Текст книги "«Морские псы» Её Величества"

Автор книги: Николай Курочкин-Креве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

3

Великий город королей, Лима располагалась в устье реки Римак, на её левом берегу, в семи милях от порта Кальяо. Наивысшей точкой города была башня монастыря доминиканцев, на два фута ниже – башня монастыря францисканцев и уж третья по высоте – колокольня кафедрального собора. Четвёртым в городе по высоте, но первым среди светских зданий был дворец вице-королей. Немалая часть его была сложена из необожжённого кирпича-сырца – зато по размерам, богатству фасадов и роскоши внутреннего убранства он не уступал королевским дворцам метрополии!

Гораздо скромнее были дворцы местной знати, старейший в Южной Америке университет Сан-Маркос (ему шёл уже двадцать восьмой год! Солидный возраст, если учесть, что завоёвана испанцами Перу всего-то полвека назад) и остальные здания. Город был немаленьким даже и по европейским меркам того времени: девять тысяч испанцев, пять тысяч негров и не менее тридцати тысяч индейцев племени кечуа жили тут!

Дрейк намеревался захватить Лиму, хотя понимал, что это будет нелегко, а удержание города на протяжении времени, достаточного для того, чтобы разграбить его и отступить к Кальяо, потребует жертв... Но на подходе к городу, утром 15 февраля, когда до бухты Мирафлорес (на северном мысу, замыкающем её, и прилегающем к мысу острове Сан-Лоренсо и расположен порт столицы Перу) оставалось каких-то двадцать миль, англичане задержали небольшой испанский корабль. Добычи на нём стоящей не оказалось – зато дон Гаспар Мартин, капитан кораблика, дал ценную информацию. Он сообщил, что ценностей в Лиме сейчас куда меньше, чем ещё полмесяца назад! Дело в том, что 2 февраля в Панаму ушёл большой галеон, полностью груженный драгоценными металлами! Ценностей на корабле как минимум на три миллиона серебряных реалов! А поскольку по пути этот галеон будет заходить во многие порты – есть ещё шансы догнать его!

Три миллиона реалов – это несколько сотен тысяч песо!

Услышав это сообщение, Дрейк тут же отменил намеченный штурм Лимы и решил даже в Кальяо на берег не высаживаться.

Дождавшись темноты, «Золотая лань» вошла в гавань Кальяо. Там стояли тридцать кораблей, из них семнадцать находились в полной боевой готовности. Испанские корабли были ярко освещены и... и пусты! Команды веселились на берегу, не выставив даже вахтенных.

Дрейк воспользовался таким неслыханным ротозейством и начал осмотр кораблей. Но ничего на них не было – ни экипажей, ни драгоценностей, ни груза... Тогда Дрейк приказал рубить якорные канаты. Ночь хотя и спокойная – прилив и отлив сдвинут не закреплённые якорями суда с тех мест, на которых их оставили экипажи. Начнётся паника – а это позволит «Золотой лани» выскользнуть из гавани Кальяо...

Покончив с «досмотром» испанских судов, Дрейк вернулся на свой корабль. В это время в гавань вошло ещё одно испанское судно – «Святой Христофор» – и стало рядом с «Золотой ланью». Любопытные матросы с новоприбывшего корабля тут же полезли с расспросами к англичанам: кто, чьё это судно, откуда пришли, с каким грузом, когда отходите, куда пойдёте, с каким, опять-таки, грузом, надолго ли, кто у вас капитан?

– Народ-то вроде мелкий – и непонятно, каким образом в них столько слов помещается?! – восхищённо-потрясённо прошипел мистер Худ, моряк многоопытный, но всю карьеру прослуживший в северных водах и с латинянами до этого плавания не встречавшийся.

Дрейк считал, что хорошо говорит по-испански, но понимал, что за испанца не сойдёт. Поэтому, нечленораздельно мыча нечто по звучанию как бы испанское, он приказал быстро вывести на палубу пленных испанцев парочку – и пусть перекрикиваются, а он будет подсказывать, что им говорить...

– Пришли с юга, из Чили...

– Порт приписки – Вальпараисо...

– Капитан Мигуэль Аньоль...

И тут на «Христофоре» стали спускать шлюпку! При этом орали:

– Чили? Я был там в прошлом году! Что, заведение тётки Анхелы ещё работает? Девочки ещё не разбежались? Тьфу ты, я ж перепутал, это заведение в Сантьяго! Был в Сантьяго?

Похоже было, что всё сошло благополучно. И тут... Чёрт бы побрал служебное рвение, одолевающее вдруг, неведомо с чего, внезапно даже для них самих, ленивых испанских чиновников! Время было – уже близко к полуночи, и тут вдруг к «Золотой лани» подплывает шлюпка с таможенниками!

Чиновники сначала подошли к судну, только вошедшему в гавань, и объявили, что досмотр судна назначен на завтра, и до окончания досмотра никто не вправе сходить на берег и выгружать груз. В заключение таможенный начальник очень строго спросил, знаком ли капитан с таможенным уставом вице-королевства. Тот буркнул что-то утвердительное, и таможенники отвалили.

– Ну и чудесно! До завтра, сеньоры! – весело прокричали со шлюпки и... И подгребли к «Золотой лани». И тут, то ли от того, что спать всем хотелось, то ли от напряжения, – на вопрос о названии кто-то дисциплинированно произнёс... название судна по-английски! Дрейк от неожиданности подскочил и зашипел:

– Ну, разберусь, кто вякнул – килевать буду, как Боба Пайка!

Таможенный начальник в ужасе закричал:

– Французы! Французы в гавани! – и приказал грести к берегу, сколько есть сил! Видя, что без шума уже не обойтись, Дрейк приказал быстро спустить вельбот – самую быстроходную из шлюпок «Золотой лани», догнать и захватить таможенников. Но сделать это помешала темнота: таможенники-то, знающие родной порт наизусть, пристали к ближайшему, во тьме невидимому мысочку, и англичане их потеряли.

Тогда Дрейк выслал большой баркас с восемнадцатью вооружёнными матросами для захвата новопришедшего в гавань «Святого Христофора». Но испанцы уже снялись с якоря и пошли к выходу из гавани. Тогда Дрейк приказал своим людям пересесть из шлюпки в пинассу, идущую на буксире за «Золотой ланью», и догнать «Святого Христофора» хотя бы в открытом море!

И тут удача вновь, казалось бы, улыбнулась Дрейку: у входа в пролив Бокерон, отделяющий остров Сан-Лоренсо от материка, «Золотая лань» настигла-таки испанца. Ушла только команда: когда англичане карабкались по абордажным мосткам вверх на левый борт, испанцы по штормтрапу спускались с правого борта «Святого Христофора»! Не успели уйти лишь два пьяных матроса и слуга-негр.

Впрочем, ушёл один, пятнадцать или, скажем, все восемнадцать человек команды «Христофора» – в любом случае панику в Кальяо подняли бы. И действительно, в городе уже поднялась тревога. Непрестанно гремели колокола всех трёх церквей. На площади собиралось городское ополчение – а оружие в Новом Свете в том веке у каждого хранилось дома. В час двадцать две минуты на базарную площадь верхом на чистокровном арабском жеребце вороной масти вынесся сам вице-король Перу, высокородный дон Луис де Толедо, родственник герцога Альбы по отцовской линии. В серебряных с чернью доспехах, окружённый эскортом кавалеристов, над которым реяли шесть королевских штандартов... Дон Луис призвал всех жителей своей столицы к обороне. Для захвата англичан, явившихся откуда-то с холодного, мокрого, ветреного, богом проклятого юга, были посланы солдаты под началом генерала дона Диего де Фриаса Трехо, военного коменданта столицы. Но когда они на взмыленных, храпящих лошадях домчались до Кальяо – увидели, увы, лишь кормовые фонари «Золотой лани» и уводимого ею на буксире «Святого Христофора».

Узнав об этом, вице-король выслал вдогон два быстроходных судна с отрядами пехотинцев на борту. Но, как это вообще было принято у испанцев, если в операции принимали участие сухопутные войска, – общее командование ею осуществлял сухопутный офицер. А морские начальники становились на время операции подчинёнными ему. Так и теперь: адмирал дон Педро де Арана был подчинён генералу дону Диего де Фриасу Трехо. Пока старшие начальники согласовывали свои действия и проясняли вопрос о прерогативах разных видов вооружённых сил, разрыв меж ними и «Золотой ланью» составлял уже двадцать миль – и догонять её было безнадёжно. Тем не менее испанцы предприняли попытку. Завидев на горизонте корабли погони, Дрейк преспокойно приказал перевести груз «Святого Христофора» на «Золотую лань», если он того стоит. Когда выяснилось, что груз этот состоит из шёлка и полотна, Том Муни аж зубами заскрипел:

– Мне начинает казаться, ребята, что Господь решил использовать нас для того, чтобы снабдить всех прачек Английского королевства работой лет на сто вперёд! Пусть испанцы подавятся своим полотном, а то «Золотая лань» провоняет тряпьём, как галантерейная лавочка! Для серебра места в трюме не останется, если будем забивать трюмы всем полотном, какое нам попадается!

Полотно оставили на месте, шёлк забрали и, переведя на «Святого Христофора» всех пленных испанцев, отпустили пленников восвояси. Попутный ветер крепчал – и расстояние между «Золотой ланью» и преследователями стало увеличиваться. Тем не менее генерал Диего преследовал англичан до темноты. Это был последний день его генеральства и комендантства: за безуспешное преследование Дрейка его разжаловали и отрешили от должности.

Небольшой фрегат был послан вдоль побережья на север – известить местные власти о появлении в этих водах «дьявола Дрейка», ненавидимого испанцами за урон, нанесённый им на карибском побережье...

4

В Кальяо Дрейк узнал о судьбе, постигшей опережавшую его экспедицию Джона Оксенхэма. Джон, державший свой замысел в секрете даже от Дрейка, решил первым снять сливки с тихоокеанского побережья. «Всё золото стекается к Панаме, иного пути нет», – рассудил он. Собрал экспедицию на средства воротил Сити – и отправился к Панамскому перешейку. Пересёкши со своими людьми перешеек, он построил на берегу Тихого океана большую пинассу (паруса и сложные детали которой симарруны доставили через перешеек на плечах) – и принялся грабить подходящие к Панаме испанские суда.

Испанцы – цитирую дословно сообщение губернатора Панамы Его Католическому Величеству – поступили так: «От наших соотечественников, которых он пленил, а затем – в соответствии со странным обычаем англичан – отпустил, мы узнали место его базирования. Затем захватили его и всех его людей. Матросов, всех до одного, повесили – а капитана Оксенхэма и трёх его офицеров стали допрашивать привычными нашей Святейшей инквизиции методами. Пока ничего существенного узнать не удалось, в связи с чем я, покорный Вашего Величества слуга, назначил день “ауто да фе”, дабы еретики могли предстать перед Богом очищенными огнём...»

Дрейк, узнав о несчастной судьбе своего несчастного соплавателя, искал пути освободить его – может быть, выкупить? – но ничего не смог. Когда 1 марта 1579 года он захватил-таки корабль, увозивший из Лимы драгоценности на сотни тысяч песо, он отпустил его капитана, сеньора де Антона, в обмен на обязательство просить вице-короля Перу помиловать пленённого пирата. Но вице-король не внял этой просьбе.

Через четыре дня после того, как Дрейк покинул Кальяо, в тюрьме «Великого города королей» инквизиторы в присутствии главного секретаря вице-королевства допрашивали в очередной раз Оксенхэма и двоих его товарищей (третий умер под пытками полторы недели тому назад). Всем троим по очереди ставились одни и те же вопросы, и хотя пытали каждого по отдельности, так что они не могли слышать показания друг друга, и помещали в одиночные камеры с утра и до заката в день допроса, так что общаться они не могли, – англичане дали одинаковые ответы на каждый из вопросов. Вот эти вопросы и ответы.

1. Как изготовляются английские пушки?

– Не знаю.

Этот ответ глубоко разочаровал испанцев. Ведь с проникновением противника в Южные моря оборона побережья Южной Америки, возлагаемая (в числе множества иных задач) на вице-короля Перу, из незначащей формальности становилась серьёзной боевой задачей. И решить эту задачу без превосходства в артиллерии нечего было и думать! При этом необходимо было налаживать выпуск орудий на месте, потому что из Испании привозили орудия крайне низкого качества, те, от которых отказались войска, воюющие в Европе, да и тех крайне недостаточно.

Главный секретарь уже решил для себя, что если англичане хоть немножко смыслят в литье орудий, – он добьётся их помилования, даже если подпортит этим отношения с самой всемогущей Инквизицией! Игра стоила свеч: с отцами-инквизиторами вице-король уж как-нибудь договорится, а главный секретарь, если организует выпуск орудий, получит всяческие блага и поблажки... Да на этом, если умеючи, карьеру можно выстроить! Но увы...

2. Известно ли вам что-либо о том, что королева Елизавета (или какое-нибудь иное, наделённое достаточной для этого властью, лицо в Англии) намеревалась послать военные корабли через Магелланов пролив?

– Нет.

Оксенхэм, кроме краткого отрицательного ответа, рассказал, что четыре года назад богатый девонширский джентльмен по имени Ричард Гренвилл ходатайствовал перед Её Величеством о получении лицензии на плавание к Магелланову проливу и далее, в Южные моря, ради приискания свободных земель с целью создания колоний, «ибо страна наша имеет большое население, но мало плодородных земель». Королева выдала было ему испрашиваемую лицензию. Гренвилл поспешил приобрести два крепких корабля и вёл уже переговоры о покупке третьего, когда Её Величество узнала, что за Магеллановым проливом уже имеются испанские поселения. Лицензия была немедленно аннулирована, и мистер Гренвилл продал свои корабли. «Королева, покуда она жива, никому не даст такой лицензии, – но после её смерти, конечно, найдётся в Англии моряк, который пройдёт Магеллановым проливом».

3. Знакомы ли вы с капитаном Фрэнсисом Дрейком?

– Отлично знаком. Это один из лучших моряков нашего королевства!

4. Не намеревался ли означенный капитан Дрейк пройти через Магелланов пролив?

– В нашей стране нет никого, кто мог бы с ним сравниться и – конечно, если бы только Её Величество дала ему на то позволение, – он прошёл бы в Южные моря Магеллановым проливом.

Всё было ясно. Пользы пленные принести не могли – и в начале ноября 1580 года Джон Оксенхэм и его офицеры Томас Батлер и Томас Ксеруэлл были повешены в Лиме...

5

На следующее утро после ухода из Кальяо Дрейк задержал небольшой, трёхмачтовый, испанский барк и узнал от его команды, что корабль сокровищ прошёл в этих водах совсем недавно.

Дрейк отпустил барк (взять с него было нечего, ибо гружён он был... Ну да, разумеется, полотном!) и зашёл в маленький порт Пайта, что лежит на одном из наиболее выдвинутых в океан мысов северного Перу.

От капитана стоявшего в этом пыльном жёлтом порту каботажного судёнышка, сеньора Кустодо Родригеса, Дрейк узнал немало по интересующему его вопросу. Корабль сокровищ формально назывался «Нуэстра сеньора де Консепсьон» («Наша госпожа Зачатие», то есть попросту «Богородица»), но обычно его именовали «Какафуэго» – «Извергающий огонь». Причина в том, что «Какафуэго» – наиболее сильно вооружённое испанское судно на всём Тихом океане. И из Пайты корабль сокровищ ушёл каких-то два дня назад!

Выйдя из Пайты и огибая самую западную точку Южной Америки – мыс Париньяс, Дрейк захватил ещё один испанский корабль с грузом одежды. Одежду перегрузили на «Золотую лань», причём было объявлено, что каждый член команды вправе выбрать чего и сколько ему понравится, но если на какую-то вещь окажется несколько претендентов и начнутся ссоры – ту вещь в трюм, к общей добыче, делить которую будут после окончания плавания, и не между участниками, а между пайщиками!

Кроме одежды Дрейк забрал одного симарруна-матроса, а остальных отпустил. Краткие визиты в порты Санта-Элена (провинция Кито) и Эсмеральдас (провинция Попаян). Дрейк убедился в том, что «Какафуэго» в эти порты не заходил. Что это могло означать? Да то, скорее всего, что капитан галеона получил сведения о Дрейке и решил оторваться от преследования!

В последний день февраля 1579 года, незадолго до порта Эсмеральдас, «Золотая лань» вторично за время плавания пересекла экватор. При выходе из Эсмеральдаса попался ещё один испанский трёхмачтовик. На нём обнаружили двадцать тысяч золотых монет и изрядные запасы такелажных канатов со стропами и коушами, сплеснями и прочими приспособлениями (которые у парусных моряков от Средневековья до двадцатого века именуются общим именем: «дельные вещи»). Последнему боцман Хиксон и старина Муни обрадовались куда более, чем монетам. «Золотая лань» находилась в плавании уже свыше пятнадцати месяцев, и снасти износились настолько, что каждую вахту какой-то конец такелажа выходил из строя. То, что при осмотре вот недавно, в Баия-Салада, казалось не нуждающимся в починке или замене, теперь мочалилось, перетиралось и требовало срочного удаления.

«Какафуэго» ещё не было видно, но Дрейк чувствовал – вот-вот, уже совсем скоро... И объявил:

– Обещаю тяжёлую золотую цепь такой длины, что, повешенная на шею, достанет до брюха, тому, кто первым обнаружит «Какафуэго»!

Моряки начали соревноваться. Более шустрые юнги Вильям Хоукинз-третий и Джон Дрейк первыми добрались до марсов фок– и грот-мачты. Кто-то сидел на бушприте, обняв ногами блинда-рей, а боцман Хиксон оккупировал гальюн! Более того, нашёлся отчага, взобравшийся выше грота-марса и остановившийся только у флагштока! Юнги доказывали во всеуслышание друг другу, что вот его марс лучше: Вильям с фока-марса – что ему виднее, ибо ближе к носу, а Джон – что нет, виднее ему, ибо выше! Они между собою держали пари на фунт фиников, кто ж первым увидит корабль сокровищ. А внизу вовсю принимали ставки на юнг. Вильям шёл три к одному против Джона – но повезло-таки Джону! Было это в понедельник, 1 марта. Только закончилась утренняя молитва. «Золотая лань» быстро шла на северо-северо-восток, нагоняя (по всей вероятности) «Какафуэго», – и вдруг из «вороньего гнезда» на грот-мачте раздался ликующий вопль пятнадцатилетнего кузена адмирала:

– Паруса на горизонте!

– Направление? С наветренной или подветренной стороны от нас? – тут же спросил адмирал.

– Прямо по курсу, сэр! – отвечал Джон.

– Ну, добро, парень. Ты заработал свою цепь. Молодец!

Хотелось прибавить ходу, ускорить финал – но как? Все паруса уже подняты в начале погони... Были, правда, бонеты – дополнительные полосы парусины, которые принайтовывались к нижней кромке нижних парусов. Но возни с их постановкой было столько, что не стоило того. А главное, надо было остановить судно, чтобы паруса потеряли ветер и обвисли, чтобы их прикрепить. Остановка свела бы на нет весь выигрыш от применения бонетов. И всё же... Впрочем, Джон Дрейк со своего марса сообщил, что расстояние между «Ланью» и испанцем заметно сокращается. Дрейк хлопнул в ладоши: значит, скорость полного хода «Золотой лани» выше скорости полного хода «Какафуэго»! Вскоре стало ясно, что это, без всякого сомнения, корабль сокровищ – и идёт он полным ходом, даже со всеми бонетами, а значит, прибавить в ходе тоже не сможет!

– Ну, всё, ребятки! Теперь он наш! – сладострастно сказал Дрейк.

Не поднимая флага, «Золотая лань» неслась за своей главной добычей... Нетерпение охватило всех. Его преподобие, достопочтенный пастор Флетчер, тоже стоял на палубе и переминался с ноги на ногу – а по временам даже подпрыгивал от избытка чувств! Время летело – но люди Дрейка не замечали этого. Кок Питчер тщетно взывал к команде: обедать в этот день не захотел никто!

«Английский лис забрался в испанский курятник», – писал позднее пастор об этой напряжённой охоте, когда охотники часами неподвижно торчали на палубе и смотрели вперёд, не испытывая ни скуки, ни голода... Одно нетерпение!

Напомню: наиболее хорошо вооружённое судно во всей западной части Тихого океана вовсе не было грозным боевым кораблём; это было просто хорошо переоборудованное торговое судно, сохраняющее все неустранимые особенности торгового флота. К примеру, его пузатые обводы позволяли иметь максимальную вместимость трюма – но не позволяли превзойти других в скорости; отношение ширины к длине 1:3, принятое для галеонов испанского торгового флота, не улучшало мореходные качества. Впрочем, у Дрейка «Золотая лань» имела то же, не наивыгоднейшее из имевшихся в те годы, соотношение. Но у Дрейка это было избрано сознательно: скажем, при артиллерийской дуэли часто бывает выгодно идти параллельным курсом с неприятелем, не меняя дистанции. При одинаковом соотношении длины и ширины кораблей делать это проще.

Установка орудий на верхней палубе делала невозможным для «Какафуэго» крутые повороты, а значит – ограничивала возможности манёвра. Собственно, наиболее сложной частью задачи для англичан было: обнаружить «Какафуэго» и, по возможности не ввязываясь в бой с другими испанскими судами, догнать. И эта часть уже позади!

Тихий океан был единственной частью испанских владений, не подвергавшейся доселе нападениям. Поэтому в нём не было ни сухопутных, ни морских сил серьёзных. Гарнизоны городов состояли из старослужащих, немолодых и израненных, солдат. Воины эти уже мечтали не о подвигах, не о возможности сложить голову со славой, а о тихой долгой жизни в отставке... Вооружённые силы испанских владений за морями вообще строились в расчёте на борьбу с неравным противником: немирными индейцами, притом не знакомыми ни с огнестрельным оружием, ни с европейской тактикой. Правда, среди немирных таких оставалось всё меньше. Поэтому испанцы так никогда и не смогли победить арауканов-мапуче...

Завоевания кончились. Блестящая эпоха конкистадоров осталась в прошлом – теперь испанская сверхдержава, самое большее, могла удерживать в необъятной пасти кусок шире её горла, который ни «проглотить» (то есть освоить) она не могла, ни выпустить... Лучшие войска воевали с еретиками в Европе...

Но в Европе мало кто, вопреки очевидному блеску империи Филиппа Второго, понимал, что начинается, по сути, многовековая агония самой могучей страны шестнадцатого века. Агония в три века длиной... В Англии, возможно, только два человека это разглядели: мистер Фрэнсис Дрейк и мистер Фрэнсис Уолсингем...