Текст книги "Трёхлапая ворона (СИ)"

Автор книги: Николай Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21. Рога и Сердца

– И как это понимать? – с усталостью в голосе спросил Ранф. То была не физическая усталость, а скорее моральная – примерно с такой интонацией я в свое время жаловался на самых рядовых противников в видеоиграх, когда уже был достаточно силен, – Я специально такое выбирал. За городом, заброшенное, выглядит намного хуже, чем есть на самом деле. А как я вмешивался в работу комиссии ведьм, чтобы они поставили здесь знак проклятого места… Все же кого-то этот знак не испугал, надо же.

Вся наша группа собралась воедино у стен особняка. Вторая группка пришла быстрее, но ждала неподалеку – требовалось личное присутствие Ранфа. Все же какая-никакая, а бывшая база, специально предназначенная для вот таких экстренных случаев.

– Что ж, коллеги, предлагаю пойти и познакомиться с новыми жителями этого дома, – скривил губы Ранф.

– Мы не будем скрытно подкрадываться и брать пленных? – удивилась Малиновка-Рин.

– Да, и есть целых два аргумента. Первый – если кто-то тут прячется, значит, что у него имеются определенные сложности в общении с руководством Валирима, что может пойти нам на руку. Второй же – нас уже давно заметили, и сейчас меня держат на мушке охотничьей винтовки.

– О! А вон и переговорщик! – тыкнул я пальцем на полуразрушенный особняк.

Из окна к нам выбирался мужчина самого странного вида. Больше всего он напоминал бездомного, который по нелепой случайности нашел брошенные кем-то отполированные доспехи, но нацепить сумел только кирасу и наплечники. Комичности происходящему добавляло то, что он выбирался именно через окно, старательно пыхтя и неловко перекидывая ноги через подоконник выбитого окна, хотя буквально в трех шагах была кривобокая дверца.

Однако, когда он окончательно вылез, я посерьезнел – на броне была гравировка в виде быка с опущенными рогами, символ отряда Стальных Рогов, ныне упраздненных. Кроме того, несмотря на крайнюю непрезентабельность внешнего вида, переговорщик был собран и серьезен. Не показывая ни капли страха, он подошел к нашему отряду и внимательно окинул нас взглядом, после чего остановился на Ранфе:

– Думаю, вы глава этого отряда? – голос был чистым и сильным.

– Верно думаете.

– Глава моего отряда хотел поинтересоваться причиной вашего нахождения возле этих руин.

– Ну не такие уж тут и руины. Перекрытия крепкие, на первом этаже даже ничего не капает. Подвал просторный, есть тайник с продуктами, оружием, патронами и фармацевтикой. Или был тайник? – при этих словах Ранфа наш переговорщик посмурнел. – По вашему лицу очевидно, что был. А вас стало очевидно, что это мы – те, кто сделал такое замечательное место, где можно переждать, скажем так, бурю.

– Непохоже происходящее на бурю. Скорее на новую Язву, – пасмурно отозвался латник, – Пожалуй, вам надо встретиться с главным. Попрошу вас всех остаться тут, а вы, анди…

– Ранф. Меня зовут Ранф.

Латник сглотнул и потерял часть уверенности, но продолжил:

– Отлично. Тогда приглашу вас на встречу с главным.

Тут я поднял руку:

– А могу ли и я поучаствовать? Я один из офицеров, и у меня были знакомые из вашего отряда.

Лицо переговорщика совсем потемнело:

– У вас еще и были знакомства среди наших?

– Я тогда не состоял в Червивом Яблоке, – легко ответил я.

Латник только кивнул.

Мы с Ранфом и проводником зашли в разрушенный особняк. Внутри он действительно выглядел намного лучше, чем снаружи – не было плесени, потеков от воды, даже бардака никакого. Видимо, он не пользовался популярностью у маргиналов. Этому даже было объяснение – над каждым окном красовался знак в виде круга, пересеченного вертикальной линией. Алый цвет привлекал внимание днем, ночью же знак светился, а значил он то, что комиссия ведьм признала этот дом небезопасным. Мол, эффекты неприятные, духи безумные, и все в таком духе. Но, думается мне, в свое время тут водилось что-то поопаснее безумного духа. Ранф, например.

Латник довел нас до одной комнаты. Там сохранилась какая-то мебель – разрубленный напополам столик, два кресла, в одном из которых лежало покинутое гнездо, заплесневевшие картины на стенах и массивный шкаф с покосившейся дверцей. При взгляде на последний Ранф недовольно поцокал.

– Ну что ж вы за люди, а?

– Какие есть, – нахмурился латник, который быстро снимал с себя демаскирующие звуком предметы защиты, – Покосилась и покосилась.

– Так маскировка же хреновая.

Латник, окончательно превратившийся в бомжа, лишь пожал плечами и пошел открывать дверцы. За неожиданно толстыми створками обнаружился проход, ведущий куда-то вниз. Туда мы и спустились. Свет не зажигали – глаза проводника мерцали зеленым, у меня было теплозрение, а Ранф вообще был червивым, а значит, что понятия темноты для него не существовало.

Спускались мы достаточно долго. Так сказать, еще не бункер, но уже и не обычный подвал. Кроме того, он оказался обжит – несмотря на поздний час, по всему пространству немаленького подвала, освещаемого волшебными светлячками, туда-сюда сновали деловитые люди: кто-то переносил оружие, кто-то бежал с донесением, а молодой пацан, лет четырнадцати, наверное, с трудом тянул мешок с репой. И так или иначе, почти на всех был нацеплен какой-то знак, относящий их к Стальным Рогам.

Наконец, провожатый довел нас до небольшой комнатки, указал рукой на дверь и ушел обратно. Мы же зашли. За дверкой оказался крошечный кабинет, целиком выложенный природным камнем. Места в нем было лишь для столика, картотеки и топчана. За столом сидел мой давний знакомый – Ланз Со Кромм, когда-то бывший одним из офицеров Серебряных Рогов. В их иерархии я не разбирался, но то, что на Со Кромме измятый костюм сочетался с одним-единственным серебряным наплечником с выступающими золотыми рогами, что-то да говорило. На топчане рядом сидел чему-то ухмыляющийся Саул Угрюмый, мой собрат по превращениям. Но вот когда он повернулся, то я мог лишь сглотнуть: его левый глаз был закрыт белой повязкой.

– Самион? – как-то совершенно безэмоционально отозвался Ланз на наше появление. Строго говоря, выглядел он не лучшим образом – весь какой-то высушенный, а синяки под глазами были настолько темные, что я всерьез начал сомневаться в том, что его не били.

– Ланз Со Кромм, привет-привет, – махнул я рукой, – Я тут по делу.

– Почему я даже не удивлен? – тяжело вздохнул бывший наемник. Сейчас же, скорее всего, партизан.

– А я говорил, что они еще объявятся, – широко улыбнулся мне Угрюмый.

Я подошел к собрату и пожал ему руку. Видно, он чувствовал то же, что и я – некое внутреннее чувство товарищества. А вот когда я отошел, возник Ранф:

– На самом деле, анди Со Кромм, дела у меня к вам, и дела, не терпящие отлагательств. Однако, хотел бы узнать от вас текущую ситуацию в Красных Княжествах. За информацию заплатить не смогу, но какую-нибудь акцию, вы понимаете, провернем.

– Вы – это Червивое Яблоко?

– О, что вы. Нет. Червивое Яблоко распалось. Однако, случилось так, что новообразованное агентство Трехлапая Ворона собрала в себя почти весь старый состав. Так что за информацию акция на выбор. Взрыв? Тихое устранение? Кроваво-дымная расправа? Что предпочитаете?

– Хм. А можно всего, и без хлеба? – наконец-то показал эмоции Ланз.

– О, мы с вами договоримся, анди. Давайте тогда ближе к делу…

***

Полдень. Третий день последнего месяца весны. Вокруг все зеленое, ходят люди, и ходят, хочу заметить, совершенно безбоязненно. Редко проходят патрули полиции Валирима, все молодчики при форме – коричнево-черные кителя, черные повязки с белым кантом на плече, винтовки, все дела. Но нужен нам вот это неприметное грязно-красное здание, всего три этажа, с привычной бирюзовой черепицей. Даже никем не охраняется. А зачем? Внутри ведь занят своими исследованиями Амвис Фоль, Белое Сердце. Один из пяти.

Сижу на крыше соседнего здания, на высоте пяти этажей, и совершенно внаглую пью свежий апельсиновый сок. Освежает и бодрит, главное, не выпить много. А освежаться надо – уже полчаса кручу по телу Мощь Инферно. Рядом сидит Лира. Она никуда не пойдет. А зачем? У нее есть все, что надо ведьме – десяток пергаментов с проклятьями, целая сумка разнообразной всячины для быстрых жертв и отлично смазанный револьвер. Чуть поодаль ждут остальные члены нашей подгруппы – Эдвин, Ральф и Сэрон. Лира, к счастью, в другой подгруппе, на подстраховке, вместе с Базилем, таким же бойцом дальнего боя.

И мы все как один ждем огромного взрыва мрака, который вот-вот обязан произойти на противоположной стороне этого зда…

Не успел я в очередной раз вспомнить нехитрый план, как за домом со страшным ревом возникло черное непрозрачное облако, полностью блокировавшее свет. Я встал на черепицу, полностью покрылся чешуей, насладился коротким треском перестроившейся челюсти, и рыкнул Эду и его команде:

– Ну что, вперед.

И мы с места рванули. Я буквально верхом на взрыве, а сонитисты с помощью звука вытянули материю крыш в тонкие гибкие столбики, швырнувшие их вперед.

В лицо мне врезался воздух, но уже через секунду гравитация начала побеждать, и начал по пологой дуге снижаться. Хорошо, что противоположный край дуги кончался как раз за окном третьего этажа. Подлетая, я согнул ноги и сложил руки, прикрыв локтями голову, после чего тут же залетел в комнату, практически не заметив сопротивления стекла.

Чешуйчатым клубком я перекатился по полу, поморщившись от попадания пули – охрана явно не дремала. Я развернулся, стоя на четвереньках, и потратил пару секунд на оценку обстановки. Комната, превращенная в какую-то курилку для охраны, и тут как раз было трое доблестных защитников. Самое смешное, что Фоль, на которого мы тут охотились, сам мог бы защищать отряд таких вот охранничков. Ну да грех жаловаться.

Охранников трое, двое с оружием, один навел на меня шип из мрака. А вот это может мне навредить, поэтому перекатом ухожу в сторону, и шип уходит глубоко в древесину пола. Посылаю волшебнику искру в лоб. Не до сантиментов.

Хотел переключиться на других, но не успел – Сэрон прогудел перчаткой-саксофоном, и лицо парня с винтовкой буквально вмялось внутрь черепа, а его труп швырнуло с такой силой, что выбило дверь. Ральф же звонко хлопнул в ладоши, на которых у него были установлены эдакие тарелки, и по комнате разнесся громкий хруст: все кости в обеих руках последнего охранника оказались переломаны. Страдать ему долго не пришлось – за его спиной возник Эд с обнаженным резонатором, и голова последнего охранника покатилась по полу.

Мы тут же двинулись вперед. Больше сражений на нашем пути не было – практически всю охрану оттянули на себя Ранф и прочие бойцы-ближники. Мы же двигались по обшарпанным коридорам, пока не увидели нужную дверь. Рядом стоял типичный охранник Тысячи Глаз. Завидев нас, он лишь усмехнулся, и его лицо подернула дымка. Когда она рассеялась, мы увидели Сорокопута, с довольным видом почесывающего пятерней затылок.

– Он там, можете не особенно торопиться, – сказал нам человек, добывший план здания и все расположение этого секретного объекта.

– Но мы будем, – отрезал я и выбил дверь ногой, одновременно посылая вперед волну жара. Предусмотрительно – она запекла живьем какую-то веретенообразную тварь самого отвратительного вида.

В комнате за дверью стоял высокий мужчина лет сорока, совершенно лысый и татуированный с ног до головы. Буквально – даже на лице были татуировки, изображающие переплетенных змей.

Амвис Фоль, а это совершенно точно был он, еще раз вскинул руки, но сделать больше ничего не успел. Ральф хлопнул в ладоши, и руки Белого Сердца безжизненно повисли, а он зам издал хриплый рык. Метнувшийся быстрее, чем дозволено человеку, Эдвин просто дважды махнул резонатором, отрубая вермиалисту руки. Тут подоспел я, который двумя потоками направленного жара прижег ему культи. В завершение я дал ему пинок в грудь, и вермиалист бессильно завалился на спину, опрокинув какую-то реторту, видимо, со спиртом.

Я окинул взглядом лабораторию – а это была именно она. Принадлежала она, на первый взгляд, исследователю-анатому, так как все стены были в гравюрах и диаграммах, рассказывающих о строении человеческого тела. Но вот мужчина, лежавший на металлическом столе, буквально кричал о том, что он не анатом – грудная клетка подопытного была вскрыта, давая обзор на сжимающиеся легкие. Мужчина совершенно безумными глазами смотрел на нас. Он был в сознании.

Я скрипнул зубами и обернулся, даже шагнул к Амвису, но меня удержал за плечо Эдвин:

– Потом, Джас. Не наделай глупостей.

Выпустив воздух сквозь сжатые зубы, я кивнул. Потом присел на корточки перед испуганным Амвисом, сорвал с его груди амулет в виде белого шара с синими разводами, и с широкой улыбкой кота, которому в руки попала птичка, сказал:

– Привет, ублюдок. Пообщаемся?

Интерлюдия. Освальд

– Господин! – раздалось еще из-за двери.

Вбежавший посыльный не стал церемониться, растолкал охрану, распахнул дверь и вбежал в тронный зал. Его взгляд мазнул по окружению, задержавшись на самом троне – его господина там не было. Гонец обнаружил его возле столика с проклятой умелой ведьмой картой Валирима.

Владелец и повелитель этого государства стоял, нависнув над картой, и бесстрастно смотрел на две ярко-красные точки на ней. Карта эта могла показать ему многое – россыпь черных точек показывала его войска, синие точки означали вражеские силы, оранжевые – авангард армии черведавов; голубые области показывали его безраздельную власть, а красная Ехонта заставляла его сжать губы в тонкую ниточку. Но в данный момент Освальду было плевать даже на черведавов, что были сейчас самой большой угрозой. Ярко-красные точки, даже немного всплывавшие над поверхностью проклятой карты. Смерть двух самых близких соратников. Тех, кто отдал ему душу и сердце, связь ближе интимной. Что может быть сакральнее, чем Истинная Смерть?

– Господин, – прошептал гонец, уже стоявший в традиционном знаке уважения Тысячи Глаз – на одном колене, прижав правый кулак к полу.

– Я слушаю тебя, – лицо, испещренное шрамами, складывавшимися в слова языка духов, обернулось к посланнику.

– Донесение от Гримфельда: Фоль и Могро мертвы. Первый был убит вчера вечером, второй лишь четыре часа назад, в городе…

– Мальф, – закончил за гонца Освальд.

– Да, господин. Мальф. Ваши приказы? Что передать офицерам?

– Удвоить бдительность, усилить патрули. Ходить чаще, ходить группами больше. Пусть назначат солдат, что будут отступать при схватках – нам нужна информация о том, кто это сделал.

– Информация уже есть, господин, – посыльный сунул руку за пазуху и вытащил ведьмовские рисунки, протягивая их господину.

Глава Тысячи, наконец, встал во весь свой рост и, позволив себе выплеснуть эмоции в виде легкого помахивания двумя хвостами, подошел и взял карточки. Там были смазанные, неверные изображения нескольких людей. Двух из них Освальд знал, остальных троих – нет.

– Я знаю Отшельника. Его маску ни с чем не перепутать. Грифа тоже трудно не узнать. А остальные?

– Паукообразная тварь в погребальной маске – один из Яблока, молодняк. Второй, в дешевой карнавальной маске, видимо, тоже. Его никто раньше не видел, правда. Еще он сонитист. По донесениям их там трое.

– Трое сонитистов в масках?

– Так, мой господин.

– Они связаны между собой?

– Точно сказать нельзя, но скорее всего, что да.

– А последний? Что это вообще такое? – беспокойства на лице Освальда не было, лишь заинтересованность. Будто он стоял в зоопарке, рядом с вольером с каким-то диковинным зверем.

– Вот кто он такой, никто не знает. Был замечен вместе с сонитистами. Один наш специалист, из числа бывшего Теплого Пепла, говорит, что это зажигалка, выученный галгарами. У этих редких индивидов встречается такой странный стиль ближнего боя.

– Любопы-ытно, – с мягкой улыбкой протянул Освальд, – Отчет есть?

– Да, господин. Гримфельд составил вам рапорт по первому нападению, второй в процессе. Но есть деталь, которую он просил вам передать, – гонец достал еще одну карточку.

Освальд изучил ее. Там была изображена стена, на которой углем была несколько коряво нарисована черная птица с, очевидно, тремя лапками.

– А вот это уже интригует. Что это?

– Некоторые говорят, что это трехлапая ворона.

– Никогда не слышал.

– Поверье среди ехонтийцев. Детская пугалка. Простите, мой господин, но звучит буквально так: «если будешь плохим ребенком, прилетит трехлапая ворона и заберет тебя в Язву, на поживу цвергам».

Внезапно Освальд рассмеялся, долго, искренне и заливисто. Хохот отражался от чистых белых стен тронного зала, в котором даже не до конца засохла побелка, множился, отражался друг от друга, и гонцу уже через десяток секунд стало казаться, что смеется не его лидер, а сотня злых духов. Впрочем, лицо он сохранил бесстрастным.

Утерев слезы, Освальд сказал:

– На склоне лет Ранф меня удивил. Казалось, я раздавил его, отправил на пенсию, можно сказать. В Гнезде ему обеспечили синекуру, гарантирую. Однако, старый паршивец вернулся, – уже без капли смеха процедил Освальд. – Не просто вернулся, а сменил имя своей конторки и привел несколько… экспонатов из цирка уродов, очевидно.

Глава еще посмотрел на фотографию, на которой была нарисована ворона с тремя лапками, а потом долго смотрел на карточку с Отшельником, который на изображении разрывал надвое его солдата. Не жалкого культиста, у которого из сил лишь энтузиазм, а обученного, безжалостного и сильного бойца. Да, их немало, но не бесконечность. Взор Освальда еще раз обернулся на карту, точнее, на россыпь оранжевых точек на юго-востоке горной гряды, отделявшей их от Фрельи.

– Скажи-ка Гримфельду вот что, – обернулся Освальд к гонцу, – Патрули не усиливать, смысла нет. Еще. Он может взять у Велассы ориентировки на всех членов Яблока. Раз есть Отшельник и Гриф, то неподалеку еще точно Коршун с Орлом. И последнее. Пусть все Белые Сердца прикрывают свои лавочки и идут сюда.

– Мне все ясно, лид… господин, – гонец взволнованно выдыхает. Чуть не сорвался на старое обращение.

– Приступай через пару часов. Отдохни, переведи дух, – мягкой отеческой улыбкой наградил его Освальд.

Гонец оторвал кулак от пола и, встав, звучно стукнул себя в грудь, после чего ушел.

Освальд подождал пару минут, размышляя. Вопрос не из простых. Чтобы все решить, он достал из кармана записную книжку. Обложка из телячьей кожи – вопреки слухам, что она сделана из кожи офицера-черведава – мягко открылась, показывая лидеру Тысячи Глаз… самый обычный календарик. Сравнив даты и еще раз подумав, Освальд вышел из тронного зала.

Сразу же за дверью сидел на не самом удобном кресле его советник, Манвел. При виде своего господина тот сразу же подскочил, будто не было длинных трех часов ожидания.

– Результаты? Распоряжения? – Манвел уже давно знал, что самые гениальные ходы его лидер делает, когда прогоняет всех своих генералов и офицеров и часами думает над картой. Вот и сейчас стоило ждать решительных действий.

– Да. Просело одобрение в Понтилите, направьте аграрный отряд. Карательные отряды в Дайо и Ферх. Окружить, вывести женщин, детей и подростков, всех остальных на поживу Гладиаторам. Фелвис пострадал от действий Каменного Когтя. Решить вопрос с ними, отправить помощь жителям. Ещё что-то мешает караванам между Нильзом и Лотимом. Отправить туда ребят Силестина, пусть прочешут лес. Что с самим Силестином?

– Глава Холодных Сердец все еще в ванне.

– Третий день. Правильно помню?

– Да, господин.

– Веди меня к нему.

Манвел быстро выпустил из ладоней с две дюжины черных птиц, и те вылетели в вечернее небо Валирима, направляясь адресатам. Черные птички были предвестниками тяжёлой поступи карательных отрядов, но чаще – очередной группы волшебников-солнечников и вихревиков. Специально обученные люди за час могли построить каменный дом, вырастить целое поле зерна и собрать урожай, исцелить сотни пострадавших. После отправки сообщений советник повел своего господина в приготовленную ритуальную.

Дворцу еще не было и месяца, так что кое-где еще велись последние отделочные работы, но крыло, где был тронный зал и ритуальная, уже было готово. Совсем скоро эти скучные белые стены будут выкрашены в черный, и ведьмы красками из серебра, купороса и красного золота будут писать на них историю Тысячи Глаз и Валирима… Но пока это просто белые стены.

Ритуальная находилась там, где ей и положено было быть – на самом верхнем этаже, как можно ближе к Солнцу и Лунам. Для этого пришлось строить небольшую башенку и защищать ее целым ворохом проклятий.

Совсем небольшая комнатка наверху башни была занята, но совсем не обычными элементами ритуальной. Не было меловых кругов призыва, не было столика с ингредиентами и ритуальными принадлежностями. Зато была каменная ванна, над которой на цепях висели тела трех лидеров всяких местечковых сопротивлений. Они были очень любезны поделиться своей кровью с так нуждавшейся в ней Освальдом. В центре комнаты, парадоксальным образом стоя на остром конце, возвышалась двухметровая громада Каменной орхидеи. Полированный белый не-камень отражал белую мраморную ванну, полную крови. Освальду почудился голод в блеске на пирамиде.

Подойдя к ванне, вермиалист похлопал по бортику. Почти сразу же из густой, уже начавшей сворачиваться крови вынырнуло лицо, принадлежавшее Силестину Фиролю, бывшему главе бывших Холодных Сердец.

Освальд оценил его взором голода.

– Ты достаточно пропитался.

– Я рад, – ворчливо отозвался Силестин, – Надоело уже сидеть в ванне.

– Хватит жаловаться, – жестко ответил Освальд, не теряя, впрочем, мягкого выражения на лице, – Вылезай. Время закончить.

С равнодушным видом из ванны, пятная пол кровью, вылез абсолютно голый Силестин. Когда-то он был лидером целого наемничьего отряда, а сейчас – одним из высших офицеров Валирима. И сейчас он получит самое главное усиление в своей жизни.

Освальд же подошёл к Каменной орхидее. Его сердце всегда замирало рядом с ней. Артефакт чужого мира буквально распространял вокруг себя чуждое, злое волшебство. Это волшебство уже давно стало для Освальда синонимом силы.

Вермиалист ласково прикоснулся к полированному не-камню оболочки Орхидеи. Он ощутил ее радостный голод, ее ласковую жестокость. Вечноголодный камень самой своей поверхностью вытянул из пальцев Освальда несколько капель крови. Но для активации этого не хватит, нет. Чтобы разбудить Орхидею…

Из пальца двуххвостого волшебника вылетела капелька жидкого металла, моментально застывшая в форме кривого лезвия, напоминающего коготь. Лезвие, закончив формирование, метнулось и широко порезало ладонь Освальда. Кровь закапала на пол, и вермиалист приложил руку к Орхидее. Ни одна капля более не стекла не то что на пол, а даже по поверхности Орхидеи. Разумный артефакт жадно пил кровь, напитываясь силой Освальда.

Наконец, волшебник понял, что Орхидея… Нет, не насытилась. Просто стала достаточно не-голодной для того, чтобы, наконец, раскрыться.

Освальд прижался лбом к Орхидее, закрыв глаза. Потом он скользнул по гладкой поверхности кончиком носа и, наконец, прижался губами к ледяной поверхности цвета выбеленной кости.

Стоящий поодаль Силестин поморщился.

Наконец, Освальд завершил поцелуй. Как только он оторвался, по гладкой поверхности пирамиды пошли трещины, слабо сочившиеся прозрачной жидкостью. Пирамида трескалась все сильнее и сильнее, будто что-то раздвигало ее изнутри. В самой широкой трещине, буквально отделившей основание пирамиды от кончика, на котором она стояла, блеснула красная плоть. Мгновение – и вся верхушка пирамиды начала двигаться вверх, вытягиваясь на длинной ножке, состоящей из серовато-красного, подрагивающего и перетекающего, словно оно было полужидким, мяса. Основная масса пирамиды продолжала трескаться, отдельные осколки начали отодвигаться от центрального тяжа, вытягиваясь на ложноножках.

Наконец, с тихим хлюпаньем Каменная орхидея закончила преобразование. Перед двумя волшебниками возвышалась пятиметровая полуживая скульптура. Цветок из сероватой жидкой плоти, отчаянно цепляющийся за свою скорлупу. Сам цветок отдаленно напоминал паучью лилию.

На трёх нижних ветвях-тычинках Каменной орхидеи висели по одному приросшему сердцу, когда-то принадлежавшему человеку. Каждое сердце спазматически сокращалось, но перекачать могло лишь воздух. Ещё на двух ветвях висели какие-то странные, почерневшие кусочки высушенного мяса. Освальд сорвал их и небрежно отбросил в сторону. Использованные сердца.

Освальд почувствовал внимание Орхидеи. У нее не было глаз, ушей, в общем, ничего, но волшебник знал, что Орхидея с лёгкостью отслеживает все, что происходит в комнате. Странное чувство скольнуло по нему, а потом метнулось к Силестину, надолго задержавшись на нем. Тот начал ежиться и озираться, чувствуя что-то не то.

Возле основания Каменной орхидеи жидкая плоть расступилась, подставляя солнечным лучам небольшой белый шарик, покрытый синими разводами. Каменная орхидея приготовилась принимать дар.