Текст книги "Трёхлапая ворона (СИ)"

Автор книги: Николай Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Мы не успели сказать и слова, как увидели, что Освальд насадил Ранфа на костяные пики. Одна ушла в живот, две других в правую руку и левую ногу, а еще три вошли в грудь. Старые враги замерли друг напротив друга, и тишину нарушил только вскрик Лиры и шипение срастающейся плоти Освальда.

Но я успел заметить, как из-под доспеха в районе колена, раздвинув бронепластины, выскользнула большая белая крыса, тут же метнувшаяся в сторону.

Мы замерли на секунду, и Освальду этой секунды хватило сполна. Не знаю, откуда он взял силы, но он сросся. Он встал, демонстрируя тело в черной броне с длинной трещиной. В ней проглядывал отвратительный бугрящийся шрам, из которого местами еще текла кровь. И все равно Освальд встал и направился ко мне.

Вздохнув, я рукой разогнал пар, идущий от каждой клетки моего тела, и Мощь послушно потекла по мощепроводам, выливаясь из ладони раскаленной струей металла. Речное железо замерло, подчиняясь моей воле, и приняло форму булавы. Посмотрев на оружие, я горько усмехнулся – я слишком сильно вложился в пространственный удар, перенапрягся, и теперь мой контроль Мощи был ни к черту. Булава была словно бы потекшая, оплавленная, и такая же бугристая, как и шрам Освальда. Сам глава Тысячи повторил мой жест, и капля его раскаленного железа приняла форму узкой и длинной рапиры. Но бой не прошел бесследно и для него: его рапира, несмотря на правильную форму, буквально текла. То и дело с нее падали капли раскаленного металла.

Мы сблизились, и я, надеясь, что это будет в последний раз, полностью отключился от реального мира, предоставив все дело комку диких инстинктов. Предоставив все Коту.

Я ушел от простого и незамысловатого тычка в мою сторону, нанес восходящий удар. Он был принят на противовес, и Освальд пнул меня в ногу, сбивая мне баланс. Его оружие развернулось и направилось мне в грудь, но я отшатнулся и неловким взмахом попал ему по руке, вызывав шипение обожженной кожи и рык самого червивого.

Удар, отшатнуться, пропустить тычок, уйти от пореза, сам тычу ему в бедро, сбивая, и наношу удар по боку. На заглядение – Освальд даже отошел на шаг. Но это разорвало дистанцию, а его оружие длиннее моего. И вновь я закрутился юлой, уходя от града ударов, и выжидая, выжидая окна, чтобы нанести ему урон.

Он оставил мне порезы на виске, щеке и левом плече, я мощно ударил по локтю, надеясь перебить руку. Тщетно, остатки брони хорошо прикрывали его. И снова смертельные танцы с древним пожирателем душ. Он давит скоростью, я уворачиваюсь, принимаю удары на уродливую булаву и изредка, как успеваю заметить окно, бью. И все бессмысленно – его броня слишком прочная и толстая, а я слишком вымотан сражением, чтобы наносить по-настоящему сильные удары.

Стоп! Я даже на секунду загнал Кота обратно. А зачем мне полагаться на свои истощенные мышцы, когда мои мощепроводы еще могут что-то выдать?

И снова я поддался буйству битвы. Уйти, отшатнуться, прикрыться от широкого рубящего удара, принять его меч на булаву, оттолкнуть… На булаве вспух красный шарик взрыва, и я подорвал его. Движением профессионального бейсболиста я нанес шикарный удар прямо в плечо, и броня поддалась. Треснул тверды мрак, и даже сквозь рык Освальда я с удовлетворением услышал хруст его кости.

Но он отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию, и соткал из мрака длинный тонкий стилет. Прежде, чем я успел что-то сделать, он загнал его себе в череп. И тут же вынул, отбросил его в сторону, и с зловещей улыбкой повел секунду назад сломанным плечом.

С новыми силами он ринулся в атаку, и тут мне оставалось только защищаться. Не знаю, сколько я продержался, но мне на помощь пришли Клинки – в один момент из груди Освальда выросло острие двуручного меча, и смертельно раненый червивый с рыком развернулся, чтобы дать бой новому участнику. Я же отступил в сторону и привалился плечом к облитой моим же металлом колонне, чтобы хоть как-то перевести дух.

Пытаясь отдышаться, я смотрел, как Авель и Севатар вдвоем наседают на танцующего с рапирой Освальда. Мощные удары и тычки обухом Авеля, и такие же размашистые движения тяжелого меча Севатара были на удивление неэффективны против Освальда. Тот, даже раненый и в броне, двигался легче, чем они вдвоем.

И тут Лира совершила ошибку – она с расстояния в десяток метров несколько раз выстрелила в Освальда. Пули отразились от его брони, не нанеся никакого урона. Зато она обратила на себя его внимание. Он увернулся от пикирующего топора Авеля, пнул в бедро Севатара и рванул к Лире, прижавшей что-то к губам, занося рапиру.

Не знаю, как я успел, но я принял этот удар на булаву. За мог я преодолел порядка шести метров, и за это стоило благодарить пространство. Я скрестил наши оружия за мгновение до того, как раскаленный меч упал бы на голову Лиры. Рыча от бешенства, я наградил Освальда несколькими ударами, отбрасывая его в сторону. Он попытался было накинуться на меня снова, но его отвлекли на себя Клинки.

И тут кто-то снова хлопнул меня по плечу. Я обернулся, думая, что это Лира. Но нет, это была не она.

Передо мной стоял, ухмыляясь, Ансельм Фольди, а за его спиной, израненный, окровавленный, с шевелящимися, будто бы под водой, волосами, Эдвин.

– Дай-ка мы, – с улыбкой сказал Илквалки, и ринулся в бой. Гораздо более медленно ко мне подошел Эд.

– У меня рана, чудесник бок задел. Прижги-ка его, пожалуйста, – попросил он меня и отнял руку от бока. Я попытался было выругаться, но у меня не вышло – весь его правый бок был в прямом смысле слова стесан чем-то. Кожа отсутствовала, а в ране виднелись двигающиеся и кровоточащие мышцы. Тепловым излучением я прижег все мелкие кровотечения, что Эд коротко и едка прокомментировал в своей вечной манере:

– …мать этого чудесника в гробу видал, – наконец закончил он, практически на вежливой ноте. Поведя плечами, он вскинул Костер и тоже бросился в бой.

Вот теперь Освальду стало намного хуже. Мало того, что ему противостояли два Клинка с их мощными ударами, от которых ему пришлось уворачиваться, так и сейчас на него насел самый настоящий боевой волшебник, которому вообще не надо было подходить. Ансельм разлил по полу воды, издали атаковал Освальда тяжелыми водяными пулями, сбивая ему баланс, и изредка хватал его за ноги возникающими из луж водяными щупальцами, останавливая его движение прочь от взмахов мечей и топора. Очень ловко вписался в бой и Эдвин, проскальзывая мимо летящих клинков под невозможными углами, причудливо изгибая свои конечности и нанося глубокие кровоточащие раны.

Казалось, что победа уже почти близка, наш главный враг успел умереть полдесятка раз, как Освальд вновь улучил момент и вынул свои костяные лезвия. Баланс снова выровнялся – теперь ему не надо было уворачиваться, большинство ударов он принимал на лезвия, и даже начал огрызаться по атакующим. Несколько росчерков сияющего алым меча, и грудь Эдвина украсилась царапинами, точный удар, и левая рука Севатара обмякла. В следующий миг щупальца Ансельма обхватили обе его ноги, и буквально подлетевший Эдвин рассек Освальда визжащим какофонией мечом надвое. Удар сердца, бирюзовая вспышка, и Освальд снова стоит. Вот только Ансельм и Эд были к такому не готовы, и, используя эффект неожиданности, червивый прочертил по бедру Эда кровавую линию и метнулся к сильно мешающему ему Илквалки.

Тому сильно повезло, что у него была тяжелая вода. Как бы странно ни звучало, этот материал за счет плотности и веса был также и достаточно прочным. Да, удары Освальда наполовину врезались в выставленные щупальца, но все же лишь наполовину.

– Мне надо повторить тот разрубающий удар! – крикнул Авель, – Но он слишком обожрался душ. Он чересчур стабилен. Что с ним ни делай, он все залечивает. В нем невероятное количество сил. Надо как-то его дестабилизировать.

– И как? – прохрипел я, все пытаясь отдышаться. Помогало слабо – меня буквально сжигала сильная боль в мышцах и мощепроводах.

– Наверное, его надо убивать, – рыкнул Авель, вновь поднимая свой топор.

В дальнем конце зала Артуро и Афина наконец сумели расправиться с оживленным Грифом. Как я это узнал? Да просто – они тоже ворвались в сражение, отвлекая Освальда от в целом успешно отбивавшегося от него Илквалки. Самое печальное, что Артуро больше вносил шумихи, чем какой-то реальной пользы. На него было страшно смотреть: он весь был обожжен, а на лице проходили пять рваных полос. Одна из них зацепляла его глаза. Я припомнил, что в форме паука Сольпуге в целом не требовалось зрение, но ему нужны были эти волоски на теле, которые улавливали вибрацию. А этих волосков из-за ожогов осталось совсем немного. Поэтому Сольпуга дрался практически вслепую, и то, что он несколько раз царапнул Освальда, успешно защитившись от полудюжины ударов, делало ему честь. Короед же была потрепана Грифом, да и вообще было чудом то, что она в принципе стоит на ногах. Вся она была изукрашена рваными ранами, оставленными загнутым крюком мертвеца-Конрада. Там, где она стояла и вертелась, скапливались небольшие лужицы крови.

И по сути, ее спас Ранф. Он, закутанный в хламиду из тканеобразного мрака, буквально оттащил в сторону Артуро, подхватил Афину под локоть и впихнул девушку в обожженного парня, вызвав у него вскрик боли.

– Вы вдвоем ничего тут не сделаете. Сольпуга, перевяжи ее раны. Короед, не отключайся.

Толкнув их в сторону от сражения, Ранф снова ворвался в бой. И мне было печально видеть, как с каждой минутой его движения замедляются, а удары становятся все менее хлесткими и точными. Руки вермиалиста по-прежнему покрывали черви-штыки, но вот защитные особи были потрачены почти все. Ранфу хватило их лишь для того, чтобы защитить жизненно важные органы груди и живота, и еще немного осталось на руки. Теперь он был далеко не так хорошо защищен, и он с Освальдом буквально поменялись местами.

А битва все так же кипела. Освальд вертелся как герой китайского боевика, подпрыгивая, изгибаясь, грациозно уходя от ударов, кончиком лезвия рапиры перенаправляя выпады в стороны. И при этом он не переставал атаковать – удары меча, всполохи пламени, иглы из мрака, различные черви, лезущие из рук на его врагов, и самое главное – резкие взмахи серповидными лезвиями на многосуставчатых лапах.

Освальд действительно не был человеком. Он, и даже думаю, что можно сказать «оно», оно сражалось сразу с пятью бойцами, которые даже по отдельности могли дать жару небольшому отряду противников, а он… оно даже не то что едва успевало защищаться. Освальд атаковал, и ранил в ответ.

И более того, со временем он выключал противников из игры. Посреди боя Севатар использовал странное волшебство другого мира: его меч начал оставлять в воздухе медленно тающие следы, которые наносили урон точно так же, как и меч. Использование такого своеобразного эффекта позволило Севатару ограничить перемещения Освальда, вследствие чего он потерял еще одну жизнь из-за мощного удара от Ранфа. Удивительно, но оказалось, что он может включать свою способность по желанию, так как его тело не воскресло сразу, а сначала упало на землю, что удивило всех, кто был в зале и следил за сражением. Там, на полу, он ожил и коварным ударом меча срубил Севатару стопу, начисто выключая того из сражения.

Тут вступила Лира. Как оказалось, она вдохнула ингалятор с духом-кошкой, отчего стала эдакой кисой-оборотнем, с повышенной ловкостью и проворностью. Послушавшись моих распоряжений, девушка занялась тем, что стала вытаскивать раненых, и вторым стал Севатар – первым был Саул, к которому ведьмочка вернулась еще раньше.

А как только ведьма оттащила в сторону Севатара, в бой вступил и я. Решив больше не играть в героев и благородство, я вероломно налетел на него сзади, оборвав атаку по и без того израненному Эду. Я схватил его за плечо, развернул и одним ударом выбил у него из рук оружие. И мне очень повезло, что на него налетели и остальные, вынуждая Освальда переключить свои костяные лезвия на них, а не на меня. И вот сейчас, наконец-то, мы были на моем поле. Кулаки против кулаков.

Тут я уже был на высоте. За счет жесткой чешуи на кулаках я не чувствовал боли от своих ударов, а вот мои было блокировать уже сложнее. Да, у него была броня, но все же мрак – это не сталь. Если размахнуться посильнее, можно было пробить доспехи, пустив по ним сетку трещин. Я снова вошел в контактный бой, буквально терся об Освальда, награждая его тычками и пинками, хватался за любые выступы на броне, старался трепать его из стороны в сторону, и даже не замечал, как очень зло и больно прилетает мне. Освальд оказался хорош и в кулачном бою, он замечательно держал удар, а за счет пинков по опорным ногам он часто сбивал мне ритм и баланс, из-за чего мои удары становились слабее и гораздо менее точными. Ну и еще я при всем желании не мог атаковать в полную силу: сломанные пальцы все же при каждом ударе громко заявляли о себе.

Я до сих пор не знаю, как Освальду удалось в тот момент изменить ситуацию. Вот мы месимся на кулаках, пока он лезвиями отбивается от Авеля, Ранфа, Эда и Илквалки, а вот уже я получаю тычок двумя пальцами в пробитое плечо, в глазах все меркнет от боли, и тут я лечу прочь, сбитый с ног чудовищной силы пинком. Следом из руки Освальда вновь вырывался капля стали, принимая форму широкого ножа, от следующего удара прочь отступает Авель, зажимая глубокую рану на животе. Потом был Эдвин, которому он метким выпадом срубил кисть левой руки. Еще несколько ударов, и Ранф тоже отступил из-за невероятного количества порезов, нанесенных костяными клинками. Потом Освальд накинулся на Илквалки, и начал просто давить его с помощью волшебства Инферно. Вспышки, отсветы, искры, испепеления, спицы плазмы – он обрушил на отца Лиры все, чередуя это с ударами ножом и десятками сыплющихся выпадов лезвиями. Самое жуткое было то, что Ансельму даже не мог помочь его почти совершенный водяной кокон, в который он ушел ради защиты. Огромное количество пылающей Мощи, даже несмотря на свою внешнюю неэффективность, быстро нагревала воду защитного кокона, а костяным лезвиям эта вода оказалась такой себе преградой.

Особо мощной вспышкой пламени Освальд окончательно перегрел воду, чем заставил Ансельма развеять водяной покров, и уже было накинулся на ставшего на мгновение беззащитным Илквалки, как вдруг… передумал. Он наградил его таким же пинком, как и меня, отбросив его в сторону, после чего направился в сторону Эда.

Медлить было нельзя. Я знал, что сейчас применение этого эффекта граничило с самоубийством, но другого выхода я не видел. Напрягая остатки своих сил, я выбрал небольшую область, в которую Освальд даже полностью не входил. В любом случае, мне должно было хватить груди и головы. Так я подумал. После чего насильно включил реверс, вызвав у Лиры в другом конце зала сдавленный вскрик, и применил обратное волшебство. Пламя на моем большом пальце просуществовало две секунды, и внешне оно было неотличимо от пламени зажигалки. Именно столько тепла было в той области. Голова и грудь Освальда покрылись инеем, а сам он замер. Но не упал.

А спустя три долгие секунды он вспыхнул пламенем, размораживая самого себя. Единственным утешением для меня служили блеснувшие бирюзой глаза.

Освальд подарил мне долгий задумчивый взгляд, после чего шагнул к обескровленному Эду и поднял того за шею. Выглядел мой лучший друг жутко – с черно-фиолетовыми трещинами по телу, правая половина тела кровоточила из разрывов сосудов, а из культи левой кисти на пол струйкой бежала кровь. И все равно он не сдался – он начал дергаться, вырываться, и несколько раз даже пнул его. И все же он настолько сильно ослаб, что его пинки не смогли даже пошатнуть главу Тысячи Глаз.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что все бесполезно. Я перебил вас всех в одиночку. Ну, почти перебил, – позволил себе улыбку Освальд, – Думаю, я дам вам прочувствовать это отчаяние. Поверьте, господа, мне на слово – я сожру души каждого, кто находится в этом зале. И начну с тебя, какофонист.

Освальд снова распахнул рот и приблизил свое лицо к лицу Эдвина. Я хотел сделать хоть что-то, буквально хоть что-то, но тело отказалось меня слушать, а при попытке применить хоть какой-то эффект организм буквально взорвался болью. Я больше не мог применять волшебство, а мышцы просто отказывались двигаться. Черная чешуя начала осыпаться с меня, а кости со щелчками менять мой облик на человеческий. Я вышел из игры, и все, что я мог делать – это смотреть, как высасывают душу Эда.

Освальд начал глубоко вдыхать через широко открытый рот, и из глаз Эда вылетел светящийся черно-фиолетовым огнем шарик. Он тут же попал червивому в рот, тот его с наслаждением глотнул, после чего отбросил вздрогнувшего всем телом Эда.

Мы все смотрели на Освальда, который стоял, оглядывая полумертвых нас, с лицом превосходства. И каждый из нас заметил, как он внезапно начал меняться в лице и прокашлялся. Потом он нахмурился и еще раз откашлялся. Потом он просто зашелся в безостановочном кашле, а из его рта почти сразу начали вылетать капли крови.

За громогласным кашлем мы даже не сразу услышали, как облегченно смеется Эдвин:

– Ха-ха-ха-ха! Подумать только! Десяток лет на эксперименты, добычу сведений и километровые расчеты! Да я ведь ради этого начал учить матемагию. А всего-то! Всего-то надо было выступить против главы самого жуткого ордена червивых! А-ха-ха-ха! Так тебе, утырок гребаный! – заходился в смехоподобном кашле Эдвин, который, внезапно, стал выглядеть гораздо здоровее, – Прожуй хорошенько, мразь, ей нравилось, когда я ее оскорбляю, так что, думаю, ей понравится и это. Как тебе на вкус Девятая нота, а, сука?

Эдвин ненадолго замолчал, явно наслаждаясь зрелищем, как посиневший Освальд упал на колени, а по всему его телу открывались маленькие кровотечения.

– Так его, Девятая. Прижми его напоследок, – улыбнулся он.

Внезапно Освальду стало еще хуже. Вены на поверхности его кожи, видневшейся через проломы в броне, начали лопаться, а шрам через все тело разошелся полностью. Под червивым быстро начала накапливаться целая лужа крови, и что действительно удовлетворяло, так это то, что кровотечений быстро становилось больше. Уже спустя пяток секунд кровь лилась уже и из носа, и из глаз, и из ушей, и из десятка настоящих порезов. Еще несколько ударов сердца, и мы могли наблюдать, как кожа Освальда, там, где она была открыта, начала вспухать огромными прыщами и с хлопками разрываться, выпуская наружу фонтанчики крови. В этот момент его глаза впервые вспыхнули бирюзовым.

– Это шанс! – подал голос Авель, – Он именно что дестабилизирован! Атаковать надо сейчас!

Услышав слово «атаковать», Освальд вслепую рванулся куда-то вбок, попадая почти под ноги Ранфу.

В этом мире я пережил немало приятных мгновений. Первое объятье у Лиры, куриные крылышки, жареная рыбка, фагатха, ощущение побед, становление действительно сильным, успешно сданный экзамен на Черный Сертификат, обретение человеческой формы, сцена сияющего моря у подножия башен Гнезда, первый поцелуй и первая ночь с Лирой… Но зрелище того, как Ранф отвешивает пинок Освальду по лицу с такой силой, что у того вылетает два зуба, пожалуй, перебил это все. Ну, может, кроме двух последних пунктов. Я даже приподнялся на локтях, после чего, не сумев подавить вскрик, сел и привалился спиной к колонне. Я не имел права пропустить ничего из этого зрелища.

Откинувшись в сторону, Освальд тяжело поднялся на четвереньки. Его вырвало кровавым потоком, а со спины в образовавшейся луже я увидел новый бирюзовый отсвет. Оглянувшись по сторонам, он пополз куда-то в сторону трона, который целиком скрылся под слоем уже почти остывшего речного железа.

Ранф и Илквалки следовали за ним, готовые в любой момент атаковать. Для них, да и для нас всех было неожиданностью то, что потолок зала проломится, и в зал аккуратно спустится, левитируя, перевернутая пирамида из белого мрамора. Еще в полете она начала трескаться, обнажая нездорово выглядящее сероватое мясо, разрастаясь во все стороны причудливыми ветвями. На пол опустилась уже не пирамида, а отвратительно выглядящий огромный цветок, на чьих «листьях», будто сотканных из огромных пустых сосудов, гроздьями висели белые с синими разводами амулеты. Визуально этот цветок чем-то напоминал паучью лилию. Особенно омерзительным было то, что на концах некоторых ветвей расположились высушенные кусочки мяса, в которых с трудом, но узнавались сердца.

Илквалки защитил Ранфа от нескольких чуть было не упавших на него обломков потолка, а почти подползшего Освальда прикрыла Каменная Орхидея – больше не было сомнений, что именно стоит перед нами. И именно из-за того, что Ансельм начал прикрывать Ранфа, Освальд сумел доползти до Орхидеи. Доползти и коснуться основания, тут же покрывая себя слоем чего-то, что я раньше не видел. Я встречался с газообразным, дымоподобным, жидким и твердым как камень мраком, а вот с мраком, блестящим как сталь, я был незнаком. Именно таким Освальд и прикрылся, словно бы укрывая себя в кокон.

– Он восстанавливается! – заорал Эдвин, – Я чувствую, как Девятая слабеет!

– Снимайте щит, – рыкнул Авель, поднимая светящийся алым топор. По ногам у него бежали струи крови, – Третий раз я такой удар не повторю!

– Через угольную сталь не пробиться, – на облаке дыма спустился Базиль, который тяжело дышал. От непонятных болей он корчил такие гримасы, что было видно сквозь маску, – Этот материал практически неразрушим.

– Еще как пробиться, – спокойно ответил Ранф.

И по сей день я благодарен судьбе, что он стоял вполоборота ко мне. Это позволило мне увидеть все.

Увидеть, как вермиалист использует обратное волшебство.

Ранф засветился изнутри. Хламида из мрака пропала, и его тело прикрывала только броня из оставшихся особей-защитников. Он светился так сильно, что мне стало больно, а Базиль и вовсе с громким воплем упал на пол, прикрывая свои глаза на стебельках. Уже спустя миг я не видел Ранфа – видел только скелет в броне, а его плоть заменил собой яркий свет. Теней в зале не осталось.

Светоносный Ранф вытянул руку, и ослепительно яркий луч пронзил собой кокон, в который спрятался поверженный музой Освальд. В ту же секунду мы услышали оглушительный многоголосый вопль, будто бы принадлежавший десятку людей, которые подвергаются страшным, неописуемым мучениям. И я совру, если скажу, что это не было как музыка.

Еще мгновение, и свет погас, а дымящийся Ранф опустился на колени. А в трех метрах от него стоял обожженный, вопящий на высокой ноте Освальд. С него пропал доспех, пропало все, а сам он мог только выть. Зацепило даже Каменную Орхидею – противоестественный цвето-артефакт склонился к земле, будто страдая от жары, и только пошедшее пузырями бледное мясо указывало на масштаб повреждений.

С коротким хеканьем Авель пустил в ход волну. Только завершив безупречный, красивейший удар, он позволил себе рухнуть на залитый мрамором пол.

Набирающая силы разноцветная волна пролетела через весь зал и вонзилась в Освальда. По помещению вновь вспыхнул свет, в этот раз алый. А когда он рассеялся, все было почти кончено.

Каменная Орхидея была перерублена напополам, и вершина уродливого цветка рухнула на пол, а стебель накрыл собой изувеченное, буквально распадающееся на части тело Освальда. Он него самого осталась лишь голова и косо срубленные плечи, а все остальное лежало поодаль. Самое парадоксальное, что он все еще жил – голова двигала шеей и корчила бессмысленные гримасы.

Голова с шеей и обрубком плечей почти не кровоточила, а линия среза пузырилась и словно бы разлагалась. С каждой прошедшей секундой от Освальда оставалось все меньше и меньше.

Ансельм хотел было шагнуть к нему, но его схватил за плечо и остановил поднявшийся Ранф. Тяжело двигая ноги, он сам двинулся к обрубку Освальда, а дойдя, снова упал перед ним на колени. Он заглянул в глаза жалкому остатку, что крутил глазами и шевелил губами, как безумец. Потом Ранф нашарил рядом валявшийся камень, оставшийся от обрушенного потолка, и несколько раз с силой опустил его на голову Освальда.

Камень проломил череп, и по всему залу эхом разнесся хруст сломанной кости. Все мы затаили дыхание, глядя на остатки бессмертного червивого. Секунда, две, три, десять, тридцать – а он не воскресал.

Спустя минуту так и не ожившая голова, а с ней и остатки тела разлились по полу бурой жижей, причем настолько зловонной, что меня чуть не вырвало. А вот Лиру с ее кошачьим обонянием – да.

– Джаспер? – тихо обратился ко мне Ранф.

Я собрал последние остатки сил, выскреб все резервы, залез в долги и почти что взял микрокредит у своего тела, но сумел твердо подняться на ноги.

– Да, лидер? – только и смог ответить я.

– Сможешь сжечь то, что от него осталось?

Я прислушался к своим ощущениям.

– Да.

– Тогда сожги. Битва окончена.

И Ранф неловко завалился набок, потеряв сознание.