Текст книги "Михаил Тверской"

Автор книги: Николай Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6
КСЕНИЯ ЮРЬЕВНА

Древность темна.

Тацит

В Средние века мужчины умирали гораздо раньше, чем женщины. Разумеется, речь идёт о некоей «средней продолжительности жизни». Среди князей встречались долгожители (Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Всеволод Большое Гнездо), а княгини порой умирали в ранней юности тяжёлыми родами. И всех равно время от времени выкашивала «чёрная смерть». Но это – исключения. А в целом дело обстояло именно так.

Нашествие монголов и превращение Руси в улус Золотой Орды резко усилили эту тенденцию. Княгиня-вдова, оставшаяся в миру и занятая не только воспитанием малолетних детей, но и отстаиванием их политических интересов, – обычное явление в первые сто лет ига. Но вся эта «женская половина» отечественной истории тонет во мраке неизвестности.

Примером женщины-правительницы стала княгиня Мария Михайловна Ростовская – вдова убитого татарами князя Василька Константиновича Ростовского. Она не только упоминается в летописях – что уже само по себе свидетельствует о её неординарности, – но также (по мнению некоторых исследователей) участвует в летописной работе и составляет некрологи погибшим от рук татар русским князьям.

Рядом с ней по праву должна занять почётное место княгиня Ксения Юрьевна Тверская.

Выбор пера

Напомним читателю, что отец главного героя нашей книги князь Ярослав (Афанасий) Ярославич Тверской умер, возвращаясь из Орды осенью 1271 года. Михаил Тверской вырос без отца. Его воспитанием занималась мать, княгиня-вдова.

Ксения Тверская была и остаётся неразрешимой загадкой для историков. Сложность загадки состоит не только в отсутствии каких-либо документов личного характера, позволяющих создать достоверный образ этой женщины, но и в том, что историкам недоступен сам механизм участия женщин в политической, общественной, экономической и культурной жизни средневековой Руси. Догадываясь о высоком статусе женщины в тогдашнем обществе, историки не имеют данных для ясного определения этого статуса и обычно ограничиваются комплиментами общего характера. В качестве примера приведём фрагмент предисловия протоиерея Георгия Белодурова к биографии княгини Ксении, изданной недавно одним из тверских издательств:

«Выход книги, посвящённой благоверной княгине Ксении Тверской, в схиме Марии, приурочен к 700-летию со дня блаженной кончины этой выдающейся женщины, воспитавшей не менее выдающегося сына, святого благоверного князя Михаила Ярославича Тверского, и внёсшей немалый вклад в развитие самого Тверского княжества, будучи регентшей при своём знаменитом сыне в период его детства и отрочества»(52, 5).

Писать биографию княгини Ксении – как, впрочем, и любого из русских святых – пером историка гораздо сложнее, нежели пером агиографа. И если для первого необходимы более или менее надёжные исторические источники, то второй может заменить их обычными житийными клише. Несколько утрируя, скажем, что можно написать житие святого, о котором практически ничего не известно. (Множество таких житий содержат, например, макарьевские Четьи минеи – энциклопедия русской святости времён Ивана Грозного).

Тупик аннигиляции

Аннигиляция – по-латыни значит «уничтожение», «исчезновение». Энциклопедия пояснит нам, что это «один из видов превращений элементарных частиц, происходящий при столкновении частицы с античастицей. При аннигиляции частица и античастица исчезают, превращаясь в другие частицы...» (118, 61).

Применительно к исторической биографии Михаила Тверского явление аннигиляции состоит в том, что, работая с источниками, историк желает получить конкретный ответ на свои вопросы (частица «да»). Вместо этого он неизменно получает отрицательный ответ (частица «нет»). Таким образом, частица «да» сталкивается с частицей «нет». Дальнейшее – по законам физики. «...Частица и античастица исчезают, превращаясь в другие частицы»... Эти «другие частицы» – логические построения, основанные на интуиции автора и его общих представлениях относительно мотивации поведения людей данного общества, а также – на понимании автором стоящей перед ним творческой задачи. Эти построения, где грань фантазии так соблазнительно близка, – пожалуй, самые тонкие инструменты в распоряжении историка. Вооружившись этими инструментами, обратимся к биографии княгини Ксении Тверской.

Странница

На уже известной читателю миниатюре Хроники Георгия Амартола рядом с изображением князя Михаила представлен и образ матери святого – княгини Ксении Юрьевны. Но если оригинальные черты лица Михаила сохранились довольно чётко, то образ Ксении состоит из одного очертания женской фигуры с покрытой головой и молитвенно воздетыми руками. Всё прочее стёрто временем и прикосновением множества рук читателей книги. Именно такой – в виде лёгкого контура – и осталась княгиня Ксения Тверская в русской истории.

Любая биография начинается рождением и продолжается наречением имени. Само происхождение имени тверской княгини говорило о многом. Среди краткого перечня латинских и греческих женских имён, начинающихся на букву «к», единственное более или менее обрусевшее – Ксения. В переводе с греческого оно означает «иностранка», «странница». Действительно, в пространстве русского языка это имя звучит как-то странно, чуждо.

Известна давняя склонность русского народа переиначивать на свой лад иностранные слова вообще и иностранные имена – в частности. На Руси Георгий стал Егором, Константин – Стянтином, Елевферий – Алфером и т. д. В разговорном русском языке по-гречески суховатое имя Ксения произносили с вольным разгулом гласных – Аксинья или Оксинья (10, 445). В церковных текстах можно найти и такие формы, как Ауксинья, Еуксинья (145, 171).

Среди десятков женских имён княгинь и княжон дома Рюриковичей наша Ксения – едва ли не единственная. Кроме неё это имя носила только жена ярославского удельного князя Василия Всеволодовича.

Это неприятие русской знатью имени Ксения во многом объяснялось его значением. Иностранка, странница – и тот и другой смысл подразумевал некое одиночество, необычное положение среди людей. Житие святой Ксении, жившей в V веке, рассказывает о том, что во имя служения Богу Евсевия – так назвали святую при рождении – с юности отказалась от радостей семейной жизни. Единственная дочь римского сенатора, она бежала из дома и в сопровождении двух служанок отправилась странствовать в Египет. Скрываясь от искавших её родителей, она сменила имя и стала называть себя Странницей – Ксенией. Перебравшись в Малую Азию, Ксения построила в окрестностях Милета церковь во имя святого Стефана, а позднее основала женский монастырь, став его настоятельницей. Её постоянными занятиями были щедрая благотворительность и подвиги благочестия.

Житие святой Ксении служило для княгини Ксении Юрьевны богатой пищей для размышлений. Ранняя кончина мужа и постоянный страх за жизнь единственного сына, смерти которого желали весьма и весьма многие влиятельные люди той поры, превратили её жизнь в непрерывное молитвенное стояние. Она каялась и постилась, строила часовни и храмы, заботилась о нищих и бездомных – словом, стала не только горячо верующей, но и деятельной христианкой. И этой деятельной вере она учила своего сына Михаила.

Плоды воспитания

«Всякое дерево познаётся по плоду своему» (Лк. 6:44).

Рассказ очевидца о гибели Михаила Тверского в Орде (Повесть о Михаиле Тверском) свидетельствует о глубокой религиозности князя-мученика. Это – главный из плодов того воспитания, которое дала сыну княгиня Ксения.

Приведём выдержки из Повести по версии Софийской Первой летописи старшего извода – по мнению исследователей, одной из наиболее близких к утраченному оригиналу произведения (83, 128).

Михаил «роди же ся воистину от блаженныя и преподобный матери великия княгини Оксиньи, его же святая та и премудрая мати въспита в страсе Господни и научи святым книгам и всякой премудрости» (14, 376).

Князь с детства имел привычку перед сном молиться и петь псалмы: «Преподобный же благоверный князь великии Михаило, яко имяше изъмлада, никако же изменяше правила своего, в нощь убо пояше псалмы Давдовы» (14, 385).

Он умел читать и писать. Предчувствуя роковой исход своей поездки в Орду, Михаил отпустил провожавших его до Владимира сыновей, «дав им ряд, написав грамоту, разделив им вотчину свою» (14, 383). В последние часы жизни он «не престающе поя псалтырь, а один отрок его седяше перед ним, прекладая листы» (14, 386).

Все эти достоинства Михаила – лишь обрамление его главной добродетели – готовности следовать евангельскому требованию самопожертвования «за ближних своих». Выступая из Твери против русско-татарского войска Юрия Московского, Михаил подвергает себя не только опасности поражения в битве с сильным противником, но и опасности ханского гнева за сражение с татарами. Объясняя своё решение тверским воинам, князь вспоминает евангельские императивы:

«Братия, слышите, что глаголеть Господь в еуангелии: “Иже аще кто положить душу свою на другы своя, то велик наречётся в царствии небесном”. Нам же ныне не за один друг или за два положити душа своя, но за тол ко народа, в полону суща, а инии изьбьени суть, а жёны их и дщери осквернени суть от поганых. И ныне, аже за толко народа положим душа своя, да вменится нам слово Господне въ спасение» (14, 379).

Помимо глубокой религиозности княгиня Ксения научила сына и некоторым житейским добродетелям. Михаил воздерживался от пьянства и похоти, «тем и любим бе материю своею преподобною Оксиниею, беше бо послушлив въ всем матери своей» (20, 36).

Мерцающие даты

Первый вопрос, на который бы хотелось получить конкретный ответ, – годы жизни княгини. И тут же – первое «нет». Дата её рождения неизвестна. В поисках некой хотя бы относительной истины историк вынужден идти окольными путями. Известен год вступления Ксении в брак с князем Ярославом Тверским. Под 6772 годом Рогожский летописец сообщает: «Того же лета оженися (князь Ярослав Тверской. – Н. Б.) в Новегороде Великом и поятьза ся дщерь Юриеву Михаиловича» (20, 33). Это древнерусский календарь, мартовский год (61, 14). Он начинался с 1 марта 1264-го и заканчивался 28 февраля 1265 года.

События этого времени выстраиваются в логическую цепочку. 14 ноября 1263 года в Городце на Волге умер, возвращаясь из Орды, Александр Невский. Настала очередь Ярослава Тверского по порядку старшинства занять стол великого князя Владимирского. Для этого ему нужно было собрать обоз для поездки в Орду, получить там ярлык, затем вернуться с ханским послом на Русь, взойти на владимирский стол и наконец – получить признание новгородцев. Уставшие от тяжёлой руки Александра Невского, они хотели добиться от нового великого князя ощутимых уступок.

На всё это Ярослав потратил несколько месяцев. Надо полагать, что в Новгород он явился летом или осенью 1264 года. Новгородские боярские кланы – чьё могущество основано было на вотчинах и торговых капиталах – начали с князем жёсткий торг. Вот здесь-то, должно быть, и возникла у Ярослава идея породниться с одним из новгородских боярских семейств и тем самым умножить ряды своих сторонников на Волхове.

(Заметим, что в эти годы среди упомянутых источниками новгородских посадников нет человека по имени Юрий Михайлович (150, 511)).

Серьёзным препятствием на пути осуществления этого матримониального замысла было осуждение церковью второго брака. И хотя причина в данном случае была достаточно уважительной – гибель первой жены от рук татар во время Неврюевой рати 1252 года, – за разрешением на второй брак князю, скорее всего, пришлось обращаться к митрополиту Кириллу. В таких случаях (например, в истории третьего брака Семена Гордого) просителю обычно приходилось дать митрополиту или патриарху щедрую «милостыню».

С учётом этих затруднений осуществление брачного проекта князя Ярослава потребовало ещё нескольких месяцев.

Когда же, наконец, второй брак Ярослава стал свершившимся фактом? Некоторое указание на этот счёт даёт известный собиратель народных обычаев И. Сахаров. «Свадьбы старых людей всегда приготовлялись к двум уложенным срокам: к Великоденскому и Рождественскому мясоедам. Эти времена на Руси называли свадебными» (114, 5—6).

«Великоденский мясоед» – период от Великого дня (Пасхи) до начала Петрова поста. Рождественский мясоед – период от Рождества Христова (25 декабря) до Масленицы. Скорее всего, новгородская свадьба князя Ярослава Тверского состоялась на Рождественский мясоед – период от 25 декабря до Масленицы, «масляной недели», которая в 1265 году приходилась на период с 8 по 15 февраля.

Учитывая особое отношение князя Ярослава, носившего церковное имя Афанасий, к памяти святого Афанасия Александрийского, можно с большой долей уверенности предположить, что свадьба была сыграна 18 января 1265 года. В этот день церковь вспоминала святых Афанасия и Кирилла Александрийских. Примечательно, что в 1265 году 18 января приходилось на воскресенье – обычный день для княжеских свадеб. А ещё через неделю – в субботу 24 января – был день именин невесты. По церковному календарю в этот день вспоминали преподобную Ксению.

В ту пору девушки рано вступали в брак. Допустим, что возраст невесты Ярослава был минимальным – около пятнадцати лет. Тогда год её рождения можно предположительно определить как 1250-й. За периоде 1265 по 1271 год Ксения родила князю Ярославу двух дочерей и сына – будущего святого благоверного князя Михаила Ярославича. Одну из дочерей Ксения, как уже говорилось, в 1282 году выдала замуж за князя Юрия Львовича Галицкого; другая, подобно святой Ксении, рано ушла в монастырь. Такова вполне реальная для той эпохи княжеская семейная картина.

От рассуждения о датах жизни княгини Ксении Юрьевны приходится рано или поздно перейти к дате её кончины.

Наиболее надёжный источник по ранней истории Твери, Рогожский летописец, говорит об этом печальном событии кратко: «Того же лета (6821/1313) преставися великая княгини Ярославля Оксиниа, а в пострижении Мариа» (20, 36). Летописеведческие наблюдения свидетельствуют о том, что в данном случае летописец пользуется ультрамартовским стилем (61, 18; 108, 47). Иначе говоря, в рамках 6821 года Рогожского летописца находятся события, реально имевшие место с 1 марта 1312-го по 28 февраля 1313 года.

Несколько иначе читается это известие в Симеоновской летописи:

«В лето 6820 преставися княгини Ярославля Ярославичя, именем Оксинья, в черницах и в скиме, и положена бысть на Тфери» (22, 87). Здесь использован мартовский стиль, то есть также помещены события, имевшие место с 1 марта 1312-го по 28 февраля 1313 года.

Никаких более точных данных о времени кончины Ксении Юрьевны источники не содержат. Впрочем, некоторый материал для размышлений даёт её иноческое имя – Мария. Вопреки обычаю оно не начинается с той же буквы, что и мирское имя.

Кто же эта Мария, в честь которой княгиня получила своё монашеское имя? Известно, что давать имя в честь Божьей Матери было недопустимо. Обычно имя Мария означало посвящение одной из жён-мироносиц (Марии Магдалине, Марии Клеоповой), память которых праздновалась в третью неделю по Пасхе. В 1312 году Неделя святых жён-мироносиц приходилась на период с 2 по 9 апреля.

Княгиня Ксения Юрьевна предстаёт на исторической сцене с длинным шлейфом вопросов, не имеющих однозначных ответов.

Кто был её отец? Неизвестно. Одни считают его новгородским боярином, другие – князем Тарусским, отпрыском славного черниговского дома (52, 36). Заметим, что именование по имени и отчеству характерно для новгородской знати. Среди новгородских бояр XIV—XV веков многие носили имя Юрий.

(Согласно тверскому преданию, записанному в Повести о тверском Успенском Отроче монастыре, Ксения была дочерью причетника Афанасия из села Едимонова. Её женихом стал отрок Григорий из княжеской свиты. Однако Божьим промыслом Ксения была предназначена в жёны князю Ярославу Тверскому. После ряда романтических приключений именно так и случилось. Потерявший свою невесту отрок Григорий постригся в монахи с именем Гурий и основал близ Твери Успенский Отроч монастырь. Одиноко стоящий собор этого разрушенного монастыря и доныне украшает «стрелку» у впадения Тверцы в Волгу...)

Какую роль играла Ксения в политической жизни Твери в период регентства? И как долго продолжался этот период? Мы не знаем точной даты кончины Святослава Тверского. Полагают, что он умер около 1283 года. Но уже в 1285 году четырнадцатилетний Михаил Тверской вместе с матерью начал строить Спасо-Преображенский собор. А вскоре Михаил женился, чем формально положил конец периоду своего несовершеннолетия. Таким образом, правление Ксении было недолгим и мало что изменило в политическом курсе Твери.

Да и что представлял собой режим регентства как система верховной власти? Могла ли княгиня вести заседание боярского совета? Обладала ли правом решающего голоса при обсуждении военно-политических вопросов? Не имея ответов, можно лишь провести аналогию с традициями Орды, где вдовые ханши (от вдовы Угедея Туракины до вдовы Джанибека Тайдулы) много лет правили степной державой, оттягивая созыв курултая для избрания нового хана. Пример Орды, безусловно, определённым образом воздействовал на русский политический уклад ХIII—XV веков.

До конца своих дней Ксения пользовалась большим влиянием на сына и даже отстаивала его интересы в некоторых религиозно-политических конфликтах. Так, в 1305 году она вместе с митрополитом Максимом уговаривала Юрия Московского не вступать в борьбу за великое княжение Владимирское.

После кончины Ксения была погребена во Введенском приделе тверского Спасо-Преображенского собора. В Тверской земле она почиталась как святая. Память её праздновалась 24 февраля, в день её тезоименитства (76, 52).

Глава 7
ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ ГОД...

Бушует пламя, сверкают мечи,

льётся кровь.

Тацит

В истории народов и государств есть даты, словно написанные кровью. Такой датой в истории Франции стал, например, «девяносто третий год» – 1793-й, год якобинского террора, гильотины и беспощадного революционного трибунала. Виктор Гюго ярко изобразил это в одном из своих произведений, которое он так и назвал – «Девяносто третий год».

В русской истории есть свой «девяносто третий год». Эта цифра не связана с революционным террором. Она уводит в далёкое Средневековье, в тёмные времена татарского ига. Но суть события примерно та же: гибель множества невинных людей из-за безумных химер и эгоизма правителей.

Властолюбие князей, порождавшее бесконечные усобицы, в конце концов привело к бедствию, масштабы которого летописцы сравнивали с нашествием Батыя. То была печально знаменитая Дюденева рать, случившаяся зимой 1293/94 года. Историки говорят о ней как о «самом значительном погроме Северо-Восточной Руси после нашествия Бату» (64, 186).

Рваная сеть

Древнерусские летописи напоминают сеть, с помощью которой историк вылавливает в реке времени свою скромную добычу. Однако в этой сети порой зияют такие дыры, сквозь которые уходит и самая крупная рыба. Такого рода метафоры часто приходят в голову тому, кто на основе летописей – а другой основы для этого у историков почти нет – пытается восстановить хотя бы контуры событий последней четверти XIII столетия. В качестве подтверждения этих жалоб предъявим читателю саму «дырявую сеть».

Ранний по времени – а стало быть, и наиболее предпочтительный для историка – рассказ об этом событии можно ожидать в Лаврентьевской летописи, написанной в 1377 году в Нижнем Новгороде, но, как полагают, воспроизводящей текст великокняжеского свода князя Михаила Ярославича Тверского (1305 год). Однако именно тот лист, на котором сообщалось о событиях 1288—1294 (6796—6802) годов, в рукописи утрачен. Такой же дефект – отсутствие одной или двух страниц с событиями 1272—1299 годов – имеет и Синодальный список Новгородской Первой летописи, написанный в этой части около 1330 года. И только Комиссионный список Новгородской Первой летописи, написанный в середине XV столетия, сохранил раннюю, но весьма краткую версию рассказа о Дюденевой рати:

«Того же лета (1293) бил чолом Андреи князь цесареви (хану Тохте. – Н. Б.) с иными князи на Дмитриа князя с жалобами, и отпусти цесарь брата своего Дуденя съ множеством рати на Дмитриа. О, много бяше пакости крестияном, безвинныя городы поимаша: Володимерь, Москву, Дмитров, Волок и иныя грады, положиша всю землю пусту; а Дмитрии во Пьсков вбежа. Новгородци же Семёном Климовичем дары послаша цесарю Дюденю на Волок: “воспяти (возврати. – Н. Б.) рать с Волока”; а по Андрея послаша с поклоном. Андреи князь рать въспяти, а сам поиха в Новъгород и седе на стол, в неделю сыропустную» (5, 327).

Ещё один любимый историками древний источник – Рогожский летописец – сообщает о Дюденевой рати с поразительной краткостью:

«В лето 6801 приведе Андреи из Орды Дюденя ратию на великаго князя Дмитриа и много зло бысть Руси» (20, 35).

Лаконизм летописцев часто заставляет историков в поисках сведений идти окольными путями. Так происходит и в этом случае. Наблюдения свидетельствуют о близости текста Лаврентьевской и Троицкой летописей. Последняя (сгоревшая в пожаре 1812 года) идентична на интересующем нас временном пространстве тексту сохранившейся до наших дней Симеоновской летописи. Этот устоявшийся в науке взгляд в последнее время вызывает некоторые сомнения. Однако за неимением лучшего воспользуемся традиционным построением.

В нашем повествовании мы берём за основу рассказ Симеоновской летописи, разделяя его для удобства чтения и комментирования на смысловые блоки. При этом отметим, что даже самый подробный и близкий по времени летописный рассказ – не более чем пунктирное обозначение событий. О причинах этих событий летописец либо рассуждает в духе провиденциализма, либо вообще умалчивает.