Текст книги "Безмолвие полной Луны (СИ)"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Витя! Ты что – дебил?! Ты чего антисанитарию разводишь? Ты до этого со свиньями, что ли, столовался?

– А чо? – очнулся Крот от амнезии мечты полёта и спустившись с небес на землю.

– С вилки надо есть, а не руками!

Не дав Виктору опомниться, в нравоучительный диалог вмешался Кот, злорадно ухмыляясь:

– Он умеет пользоваться вилкой, как ёж противогазом.

Упаковав пожитки, сталкеры стали собираться в город. Осмотрев на прощание разрушенное хозяйство, ни у кого не возникло сомнений в том, что они сюда ещё вернутся.

Глава одиннадцатая. Секреты аномального полёта или записки современного сумасшедшего

Мёртвый город жил своей жизнью, оставшись серой каменной сущностью в недалёком прошлом. Хранили унылые коробки домов тепло своих жителей, или нет – неважно. Удивительно другое: строения сохраняются намного дольше при непосредственном соседстве с человеком, даже если не производить никакого ремонта, но, стоит только дому осиротеть, как он начинает стремительно разрушаться. Это при том, что никто не прикладывает к этому руку. Горечь появляется у яблонь, холод у домов. Стены начинают пахнуть ветхостью, хоть прошло совсем немного времени. За этот временной отрезок даже бумага не пожелтеет, находясь во влажной атмосфере. Ворон призадумался. Его не отпускали подобные мысли, давя на сознание неопределённостью, но фактами. Кто заселяет строения; какие эфирные сущности – на это у него ответа не было. Был город, стоящий перед ним, а он стоящий перед входом. Ключей от города не несли. Никто вокруг не шлялся без дела, но Ворону постоянно казалось, что за ними кто-то наблюдает. Препятствовать пока не препятствует, но следит за каждым сталкерским шагом. Наконец-то, отогнав от себя эти мысли, Ворон махнул рукой, как-будто группа брала ненаселённый пункт штурмом...

Поиск в КБО не дал никаких результатов и, как сказал Мастодонт, не мог дать. Всё было бы слишком просто и, даже неинтересно – военные в такие игры не играют. Кошки-мышки со сталкерами в их планы входили ещё на первых этапах строительства. Секретность подразумевает тайну, открытую только для посвящённых и по умолчанию, что под КБО никаких летательных аппаратов нет и быть не может. Исходя из этих выводов, доступ к виману, непосредственно из научного учреждения, не планировался изначально. Вход нужно было искать где-то в другом месте. Не исключено, что даже из другого конца города.

– У кого какие будут соображения? – лениво пробормотал Ворон, рассматривая полуразрушенный асфальт и ковыряя его носком ботинка.

Шмель пожал плечами и скривил лицо в неопределённой гримасе. Остальные предпочли проделать примерно то же самое. Мастодонт единственный, кто попытался выдвинуть своё предположение:

– Стоит поискать в ближайших подвалах, а ещё лучше, в государственных строениях вспомогательного значения, например, в трансформаторных будках.

– А что – это идея! – оживился Терминатор. – В жилых домах и даже в их подвалах вести поиски не имеет смысла. И так ясно, что слишком много глаз видело бы загадочные двери. Обыватель не должен натыкаться на что-либо таинственное.

– Логично, – согласился Ворон. – Пожалуй, начнём с ближайших постов.

Первая вскрытая будка не вызвала никаких подозрений. Запор поддался легко, несмотря на то, что ржавый; внутри абсолютный стандарт, а вот второй пост оказался значительно интересней – на двери вообще не было никаких замочных скважин. Товарищи немного растерялись. Лис подошёл к трансформаторной будке и приложил ухо к двери, прислушиваясь к возможным шумам внутри. На ухе остался грязный след от старой краски.

– Ну как – гудит? – поинтересовался Бегемот.

– Не-а...

– Тогда сам погуди, – великодушно разрешил Чингачгук.

Кот усмехнулся и поведал коротенькую историю, связанную с подобными явлениями:

– Некоторое время назад посетили мы с приятелем Великую пирамиду в Египте. Кое-как доковыляли по Большому коридору до камеры Царя. Там, группа людей, держась за руки и упёршись лбами в стену, монотонно гудела, пытаясь войти в резонанс с частотой пирамиды. Видок, у тронутых трансом, ещё тот: щёки дребезжат, слюни текут, внося дополнительную влагу в атмосферу постройки, которая и без этого повышенная. Чего они хотели там выгудеть? Мы тоже последовали их примеру, но не стали, как пьяные, держаться за стену, а поискали альтернативные пути. Не придумав ничего умнее, залезли в гранитный саркофаг гипотетического царя, где и стали гудеть. Не выяснено, что именно повлияло на наше состояние: то ли удушающая влажность, совместно с невыносимой духотой, то ли неизвестные энергетические поля пирамиды, действительно усиливающие действие всего подряд, но – нагуделись мы в стельку. Всего с одной поллитры на нос... Подошедший мужик, из русских туристов, попытался нас пристыдить:

– Тут кто-то помер, а вы...

– Как? – спросил я . – Ужо помёр?

Приподняв за волосы голову товарища и заглянув в его стеклянные глаза, я неожиданно для себя всё-таки обнаружил признаки жизни. Так я потерял веру в человечество, ранее доверяя каждому сказанному слову.

Оторжавшись, товарищи разбрелись по ближайшей, к посту, территории в поисках малейших деталей, могущих натолкнуть на след пропавшего входа. Шмеля насторожило странное расположение мусорной бетонной урны, в форме медвежонка и весьма вместительных размеров. Что мусорка делала рядом с ТП? Это обстоятельство заставило задуматься. Серая жизнерадостная морда, в этом месте, было явно не к месту. Он быстро позвал остальных к себе и заявил:

– Не могли электрики, редко здесь появляющиеся, столько намусорить, чтобы для них возводить целую урнищу.

– Это точно, – согласился Чингачгук. – Дымящиеся башмаки всё-равно следственные органы заберут, как вещьдок, а не в урну дворник отправит.

Ворон оторвал полусгнившую балясину от перил первого подвернувшегося лестничного марша и энергично шуровал им внутри медведя. За долгие годы в нём скопилось немало прелой листвы, смешанной с пылью и даже занесённой ветром земли. Чёрно-коричневая масса пахла грибами, помойкой и весенним лесом – одновременно. В толще культурного слоя попадались даже предметы современного быта, которыми сознательные сталкеры не разбрасывались где-попало, а повинуясь цивилизованному порыву, отправляли в надлежащее им место. Мишка жрал всё подряд, что ему засунули в пузо, годами переваривая подношения. Под кучей слежавшегося мусора показалась еле заметная крышка канализационного люка. Она намекала на то, что ей здесь так же делать нечего, как бегемоту в Антарктиде. Народ оживился, а Барбариска, от волнения, даже раскраснелась. Прикипевший люк с характерным скрежетом приподнялся, обнажая черную пустоту, ведущую в неизвестность и, с глухим стуком, упёрся во внутренний бок своего бетонного хранителя. Ворон посветил фонарём в открывшийся лаз. Стандартные металлические скобы вели вниз и разогнувшись, он спросил:

– Ну, кто первый?

– Наименее ценный член экипажа, – моментально среагировал Шмель.

Лис отметился нервным смешком и предложил Вове стать героем:

– Ты рядом стоишь, так чего же меняться местами – только время зря терять.

– А-а-а, – отмахнулся рукой Ворон и начал спуск.

Не прошло и минуты, как из недр подземного хода раздался его голос:

– Давайте, спускайтесь! Здесь есть где развернуться.

После стандартного колодца, шириной не отличающегося от своих собратьев, разбросанных по всем городам бывшего Союза, перед сталкерами открылся довольно широкий проход. И сам колодец, и стены прохода были выложены красным глиняным кирпичом, устойчивым к влаге. Там, где от белого кирпича через год останется одна крошка, красный простоит ещё лет триста, а то и больше. Факт проверенный, но здесь строители не ограничились обычной процедурой укладки, а заделали швы какой-то чёрной мастикой. Возможно, это был обычный битум, но проверять никто не захотел, так как народу было решительно плевать на такие мелочи. Через несколько метров короткий туннель закончился подъёмом. Откинулась ещё одна крышка и друзья поняли, что они находятся именно в той трансформаторной будке, оказавшейся "без окон, без дверей". Внутри решительно ничего не было, кроме злополучной двери и ещё одного люка. На двери висел механизм запора и Бегемот, осмотрев его, сделал заключение:

– Секретный проход к виману из ТП, это и есть второй люк. А это – электромагнитный замок, исключающий замочную скважину. Ключ, вероятнее всего, имел автономную систему электропитания. Резервный вход размещён в мусорной урне, из которой, как вы поняли, попадаешь изначально в ТП. Можно приехать под видом электриков или мусорщиков. Что ж – разумно... Не всё в белых халатах рассекать...

– А сходство профессий? – задал Жук глупый вопрос.

– Носы можно подкрасить губной помадой, – не растерялся Мотя. – Красной, естественно... Не обязательно маскироваться под электриков так дотошно. Скорее всего циркуляр регламентировал проделывать эту процедуру ночью. Ну, приехала аварийная бригада... Никто ничего не заподозрит. А с таинственным подвалом действительно могла быть накладка: вездесущие мальчишки, сующие свой любопытный нос во все щели, людская молва, в виде сарафанного радио, сидящего почти круглосуточно на скамейке возле дома и перемывающего кости каждому входяще-выходящему. Мимо проходящему. Вот от бабушкиных взглядов, точно ничего не ускользнёт. Они же криминалисты и психологи – в одном флаконе. Здесь же всё на виду. Известный принцип: хочешь что-то скрыть – положи на видное место. К тому же мало кто захочет лезть под высокое напряжение.

Коридор, в который спустились сталкеры, отличался удивительной чистотой. По расчётному времени прохождения, его протяжённость соответствовала тому, что над ними находится КБО. Вопреки опасениям, металлическая дверь, ведущая в дальнейшие помещения, оказалась не только незапертой, но даже чуть приоткрытой. Видимо, после катастрофы персонал так спешил покинуть опасную зону, что забыл про все меры предосторожности. Возможно, внутри подвалов последствия аварии сказались ещё сильнее, чем на поверхности и какую роль в этом сыграл виман, ещё только предстояло выяснить. К расстройству некоторых членов экспедиции, в подсобных помещениях находился банальный поржавевший инструмент, поступающий на вооружение обычному слесарю. Ножей, кастетов и пистолетов, не говоря уже про пулемёты – не было. Противогазы никто не считал и они валялись грудами прямо на бетонном полу. Причём марки химзащиты были разные, представленные различными предприятиями тогдашнего "совка". Какого-либо оборудования, в виде компьютерной техники, так же не наблюдалось.

– Практически пусто, так-перетак! – выругался Терминатор, предпочитая золотосодержащие плата ржавым гаечным ключам и массивным слесарным тискам.

– Всё ещё впереди, – обнадёжил его Мастодонт.

На полу валялась одинокая оранжевая аптечка, используемая как военными, так и гражданскими лицами во время чрезвычайных ситуаций. Крот поднял её с пола и открыв, констатировал банальный факт:

– Пусто.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Чингачгук. – Стала бы она полная на полу валяться.

– Чего это пусто? – в недоумении спросил Жук, заглядывая в аптечку из-за плеча Крота. – Вон же таблетки, какие-то.

– Это фуфло, – пояснил Лейб. – Тут нет наркотиков, а эти таблетки, как утверждают знатоки, можно купить в обычной аптеке.

– А тебе-то они зачем? – насторожился Жук.

– Мне наркотики в одно место не упирались! Это ты спросил, а я ответил. Я слышал, что есть военная комплектация. В неё входит препарат, который я называю "Берсерк".

– Почему? – спросил Крот.

– Потому что после укола человек с катушек съезжает, – пояснил Чингачгук. – Бросается на всех подряд, кто первый под руку подвернётся.

– А на хрена такой препарат? – удивился Жук.

– Представь себе картину: с неба сыпется фосфор, поджигая всё вокруг; воздух просто насквозь пропитан отравляющими веществами; ухо горит, кожа лохмотьями свисает и болевой шок вот-вот парализует волю – что делать в такой ситуации? Укол в бедро и моментальная реакция препарата с кровью. С квадратными глазами выползаешь к своим, а там разберутся, что делать: и попить дадут, и ухо потушат – сам-то ты не сможешь.

– Почему? – опешил Крот.

– Потому что, после приёма препарата, тебе по-фиг будет, какой под штанами член тлеет.

За следующей неприметной дверью, лишённой какого-либо видимого грифа секретности, на треноге стоял внушительных размеров виман. Барбариска чуть не заплакала, от нахлынувших на неё чувств. Остальные так же изрядно взопрели от волнения, не в состоянии произнести ни слова. Когда первоначальный шок прошёл, Ворон только и смог, что вымолвить:

– Ё-моё...

– Сверкая чёрным воронёным корпусом, летательный аппарат неизвестного происхождения был абсолютно лишён следов пыли, как-будто уборщица тётя Глаша только что прошлась влажной тряпкой по его бокам и отполировала фланелевой ветошью, предварительно спрыснув политурой. Люк аппарата был открыт, но никто пока не решался заглянуть внутрь. Про то, чтобы туда войти, не приняв успокоительное, не могло быть и речи.

– Груня – пирамидону! – выдавил из себя Бегемот, цитируя известный фильм.

– Давно не выпускают, – ответил за отсутствующую Груню Лис.

– Тогда – водки...

Удачу обмывали долго. Даже если ничего и не работало на борту вимана, то всё-равно – успех был ошеломляющий. Никто, никогда, ни наяву и не во сне – не видел ничего подобного. А тут – воочию...

Все с опаской поглядывали в сторону аппарата и даже Барбариска не торопилась лезть в его чрево. Посидев ещё немного, любопытство, всё-таки взяло вверх и Ворон, с кряхтеньем, поднялся на ноги. Вначале он осторожно посветил фонариком в темноту. Ничего не произошло. Осмелев, Вова осторожно полез внутрь. Сталкеры напряглись, с волнением наблюдая за его перемещением в чрево неведомой техники. Скорее всего защиты не было, в виде подлых ловушек, но всё-равно – каждый чувствовал себя неуютно. Ворон окончательно скрылся в черноте проёма и через секунду раздался его голос:

– Забирайтесь сюда, если не лень – тут ничего не работает и током не бьётся.

Осмотр "Вимана" ничего не дал. Даже навскидку было видно, что аппарат изрядно потрепали. Никаких вибраций; ничего... Ворону обстановка внутри аппарата показалась скучной...

– Ни концов, ни кольцов, полный корпус огурцов! – констатировал печальный факт Бегемот.

– Может быть некомплект? – предположил Лис.

– Ты чо – того? – покрутил Кот у виска указательным пальцем. – Тебе же говорили – он летал!

– Нужно осмотреть все помещения лаборатории, – авторитетно заявил Шмель. – Другого выхода я просто не вижу.

Пока сталкеры рылись по ящикам, многогодичная пыль поднялась настолько, что стало щипать в носу. Серые пожелтевшие папки с документацией, описывающей технические характеристики токарного станка, стоящего у стены, к делу не относились и летели на пол. Куча бесполезного хлама уже скопилась в углу, но нужная информации так и не обнаруживалась. Опять гранёный стакан. Пыльный. Лис хотел было зашвырнуть его в общую кучу, но Чингачгук его остановил:

– Ты чего это посудой разбрасываешься? Токарный станок нам может и не нужен, а вот стеклянный стакан ещё может пригодиться.

– Да, – согласился Ворон. – Думаю, базу нужно организовать именно здесь.

– Где же ещё? – удивился Шмель.

Остальные согласились с железными доводами.

Сталкеры вели планомерный поиск. План был прост, до гениальности – проверять всё подряд. На исследованных ящиках белым мелом ставился крестик. Очередь дошла до металлического шкафа, в котором обычно хранят малозначимые документы. Такие шкафы открываются без проблем и без ключа – одной небольшой фомкой. Зелёный и облезлый, для вскрытия он не требовал динамита. С первой же попытки край двери отогнулся в сторону, обнажая хилый механизм запора. Краска, облупляясь, посыпалась на пол и дверь, под натиском железа, откинулась в сторону. В шкафу хранились личные данные сотрудников проекта, но информации о профессоре не было. Бегемот поднатужился и дверка встроенного ящичка деформировалась в мятый металлический лист. Здесь-то и нашли товарищи искомое. Личные данные ведущих специалистов их не интересовали, а вот адрес профессора несколько обнадёжил. Раньше он жил на севере города, в одной из высоток. Эти дома хорошо известны сталкерам и Мастодонт радостно заулыбался. Потом тень сомнения промелькнула по его лицу и он поделился ей с остальными:

– Там уже давно ничего нет. Ликвидаторы вывезли все вещи горожан ещё в первые месяцы после катастрофы.

– Не думаю, что он прятал что-либо в мебели, – возразил Диплодок. – Для этого есть вентиляции, розетки и прочие тайники.

– Разумно, – согласился товарищ.

Ворон встал в позу полководца и заявил:

– Надо посетить жильё профессора. Сердцем чувствую, что это просто необходимо, иначе наша миссия может зайти в тупик. Мотя – перестань пилить бок вимана напильником! До тебя эту процедуру проделала куча народа... Результат, как видишь – нулевой.

Затем он ткнул в бок Барбариску, заставляя ту очухаться, от свалившегося на неё счастья, и помогая прийти в себя.

До высотки дошли без приключений. Дом находился в приличном состоянии, если не считать разрушенного растительностью асфальта. Она в городе имела статус вездесущности, произрастая из малейшей щели, взламывая асфальтовое покрытие и постепенно начинала справляться с бетонным. Зеленело вокруг буквально всё. Найдя нужный подъезд, сталкеры гуськом поднялись по лестнице на восьмой этаж. Номер на пожухлом дерматине совпадал с данными анкеты и после секунды замешательства, Ворон рванул дверную ручку на себя. Дверь поддалась легко. После того, как ликвидаторы подчистили территорию, они всё оставили открытым. Как заметил один из участников экспедиции: "Было бы странно, если бы наоборот". Несмазанные петли жалобно скрипнули и взору сталкеров предстала пустая квартира.

– Ну-с, господа – приступим? – спросил Лис, а так как возражений не поступило, он первым вошёл внутрь, запнувшись о нелепый порог.

– Что за? – дальше у него слов не хватило. Он с удивлением разглядывал высокую деревяшку, преграждающую вход и усиленно вспоминал, есть ли у него дома нечто подобное.

В старых домах это явление обычное – высокие пороги. Тужась мозговыми извилинами, он так ни до чего и не додумался. Лис даже сбегал посмотреть на соседнюю дверь. Порог был, но чуть меньше. Не долго думая он схватил пожарную фомку, предусмотрительно захваченную с собой, и снёс деревянное нагромождение.

– Ну чего ты мучаешься? – вмешался в его действия Чингачгук. – Советский домострой. Какую деревяшку нашли, ту и пришпандорили.

Комнаты в квартире оказались пусты, в соответствии с требованиями инструкции к ликвидаторам последствий аварии. Дома умирают вместе с хозяевами. Пыль на сморщенных обоях скопилась в таком количестве, что приобрела чёрный оттенок, как ламповая копоть. Крашенные таким способом морщины казались венами, пронизывающими все стены. Предсмертная агония давно прошла и здесь витала смерть. Ворон трезво рассудил, что под обоями искать нечего, кроме денежной заначки, в виде одиноких купюр, запаянных в целлофан и давно вышедших из употребления. С этим заключением не согласился Шмель, заявляя, что таким способом можно закатать под бумагу целый дневник, предварительно разделав его на отдельные листы. Бегемоту было всё-равно, что можно или чего нельзя спрятать под обоями. Он просто прошёл в угол комнаты и поддев край наклеенного рулона, рванул его на себя. Обои с треском отделились от бетона и упали на пол.

– Ищите, а не спорьте, – посоветовал Мотя обоим.

После недолгих поисков, в результате которых был вскрыт даже паркет, был найден дневник профессора. Он был свёрнут в рулон и упакован в несколько целлофановых пакетов. Всё это укладывалось в пенал размером со стандартный кирпич, а сам пенал занимал место в нише, вместо кирпича. Целлофановые обрывки полетели на пол, и рукопись учёного кое-как удалось развернуть в плоскость. За долгие годы она порядком слежалась и успела задеревенеть. Как оказалось, это был первый фрагмент дневника профессора, касающийся проекта. То, что рукопись не целая и так было ясно всем, кроме Барбариски. Она не желала мириться с неопределённостью и Ворону стоило больших трудов удерживать её от матерных выражений. Он не любил, когда женщина ругается. И напивается. И то, и другое, по его мнению, у них получается из рук вон плохо. Не умеют они делать этого. Нет в женских действиях поэзии. Не для этого рождены...

После возвращения в бункер, вначале нужно было восстановить хоть какую-то часто инфраструктуры. Света не было и Ворон спросил Бегемота:

– Мотя – ты нашёл аварийный генератор?

– Чего его искать-то? Вон он в углу стоит.

– Где?

– Да не здесь, а в подвальном помещении, где находится вся остальная трехамудия: водяной насос, душ с электроподогревом, вместительный сортир на оба пола, ванна и прочая, прочая, прочая...

– Насчёт воды ты это – того! – предостерёг Мотю Лис.

– Чаво таво? – передразнил его Бегемот. – Вода из скважины. А ты думаешь, у проводника откуда водичку пивал? Тоже из скважины. Проверяй каждый раз стакан счётчиком Гейгера, раз не доверяешь.

– И ареометром, – добавил Кот. – Вдруг на винзаводе надули. Потом предъявишь претензии.

Генератор затарахтел где-то в глубине подвала и появился долгожданный свет. Несмотря на то, что бункер укомплектовывался лампами дневного освещения, излучающих холодный спектр световых волн, настроение намного улучшилось. Атмосфера сразу же приняла деловую обстановку, а в углах, где ютились нетерпеливые сталкеры – почти домашнюю. Звон бокалов, за успех дела и бульканье жидкости напоминало химлабораторию, где по мензуркам разливались химреактивы. Хлопок пробки "липового" шампанского напомнил о том, что не все опыты проходят удачно, а само содержимое, обещало долгое знакомство с унитазом. Вначале его дразнят, показывая неприличную часть человеческого тела, потом пытаются что-то сказать, широко разинув рот, затем наоборот... И так несколько раз... Хорошо хоть туалет в бункере оказался вместительным – на несколько персон.

Пока несознательные граждане обмывали удачу, Лариса знакомилась с записями профессора. Профессор тоже играл в шпионские игры, пряча дневник по частям. Так же, припрятал кое-что из оборудования. Кроме деловых пометок, в дневнике имелись личные воспоминания учёного, в целом, к общему делу не относящиеся.

...

15 мая.

Из областного центра вернулся генерал-куратор проекта с веником зелёной полыни. "Почему не чёрной?" – спросил начальника его заместитель. "Народный целитель посоветовал зелёной полынью ноги в бане парить, – ответил генерал. – Ты же знаешь, что у меня с кожей проблема". "Здесь травы мало, что ли?" – удивился подчинённый. "Э-э-э – нет! – возразил куратор. – Лекарь сказал, что покупать полынь следует только у него, а не собирать её по косогорам. Неправильная она у нас – с осадком, каким-то". Заместитель благоразумно промолчал, а я про себя отметил: "Надули нашего генерала, как дитё малое! Можно даже сказать – наеб... И не боится целитель гнева власть предержащих?"

Для деловых записей профессор выделил отдельное информационное поле, чётко разграничив личные впечатления от профессиональных.

12 июня.

Генерала куда-то перевели, а замены пока не прислали. Исчез куда-то и его заместитель. Без объяснения причин и прощального салюта. Будто и не было его вовсе... Руководство города, пользуясь информацией и полной безнаказанностью, начало потихоньку растаскивать аппарат – кому-что понравилось. Ну и народ... В Москве об этом не знают. В курсе только горстка компетентных товарищей. Сюда они не стремятся, ввиду отдалённости от привычных мест обитания. Глубинка союзной республики у них курортом не считается.

17 июня

В Горком привезли бильярд, выписанный аж из-за границы. Целыми днями руководство города пропадало в кабинете, где его установили. Деталь, снятая с вимана, каким-то образом способствовала развлечению. На зелёном сукне господа градоначальники проигрывали друг другу целые вотчины... Помещики, хреновы!

...

Лариса, бродя внутри вимана, сверяла данные, руководствуясь прилагаемой к дневнику описи имущества. Ссылаясь на них, теперь стало ясно, что аппарат изрядно потрепали и профессор не врал в своих записях.

– Потерян вихревой тор и все три гроонусилителя, – угрюмо и задумчиво цитировала Лариса заметки учёного. – Без них невозможен режим "дельта", с помощью которого виман выходит в открытый космос. С двумя возможен только выход в стратосферу. С одним, конечно, ещё проще: в режиме "омикрон" полёты в атмосфере.

В это время Ворон листал дневник заместителя генерала. Корме личных впечатлений, он содержал записи распоряжений, имеющих курьёзные последствия. Так же рукопись пестрела пометками служебного характера и заметками о неадекватным поведением подчинённых. Вова зачитал вслух некоторые выдержки, имеющие любопытные детали, не вписывающиеся в реальность происходившего:

...

Личные заметки помощника куратора.

Как сказал главный инженер, профессор, незадолго до трагических событий, заказал себе гранитный памятник. В сельской местности, подобная практика – обычное дело. Поэтому, сей факт не очень удивил коллег. Они просто посмеялись над паникёром и вернулись к своим делам. Есть данные, что пропавший накануне гроонусилитель замурован в его постамент, который склеен из гранитной крошки и покрашен в отвратительный зелёный цвет, чтобы расхитители могил не позарились.

...

– Что-то тут не вяжется! – громко возмутилась Лариса. – Если зам пропал до катастрофы, то, как он мог зафиксировать это в дневнике?

– А я знаю?! – нервно ответил Ворон, листая пожелтевшие страницы. – Как ты уже поняла, здесь не всё вписывается в общую картину реальности.

Он продолжил читать, временами сдувая жёлто-коричневую пыль со страниц.

...

Продолжение записей заместителя генерала.

"Нет на месте и ваджры". Каким-то непостижимым образом, сталкерам передалось недоумение зама и настолько реально все почувствовали это, что кое у кого создалось впечатление телепатической связи, а сам заместитель вот-вот появится в помещении, в виде голограммы.

...

– Ваджра, – задумчиво пробубнил Крот. – А что это за зверь?

– Стандартное лучевое оружие вимана, – пояснила Лариса.

Шмель усмехнулся и всех успокоил:

– Ну, ничего – придётся распотрошить какой-нибудь музей, в котором она демонстрируется. Там и не подозревают, что это такое.

– Почему, – поинтересовался Жук.

– Что почему?

– Почему не подозревают?

– Потому что "лепездричество" кончилось. Подари аборигену Папуа-Новая Гвинея, из самой глубинки, электрическую бритву...

– Но в музее охрана! – предостерёг Чингачгук.

– Пустяки! – хладнокровно парировал Шмель. – Тараним виманом стену; быстро хватаем то, за чем прилетели и валим оттуда, а спишут всё на инопланетян.

Лис радостно вздохнул и пропел:

– Да! Нет повести печальнее на свете, чем повесть о потерянной ракете.

Лариса подозрительно на него посмотрела и продолжила чтение:

– Так же, пропали четыре противоперегрузочных изоморфных кресла. Хорошо что в реактор никто сунуться не решился, а тем более вмешиваться в его работу. Ко всему прочему, пропал комплект "Многофункциональных шаров-нейтрализаторов".

– Сегодня, кажется, не полетаем, – тяжело вздохнул Бегемот.

– Да, на ближайшее время – нелётная погода, – подтвердил Кот, вглядываясь в мрачное небо, по которому плыли тяжёлые свинцовые тучи.

– А чего эти шары нейтрализуют? – спросил Жук, про существование которого все порядком забыли или не обращали внимания.

– У Кота – полное погружение! – заржал Ворон, а Шмель разразился гомерическим хохотом.

Барбариска, находясь в повышенном возбуждении и крайнем возмущении, оговорилась при попытке осадить Вову:

– Не говори ерундой!

– А очень хочется! – не растерялся Ворон, при этом его смех принял форму удушающего характера. – Но: он стоит, краснеет и молчит...

– Рыбачить не пробовал? – спросил Шмель, держась за живот.

Ещё минут пять Барбариска вынуждена была молчать, пока уляжется нездоровое волнение, переросшее в массовый психоз. Такое состояние, когда нельзя показывать даже палец, иногда длится весьма продолжительное время, но друзья быстро успокоились. На "дурачину" они не обижались, но беспричинное смехоизвержение стоит порядочное количество калорий. Улетучиваются в никуда пары анестезирующих жидкостей, сводит судорогой мышцы живота и, существует ещё целый ряд нездоровых побочных эффектов. Шмель вспомнил прецеденты, как после подобных веселий психологически неустойчивые граждане шагали в пропасть, внезапно впадая в чёрную апатию. На вопрос Ворона: "Какая пропасть?", последовал ответ:"Вешалка".

Лариса бросила усталый взгляд на угомонившихся товарищей и продолжила:

– К тому же, неизвестно наличие топлива на борту. С трансурановым горючим будут непреодолимые проблемы...

– Ну а что – уран можно на станции спереть, – предложил Крот.

– При чём тут уран? – не поняла Барбариска.

– Ты сама сказала, что реактор работает на трансурановых элементах.

– Темнота! У тебя по физике пара была, что ли? Трансурановыми, называют элементы, которые стоят в периодической системе Менделеева после урана. То есть, число протонов у них больше девяносто двух. С 93-го по 108-й они весьма стабильны и принадлежат к числу актиноидов. Кстати, самый популярный, как вид топлива – нуклид плутония – 239.

– А-а-а! – понятливо протянул Виктор. – Так нам нужен плутоний?

– Как бы не так! – резко и недовольно возразила Лариса. – Он нам в одно место не упирался! Ваше, кажется, мальчики...

Ворон со Шмелём с удивлением посмотрели на Барбариску, как-будто первый раз её увидели, да ещё в таком амплуа, про которое и в жёлтой газетёнке-то стыдно написать.

– Что с тобой? – заботливо спросил Вова.

– Ничего! – резко ответила она. – Просто, нам нужен элемент, который в современной науке лежит за пределами понимания умом, даже самими учёными. Короче, элементы с числом протонов более 103 – называются трансактинидами, а более 120 – суперактинидами. Они крайне неустойчивы, имея срок жизни, исчисляющийся долями миллисекунд. Как было сказано, где-то на "Острове стабильности", находится тот элемент, который используют в качестве топлива "Вимана", а может быть и ещё дальше – на другом "Суперострове", если не на "Суперпуперострове". Такие, которые относятся к гиперактинидам. Да ещё, к супертяжёлым элементам или даже к ультратяжёлым"... Нам это не по зубам! В ускорителях такие не получали, даже на долю миллисекунды...

– Что же делать? – растерялся Ворон.

– Лезть в реактор, – мрачно выругался Шмель.

– Визуально? – задал глупый вопрос Жук.

– Перорально, мать твою! – заорал Ворон, не выдержав тупизны. – Пробовать на вкус! На ощупь не определить – никак... И вообще – ты мне всю плешь выгрыз. Кто сказал, что реактор не работает?!