Текст книги "Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России"

Автор книги: Николай Кудрявцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

Однако сведения, добываемые тайными агентами, освещали в основном организацию тыла японской армии. Их донесения поступали в штаб действующей армии кружным путем (через Китай или Европу) и почти всегда опаздывали. Изменения в структуру военной разведки были внесены после создания штаба главнокомандующего русскими войсками на Дальнем Востоке после поражения русской армии в 1904 г. под Ляояном. В каждой из трех сформированных на базе Маньчжурской армии новых (1-й, 2-й и 3-й) армий было сформировано разведывательное отделение штаба армии. Донесения военных агентов из-за рубежа стали теперь поступать напрямую в разведывательное отделение штаба главнокомандующего.

Формально деятельность разведывательных отделений штабов армий объединялась штабом главнокомандующего. Но на практике взаимодействие между ними было слабым и сводилось, в основном, к обмену разведывательными сводками. При этом сводки не отличались полнотой и достоверностью. В начале 1905 г. после неудачи русских в сражении под Мукденом японцам удалось захватить штабной обоз с делами разведывательного отделения. Русские агенты в Японии оказались на грани провала, и многих пришлось отозвать. В целом дальней разведке не удалось решить те задачи, которые были перед ней поставлены.

Не менее сложными оказались и вопросы организации ближней разведки, основной задачей которой являлся «сбор сведений о противнике непосредственно в районе расположения и действий его армий».В начале Русско-японской войны руководство разведкой непосредственно на театре военных действий осуществляло разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера штаба Маньчжурской армии. Работало оно неэффективно. Сводки данных о противнике составлялись не регулярно и предназначались только для высшего командования. Штабы дивизий, корпусов и отрядов до 26 октября 1904 г. не получали из штаба армии разведывательных данных и были вынуждены довольствоваться сведениями своей войсковой разведки (т. е. безотносительно к общей стратегической обстановке).

В октябре 1904 г., после разделения маньчжурских войск на три армии, при каждой из них было создано разведывательное отделение. Кроме того, собственные разведывательные отделения были в штабе Приамурского военного округа и штабе тыла войск Дальнего Востока. Разведка осуществлялась также штабами войсковых частей. Все они действовали практически независимо друг от друга. В результате наблюдалась полная дезорганизация в руководстве разведкой. Сбор сведений о противнике на театре военных действий осуществлялся, в основном, средствами войсковой разведки (захват пленных, добывание различного вида документов, предметов снаряжения, обмундирования и т. п.) и тайной разведки (направление лазутчиков, в основном китайцев и корейцев). Дополнительным источником информации служили сообщения иностранной печати.

К руководству ближней разведкой, как правило, привлекались лица, знакомые с местными условиями жизни в этом регионе. Среди них были генерал-майор Кондратович, служивший ранее в Маньчжурии и имевший связи среди китайцев и местных миссионеров, капитан Кузьмин, бывший инструктор корейских войск, генерал-майор Вогак, долгое время прослуживший на Дальнем Востоке, штабс-капитан Афанасьев и штабс-капитан Россов, владевшие китайским языком. Сведения от лазутчиков доставляли также представитель военного комиссара Мукденской провинции в городе Ляоян штабс-капитан Пеневский, штабс-капитан Блонский, военный комиссар Мукденской провинции полковник Квецинский. Поступала информация и от начальника транспортной службы армии генерал-майора Ухач-Огоровича и хабаровского купца 1-й гильдии Тифонтая, китайца по национальности. Так, например, первые сведения о воинских частях Японии с номерами полков и дивизий были получены от лазутчиков-китайцев штабс-капитана Пеневского.

Но самые ценные сведения о противнике на основании документальных данных получала войсковая разведка. Большой объем информации разведка получала из допросов военнопленных, которые давали довольно полные и достоверные сведения. Важным источником информации служили предметы снаряжения и обмундирования с номерами и нагрудными личными знаками. Ценные сведения давали солдатские записные книжки, дневники с кратким изложением действия войсковой части, карты, найденные в сумках убитых офицеров с нанесенными расположениями войск, конверты от писем с обозначением точного адреса японского военнослужащего (армия, дивизия, полк, рота) и т. п. Еще одним источником получения сведений о противнике являлась иностранная печать, хотя и здесь были свои трудности. Прежде всего, не хватало переводчиков, особенное хорошим знанием письменного японского языка. К тому же японцы весьма строго следили за тем, чтобы в прессу не просачивалась информация военного характера. И, тем не менее, из японской печати все-таки можно было черпать кое-какие сведения о противнике. К ним относились официальные донесения японских начальников (особенно в начале войны) и отдельные объявления в японских газетах. Значительно больший интерес представляли корреспонденции иностранных военных журналистов, побывавших на театре военных действий с японской стороны и напечатавших свои наблюдения без цензуры в своих странах. В этих корреспонденциях содержались порой интересные данные о тактике японской армии, моральном духе, некоторых вопросах ее материально-хозяйственного обеспечения.

Своеобразным видом разведки была разведка флангов. Линейная тактика, применявшаяся в войне, предусматривала нанесение поражения противнику за счет обхода его флангов. По своим масштабам, привлекаемым силам и средствам эта разведка приближалась к дальней разведке. С самого начала войны придавалось большое значение не левому приморскому флангу, а правому (Монголия) флангу русской армии. В штаб Маньчжурской армии поступали донесения о движении китайских войск генералов Юаньшикая и Ma к нейтральной полосе и даже в тыл нашего расположения. Истинные намерения китайского правительства русскому командованию были неизвестны. Достоверных данных о том, что Китай до конца войны сохранит строгий нейтралитет, не было. Допускалось, что при удобном случае и при условии высадки Японией десанта где-либо на западном побережье Ляодунского залива Китай открыто перейдет на сторону Японии.

Для проверки слухов о движении Юаньшикая и Ma и вообще для наблюдения за правым флангом были приняты следующие меры:

1) В конце февраля 1904 г. прикомандированный к штабу Маньчжурской армии штатный слушатель Восточного института штабс-капитан Колонтаевский был отправлен в район реки Ляохэ и участка Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) Синминтин – Гоубаньцзы – Инкоу.

2) Еще до начала войны был сформирован отряд пограничной стражи под командованием подполковника Переверзева для наблюдения реки Ляохэ и охраны железной дороги на участке Инкоу – Ташичао – Ляоян – Мукден. При отряде находился командующий 21 сотней пограничной стражи поручик Коншин. Он имел кадровых разведчиков из китайцев, корейцев и нижних чинов пограничной стражи, знающих китайский язык, и вел разведку в районе нижнего течения Ляохэ. С началом военных действий штабом Маньчжурской армии было предложено поручику Коншину усилить кадры своих разведчиков и продолжать разведку в районе реки Ляохэ и Синминтинской железной дороги, высылая по временам разведчиков и в расположение войск генерала Ma. Ввиду ожидаемого движения генерала Ma на Ляоян – Мукден отряд полковника Переверзева был усилен полевыми войсками и переименован в Ляохэйский отряд. Этот отряд должен был продолжать активно вести тайную разведку посредством китайцев на правом фланге русской армии.

3) Так как не было точных сведений о численности китайских войск генералов Юаньшикая и Ma, то в конце марта 1904 г. в район расположения этих армий был командирован штабс-капитан Россов. Под видом датского корреспондента и купца он должен был выяснить на месте точную дислокацию, численность, состояние и качество китайских войск.

4) Для этой же цели в апреле месяце того же года под видом русского купца был командирован есаул Уральского казачьего войска Ливкин.

5) В целях разведки Монголии в районе Куло и севернее, где находились передовые конные части генерала Ma, туда был направлен коммерческий заготовитель Маньчжурской армии А. Г. Громов. Ему было поручено попутно с покупкой скота, которая осуществлялась им в Монголии, собирать сведения о противнике и местности. Один из агентов Громова, его главноуполномоченный фон-Грунер, докладывал поступающие ему разведывательные сведения непосредственно генерал-квартирмейстеру при штабе главнокомандующего.

6) В июне 1904 г. было принято решение «разделить» обширный район наблюдения к западу от железной дороги между есаулом Ливкиным и Громовым. Первому поручалось наблюдение за южной частью, второму – за северной. Необходимость такого решения объяснялась появлением на правом фланге японских хунхузских шаек (бандитские формирования из числа китайцев) под начальством японских офицеров, которое готовили нападения на железную дорогу.

7) Для усиления разведки правого фланга помощнику военного агента в Китае капитану Едрихину и начальнику почтово-телеграфного отделения Шанхай – Гуане Крынину вменялось в обязанность наблюдать за побережьем в окрестностях городов Инкоу и Цинвандао, так как в обоих пунктах опасались высадки японских войск.

Особое значение имело наблюдение за правым флангом, т. е. Монголией, после Мукденских боев. Опыт войны ясно показывал стремление японцев наиболее активно действовать именно на флангах. В апреле – мае 1905 г. стали поступать многочисленные сведения о движении крупных отрядов противника. Так, был замечен отряд до 20 тыс. человек с артиллерией, который следовал через Монголию на Бодунэ-Цицикарь с целью нанесения удара по коммуникациям русской армии. Однако не было точно известно, где проходит граница между Монголией и Маньчжурией, т. е. линия, разделявшая театр военных действий и нейтральный Китай. Для того чтобы это узнать, была добыта японская карта. На трофейной карте монголо-маньчжурская граница тянулась в 30 верстах к западу от реки Дунляохэ, тогда как по нашим картам граница совпадала с названной рекой. Но сведения о Монголии в топографическом и статистическом отношениях были настолько скудны, что не представлялось возможным уяснить себе, насколько вероятны передвижения крупных отрядов по Монголии. В целях более подробного исследования Монголии был предпринят ряд мер. Еще до Мукденских боев в середине февраля 1905 г русскому консулу в городе Урга было предложено послать надежных русских разведчиков в различные части территории Монголии. Они должны были проверить сведения о движении значительного японского отряда через Монголию на Цицикарь.

Организованный консулом разведывательный отряд под командованием Долбежева-второго выступил из Урги 18 февраля. Проведенная отрядом разведка установила, что слухи об обходном движении японцев через Восточную Монголию не верны и не подтвердились. Попутно разведчики собрали подробные статистические данные о количестве скота и ценах на него, а также выяснили отношение местного населения к маньчжурским событиям. После Мукденских боев (в начале апреля 1905 г.) штабом главнокомандующего были командированы в Монголию штабс-капитан Губерский и штабс-капитан Россов. Штабс-капитану Губерскому было поручено выяснить:

«1) Не происходит ли какое-либо движение японцев западнее реки Дунляохэ.

2) Удобна ли вообще местность для такого движения между предполагаемой границей Монголии по реке Дунляохэ и границей, которая была указана в захваченной у японцев карте (т. е. в 30–40 верстах западнее этой реки).

3) Установить, где в действительности проходит граница Монголии.

4) Выяснить, каким образом наиболее удобно наблюдать за приграничной полосой».

Разведка штабс-капитана Губернского не обнаружила в Монголии японских войск, кроме больших шаек хунхузов в районе Чженцзятунь, руководимых японскими офицерами. Было установлено, что движение по направлению Факумынь – Чженцзятунь – Цицикарь по полосе к западу от реки Дунляохэ (за 40 верст) вполне удобно. Разведка показала, что в действительности граница Монголии находится западнее меридиана города Чженцзятунь, и наиболее удобно производить наблюдение полосы между рекой Дунляохэ и границей Монголии из города Чженцзятунь, который следует занять. В конце апреля для более глубокой разведки в Монголию под видом датского корреспондента и состоящего при нем переводчика были посланы штабс-капитан Россов и студент С.-Петербургского университета Владимир Шангин. Они подтвердили, что в Монголии крупных японских отрядов нет, а есть только шайки хунхузов.

Постоянную разведку в Монголии вел штаб Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи. Еще в конце 1904 г. штаб направил в Монголию особую экспедицию подполковника Хитрово для того, чтобы вести наблюдения за действиями противника в этой стране. Кроме собирания сведений о противнике экспедиция заводила дружественные отношения с монгольскими чиновниками и населением, составляла планы местности, сообщала статистические данные о крае. Непосредственно в распоряжении штаба главнокомандующего для ведения разведки на правом фланге находился прикомандированный к Управлению генерал-квартирмейстера при главнокомандующем чиновник особых поручений Дмитрий Янчевецкий, владеющий китайским языком и знакомый с местными условиями. Свою разведку проводил штаб Забайкальской области. Главным предметом разведки служила Гандчжурская ярмарка. Работа разведчиков здесь была связана с особым риском. Из-за большого стечения народа можно было опасаться присутствия переодетых японских агентов, вербующих хунхузов для нападения на КВЖД и на станцию Маньчжурия. Эта станция находилась недалеко от ярмарки.

Левый фланг русской армии в течение всей кампании находился под наблюдением отряда полковника Мадритова, который по прежней своей деятельности еще в мирное время был знаком с районом и имел там агентов-китайцев. Разведку на этом фланге проводил также военный комиссар Гиринской провинции (Маньчжурия) полковник Соковнин.

Сведения, доставляемые полковником Соковниным, отличались полнотою, достоверностью и разносторонностью. За свое долгое пребывание на Дальнем Востоке он успел установить обширные связи с китайской администрацией и с представителями всех слоев местного населения.

Помимо разведки полковнику Соковнину была поручена вербовка китайца Хандэнгю, предводителя независимых китайских отрядов, игравшего заметную роль еще во время национально-освободительного восстания в Китае в 1900 г. У Хандэнгю было почти 10-тысячное собственное войско. Имелись сведения, что он со своим войском может перейти на службу к японцам. Этот вопрос приобретал особенно большое значение, так как Хандэнгю и его люди находились на близком расстоянии от русской армии. Полковник Соковнин встретился с Хандэнгю и предложил ему пойти на сотрудничество при условии, что его люди не будут оказывать содействия японцам и поступать к ним на службу, а будут вести разведку и сообщать русским все сведения о японцах. Хандэнгю дал согласие сотрудничать с русской армией.

Следует упомянуть еще о специальных разведывательных отрядах, действовавших преимущественно на флангах. Такие отряды были сформированы из китайцев согласно особо утвержденным главнокомандующим штатам. Право на их формирование предоставлялось исключительно командующим армиями и главному начальнику тыла. Подобные отряды были сформированы (еще до Мукденских боев в феврале) генерал-майором Ухач-Огоровичем, штабом тыла, штабом Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи и штабом 3-й армии. Для действия в Монголии штабом тыла были сформированы на тех же основаниях сотни из монголов. Кроме того, в непосредственном ведении штаба главнокомандующего находился китайский отряд «Пинтуй» («всё сбивающий перед собой»). Отряд этот был сформирован из добровольцев на собственные средства китайского купца Тифонтая, желавшего «послужить на пользу русских». Во главе отряда, действовавшего на левом фланге русской армии, стоял полковник китайской службы Чжан Чженюань. Это был энергичный, опытный офицер, пользовавшийся большим авторитетом среди своих сограждан. В состав отряда вошли 500 китайских солдат из числа бывших солдат, милиционеров и хунхузов. С русской стороны в отряд был назначен сначала штабс-капитан Блонский, а затем поручик Суслов. В их обязанности входило руководство действиями отряда.

Другие китайские разведывательные отряды, в общем, не оправдали возлагавшихся на них надежд, и сколько-нибудь ценных сведений о противнике от них почти не поступало. В то же время часто поступали жалобы от населения на так называемых «милиционеров-китайцев», состоявших на русской службе и занимавшихся грабежом и насилием. Постоянные жалобы заставили, в конце концов, отказаться от формирования китайских разведотрядов, и к концу августа 1905 г. все они были распущены.

Разведывательное отделение Управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем, помимо организации и ведения разведки и контрразведки, проводило мероприятия по усилению русского влияния в Китае, Маньчжурии и Монголии, которые в последующем получили название «активной разведки». Японцы еще до войны прибегали к негласным субсидиям для того, чтобы привлечь на свою сторону иностранную печать на Дальнем Востоке. Делалось это в целях распространения влияния Японии и освещения текущих событий в выгодном для нее свете. С началом военных действий подкуп иностранной печати усилился. С русской стороны было решено в виде противовеса использовать иностранную печать для тех же целей. По приказанию наместника на Дальнем Востоке Е. И. Алексеева еще с 10 сентября 1904 г. издавалась за счет России газета «China Review» под руководством 1-го военного агента в Китае полковника Генерального штаба Огородникова. Генерал Куропаткин распорядился 15 декабря 1904 г продолжить издание газеты, которое обходилось приблизительно в 2 тыс. 500 долларов в месяц.

С разрешения наместника в городе Мукден издавалась газета «Шенцзинбао» на китайском языке. Цель издания заключалась в укреплении русского влияния собственно в Маньчжурии и распространении среди местного китайского населения благоприятных для русской армии сведений. Газета выходила под руководством Мукденского военного комиссара полковника Генерального штаба Квецинского. Личный состав редакции газеты состоял из вольнонаемных китайцев, а типография была частная. Так как газета была единственным во всей Маньчжурии печатным органом на китайском языке, она приобрела большую популярность среди местного населения. Но вскоре в адрес редакции начались угрозы как со стороны японцев, так и со стороны китайских чиновников. Китайское чиновничество увидело в газете посягательство на свое право абсолютного и бесконтрольного влияния на настроения в обществе. Ввиду названных причин издание газеты «Шенцзинбао» в конце 1904 г. было прекращено [619]619
  См.: Алексеев М.Указ. соч.; Деревянко И. В.Русская разведка и контрразведка в войне 1904–1905 гг. Документы. В кн. Тайны Русско-японской войны. М., 1993.


[Закрыть].

В целом, оценивая деятельность военной разведки в годы Русско-японской войны, приходится признать, что она не справилась с возложенными на нее задачами. Русское командование не располагало надежными агентурными данными о противнике и фактически вело войну с закрытыми глазами. Не намного успешней была деятельность русской контрразведки.

В России вплоть до начала XX в. отсутствовала четкая организация контрразведывательной службы. Борьбой с иностранными шпионами занимались одновременно Главный штаб, Департамент полиции, жандармерия, а также пограничная и таможенная стражи. Специального органа, занимавшегося контрразведкой, в это время не существовало. В июне 1903 г. по предложению военного министра А. Н. Куропаткина в Главном штабе для борьбы со шпионами было образовано Разведочное отделение [620]620
  Лубянка 2. Указ. соч. С. 120.


[Закрыть], положившее начало формированию центрального органа контрразведки. Разведочное отделение создавалось негласно «без официального учреждения его». В его задачу входило «охранение» военной тайны от иностранных военных атташе как главных центров шпионажа на территории России. Первым руководителем Разведочного отделения был назначен ротмистр Отдельного корпуса жандармов Владимир Николаевич Лавров [621]621
  Там же. С. 121.


[Закрыть].

С началом Русско-японской войны руководство контрразведывательной работой было возложено на управление 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба, Главный морской штаб, МИД и Департамент полиции. Четкого разграничения в работе по пресечению деятельности вражеских шпионов между этими ведомствами не было. В основном контрразведывательные операции проводились на территории самой России, в приграничных к театру военных действий областях (Китай, Корея, Гонконг, Сингапур, Япония), в большинстве стран Западной Европы, на Балканах и на севере Африки [622]622
  Павлов Д. Б.Российская контрразведка в годы Русско-японской войны // Отечественная история. 1996. № 1.


[Закрыть].

Из наиболее успешных операций, проведенных органами контрразведки в годы Русско-японской войны, можно назвать обеспечение охраны 2-й эскадры флота Тихого океана вице-адмирала З. П. Рожественского. С началом военных действий на Дальнем Востоке русский флот понес большие потери. Для его усиления было принято решение направить 2-ю эскадру, в которую вошли вновь построенные броненосцы и крейсеры, базировавшиеся на Балтике, а также отряд транспортных судов, находившихся на Черном море. С этой эскадрой связывались большие надежды на благополучный исход войны. Однако уже в апреле 1904 г. из разных источников стали приходить сведения о подготовке японцами диверсии. В апреле-июле 1904 г. от агентов в Шанхае, Гонконге, Париже, Копенгагене в Петербург поступили сообщения о тайной переброске японцами диверсионных групп в районы Черного и Балтийского морей. Сообщалось также о закупках ими военных судов, станций беспроволочного телеграфа и другого специального оборудования для действий против 2-й эскадры на севере Европы, а также в Красном море и Индийском океане. Причем в донесениях приводились воинские звания, специальности и даже имена японских офицеров, едущих в Европу.

Встревоженное этими сообщениями правительство поручило Департаменту полиции взять на себя охрану эскадры на пути следования. Летом 1904 г. Департамент полиции направил за границу коллежского советника А. М. Гартинга и подполковника Отдельного корпуса жандармов В. В. Тржецяк. Им поручалось создать агентурную сеть для предотвращения диверсий японцев. Гартингу – на севере Европы, а Тржецяку в районе черноморских проливов. Район, порученный наблюдению Гартинга, включал Балтийское море и часть Северного моря, а также прибрежную полосу четырех стран: Дании, Швеции, Норвегии и Германии. Обосновавшись в Копенгагене, Гартинг развил бурную деятельность. С помощью российских вице-консулов он организовал в приморских городах свыше 80 «сторожевых» или «наблюдательных» пунктов, в которых работало до 100 человек местных жителей. Гартинг установил тесные связи с рядом шведских пароходных и страховых обществ, 9 судов которых были им зафрахтованы.

Эти суда с середины августа до середины октября 1904 г. должны были крейсировать в датских и шведско-норвежских водах. В момент прохождения 2-й эскадры число пароходов было увеличено до 12 единиц. В организации наблюдения Гартингу помогла помощь, которой он заручился в ряде датских Министерств. Так, чиновники морского ведомства информировали его обо всех подозрительных судах, замеченных в море с датских маяков. Полицейские власти получили указание министерства юстиции оказывать содействие русскому агенту. Министерство иностранных дел, по просьбе Гартинга, обратило внимание таможни на необходимость особо бдительного досмотра прибывающих из-за рубежа грузов и изъятия взрывчатых веществ. Самые худшие опасения подтвердило появление в балтийских проливах миноносцев без опознавательных знаков, неоднократно зафиксированное наблюдателями Гартинга, а также неожиданный приезд туда в сентябре японского морского атташе в Берлине капитана Такигава и группы его германских «сотрудников».

2 октября 1904 г. 2-я эскадра флота Тихого океана вышла в море. Соблюдая все меры предосторожности, эскадра направилась из Либавы к Балтийским проливам. Впереди шел отряд тральщиков и миноносцы, которые отгоняли встречные суда. Сторожевым катерам был отдан приказ открывать огонь по любому подозрительному судну, а эскадре находиться в полной боевой готовности. 7 октября эскадра, передвигавшаяся шестью отрядами, вошла в Северное море. 8 октября с отставшего от эскадры транспорта «Камчатка» по телеграфу пришло сообщение, что его атакует несколько миноносцев. Прошло еще три часа, и с флагманского броненосца, находившегося в последнем (шестом) отряде, заметили «быстро надвигающиеся расходящимися курсами силуэты малых судов без всяких огней».Осветив их прожекторами и убедившись, что это миноносцы, отряд открыл огонь, стараясь не причинить вреда находившимся поблизости рыбачьим баркасам. Через 10 минут таинственные суда скрылись, стрельба прекратилась, а броненосцы продолжили путь, ожидая повторения атаки. На следующий день мир узнал, что жертвами инцидента на Доггер-Банке стали английские рыбаки. Это происшествие, известное как «гулльский инцидент» (по месту приписки английской рыбачьей флотилии к городу Гулль), поставило Россию на грань войны с Англией. Вслед русской эскадре были посланы английские военные корабли, которые фактически блокировали ее в испанском порту Виго. В Англии был объявлен даже призыв резервистов британского флота. Обстановку удалось разрядить только после того, как русская сторона предложила передать разбирательство причин «гулльского инцидента» Международной следственной комиссии [623]623
  История внешней политики России. Конец XIX начало XX века. М., 1999. С. 173.


[Закрыть]. Заседание комиссии проходило в Париже в конце 1904 начале 1905 г. В ходе разбирательства России не удалось привести прямых доказательств присутствия японских военных судов ни в ночь на 9 октября 1904 г. на Доггер-Банке, ни в европейских водах в описываемое время вообще. Миссия Гартинга закончилась в середине ноября 1904 г., когда подведомственный ему район благополучно прошли корабли эскадры, по тем или иным причинам задержавшиеся в Либаве.

В отличие от Гартинга, Тржецяку пришлось вести работу в Константинополе, где он не мог рассчитывать на помощь турецких властей. В качестве одного из вариантов развития событий, предполагалось, что Тржецяку придется следить за передвижениями японцев не только в черноморских проливах, но и непосредственно в российских территориальных водах. Поэтому в помощь Тржецяку в устье Дуная под видом охраны российских рыбных промыслов морским ведомством был направлен миноносец. Кроме того, одному из двух судов, находившихся в распоряжении русского посольства в Турции, было предписано находиться в Константинополе безотлучно. Свою первую задачу – не допустить проникновения в Черное море японских диверсантов – Тржецяк решил путем негласного обследования судов, шедших через Босфор. Благодаря русскому морскому агенту в Турции А. Л. Шванку, удалось установить наблюдение за проживавшими в Константинополе японцами.

Вскоре выяснилось, что наиболее деятельные члены местной японской колонии К. Какамура, Т. Ямада, Т. Мацумото и другие не имели возможности и намерений нападать на русские военные суда. В лучшем случае они планировали лишь наблюдать за прохождением кораблей 2-й эскадры через черноморские проливы. Об этом же свидетельствовала и их корреспонденция, полученная Тржецяком через подкупленных почтовых служащих и, частью, через его агентов. Уже в начале августа 1904 г. Тржецяк пришел к выводу, что сообщения о готовившихся диверсиях против русских судов в проливах ошибочны. В последних числах октября отряд транспортов под командованием капитана 1-го ранга О. Л. Радлова прошел Босфор и Дарданеллы и вышел в Средиземное море.

Тем временем эскадра Рожественского, благополучно обогнув Европу, разделилась. Новые броненосцы с их глубокой осадкой не могли пройти через Суэцкий канал и отправились в обход африканского континента. Другая часть эскадры под командованием контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама, соединившись с отрядом Радлова, направилась в Порт-Саид. Возникла проблема, как обеспечить безопасность плавания русских судов в Красном море, Баб-эль-Мандебском проливе и, особенно, Суэцком канале, где нападение японцев казалось наиболее вероятным. К подготовке этого этапа операции в Петербурге приступили еще летом 1904 г., когда с Дальнего Востока пришли первые сообщения об угрозе нападения японцев на русские суда. В июне 1904 г. в порты Красного моря морским ведомством был командирован надворный советник M. М. Геденштром, бывший русский консул в Хакодате. После обследования Суэцкого канала и прилегающих к нему территорий он пришел к выводу о необходимости усиления охраны русских судов. Но в Петербурге работу Геденштрома признали неудовлетворительной и разработали новый план организации охраны Суэцкого канала, в которой Геденштрому отводилась уже вспомогательная роль. По вновь разработанному плану, дипломатическое «обеспечение» операции и координация действий всех ее участников возлагались на русского дипломатического агента в Египте П. В. Максимова. В качестве его помощника из Турции прибыл А. Л. Шванк.

Главная роль в контрразведывательной операции отводилась Департаменту полиции, который из соображений конспирации, в качестве ее исполнителя избрал иностранца – француза, отставного капитана 2-го ранга Мориса Луара. Ему поручалось поступить на службу в администрацию канала и вести наблюдение в Средиземном и Красном морях с помощью наемных яхт. Кроме того, Луару передавалось несколько агентов Тржецяка, хорошо знакомых с местными условиями. Геденштрому же предлагалось перебазироваться в Джибути и охранять южную оконечность Красного моря. Этот план был утвержден императором Николаем II 2 октября 1902 г.

Следуя намеченному плану, Максимов вместе со Шванком провели запланированные переговоры в Каире с фактическим главой египетской администрации английским консулом лордом Кромером, а затем с губернатором Суэцкого канала. Благоприятный для России исход переговоров был предрешен стремлением англичан и французов, обслуживавших канал, избежать каких-либо инцидентов. Остановка движения судов по каналу хотя бы на день была чревата большими убытками. В результате администрация не только согласилась с предложениями русской стороны, но и пошла значительно дальше: Максимову было обещано, что во время прохождения русских судов они будут охраняться и с воды, и с суши, а движение по каналу других кораблей будет приостановлено. К 11 ноября, когда отряд Фелькерзана бросил якорь в Порт-Саиде, все участники операции заняли исходные позиции. Но никаких признаков активности японцев замечено не было, и в последующие два дня отряд благополучно проследовал в Индийский океан, чтобы в конце декабря соединиться с броненосцами Рожественского.