Текст книги "Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России"

Автор книги: Николай Кудрявцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

В 1618 г. в Европе началась Тридцатилетняя война (1618–1648), причиной которой стала борьба между католиками и протестантами в Чехии. Чехи отказались признать католика Фердинанда II императором и выбрали себе королем одного из протестантских князей Германии, Фридриха Пфальцкого, зятя английского короля Якова I. С подавления императором чешского восстания и началась Тридцатилетняя война. Ни у императора Фердинанда II, ни у его протестантских противников не было постоянного войска, поэтому они вынуждены были обратиться за помощью к другим странам. Так, постепенно, в войну втянулись все европейские государства. Не осталась в стороне и Россия. В 1621 г. Посольский приказ направил посольство Ю. Родионова и И. Фомина в Германию, Францию и Англию, с целью получить подробную информацию о ходе войны. Привезенный Фоминым статейный список позволил московскому правительству достаточно четко представить расстановку сил в войне. На стороне Фердинанда II выступали Лига католических князей Европы, Речь Посполитая и Испания. В противоположную коалицию входили Англия, Дания, Франция и Швеция. Российская дипломатия решила воспользоваться сложившейся ситуацией в Европе и обрести союзников. в борьбе против Польши за пересмотр позорного Деулинского перемирия. Однако попытки заключить союз с Англией и Данией не принесли результата [414]414
  Там же. С. 224.


[Закрыть]. Также безрезультатно закончились переговоры о союзе с Турцией и Швецией.

Тем временем, в конце апреля 1632 г. в Польше умер король Сигизмунд III. На престол должен был вступить его сын Владислав IV. Поскольку короли в Польше избирались, а кроме Владислава были другие кандидатуры, для московского правительства было важно знать настроения и планы польского сейма. Не имея постоянных дипломатических представительств за рубежом, Посольский приказ вынужден был довольствоваться информацией, которая поступала от воевод порубежных городов. В основном воеводы получали ее от выходцев из литовских земель. Еще в марте от воевод поступили сведения о намерении Польши начать войну с Россией. «И король де и гетман Конецпольский приговорили, что нынешней де весною по траве идти им на твои государевы городы войною, не дожидаясь твоих государевых людей в Литовскую землю» [415]415
  Цит. по: История внешней политики России. Конец XV–XVII вв. Указ. соч. С. 232.


[Закрыть]. В то же время после смерти Сигизмунда III стали приходить вести о том, что на сейме обсуждался вопрос о заключении мира с Россией и о возвращении ей занятых городов [416]416
  Там же. С. 232.


[Закрыть]. Эти противоречивые известия отражали реальное положение дел в Польше, где были и сторонники войны с Россией и противники. Однако у московского правительства на основе этих противоречивых сведений сложилось неверное представление о слабости Польши. В Москве посчитали, что будет достаточно одной демонстрации силы, чтобы склонить Речь Посполитую к пересмотру Деулинского перемирия.

В августе 1632 г., так и не заручившись поддержкой Швеции и Турции, Россия начала войну с Польшей за Смоленск. В сентябре под Смоленск из Москвы выступило 32-тысячное войско под командованием боярина Михаила Борисовича Шеина. Польша не была готова к войне и не имела войск на границе. В октябре без особого сопротивления противника русская армия подошла к Смоленску, но с ходу взять хорошо укрепленный город воеводе Шеину не удалось. Началась длительная осада. К июню 1633 г. в войсках под Смоленском в общей сложности находилось свыше 100 тыс. человек. В это время российская дипломатия настойчиво добивалась союза против Польши с Турцией и Швецией. В обмен на союз московское правительство обещало шведскому королю содействие в получении польской короны. Однако смерть короля Густава II Адольфа положила конец надеждам России на союз со Швецией. Не дали ощутимых результатов и переговоры с Турцией. Таким образом, Россия оказалась в войне с Польшей без союзников.

В августе 1633 г. на помощь польской армии с юга подошли войска крымских татар и казаков общей численностью до 80 тыс. человек. Московское правительство послало об этом известие воеводе Шеину, которое было перехвачено польской разведкой. Поляки сразу опубликовали эту новость в «подметных листах», которые распространили среди русских войск, состоявших почти на треть из иностранных наемников. В полках, сформированных из наемников, началась паника, дезертирство и отказ сражаться в обстановке численного превосходства противника. Между тем, в октябре 1633 г. польским полевым войскам удалось зайти в тыл русской группировки, осаждавшей Смоленск. Поляки полностью отрезали войска Шеина от продовольственного снабжения со стороны Можайска и Москвы, а также разорили резервные запасы в городе Дорогобуже.

Русские войска, оставшись без подвоза продовольствия и боеприпасов, продолжали осаду города. Смоленск вот-вот должен был пасть, но неожиданно Шеин в декабре 1633 г. принял польское предложение сдаться. Полевое перемирие было подписано 29 января 1634 г. Несмотря на это, часть русских войск предприняла 21 февраля попытку вырваться из окружения, которая закончилась неудачей. По условиям договора о капитуляции русская армия сдавала всю артиллерию – 300 орудий, а вся армия сдавалась в плен. Шеину разрешалось вывести из окружения только 8 тыс. человек и 12 «именных» артиллерийских орудия [417]417
  Похлебкин В. В.Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет. Указ. соч. С. 440.


[Закрыть].

Расследование, проведенное позднее, показало, что капитуляция была результатом предательства части иноземных войск, в частности, англо-шотландского полка. Английский генерал Томас Сандерсон в решительный момент бросил свои позиции и укрепления, выдав, таким образом, полякам 500 русских солдат. Полковник Александр Юлиан Лесли Младший застрелил изменника прямо на поле боя в присутствии Шеина. Но царь Михаил Федорович счел предателями и командующего армией боярина Шеина, а также его заместителя окольничего Измайлова. По прибытии в Москву они были арестованы, преданы суду и 28 апреля 1634 г. казнены на Лобном месте в Москве. Им обоим отрубили головы, которые в течение двух недель были выставлены на пиках на Красной площади [418]418
  Там же. С. 440.


[Закрыть].

После капитуляции русской армии польский король Владислав IV не смог взять Вязьму и приостановил наступление на Москву. Начавшиеся в тылу польской армии крестьянские выступления окончательно преградили путь Владиславу на столицу. В феврале 1634 г. крестьянское ополчение нанесло поражение полякам под городом Белым, где король потерял 4 тыс. человек. Партизанские действия русских повстанческих отрядов, ропот в польских войсках, уставших от войны, заставили Владислава в мае 1634 г. начать переговоры о мире. В июне 1634 г. в селе Поляново под Вязьмой был подписан мирный договор. По условиям договора Польша оставляла за собой все земли, захваченные по Деулинскому перемирию, но Владислав IV отказывался от притязаний на русский престол. В секретном протоколе к Поляновскому мирному договору указывалось, что Владислав отказывается от употребления титула «Царь Московский» или «Царь Русский», в обмен за уплату ему русской казной 20 тыс. золотых руб. в «иностранной валюте» – «дукатами веницейскими или голландскими гульденами» [419]419
  Там же. С. 443.


[Закрыть].

Следствием поражения в Смоленской войне стал отход России от активной внешней политики на Западе. Значительно сократился обмен посольствами со странами Западной Европы. Неудачей закончилась и попытка руководителя Посольского приказа Ивана Тарасьевича Грамотина учредить в 1634 г. первое русское постоянное дипломатическое представительство за границей. В декабре 1634 г. он отправил в Стокгольм в качестве постоянного, «пребывательного», посла – Дмитрия Францбекова вместе с подьячим для письма. Однако первый русский резидент прожил в Швеции чуть более полугода [420]420
  История внешней политики России. Конец XV–XVII вв. Указ. соч. С.393.


[Закрыть].

Российская внешняя политика конца первой половины ХУЛ в. отличалась осторожностью и желанием сохранять мирные отношения со своими соседями. Именно слабостью Русского государства можно объяснить сдачу в 1642 г. Турции Азова.

В 1637 г. донские казаки совместно с отрядами запорожцев после длительной осады овладели сильно укрепленной турецкой крепостью Азовом, закрывавшей выход в Азовское море. Несмотря на неоднократные попытки Турции вернуть крепость, казаки удерживали ее В течение пяти лет. Казаки считались подданными московского царя, поэтому Турция неоднократно заявляла России протесты на их действия. По отношению к Константинополю Москва вела себя очень осторожно и готова была помочь Турции вернуть Азов. В 1641 г. в Константинополь было направлено посольство Б. Лыкова и А. Буколова. Посольство должно было объяснить султану, что Азов взят без ведома государя и царь постарается склонить казаков сдать город [421]421
  Там же. С. 241.


[Закрыть].

В мае 1641 г. турецкий султан Ибрагим I осадил Азов, но казакам удалось отбить 24 приступа турок. Во время осады две трети казаков (8 тыс. чел.) погибли. Турки, потеряв 20 тыс. человек, 26 сентября сняли осаду. Понимая, что собственными силами город не удержать, казаки обратились в Москву с просьбой о поддержке. 3 января 1642 г. собрался Земский собор, чтобы решить судьбу Азова. Многие участники собора высказывали мнение в пользу удержания Азова. Однако Россия, при отсутствии союзников, не была готова к войне с Оттоманской империей. В 1642 г. казаки вынуждены были оставить Азов. Возникла реальная угроза объединенного выступления Речи Посполитой и Турции против Московского государства. С целью выяснить действительные намерения своих противников московское правительство направило к молдавскому господарю Василию Лупу в город Яссы Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина. Находившаяся под гнетом Турции, Молдавия доброжелательно относилась к России. По тайному договору между русским царем и молдавским господарем было условлено, что Нащокин поступит на службу к Василию Лупу и будет выполнять его личные указания и распоряжения. Таким образом, служба у молдавского господаря обеспечивала московскому посланнику надежное прикрытие.

Направление Нащокина в Яссы не было случайным. Этот город находился на пересечении путей, ведущих из Турции на Украину, в Польшу и далее – в Западную Европу. Русское правительство ставило перед Ординым-Нащокиным задачу выяснить планы Польши и Турции относительно военных приготовлений к войне против России. Вскоре Афанасий Лаврентьевич устанавливает связи с греческими монахами, молдавскими купцами, с одним из приближенных Лупу Исайей Остафьевым и другими людьми, располагавшими нужной информацией. С целью соблюдения мер безопасности Ордин-Нащокин вводит для написания донесений тайнопись, требует, чтобы его сообщения доставлялись прямо к руководителю Посольского приказа. В письме к казначею Богдану Дубровскому от 11 апреля 1643 г. он жалуется на подьячего Посольского приказа Мину Леонтьева за несоблюдение им элементарных требований конспирации. Леонтьев, вручая проезжую грамоту купцу Артемию Яковлеву, направлявшему в Яссы, неосторожно сказал купцу, чтобы тот нашел в Яссах «русского человека», который «послан от нас… для дела». В письме Афанасий Лаврентьевич просит узнать Дубровского, «ведомо ли про то Григорью Львову»,и просил, чтобы тот «ево, собаку, от таких росказов унел» [422]422
  Галактионов И. В.Ранняя переписка A. Л. Ордина-Нащокина (1642–1645). Саратов, 1968. С. 55.


[Закрыть]. Миссия Нащокина в Молдавию, закончилась успехом. Она имела своим следствием урегулирование отношений России с Турцией и Польшей, а также укрепила связи Москвы с Молдавией.

В полной мере талант Нащокина как дипломата и политика раскрылся в 1667–1671 гг., когда он находился во главе Посольского приказа. За короткое время Ордин-Нащокин реорганизовал и значительно усилил роль этого учреждения в выработке и проведении внешней политики России. Особое внимание Афанасий Лаврентьевич уделял сбору и обработке информации о событиях за пределами государства. В наказах русским послам он постоянно ставит задачу собирать и регулярно присылать в приказ сведения о положении дел в той или иной стране. С той же целью по инициативе руководителя Посольского приказа была установлена почтовая связь с Вильно и Ригой. Он же активно развивал практику перевода иностранных газет и вестовых писем, из которых составлялись сводные выписки – «Куранты», помогавшие московскому правительству ориентироваться в международных отношениях. Благодаря стараниям Нащокина, а также его преемника на должности руководителя Посольского приказа Артамона Сергеевича Матвеева, русская дипломатия и дипломатическая разведка постепенно выходят из кризиса и начинают работать на равных с другими европейскими странами.

В 1645 г. умер царь Михаил Федорович. Новым царем стал его 16-летний сын Алексей Михайлович (1645–1676). Начало царствования царя Алексея было омрачено появлением очередного самозванца, который стал предъявлять претензии на московский трон. В 1645 г. русские послы, приехавшие в Польшу, узнали, что там находится человек, выдающий себя за сына Василия Шуйского. Над Россией нависла реальная угроза повторения событий «смутного» времени. Московскому правительству достаточно быстро удалось установить настоящее имя самозванца. Им оказался подьячий Тимофей Анкудинов (1617–1653) Он был сыном вологодского купца Дементия Анкудинова, торговавшего холстиной. Анкудинов получил по своему положению достаточно хорошее воспитание и женился на внучке вологодского архиепископа Нектария. Ведя беспорядочную и разгульную жизнь, Тимофей Анкудинов быстро растратил приданое жены и остался без средств. В поисках заработка он перебрался в Москву, где получил место подьячего приказа Новой Чети, ведавшего питейными доходами. Здесь Тимофей подружился с одним из своих сослуживцев, тоже подьячим Константином Конюховым.

Продолжая прежний образ жизни, Анкудинов совершил растрату в 100 рублей, сумму достаточно внушительную по тому времени. Чтобы избежать наказания, Анкудинов и Конюхов решили бежать из страны, предварительно ограбив на 200 рублей царскую казну. В ночь перед побегом Тимофей Анкудинов поджег свой собственный дом, из которого предварительно отвез на двор к своему другу из Разбойного приказа Ивану Пескову малолетних детей, сына и дочь. В пожаре погибла жена Анкудинова. Долгое время думали, что он тоже сгорел. Тем временем, Анкудинов вместе с Константином Конюховым бежал за литовский рубеж. Достигнув проселочными дорогами Новгород-Северска, беглецы пробрались отсюда в Краков, где Анкундинов был представлен польскому королю Владиславу под именем Ивана Каразейского, воеводы вологодского и наместника Перьми Великой. Конюхов назвался его слугой под фамилией Конюховский.

Из Литвы самозванец со своим слугой отправился через Галицию и Молдавию в Константинополь, где Анкундинов стал выдавать себя за «государскаго сына Шуйского». В Турции Анкудинов нашел поддержку у великого визиря и стал через него просить султана дать ему людей, чтобы идти «на московские украины». Самозванец уверял, что «русские люди против него стоять не будут» [423]423
  Русский биографический словарь. T. II. СПб., 1900. С. 153.


[Закрыть]. За оказанную помощь Анкудинов обещал султану Астрахань с пригородами. Однако в Константинополе вскоре потеряли к самозванцу всякий интерес. Этому способствовала деятельность русских послов стольника Телепнева и дьяка Кузовлева, которые представили великому визирю неопровержимые улики самозванства Анкудинова. После этого он вместе с Конюховым появляется в Риме, где принимает католичество. В конце 1649 г. Анкудинов пришел на Украину к гетману Богдану Хмельницкому.

Здесь уже второй год шла война украинского народа против Польши. Еще 8 июня 1648 г. Хмельницкий написал письмо Алексею Михайловичу о желании всей запорожской армии признать царя своим защитником [424]424
  Вернадский В. В.Указ. соч. С. 408.


[Закрыть]. Однако просьба Хмельницкого осталась без ответа, поскольку пришла в самый разгар народного восстания в Москве: 1 июня 1648 г. «простой народ» хотел подать челобитную «на неправды и насилия», чинимые боярами, царю Алексею Михайловичу. Но стрельцы стали разгонять челобитчиков плетьми. В ответ в стрельцов полетели камни. На следующий день во время крестного хода толпа народа окружила царя и вручила ему челобитную. Народ требовал немедленно выдать особенно ненавистных ему притеснителей: бояр Плещеева, Траханиотова, Морозова.

Попытки бояр успокоить восставших ни к чему не привели. На сторону народа перешли стрельцы, были разгромлены дома окольничего Траханиотова, возглавлявшего Пушкарский приказ, купца Василия Шорина и др. Восстание разрасталось с каждым днем, и вскоре Москва оказалась фактически в руках восставших. Слухи о восстании в Москве быстро распространились по всей России. Народные выступления начались в Козлове, в Сольвычегодске, Курске. Осенью 1648 г. произошли волнения в Чугуеве, Томске, Нарыме и других городах. Волнения из городов перебросились в деревню. В январе 1649 г Земский собор принял «Соборное Уложение», которое оформило в России крепостное право. Началась новая волна выступлений. Крестьяне бежали от своих помещиков к казакам на Дон и на Украину. В 1650 г. вспыхнули восстания в Пскове и в Новгороде. Народные выступления не затухали вплоть до начала 60-х гг. XVII в.

Появление самозванца в такой сложной внутриполитической обстановке в России представляло прямую угрозу Русскому государству. К известию о том, что Богдан Хмельницкий предоставил убежище претенденту на московский трон, в Москве отнеслись весьма настороженно. Теплый прием, оказанный Хмельницким Анкудинову, можно объяснить желанием гетмана оказать давление на Москву и добиться от нее помощи в борьбе с Польшей. Не исключено, что Хмельницкий, ища поддержки у Москвы, одновременно готовился к действиям против нее в том случае, если никакой поддержки не будет оказано [425]425
  Там же. С. 415.


[Закрыть]. Московское правительство, получив от русских купцов известие о местонахождении самозванца, обратилось к польскому правительству с просьбой выдать Анкудинова.

Польский король, заинтересованный на тот момент в дружбе с Россией, потребовал от Хмельницкого выдать его московским послам. Хмельницкий вначале ответил королю, что Анкудинова на Украине нет, распорядившись, тем временем, перевести его из Лубен в Киев, а потом в Черкассы. Затем гетман стал говорить, что «у нас здесь то же, что на Дону: кто откуда ни придет – выдачи нет».Наконец Хмельницкий пообещал прислать «вора Тимошку» к русскому государю со своими посланцами. Московское правительство направило к Богдану Хмельницкому посла Петра Протасьева, чтобы он арестовал и привез самозванца в Россию. Однако в Чигирине Протасьев получил от гетмана только «поимочный лист». Сам самозванец уже покинул Украину. От московских купцов в Стокгольме стало известно, что Хмельницкий снабдил Анкудинова особым рекомендательным письмом к князю Ракоци и направил его в Трансильванию. Хмельницкий просил Ракоци использовать Анкудинова как посредника в переговорах со Швецией об оказании помощи в войне против Польши.

В 1650 г. с рекомендательным письмом от Ракоци Анкудинов появился в Стокгольме. В Швеции самозванцу был оказан радушный прием. Анкудинов нашел покровителей среди государственного канцлера Оксенстиерна и секретаря иностранных дел Розенлиндта, которые добились для самозванца аудиенции у королевы Христины. Русские купцы в Стокгольме сообщили в Москву о прибытии «Тимошки» в Швецию. Московское правительство направило в Стокгольм подьячего Якова Козлова, но Анкудинова там уже не было. Он с разрешения властей обосновался в шведской Лифляндии, откуда иногда выезжал в немецкие вольные города и княжества. Самозванец стал особенно опасен в 1650 г., когда, узнав о восстании в Пскове и Новгороде, попытался установить связь с восставшими из Риги. Москва слала в Швецию одного гонца за другим, настойчиво требуя выдать самозванца, но Оксенстиерн и Розенлиндт усердно защищали Анкудинова.

В 1652 г. русские купцы без помощи шведского правительства попытались задержать «вора Тимошку». Несколько новгородских купцов во главе с Иваном Тетериным и Максимом Воскобойниковым захватили самозванца в Ревеле [426]426
  Курц. Б. Г.Состояние в России в 1650–1655 гг. по донесениям Родеса. М., 1914. С. 73.


[Закрыть]. Купцы передали Анкудинова в руки шведского губернатора Эрика Оксенстиерна, но шведы дали самозванцу уйти. Русскому посланнику дворянину Челищеву в Ревеле выдали только Конюхова, который был отправлен в Москву. После этого к поиску и поимке Анкудинова московское правительство подключило находившегося на русской службе дипломатического агента англичанина Джона Гебдона, который был послан в Голландию. Проезжая через Ригу, Гебдон узнал, что «Тимошка» скрывается в Данциге. Он сообщил об этом в Москву, откуда пришел приказ схватить Анкудинова.

Однако покровители Анкудинова – лютеранские священники – перевезли его в Любек, а оттуда в Гамбург. Джон Гебдон преследовал его по пятам. Анкудинов попытался скрыться сначала в Амстердаме, а затем во Фландрии, но Гебдон выследил его и там. Из Амстердама самозванец направился в Лейпциг, а затем в Виттенберг. Отсюда Анкудинов приехал в город Нейштадт, находившийся во владениях герцога Голштинии Фридриха. Здесь его и подкараулили двое граждан города Любека – Гуго Шокман и Ян фон Горн. Они схватили самозванца и выдали его Фридриху, который заключил Анкудинова под стражу. Заинтересованные в торговых льготах в Новгороде и Пскове, купцы дали знать об этом новгородскому купцу Петру Микляеву, уполномоченному московским правительством добиваться от европейских монархов и князей выдачи самозванца. Не возражал против выдачи Анкудинова русским властям и Фридрих. В 1634 г. его послы Крузиус и Брюгеман самовольно заключили в Москве чрезвычайно выгодный для русской стороны торговый договор, который Голштиния отказалась ратифицировать. Россия была заинтересована в договоре, все подлинные акты о котором остались в Москве. Фридрих согласился выдать самозванца в обмен на все подлинные документы, касавшиеся договора.

Посольский приказ направил к Фридриху своего представителя Василия Шпильку, который хорошо знал самозванца. На очной ставке Анкудинов попытался уйти от ответа, утверждая, что не знаком с Василием Шпилькой и что царские грамоты о его выдаче поддельные. Однако под давлением неопровержимых улик самозванцу пришлось во всем сознаться. Голштинское правительство, заинтересованное в льготной торговле с Россией, не стало его защищать и выдало Москве. По дороге в Травемюнде, где он должен был быть посажен на корабль, Анкудинов попытался покончить с собой. Он «нарочно выбросился из повозки, упал на голову и подвалился под колесо, надеясь так покончить с собою».Но эта попытка не удалась, и Анкудинов в целости и сохранности был доставлен в Россию. «В общем, он был все время довольно весел, вплоть до приезда в Новгород, здесь он начал печалиться и уже от Новгорода до Москвы не желал ни есть, ни пить».

В Москве после очной ставки с матерью, которая постриглась к тому времени в монахини, Тимофей Анкудинов был подвергнут пыткам и четвертован. В день казни Анкудинова 28 декабря 1653 г. приехавшего в Москву польского посла специально провезли мимо места казни, чтобы показать, что самозванца больше нет.

Особенностью операции по поимке Анкудинова было то, что в ней самую активную роль сыграли «торговые люди». В отсутствии постоянных дипломатических представительств за рубежом московское правительство удачно использовало купцов, возложив на их плечи самую ответственную задачу: сбор сведений о самозванце и подготовку его выдачи российским властям. Вместе с тем, в деле Анкудинова, который почти 10 лет безнаказанно выдавал себя за русского царя, отчетливо проявилась слабость русской разведки. Видимо этим обстоятельством было вызвано учреждение царем Алексеем Михайловичем в 1654 г. особой канцелярии – Приказа тайных дел.

Приказ тайных дел находился при государе и служил своеобразным органом контроля над государственными учреждениями и лицами, находившимися на государственной службе [427]427
  Очерки истории российской внешней разведки. Т. 1. М., 1996. С. 36–42.


[Закрыть]. Он располагался во дворце, и царь сам часто принимал участие в расследовании многих дел и составлении бумаг. Штат Приказа тайных дел был не велик. Он состоял из дьяка и человек десяти подьячих. Если другие приказы возглавлялись боярами и думными людьми, то в состав этого приказа они не входили. Подьячие Приказа тайных дел посылались вместе с послами за границу, направлялись на посольские «съезды», где собирались представители воюющих сторон для заключения мирных договоров, а также находились при воеводах во время военных действий. Подьячие должны были следить за действиями послов и воевод и обо всем доносить государю.

В ведении приказа, кроме того, находились наблюдение за подозрительными лицами и иностранцами, рассмотрение писем и доносов на имя царя. Однако этими разведывательными и контрразведывательными функциями деятельность Приказа тайных дел не ограничивалась. С 1663 г. к нему перешла часть функций Приказа Большого дворца по управлению царским хозяйством, охране и обслуживанию царской семьи. В ведомстве приказа числились даже два стекольных завода. За все время существования Приказа тайных дел должность дьяка, то есть руководителя, в нем занимали четыре человека: Томила Перфильев, Дементий Башмаков, Федор Михайлов и Иван (он же Данило) Полянский. Все они были незнатного происхождения, но по чину приглашались за царский стол наравне с самыми родовитыми боярами. Дьяк приказа должен был всегда находиться поблизости от царя на случай, если понадобится для какого-либо спешного, секретного поручения. В его обязанности входило организовывать тайную охрану, сопровождать царя во время походов и выездов на охоту и богомолье. Дьяк одним из первых встречал иностранных послов при посещении ими Кремлевского дворца и одним из последних провожал их.

Для работы в Приказе тайных дел отбирались наиболее проверенные и способные, хорошо знающие грамоту, сообразительные подьячие из других приказов. Они проходили специальную школу обучения, созданную при Спасском монастыре. Служба в Приказе тайных дел и усердие при выполнении личных поручений царя способствовали успешному продвижению по служебной лестнице. Подьячие Приказа тайных дел назначались дьяками в другие приказы, а дьяки становились думными дьяками (т. е. низшими чинами членов Боярской думы). Но и тогда они продолжали оставаться особо доверенными царскими чиновниками и привлекались к выполнению все тех же секретных заданий.

Когда нужно было доставить особо важное, секретное письмо иностранному правителю, собственному послу или воеводе, царь посылал запечатанный пакет не с обычным гонцом, а с одним из подьячих Приказа тайных дел. При этом подьячему давались дополнительные задания разведывательного характера: разузнать стороной то, что лично интересовало царя, собрать сведения о настроении населения, провести наедине с некоторыми лицами доверительные беседы по вопросам, перечисленным в тайном наказе царя. Нередко подьячим предписывалось скрывать свое истинное место службы и выдавать себя за служащего другого приказа, т. е. действовать «под прикрытием».

Подьячие Приказа тайных дел и посольские дьяки, ведавшие поддержанием связи с царскими представителями в зарубежных странах, нередко прибегали к зашифрованной переписке. Ключ к расшифровке этих посланий не записывался, а заучивался наизусть. Существовали различные варианты тайнописи. Как правило, она составлялась по одному из наиболее примитивных способов зашифровки, получившему название «тарабарской грамоты». Писцы, например, прибегали к написанию фраз в обратном порядке, составляя своеобразные криптограммы, иногда не дописывали буквы – такой шрифт назывался «полусловицей» [428]428
  Лубянка 2 / Под ред. В. А. Соболева.М., 1992. С. 89–90.


[Закрыть].

Учреждение Приказа тайных дел стало одним из этапов на пути формирования разведки как профессиональной государственной службы. С его появлением происходит некоторое перераспределение функций в государственном аппарате. Внешняя разведка и контрразведка все больше переходят из ведения Посольского и Разрядного приказов в ведение Приказа тайных дел. Хотя по-прежнему эти и другие приказы продолжают выполнять разного рода ответственные задания разведывательного характера.

Таким образом, за все время существования Московского государства разведки как единой государственной службы создано не было. Не было и единого ведомства, которое бы ею руководило. Но, хотя разведка организационно не выделилась в особую структуру, она стала важной постоянной функцией государства, приобрела систематический и целенаправленный характер.

После кончины Алексея Михайловича в 1676 г. его сын Федор Алексеевич (1676–1682) поспешил упразднить Приказ тайных дел. Но пройдет совсем немного времени, и другой сын Алексея Михайловича – Петр вспомнит об отцовском приказе.