Текст книги "Офицер особого назначения"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

XIII

Разгар весны. Интенсивно меняется природа. Ни один поэт не обойдет вниманием лирический период в жизни людей. Готовят для ее изображения нужные краски художники, подбирают вдохновенные слова писатели. И все-таки ни тем ни другим не удается в полной мере передать истинного смысла весны. Весну, как и любовь, нельзя обозначить словом, символом, нотой, она чувствуется и видится каждому по-своему. Но есть и общее понимание всяк живущим: весна есть весна! Это пробуждение природы. Это новая жизнь.

Прилетели скворцы. Они деловито, по-хозяйски расхаживают по уцелевшим дворам, развалинам в поисках места для гнезда, равнодушные к человеческим страданиям и страстям.

Войска Юго-Западного фронта готовили оборону на освобожденных от оккупантов территориях, помаленьку налаживалась жизнь местных жителей. Где-то что-то доставалось, обменивалось, добывалось, переторговывал ось. Худо-бедно, но люди жили, радовались тому что есть, лишь бы опять не вернулись фашисты. По рассказам беженцев из-за Северского Донца, вновь возвратившиеся немцы и румыны свирепствовали еще больше.

Длительное стабильное положение фронта создавало предпосылки для налаживания контактов граждан, проживающих по разные его стороны. Тайными тропами переправлялись контрабандные грузы, ими же пользовались шпионы и диверсанты в своих целях. На рынках в городах, крупных и даже мелких населенных пунктах вблизи линии фронта появились в продаже дефицитный пенициллин, дешевые и в большом количестве сигареты, часы, зажигалки, электрические фонари и батарейки к ним, иглы к швейным машинкам, обычные швейные и патефонные иголки, губные гармошки, женская бижутерия. Изобилие этих товаров в условиях полного их отсутствия в отечественном производстве, на первый взгляд, создавало иллюзию богатства и достатка в жизни граждан Германии, но являлось, по существу, моральной диверсией в отношении советских людей. Контрабанда стала предметом заботы германской пропагандистской машины.

В начале 1943 года был утвержден Полевой устав Красной Армии. В ходе оборонительных работ фронтовыми и армейскими объединениями, соединениями, частями и подразделениями апробировались его основные положения по возведению инженерных сооружений, в частности, по созданию опорных пунктов. Это были выгодные в тактическом отношении участки местности с подготовленными инженерными сооружениями и системой огня для круговой обороны. Система опорных пунктов создавала оборонительную позицию. Они возводились в полосе обеспечения, батальонных и ротных районах обороны. Устав предусматривал организацию надежного перекрытия промежутков между опорными пунктами огнем стрелкового оружия и артиллерии, минно-взрывными заграждениями. Однако, пока создавалась единая система огня и инженерных сооружений, промежутки между опорными пунктами стали торными путями передвижения враждебного и преступного элемента сквозь боевые порядки готовящихся к обороне войск.

В конце марта Военным советом Юго-Западного фронта было принято решение об организации контрольно-по граничной службы на переднем крае обороняющихся частей и соединений силами войск НКВД по охране тыла действующей армии.

Рота Анатолия Шведова маршем из Сталинграда прибыла в район южнее Белгорода в распоряжение штаба полка по охране тыла в качестве резерва. После решения Военного совета об организации в полосе обороны 25-го гвардейского стрелкового корпуса контрольно-пограничной службы рота была привлечена к выполнению этой задачи.

Как организовать контрольно-пограничную службу, да еще на переднем крае при непосредственном контакте с подразделениями Красной Армии на максимально насыщенной огневыми средствами территории, никто не знает. Одними приказами и распоряжениями в этих условиях задачу не решить.

Создать службу с первой попытки не удалось. Возникло слишком много организащюнных вопросов, для решения которых требовалось вмешательство военачальников высокого ранга, а времени на раскачку никто не отводил. Анатолий лично вел переговоры с командирами трех батальонов, на территории районов обороны которых намечалось выставить наряды перекрытия. Никто не проявил желания иметь на отведенной для обороны территории не подчиненные по службе вооруженные формирования.

– Вы знакомы с постановлением Военного совета фронта об организации контрольно-пограничной службы на переднем крае? – спросил Шведов командира батальона при очередной встрече.

– В курсе.

Пожилой майор с густой проседью в волосах сидел в своем блиндаже на невесть откуда взявшемся венском стуле. Роскошный для обстановки переднего края, он контрастировал со столом, сколоченным из неоструганных досок, лежаком, сооруженным из рядом стоявших фанерных ящиков, с положенным поверх матрацем. Командир батальона ткнул пальцем в крупномасштабную карту.

– Смотри сюда, – не глядя на Анатолия, сказал он. – Где я твоих людей размещу? Тут же всё пространство занято военными или простреливается.

– Я сразу ответить не смогу.

– А я и потом не смогу, – вздохнул майор. – Свалились вы на мою голову, как ком снега с высокого дерева. Рад бы помочь, да не знаю как. Днем – пожалуйста, между опорными пунктами, в разрывах между ротами.

– В это время там тишь, гладь да божья благодать. А ночью наверняка всё выглядит по-иному, – возразил Шведов.

– Стоит вам где-то хотя бы незначительно нарушить тишину, немедленно откроется огонь по тому месту.

– Я договорюсь с командирами рот и даже взводов, чтобы нам не стрелять друг в друга.

– Вот стрелять вашим людям точно уж нельзя. Даже случайный выстрел может привести к непредсказуемым последствиям. По-моему, глупость придумали наверху. Как-то иначе надо было бы.

– Наше дело – выполнять.

– Стоп! – вдруг хлопнул себя по лбу майор. – А если часть ваших нарядов мы включим в состав боевого охранения?

– У меня возражений нет. Но мой командир взвода будет выставлять подчиненных по своему усмотрению, согласовывая места с вашими командирами подразделений. Размещать наряды перекрытия станем на направлениях наиболее вероятного продвижения незваных «гостей».

Командир батальона надолго задумался, посмотрел внимательно на свою карту, на Анатолия.

– А если это «свое усмотрение» начнет пересекаться с моим мнением или планами командиров подразделений?

– Будем договариваться. Без этого каких-либо действий предпринимать не будем. В боевом охранении мои наряды станут выполнять задачи самостоятельно, но опятьтаки во взаимодействии с вашими.

– А может, вообще свои взводы передадите мне в оперативное подчинение?

«Вообще» прозвучало у майора как «вапче».

– Такие вопросы решать не нам. Но, по-моему, смешение личного состава различных войск – это что-то вроде пересортицы, когда один сорт товаров смешивают с другим и в результате теряются качества и того и другого.

Высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению: промежутки между опорными пунктами в ночное время закреплялись за подразделениями войск НКВД, в их ведение передавались стыки в боевом охранении.

– Договориться мы с вами договорились, – сказал командир батальона, – но берите на себя взаимодействие с местными командирами подразделений. С восходом солнца своих людей убирайте. Это значит, ваше время нахождения в боевых порядках батальона – от захода до восхода солнца.

– Одним словом, – подытожил разговор Шведов, – гость ты хороший, но свое место знай.

– Видимо, по-иному не получится, – причмокнул майор полными губами в знак окончания разговора.

После этого, как говорится, оставалось лишь раскланяться. Однако Анатолий попросил показать топографическую карту с нанесенной обстановкой. Беглый осмотр показал, что батальон занимает оборону на правом фланге стрелкового полка. Еще правее оборонялись подразделения другой дивизии, соседние опорные пункты располагались не менее чем в трехстах метрах друг от друга.

– Местность открытая, с мелким кустарником, простреливается с обеих сторон огнем стрелкового оружия и танков, – сказал командир батальона, заметив сосредоточенное внимание капитана к этому участку обороны.

«Простреливается – это хорошо, – размышлял командир роты, – но ночью тут проползти можно без всякого».

– Стык заминирован? – спросил он.

– Вапче нет, но вскорости мины поставят. Не хватает их пока, – удрученно ответил майор. – Нам приходится каждую ночь выставлять на фланг дополнительное охранение. Возьми на себя этот стык, а? – с надеждой в голосе и заглядывая в глаза, сказал хозяин блиндажа. – Век буду помнить, – улыбнулся он.

Приблизительно такой же оказалась обстановка на флангах других подразделений, где подчиненным Шведова предстояло выполнять задачи контрольно-пограничной службы.

Каждый батальон в позиционной обороне растянут на фронте до двух километров и на столько же в глубину. Вклинившаяся в боевые порядки стрелковых подразделений рота войск НКВД являла собою инородное тело, которое, как известно, всякий живой организм стремится отторгнуть. Не стало исключением «войско» Анатолия. Солдаты и офицеры обороняющихся подразделений не скрывали раздражения присутствием «чужих». Однако результаты уже первых дней несения контрольно-пограничной службы подразделениями войск НКВД изменили к ним отношение.

Стык соседних полков. Днем с двух сторон ведется непрерывное наблюдение. Мышь не проскочит незамеченной. Опорные пункты фланговых взводов расположены на небольших высотах. Местность между ними открытая, видно даже дно небольшой лощинки посредине, она сырая, с лужицами талой воды. Ни в пешем порядке, ни по-пластунски по ней не продвинешься: грязь сплошная, смотреть не хочется на нее даже днем. Ночью же видимость здесь отсутствует.

Возле лощины с телефоном до ближайшего взводного опорного пункта выставлен секрет от роты Шведова в составе трех человек во главе с командиром отделения. Ночь выдалась темной, безветренной, не морозной. Наряд расположился за пнем дерева, сломанного взрывной волной. Его ствол лежал рядом. Пень своими расщепленными краями тянулся кверху, будто простирал руки к всевышнему с мольбой сохранить жизнь корням.

Вокруг тишина. Время года, когда еще птицы не поют, лягушки не пробудились от зимней спячки. Вдали за Северским Донцом немцы с интервалами в одну-две минуты выстреливают в безоблачное небо осветительные ракеты. Выстрелов не слышно, свет от них не достигает изуродованного дерева, пень остается неизменно мрачным, лощина смотрится темной полосой.

Неожиданно из лощины до наряда стали доноситься приглушенные неторопливые хлюпающие звуки. Они медленно приближались, но их сила оставалась почти неизменной. Бойцы из-за пня напряженно всматриваются во тьму, стараясь определить: что бы это могло означать? Старший наряда пристально вглядывался в темную лощину и, к удивлению, рядом, на расстоянии вытянутой руки, увидел будто бы движущуюся натянутую нить. Он потрогал ее и окончательно убедился: в глубь обороны перемещается телефонный кабель. По телефону командир отделения доложил о непонятных звуках в лощине, появлении необычного провода, которого при заступлении на службу не было.

Вскоре наряд обнаружил: по лощине, по самой грязи медленно ползут небольшие сани с полозьями из загнутых с обеих сторон лыж. На санях груз, укрытый брезентом. Движется в тыл обороны неизвестно что! Опять сообщение по телефону об обнаружении движущегося объекта. От командира взвода последовало распоряжение: «Продолжать выполнять службу секрета».

Получив сообщение о чрезвычайном происшествии на переднем крае обороны, Шведов со своим резервом – отделением снайперов – с командного пункта командира батальона начал вести поиск лиц, передвигающих неизвестный груз по лощине. Бойцы шли молча, настороженно, внимательно вглядываясь во встречные кусты, неровности земной поверхности. Не просохшая на весеннем солнце земля глушила шум шагов. Но скрытно подойти к неизвестным не удалось. Когда поисковая группа буквально наткнулась на низкие козлы с закрепленной на них вертушкой, обмотанной телефонным проводом, и стоявшие рядом санки на лыжах, людей вблизи не оказалось. Поиски в округе успехом не увенчались.

Поисковая группа с трофеями собралась уходить, но внезапно провод, прикрепленный к тыльной стороне саней, натянулся и они медленно двинулись в сторону переднего края обороны.

«Это значит, – рассуждал Шведов, – мы рядом с проторенной тропой от противника в глубь нашей обороны».

Он шел радом с движущимися санями, размышляя, как ему поступить. Можно разорвать движущийся провод и остановить сани, прервать таким образом тайную связь немцев с вражеской агентурой на нашей территории.

– Пусть себе идут, – сказал он смотревшим на него подчиненным, – возможно, неизвестные контрабандисты, а еще хуже, вражеские диверсанты пришлют нам еще что-нибудь. Мы подождем.

«Правильно ли я поступил? – билась мысль. – А если обратным рейсом должна быть отправлена какая-то посылка? В этом случае тоже будет прервана связь с противником».

Шло время. Растаяли во тьме сани. Анатолий посмотрел на трофей, медленно вращающуюся катушку, сматывающую блестевший от влаги телефонный провод.

«А вдруг действительно сани ушли за новой поклажей?»

У каждого человека бывают в жизни периоды, когда часы, дни недели проходят ничем не примечательными.

Это время потом не помнится, его как бы не было. Но случаются такие мгновения, которые остаются в памяти надолго, если не на всю жизнь.

Козлы с вертушкой были прикреплены к стволу осины. Дерево стояло у невысокого обрыва, внизу которого поблескивало поросшее прошлогодней осокой озерцо диаметром в несколько метров. В ожидании распоряжений командира роты бойцы расположились на краю обрыва, свесив к воде ноги, покуривая в кулак для маскировки. И вдруг прямо из-под ног отдыхавших из воды поднялись две человеческие фигуры. Немая сцена длилась не менее минуты. Люди на берегу и в воде молча внимательно рассматривали друг друга. Шок!

Известно, что темной ночью истинные размеры видимых предметов как бы размываются, отчего они кажутся неправдоподобно крупными, могучими. Внезапно возникшие на гладкой поверхности озера и погруженные по пояс в ил, обвешанные сгнившими остатками осоки нелепые фигуры в бликах струившейся по их одежде воды воистину были похожи на нечистую силу.

– Ты кто, водяной? – с испугом спросил боец у торчавшего перед носом мокрого видения, взяв на всякий случай автомат на изготовку.

– Ыы…

– Немой, что ли?

В ответ – лишь клацанье зубов.

– Замерзли бедолаги, – сделал вывод подошедший командир роты. – Выходи! – подал он команду.

Бойцы за шиворот вытащили неизвестных из водной купели. В обвисших почти до земли шинелях, без шапок, облепленные с головы до ног грязью и водорослями, в лучах электрических фонарей они жались друг к другу, не выпуская из рук алюминиевых трубочек, с помощью которых дышали под водой.

– Пусть разденутся, отожмут одежду. Смех и грех смотреть на них, – разрешил Шведов. – Они нам нужны живыми и здоровыми. Вопросов к ним будет много.

В суматохе с «водяными» Анатолий не заметил, когда остановилась вертушка, упал в грязь телефонный провод. Его будто и не было. Идеальная маскировка!

– Сегодня будет еще груз? – спросил он у задержанного, дрожавшего всем телом от озноба.

Тот утвердительно кивнул головой.

Импровизированные сани с новой поклажей прибыли во второй половине ночи. После разгрузки они вновь уползли по лощине в сторону переднего края.

Перед тем как возвратиться на фильтрационный пункт, куда с рассветом будут доставлены задержанные лица всеми нарядами перекрытия, Анатолий спросил у одного из «водяных»:

– Вы должны были что-то в обмен переслать отправителям грузов?

– Бутылку с бумагой.

– Где бутылка?

– Запрятана… – Он посмотрел на подельника. Но тот, как бы не расслышав вопроса, отвернулся.

– Договаривай, – повысил голос Шведов.

– В ил затоплена.

– Найти!

Когда перепачканную грязью бутылку открыли, Анатолий обнаружил внутри свернутый в трубочку лист бумаги, испещренный с одной стороны рядами цифр, на другой просматривались контуры какой-то схемы.

Перед рассветом колонна с задержанными тронулась в путь. Трофейное имущество погрузили на «водяных». Старший по возрасту из задержанных спросил, куда идти.

– Куда следовало нести поклажу, туда и направляйтесь, а мы за вами, – ответил командир роты.

– Мы одно знаем – надо двигаться по этой дорожке. – Задержанный указал на тропинку, идущую вдоль лощины: – Где-то здесь нас должны были встретить.

Однако колонну никто не встретил. При подходе к зарослям кустарника головной дозор услышал лишь удаляющийся топот лошади.

Фильтрационный пункт разместился в оборудованном под Ленинскую комнату блиндаже оборонявшейся здесь стрелковой роты. Другой, пустующий, предназначался для резерва Шведова. С утра в нем должны были содержаться задержанные нарядами перекрытия граждане и военнослужащие, оказавшиеся ночью в промежутках между опорными пунктами на переднем крае обороны.

Взошло ласковое весеннее солнце, заблестели непросохшие после обильной росы голые ветви деревьев, кустов. Воздух чист, лицо приятно освежает едва заметный ветерок, слышен густой запах прелой прошлогодней травы, земли, только что отрытой траншеи. Можно было бы отдохнуть после проведенной без сна ночи, но возле фильтрационного пункта толпятся люди, на земле сидят четверо задержанных. Теперь их станет шестеро. С каждым надо разобраться, составить протоколы задержания.

Войдя в блиндаж, Анатолий прежде всего еще раз развернул вынутый из бутылки лист бумаги, на котором при хорошей видимости кроме цифр высветилась вычерченная схема минных полей перед передним краем 25-го гвардейского стрелкового корпуса. Именно в этом направлении будет потом вести наступление оперативная группа «Кемпф» немецко-фашистских войск в июле 1943 года.

От «водяных» много сведений получить не удалось. Для кого предназначался груз, что он собою представляет, толком не знают. Они – бойцы одного из саперных батальонов, возводивших поблизости инженерные сооружения. Команду на переправку грузов по лощине получили накануне от младшего лейтенанта органов СМЕРШ. Кто делал переправочные средства, им тоже неизвестно. Родом бойцы из села близ Миргорода. Младший лейтенант пообещал, что, когда Красная Армия освободит их родные места от оккупантов, он будет ходатайствовать перед командованием о предоставлении им отпуска домой на несколько дней. Младшего лейтенанта они видели всего два раза.

– Каков он из себя? – спросил Шведов. – Можете его узнать, если встретите еще раз?

– Глаза у него выпуклые, как у лягушки, и большие черные усы, как у маршала Буденного.

– Вид у него злой, – добавил младший из задержанных.

– А кто вам непосредственно ставил задачу, что конкретно и как надо делать?

– Старший сержант. Он сказал, будто находится на службе в штабе батальона, которому временно подчинена наша рота. До этого момента я его никогда не видел.

– У нас тут много людей из инженерных войск. Всех сержантов разве запомнишь, – дополнил второй задержанный, – у него тоже большие черные усы.

– Если увидите, сможете опознать его?

– По усам? Конечно! По глазам еще. Других примет у старшего сержанта я не заметил, – ответил задержанный с сожалением.

– Зачем же прятались в болоте, холодно ведь, – передернул плечами Анатолий, мысленно представив себя в стылой воде с водорослями.

– Так было велено старшим сержантом. Он сказал, груз очень ценный, бандитов кругом много. Если захватят с грузом, нам несдобровать. Не от вас, а от бандитов спрятались, когда услышали шум приближающихся шагов.

Шведов тут же доложил по телефону в разведывательный отдел о результатах ночной службы и получил распоряжение: усилить охрану задержанных «водяных», изъятого из бутылки документа, захваченного груза. Никому больше не докладывать о результатах опроса саперов, трофейное имущество не распаковывать до приезда капитана Кавригина.

Выявление личностей и разбирательство с другими задержанными много времени не заняло. Трое – дезертиры, ползли «до дому». Он у них всего в нескольких километрах от линии фронта. Один говорит в оправдание – «нэма тэрпэжу», другой – «жинка хворие», третий просто махнул рукой – «всё едино – погибель». Дезертиров передали в корпусную прокуратуру. Четвертый задержанный – мародер.

Жители сел, хуторов, оказавшихся на территории главной полосы обороны, были отселены. Но люди тайными тропами приходили посмотреть на родное жилище, забрать с собою то, что нужно для жизни в чужих краях. Их задерживали патрули и выдворяли восвояси с предупреждением, чтобы не возвращались, предупреждали об опасности и ответственности за посещение закрытой для гражданского населения местности. Но прекратить движение к дорогим сердцу местам не удавалось. Среди этих людей были и мародеры. Возле небольшого хутора одного из них задержал наряд перекрытия. Нес тот большой узел чужого добра. Маленький щупленький дедок взвалил его на плечо. Несоразмерность поклажи и носильщика бросилась в глаза наряду.

– Что за хутор? – указал кивком головы на недалекие хаты старший наряда.

– Не знаю, – после долгого молчания ответил дед.

– Чего несешь?

– Всякое тут.

– Документы есть?

– Дед достал из внутреннего кармана завязанный в тряпицу неплохо сохранившийся паспорт.

– Мы знаем порядок, – сказал он.

– Ты что ж это, дед, вор, оказывается! Знаешь, что за это полагается по законам военного времени?

– Знаю, – обреченно вздохнул дед.

Такой же вопрос задал на фильтрационном пункте Анатолий, когда ввели в блиндаж мародера.

– Всё равно добро пропадет, а так, возможно, какая польза выйдет, – ответил задержанный.

– Покажи, что там у тебя наворовано.

В завязанном крест-накрест большом клетчатом платке оказалась всякая рухлядь: старая фуфайка и рваные ватные брюки, рубашка без одного рукава, разорванное байковое одеяло, замызганная детская подушка.

– Дед, вот за эту дрянь тебя как мародера расстрелять могут.

– Что поделаешь, судьба у меня, значит, такая. Война проклятая всю жисть перевернула. У меня сколько грамот за хорошую работу! На сельскохозяйственную выставку до войны ездил от района.

– Вот видишь, до чего докатился, свою дурь на судьбу начал сваливать. Выбрось всё в костер, и чтобы духу твоего тут не было через минуту.

– Прибыл Кавригин. Распаковали посылку, присланную неизвестными в тыл оборонявшихся войск. В каждом мешке оказалось по двадцать двухсотграммовых тротиловых шашек с таким же количеством взрывателей, упакованных в промасленную бумагу с надписью карандашом крупными буквами: «кун», по пять метров бикфордова шнура. В одной посылке находился ящичек с иголками для швейных машинок, в другой – такой же, с обычными швейными. На крышах обоих значилось слово «швид». Кроме того, в мешках оказались запаянные металлические коробки чуть больше спичечных с четырьмя золотистого цвета стеклянными ампулами, опоясанными черной поперечной полоской с выделявшейся красной буквой «ц». На крышке имелась надпись «швид»; брезентовый небольших размеров мешочек с искрящимися мелкими пластинками сахарина, на его бирке красовалось слово «зен». В каждой посылке, кроме того, лежало по одному непромокаемому комбинезону, в кармане одного из которых был обнаружен конверт с надписью «сат». В нем находилось цифровое письмо с уже известным Кавригину кодом.

Капитан быстро составил русский алфавит и тут же написал на клочке бумаги: «Рез акт де гр на пр фл».

Посидел молча, вглядываясь в полученные обрывки слов, еще раз сверился с алфавитом, посмотрел на Шведова, ожидавшего результат умственного труда начальника, неуверенного сказал:

– Вроде бы так: «Резиденту активизировать деятельность групп на правом фланге».

Тут же Кавригин на своей автомашине отослал ампулы с пометкой «ц» во фронтовое управление контрразведки СМЕРШ для экспертизы содержимого. Через пару часов машина возвратилась с заключением эксперта: в ампулах цианистый калий.

– Если бы мы смогли расшифровать значение букв «сат» и надписи на бирках, – говорил Кавригин, всматриваясь в текст письма, – мы знали бы истинное его содержание. Пока лишь можем гадать да строить предположения.

– «Рез», вероятнее всего, означает «резидент», на бирках названия групп, которым адресовано содержание посылок, – высказал свое мнение Анатолий.

– Похоже на то. Надо искать, кто такой «сат», а также обозначенных на бирках людей и группы.

– Товарищ капитан, – обратился Шведов к представителю разведывательного отдела, – не могу найти своего друга, Сергея Бодрова. Вы не поможете?

– Жив и здоров ваш друг, искать его не следует. Когда можно будет, он вас сам найдет.

– Отец его у меня шоферит, беспокоится.

– И отцу скажи: у сына всё в норме.

Анатолий встал, прошелся по блиндажу, пытаясь разогнать навалившуюся дремоту, посмотрел на Кавригина, внимательно изучавшего письмо с непонятными символами и схему, спросил:

– Найти усатого младшего лейтенанта и усатого старшего сержанта не удалось?

Капитан покрутил ручку полевого телефона, назвал в трубку приглушенным голосом пароль, подождал минуту-другую, ответил:

– В СМЕРШ таких сведений нет, саперы ищут, но вряд ли найдут. Возможно, врут ваши «водяные»?

– Не похоже, – заверил Шведов. – Обычно задержанные первое время говорят то, что есть на самом деле. Только потом они начинают придумывать всякую всячину, пытаясь выгородить себя. А эти говорят без напряжения одно и то же. Такое под силу матерым преступникам, а не напуганным бойцам.

– Мне тоже так кажется.

– Судя по содержанию захваченного трофея, как мне кажется, – сказал Анатолий, – в нашем тылу существует устойчивая диверсионно-бандитская организация, где есть разведчики, террористы, бандиты, контрабандисты, диверсанты.

– Похоже на то.

– Да! Работа предстоит большая, головы нужны хорошие, чтобы выявить всю эту нечисть.

– Выявим, – заверил Кавригин.