. «Шуба подождёт! – хором закричала моль, высовываясь из шкафа. – Пусть сначала посмотрит мир вместе с женой, попутешествует, поголодает; глядишь и нас поймёт. Шуба подождёт! Мы, пока, старые валенки доедим...» В пронзительной синеве неба летела стая моли, построенная стройным и тяжёлым свинцово-серебристым клином. В поисках резервного пропитания косяк устремился на юг, в лучшие места проживания, где, по слухам, кормовая база была лучше, так как про шубы в шкафах южный народ частенько забывает и забивает на них. В теплом климате это голая показуха: ходят по набережным в меховых изделиях, обливаясь потом и даже не застёгивая их на пуговицы – на распашку. Главное – продемонстрировать, что и мы не лыком шиты... Трофейное звено моли уносило недоеденную шубу и валенки...

Дальше пошёл сон про тополя и туалете, причудливо смешавшиеся в сознании сюрреалистическими образами. Крашенные белой известью деревянные сортиры, стоящие вдоль дороги нестройными покосившимися рядами, напоминали тополя с крашенными, всё той же известью, стволами у основания. "При чём тут тополя?" – в недоумении размышлял Мотя, даже во сне не могущий отогнать от себя подобные мысли. При чём тут сортиры, его почему-то не беспокоило...

...

Коту снился сон про то, как он выступал в роли любовника – неудачника. Неожиданно нагрянувший муж заставил спрятаться его в шкафу. Внутри повсюду висели, поеденный молью, шубы, брюки и шерстяные пиджаки. Из-за этого видимость, и без того почти нулевая, ещё более ухудшалась и Василия посетил приступ клаустрофобии. Нестираные носки, которые хозяин квартиры складировал тут же, помимо боязни замкнутого пространства, вносили нестерпимый аромат в атмосферу и панику в душу. Кот не хотел быть отравленным за здорово живёшь: за чью-то жинку, которую он видит первый раз в жизни и Вася заметался в импровизированном карцере. Мятущийся в шкафу любовник тщетно искал выход. Пьяный, он и со светом мог ориентироваться только в радиусе полуметра, да и то – на ощупь.

– Что там в шкафу стучит? – спросил муж жену, не переставая давиться подгорелыми котлетами.

– Да моль, наверное, об стенки бьётся.

– А чего котлеты сожгла? Уснула, что ли?

– Уснула...