Текст книги "Что уж, мы уж, раз уж, так уж..."
Автор книги: Николай Кудрявцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Нашел. – Не стал скрывать домовой.
– А где нашел? – Поинтересовался гном.
– Ну, где их можно найти? – Удивился Никанор. – У тебя в бочке. Смотрю, фонари кто-то потерял, дай думаю, найду. Ты, давай, не отвлекайся. Пошли помещение осматривать.
Диоген ничего не понял, из объяснения домового. Голова, после дубины, еще побаливала, а внутренний голос предлагал пошарить в бочке еще раз, после того, как они вернутся домой.
Семен, Сидор и Никанор, решили повторить тот же фокус, что и в телецентре. Они подбегали к дверям, совали сквозь них свои головы, и обследовали помещения. Все остальные, кроме Горыныча, шли по коридору за ними. Горыныч остался сторожить у входа, на случай, если кто-то захочет смыться без спросу.
Помещения, расположенные ближе к выходу в долину, были пусты. Братья выбегали из них, уныло качая головами. Первым, обитателей, обнаружил Сидор. Он выскочил из очередной двери и побежал к друзьям.
– Нашел! Нашел! – Заорал он. – Там люди есть.
– Кто там? – Спросил Брыня.
– Повара. Там кухня. – Сидор ткнул пальцем в сторону двери. – Они подневольные. На свободе провинились, вот их сюда и засунули. Знают, где держат мальчишек.
– А что, тут не один мальчишка? – Спросил Иван.
– Не знаю. – Сидор задумался. – Они сказали про мальчишек, а я не придал значения. Побежал вам сказать.
– Веди нас. – Кивнул Брыня.
Сидор пошел быстрым шагом. Брыня свистнул, подзывая всех и, не дожидаясь полного сбора, догнал Сидора у самой двери.
– Здесь? – Он показал на нее.
Сидор кивнул головой. Витязь, не долго думая, шлепнул по двери ладонью. Та улетела во внутрь помещения, вместе с коробкой и частью стены. В темноте послышался грохот и женский визг. Подошел Иван с остальными. Два фонаря осветили испуганные лица поваров в белой униформе.
– Кто знает, где находятся мальчики? – Спросил Брыня.
Один повар, в годах, снял колпак.
– Я знаю, господин. – Поклонился он.
Витязь смущенно кашлянул.
– Ты… это… – Он снова кашлянул. – Откуда знаешь?
– Я ношу им пищу, господин. – Повар снова поклонился витязю.
– Еще раз поклонишься, – процедил Брыня, – без ушей останешься. Сколько мальчиков?
– Двое. – Сиплым голосом ответил испуганный повар. – Камеры рядом.
– Тогда веди, показывай.
Повар натянул на голову колпак и резво засеменил из кухни. Брыня попридержал его, когда он пробегал мимо.
– Рядом со мной пойдешь. – Объяснил он повару. – Я буду светить, а ты указывать путь. Понял?
Повар кивнул головой. Они прошли по коридору всего ничего и остановились у двери с глазком.
– Они содержатся здесь. – Сказал повар, указывая на дверь. – Там дальше коридор, а в нем по бокам, четыре комнаты с металлическими дверями. Мальчики находятся справа по коридору. Слева комнаты пустые. Сторожит один охранник.
– Молодец. – Похвалил Брыня за исчерпывающий ответ.
Повар облегченно улыбнулся.
– Семен. – Позвал витязь. – Ломай.
Послышалось «пу-у-у», дверь осыпалась на пол ржавой трухой. Сразу за дверью, стоял охранник, смотревший на них в глазок. Исчезновение двери, стало для него полной неожиданностью. Он не успел ни удивиться, ни взяться за автомат. Брыня ткнул его легонько в лоб, и охранник улетел вглубь коридора, даже не вякнув.
– Справа, говоришь? – Уточнил витязь.
Повар кивнул.
– Семен, давай.
Семен дал. Брыня зашел в комнату и осветил ее фонариком. Комната оказалась пустой. Друзья стояли в дверях, не веря своим глазам. Брыня заглянул в туалет, потом в ванную комнату. Никого не было.
– Где мальчик? – Витязь посмотрел на повара.
– Не знаю, господин. – Испугался тот. – Должен быть здесь.
Скрипнула дверца шкафа, и Брыня почувствовал удар по спине. Он развернулся. Перед ним стоял маленький мальчик, ростом с Кольку, и, держа в руках ножку от табурета, таращил на витязя глаза.
– Хорошо, что по спине ударил. – Сказал Брыня, вынимая из кармана фотографию внука Вольфовича. – Если бы стукнул по голове, то пальцы себе отбил бы.
Он посветил фонариком на паренька, потом на фотографию и спрятал ее в карман.
– Нашли. – Крикнул он друзьям. – Звоните Вольфовичу.
Никанор достал телефон и начал играть кнопками. Потом он приставил аппарат к уху и стал ждать.
– Алло! – Наконец встрепенулся он. – Вольфович! Здорово! Это я. Узнал? Как дела? Успокойся, успокойся. А как же! Тебе же тетка сказала, что только мы найдем. Да! Передаю трубочку.
Никанор поманил паренька пальцем и протянул ему телефон.
– Поговори с дедушкой. – Предложил он.
Маленький Володя схватил трубку и стал восторженно говорить с дедом. Брыня не стал слушать и вышел, позвав с собой Семена. Они подошли к следующей двери. Рядом с дверью лежал улетевший охранник. Брыня нагнулся, поднял валявшийся на полу автомат и, согнув его, откинул в сторону.
– Давай, Семен, – он показал на дверь, – ломай.
Когда дверь осыпалась, и витязь осветил помещение, они увидели паренька чуть старше десяти лет. Он сидел на кровати и смотрел на вошедших.
– Привет! – Улыбнулся витязь. – Тебя как звать?
Паренек промолчал в ответ.
– Понял, чо кричать-то. – Брыня посмотрел на Семена. – Зови остальных.
– Мы уже здесь. – Послышался сзади голос Сидора. – Сейчас все узнаем.
Он оттолкнул Семена и подошел к кровати. Немного постоял около паренька и повернулся к друзьям.
– Его Илья зовут. – Сказал он. – Дайте телефон.
Никанор протянул мобильник. Сидор посмотрел на Илью.
– Позвони отцу. – Сказал он. – Скажи, что тебя друзья Владимира Вольфовича Журиновского освободили. Завтра к вечеру будем в Москве. Пусть у Вольфовича узнает, где тебя встречать.
Илья осторожно взял трубку, посмотрел на Сидора и набрал номер. Пока он разговаривал по телефону, Брыня узнал, что Иван сообщил Вольфовичу, где их встречать.
– Надо бы Твердолобому сообщить координаты долины. – Посоветовал витязь. – Пусть здесь все перероют, а людей допросят и по обстоятельствам.
– А может все здесь переломать? – Предложил Семен.
– Тебе бы, только ломать. – Подколол Никанор.
– Так ломать же, не строить. – Удивился Семен. – Душа не болит. А потом, если все оставить целехоньким, то обязательно какое-нибудь ведомство лапу наложит. Со временем, станет секретным объектом. Оно нам надо.
– Оно нам по фигу. – Ответил Никанор. – Но с другой стороны, на кой нам корова? Лучше пусть у соседа тоже сдохнет. Брыня, ты как считаешь?
– Ну, обычно на пальцах. – Пожал плечами витязь. – Иногда на палочке надрезы делаю. Один раз счи…
– Да я тебя не про это. – Оборвал Никанор. – Твое мнение, какое? Ломать тут все, или не ломать?
– Ну, если мое мнение… – Витязь почесал нос. – Я думаю, что все тут надо переломать к чертовой матери.
– Молодец!!! – Похвалил Семен.
– Но почему? – Недоумевал Никанор.
– Традиция у нас такая на Руси. – Вздохнул Брыня. – Все, что не твое, ломать к чертовой матери. Ты что, против традиции?
Никанор посмотрел на остальных. Все, кроме Ивана, кивнули головами, даже ребятишки подтвердили слова витязя. Иван крепко пожал плечами. Никанор махнул рукой. Семен умчался в темноту, бормоча в полголоса свое заклинание.
– Пошли на улицу. – Предложил Брыня. – Там Твердолобому позвоним и Семена подождем.
Все согласились с ним и двинулись к выходу. На улице их встретили дракон с эхо. Первый напугал мальчиков, но Брыня объяснил им, что этот милый зверек, очень добрый и чуткий. Эхо ребятишек удивило и, даже, позабавило. Они признались, что такого эхо не слышали никогда. Эхо объяснило это тем, что они, как дети высокопоставленных родителей, всегда находятся под надзором, хотя это не гарантирует безопасности, и только в проверенных местах. А в проверенных местах не только такого эхо нет, но даже микробов не водится. В проверенных местах одни персоны да особы.
Никанор позвонил Твердолобому и объяснил ему, как найти долину. Он так же посоветовал старлею, что если ему будут ставить препоны, то пусть обратится к Вольфовичу. Тот постарается всех отправить на последний поезд в тундру.
Брыня уговорил Горыныча отнести всех к печи. Горыныч прикинул толпу на глазок, и согласился, потребовав за каждого, по копченой курице. Но сразу предупредил, что в воздух будет поднимать не больше трех человек. Спорить с ним не стали.
Вскоре из пещеры выскочил усталый, но счастливый Семен.
– Вандал. – Сказал ему Никанор.
– От Ван Дама слышу. – Парировал Семен и зарезервировал себе место на третий рейс авиалинии «Горыныч».
Первыми в рейс отправились Никанор и ребята. Никанор получил от Ивана задание: накрыть поляну и накормить ребят. Горыныч улетел и вернулся через пять минут.
– Потерял, что ли всех? – Спросил Диоген.
– Я понадежнее «Трансаэро». – Гордо ответил дракон. – О ценах, даже не говорю.
Вторым рейсом вылетели Боян, Диоген и Иван. Третьими летели Брыня, Семен и Сидор. Эхо летело самостоятельно, сетуя на нелегкую жизнь. Брыня сверху, недалеко от накрытой поляны, увидел неширокую речушку. Когда они приземлились, он сообщил всем о речушке.
– Постираться надо. – Высказался Диоген.
– Искупнуться тоже не помешает. – Поддержал его Иван.
– Тогда сделаем так, – предложил витязь, – покормим ребятишек и уложим их спать. Потом поедим сами.
– Не мешало бы отметить нашу победу. – Вставил Никанор.
– Всенепременно. – Согласился витязь. – Потом помоемся и постираемся. Переночуем и утречком в путь. К вечеру в Москве будем.
План был одобрен бурными аплодисментами. Пока ребятишки ужинали, Никанор сбегал к печи и уговорил ее (уговорить любую печь может только первоклассный домовой) усыпить ребят так, чтобы на утро они были свеженькие и веселые. Так и получилось. Едва мальчишки забрались на печь, как сразу стали зевать и бороться с тяжестью век. Уснули они, еще не успев, как следует лечь. Пришлось Брыне, как знатоку техники сна в походных условиях, правильно уложить их и накрыть легким покрывалом.
Никанор, в это время, сервировал стол, а точнее поляну. Здесь было все, что необходимо для обмывания почти завершенной миссии, а так же для заедания этого обмывания.
– Ну, Никанор! – Брыня потер ладони. – Наливай! Сегодня не грех и попьянствовать.
Домовой кивнул и стал лихо разливать влагу по стаканам.
– А говорят, что русские деградируют от пьянства. – Ляпнуло эхо.
– И кто тебе это сказал? – Насторожился Никанор и перестал разливать.
– Два туриста, по пьяни проболтались. – Не стало скрывать эхо. – Они ужрались, потеряли свои рюкзаки и заблудились. И вот, один другому и сказал, что они от водки деградировали.
– Ну, и что с ними стало? – Никанор держал в руке бутылку, не зная, что с ней делать.
– А что с ними будет, в родных стенах-то? – Эхо выхватило из рук домового бутылку и осушило ее. – Проспались в муравейнике, а через пол версты нашли свои рюкзаки. Как говорится – жизнь налаживается. Вот они хохотали-то!
– Над чем хохотали? – Не понял Семен.
– Ну, над тем, что русские от водки деградируют. – Удивилось вопросу эхо.
– Фигня! – Изрек Брыня. – Я ее, родимую, сколько веков пью, и ничего. Деградировать можно только от потери чувства меры. Порой человек и не знает, что он уже деградировал. Вроде бы миллиардер, вроде бы в десятке самых богатых в мире, а ничего человеческого у него уже и не осталось. Или дорвался до власти, и понесло. Стоит перед телекамерой во всем с иголочки, а уже гнилой. А бывает и вовсе курьезная вещь. От большого ума, исконно русские слова запрещают, и вместо них, вводят иностранные. Эта деградация от пьяного зачатия.
– Ну, и что делать будем? – Спросил Никанор.
– Жить, как жили. – Ответил витязь. – Давай, разливай. Выпьем за умеренность.
Никанор стал разливать, доверившись витязю. Небольшая заминка вышла с Горынычем. Он требовал раздачу напитков по головам, а эхо считало, что это надо делать по желудкам. Домовой предложил компромисс: Дракону три стакана, а эхо получает целую бутылку. Остальные разбирали закуску по своим тарелкам, поглядывая на печь, на которой спали дети. Никому не хотелось, чтобы ребятишки смотрели, как пьют взрослые.
– А что ты там говорил про запрет русских слов? – Спросил Никанор у Брыни, когда выпили за чувство меры.
– Давай, наливай. – Махнул рукой витязь, закусывая квашеной капустой. – Ты, вот, спрашиваешь, что за слова? Обыкновенные, исконно русские слова. Их, вдруг, объявили матерными, и заменили на литературные.
– Не понял? – Сидор даже перестал жевать репу.
– Ну, – стал объяснять Брыня, – к примеру, ты хочешь кого-то послать или позвать, а по-русски это делать нехорошо.
– А я считаю, что очень даже хорошо! – Возразил Сидор.
– Нельзя. – Развел руками витязь. – Надо заменить на литературное слово.
– А какое слово? – Насторожился Диоген.
– Давайте сначала выпьем. – Предложил Никанор. – Чтобы литературное слово прижилось.
Друзья согласились и с радостью обмыли будущее слово.
– Называй свое слово. – Потребовал Сидор, закусывая зеленым лучком.
– Пенис.
Друзья уставились на Брыню, переваривая услышанное.
– А, вообще-то, прикольно! – Прервал молчание Диоген.
Все недоуменно уставились на гнома. Тот покрутил головой, увидел банку бычков в томате, сложил из пальцев фигу и ткнул ею в банку.
– На, тебе, стерлинговый фунт мелочью! – С чувством произнес он.
Никанор поперхнулся и стал кашлять, разбрызгивая на присутствующих, мякоть пареной репы.
– И что это было? – Спросил Иван у гнома. – При чем здесь английская валюта?
– Так ведь, в фунте сто пенисов. – Растерялся Диоген.
– В фунте, – учительским тоном заметил Иван, – сто пенсов.
– Вань, – откашлялся Никанор, – не придирайся по мелочам. Когда ты говоришь: "Полный песец", ты же не имеешь в виду жирную лису из тундры.
– А у нас, на зоне, – подал голос Сидор, – «петух» не имеет ничего общего с птицей.
– А у меня, как-то Акулина, ездила с Колькой в Мухосранск в больницу. – Вклинился в разговор Брыня. – Так и не пошла к врачу. Говорит, что там, в больнице, одни педиатры.
– Ни фига! – Удивился Диоген. – Это же, как козел в огороде!
– А за козла ответишь! – Сидор стал подниматься.
– Я не про тебя. – Успокоил его Диоген. – Передай лучше капустки.
– Эхо передаст. – Кивнул головой Сидор и сел на место.
– Кто передаст? – Взвилось эхо. – Я передаст? Да ты сам…
– А ну, молчать всем!!! – Рявкнул Брыня и испуганно посмотрел на печь. Дети спа ли как младенцы. Он перешел на шепот. – А то по ушам…
Он налил себе водки и выпил в гордом одиночестве. Никто не пошевелился, а только облизнулись. Витязь занюхал рукавом.
– Давай, Никанор, наливай. – Кивнул он. – Выпьем с горя.
– А что за горе? – Поинтересовался Никанор.
– Деградировали мы. – С горечью в голосе произнес витязь. – Потеряли чувство меры в своей смекалке. В орфографический словарь глянешь, а там, растуды твою в кило печенья, сплошной мат-перемат. Нам не только по-русски говорить нельзя, а даже на фарси надо запретить.
Друзья с жалостью смотрели на своего богатыря. Сердце разрывалось от его вида.
– Зря ты так убиваешься, Добрынюшка. – Стал успокаивать Горыныч. – Человек давно деградировал, и ничего, живет, не тужит. Какие умы, – он поднял вверх коготь, – без мозгов живут. Золотой запас страны, в бумажных долларах копят. Потенциальной золе молятся как благородному металлу.
– Да! – Подтвердил Семен. – Мужики в гаражах рассказывали, что есть такие президенты, которые в прямом эфире, галстуки жрут. Осталось еще руку в рот засунуть и слюни пускать.
– А я слышал… – Диоген посмотрел на Никанора. – Ну, в смысле, жена рассказывала, что за океаном, в губернаторы, терминатора выбрали. Во!
– Не может быть? – Не поверил Никанор.
– Куртизанкой буду! – Поклялся гном.
– Да-а-а! – Никанор был в шоке. – Это уже не английская мелочь. Это целое пенсне на слона.
Все молча выпили, посмотрели на Брыню и тоже не стали закусывать, во избежание непонимания.
– А с другой стороны, – размышлял витязь, – какая же это деградация, если любой русский, из любого слова, ругательство может сотворить? А?
– Ну, так я про то и говорю. – Согласилось эхо. – Только мы не ругаемся. Это, у нас, песнь души.
– Хорошо сказал. – Похвалил Брыня. – Давайте за это выпьем.
Выпили и посмотрели на витязя. Тот взял соленый огурчик и все схватились за закуску. Несколько минут, на поляне хрустели, чавкали и грызли, высасывая.
– А я не понял. – Дошло до Брыни. – Ты говоришь, что мы поем?
– Душой поем. – Поправило его эхо.
– А кто ругается?
– А все остальные ругаются. – Немного подумав, ответило эхо. – Весь мир ругается, а мы поем.
– Это как? – Не понял Диоген.
– Очень просто. – Стало объяснять эхо. – Когда весь мир, разумеется, кроме русских, хочет ругнуться позабористее, он ругается по-русски. А это, извините меня, похоже на чтение цитаты. Какая же это песня?
– Нет, это не песня. – Согласился гном.
– Вот! – Продолжило эхо. – Если русский хочет ругнуться позабористее, он создает шедевр. Он ищет нужную рифму, создает новый стихотворный размер, все заключает в гармонию. Какие слова он применит, не имеет значения. Весь мир у наших ног. Если что-то простенькое, застольное, то можно позаимствовать у флоры с фауной. Если что-то высокое и патриотичное, то можно задействовать, скажем, Большой театр или МХАТ.
– МХАТ! Ха-ха-ха! – Гном упал, хохоча, в траву и пополз.
Все уставились на ползающего от смеха Диогена.
– Ты чо, гном? – Спросила центральная голова Горыныча. Левая и правая быстро дожевывали, чтобы не подавиться.
– МХАТ! Ха-ха! – Диоген сел. – Ну, уморили, так уморили.
– А ты знаешь, что такое МХАТ? – Спросил Никанор.
– Ну, МХАТ, – Диоген растопырил пальцы, – это такое… все покрыто мхом, а оканчивается, почему-то, на букву «Т».
Левая и правая головы Горыныча, все-таки подавились. Потребовалось все мастерство витязя, чтобы вернуть Горыныча к жизни. От эхо поступило предложение, чтобы про МХАТ, больше ни слова. Все согласились. Диоген внезапно загрустил.
– Давайте выпьем за то, что у нас все удачно получилось. – Предложил Иван.
– Точно! – Спохватился Диоген. – А я думаю, что мы тут отмечаем?
Все подняли стаканы и выпили.
– А мне понравилось сыскное дело. – Вымолвил витязь, похрустев огурчиком. – Только все, у нас, как-то сумбурно, скомкано, внезапно. Никакой последовательности, на каждом шагу случайности. Нам бы подучиться.
– Вот вернемся в Фофанку, – мечтательно произнес Никанор, – и будем учиться. Я у нашего Попа, три книжки видел.
– Я читал. – Похвастался витязь.
– Что? – Удивился Никанор. – Все три?
– Нет. – Признался Брыня. – Полторы.
– Голова! – Похвалил Горыныч. – Пол библиотеки прочитал.
– Интересные? – Спросил Диоген.
– Да! – Кивнул витязь. – Первая очень интересная. Там отец все построил, посадил, родил, лег отдохнуть, а его сын яблоко недозрелое сорвал и съел. Отец рассердился на то, что сын не дал созреть урожаю, и выгнал всех из дома. Сын сорок лет мотался по пустыни со всей семьей. Вышел к океану, построил ладью, загнал всех в трюм и уплыл на заработки. Долго плавал по волнам. Наконец причалил, вышел на берег и говорит: "Разбрасывайте камни, а я буду собирать".
– А зачем ему камни? – Спросил гном.
– Я думаю, – Брыня действительно задумался, – Что он решил дом строить. Жить-то где-то надо. Короче говоря, первая книжка жизненная. А вторая книжка развлекательная. Про фокусника. Мне она не понравилась. Легкомысленная какая-то. Я до середины еле дочитал. Там этот фокусник, толпу на горе собрал, а дальше я читать не стал.
– Сыскному делу по детективам учиться надо. – Изрекло эхо.
– А я считаю, что нечего забивать голову всякой ерундой. – Заявил Никанор. – Никто нам не разрешит открыть детективное агентство.
– Это почему же? – Поинтересовался Диоген.
– У нас документов нет. – Развел руками домовой.
Наступила тягостная минута молчания. Трудно было спорить с таким заявлением.
– А и хрен с ним. – Махнул рукой Брыня. – Давайте по последней и купаться пойдем.
– Заодно трусы постираем. – Поддержал предложение витязя Диоген.
Все подозрительно посмотрели на гнома и немного отодвинулись от него. Легкоранимый Диоген ничего не заметил, он высоко поднял свой стакан и произнес тост:
– За нас!
Тост был слишком высокопарный, чтобы пить за него полулежа, поэтому выпили стоя. Затем, в два присеста уничтожили всю закуску, и с чувством выполненного долга, пошли к реке.
Вода в реке была чистейшей. Не смотря на то, что человечество, не покладая рук, рвет жилы, чтобы успеть на своем веку, загадить природу, все-таки остались еще девственные места у многострадальной матушки.
Диоген был так потрясен красотой нетронутого уголка, что выразил свой восторг, оглушительными, вполне нормативными, эпитетами. Он разбежался, и как был в трусах, так и прыгнул в спокойно текущие воды. Правда, не надолго. Почти сразу же, он выпрыгнул из воды на берег, но уже без трусов и гнусно матерясь.
– Опаньки! – Никанор был восхищен техникой исполнения прыжка, да и самой артистичностью Диогена. – Где ты так научился?
– Там… – Гном был сильно напуган. – Там кто-то сидит.
Он показывал пальцем на воду, при этом сильно таращил глаза. Все отодвинулись от воды. Брыня разделся и размял пальцы.
– Пойду, посмотрю. – Сказал он, входя в реку.
– Дай ему, Брынюшка, – попросил Диоген. – Можно по ушам, но лучше в глаз.
Витязь подошел к тому месту, где у гнома пропали трусы. Он нагнулся, опуская руки по плечи в воду, и стал шарить в глубине. Через некоторое время он что-то зацепил, поднатужился и вытащил на поверхность здоровое корневище, покрытое тиной. На двух корневых отростках, болтались Диогеновы трусы.
– А я подумал, что русалки балуют. – Оправдывался гном, когда смех стал стихать. – Они сначала меня пощупали, а потом стали трусы стягивать.
– А ты и растерялся. – Никанор вызвал новый взрыв смеха.
Остальной вечер прошел без приключений. Друзья постирались и разожгли костер, чтобы подсушить одежду. Пока она сохла, все залезли в реку и накупались до посинения. К печи вернулись уже по темноте. Спать легли прямо на земле, благо все были к этому привыкшие.
Утром, проснувшись, они сходили на речку ополоснуться. Потом позавтракали и стали готовиться в дорогу. Ребятишки изъявили желание лететь на Горыныче. Дракон не возражал.
– Ну, эхо, прощай и не держи обид. – Сказал витязь, посмотрев вверх.
– Мужики! Как же так? – Растерялось эхо. – Я думал, что мы одна команда. Мне даже зубы повыбивали в общем деле. Неужели, вы меня так и бросите?
– А как же ущелье с долиной? – Напомнил Брыня. – На кого ты их оставишь?
– Так у меня племяш не у дел. – Эхо почувствовало слабину обороны. – Он рад будет меня заменить. А вот вам, в Фофанке, эхо не помешает.
– А что, Брынь? – Попросил за эхо Диоген. – Если в Фофанке будет пьяное эхо, это же достопримечательность.
– Да я не против. – Сдался витязь.
Остальные радостно закричали в знак согласия.
До Москвы они домчали даже быстрее, чем предполагали. Всю дорогу, печка с Горынычем, соревновались на перегонки. Ребятишки подбадривали дракона, а все остальные болели за печь. Время и расстояние промелькнули незаметно. Горыныч первым заметил какие-то неполадки на дороге. Он приземлился перед печью, заставив ее затормозить, и сообщил друзьям, что впереди, на шоссе, выставлен заслон.
– Шеф проснулся. – Рассудил логически Брыня. – Поехали потише.
Скорость передвижения резко упала. Теперь все сами убедились в предупреждение дракона. Шоссе было пустынным. Ни в Москву, ни из Москвы не двигалось ни одной машины. Создавалось ощущение, что сзади, трассу тоже перекрыли, чтобы было поменьше помех и свидетелей. Вскоре, на горизонте, появился строй вооруженных людей, а сзади них скопление машин. Друзья за себя не боялись. На печи они были в полной безопасности. Горыныч сказал, что в случае чего, поднимется в воздух и пожжет всех к едрени фени.
Печь остановилась, не доезжая до строя спецназовцев, метров тридцать. Горыныч, во избежание несчастного случая, спрятался за печь и сложил крылья, прикрывая ими детей. Захлопали дверцы автомобилей, забегали телохранители, строй спецназа, прикрывшись щитами и выставив стволы автоматов, двинулся к печи.
Друзья молча смотрели на это представление. Брыня поплевал на ладони и стал спускаться на землю.
– Брыня, – спросил Иван. – Ты чего?
– Горыныча прикрою. – Пояснил витязь. – Будут животное обижать – огорчу.
Он неторопливо тронулся к спецназу, разминая на ходу мышцы спины и шеи. Бойцы остановились, командир сделал знак рукой и четверо из них, побежали на Брыню. Столкновение было ужасным. Поверженные бойцы пытались подняться на ноги, но их снова заносило и ударяло об асфальт. Новый жест, новая четверка, новое ужасное столкновение. Строй спецназовцев быстро редел. Защелкали затворы. Стволы уставились в подошедшего витязя.
– Я вам стрельну! – Погрозил Брыня, поднимая за грудки командира. – Вы, у меня, из штанов выпрыгните.
– Отставить! – Раздался спокойный, но уверенный голос.
Бойцы сразу убрали автоматы и встали по стойке смирно. Удивленный увиденным, Брыня опустил на шоссе командира. Перед ним стоял невысокий, средних лет, мужчина, со спокойным взглядом и простым лицом.
– Папа!!! – Раздался крик и на шее мужчины повис Илья.
Из-за спин бойцов вышел Вольфович. Он улыбался, расставив для объятий руки, но обнял он не Брыню, а своего внука, прыгнувшего на него. Витязь развернулся к друзьям и помахал рукой.
– Свои! – Крикнул он. – Можно расслабиться.
Он пошел к друзьям. На встречу ему, шли побывавшие в столкновение, спецназовцы, обходя странного деда, чуть ли не по обочине. Уже занося ногу на приступок, Брыня почувствовал, что его кто-то держит за рукав. Он обернулся. Перед ним стоял отец Ильи и, улыбаясь, протягивал ему свою руку. Брыня сделал ответный жест.
– Спасибо, вам! – Искренне сказал отец Ильи. – Огромное спасибо!
– Да ладно. – Витязь засмущался. – Что уж, мы уж, раз уж, так уж, вот уж, как уж.
Эпилог.
Все население Фофанки было занято своими делами. Солнце ласково согревало любимую неперспективную деревню и ее население. Ветра не было, дождя не было. В атмосфере деревни, витали деловитость, любовь, дружба и согласие. Пахло грибами, огурцами, хлебом, квасом и сеном. Интерьер деревни остался без изменений, за исключением одной детали: пропал покореженный бульдозер. Его Брыня, вернувшись из путешествия, утащил в долину гномам. Они пообещали выплавить из него бюсты детективов и поставить их на деревенской площади.
На липовом бревне сидели Никанор и Иван. Они играли в «дурака», жутко жульничая и попивая квас из больших глиняных кружек. Оба хохотали, когда в конце игры, у них оставалось на руках нечетное количество карт. Стоявший рядом старый Филька, страшно удивлялся и начинал пересчитывать карты, которых, в итоге, оказывалось ровно тридцать шесть. Он объявлял ничью и бросал тоскливый взгляд в сторону Мухосранска.
Прислонившись спиной к бревну, на земле сидел Брыня и читал книжку, шевеля губами. Лицо его было серьезным. Иногда он подчеркивал ногтем цитату, лез в карман за блокнотом, мусолил карандаш и конспектировал.
– Чо читаешь, витязь? – Никанор нагнулся, заглядывая в страницы.
– Пособие для начинающих детективов. – Не отрываясь от чтения, ответил богатырь.
– Так и называется? – Не отставал домовой.
Брыня нехотя оторвался от чтения, загнул уголок страницы и посмотрел на обложку.
– Конан Дойл собака Баскервилей. – Медленно прочитал он.
– А кто написал? – Гнул свое Никанор.
Витязь, открывший было книгу, чтобы продолжить чтение, снова посмотрел на обложку.
– Автора не написали. – Удивился он. – Наверное, забыли.
– Не забыли. – С видом знатока подсказал старый Филька, и на всякий случай отошел от бревна. – Если автора нет, то книгу написала группа товарищей.
– Значит умная книжка. – Подытожил Никанор и вернулся к игре в «Дурака».
– И интересная, наверное. – Подумал вслух Иван, сдавая карты. – Брыня ее взахлеб читает.
Диоген, который недалеко играл сам с собой в шашки, заменив оные на стопки красного и белого вина, встал со стула и не очень твердой походкой подошел к витязю. Он бесцеремонно выхватил из рук Брыни книгу и быстро пролистнул ее.
– Без картинок. – Сказал он разочарованно, возвращая книгу и поправляя трусы.
– Так научная же литература. – Заступился за пособие Брыня, махнув рукой в спину уходящего гнома.
Диоген подошел к доске со стопками, стоящей на табурете, немного подумал и, сняв с доски один стопарик, поднес его ко рту.
– За фук! – Торжественно произнес гном и опрокинул содержимое стопки себе в рот.
После этого, он сел на стул и сильно задумался. Со стороны могло показаться, что он задремал, но это может казаться только тем, кто ни черта не смыслит в шашках и гномах.
Пелагея с Акулиной занимались заготовками. Они сидели на маленьких скамеечках перед горой грибов и ловко сортировали добычу, предварительно очищая их от грязи и мха. Когда им попадались крепенькие боровички, они нанизывали их на длинные нити, аппетитно вздыхая. Работа для них была привычной, поэтому они вели неторопливую бабью болтовню, изредка хихикая и поглядывая исподтишка на мужиков. Иногда их шутки были очень удачными. Тогда они бросали свои ножички в кучу грибов и, прикрыв платками рты, укатывались от смеха так, что едва не падали со своих скамеечек. В такие мгновения, уже мужики, исподтишка поглядывали на баб.
Из леса, периодически, выбегал Поп, с полной корзиной грибов и мчался к Пелагее с Акулиной. Подбежав, он высыпал в кучу набранные грибы, выпивал кружку клюквенного морса и, глядя сразу на всех одновременно, счастливо улыбался. Затем он поднимал брошенную к ногам корзину и скрывался в лесу.
Боян восседал на пластиковом ящике из-под стеклянной тары и играл на дудочке. Напротив его, на корточках, сидел Глюк. Он внимательно слушал, записывая мелодию в нотную тетрадь, изредка вытирая слезы буклями своего парика.
Горыныч лежал на боку, поджав одно крыло, а другим, слегка помахивая над Брыней, чтобы тому не было жарко. Левая голова, умиленно щурясь, ласково бодалась с козой Клеопатрой. Центральная голова зорко следила за палаточным лагерем, разбитым, невесть откуда взявшимися Гринписовцами. Они стояли в шеренгу и нагло требовали предоставить свободу какому-то динозавру. Время от времени, центральная голова посылала струю пламени в сторону палаточного городка, чтобы остудить слишком горячие головы. Правая голова валялась в пыли, слегка похрапывая и бормоча, что-то во сне. Хвост Горыныча, медленно поднимался и опускался, качая Кольку. Горынычу нравилась деревня, нравились ее жители, нравилась природа, нравилась жизнь.
Коза Клеопатра, расцветшая после появления в деревне Горыныча, отбежала на исходную позицию. Вся такая белая и пушистая, как одуванчик перед полетом, она шаловливо посмотрела на улыбающуюся левую голову Горыныча. Вдоволь насмотревшись на нее, она взбрыкнула несколько раз задними ногами, пригнула голову, и ринулась на дракона, как рыцарь на турнире. Подбежав к левой голове, она резко остановилась и нежно боднула Горыныча. Тот закрыл глаза, от удовольствия. Счастливая Клеопатра запрыгала по кругу, потом помчалась в сторону палаточного городка, развернулась перед строем пикетчиков, подняла свой миленький хвостик, и окатила Гринписовцев своим горошком, именуемым в простонародье "Козьими наками". Удовлетворенная содеянным, она отбежала на исходную позицию.
