Текст книги "Миллениум"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

В это время в кабинет вошла секретарь-адъютант и доложила о прибытии Вены Саймон. Эмм Ми Фиш велела ее пропустить, и Павлов во второй раз увидел ту, с которой ему предстояло отправиться в полную неизвестность. Последняя представительница племени оджибве выглядела взволнованной. Поздоровавшись с Павловым за руку, она заглянула ему в глаза, словно надеясь получить, хотя бы немой, ответ на самый важный для нее вопрос:

– Я тебе, хотя бы, нравлюсь?

– Конечно! – молча, едва заметным кивком головы, утвердительно ответил он.

Вена Саймон принесла на утверждение Эмм Ми Фиш список предметов первой необходимости – в дополнение к тем предметам и вещам, которые уже были загружены в хозяйственный отсек батискафа. Эмм Ми Фиш показала список Павлову, и он невольно улыбнулся, увидев в перечне детскую одежду и обувь, памперсы, электронные игрушки и школьные учебники на бумажных носителях. Список, разумеется, был утвержден без возражений.

Эмм Ми Фиш предложила присутствующим пройти в офицерскую столовую, где для них должны были накрыть стол и угостить, как в лучшие довоенные времена. Цинь Ши Хуан пожаловалась на лимит времени, но приглашение приняла. Акино Ито согласилась сразу, так как приехала на Красных Камнях на неопределенный срок: как главному конструктору "Фантома" ей предстояло лично проследить за его погружением и работой систем дистанционного управления. Хоа Шу Вэй обещала присоединиться к ним буквально через 15–20 минут.

Шеф-повар офицерской столовой – лауреат многочисленных премий по кулинарному искусству, приготовила разнообразные блюда из морепродуктов довоенного улова. На столе, словно наступил Новый год, стояли хрустальные амфоры с изысканными винами и бутылка настоящего московского шампанского. Павлову по просьбе Эмм Ми Фиш даже пришлось ее открыть, освежив в памяти кое-какие навыки.

Первый тост произнесла Цинь Ши Хуан, отметив, в частности, то, что, по ее мнению, Ди Ва Пав и Вена Саймон появились не случайно, и, если на то воля Божья, то им предстоит стать новым Адамом и новой Евой.

Эмм Ми Фиш в своем тосте призналась, что, познакомившись с Павловым поближе, ей сразу захотелось испытать неистовую любовь и страсть. Она выразила надежду на благополучный исход операции и попросила Вену Саймон относиться к Ди Ва Паву бережно и не угнетать его ранимую психику.

Акино Ито поблагодарила Цинь Ши Хуан за доверие, оказанное его конструкции, и выразила восхищение Веной Саймон, и, в частности, тем, как она быстро освоила управление батискафом. У Павлова, когда он это услышал, гора с плеч свалилась, – ведь он видел "Фантом" только на голограмме.

Когда очередь дошла до Павлова, он решил, что будет лучше, если он выразит свое отношение к происходящему и к людям, собравшимся за столом, стихами. Еще во время своего пребывания в загородном доме Эмм Ми Фиш он, чтобы приободрить Мари де Гиз, перевел и прочитал ей стихотворение "Цицерон" Ф.И. Тютчева:

"Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие,

Как собеседника на пир.

Он их высоких зрелищ зритель,

Он в их совет допущен был —

И заживо, как небожитель,

Из чаши их бессмертье пил!"

Последние строки он прочитал, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать.

– Сам написал? – спросила его Цинь Ши Хуан, когда смолкли аплодисменты.

– Перевел, – признался Павлов.

– Все равно замечательно, и я желаю тебе и Вене Саймон очутиться в мире, который по отношению к вам будет не таким жестоким, как нынешний, – сказала Цинь Ши Хуан, незаметно вытирая слезы.

В 19.00 местного времени прощальный ужин закончился, и началась подготовка Павлова и Вены Саймон к погружению в анабиоз. Не будем утомлять читателя перечислением всех процедур, которым их в лазарете воинской части N64424 подвергали и которые продолжались всю ночь. С ними работала большая бригада врачей в количестве 12 человек во главе с подполковником Эмм Ми Фиш. Во время коротких 15-минутных перерывов ширму, разделявшую операционные столы, на которых они лежали, убирали, и они могли тихо между собою переговариваться.

С каждым перерывом на душе у Павлова становилось все тревожнее. Под утро ему почудилось, что в операционную зашла Сенусерт, быстро перелистала их электронные медицинские карты и вышла, помахав ему рукой. Павлов рассказал об Эмм Ми Фиш. Она выразила удивление, потом побледнела и призналась, что ровно в полночь все плененные пришельцы из звездной системы Элиот после изъятия генетического материала по приказу Министра обороны и безопасности были усыплены угарным газом, а тела их кремированы.

На рассвете 23 августа 3797 года Павлова и Вену Саймон в спящем виде доставили на носилках на борт батискафа "Фантом" и поместили в герметичную барокамеру, заполненную воздухом с примесью небольшого количества сернистого водорода. Этот газ, H2S, в небольших дозах подавляет активность ферментов, которые участвуют в переносе электронов в биохимических реакциях, связанных с процессом дыхания. Температура в барокамере постепенно снизилась с +25 градусов по шкале Цельсия до +3 градусов. Примерно через пять часов после этого интенсивность метаболизма в клетках аква-астронавтов упала в десятки раз. Не будет преувеличением сказать, что они впали в состояние подлинного анабиоза, куда более глубокого подавления всех жизненных функций, нежели то, которое наблюдается во время зимней спячки медведей, енотов, барсуков и сусликов.

Прошли еще трое суток, в течение которых Павлов и Вена Саймон находились под наблюдением врачей, тогда как инженеры-механики, электротехники и специалисты компьютерной техники устанавливали и тестировали резервные системы обеспечения жизнеспособности батискафа и функционирования установленной в нем барокамеры.

Дополнительное оборудование требовало дополнительного пространства. Эмм Ми Фиш приказала разгрузить хозяйственный отсек и оставить на борту батискафа только самые необходимые вещи: медикаменты, сезонную одежду и обувь, комплект огнестрельного оружия с боеприпасами, комплект механических инструментов, комплект школьных учебников на несгораемых носителях, полугодовой запас пищи в тюбиках и комплект электробытовых приборов, работающих от солнечных батарей. Немного поразмыслив, она приказала собрать и упаковать в герметичные пакетики семена цветов, фруктовых деревьев и корнеплодов, которые собственноручно поместила в один из пеналов так называемого "Аварийного комплекта".

Акино Ито, проникнувшись важностью миссии "Фантома", приказала очистить, заморозить и упаковать в специальные контейнеры воду, которую надлежало загрузить в батискаф в качестве балласта. В случае аварийной или нештатной ситуации, – полагала она, – аква-астронавты имели бы целую тонну чистой природной воды, пригодной к употреблению даже через сто тысяч лет.

Хоа Шу Вэй решила от них не отставать, и вмонтировала в барокамеру нештатный резервный компьютер, который должен был включиться и начать свою работу даже в том случае, если, сверхнадежный, бортовой, вдруг, по каким-то, самым невероятным, причинам прекратит поддерживать среду обитания аква-астронавтов. О том, что на батискафе установлен сервер с запрещенной к использованию операционной системы, она, разумеется, никому не сказала, чтобы не попасть под суд военного трибунала.

26 августа 3797 года на закате солнца тяжелый транспортный вертолет подцепил батискаф "Фантом" и полетел на озеро Байкал, замерзшее впервые за последние восемьсот лет. Эмм Ми Фиш сидела на месте командира. В 150 километрах от острова Ольхон приборы показали наличие подходящей полыньи. Эмм Ми Фиш дала приказ о снижении, по древнему обычаю трижды сплюнула через левое плечо, зажмурила глаза и нажала на кнопку пульта. Батискаф соскользнул с троса, плюхнулся в воду и начал постепенно набирать заданную Эмм Ми Фиш глубину погружения.

IX

О том, сколько времени Павлов и Вена Саймон пробыли в состоянии анабиоза, невозможно было сказать даже приблизительно. Бортовой компьютер вышел из строя, показав напоследок в строке даты значение бесконечности. Может, его поразил какой-то вирус, или он обрел самосознание и ушел в нирвану? Резервный компьютер, установленный Хоа Шу Вэй, обнулил дату текущего времени, и за 24 часа до их пробуждения отдал автоматизированной системе управления барокамеры команду начать очистку воздуха, постепенного повышения температуры и давления.

Вена Саймон проснулась первой и, преодолевая тошноту и головную боль, в кромешной тьме, сделала себе обезболивающий и тонизирующий уколы. Затем она включила осветительные приборы и, убедившись в том, что у Павлова прощупывается пульс и восстанавливается дыхание, вставила в ухо микронаушник. То, что она услышала, не предвещало им ничего хорошего. Резервный компьютер сообщал о том, что по состоянию на 01-го января 01-го года запаса топлива, энергии и воздуха в батискафе осталось ровно на шесть часов. Их тела были покрыты 5-сантиметровым слоем специального, похожего на шпаклевку, геля, который Вена Саймон тут же принялась соскребать с себя, а затем с Павлова. За этим занятием он ее и застал, выйдя из состояния анабиоза.

– Good morning! – сказала она, приветствуя его по-английски, а затем добавила на известном им современном языке, которые ученые-лингвисты называли "лингва фортран": Как ты себя чувствуешь?

– Как с тяжелого похмелья. Наверное, вчера перебрал шампанского, – у Павлова нашлись силы, чтобы пошутить.

Вена Саймон огорчила его известием о том, что произошла нештатная ситуация. Они вышли из барокамеры и приступили к исполнению инструкции, которую им начал передавать резервный компьютер бегущей строкой на мониторе и голосом Хоа Шу Вэй. В первую очередь им следовало вывести из желудка и кишечника искусственные наполнители, помыться, принять нормальную пищу и проколоться биохимическими растворами для восстановления в организме приемлемого водного и солевого баланса. Мучительно хотелось пить и не выходить из душевой кабины до тех пор, пока кожа и желудок не насытятся живительной влагой. После того, как они выполнили все требования инструкции и передали резервному компьютеру соответствующее подтверждение, они получили от него неожиданный запрос:

– Всплывать? Да. Нет.

Они страшно удивились, полагая, что батискаф уже находится на поверхности, но оказалось, что они все еще на глубине 1,5 тыс. метров. Вена Саймон запросила у резервного компьютера последние данные о состоянии внешней среды в месте погружения батискафа. Прошли 5 минут томительного ожидания, и, наконец, на мониторе высветились искомые сведения в удобной для оценки и анализа табличной форме.

– Радиация в норме! Химический состав воды и илистых отложений – в норме! Планктон на плаву и в огромном количестве! – радовались они, не подозревая о том, что бортовой компьютер перед самоликвидацией подложил им еще одну свинью.

Когда Вена Саймон дала утвердительный ответ на вопрос о всплытии, резервный компьютер попросил ввести пароль. Вена Саймон свой пароль, состоявший из шести символов, помнила хорошо и аккуратно его воспроизвела. Резервный компьютер сообщил, что пароль неправильный, и попросил повторить попытку. Она повторила, и так продолжалось несколько раз. В конце концов, она не выдержала и обратилась к автоматизированной системе управления батискафа напрямую. И опять незадача. Для того чтобы команда на всплытие была выполнена, ей требовалось ввести реальную дату текущего времени. Она еще немного помучалась, пытаясь обойти это условие, и чуть не расплакалась от огорчения, когда резервный компьютер включил сигнал аварийной тревоги и выдал сообщение: "До полного отключения энергетической установки осталось 59 минут. Пассажирам батискафа рекомендуется занять места в аварийном спасательном модуле!"

Делать нечего: посовещавшись, они переоделись в зимнюю армейскую одежду и обувь и перенесли из хозяйственного отсека в аварийный модуль, представлявший собой сферу диаметром 3,5 метра и весом 2 тонны, комплект с оружием и боеприпасами и комплект механических инструментов. Из электронных приборов и медикаментов пришлось отбирать самые-самые необходимые.

Пока Павлов метался между хозяйственным отсеком и аварийным модулем, разбирая и укладывая вещи, Вена Саймон вскрыла бортовой компьютер и вытащила из него миниатюрные жидкокристаллические накопители. Она надеялась с помощью карманного универсального компьютера обработать записанную на них информацию, включая последние сообщения, которые могла им передать Эмм Ми Фиш или кто-то другой. Затем она поднялась в рубку и открыла шкаф с надписью: "Аварийный комплект". В шкафу находился тяжеленный рюкзак из водонепроницаемой ткани, который она забрала с собой, и за 10 минут до полного отключения энергетической установки появилась в аварийном модуле.

– Мы ничего не забыли? – озабоченно спросил ее Павлов.

– Ерунда! Главное, что мы живы! – бодро ответила она, перекрестилась широким католическим крестом, задраила люк и заняла место в кресле пилота.

Резервный компьютер объявил пятиминутную готовность, и начал передавать сообщения об отказе систем обеспечения жизнедеятельности их бывшего подводного дома. Вена Саймон активировала автономный двигатель, и аварийно-спасательный модуль отделился от батискафа.

Подъем на поверхность продолжался чуть более часа. За это время они попытались настроить телерадиоприемник. Как известно, радиоволны в воде распространяются очень плохо, – только крайне низкие частоты, которыми пользуются подводники. Ничего не услышав на частотах подводной электросвязи, они надеялись на то, что обязательно услышат что-нибудь в стандартном диапазоне длинных и коротких волн, когда достигнут поверхности, но и тут их ожидало разочарование: эфир был чист, как горный воздух. Не работали даже астронавигационные приборы, что наводило на мысль об отсутствии на орбите Земли вообще какой-либо космической техники.

Они всплыли на поверхность не в самое подходящее время: был поздний вечер, и над священным озером Байкал полыхала и грохотала гроза. Аварийный модуль мотало по волнам, как утлый челн. Радиометры показывали 9-11 микрорентген в час. Это соответствовало естественному уровню, и они могли дышать атмосферным воздухом, не опасаясь заражения. Воспользовавшись вынужденным бездельем, они заснули в своих креслах, которые легко раскладывались в удобные кровати.

На рассвете неведомого дня и года аварийный модуль прибило к берегу. Камеры наружного наблюдения показали им то, что они меньше всего ожидали: мелкогалечный пляж в лучах восходящего солнца и пальмы и кипарисы в ста метрах от воды. Сделав замеры уровня радиации и состава воздуха, температуры и давления, они пришли к выводу о том, что здесь жить можно.

Вена Саймон предложила закрепить аварийный модуль буксировочным тросом за какое-нибудь близстоящее дерево, а затем с помощью электролебедки, скрытой во внешней поверхности корпуса аварийного модуля, вытащить его на берег, наподобие того, как барон Менхаузен вытаскивал себя из болота. Это – первое, что они сделали, когда выбрались наружу.

При температуре +19 градусов по шкале Цельсия зимняя одежда оказалась ни к чему, поэтому они вскрыли "Аварийный комплект" и переоделись в легкие, прочные и удобные гидрокостюмы из материала, который не пропускает влагу, но не задерживает воздух.

В аварийном комплекте они также нашли оружие (два пистолета с обоймами), аптечку, портативную рацию на водоналивных батареях, бинокль, сухое горючее, рыболовный набор (крючки, грузила, лески, гарпуны-стрелы), нож-мачете в ножнах, лучковую пилу, а также емкости для хранения и кипячения воды и приготовления пищи. Наибольший объем "Аварийного комплекта" занимал брикет так называемой "шагреневой кожи" – очень прочного и эластичного материала, из которого можно было вытянуть полотно площадью до 30 квадратных метров и изготовить множество полезных вещей, например, палатку, одеяла, тент, паруса, многослойную зимнюю одежду и т. д.

Посовещавшись, они решили пройтись по берегу в восточном направлении и осмотреться. С собой они взяли только пистолеты и бинокль. Через полтора часа они вернулись к месту высадки, позавтракали пищей из тюбиков и обменялись впечатлениями. Многое из того, что они увидели, подсказывало им, что они попали не на материк, а на остров, в центральной части которого возвышалась серо-голубая гора, похожая на потухший вулкан.

Их поразило обилие непуганых птиц: чаек, уток, фламинго, бакланов. Преодолев небольшой подъем, они увидели перед собой широкий залив, а в нем – скопление темно-бурых животных длиной 5–8 метров с раздвоенным хвостом и ластами. Одни из них пребывали на мелководье и поедали водоросли, другие – грелись на солнце на просторном песчано-галечном пляже. Звуки, которые они издавали, чем-то напоминали лошадиное ржание, храп и фырканье. Павлов никогда в жизни не видел ничего подобного. Вена Саймон, всмотревшись в бинокль, высказала предположение, что это – клоны стеллеровой коровы, которую, по ее сведениям, когда-то на Байкале пытались развести. Из других представителей животного мира они успели заметить лягушек, змей, пресноводных черепах и ящериц, похожих на варанов.

Аварийный модуль в принципе был пригоден для безопасного жилья. Закрывшись в нем, можно было не опасаться того, что хищный зверь, ядовитая змея или насекомые потревожат их ночной покой. Мини-электростанция на водородных топливных элементах давала свет и обеспечивала работу встроенных электрических приборов: телерадиоприемника, кондиционера, электротитана, холодильника и пылесоса. С помощью электролебедки и буксировочного троса они закатили модуль на опушку леса и установили его под высокой пинией – одного из самых красивых субтропических растений, известного также под названием итальянская сосна. О том, чтобы гулять по лесу, как по парку, можно было только мечтать: деревья, перевитые колючими лианами, и кустарниковые заросли (их называют маквисом) создавали непреодолимое препятствие.

Установив модуль на новом месте, они отправились купаться. В воду заходили по очереди. Пока один купался, второй с пистолетом стоял на берегу и наблюдал за обстановкой. Вода была теплой, прозрачной и на вкус соленой. Для питья и приготовления пищи такая вода была непригодна, поэтому им в первый же день пришлось задуматься о поиске какого-нибудь ручья или приготовиться к сбору дождевой воды.

После купания они провели тщательную ревизию имеющегося в их распоряжении оборудования, вещей и т. д. В принципе, то, что они имели, их вполне устраивало. В полностью распакованном комплекте предметов оружия они нашли: автоматическую винтовку с оптическим прицелом, пистолет-пулемет, охотничий карабин, точную копию старинного шомпольного ружья с кремневым замком, арбалет, спортивный лук, ножи с набором съемных лезвий, два пуленепробиваемых шлема, оснащенных миниатюрными видеокамерами и приборами ночного видения, два бронежилета, толовые шашки и даже гранатомет.

Общее количество боеприпасов для ручного огнестрельного оружия позволяло сделать порядка одной тысячи выстрелов. Из гранатомета можно было "пульнуть" пять раз: пробить самую прочную броню, засыпать смертоносными осколками площадь, равную 100 кв. метров, или оглушить шумом. Оружие и боеприпасы находились в герметичных вакуумных упаковках и поэтому от времени не пострадали.

В комплект механических инструментов входили три топора, две пилы-ножовки, две лопаты, полотно ножа косы, стамески, рубанок, дрель, напильники, молотки, отвертки, гвозди и шурупы. В тот же комплект были уложены бабины с прочнейшими нитками, иглы, наборы крючков и блесен, катушки с лесками и даже рыболовная сеть.

Из медикаментов, которые они захватили, наибольшую ценность представляли антиоксиданты. Применяя их, хотя бы один раз в три года, в виде инъекций или с питьевой водой, они могли увеличить продолжительность естественного срока жизни, примерно, в два раза. Остальные препараты позволяли успешно бороться с простудными заболеваниями, кожными нарывами и грибковыми инфекциями.

До позднего вечера они занимались устройством стоянки. Они уже решили, что на месте, на которое они закатили аварийный модуль, будет построен двухэтажный дом с верандами, окруженный частоколом. С помощью виноградной лозы Вена Саймон нашла на опушке леса подземный источник пресной воды. Там они вырыли колодец глубиной 1,5 метра, напилили бревна и установили раму и венец. Затем они занялись расчисткой площадки под будущее строительство: рубили и корчевали кустарник и спиливали деревья. Работа спорилась, так как инструменты, которыми они пользовались, были изготовлены из специальных сплавов и особым образом заточены. На закате солнца они еще раз искупались, а затем скрылись в своем безопасном жилище.

X

– Милый, милый, – слышал Павлов во сне знакомый голос Мари де Гиз и ощущал прикосновение ее ладони к небритой щеке, покрытой суточной щетиной. Ему казалось, что по-прежнему живет в загородном доме Эмм Ми Фиш, а арест, батискаф и анабиоз, это – не более, чем страшный сон. Он вздрогнул, открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Вену Саймон.

Сколько времени прошло с того момента, когда он заснул, он определенно сказать не мог: пять минут, час или больше. В аварийно-спасательном модуле, ставшем их сухопутным домом, тускло горели, отсвечивая фиолетовым цветом, лампы освещения, едва слышно работал кондиционер, создавая подобие теплого летнего ветерка, насыщенного ароматом свежескошенной травы. В ответ на проявленную к нему нежность Павлов улыбнулся и ухитрился поцеловать Вене Саймон руку, которую она испуганно отдернула, и тут же на лице ее отобразилось чувство неловкости и смущения.

– Прости, я не хотела тебя будить, но ты так стонал, что я решила тебе помочь и даже налила воду в стакан, – извинилась она.

– Спасибо за заботу, от воды не откажусь, – поблагодарил он ее.

Дождавшись, когда он напьется, она спросила его, как он смотрит на то, чтобы в модуле стало чуть-чуть теплее, поскольку она боится простудиться. Павлов сказал, что не возражает, хотя, честно говоря, он чувствовал себя в армейском термобелье, состоявшем из рубашки с длинными рукавами и кальсон, вполне комфортно. Аналогичная одежда была и на Вене Саймон, но, видно, плохо ее согревала.

– Знаешь, на кого ты похожа? – спросил он, мысленно сравнив ее с солдатом-призывником, приготовившимся ко сну.

– Знаю: на огородное пугало с тыквой вместо головы! – жестко ответила она и тихонько всхлипнула, наверное, сожалея о своей длинной косе, которую когда то все принимали за гламурный парик.

– Все равно ты очень красивая, а волосы через год отрастут, – попытался он ее успокоить, сожалея о том, что сказал.

– Если это так, то почему ты отворачиваешься от меня, когда я раздеваюсь? Почему ты ко мне не пристаешь: не тискаешь за грудь, не щиплешь за попу? – пожаловалась она и превратила свою кровать в кресло, словно опасаясь того, что после таких слов он тут же на нее набросится.

– Ты девственница?! – догадался Павлов.

– Да, я не знала мужчины до того, как меня заморозили, а когда разморозили, оказалось, что мужчин уже нет, и женщины рожают сами по себе, – простодушно призналась она.

– Мне это тоже показалось очень дико, – согласился с ней Павлов и усмехнулся, вспомнив про тест-драйв, который ему устроила Эмм Ми Фиш.

– Но ты имел с этими женщинами интимные отношения. О товарище подполковнике я вообще молчу. Ты жил с ее дочерью– Мари де Гиз! – уколола его она.

– Откуда тебе это известно?! – удивился он.

– Твои сперматозоиды нашли даже в ее слюне. Об этом я прочла в ее электронной медицинской карте, – сказала она, скорее всего, из-за ревности.

– Все это осталось в прошлом и не должно омрачать наши отношения, – парировал он, намекая на то, что в теперешнем их положении не должно быть оснований для ссор и обид.

– Это, конечно, так, – согласилась Вена Саймон, – но есть одно "но".

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался он.

– Знаешь ли ты о том, что я беременна? – неожиданно спросила она его и снова превратила свое кресло в кровать.

– Как это?! – изумился он.

– Я узнала об этом случайно: – за три дня до нашей первой встречи. Знакомая медсестра, с которой я училась в военно-медицинском колледже в Торонто, сказала мне по секрету, что Эмм Ми Фиш, когда я вернулась в казарму после ночного дежурства, приказала усыпить меня снотворным, после чего мне сделали небольшую операцию: ввели и закрепили в полости матки оплодотворенную яйцеклетку. Я полагаю, что это – яйцеклетка Мари де Гиз, у которой, как и у меня, 2-группа крови, положительный резус-фактор и т. д. Я сначала не поверила, но потом заметила на животе, ниже пупка, маленький, едва заметный шрам, который остается после использования сверхтонкого хирургического зонда. Вот, посмотри, – с этими словами Вена Саймон задрала рубашку, и Павлову ничего не оставалось, как лично удостовериться в правдивости ее слов.

– И это означает, что… Я не могу в это поверить! – разволновался он.

– Это означает, что наш первенец будет андрогинней. И я не вполне уверена в том, что и все другие дети, которых я рожу, не будут такими же, – сказала она и тихонько заплакала.

И тут до Павлова дошло. Укладывая и разбирая комплекты вещей, помещенных в батискаф "Фантом", он обратил внимание на наклеенные на них ярлыки с надписью: "Капсула N 2XX+XY", – но большого значения этому не придал. После того, что он услышал от Вены Саймон, ему стало понятно не только значение надписей, но и то, что ее использовали в качестве суррогатной матери, а его – в качестве добропорядочного старика Иосифа, который должен заботиться о ней и будущем потомстве.

– Я введу в себя простагландин, и сделаю искусственный аборт, – заявила она и зарыдала.

– Даже про это не думай! – рассердился Павлов и начал доказывать ей, что аборт, это – умышленное убийство, и Господь им этого не простит.

– Ладно, ты меня убедил, а теперь поцелуй меня в губы и приласкай, как умеешь…,– недоговорила она и взволнованно задышала.

Весь следующий день они решили посвятить отдыху. Вена Саймон, в шутку, предложила назвать этот день субботой, и он согласился, так как не меньше, чем она, нуждался в психологической разгрузке. Как маленькие, расшалившиеся дети, они, плескались на мелководье, прыгали на "шагреневой коже", превратив ее в батут, а затем растянули "спецматериал" так, что на нем можно было валяться, как на просторном паласе или очень дорогом персидском ковре в апартаментах пятизвездочного отеля.

Ради веселья, они устроили соревнование: кто больше подстрелит рыб из спортивного лука. Промахи были очевидны, и Павлов предложил пометать гарпуны. Результат был нулевой, пока Вена Саймон не догадалась использовать снайперскую винтовку. С помощью этого, непрофильного, инструмента рыбной ловли, им удалось подстрелить крупного осетра весом около 15 килограмм, размозжив ему голову пулей разрывного действия со смещенным центром тяжести.

Суббота есть суббота, и Павлов предложил развести костер, а затем зажарить и употребить в пищу их первый рыболовный трофей. Его супруга не возражала, но перед приемом шашлыка из осетрины заставила его проглотить капсулу укрепляющего желудок медицинского препарата. Постепенно в рацион их питания, кроме рыбы, вошли морепродукты: устрицы, мидии и морская капуста. Устрицы, в отличие от мидий, можно было употреблять в сыром виде, смочив их соком ужасно кислого дикого лимона. Морскую капусту они использовали в качестве гарнира к жареной и вареной рыбе и витаминного салата с добавлением дикого чеснока и лука. Этот салат они сдабривали майонезом, который Вена Саймон научилась сбивать из черепашьих и птичьих яиц и пальмового масла. Для полного удовлетворения потребностей гурмана им не хватало только хлеба.

Следующий день, который следовало назвать воскресеньем, они решили посвятить пешим прогулкам, надеясь совместить приятное с полезным: отдохнуть и удовлетворить любопытство по поводу окружившего их ландшафта. Они направились вдоль береговой линии в западном направлении. Пройдя пару километров, они наткнулись на неглубокий ручей и попробовали пробраться к его истоку. Пройдя триста шагов вверх по руслу, они достигли озерца площадью порядка 50-ти кв. метров. Вода в ручье и в озерце показалась им очень вкусной и не слишком минерализованной. Они наполнили водой две фляги из латекса объемом 2,5 литра каждая и продолжили свой путь вдоль берега. Вскоре на их пути возникли отвесные скалы, выступающие из воды. Павлов высказал предположение, что это – застывшая вулканическая магма, изверженная не так давно – около ста лет тому назад. Карабкаться по скалам без соответствующего снаряжения было бы очень неразумно, поэтому они решили вернуться назад и присмотреть какое-нибудь дерево для изготовления лодки.

В день, который по их календарю следовало назвать "понедельником", они вышли на работу. Для того чтобы вести счет дней их новой жизни в точном соответствии с астрономическим календарем, требовалось терпение: им следовало ежедневно в течение года записывать время восхода и захода солнца и фазы луны. Их карманные персональные компьютеры и электронные часы Вена Саймон в первый же день настроила на дату 01.01.01, которая, конечно, была условной. Настроение было бодрое, работа спорилась (они: продолжали расчищать площадку под будущее строительство), но к полудню погода испортилась: подул сильный ветер, и разразилась гроза. Пока бушевала стихия, они пообедали, выспались, и поздним вечером вышли на берег, чтобы искупаться и полюбоваться закатом солнца.

Искупавшись на мелководье, они попадали на камешки, отдышались, и тут же услышали громкий пронзительный свист.

– Смотри, дельфины! – радостно закричала Вена Саймон.

Павлов поднял голову и увидел совсем близко от берега две спины и плавники, медленно показывающиеся из воды и снова погружающиеся в неё. Он просто обомлел! Проплывшие мимо них дельфины были такие большие, синие и красивые. Ему сразу захотелось поплавать с ними рядом и попытаться добиться их расположения, но Вена Саймон его отговорила, заметив, что, раз в Байкале есть дельфины, то, наверное, водятся и акулы.

Их первая "рабочая неделя" началась с возведения покатого навеса для летней кухни, а завершилась постройкой их первой лодки, которую они выдолбили из ствола кипариса. Наиболее трудоемкую операцию – долбление корпуса – они выполнили по технологии древних судостроителей: извлекали древесину путем выжигания посредством раскаленных камней. Обугленные участки без труда убирались стамеской, благо древесина у кипариса прекрасно обрабатывается. В лодке, длина которой составляла около пяти метров, были установлены три перекладины-распорки и отверстие для установки узла крепления мачты.