Текст книги "Офицер особого назначения"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Не удержался. Вон как хорошо виден часовой. Выстрелов при таком ветре не услышишь. Всего-то ничего, одна очередь – и добыча окажется в нашем распоряжении.

– Отставить! Думать надо, а не стрелять. А если рядом с часовым окажется десяток солдат, они из нас решето сделают в два счета.

Неожиданно к часовому приблизилась еще одна фигура поменьше ростом, гибкая и стройная. Женщина!

Пара постояла у вагона минуту-другую, затем двинулась вдоль железной дороги в сторону светящихся вдали огоньков и вскоре скрылась из виду.

– Вот теперь наша очередь. Вперед!

Дверь вагона оказалась опломбированной. Иван сорвал пломбу, отбросил осторожно, без шума крепление двери, отодвинул ее без особых усилий. Иван взобрался вовнутрь вагона, Упырь остался на страже.

Внутри – нагромождение разных размеров закрытых ящиков, мешков, картонных коробок. Богатство!

XXIII

О том, что операция с «ограблением» прошла успешно, Сергей определил по лучезарному виду Сатаны. Он ходил взад-вперёд пружинистой походкой, ожидая приближения Зверя.

– Успех может вскружить голову, а это опасно для людей, какую бы они должность ни занимали, – сказал он, не переставая показывать в улыбке свои редкие желтые зубы.

– О чем речь? Что это тебя так приятно взволновало? – тоном непонимающего поинтересовался Зверь.

– Привезли полную автомашину продуктов из того вагона, о котором сообщил осведомитель. Иван намеревался сделать ещё один рейс, но я запретил. Утро близилось, зачем рисковать? Видишь, какие у нас кадры! Сдерживать приходится. Свирепого, напротив, нужно было подталкивать к активным действиям. Все-таки умею я подбирать людей на ответственные должности. Согласен?

– По накатанному пути, возможно, смог бы Иван еще раз смотаться к вагону. А теперь жди, когда подвернется случай, – не поддержал Сергей восторженного настроения Сатаны.

– Вряд ли, – неуверенно отозвался Егор. – А возможно, и правда смог бы. Надо было предоставить ему инициативу в этом деле, – пришла Егору запоздавшая мысль. – Возможно, не все еще потеряно?

– Дважды в одном и том же месте удача не приходит. А если такое случается, то очень редко. Сейчас посылать Ивана на разъезд опасно, там уже возможна засада. Г лавная наша удача – обошлось без потерь с обеих сторон. Может, не станут искать пропажу, если вообще заметят.

– Как чувствует себя Битый? – вне связи с предыдущим неожиданно спросил Сатана.

– Помаленьку поправляется. По ночам начал выходить на свежий воздух подышать весной.

– А чего он днем-то не выходит?

– Стесняется. Там же есть молодая девушка.

– Не отобьет у тебя девку? – осклабился Егор. – Парень он видный и, скажу тебе, не робкий.

– Не должен бы. А там, кто знает, как дело обернется. Люди они молодые, здоровые.

– Сердечных влечений к мальчикам Галя не испытывала. Много было хороших ребят, но никого из них особенно не выделяла, не соглашалась и на то, чтобы ее провожали домой – «мама увидит». Изредка ходила в кино с подружками.

Пошла она впервые одна на последний предвоенный выпускной вечер десятиклассников, где можно было посмотреть на счастливых обладателей аттестатов зрелости. Наблюдая за вальсирующими парами, обратила внимание на лобастого среднего роста парня со спортивной фигурой. Стоял у окна и смотрел на нее. Галя знала его просто как старшеклассника, которого зовут Юрием, и что приехали они с матерью из-под Ростова, когда уже начались занятия в школе после зимних каникул. Он подошел, предложил потанцевать. Она оробела, но согласилась. Во время танца неожиданно отключили свет, и тут в полной темноте партнер притянул к себе девочку и поцеловал в губы. Новое, неведомое чувство яркой искрой блеснуло в девичьем сердце и оставило в нем глубокий неизгладимый след.

Танцы не возобновились. Люди в темноте начали покидать спортивный зал школы, где проходил выпускной бал. Парень держал подружку за руку, но в сутолоке на выходе пальцы его разжались. Юрия она больше не видела. Началась война. Но те внезапно проснувшиеся сердечные волнения порой теребили душу, будили трепетные воспоминания.

Когда Галя впервые увидела высокого стройного Сергея, теплая волна нежных чувств всколыхнула сердце. Она глядела в его серые глаза и едва справлялась с желанием обвить руками обветренную шею, прикоснуться щекой к небритому лицу. Потом заметила, парень смотрит на нее так же, как Юрий на памятном вечере, и сердце вновь забилось тревожно.

В последующие дни Галя жила под впечатлением их внезапной встречи, не связывая с нею какого-то продолжения отношений. Но появилось желание постоянно смотреть на Сергея, любоваться им. Нравилось все: рост, открытая добрая улыбка, походка, как он смотрит на нее. Девушку напугало непонятное происшествие с попыткой похищения, странным освобождением. Однако уверенное обещание Сергея, что такого не повторится, быстро развеяло опасения. Когда он стал жить в их доме, Гале нравилось даже дышать одним воздухом с квартирантом. Жизнь казалась радостной, даже думы о войне отступили.

Границу во взаимоотношениях молодых людей обозначило незаметное, на первый взгляд, происшествие. Однажды Нина Дмитриевна уехала на похороны двоюродной сестры в Купянск. Обещала возвратиться через пару дней. Так уж сложилось, когда хозяйка отсутствовала, роль старшего выполнял Сергей. Все основные поручения по хозяйству давались ему. Вечером на ужин Галя сварила картошки в мундире, почаевничали. Сидели долго у окна и смотрели на распускающуюся сирень возле штакетника, игру звездных бликов в каплях густой росы.

По-разному ведут себя мужчина и женщина в интимной обстановке. Если отношения строятся на эмоциях и совпадают желания, страсти могут развиваться стремительно, а результат встречи непредсказуем. Если одна из сторон способна сдерживать себя, результат предрешен.

Мужчине не дано знать истинного смысла поведения женщины, каким бы очевидным оно ни казалось. И границу дозволенного не просто уловить. Её обычно определяет она.

Сергей не считал себя опытным в интимных делах, но он был мужчиной, хотя и сдержанным в желаниях.

С виду скромная и наивная, совершенно не искушенная, Галя неожиданно села Сергею на колени. Он теребил ее распущенные волосы, делал попытки заплести косы. Галя обхватила его шею руками, прижала голову к груди, нагнулась и долгим поцелуем приникла к губам.

Вскоре и тому и другому надоело смотреть в окно, они пересели на его кровать. Затем разделись до нижнего белья, забрались под одеяло, тесно прижались друг к другу, молчали, предаваясь ранее не испытанным ощущениям. Галя лежала на спине, вытянувшись, как по команде «смирно». Слышно было ее ровное дыхание, дыхание не потревоженного инстинктами существа. Сергей повернулся к ней, глядел в лицо, бледное в отблесках оконного стекла.

Он поцеловал девушку, положил на ее небольшие упругие груди свою ладонь. Потрогал маленькие соски. Еще раз коротко поцеловал Галю, лег на спину.

– Давай спать, завтра вставать рано, – сказал он охрипшим голосом, не глядя на девушку.

Галя встала молча, поцеловала его в щеку и не спеша, словно ожидая чего-то, ушла на свою кровать.

Сдержал свои чувства Сергей. Не пожелал испортить отношения с Ниной Дмитриевной, поломать будущее своей молодой неопытной подружки, возможно полагавшей, что с мужчиной можно полежать просто так. И думала ли она вообще о чем-то, прижимаясь к парню под одеялом? Во всяком случае, утром Галя встретила Сергея обычной улыбкой и разговорами на домашние темы. «Что это, детская наивность? – рассуждал он. – Не исключено». Но в дальнейшем приятной близости решил избегать. Не все подвластно мужской сдержанности. Как потом смотреть в глаза матери да и Галине тоже?

Девушка восприняла происшедшее без каких-либо эмоций, как само собою разумеющееся, и даже не мыслила, будто все могло окончиться совершенно по-другому. Однако то, что происходит впервые, не исчезает бесследно. Пробудился подсознательно интерес к сильному мужскому телу, не забывалась приятная слабость в теле, когда положил Сергей руку на грудь. К тому же вскоре, особенно в долгие зимние ночи, в ее грезах чаще и чаще стал возрождаться расплывчатый образ Юрия, ощущение того робкого первого поцелуя. Первый потому и не забывается, что не повторяется. Будут потом другие, но первый так и останется первым ярким воспоминанием на грани между детством и юностью.

Когда Сергей привел в дом избитого парня, Галя охотно принялась за ним ухаживать. Как заправская медицинская сестра, делала перевязки, смазывала подсолнечным маслом подсыхающие царапины и ссадины, поила чаем, поправляла подушку, одеяло. Поглядывая из-под бинтов лишь одним глазом, уже к вечеру он назвался Юрием. Всколыхнулось девичье сердце воспоминаниями, вернулись полузабытые чувства к тому Юрию с выпускного вечера. Она села рядом на табуретку, не в силах справиться с нахлынувшими волнениями в груди.

Юрий смотрел на красивый профиль девушки, ее нежное лицо, яркие блестевшие глаза, и ему чудилась фея, сошедшая с небес. Веселые искорки его единственного открытого ока лучились навстречу прелестному созданию.

Дела на поправку шли быстро. Молодое натренированное тело Юрия легко справлялось с последствиями нетяжелых поверхностных травм. Не последнюю роль в этом играла Галя, ее мягкие чудотворные руки и постоянная искренняя забота о нем.

Говорят знающие люди, весной раны заживают и болезни отступают быстрее, – обновленная природа помогает справиться с недугом. В это время даже на войне потерь бывает меньше, но обостряются душевные муки. Они тем острее, чем ярче и богаче жизнь вокруг.

Битый, как назвал его Сатана, через десяток дней полностью оправился от телесных повреждений, психологическое состояние тоже оказалось на высоте. Теперь он взирал на белый свет уже двумя глазами, а огромный кровоподтек под одним из них заметно поубавился, от царапин и ссадин остались лишь едва заметные следы.

Когда Галя сняла с лица квартиранта последний бинт, перед нею предстало лицо старшеклассника с последнего предвоенного выпускного вечера.

Девушке показалось, будто сердце ее вот-вот оторвется, так бешено оно заколотилось. Галя прижала руку к груди, стараясь унять, как ей показалось, оглушительные звуки.

– Вы меня узнаете? – с трепетом в голосе спросила девушка, не спуская с лица парня восторженного взгляда.

– Помню, как вы ухаживали за мною последние дни. Этого я не забуду. Раньше, к сожалению, не видел, – сказал он, внимательно вглядываясь в ее глаза.

– Выпускной вечер в 41-м году. Танец с девочкой. Свет погас…

– То был не я, – улыбнулся Юрий. – Жаль, не мне довелось побывать на том выпускном вечере. Непременно протанцевал бы с той девочкой весь вечер, а затем проводил бы до дома.

Сергей до поры до времени не брал с собою Юрия в качестве охранника. С первых дней знакомства эту задачу тот выполнял дома, оберегая жизнь Гали, хотя никакой угрозы для нее уже не существовало. Отдаваясь целиком заботам о Юрии, она перестала посещать рынок, занималась домашним хозяйством. Нину Дмитриевну Сергей пристроил помощницей Елизаветы, и она с раннего утра по позднего вечера была на работе, а признанной всеми хозяйкой стала Галина. Она определяла, кому и что сделать по дому, и квартиранты с удовольствием выполняли ее распоряжения, Юрий охотно помогал по хозяйству. Отремонтировал все двери в доме и во дворе, выправил ограду, вместе с молодой хозяйкой ходил в лесную полосу собирать сухой хворост и сучья, рубил топором бурьян для топки и таскал его вязанками домой, топил печку, носил воду из колодца, ходил в погреб.

Г аля была шокирована тем, что Юрий не хотел быть прежним Юрием, мысли о котором так долго лелеяла. Она знала и чувствовала, ошибки не могло произойти, сердце не обманешь. Загадочные улыбки парня терзали душу.

После памятного разговора, когда она признала Юрия, парень вроде бы изменил поведение: не проявлял инициативы в общении, не шел на доверительные разговоры, не вспоминал прошлого. Но девушка замечала, как он ласково смотрит в глаза и не сходит с лица улыбка при встречах. Девичья интуиция подсказывала: он неравнодушен к ней. Оттого непонятная видимость отчуждения Юрия больно терзала душу. Хотелось теплых слов, совместных приятных воспоминаний, а вместо этого лишь добрые взгляды, готовность помочь в любом деле.

«А вдруг он шпион, – кольнула внезапная мысль, – если не признается, кем на самом деле является! Значит, нам всем грозит опасность?»

У Гали даже лоб покрылся испариной. Сердце начало учащенно биться. В сознании возникали картинки одна другой мрачнее. Она представила, как к ним придут ненавистные немцы, арестуют всех, повезут в далекую Германию, заставят работать в болотах по пояс в воде. Хотелось плакать, а Юрий будто не замечал ее настроения, улыбался подзажившими губами. Девушку одолевали сомнения, а думать плохое о хорошем парне не хотелось.

Сергей заметил изменившееся к нему отношение Г али, хотя на первый взгляд все осталось по-прежнему. Так же с грустью провожала и радостно встречала. Но…

«Судя по всему, – рассуждал он, – у ребят возникли взаимные нежные чувства».

Сергей искренне радовался, что так складываются обстоятельства, мысленно поздравлял молодых людей и себя, хотя понимал, они немедленно скажутся на собственном душевном состоянии. Ему было знакомо чувство ревности, которое мало-помалу выветрилось. В теперешней ситуации отношения с Галей строились на эмоциях, не затрагивая душевных струн. Но, когда от тебя уходит подруга, настроение не улучшится.

«Ревность, – рассуждал он, – наверняка, как и любовь, – чувство душевное. Они вместе таятся скрытой сердечной болью, однажды возникнув, не исчезают. Другое дело, если ревность густо замешана на эмоциях, когда на первый план выступает инстинкт самца, у которого уводят самку. Но эмоции быстро рассеиваются. Пришли и ушли».

Уже стемнело, когда Сергей подошел к дому. Прозрачный и теплый воздух, умеренно влажная земля, глубокое бездонное небо создавали особый колорит весеннему вечеру. Вокруг тишина, ни единого огонька, хотелось душевного покоя, думы о взаимоотношениях с молоденькой подружкой незаметно сами собою пропали. Появились другие.

За воротами Сергея поджидала Галя. Ее встревоженный вид насторожил командира оперативного группы.

– Что-нибудь с Юрием?

Она потянулась к нему, обвила шею руками, поцеловала в щеку и зашептала на ухо:

– Юрий – шпион.

– С чего ты взяла? – сразу успокоился Сергей. «Какая-то блажь взбрела в голову девке».

– Я знаю его ещё с довоенного времени, а он не признается, что является тем самым Юрием. Я боюсь, нас за это всех арестуют, и, кто знает, чем всё это кончится.

– Милый Гальчик! Мне не известно, кто был тот, а этот Юрий – парень хороший, – улыбнулся Сергей, – никто нас не арестует, выбрось плохие мысли из головы. О своих подозрениях никому ни слова, засмеют. Не всё, что кажется, есть на самом деле. А если так, не обязательно об этом говорить вслух, – сказал он, наблюдая за глазами девушки, которые убедительно свидетельствовали: лучшего ответа она не могла ожидать.

– Я так и сделаю, – заметно успокоившись, ответила она.

– Не хочешь ли ты, чтобы Юрий жил в другом месте? Где-нибудь по соседству, например.

– Нет, нет! Как ты мог подумать? – торопливо сказала Галя повеселевшим голосом. – По-моему, ему хорошо у нас, а у чужих людей – кто знает, как там будет.

– Вот видишь, все недоразумения разрешились быстро. Их попросту не было.

– С тобою, Сережа, надежно.

– За комплимент спасибо.

Думы же у Ланцова были невеселые. Боевик № 2 оказался не таким тупым, как его охарактеризовал Сатана. Из первой поездки в Севск он привез сведения, которые были переданы непосредственно Зитцеру. Оперативная информация с тылов 57-й армии, таким образом, оказалась у противника, минуя контроль разведывательного отдела войск НКВД по охране тыла и органов СМЕРШ. Надо было предпринимать меры, исключающие впредь подобные промахи. И хотя об этом ему начальство ничего не сказало, можно полагать, напомнит при случае.

Сатана нервно ходил взад-вперед по Лизкиной квартире. Последнее время она у него превратилась в подобие штаба. Сюда вызывались подчиненные, здесь отдавались приказы. После подключения к работе «Г идры» новых людей он редко выходил из дома. Дела шли неплохо и без него, можно отдохнуть. Мария, наблюдавшая за перемещениями Егора, сообщала, что объект покидает Лизку не каждую ночь. Уходит под утро без сопровождения в свою новую квартиру, о которой его подчиненные не знают. Там у него радиостанция. Иногда посещает квартиру вечером, но в этом случае обязательно возвращается к Елизавете на ночь.

Нервного состояния Егор не скрывал. Пыхтел, словно паровоз на подъеме. По привычке бил кулаком в ладонь, злобно щерил редкие зубы, выплескивал из себя матерные слова. Зверь молча наблюдал за поведением Сатаны, стараясь определить, что бы всё это могло значить? Спрашивать не хотелось, походит, походит, потом сам расскажет.

– Тебя не интересует мое состояние? – недовольно спросил он. – Я тут нервы трачу, а ему хоть бы что.

– Сам знаешь, это не так. Начну задавать вопросы, еще больше разозлишься, а дело, похоже, не терпит проволочек.

– Твоего подчиненного боевика № 2 все нет и нет, а должен был бы прибыть из Севска еще вчера вечером. Что, по-твоему, могло с ним случиться?

– Давай подождем. Появится – расскажет. А так без толку можно напридумывать всякой всячины. Не хочется тратить время по пустому делу. К тому же моему подчиненному вопреки принципам единоначалия задачу ставил не непосредственный начальник, а ты. Срок прибытия ему указан?

– Дураку понятно, когда следует прибыть в Белые Журавли.

– Дурак тем и отличается от нормального человека, что все, чтобы он ни делал, у него получается по-глупому, учи не учи. Давай не будем препираться, кто из нас виновен, но впредь надо субординацию соблюдать, тогда можно будет определять ответственного.

– Как дела у Битого? – в своей манере перескочил Сатана на другую тему.

При этом его настроение изменилось. Движения замедлились, он сел, грузно опершись обеими локтями о стол, побарабанил пальцами по крышке, вытянул ладони с неряшливо подстриженными ногтями, уставился на собеседника.

– Можно сказать, поправился. Через два-три дня приступит к выполнению обязанностей моего охранника.

– Какие общие выводы можно сделать, наблюдая за Битым? Подходящий ли он для нас человек?

– Парень вроде бы неплохой. Будет постоянно рядом, посмотрим, как покажет себя в деле.

Сатана вновь забарабанил по столу. Встал, шаркая ногами, прошел во вторую комнату, возвратился. Немецкие сапоги с металлическими шипами на подошвах громко стучали, царапали доски пола, создавали эффект мощной поступи хозяина дома, властелина душ и тел подчиненных. Чувствовалось, ему самому нравился этот печатный шаг.

Вскоре на крыльце послышалось какое-то движение, потом оно переместилось в коридор, обозначилось за дверью, и только затем в комнату ввалился боевик № 2. Его трудно было узнать: серое с желтизной отекшее лицо, набрякшие влажные губы, осоловелые глаза, вся одежда в грязи, всклоченные волосы с застрявшими в них куриными перьями дополняли наряд.

– Ты откуда такой красивый взялся? – по-змеиному зашипел Сатана, уставившись на вошедшего выпученными глазами.

– Хиба я знаю? – осипшим с похмелья голосом ответил прибывший, икнул и беспомощно развел руками.

– Егор вскочил, без размаху ударил кулаком в лицо пьяного курьера. Тот отшатнулся, ударился спиной о стену, сел на пол, размазывая по щекам слезы и кровь.

– Давай этикетку с сообщением, если нет банки с тушенкой, – ярился Сатана. – Скотина ты безмозглая, мы тут ждем, а он вон чем занимается.

– Нэма этикетки, – виновато ответил боевик № 2 и вновь развел руками.

– Что-о-о? – взревел Егор. – Что ты сказал, вонючая собака, повтори еще раз!

– Нэма, кажу я.

– Выворачивай карманы, идиот! Возможно, этикетку ты спрятал, когда был еще трезвым.

Курьер начал лихорадочно показывать содержимое наружных и потайных карманов. Ни единой бумажки не было. Не видел он и того, что было написано на пропавшей этикетке. «Я ее не снимал».

– Говори, гад, с кем пьянствовал, возможно, еще найдем бумагу, пока она не попала в СМЕРШ.

Схватив за грудки провинившегося курьера, Сатана с силой начал трясти его, ударяя спиной о стену. Пьяная голова боевика болталась из стороны в сторону.

– Говори! Убью! – рычал Егор.

– Хиба я знаю? – заглядывая в глаза грозному начальнику, ответил боевик. – Вин…

Егор ударил лежавшего кованым сапогом в лицо, не дав ему договорить о ком-то. Тот замычал, уткнулся в пол носом. Плечи его судорожно вздрагивали, голову он прикрыл руками, покорно ожидая повторного удара. Сатана извлек из заднего кармана пистолет.

– Застрелю, как паршивую собаку!

– Ты что, совсем потерял рассудок? – Сергей встал с дивана, надвинулся на Егора. – Проспится, возможно, что и вспомнит. Иначе мы вообще все концы обрубим.

Сатана бешеными глазами посмотрел на Сергея, но пистолет возвратил на прежнее место. Он побесновался еще минуту-другую, пнул табуретку, подвернувшуюся под ноги, залпом выпил стакан воды, очистил нервы отборным матом в адрес пьяниц. Но по движениям рук, выражению глаз чувствовалось: поостыл. Слабо ударил сапогом в бок окровавленного боевика.

Иди в коридор и жди. Да скажи спасибо Зверю за заступничество, был бы уже на том свете.

Подождав, пока курьер выползет за дверь, спросил:

– Что будем делать?

– Возможно, № 2 еще вспомнит какие-либо подробности, потом начнем искать этикетку, пока же никому о чрезвычайном происшествии говорить нельзя. Там, – Сергей поднял указательный палец к потолку, – могут понять превратно. Если же не найдем, а запрос поступит, скомбинируем ответ из имеющихся сообщений от осведомителей.

– Знаешь, что бывает за заведомо ложную информацию? – неодобрительно посмотрел Егор на Зверя.

– Она будет не совсем ложной. Да и кто сможет проверить? К тому же наказание за такой подлог не может быть более строгим, чем за утрату конфиденциального документа.

Вспомнили недавний разговор, когда Сатана характеризовал боевика № 2 как пьяницу, посетовали на трудности с подбором людей. Егор с сожалением признался, что не ожидал от вполне дисциплинированного и исполнительного человека подобного проступка.

– Правду говорят, если у человека есть дурные наклонности, они обязательно проявятся, причем в самый неподходящий момент, – сказал Зверь. – Доверять курьерство алкоголу нельзя. Дело для боевика № 2 оказалось непосильным.

Сатана задумался на короткое время, потом предложил курьерство в Севск возложить на Битого, а боевик пусть возвратится к обязанностям его охранника. Рядом с ним он будет вести себя «как следует». Егор предложил также Зверю и Зитцеру организовать проверку Битому.

По договоренности с Гундосым Виктор должен был передать Ганке одну банку тушенки с написанными на тыльной стороне этикетки цифрами, не имеющими смысла. Юрию предстояло передать полученный товар из рук в руки Зитцеру. Надо было проследить за поведением Битого от момента получения товара до передачи адресату. Наблюдение за действиями курьера в Севске поручалось Виктору, в Белых Журавлях – Роману. Контроль осуществлял Зверь.

Вся процедура с проверкой прошла как по маслу. Юрий с проверочной банкой тушенки возвратился в Белые Журавли поздно вечером. Зитцер уже спал. Курьер постучал в темное окошко. Тот вышел, взял посылку и не терпящим возражений голосом грубо сказал:

– Мог бы и утром принести. Теперь не засну до рассвета. Впредь полученный в Севске товар передавай Елизавете, у неё в помощницах работает твоя квартирная хозяйка.

Сатана не удержался от «удовольствия» лично, без постороннего глаза расспросить с пристрастием боевика № 2 о его похождениях. На холодном полу коридора тот быстро протрезвел, но сказать что-либо о том, с кем и по какому поводу пил, да так, что потерял память, вспомнить не смог. Не мог он сказать, куда подевалась банка тушенки, которую он должен был лично передать Зитцеру. Помнит лишь безрукого инвалида, большую бутылку водки, хату с низким потолком и женщину с красным лицом.

– Если пропавшая банка попала в СМЕРШ, алкаша начнут искать. Рано или поздно найдут. Тебе рассказать, что будет потом? – развивал Сатана в отчаянии мысль перед Сергеем.

– Не надо об этом. Возможно, кто-то позарился на тушенку, а банку выбросят. Если бы в этом деле была замешана контрразведка, проще было бы захватить боевика вместе с банкой да поговорить с ним «по душам», он вряд ли стал бы запираться.

– Когда ты говоришь о чем-то, появляется уверенность, что так оно и будет, – положил Сатана ладонь на колено Зверю. – Все-то ты можешь, все у тебя получается. Давай назовем тебя Удачливым?

– Ну ты уж очень! Могу и возгордиться. С гордым работать трудно, а пользы от него на самом деле мало. Просто выполняю свою миссию без отлынивания. К сожалению, не все у меня получается, как хотелось бы. Не могу я, например, выбросить из сердца накопившуюся там горечь.

– Галя, что ли, застряла? – усмехнулся Сатана.

– Нет. Рана застаревшая.

Сатана, как нередко бывало, бесновался в Лизкином доме, крутил головой, был не походим на себя: красное потное лицо, взъерошенные волосы, вылупленные в гневе глаза, перекошенный от злости рот, хриплый, как после запоя, голос. Сергей внимательно следил за движениями «соратника», от которого можно ожидать любой каверзы. Не дождавшись, пока тот успокоится, спросил:

– Опять что-то не так, как нужно?

– Какое к черту «не так». У меня от боли и возмущения голова идет кругом, в животе появилась ноющая боль. Наш склад! То, что мы лелеяли, берегли как зеницу ока, как бесценное сокровище, разворован! Налетела какая-то банда, повытаскивала все, что попадалось под руку, если оказывалась вещь ненужной – выбрасывали в грязь. Вместе с продуктами и вещами пропали охранницы. Утром кладовщица пришла и ахнула, до сих пор слезами умывается.

– Кто принес столь печальные вести? Возможно, какая-то ошибка вышла? Надо перепроверить.

– Ты даже не возмутился, спрашиваешь спокойным голосом, как о чем-то обыденном. Что это, безразличие к нашим общим делам или ты что-то знаешь, но молчишь? – Егор подозрительно уставился прищуренными глазами на собеседника, отступил на шаг, поморгал часто, как бы сосредотачивая мысль. – Ну?

– Был бы толк в моей нервозности, непременно распустил бы нюни до земли. Нам надо сейчас побольше спокойствия да здравого смысла, чтобы проанализировать факты. Возможно, появятся мысли и решения, что и как делать. Ты так и не ответил, откуда появились сведения?

– Роман сообщил. Поехал с шофером за товаром, а на складе остались рожки да ножки. Не смогли увезти бандиты три ящика тушенки, по одному с сухим молоком и яичным порошком. Тара оказалась подмоченной, потому и оставили. Не осталось ни единого чемодана или ящика с обмундированием и обувью. Как бы в издевку, наброшено множество окурков с махоркой, есть следы от телеги, но на подсохшей земле недалеко от склада они теряются. След тянулся в направлении хутора, откуда приходили на службу охранницы. Вот и все, что нам осталось, – со злостью пошутил руководитель «Гидры».

– Я совершенно не знаю, как была организована охрана склада, – отметил Зверь. – Возможно, там кроется ответ?

Сатана стал рассказывать, что охранницы – три пары молодых девок. До сего дня особых претензий к ним не было, хотя двух вертихвосток пришлось расстрелять: воровать стали то, что охраняли. По информации Зитцера, последнее время к двум подружкам одной из смен стали приходить двое уразовских парней в военной форме. Гундосый должен был проверить с помощью своей агентуры, что за люди, но не успел. Эти девки-то и пропали. Вообще, охранниц подбирает кладовщица, она доверенное лицо Зитцера, через своих людей он проверяет кандидаток на благонадежность. Егор погоревал, что налаженная система охраны рухнула, перестал существовать и сам склад. Он вздыхал, проклиная Гундосого. По его мнению, торговля в организации работала, как хорошо отлаженный механизм. Теперь здесь и в других подразделениях организации что-то нарушилось. Не успеешь увернуться от одной беды, как тут же наваливается другая.

– Мы с тобою сейчас, как на корабле, в борту которого образовалась огромная пробоина, – вздыхал Егор удрученно, – и если не принять срочных мер, в скором времени пойдем ко дну.

– От судьбы не уйдешь, что предписано, то и случается. Если бы разграбление склада было делом рук СМЕРШ, органов НКГБ или милиции, нас бы тоже арестовали. Коли этого нет, не все еще потеряно. Бандиты вряд ли туда еще раз сунутся. Значит, надо восстановить систему торговли и работу склада. Иван – человек активный, следует дать ему побольше самостоятельности, за ним дело не станет, – убежденно сказал Зверь. – А Зитцеру необходимо объявить строгий выговор за халатное отношение к подбору кадров. Все сто процентов вины за разграбления склада лежат на нем. Это надо же, ему было поручено проверить, что за люди шастают к его девкам-охранницам, а он ни гугу.

– Пулю ему надо, а не выговор, – мрачно согласился Сатана с предложением Зверя. – Мы еще разберемся с ним.

– Надо подумать, у кого сейчас наше имущество, возможно, еще возвратим.

– А если все-таки в милиции или еще хуже – в СМЕРШ? Подумать об этом страшно.

– СМЕРШ не занимается жуликами, в милиции есть, наверное, дела поважнее. Будем надеяться, рассуждаем мы верно. Сейчас важно немедленно разыскать Зитцера, поставить перед ним задачу – проследить, где торгуют нашими товарами, кто этим занимается. Пусть сам тоже походит; обобщать поступающую информацию сможет и сам руководитель организации. Если получим какие-либо интересующие нас сведения, отыщем следы пропажи, потом разберемся, куда подевались девицы-охранницы вместе с ящиками и мешками. Возможно, увидим их, побеседуем.

– А ведь кто-то планировал нападение на склад, – углубился в рассуждение Сатана, – другие знали, как оно будет осуществляться, третьи готовили транспортные средства, четвертые думали, где разместить похищенное и как этим имуществом торговать. Уйма людей была в курсе дела. Если бы в достаточно длинной цепочке мыслителей и исполнителей оказался наш человек, хотя бы один, никакого ограбления не произошло бы. Отсюда вывод: Зитцер явно недорабатывает, – с раздражением констатировал Егор. – Похоже, не по его силам оперативная работа.

– Мое мнение требуется? – поинтересовался Зверь.

– Подумай, кем можно заменить Гундосого, да так, чтобы не ошибиться.