Текст книги "Триединый мир: Баловень судьбы (СИ)"

Автор книги: Николай Чичиланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

* * *

МАЛЫШ

На лесной поляне, поднявшийся при перемещении лёгкий ветерок, вновь взметнул над землёй фонтанчик пыли, а вслед за ним в воздухе, из ничего, проявились две фигуры. Васина, с разлохмаченной шевелюрой, чуть ли не в репьях, и вторая Тама, как всегда, спокойного, и невозмутимого. Как чаще всего и случается на глаза Василию первыми попали наиболее крупные объекты. При виде трёхголового змея и, возвышавшейся над источником хиндры, у Васи на время пропал дар речи. "В зобу дыханье спёрло"? – С усмешкой прокомментировал Там. В себя Василий пришёл только когда узнал, наконец, все последние новости, и сумел разместить их по полочкам, в своей, никогда, не знавшей расчёски, голове.

Мы обязаны спасти Малыша, были его первые слова.

Он всё время находится в источнике и, возможно только благодаря этому, до сих пор жив, напомнил ему Там. А это значит, что нам с тобой придётся нырять. Ты давай готовься, а я пока схожу на разведку. Он быстро разделся и скользнул гибким телом в глубину. В этот раз вода источника не обжигала ни огнём, ни холодом, она словно излучала блаженство и благодать. Приблизившись, Там увидел, что у самого дна, как в невесомости, парит колоссальный саркофаг, в котором, как в колыбели лежит детёныш твэрья. Остатки его щупалец безжизненно свисали вдоль туловища. Лишь к одному из них, со всех сторон тянулись тоненькие лучики света. Помня, о том, что время здесь течёт в тридцать раз быстрее, Там пробыл на дне ровно десять секунд, что равнялось пяти минутам на поверхности, и вынырнул. Сразу же он понял, что в этот раз всё пошло по-другому. Ход времени не изменился, ни на секунду.

Ну, и как водичка? – Спросил его, барахтающийся в ручье Василий.

Вода Вася, как парное молоко, но удивительно другое. В прошлое наше посещение время на дне источника замедляло свой ход, ровно в тридцать раз, а сейчас ничего подобного не наблюдается. И здесь, и там оно течёт одинаково. Он вопросительно посмотрел, на застывшую в стороне, хиндру.

Ваше величество, что произошло, вы можете объяснить?

С источником всё в порядке, успокоила она людей, это саркофаг создаёт вокруг себя стабильное поле, уравнивающее ход времени. Для Малыша в его состоянии, сейчас опасны любые отклонения.

В таком случае мы готовы сделать всё возможное для его спасения. А готовы к этому Вы ваше величество?

Что Вы хотите сказать?

Позвольте мне объяснить, вмешался в разговор Василий. Чтобы восстановить способность поражённых конечностей к регенерации, нам придётся их ампутировать, чтобы удалить омертвевшую ткань. В такой ситуации может случиться всякое, у Малыша может просто не хватить сил. Но если мы сейчас этого не сделаем, ему уже никто и ничто не поможет.

Приступайте, глухо прозвучал её голос в головах Тама и Василия.

Есть ещё одно препятствие, сказал Там, мы не можем свободно дышать под водой. Мне будет крайне интересно узнать, как решили эту проблему вы.

Это очень просто, ответила она. В воде достаточно кислорода, нужно лишь переключить организм на его извлечение, и тогда вся поверхность тела, через поры на коже, начинает дышать. Этот механизм очень прост и доступен любым живым существам. Она опустила в источник одно из щупалец, и продемонстрировала весь процесс кожного дыхания наглядно.

Там с Василием кружили вокруг саркофага, пытаясь проникнуть в сознание Малыша. Жизнь едва теплилась в его теле, лишь в самой глубине, на пределе ощущений слышались еле уловимые толчки. Первым их почувствовал Василий. Зацепившись сознанием, за этот, едва ощутимый пульс, он смог, наконец, разглядеть протянувшиеся к тому, единственному живому щупальцу, тонкие лучики света. И теперь они вдвоём скользили сознанием по этим лучикам, как по направляющим нитям, ведущим их сквозь лабиринт боли, страха и отчаяния, переполнявшего искалеченное тельце, этого громадного по размерам, но, в сущности, очень маленького существа. Следующий вслед за Тамом Василий, омывал Малыша волнами добра и участия, согревая его теплом своей души. Сведённое судорогами тельце, начало оттаивать и расслабляться и, наконец, эта часть их раздвоившегося сознания, следуя за путеводными лучиками, выбралась на слабо освещённое виртуальное пространство, наподобие небольшой полянки. Посреди неё лежал маленький осьминожек, вытянув слабенькие коротенькие конечности – не в силах на них опереться. Он был перепуган и очень слаб. Путеводные нити сходились на его крошечном тельце, поддерживая в нём, едва теплившуюся жизнь, и были настолько тонки и малозаметны, что уже одно это являлось чудом. Василий со страхом и трепетом вглядывался в неподвижное, беззащитное существо и Малыш, словно почувствовав этот взгляд, конвульсивно пошевелил одним щупальцем.

Начинай, прозвучал в голове Василия голос Тама, время Малыша на исходе.

Застывший, как изваяние Артос, вздрогнул и едва не свалился в источник, когда Горыныч шумно выдохнул и начал переступать лапами, примащиваясь поудобнее. Фу ты, напугал, чертыхнулся он, сбрасывая напряжение.

Успокойтесь оба, сказал Вэн излишне бодрым голосом, скрывая охватившее его самого волнение.

Они справятся, подхватил Артос, вы бы видели, из какой передряги они меня вытащили, а я уже и не чаял в живых остаться. Во мне до сих пор часть Васиной души. Вот и сейчас он где-то невообразимо далеко, и в то же время рядом, а я всё, что он чувствует, вместе с ним переживаю.

Я и сам, как на иголках, признался Вэн. Ещё неделю назад мы и представить не могли, что будем летать на живом драконе, в которого, как ты говорил, никто не верит, и возрождать давно забытое всеми легендарное Содружество трёх рас.

Весь мир изменился, прошелестел голос Гора, и все мы изменились тоже. Я вот, что думаю, продолжил он, раз у тебя такая связь с Василием, то может через тебя, все мы попробуем им помочь. Кто знает, может и наша помощь лишней не будет.

Всё сегодня получалось у Василия, и настроение с самого утра было приподнятое, и на душе легко и привольно. День, что называется – задался. Вот и с Малышом пока всё идёт неплохо. Разве мог он ещё вчера подумать, где сегодня окажется, и что от него будет зависеть так много. Ну, конечно, один, он бы ни за что не справился, хорошо, что Там рядом. Василий взял в руки, безвольно свисавшую конечность Малыша. Ох ты, а как вздрогнул то маленький осьминожек на полянке. А вот лежащее в саркофаге туловище даже не реагирует. Срез щупальца, пронизанный нитями-лучиками, живой, дрожащий. Именно его, освобождая Артоса от смертельного объятья, перерезал нож Василия. А вот другая конечность, срезанная клинком Артоса, словно запечатана. Сразу чувствуется древняя магия. Василий посмотрел на Тама.

Давай Вася, не робей, подбодрил его друг. Считай – на нас смотрит страна. Мы с тобой здесь единственные представители Великой и Могучей.

Эх – была, не была, другого выхода всё равно нет. Вася отступил от края среза сантиметров пять и решительно отсёк омертвевшую ткань конечности. Осьминожек там, в глубине, чуть заметно дёрнулся и вновь затих, словно и не почувствовал ничего. Вася посмотрел на ровный срез, из-под него проглядывала живым, розоватым цветом, пульсирующая ткань щупальца. И вдруг из неё вырвались слабенькие, едва заметные нити-лучики, по которым к маленькому, затаившемуся в глубине души существу, побежали, скрытые в источнике, живительные токи. Василий ещё десять раз повторил эту операцию, обойдя саркофаг по кругу, и под конец, вымотанный и опустошённый, словно выжатый лимон, прилёг рядом с Малышом, норовя забраться ему под бочок, и подремать.

Очнись Василёк, затормошил его Там, осталось совсем чуть-чуть, последний завершающий штрих, даже штришок – вдохнуть в него капельку своей бессмертной души.

Помогай Там, со стоном выдохнул Василий, с трудом выползая из саркофага. Мне одному будет не справиться, я едва на ногах держусь, выжат досуха, как старый, драный вехоть.

Вместе на счёт три, отозвался Там.

Приготовились, на счёт три, выкрикнул Артос, и через три секунды Василий, как любили выражаться классики: "всеми фибрами души" почувствовал необычайный прилив сил, идущий от Артоса, Вэна, Гора и самой Верховной Матри – царицы Нижнего мира. Маленькое, едва мерцавшее облачко, вырвавшееся из Тама с Василием, вдруг налилось ровным, живительным светом и окутало Малыша со всех сторон. Тоненькие нити-лучики, как паутина опутавшие Малыша, вдруг вспыхнули ярко и празднично, как новогодние гирлянды и облачко, впитавшее в себя свет души всех трёх рас, слилось с этими лучами и унеслось в самое сердце маленького, израненного существа.

Ну, как он, спросил мысленно Василий?

Ещё слаб, но уже пытается опереться на щупальца, ответил, наблюдавший изменения на виртуальной полянке, в глубине сознания Там. Счастливые Там с Василием наблюдали, как слабенький, едва живой детёныш твэрья, стоит на дрожащих ножках, качаясь от слабости.

Как я счастлив, что мы снова вместе, повторял Василий, сидя в кругу друзей у костра. Языки огня плясали на поленьях, освещая лица друзей, и выхватывая из темноты три кошмарных драконьих головы. Я от радости, словно пьяный, хотя вымотался так, что меня даже качает от усталости. Энергия во мне, словно кипит, даже жжётся, а сил нет совсем, и глаза слипаются.

Ты же все свои силы и тепло души отдал Малышу, пояснил Там, а душевные силы никакой источник восстановить не в состоянии. Только время, тепло друзей и крепкий здоровый сон. Послушайте братцы, сказал Там, а ведь Малыш теперь наш общий крестник, каждый из нас отдал ему частичку своей души, и пусть отныне имя ему будет "Малыш". Сам он тоже, едва держался на ногах. Никто не видел и не знал, что с каждым взмахом ножа, отсекавшего часть плоти, очередная вспышка боли, минуя Малыша, выплёскивалась из его слабенького тельца и брала свою плату тем, что набрасывалась на Тама, растворяясь в нём, и вскипая мелкими пузырьками, разъедала его плоть, и обжигала душу. После чего, белёсым облачком уплывала вниз по ручью, и с каждой капелькой уносила частичку его души, а душевную боль и утрату может восполнить только время.

Друзья поднялись и, покачиваясь, побрели в палатку.

* * *

СОДРУЖЕСТВО ТРЁХ РАС

Глава девятнадцатая

Утро следующего дня ничем не отличалось от множества предыдущих. Остывший за ночь костёр, в ожидании очередной порции дров, едва дымился, отчаянно пытаясь сохранить, под подёрнутыми пеплом углями, вчерашнее тепло. В сторонке от костра, прямо на земле, положив свои головы на лапы, умиротворённо дремал дракон. Вода в источнике неслышно всколыхнулась, выпуская из своих объятий одного невидимого стража, а другого, наоборот, принимая. Почуяв, невидимую простым глазом, смену караула, средняя голова приподнялась, сонно помаргивая круглыми, словно чайные блюдца, глазами. Дракон раскрыл необъятную пасть, беззвучно зевнул от души, и лишь в последний момент, не удержавшись, тихонько взвизгнул, слегка подхрюкивая. Поднявшись во весь свой исполинский рост, он стал на задние лапы, возвышаясь над невысокими скалами, и осмотрелся по сторонам. Прямо перед ним, над вершиной самой высокой скалы, воздух слегка дрожал и переливался. Скосив глаза в сторону, и как бы заглядывая, из под ресниц, которых у него, к слову сказать, отродясь не бывало, он разглядел слегка размытый силуэт, невидимого простым зрением, стража. Дракон кивнул ему, в знак приветствия, страж, не нарушая тишины, ответил ему тем же. Вокруг стояло тихое сонное утро. Самый краешек солнца, вначале несмело выглянул из-за края земли, а затем не удержав выплеснул, обуревавшие его чувства наружу, залив весь горизонт, а также прилегающие к нему небеса и землю, багрово-малиновой краской. Огненные всполохи, торопясь пока не угасла зорька, языками огня смывали лазурь с небес, облизывая их, как заядлый сладкоежка мороженое.

В лесу потихоньку просыпались птицы, их утренний пересвист далеко разносился по лесу. Кому-то щедро отсчитывала года кукушка.

Совсем, как у нас дома, донёсся до Гора негромкий голос. Недалеко от него стоял Василий, зевая и поёживаясь от утренней свежести. Вчера, после памятного купания в источнике, отнявшего последние силы, Вася, как бухнулся в палатке, ещё до захода солнца, так и продрых, не просыпаясь, весь вечер, всю ночь и лишь под утро оторвался от подушки, пусть голодным, но выспавшимся и полным сил. Ты чего там разглядываешь? – негромко, чтобы не разбудить остальных, спросил он Горыныча.

Встречаю рассвет, прошелестел в ответ его неповторимый голос, за много лет привык встречать его раньше всех, и стоя на посту. Птицы о чём-то переговариваются, шелестит тихонько листва. Тихо кругом, лес только – только просыпается; в низинах белеет туман, а небеса полыхают огнём, и красота кругом неописуемая. С высоты всё видно.

Ух-ты, выдохнул Василий, а мне можно к тебе, на самый верх?

Гор пригнулся и, опустив к земле крыло, прошелестел: держись за меня крепче и ничего не бойся. Василий вцепился в него, что было сил, и одним махом взлетел на головокружительную высоту. Горыныч посадил его на среднюю голову, в самую выемку, возле левого уха. Солнце уже наполовину вышло из-за горизонта, окрасив повисший над дальним краем леса туман, в розовый цвет, а небеса, укрыв в пурпур.

Как прекрасен ваш мир с высоты птичьего полёта, только и сумел выговорить Вася, онемевшим от восторга языком.

Ты не видел, как он прекрасен с высоты моего полёта, прихвастнул Горыныч, расправляя крылья и вертя головами на все четыре стороны.

А ты, что и летать умеешь? – Опасливо косясь на расправленные крылья, спросил Василий, и на всякий случай покрепче вцепился обеими руками, в изогнутое ухо Гора.

Сейчас увидишь, горделиво ответила правая голова, а левая добавила: прокачу с ветерком и бубенцами. В тот же миг Гор подхватил Василия кончиками крыльев и переместил себе на спину, между лопаток. Одновременно с этим он, чуть присел для прыжка. Не робей Вася, прошелестело у него в голове, и какая-то сила прижала Василия к спине дракона. Отработанным движением Гор мягко оттолкнулся от земли и, сделав мощный взмах крыльями, стремительно взлетел. Совершив круг над долиной, он завис на высоте трёхсот метров, и парил на огромных, как паруса, крыльях. Первый испуг, вызванный неожиданным стартом, быстро прошёл. Внизу, куда ни кинь взгляд, простирался бесконечно-зелёный ковёр девственного леса, не познавшего ещё пилы и топора.

Недавний Васин страх, вытеснил буйный восторг. Пьянящее чувство свободного полёта, охватило его, горяча кровь и, расчесав ветром непокорную шевелюру. В порыве, охватившего его буйства, Василий привстал, как на стременах, и оглушительно свистнул, ещё и гикнув молодецки от избытка чувств.

Ты, что, ошалел, охнул Горыныч, зажав уши кончиками крыльев, и провалился в воздушную яму, на несколько десятков метров вниз. Горыныч суматошно захлопал крыльями. Взбунтовавшийся с непривычки, желудок Василия ринулся вон, но не сумев пробиться наружу, ухнул обратно, умудрившись при этом не пролить ни капли из своего содержимого. Как бы, то ни было, а свободное парение сменилось беспорядочным полётом, и дракон пошёл на посадку. На земле их встретила вся компания, проснувшаяся от поднятого ими шума и гомона. Полусонный ещё спозаранку, зрачок утреннего светила, робко пробивался сквозь густую листву, разгоняя мрак и, согревая остывшую за ночь землю.

Ну, как Вася полетал? – Спросил Там, прикрывая зевок ладонью. Василий, впервые в жизни поднявшийся в небо, да ещё таким необычным способом, сиял как начищенный самовар. Глаза его горели, как два уголька, и он не переставая пересказывал всем о том, что испытал на высоте тысячи футов над землёй.

Понимаешь, говорил он, сижу на спине у Гора, а кажется, будто сам лечу. Так и хочется подпрыгнуть, и полететь рядом.

Твоё счастье, что не прыгнул, а то бы точно полетел, ввернул с иронией Вэн.

Помнишь Там, как у Гоголя – "Эх тройка, птица тройка", ну и дальше в таком же духе. Ну, сам понимаешь, не удержался. Гикнул, да свистнул, как ямщик в чистом поле, а Горыныч чудак, чего-то испугался, глупый. Так ухнул вниз, у меня душа в пятки провалилась, а сердце, наоборот, чуть из груди не выскочило. Но ничего, обошлось.

Будет теперь, что в городе рассказать ребятишкам, хмыкнул Там. Всю правду, конечно, не рассказывай, а так, придумывай весёлые и добрые истории про трёхголового змея, и чем неправдоподобнее, тем лучше. Пусть будут и в этом мире свои сказки о Змее-Горыныче и добрых молодцах. А вот про Нижний мир и расу твэрья, пока ни гу-гу. Не стоит народ, почём зря, будоражить. А кому надо, те от Артоса узнают.

Помогите лучше костёр разжечь, проворчал тот, дым уже все глаза выел, а всё не разгорается.

А разжечь магией слабо? – Поддел его Там.

Если он магией попробует, только головёшки в разные стороны полетят, сообщил Вэн, и это ещё слабо сказано.

Ладно Арти, иди к ручью и умойся, сжалился Там, я сам костёр разведу. В чайник воды набери, крикнул он вдогонку.

Во-во, поддержал его Василий, займись Там костром, а я пойду искупаюсь, охолонуть надо, с утра уже парит, как бы к вечеру гроза не разыгралась. Он скинул с себя одежду и в одних плавках прыгнул, с разбега, в источник.

Вот обормот, подумал о нём Там с теплотой, ничем его не проймёшь. Слоняющийся без дела Вэн, сунулся было помогать, но Там только отмахнулся. Иди лучше тоже искупайся, а костёр я сам разведу. Вскоре огонь весело лизал матово-чёрные бока, видавшего виды чайника, а из источника вовсю доносились смачные шлепки и бодрое уханье. Наконец, накупавшись, мокрые и блестящие, как головёшки, Вэн с Василием выбрались из воды, и устроились поближе к огню. Там снял забулькавший чайник с огня и постучал по нему ложкой. Внимание! "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", произнёс он крылатую фразу – ну, и заодно хочу сделать заявление. В ближайшие дни мы с Вэном отправляемся в Беломорск, у них сейчас на счету каждый воин. Горыныч, полетишь с нами?

Конечно, тотчас прошелестел он, засиделся я, что-то в лесу, хочется настоящим делом заняться.

Мастер Арт, ты уж не обижайся, но мне кажется твоё место здесь. Война может скоро прийти в империю и источнику нужна надёжная защита. Подбери себе помощников, ты входишь в совет Ордена и лучше меня знаешь, что нужно делать.

Да, ситуация в корне переменилась, согласился Артос. Драконы и твэрья, в которых почти никто не верит, и считает их нашими врагами, вдруг обрели реальность и, мало того, оказались союзниками против общего врага. Многим придётся поменять своё мировоззрение. Но это не самая большая проблема. Источник вошёл в полную силу и нам очень важно привести сюда одарённую молодёжь, им нужно набираться сил и проходить посвящение. А для этого нам необходим договор о сотрудничестве с разумной расой твэрья, на самом высоком уровне. Насколько я понимаю, источник и вся долина являются их территорией, и что гораздо важнее, находятся под их полным контролем.

Ваше величество, обратился Там к королеве, простите, что вмешиваюсь в ваши внутренние дела, но поскольку я являюсь выходцем из другого мира, то есть наименее заинтересованной стороной, и в то же время, в наибольшей степени лицом нейтральным, я как нельзя более подхожу на роль посредника, для заключения нового, либо подтверждения прежнего договора. Прошу на это Вашего высочайшего согласия. Полагаю, что Вэн Антуан де ла-Чер, как прямой потомок первого короля, с полным правом на корону, вполне правомочен для принятия самых высоких решений, вплоть до заключения договора. А, поскольку Гор единственный представитель крылатой расы, решение о его правомочности должны принять Вы.

Ты прав во многом чужеземец, ответила королева. Со своей стороны, хочу сказать, что полностью согласна с твоей кандидатурой на роль посредника, а также подтверждаю высокие полномочия юного Вэна, по праву крови и не менее высокие полномочия Гора, как представителя крылатой расы. Но прежде всего хочу заметить, что люди, как это не прискорбно, совершенно не помнят своего прошлого и не знают историю нашего Триединого мира. Это очень печально. Союз трёх рас, более известный, как Содружество оных, был заключён, чуть более тысячи лет назад, и до сих пор остаётся в силе, поскольку его никто не отменял, несмотря на то, что люди неоднократно его нарушали. Также подтверждаю, что со стороны людей этот Союз скрепил своей кровью Вэн Антуан, твой далёкий предок, кивнула она Вэну, а со стороны расы драконов его скрепил, присутствующий здесь Гор, как первый дракон, подружившийся с людьми. Взоры всех присутствующих, тотчас обратились на невозмутимого Горыныча. Он благосклонно и даже, как бы покровительственно чуть поклонился и прошелестел.

Полностью подтверждаю слова досточтимой королевы и хочу добавить, что третьим лицом, скрепившим Союз своей кровью, явилась, в те времена совсем ещё юная принцесса Матри, ныне Верховная правительница Нижнего мира.

И всё, что вы сказали, действительно, правда? – Подавшись вперёд, спросил Вэн.

Ваше величество, Вмешался Артос, а также уважаемый Гор, простите несдержанность Вэна, он ещё слишком молод и, вдобавок, плохо воспитан, несмотря на своё высокое происхождение. Однако, кое-чему его всё-таки научили. Он честен, благороден и справедлив. Он не хотел никого оскорбить.

Мастер Арт совершенно прав, залился краской Вэн, примите мои, самые искренние извинения. Он склонился перед подземной королевой и драконом в глубоком поклоне. По необъятному туловищу королевы Матри побежали разноцветные сполохи.

Я принимаю Ваши извинения ваше высочество, ответила она Вэну и в свою очередь хочу поблагодарить всех вас за помощь в недавней битве с нашим общим врагом. Особую благодарность весь подземный народ Нижних пределов выражает вам за то, что все вы сделали для нашего Малыша. Теперь мы совершенно уверены, что его жизнь вне опасности. Мы наблюдали вчера за вашими действиями, и в какой-то мере даже сами принимали в этом участие, но всё равно до сих пор не понимаем, как вам удалось вдохнуть жизнь в его покалеченное тело. Это сравнимо, разве, что с чудом.

Мы и сами не в силах этого понять, ответил Там. Чудеса не поддаются разумному объяснению. Это божий дар и дар этот уникален. Никто кроме Васи им не обладает. Он вдохнул жизнь в душу Малыша, а раны залечит источник.

Хочу кое-что пояснить, взял слово Василий. Вы не совсем правы в интерпретации феномена, а на мой взгляд, это имеет архиважное значение. (Ну, совсем, как дедушка Ленин – АРХИВАЖНОЕ), пробурчал про себя Там. Ни я, ни вы, да и никто, пожалуй, не в силах вдохнуть жизнь в умершего. Жизнь Малышу была дана от рождения, и на тот момент она ещё не угасла. Теплилась, на грани – это будет правильно. Мы все вместе вдохнули в него частицы своей души, а это не менее, а может быть даже более важно. Его душа была поражена древней магией клинка и утекала из него капля за каплей. И то, что нам удалось вылечить его израненную душу и нейтрализовать древние чары, и есть настоящее чудо.

Не умаляй своей заслуги Василь, вновь добавил Там. Ещё раз повторю – это божий дар, я бы сказал волшебный, и никто из нас, кроме тебя, им не обладает.

Да какой у меня дар, смутился Василий, я как раньше не умел творить волшебство, так и сейчас не умею.

А, как же Малыш? – Чуть не хором спросили друзья.

Ну-у Малыш. Это совсем другое дело. Во-первых, каждый из нас поделился с Малышом, а без вас у меня ничего бы не вышло, и хочу заметить, что все вы и даже мы с Тамом, подтвердили этим верность, принятому в давние времена договору, скрепив его в этот раз, частицами своей души. Ну, а во-вторых, Малыш был такой несчастный и беззащитный, что у меня всё само собой получилось. Жаль только, не всегда, так хорошо получается, вздохнул Василий. А вы бы его сегодня видели, оживился он – такой стал резвый и весёлый, уже щупальцами шевелит. Какими щупальцами? – Удивился Там, у него же их нет. Это их сейчас нет, возразил Вася, хотя они уже растут и он пытается шевелить тем, что осталось. Но я видел его внутреннее я, тот образ, что лежит в глубине его души. Там такой шустрый и здоровый осьминожек, просто загляденье. Если Там постарается, сами сейчас всё увидите. Ну, что Там, попробуем?

Обещать ничего не могу, но рискнём.

Василий уселся поудобнее и замер, закрыв глаза, и уронив подбородок на грудь. Там лёгкой змейкой просочился ему в сознание и через несколько минут над землёй возник, своего рода, экран, высотой в метр и шириной в два. А вскоре на экране возникло изображение, лежащего в саркофаге Малыша. Он вертелся всем туловищем и старательно шевелил короткими толстыми обрубками, делая, что-то вроде гимнастики. Затем изображение задрожало и стало расплываться в светлое пятно. Внутри пятна, где-то в невообразимой дали, как в туннеле, появилась картинка, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах. Наконец, изображение вырвалось на простор, и глазам зрителей предстала, во весь экран, зелёная полянка, на которой вовсю резвился, бегая на своих здоровых и гибких конечностях, маленький детёныш твэрья. Когда изображение, наконец, растаяло Вася, вставая на ноги, сказал, думаю, через месяц он таким и станет. Ну, максимум, через два, немного подумав, поправился он.

Этого просто не может быть. Как вы это сделали? – Спросила, потрясённая Матри. Таким, мой Малыш был, в первые, годы своей жизни.

Ваше величество, это намного легче было показать, чем ответить на ваш вопрос. Сам феномен видеоизображения, в принципе, не так и сложен, хотя его механизм я не смогу объяснить. Не хватит знаний. Намного удивительней другое. Всё, что связано с Васей и его даром, объяснить невозможно. Не берусь комментировать его слова, но ещё сам господин магистр, первый советник Мартиус Фонтерлайн, говорил, что никогда, ни о чём подобном не слышал, и даже представить не мог, что такое возможно. Очень жаль, что его нет сейчас с нами. Я говорил с Артосом, по поводу регенерации и последующего восстановления утраченных конечностей. Он, конечно, не настолько сведущ в этих вопросах, как господин магистр, но всё равно знает намного больше меня. С помощью магии и новейших разработок в области регенерации, а также, говоря нашим языком, с применением самых современных технологий ещё можно на что-то надеяться. Но в любом случае, это крайне сложный, трудоёмкий, очень болезненный и продолжительный процесс. И он не даёт полноценного излечения. Проще, говоря, конечности, если и восстановятся внешне, то возврата даже половины их прежних функциональных возможностей, никто не гарантирует. Более высоких результатов уровень имперской современной медицины, по словам Артоса, пока не позволяет. Говоря простым языком, достичь прежнего уровня владения руками, ногами или щупальцами, невозможно. Называть полностью здоровыми людей, или, как в нашем случае, Малыша, перенёсших такие травмы, нельзя. Но не стоит отчаиваться, глядя на Малыша, особенно на подсознательном, ментальном уровне, куда мы с Васей проникли, я ни за что не поручусь. Это абсолютно здоровое, без какой-либо потери, прежних физических возможностей, существо. Ну, а так ли всё будет в дальнейшем, покажет время. А оно меня ещё ни разу не обмануло. Будем, как у нас говорят, надеяться на лучшее. Ещё раз повторю – Васин дар, как уникален, так и необъясним. Взять, хотя бы, такой пример. Ваши физические тела настолько прочны, что для обычного холодного оружия, неуязвимы. Только зачарованный клинок Артоса смог поразить Малыша. У Васи, не зачарованный, не магический и не волшебный нож, а самый обыкновенный, купленный в магазине, в обычной лавке. Тем не менее, он резал отсечённые щупальца Малыша, как сливочное масло. Непринуждённо и без усилий. Я помню, как Вася освободил Артоса от объятий Малыша, легко перерезав, спеленавшее мастера щупальце. И, как потом, так же легко порезал его на дольки. Я после него попробовал проделать то же самое, и с тем же щупальцем, но у меня ничего не вышло. Васин нож, в моих руках, просто скользил по шкуре, не оставляя даже царапин. Я тогда ещё очень удивился, но не придал этому значения. Нет, сударыня, ох простите Ваше величество, иначе чем волшебством, это не объяснить. А волшебство – это вам не магия, оно бывает только в сказках.

* * *

АРТЕФАКТ

Глава двадцатая

Ваше величество – сударыня, я приношу Вам свои, самые глубочайшие извинения, и прошу простить меня за то, что разворошил в Вашей душе воспоминания, и напомнил о тех трагических событиях. Я хотел лишь подчеркнуть, что ни Артос, ни Вася, ни я не ведали, что творим, пытаясь спасти воина, при этом, чуть не погубив Малыша – по сути ребёнка. Вася сам, как ребёнок, не понимает и не ведает, каким бесценным даром обладает.

Там поклонился в ноги Верховной правительнице Нижних пределов.

Мы сегодня чай будем пить, или нет? – Чтобы отвлечь всех от грустной темы, спросил Вэн.

А заварки нет ни грамма, "обрадовал" его Там. Один кипяток. Он снял кипящий чайник с огня и отставил его в сторонку. Нет ни чая, ни кофе.

Да, кофеёк сейчас был бы в самый раз, закатив глаза, размечтался Василий.

Четыре чашечки кофе по-венски, да с плюшками, добавил Там и даже зажмурился от предвкушения.

Ой, раздался вдруг удивлённый, и немного растерянный, Васин голос. Ещё не раскрывая глаз, Там почувствовал, ни с чем несравнимый аромат натурального кофе. Боясь спугнуть это наваждение, осторожно и не дыша, он приоткрыл, вначале один, а затем и второй глаз.

Ты не поверишь Там, но вот, Вася немного испуганно показал рукой. На плоском камне, служившем им столом, стояли четыре чашечки, изысканнейшего белоснежного фарфора с позолотой, и с обжигающе-чёрным кофе, с такой аппетитной пенкой, что у Тама, в самом прямом смысле, потекли слюнки. А рядышком, на траве, в изящной плетёной корзинке, навалом лежали горячие, только что из печи шаньги, с творогом и сметаной. Вокруг этого кулинарного натюрморта, раскрыв рты стояли Вэн с Артосом и, сражённый наповал, Василий. Уж на что невозмутимый и отрешённый от подобных радостей Горыныч, и тот не выдержал и, потешно шевеля корытоподобными ноздрями, поинтересовался.

Что за дивный напиток, с таким удивительным и опьяняющим ароматом.

Это брат-Горыныч кофе – бодрящий и поднимающий настроение напиток, отозвался Вася. Он уже пришёл в себя и, держа в руке чашку с кофе, принялся рассуждать. Для тебя Горыныч, такая чашечка всё равно, что капля в море, проглотишь и не почувствуешь. Вы мне лучше вот, что скажите. Откуда здесь взялись четыре чашки горячего, только, что сваренного кофе? Он обежал взглядом всех присутствующих, уже активно и целеустремлённо принюхивающихся, к нечаянно свалившемуся завтраку.

Если они появились здесь, логично предположить, что где-то их не стало. Закон сохранения массы, никому отменить не под силу. Из ничего, ничего не бывает. Это, что же получается, мы где-то украли этот кофе вместе с плюшками? Горыныч, ты всё на свете знаешь, объясни мне, каким образом это всё происходит? Поройся у себя в памяти, может найдёшь ответ.