Текст книги "Миллениум"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Двое суток Павлова продержали в следственном изоляторе военной прокуратуры, проверяя его прежние показания о том, как он из двадцатого века попал в четвертое тысячелетие, на самом совершенном полиграфе, иначе – "детекторе лжи". Убедившись в том, что он говорит правду, его передали военным медикам Центральной клинической больницы. Таким образом, Павлов снова попал к знакомым ему врачам и медсестрам. Только, вот, его палата, как и вся Центральная клиническая больница, находились теперь глубоко под землей. У него снова взяли все анализы и подвергли все органы его тела тщательному осмотру. Он просил, требовал, умолял, чтобы ему дали возможность связаться с Эмм Ми Фиш или Мари де Гиз, но ему неизменно отвечали:

– Не велено!

21 августа во время утреннего обхода его палату посетила сама Цинь Ши Хуан, и объявила ему о том, что из Центральной клинической больницы он выписан с диагнозом: "Здоров. Годен к строевой службе в военно-космических войсках". Прошло не менее часа томительного ожидания, и в его палату даже не вошла, а влетела запыхавшаяся Эмм Ми Фиш в белом больничном халате. Они натянуто поздоровались, после чего Эмм Ми фиш вручила ему большой пакет и пластиковую карточку. В пакете находилась военная униформа, а пластиковая карточка являлась официальным документом, именуемым мобилизационным предписанием. Когда Павлов переоделся, Эмм Ми Фиш, усмехнувшись, скомандовала:

– Рядовой Ди Ва Пав! Смирно! – А затем объявила: С сегодняшнего дня вы поступаете в мое распоряжение в качестве ординарца. Прошу проследовать за мной на военно-транспортный самолет, который доставит вас к месту прохождения службы.

– Слушаюсь! – четко ответил Павлов, и, следуя примеру отличившихся в боях землян, которых показывали по интервидению, бодро заявил: Служу человечеству!

При выходе из лифта встретивший их боец в зимней униформе сухопутных войск отдал Эмм Ми Фиш честь и помог ей и Павлову надеть верхнюю одежду: спецкомбинезоны из многослойной ткани и прозрачные шлемы с усиками антенн. В таком виде они вышли на поверхность и на поджидавшем их автомобиле рванули на военный аэродром Тол Матч. В течение часа они поджидали попутный борт и за это время успели в местном буфете перекусить и обменяться дерзкими репликами в адрес друг друга:

– А ты меня предал!

– А ты оставила меня и свою единственную дочь на произвол судьбы! Кстати, где она?!

– Не твое дело, похотливый самец!

– Хорошо тебе говорить, владея хоть какой-то объективной информацией. А нам, что было делать: ждать, когда на голову свалится планирующая термоядерная бомба?!

– Прости, я погорячилась!

– Прости, я твоей дочери не желал. Но скажи мне, ради Бога, она жива? С ней все в порядке?

– Этого я тебе обещать не могу.

– Почему???

– Скоро увидишь сам.

Попутный борт доставил их в расположение воинской части N64424 очень быстро – за час и пятнадцать минут. Всю дорогу они молчали, погруженные в свои мысли. Иллюминаторы самолета были задраены, и смотреть на землю было не из чего, а может быть и незачем.

Место, которое Эмм Ми Фиш называла Красными Камнями, представляло собой комплекс современных зданий из наностекла и нанобетона. Основанием конструкций являлись четырехугольные башни из многослойной древесины с напылением из искусственного перламутра. После оформления всех необходимых документов относительно постановки на денежное, вещевое и продовольственное довольствие и получив табельное оружие, Павлов прибыл в офис-квартиру своего непосредственного начальника. Там он познакомился и поговорил со своими будущими товарищами по службе: худосочным секретарем-адъютантом, пышнотелым денщиком, болтливым связистом-программистом и мрачным водителем-охранником.

Пообщавшись со своими боевыми товарищами, Павлов пришел к выводу, что в армии со времен бравого солдата Швейка мало что изменилось. Даже спустя десять веков армия представляла собой что-то среднее между тюрьмой и борделем, где все живут одним днем и мечтают освободиться от своего зависимого положения. Так, он попросил у секретаря-адъютанта все воинские уставы в их последней редакции, на что тот ответил характерным жестом: покрутил пальцем возле виска. Аналогичным образом ему ответил денщик, когда он обратился к нему с вопросом о своем спальном месте. Оказалось, что ординарец, хотя это ни в каком уставе не прописано, обязан спать в одной постели со своим начальником, согревая его своим телом, или под кроватью в спальном мешке, если его спальное место занято кем-то другим.

– А ты-то хоть чем-то занят? – поинтересовался Павлов у денщика.

– На что ты намекаешь?! – возмутился денщик и начал перечислять свои обязанности: А кто заботится о личных вещах товарища подполковника? А кто стирает нижнее белье и меняет простыни и наволочки? А кто три раза в день делает влажную уборку помещений? Кто получает за нее продовольственный паек и готовит завтрак? Кто, извините, таскает ее вещмешок с разными электронными приборами и содержит в боевой готовности ее табельное оружие?

До позднего вечера Павлов с тревогой и волнением ждал, когда Эмм Ми Фиш вернется в свой офис. Находился же он, разумеется, в ее спальной. Портативный телерадиоприемник, который он выпросил у денщика, был настроен только на один канал телерадиовещания.

В шесть часов вечера по интервидению показали выступление Министра обороны и безопасности мирового правительства. Она сообщила о том, что военным астронавтам с помощью плазменного оружия удалось уничтожить две последние темные кометы из пяти, которые пришельцы использовали, как средство космического базирования. По ее словам, внутри этих комет, в толще льда, находились важнейшие объекты военной инфраструктуры противника: ангары боевых космических кораблей, электростанции, установки для производства кислорода и биофабрики.

Объяснила она и принцип действия плазменного оружия: ионизированный газ, раскалённый до температур ядерных реакций, закупоренный в магнитное поле, разгоняется другим магнитным полем к цели. При попадании, поле исчезает, освобождая плазму, которая способна испарить даже камни.

Павлова, как и многих землян, известие о крупной военной победе радовало и тревожило одновременно. Радовало потому, что предвещало близкое окончание войны. Тревожило потому, что противник в отместку за уничтожение своих баз мог испепелить Землю каким-нибудь сверхмощным оружием.

Он уже до тошноты и отвращения наслушался бравурных мелодий и жизнерадостных воплей дикторов, ведущих новостные программы, когда, наконец, товарищ подполковник изволила пожаловать в свои апартаменты. Он никогда до этого не видел Эмм Ми Фиш пьяной и даже не подозревал, что такое возможно. И тут увидел и даже убедился в том, что это не сон.

– Димон! Если ты сейчас со мной не выпьешь на брудершафт, я отправлю тебя на гауптвахту! – заявила она с порога и протянула ему фляжку с каким-то горячительным напитком.

– Это же спирт! – ужаснулся он, попробовав содержимое фляжки на язык.

– А ты думал, что это мед?! – захохотала вдребезги пьяная Эмм Ми Фиш.

– Ложись спать. Завтра утром тебя, наверное, вызовет начальство. Как ты будешь делать свой доклад? – пытался урезонить ее Павлов.

– Я сама себе начальник! Что хочу, то и ворочу! А ты, жалкий совратитель Мари де Гиз, помалкивай: я и до твоего доблестного члена доберусь: отстрелю или откушу! – пригрозила она ему.

Павлов понял, что слова бесполезны, расстегнул кобуру, достал табельный лучевой пистолет и приставил его к своему виску.

Эмм Ми Фиш решила, что он не шутит, упала перед ним на колени и жалобно попросила:

– Не надо! Не уходи от меня! Я верю в тебя, и люблю!

Павлов запихнул пистолет в кобуру, поднял Эмм Ми Фиш на ноги и властным жестом показал на кровать. Товарищ подполковник радостно закивала головой, а потом, неожиданно, заявила, что прежде хотела бы сделать пи-пи. Павлов вызвал денщика, который в этот момент подсматривал за ними через замочную скважину, и попросил помочь товарищу старшему офицеру. После того, как они вдвоем раздели и уложили Эмм Ми Фиш в кровать, и отпили по хорошему глотку из ее фляжки, между ними состоялся следующий разговор:

– И так почти каждый вечер. Вы, товарищ, ординарец, с ней рядом не ложитесь:– обязательно заблюет.

– Что же мне, как собаке, под кровать лезть?

– Вовсе не обязательно. Поспите со мной. У меня, между прочим, клитор вытягивается почти на пять сантиметров.

– А у меня на 25-ть.

– Не верю! Врешь!

– Смотри!

– Аааа!!!! Демоны пришли!!!

Короче говоря, пришлось Павлову вытаскивать денщика из-под ванны, под которой она застряла, а затем пинками под зад загонять в приемную офиса, где на столах, креслах и стульях расположились на ночь подчиненные Эмм Ми Фиш. Допив из фляжки остатки спирта и запив их минерализованной водой, упакованной в изящную трехлитровую хрустальную амфору, Павлов разделся и завалился спать в отвоеванное им пространство между стеной, пахнущей касторкой, и Эмм Ми Фиш. Так завершался первый день его пребывания на действительной военной службе.

Вопреки предостережению денщика Эмм Ми Фиш не только его не заблевала, а, проснувшись прежде своего денщика, сама приготовила плотный завтрак: овсяную кашу, яичницу с беконом и тосты с джемом, – и, наблюдая за тем, как он ест, потешалась по поводу того, как он в один присест опорожнил содержимое хрустальной амфоры.

– Три литра уникальнейшей целебной воды! Как они в тебя влезли?! Я по столовой ложке ее принимала, чтобы в сорок лет без пластических операций выглядеть на двадцать пять, а ты, негодяй, взял все и выпил! – не то радовалась, не то возмущалась она.

– Ты бы на амфоре знак какой-нибудь нарисовала или лейбл повесила, – оправдывался Павлов.

– Ладно, не принимай близко к сердцу. Амфора – не моя. Просто досталась от прежнего постояльца. Но источник – точно кастильский. О том свидетельствует голограмма, отпечатавшаяся у тебя на подбородке.

Павлов подошел к зеркалу, и увидел отсвечивающий сине-зеленым цветом знак очень солидной фирмы, торгующей прохладительными напитками.

– Все это ерунда. Где Мари де Гиз? – потребовал он.

– Гораздо ближе, чем ты думаешь. Конкретно, она – за стеной, к которой придвинута кровать, – сказала Эмм Ми Фиш и на глазах у нее появились слезы.

Павлов понял, что произошла какая-то трагедия, и дальнейший рассказ Эмм Ми Фиш это подтвердил. В следственном изоляторе военной прокуратуры Мари де Гиз продержали около шести часов, а затем отпустили под подписку о невыезде. Назад домой она не поехала, а на попутной снегоуборочной машине отправилась в сторону военного аэродрома Тол Матч. Каким-то образом ей удалось проникнуть на тщательно охраняемую территорию и договориться с военными летчиками о том, чтобы они доставили ее в Иркутск.

Она приняла такое решение, по-видимому, из-за того, что все ее попытки связаться с Эмм Ми Фиш оказались тщетными. Цензура, не имея на этот счет никаких указаний, отклоняла и блокировала все ее вызовы. Неподалеку от Иркутска борт, на котором она летела, разбился. Причины аварии – не установлены. Мари де Гиз чудом осталась жива, получив множественные переломы, сотрясение мозга и обморожение. Знакомые врачи из иркутского военного госпиталя связались с Эмм Ми Фиш, и она договорилась с ними о том, чтобы Мари де Гиз в специально оборудованной карете скорой помощи доставили на Красные Камни и поместили в лазарет воинской части N64424. В Иркутске Мари де Гиз сделали несколько операций и погрузили в лечебный искусственный сон, из которого она должна была выйти через неделю. Тогда, по словам Эмм Ми Фиш, наступит какая-то определенность.

После завтрака Эмм Ми Фиш отправилась на планерку, предупредив его, что вернется не раньше, через три часа. За это время она велела ему изучить специально подобранный ею и закачанный на его новый карманный персональный компьютер материал о жизни, быте и культуре североамериканских индейцев. Зачем ему надо это знать, она не сказала, а спросить он постеснялся, и сразу после ее ухода углубился в чтение. Его пытался в процессе смены постельного белья отвлечь денщик демонстрацией своей голой груди, но Павлов показал дамочке кулак, после чего она к нему уже не приставала. Несколько раз он подходил к стене, за которой, по словам Эмм Ми Фиш, находилась Мари де Гиз и, прижавшись к ее холодной поверхности ухом, пытался уловить хоть какой-нибудь звук или шорох.

Вернувшись с планерки, Эмм Ми Фиш провела Павлова в соседнее помещение. Это был специально оборудованный бокс лазарета воинской части N64424. Он увидел Мари де Гиз, лежащую на больничной кровати и подключенную к аппарату искусственного дыхания. Возле больной находилась сиделка, внешний облик которой вызвал у него крайнее изумление. Во-первых, у нее на голове был парик – длинные иссиня черные волосы, заплетенные в косу. Во-вторых, цвет кожи на ее лице был бронзовый, глаза – карие и слегка раскосые. В-третьих, когда она, поднявшись со своего кресла, заговорила, ему почудился легкий английский акцент.

– Как наши дела, Вена Саймон? – обратилась к сиделке Эмм Ми Фиш.

– Температура и давление в норме. Полчаса тому назад я ее покормила, – доложила сиделка и с интересом посмотрела на Павлова.

– Знакомься, это – Дима, о котором я тебе уже говорила, – представила Эмм Ми Фиш Павлова.

– Это и есть тот мужчина, который будет меня сопровождать? – спросила ее сиделка, покраснела и скромно потупила глаза.

– У тебя еще будет время с ним познакомиться и поговорить. Впереди у вас целая ночь, а утром, на рассвете – в путь! – сказала Эмм Ми Фиш, и Павлов понял, что завтра он, наверное, куда-то поедет.

Когда они вышли из бокса, Павлов не выдержал и спросил:

– Откуда такое чудо? Я имею в виду Вену Саймон.

Эмм Ми Фиш сказала, что ответит на его вопрос, когда они вернутся в офис и выпьют по чашечке кофе. И вот, что он от нее после этого услышал:

– Ты абсолютно прав. Венона – действительно чудо. Она – почти твоя современница, 1990-го года рождения, гражданка Канады из племени оджибве. Когда ей исполнилось 12 лет, какой-то недобросовестный врач, а, точнее говоря, негодяй, объявил ее родителям о том, что она неизлечимо больна, хотя она была абсолютно здорова. Ее забрали и увезли в США и поместили в какую-то частную клинику, где, видимо, хотели разобрать на органы, а потом передумали и заморозили. Технология размораживания людей, которые решились на это в надежде воскрешения и излечения от болезней, считавшихся в их время неизлечимыми, до сих пор далека от совершенства. Большинство экспериментов такого рода закончились неудачей, но Вене Саймон повезло, так как ее мозг был законсервирован настолько удачно, что мы, врачи, до сих пор удивляемся: как удалось добиться столь впечатляющего результата при столь примитивном уровне развития науки и техники? Семь лет тому назад нашим американским коллегам удалось вернуть ей жизнь. Она получила хорошее образование в элитном военно-медицинском училище. В самом начале военных действий она оказалась в моем подчинении.

Павлов очень хотел знать, какие у него будут обязанности, распорядок дня и прочее. Но больше всего его волновала обстановка на фронте и перспективы победы над противником, образ которого не только ему, но и абсолютному большинству жителей Земли был совершенно не понятен. Он изложил свои мысли по этому поводу в одном вопросительном предложении:

– Объясни, с кем мы на самом деле воюем, и чем это закончится?

Эмм Ми Фиш помрачнела и приказала следовать за ней. По узкому, тускло освещенному, коридору с рядами глухих металлических дверей по обе стороны, они дошли до скоростного лифта, спустились вниз и очутились под сводами ярко освещенной соляной пещеры. Эмм Ми Фиш объяснила ему, что это – особая зона научно-лабораторного комплекса воинской части N64424, находящаяся на глубине 200 метров от поверхности земли.

На контрольно-пропускном пункте у них проверили документы и предложили переодеться в медицинские костюмы. Переодевшись, они спустились вниз по мраморной лестнице и вошли в просторное помещение с прозрачными стенами, за которыми, слева и справа, находились оранжереи. На самом деле это были вольеры для содержания представителей животного мира из семейства приматов.

– В этом зале содержатся шимпанзе, мартышки, гориллы и макаки – наши ближайшие биологические сородичи. Разумеется, раздельно, – объяснила ему Эмм Ми Фиш.

– Где же они? – удивился Павлов.

Эмм Ми Фиш предложила ему приглядеться внимательнее, и он заметил, как за прозрачной стеной прямо напротив него зашевелился куст, и показалась волосатая физиономия. Немного погодя обезьяна предстала перед ними во всей красе. Это был самец макаки. Павлов помахал ему рукой. В ответ самец оскалил рот, – наверное, даже что-то крикнул, но звука его голоса Павлов не мог услышать, так как прозрачные стены вольера не пропускали звука.

В следующем зале Павлов испытал настоящий шок. За прозрачными стенами вольера содержались реликтовые гоминиды, то есть люди, которые, как и он, относились к виду homo sapience. Только, вот, увы, они настолько деградировали умственно, что уже мало чем отличались от приматов. Людей было человек двадцать: мужчины, женщины, подростки и дети, все – голые и покрытые рыжеватой шерстью. Женщины с грудными детьми, молча, сидели в кружке. Подростки резвились, догоняя друг друга. Мужчины с сосредоточенным видом разгуливали по вольеру и стучали палками по деревьям.

– Что они делают? – изумился Павлов.

– Добывают еду. Деревья в зимнем вольере, сам понимаешь, искусственные, но на них установлены специальные датчики, которые реагируют на стук, и передают команду роботу-кормораздатчику. В результате на того, кто стучит, сверху, из специального люка иногда падает какая-нибудь пища: яблоко, банан, апельсин, булка хлеба, – объяснила Эмм Ми Фиш странное поведение мужчин.

– Это же издевательство! – возмутился Павлов.

– Ничуть, – возразила ему Эмм Ми Фиш и, с сожалением, констатировала: Если мужчин не занять, хотя бы таким, бессмысленным, трудом, они друг другу глотку перегрызут. А так они – полезные члены стаи.

– А самки, наверное, отдают предпочтение тому самцу, кто принесет больше пищи, – догадался Павлов.

– Совершенно верно, – ответила Эмм Ми Фиш и рассмеялась.

– Как же люди дошли до такого состояния? – не переставал удивляться Павлов.

Эмм Ми Фиш дала лаконичный и исчерпывающий ответ:

– Неблагоприятная среда обитания, гомосексуализм, неумеренное употребление алкоголя, наркотики, электронные симуляторы, геномодифицированные продукты, СПИД и т. д. привели к тому, что при передаче наследственности по признакам мужского пола стало накапливаться все больше и больше генетических сбоев. Мужчин, способных произвести здоровое потомство, становилось все меньше и меньше. Род людской оказался перед угрозой вымирания. И тогда эволюция человека без вмешательства извне, естественно, пошла по пути передачи наследственности от женщины к женщине, и сформировался новый биологический вид – homo androgynous.

– Я имел в виду совсем другое: это настоящие люди или клоны? – настаивал он на истине.

– Да, это – клоны. Подлинных представителей вида homo sapiens, вроде тебя и Вены Саймон на земле – считанные единицы. Среди них – несколько монахов-отшельников мужского пола, еще недавно проживавших в Гималаях. Мы в их дела не вмешивались, уединения не нарушали, но по последним данным все они погибли, – сообщила Эмм Ми Фиш неприятную для Павлова информацию.

В третьем зале в просторных вольерах содержались гоминиды, которых Эмм Ми Фиш называла ароматиками. По сравнению с обитателями предыдущих вольеров, они, на первый взгляд, вели себя более разумно. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что они, встав друг другу в затылок и взявшись за пояс партнера, стоящего впереди, скакали вперед-назад, как будто танцевали Летку-енку. У Эмм Ми Фиш на этот счет было другое мнение, и Павлов, приглядевшись, понял, что она права.

– Homo aromatic – уникальный биологический вид. Посуди сам: спереди они мужчины, а сзади женщины, и у них на две пары хромосом больше, чем у людей, – прокомментировала значение их "танца" Эмм Ми Фиш.

– Это и есть пришельцы?! – Павлов был совсем обескуражен.

– Нет. Настоящие пришельцы содержатся в другом помещении, а это – клоны гуманоидов, с которыми мы воевали во время первой звездной войны, – уточнила Эмм Ми Фиш и, перейдя на шепот, добавила: За последние десять лет на земле зафиксировано более двадцати случаев рождения детей с признаками данного биологического вида, и это значит, что homo aromatic нашли какой-то очень изощренный способ миграции на нашу планету. Все уродливые младенцы умерщвлены.

Перед входом в четвертый зал стояли вооруженные охранники. Сам вход перегораживала металлическая решетка. У них еще раз проверили документы, и только после этого позволили пройти внутрь. И здесь Павлову снова пришлось испытать шок. Он ожидал увидеть страшил: каких-нибудь рептилий или насекомоподобных существ, – а увидел стройных и красивых белокожих и светловолосых людей. Их было шестеро: четверо мужчин и две женщины, под два метра роста, – экипаж захваченного на орбите Земли космического летательного аппарата. Все они были "зашиты" в полосатые (черно-желтые) тюремные балахоны из сверхпрочной ткани, а на их руках и ногах блестели специальные электронные браслеты, сковывающие и ограничивающие их движения. Заметив приближение землян, пришельцы сели на искусственное покрытие и демонстративно повернулись к ним спиной.

Эмм Ми Фиш достала пульт, нажала на кнопку и громко сказала:

– Сенусерт, подойди к микрофонному блоку, мне надо с тобой поговорить!

Плечи у одного из пришельцев вздрогнули. Он поднялся на ноги, приблизился к Эмм Ми Фиш, и встал напротив нее по другую сторону прозрачной стены. По всем признакам пришелец был женщиной, причем, очень красивой. Павлов обратил внимание на ее волнистые, спускающиеся до плеч, светло-русые волосы, лилейно-бледное лицо и чудесные зеленые глаза.

– Это их командор. Кроме лидерских качеств, в которых ты сам скоро убедишься, она знает наш язык и может на нем объясняться, – тихо прокомментировала Эмм Ми Фиш,

– Здравствуй, Эмми! Ты сегодня не одна и привела с собой того, кого я на Земле уже не чаяла увидеть, – сказал пришелец ласкающим слух бархатным голосом.

– Ты очень проницательна, Сенни. Это и в самом деле мужчина, который хочет знать, кто вы такие и почему прибыли в нашу звездную систему с недружественным визитом, – подала язвительную реплику Эмм Ми Фиш.

В ответ на ее слова женщина-пришелец презрительно усмехнулась и заявила следующее:

– Наша звезда Элиот превратилась в белого карлика, и нам надо где-то жить. Планета, которую вы называете Землей, а мы Геей, нам вполне подходит. Мы открыли ее миллион лет тому назад, когда ваши далекие предки еще прыгали по деревьям. К сожалению, нас опередили колонисты звездной системы Сириуса. Вместе нам не ужиться, так как мы и вы – разные биологические виды. У нас, к примеру, 44 хромосомы, как у дельфинов, и эти разумные морские млекопитающие нам более приятны, чем вы, – высокомерно заявила Сенусерт и обратила на Павлова столь пронзительный взгляд, что его словно током ударило.

– Вы прибыли к поясу астероидов на пяти кометах, покрытых поглощающим свет материалом. Для преодоления расстояния между звездами вы использовали невероятно мощные преобразователи энергии. Об этом знают уже все земляне. Вы имели достаточный запас воды и кислорода, чтобы подыскать себе иное небо и иную землю, – возразил Павлов.

Услышав его голос, Сенусерт вздрогнула и растерянно произнесла:

– Этого не может быть!

– Чего не может быть? – удивилась Эмм Ми Фиш.

– Пустяки! Просто я вспомнила и распознала голос прекрасного юноши, с которым я встречалась в прежней жизни и успела горячо полюбить, – призналась Сенусерт, отринув прежнее высокомерие.

– Вы надеетесь нас победить? – усмехнулась Эмм Ми Фиш.

– В нынешней войне, судя по всему, победителей не будет, а вот в будущей, которая будет вестись не с помощью термоядерного и плазменного оружия, а естественным биологическим путем, посмотрим! – заявила Сенусерт, хотя уже как-то не очень уверенно.

– Что ж, посмотрим, – согласилась с ней Эмм Ми Фиш и отключила микрофон.

VIII

.

Когда человечество начало свою космическую эпопею, оно должно было смириться с тем, что путешествия между звездными системами будут измеряться сотнями лет. Изначально ученые предполагали использование для дальних полетов анабиоза – глубокого сна с сохранением тела в условиях низких температур, но лишь в конце третьего тысячелетия исследования в этой области дали практически применимые результаты.

Для предотвращения разрыва тканей во время охлаждения ученые научились применять специальные вещества – криопротекторы, которые связывали воду в организме и не давали ей расширяться при замерзании. Ученые разработали лекарственные препараты-антиоксиданты (противоокислители), предотвращающие процесс старения клеток на молекулярном уровне. При этом следует отметить, что применение антиоксидантов просто в целях продления жизни действующим законодательством было строго ограничено, чтобы не усугублять проблему перенаселения и не препятствовать естественному процессу смены поколений.

Для Центральной генетической лаборатории на Красных Камнях исследования в области обеспечения жизнедеятельности покорителей дальнего космоса не являлись приоритетными, но и там существовал отдел космической медицины. Ученые отдела разработали уникальную технологию погружения человека в состояние анабиоза посредством комфортного для человеческого организма сочетания газовой среды, давления и температуры. Опытный образец космической барокамеры прошел технические и клинические, испытания, и получил лестные отзывы ведущих специалистов Всемирного космического агентства. Большим достоинством опытного образца была признана его низкое энергопотребление и стоимость изготовления.

О последних достижениях космической медицины Павлов узнал от Цинь Ши Хуан, встреча с которой состоялась вскоре после обеда и проходила в рабочем кабинете Эмм Ми Фиш. Главврач Центральной клинической больницы специально выкроила время, чтобы прилететь на Красные Камни и сделать ему предложение, от которого он не мог отказаться.

В самом начале беседы Цинь Ши Хуан совершенно откровенно рассказала ему о том, что, согласно научным прогнозам, в течение тысячи лет, а может и раньше, нынешняя человеческая цивилизация может прекратить свое существование. Экологическая катастрофа, по ее словам, уже стала непреложным фактом. Вслед за ней, независимо от исхода второй звездной войны, разразится жуткая гуманитарная катастрофа: из-за нехватки чистой воды, электроэнергии, продовольствия и медикаментов миллиарды людей погибнут от голода, холода и лучевой болезни. Но это только начало. В довершение всех бед весьма вероятна геологическая катастрофа, которая будет сопровождаться извержениями тысяч вулканов, мощными землетрясениями и значительными подвижками земной коры.

Затем Цинь Ши Хуан ознакомила его с последним секретным приказом Министерства по чрезвычайным ситуациям. В документе отдельным пунктом всем научным центрам, работающим в области космической медицины, было указано в предельно сжатые сроки подготовить добровольцев для погружения в состояние тысячелетнего анабиоза и принять меры по обеспечению максимально продолжительного срока их пребывания в специальных капсулах.

– Что от меня требуется? – спросил он, догадываясь о том, что ему, возможно, предстоит совершить еще одно путешествие во времени.

– Мы хотим, чтобы ты согласился законсервироваться на пару с Веной Саймон на неопределенный срок в космической барокамере, которую мы установим на борту глубоководного батискафа "Фантом", а затем погрузим в озеро Байкал на глубину, порядка полторы тысячи метров, – ответила за нее Эмм Ми Фиш.

– Почему я и Саймон? – хотел спросить он, но понял, что вопрос этот, наверное, уже давно решен, и вместо этого поинтересовался: Какова вероятность того, что батискаф раньше положенного срока не продырявится, а барокамера не выйдет из строя?

– Гораздо меньше, чем то, что на нас через час свалится планирующая термоядерная бомба, – в стиле армейского "черного юмора" обнадежила его Эмм Ми Фиш.

– В таком случае я согласен! – объявил Павлов и попросил предоставить ему техническую информацию относительно батискафа "Фантом" и барокамеры, в которой он и Вена Саймон будут находиться в состоянии анабиоза.

– О! Слышу голос не мальчика, но мужа! – рассмеялась Цинь Ши Хуан и попросила Эмм Ми Фиш пригласить в кабинет Акино Ито – главного конструктора "Фантома". Заслуженный инженер-конструктор прибыла на Красные Камни неделю тому назад и лично руководила подготовкой "Фантома" к его, возможно, последнему подводному плаванию.

Акино Ито долго ждать не пришлось, так как она уже находилась в приемной. Свой доклад она сопровождала демонстрацией наглядного пособия. С помощью неизвестного Павлову портативного электронного устройства она воспроизвела голограмму батискафа "Фантом" в половину его натуральной величины и подробно объяснила, где что находится и как работает. Из ее объяснений Павлов понял, что батискаф, по сути, является мини-подлодкой. Его корпус изготовлен из сверхпрочного и не подверженного коррозии композитного материала, его энергосистема очень надежна и состоит из дополняющих друг друга элементов.

После того, как Акино Ито ответила на все вопросы, Эмм Ми Фиш предложила посмотреть, как в ремонтном цехе Центральной генетической лаборатории проходит установка и испытание космической барокамеры. Из этого следовало, что "Фантом" на Красные Камни уже доставлен, и идут последние работы по приведению его в рабочее состояние в соответствии целями предстоящего погружения. Никуда из кабинета им выходить не пришлось. Эмм Ми Фиш с помощью пульта включила висящий на стене плазменный электровизор с овальным экраном и вызвала Хоа Шу Вэй – главного конструктора барокамеры. На ее вопрос о том, укладывается ли бригада монтажников в установленные сроки, Хоа Шу Вэй ответила, что пока все идет по графику и, примерно, через 12 часов товарищи аква-астронавты могут занять свои места.

Завершив сеанс связи, Эмм Ми Фиш обратилась к Павлову:

– Ты, наверное, хочешь знать, кто и когда отдаст приказ о твоем и Вены Саймон выходе из анабиоза и последующем всплытии на поверхность?

– Разумеется! – удивился он такой постановке вопроса.

– К сожалению, никто этого не знает, и знать не может. На батискафе установлены датчики и приборы, которые в автоматическом режиме будут передавать на центральный бортовой компьютер данные о состоянии экосистемы Байкала. И до тех пор, пока эти данные не будут свидетельствовать о том, что экосистема полностью восстановлена и пригодна для жизни, вы будете пребывать во сне, – озадачила его Эмм Ми Фиш.