Текст книги "Что уж, мы уж, раз уж, так уж..."
Автор книги: Николай Кудрявцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Никанор прошел во внутрь гаража. Он расчистил место на верстаке, выставил на него семь стаканов и наполнил их водкой по рубчик. Затем, он выложил семь плавленых сырков.
Под машиной кто-то крякнул, и ноги поползли вперед. Детективы расступились, давая им дорогу. Вскоре, за ногами, выполз дедок, лет семидесяти. Он встал на ноги, осмотрел гостей и верстак и, все так же молча, подошел к старенькому шкафу, стоящему в углу. Открыв дверцу шкафа, хозяин гаража, взял с полки яблоко, подошел к верстаку и, неторопливо выбрав стакан, медленно выпил его содержимое.
– Ну? – Спросил он, надкусив яблоко.
Друзья опомнились и бросились к верстаку наверстывать упущенное. Они дружно хлопнули по стакану и схватили сырки. Хозяин поморщился.
– Я не про это. – Пояснил он. – Чего надо, говорю?
– Да вот, пришли выпить. – Сказал Диоген и подтянул баскетбольные трусы.
– А заодно и поговорить. – Добавил Никанор.
– Поговорить, говоришь? – Председатель снова откусил кусок яблока. – Ну, тогда наливай.
Никанор вынул из кармана трехлитровую бутылку водки «SMIRNOFF». Председатель подумал и достал из шкафа два яблока. Верстак отодвинули от стены, расселись, и разговор начался.
За полчаса застолья, все присутствующие в гараже, блеснули красноречием и жизненным опытом так, что хватит на новую серию «ЖЗЛ». Довольный председатель предлагал вступить в гаражный кооператив. Друзья, вежливо, обещали подумать над его предложением. Были затронуты практически все темы от политики до плесени в яблочном варенье.
Прощание было трогательным. Семен, зажимая в руках лист бумаги с написанным адресом, предлагал зачислить председателя в их группу. Председатель, в свою очередь, порывался подарить Никанору, сломанный домкрат, камеру от «Беларусь» и заднюю втулку велосипеда «Спутник». Он проводил их за ворота и, увидев, как они садятся на печь, широко перекрестился и пригласил в гости, девятого числа во второй половине дня, потому что в первой половине, он получит пенсию.
Печь, предвидя некорректные вопросы на свой счет, постаралась побыстрее скрыться с глаз председателя.
Стоит сказать, что претензий к печи ни у кого не было. Она вела себя безукоризненно. Правила дорожного движения не нарушала, задержек никаких не чинила, даже работников автоинспекции, изумляла на столько, сколько требовалось, чтобы скрыться из поля зрения. Когда дорожный инспектор приходил в себя, он уже сомневался в том, что видел настоящую русскую печь, лихо разъезжавшую по московским улицам. Правда они слышали сообщение, что утром, одна печь, была арестована и доставлена в одно из отделений УВД города Москвы. Но это было утром и ее уже арестовали. Ну не нашествие же печей, в самом деле! Другими словами, никто не решался сообщать о ездивших печах, чтобы не быть потом посмешищем у сослуживцев.
Автолюбители тоже не очень-то задавались вопросом типа: "Что это было?". Некоторые относили печь к экспериментальным моделям. Кто-то считал, что это развлечение новых русских. Были и такие, кто говорил: "Да какая разница, что это промчалось?". А самые знающие говорили, что это снимают кино, что их тоже приглашали, но им не понравился сценарий. Другими словами, наших автолюбителей, в отличие от работников автоинспекции, трудно было удивить. Мало ли что ездит по просторам нашей необъятной родины. Богата наша земля талантами.
И с навигатором, печь на дружеской ноге. Главное установить адрес, остальное дело техники. Друзья еще находились под впечатлением беседы с председателем, а печь уже затормозила у подъезда.
– Все пойдем, или я с Брыней? – Спросил Никанор, беря бумажку с адресом у Семена.
– Ты допрашивать умеешь? – Сидор отобрал бумажку у Никанора.
– А чо тут уметь-то? – Заулыбался домовой. – В глаз дал и все дела.
– Не скажи, Никанор. – Брыня задумался. – Иного резать будешь, а он молчит, как рыба об лед.
– Значит немой.
– Это точно, не твой. – Подтвердил Сидор. – А у меня и немые все рассказывают. Пошли Брыня.
Тюремный спрыгнул на землю, а за ним Брыня.
– А ты умеешь? – Не сдавался Никанор.
– Никанор! Братишка! – Укоризненно ответил Сидор. – Ты умеешь кашеварить лучше нас, Семен вещи разбирает лучше нас, а я допрашиваю лучше вас. Допрашиваемый даже не догадывается, что я его допрашиваю.
– Это, как это? – Удивился Никанор.
– У нас у каждого своя специфика. – Ответил за брата Семен.
– Ну, так бы сразу и сказал. – Сдался домовой. – Ладно, идите. А нам что делать?
– Ждите здесь. – Кивнул Сидор. – Я думаю, что мы не задержимся на долго.
Он пошел к двери подъезда, а за ним Брыня. На двери висел домофон. Сидор прошел сквозь дверь, нажал, с той стороны, на кнопку и впустил витязя. Они поднялись по лестнице на третий этаж и остановились около квартиры с номером, соответствующем номеру на бумажке.
– Не нравится мне все это. – Пробормотал Сидор.
– Чего не нравится? – Не понял Брыня.
– Дырка в глазке.
– А ну, покажи. – Брыня развернул Сидора лицом к себе.
– Да не у меня. – Сидор стал вырываться. – В дверном глазке.
Брыня выпустил Сидора и уставился на дверь. На месте, где должен находиться дверной глазок, зияла аккуратная дырка.
– Что бы это значило? – Подумал Брыня в слух. – Зачем он здесь дырку просверлил?
– Вряд ли он сам ее сверлил. – Ответил Сидор. – Скорее всего, ему помогли это сделать. Даже, я бы сказал, разрешения у него не спросили. Ты постой здесь, а я посмотрю в квартире.
Сказав это, Сидор проник в квартиру сквозь дверь. Брыня остался на лестничной площадке. Делать ему было нечего, и он стал разглядывать на соседних дверях, как должен выглядеть глазок. Он, даже, ковырнул один ногтем. На этот звук, кто-то за дверью произнес: "Никого нет дома!". Брыня от неожиданности отшатнулся, но потом успокоился, потому что все равно там никого нет. Внизу хлопнула входная дверь. Загудел лифт. Витязь подошел к дверям лифта и, приложив к ним ухо, прислушался. За дверями что-то двигалось, но молчало. Он немного раздвинул створки. Снизу вверх проплыло испуганное лицо. Он отпустил дверцы, подумав о том, что нелегка жизнь в каменных джунглях.
Сидор не появлялся. Брыня подошел к глазку с дыркой и заглянул в квартиру. В коридоре было темно. Так ничего, не рассмотрев, он понюхал отверстие и громко чихнул.
Сквозь дверь вывалился Сидор.
– Ты, чего шумишь? – Зашептал он.
– Я чихнул.
– Тем более! – Сидор обошел площадку, прислушиваясь у дверей. – Нам лишнее внимание ни к чему. Линяем отсюда.
Он бросился по лестнице вниз. Брыня загрохотал за ним, обогнал и, не зная как открыть домофон, вылетел на улицу вместе с дверью.
Друзья стояли около подъезда, глядя, как печь катает ребятишек, визжащих от удовольствия. Увидев Брыню с дверью в руках, все побежали к своей печке. Та, почуяв неладное, вежливо стряхнула с себя ребятню и подъехала ближе.
Посадку произвели быстро, но без спешки. Сначала закинули на печь Диогена, а потом десантировались остальные. Правда, Брыня немного замешкался, пока Иван не предложил ему выбросить дверь. Дверь полетела на газон, а витязь на печь.
– Домой, в тюрьму. – Никанор стукнул по трубе.
Печь поехала, ребятишки замахали на прощание руками.
– Чем порадуете? – Спросил Иван.
– Ничем. – Ответил Сидор. – Нашего клиента кто-то пристрелил.
– Кроме председателя и тех двух любителей пива, никто не знал, что мы их ищем. – Начал свои размышления Никанор.
– Водителя час назад грохнули. – Обрубил все версии Сидор. – Час назад, мы были на пути к гаражам. Значит, нас кто-то подслушал в Останкино.
– Или в тюрьме. – Предположил Диоген.
– В тюрьме мы не знали о водителе. – Гнул свое тюремный. – Но проследить за нами могли только от нее. А, проводив до Останкино, там могли и подслушать. Сейчас шпионская техника такая, что дух захватывает.
– И что теперь делать? – Спросил Семен.
– Внимательно просмотреть диск. – Предложил Сидор. – Должна быть ниточка. Должна. А на улице, о делах лучше не говорить.
– Я тоже так думаю. – Согласился Иван.
Все замолчали, погрузившись в размышления. Печь летела своим маршрутом. День клонился к закату, конечно не так быстро, как зимой, но все-таки клонился. На улицах стало больше людей. Кто-то шел на работу, кто-то возвращался с работы, кто-то искал зрелища, кто-то выбежал за хлебом.
Печь остановилась у подземного перехода. Просто мягко затормозила и остановилась, даже не предупредив своих пассажиров. Люди с удивлением и улыбкой глядели на нее, что-то говоря друг другу. Из перехода лилась музыка. Не та музыка, которая давит на совесть и заставляет подать на пропитание или пятый телевизор, а простая мелодия, успокаивающая и утешающая. Создавалось впечатление, что стоит спуститься в подземный переход, и ты окажешься на опушке леса, где юный пастушок играет на самодельной дудочке, сделанной из ивового прута.
Брыня улыбнулся. Красива Русь. Просторы, как русская душа. Солнышко, словно ладонь матушки. Реки, леса, холмы, все, куда ни глянь, плавное, как девичья поступь. И народ красивый. И в работе, и в отдыхе. Все делает с любовью. А все потому, что рабства не ведал. А случись степняки или литовцы, встанет, как один. Не за себя, а за род свой встанет. Потому и страха не чувствует, что не смерть страшна, а забвение рода. Потому и видит, Русич, богатство в детях, а не в золоте. Потому и рожают русские бабы…
– Я не понял! – Раздался удивленный голос Сидора. – Почему стоим-то?
Брыня очнулся. Вокруг, как муравьи, суетились люди. Жители мегаполиса, рвали жилы, чтобы выжить в это нелегкое время. Дети встречались редко.
"Рожали русские бабы". – Грустно подумал Брыня.
– Чо, стоим-то? – Повторил свой вопрос Сидор.
– Значит так надо. – Ответил Никанор. – Печь у нас умная, просто так не встанет.
– И что, так и будем стоять? – Не унимался Сидор.
– Не трынди. – Оборвал Брыня. – Слышишь музыку?
– И чего? – Сидор прислушался.
– Знакомая музыка. – Ответил витязь и стал слезать с печи. – Пойду, посмотрю.
– Эй, витязь. – Никанор протянул Брыне бутылку водки. – Возьми, может пригодится. – И он хитро улыбнулся.
– Ты тоже узнал? – Спросил Брыня, принимая бутылку.
– Кто хоть раз слышал, тот на всю жизнь запомнит. – Подмигнул Никанор.
Брыня обошел парапет и стал спускаться по ступеням в переход.
В подземном переходе было полно народа. Одну стену полностью занимали торговые палатки, в которых продавались парфюмерия, изделия из кожи, компьютерные диски, фильмы и прочая мелочь, за которой неохота бежать в магазин. С торца перехода, чтобы не прозевать всех входящих и выходящих людей, сидели и стояли попрошайки и уличные музыканты. Вокруг них стояли несколько человек и слушали музыку, которая остановила печь и загнала Брыню под землю. Их спины загораживали самого музыканта, и Брыне пришлось протолкаться сквозь зрителей.
В самом центре, у стены, на пластмассовом ящике, сидел старец. Его лицо было покрыто морщинами, которые не только не портили, но наоборот, подчеркивали природное благородство. Одет он был в длинную серую рубаху без ворота, подпоясанную простой веревкой, и такого же цвета штаны, заправленные в красные сапоги. Глаза его были закрыты. Он прислонился к стене и играл на дудочке. Перед ним, на полу перехода, стояла картонная коробка, в которую изредка бросали мелочь благодарные слушатели.
Брыня улыбнулся и, обойдя коробку, присел на корточки перед музыкантом. Старец перестал играть и улыбнулся, не открывая глаз.
– И ты, витязь, задержался в пути? – Сказал он. – Тоже с Богами побратался?
– Было дело. – Ответил Брыня, ставя на пол бутылку. – А тебя-то, как сюда занесло?
– А ты подержи. – Старец открыл глаза и протянул Брыне свою дудочку. – Может быть, и догадаешься.
Брыня бережно взял ее в руки. Простенькая на вид, отполированная пальцами до воскового блеска, дудочка излучала мощную энергию. Брыня стал задыхаться, тело закололо иголками. Он быстро вернул дудочку старцу.
– Догадался? – Спросил тот.
– Не уж-то, сам Лель? – Удивился Брыня.
– Догадался. – Подтвердил Старец. – Все правильно. Лель. А у тебя, чую, подарок побратима за голенищем?
– Ну и нюх у тебя, Боян. – Усмехнулся Брыня. – Хочешь подержать?
– Упаси Сварог. – Отказался Боян. – Уж больно грозен твой побратим. Боюсь, спалит меня.
– А давай выпьем, за встречу! – Предложил витязь. – Сколько лет-то не виделись, а?
– Давненько. – Задумался Боян. – Последний раз, мы с тобой у Ижоры встречались. Ты был в дружине Александра Ярославича, а я материал для былины собирал.
– А здорово мы тогда шведов побили! – Вспомнил Брыня. – Они даже вякнуть не успели.
– Это точно! – Согласился Боян. – Русь не Европа. Это Европу можно трясти без опаски, а на Руси, для каждого шведа, Нева с Полтавой всегда найдутся. Ты чего ждешь-то? – Укорил он Брыню. – Открывай, открывай. У меня и стаканчики имеются.
Он наклонился к суме, лежащей около ящика, и вынул оттуда два берестяных стакана. Брыня разлил водку, отдал бутылку, стоящей рядом старушке, и произнес:
– За Неву, Куликово поле, Полтаву и Бородино!
– Верно! – Кивнул Боян. – За нее! За Русь!
Друзья выпили. Боян убрал стаканы в котомку, вынул оттуда бархатную тряпочку и завернул в нее свою дудочку.
– Не потеряется, а все равно опасаюсь. – Пояснил он Брыне.
– Ну и правильно! – Согласился витязь. – Береженого и Бог бережет.
Сзади послышался шум. Люди стали расходиться. Брыня, не поворачиваясь, посмотрел на Бояна.
– Хозяева жизни идут. – Ответил Боян на немой вопрос друга. – Налоги все должны платить.
– Я это уже слышал.
– Смотри, Серый, как бомжи оборзели. – Раздалось за спиной Брыни. – В рабочее время водку жрут. Куда только правительство смотрит?
Послышался хохот. Брыня повернулся к подошедшим боком. Их было двое. Один коренастый, в черной майке, чтобы было видно мускулатуру, и джинсах. Второй высокий, худой, весь в коже, несмотря на теплую погоду. Оба ухмылялись, глядя на витязя.
– Вам чего, ребята? – Спросил он.
– За пенсионным взносом пришли. – Ответил коренастый и оба снова захохотали.
– А что же вы, за такими деньгами и без охраны. – Усмехнулся Брыня. – Не по инструкции. Приходите завтра, парни, сегодня мы не подаем.
Улыбки пропали, словно их и не было. Глаза коренастого сузились. Он сплюнул на пол.
– Тебя давно не били, дед?
– А ты очень любишь бить стариков?
– Хорош с ним базарить, Грязный. – Серый подошел поближе. – Врежь ему, забирай деньги и пошли.
Грязный ударил с левой, но до скулы не достал. Брынина рука поймала его кулак на лету за запястье. Серый отпрыгнул и вытащил нож.
– О-о-о, ребята! – Покачал головой Брыня, и передвинул безвольного Грязного таким образом, чтобы он не загораживал Серого. – В армию вам надо, а не налоги у стариков выбивать. Кто же с ножом отпрыгивает?
– Ну, дед, ты сам напросился. – Прошипел Серый и бросился на витязя.
Рука с ножом метнулась в лицо Брыни и застряла точно так же, как и рука Грязного. Поднявшийся, было, женский визг перешел в облегченный вздох. В переходе было не продохнуть от зрителей. Это за рубежом, на конфликтную ситуацию сбегаются полицейские, а у нас только зрители. Поэтому часто получается, что виновным становится тот, кто защищался от хулиганов.
Брыня повернулся к Бояну.
– Как там, у славян было заведено в таких случаях? – Спросил он.
– А то ты забыл? – Боян надевал через голову свою котомку. – Если ребенок тянет руки к огню, то его запрещено одергивать. Обжегшись один раз, человек запоминает на всю жизнь. А если его одернуть и объяснить, что может произойти, то он не поймет. Кстати! – Боян поправил на шее лямку сумы. – Знаешь, почему сейчас преступность растет?
– Потому что коррупция. – Ответил Брыня.
– Это тоже растет и тоже относится к преступности. – Наставительно произнес Боян. – Преступность растет, потому что сейчас в чести не наказание, а профилактика. Даже есть люди, которые на цифрах объясняют, что наказание только ожесточает преступника. Да и сама судебная система гниловата. За тяжкие телесные или за обманутых вкладчиков, могут дать условно, а закуришь в общественном месте, то могут и посадить.
– Ну, мне это не интересно. – Брыня посмотрел на своих пленников. – Мы не в суде, чтобы профилактикой заниматься. Мы здесь живем. Значит, и делать будем так, как наши предки делали. Ну что, молодцы притихли? Руки в огонь сунули? Значит должны почувствовать силу огня.
Он сжал запястья, которые держал. Грязный с Серым скривились от боли. Их пальцы стали набухать и синеть. Оба заорали, не в силах терпеть. На пальцах, под ногтями лопнула кожа, и брызнула кровь. Брыня швырнул обоих к стене. Те упали и, подвывая дули на свои руки, в надежде, что так быстрее уймется боль.
– Ну, не знаю, парни. – Развел руками Брыня. – Все сделано педагогически и ничего личного. Можете даже идти в больницу, а то вдруг, гангрена начнется.
Рэкетиры со стонами поднялись на ноги и поплелись из перехода наверх.
– А ты в отличной форме, витязь. – Похвалил Боян.
– Так жизнь заставляет.
– Да. Жизнь. – Вздохнул Боян. – Куда пойдем?
– В тюрьму, куда же еще? – Витязь пожал плечами. – Поедим, подумаем над проблемами. Кстати. Никанор тебя по дудочке узнал.
– Никанор! Старый воришка! – Улыбнулся Боян. – Значит он тоже в Москве?
– Все мы здесь.
– Подожди. – Боян нахмурился. – Ты сказал, что пойдем в тюрьму?
– Ну, да. – Не понял Брыня. – Нас утром арестовали. Да ты не волнуйся, Боян. Там нормально. Переночуем, а завтра делами займемся.
– Как арестовали? – Растерялся Боян. – Погоди, погоди. Так это про вас, что ли, вся Москва гудит?
– А чего про нас гудеть-то?
– Да говорят, что особо опасных преступников поймали.
– Не знаю. – Брыня почесал голову. – Может и про нас. Да не бери, ты, в голову. Пошли.
Он подтолкнул Бояна к ступеням. Тот пошел, но решил вернуться и забрать деньги из коробки. Витязь подождал.
– Пригодятся. – Пояснил Боян.
– Согласен.
– Ну, пошли?
Брыня улыбнулся и показал рукой на выход из перехода. Они поднялись по ступеням почти до середины лестницы, как их остановил грубый голос:
– А ну, стоять, руки за голову!
Друзья развернулись, чтобы посмотреть на владельца этого голоса. У подножия лестницы стоял милиционер и целился в них из пистолета.
– Вы, уважаемый, к нам обращаетесь? – Спросил Боян.
– Поднимите руки и медленно спускайтесь вниз. – Приказал блюститель порядка и сделал шаг назад.
Друзья переглянулись, пожали плечами и, подняв руки, стали спускаться по ступеням. Милиционер показал рукой на стену, куда они должны встать. Они подчинились.
– А можно узнать причину, по какой вы тычете в нас пистолетом? – Боян указал пальцем на оружие. – И еще. Он у вас стреляет?
– Вопросы здесь задаю я. – Ответил милиционер.
– Тогда задавайте. – Предложил Брыня.
– Предъявите документы.
Брыня посмотрел на Бояна. Тот, отрицательно покачал головой.
– У нас нет документов. – Ответил за обоих Брыня.
– Почему?
– Чтобы получить паспорт, – начал объяснять витязь, – надо свидетельство о рождении. А его у нас нет.
– И никогда не было. – Вставил Боян.
– Мой друг прав. Когда мы родились, тогда такие свидетельства не давали. – Подтвердил Брыня. – А чтобы получить паспорт, не имея свидетельства о рождении, надо собрать много справок. А справки без паспорта не дают.
– Увы. – Вставил Боян.
– Придется пройти в отделение. – Немного подумав, решил милиционер. – Там разберемся.
– А давайте здесь разберемся. – Предложил Брыня. – В стране много людей, которые не имеют с собой документов. Если всех вести в отделения, то где взять столько отделений?
– Вот именно. – Вставил Боян.
– Вот и у вас, похоже, тоже нет документов. – Продолжил витязь. – Вы в нас пистолетом тычете, а мы даже не знаем, с кем имеем честь, беседовать.
Милиционер подумал и, решив, что замечание стариков справедливо, опустил пистолет и вынул из кармана удостоверение.
– Старший лейтенант Иванов. – Сказал он, раскрывая корочки. – Мне сказали, что в подземном переходе два деда избивают прохожих.
– Я понял так, что два деда, это мы. – Брыня указал на себя и Бояна. – Осталось найти избитых прохожих.
Старший лейтенант оглядел пятачок, который образовали зрители и, засунув пистолет в кобуру, спросил:
– Пострадавшие есть?
Зрители смотрели друг на друга и качали головами.
– Опустите руки. – Приказал он старикам. – Извините, ложный вызов.
Брыня с Бояном опустили руки и смотрели на старшего лейтенанта. Тот стоял в раздумье. Окружавшие их зрители, видя, что зрелища не будет, быстро разбежались по своим делам, оставив троицу разбираться самим, без свидетелей.
– Ну, что я тебе говорил, друг мой Диоген. – Послышался голос Никанора. – Брыню отпускать одного, это как проспать все интересное.
По ступеням в переход спустились Никанор и Диоген. Они подошли к старшему лейтенанту.
– Товарищ милиционер. – Обратился к нему домовой. – Что, опять натворил этот здоровяк?
Иванов не отвечал, он смотрел на трусы гнома.
– Вообще-то он у нас безобидный, я бы сказал, добрейшей души человек. – Продолжал Никанор. – Только очень не любит, когда его бьют. Странная черта характера. Вы не находите?
Старший лейтенант смотрел на трусы Диогена. Никанор дернул его за рукав.
– А? Что? – Очнулся милиционер.
– Я говорю, что в наше время, если человек не любит, когда его бьют, то это ненормально.
– Да, да. – Задумчиво произнес старший лейтенант.
– Видишь, Брыня. – Домовой повернулся к витязю. – Вот и товарищ старший лейтенант говорит, что ты немного нервный.
– А ты все такой же, Никанор. – Улыбнулся Боян. – Может, обнимемся.
– Боян! – Заорал домовой и кинулся в объятия музыканта.
– А Диогена помнишь? – Спросил он, когда объятия закончились.
– Такого гнома, если один раз увидел, то не забудешь никогда. Привет Диоген!
Гном помахал Бояну рукой, не переставая демонстрировать свои трусы блюстителю порядка.
– Вспомнил! – Воскликнул старший лейтенант, тыча пальцем в Диогена. – Вспомнил! – Он повернулся к Брыни. – Вы на печи приехали!
– Ни фига себе! – Удивился Никанор и стал внимательно рассматривать трусы гнома. – Вот это дедукция! По трусам определил, что мы на печи разъезжаем.
– Да нет. – Старлей улыбнулся. – Ориентировка на вас пришла. Сегодня. Я, честно говоря, плюнул на нее, но трусы с печкой запомнились.
– Какая ориентировка? – Не понял домовой.
– Вас во всероссийский розыск объявили. – Усмехнулся Иванов. – Как особо опасных преступников. За побег из СИЗО.
– А почему вы на нее плюнули? – Допытывался Никанор.
– Друг у меня есть, из ОМОНа, что брал вас. Он мне позвонил. Не все с вами ясно. Он мне сказал, что голову дает на отсечение, что вы не преступники. Просто кому-то из тузов, на мозоль наступили. Вот вас и заказали. – Он приблизил свое лицо к лицу Брыни и прошептал: – Я сам тузов не люблю, поэтому и плюнул на ориентировку.
– А ты мне нравишься, старлей. – Никанор протянул ему руку. – Странный ты, мент.
– Не странный, – Иванов пожал протянутую руку, – а как говорит мой начальник: "Дурак ты, Иванов! Жить не умеешь. И все тебе неймется!".
В это время, к ближайшей торговой палатке, подошла молодая женщина с ребенком лет трех. Она стала разглядывать витрину, а малыш, во все глаза глядел на Диогена. Он высвободил свою руку из ладони мамы и подошел к гному.
– Дядя. – Сказал мальчик. – А я тебя видел по телевизолу. Ты хулиган.
Он сжал губы, чтобы не улыбаться и хитро смотрел на Диогена.
– Он не хулиган. – Ответил за гнома Никанор, вынимая из правого кармана петушка на палочке, и протягивая его малышу. – Он особо опасный преступник. Его все ищут.
– Как дядю Степу? – Спросил мальчик, беря леденец.
Никанор попробовал вспомнить, кто такой дядя Степа, но так и не вспомнил.
– Его ищут как деда Диогена. – Прояснил он ситуацию.
Подбежала мама малыша, схватила его за руку и быстро потащила к ступеням, что-то выговаривая на ходу. Малыш упирался, оглядывался на Никанора и улыбался ему.
– Не повезло мальчику. – Вздохнул Никанор, подмигивая малышу. – Дядю потерял, до сих пор ищут, и найти не могут.
– Вон, даже дети не верят, что вы преступники. – Пробормотал старший лейтенант. – А дядя Степа, кстати, не его дядя, а милиционер. И даже здесь малыш напутал. Ищут не дядю Степу, а кого-то в футболке и кепке. Плечистого и крепкого. Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего.
– Штирлица, что ли?
– Почему, Штирлица?
– Потому что все его знают, но о нем ничего не знают. – Улыбнулся Никанор.
– Хм! – Старлей осмотрел всю компанию. – Что-то мне подсказывает, что я должен вам помочь. У вас есть проблемы или вы просто развлекаетесь?
Гном, домовой и витязь переглянулись.
– Решай сам, Никанор. – Сказал Брыня. – Я по силовым операциям.
Домовой запыхтел, как паровоз, размышляя над такой трудной задачей. С одной стороны, помощь профессионала никому еще не вредила, а с другой стороны, дело, за которое они взялись, является тайной Вольфовича. Конечно, они привлекли уже несколько агентов без ведома потерпевшего, но за них, Никанор был спокоен. Это были его братья. А этого мента, он не знает. Может этот старлей засланный.
– Пошли к Ивану! – Решился Никанор. – Он все решит сам. В конце концов, он главный, ему и принимать решения.
Спорить никто не стал. Они поднялись по лестнице, и подошли к печке.
– Сидор! – Крикнул домовой. – Иди сюда, дело есть.
Сидор играл с Иваном в карты, а Семен подсказывал, причем обоим сразу. Было очень прикольно, и друзья хохотали без удержу. Крик Никанора прервал их веселье и вызвал недовольство у Сидора.
– Слушай, братишка! – Укорил он домового. – В кои веки отвлекся от зэковских заморочек, а ты всю малину портишь.
– Не обижайся, Сидор. Нужна твоя помощь.
Сидор, услышав, что ему поручается важное дело, приосанился. Он бросил карты, сказав Ивану, что дело превыше всего, и слез с печи. Он хотел что-то сказать Никанору, но тут увидел старшего лейтенанта.
– Опаньки! – Сидор щелкнул языком. – А где вы Твердолобого нашли?
– Какого Твердолобого? – Не понял Никанор.
– Это меня, Твердолобым прозвали. – Ответил старлей за Сидора. – А я вас, что-то не припомню.
– А вы меня и не знаете. – Засмеялся Сидор. – Зато я вас отлично знаю. Ты знаешь, кто это? – Обратился он к Никанору. – Это самый правильный мент на этой стороне Москвы. Любой зэк, радуется, если его дело ведет Твердолобый. В этом случае, он будет уверен, что получит ровно столько, сколько заслужил. Ну, а если ты не виновен, то Твердолобый это докажет лучше любого адвоката. Вот такие легенды ходят про этого мента. Правда сейчас он на месяц отстранен от дел, и переведен на патрульную службу. Под него под самого копают. Видишь, он в форме. Значит, вызывали в прокуратуру на беседу или допрос.
– Все верно, но… – Мент мучительно вспоминал незнакомое лицо. – Не могу вспомнить. – Сдался он.
– Не ломай голову. – Пришел на помощь Никанор. – Ты его не знаешь. Он тюремный.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Есть домовые, амбарные, овинные, гаражные, а он тюремный. Ты его не видишь, если он не захочет, а он тебя видит и знает как облупленного. – Никанор повернулся к Ивану. – Вань. Давай расскажем ему все, раз он честный. Может, сможет нам помочь?
– Вы это серьезно? Про домовых и тюремных? – Старлей посмотрел на Ивана.
– Некогда шутить. – Ответил Иван. – У нас пять дней осталось. Сидор. Ты за него ручаешься?
– Больше чем за Никанора. – Ответил Сидор. – Если он скажет, что не проболтается, то точно не проболтается. Можешь быть уверен.
– Поднимайтесь на печь, товарищ старший лейтенант. – Попросил Иван. – Если, конечно, вы обещаете держать в тайне все, что мы вам расскажем.
– Сначала, я хочу убедиться, что имею дело с нормальными людьми, а не с психами.
– Это ваше право. – Сказал Иван. – Сидор. Сможешь доказать?
– Попробую. – Ответил Сидор и повернулся к старлею. – Как вам доказать, чтобы вы поверили?
Твердолобый задумался. Он посмотрел вокруг. Магазины, палатки, ряд биотуалетов… Он улыбнулся.
– Ну, я бы поверил, если бы вы зашли в первую кабинку туалета, а вышли в четвертую. – Предложил он Сидору, улыбаясь.
– Хорошо.
Сидор пошел к биотуалетам. Он прошел, не открывая дверцы, в первую кабинку. Женщина, которая следила, чтобы все оплачивали посещение кабинок, закричала на него. Потом побежала к кабинке, чтобы восстановить справедливость, дернула дверцу на себя и застыла в недоумении. Кабинка была пуста. Сидор вышел из четвертой кабинки, подмигнул женщине и направился к друзьям. Женщина перекрестилась и села в урну.
– Так нормально? – Спросил он у старлея.
– Не знаю. – Растерянно ответил тот.
– Уважаемый. – Подошел Боян. – Я понимаю ваши сомнения. Но поверьте мне, старому человеку. Мы говорим правду. Может быть мы и дураки, не буду спорить, но уверяю вас, что мы не жулики и не обманщики. Просто мы всегда стараемся говорить правду, чтобы не запутаться во лжи. А, правда, очень часто похожа на фантастический вымысел, потому что жизнь, на самом деле, чрезвычайно сложная штука.
– Хорошо. – Остановил Бояна старлей. – Я обещаю, что все вами сказанное сохраню в тайне, если это не будет противоречить моим принципам. Вы сейчас куда отправитесь?
– В тюрьму. – Ответил Иван.
– В отделение, куда вас отвезли омоновцы, после задержания?
– Да.
– Я знаю, где это. – Кивнул головой Твердолобый. – Я переоденусь и приду туда. Там вы мне все и расскажете.
– Договорились. – Иван протянул руку.
– До встречи! – Старлей пожал протянутую руку.
Он посмотрел на часы и, развернувшись, легко сбежал по ступенькам в подземный переход. Друзья смотрели ему вслед.
– Ну, что? – Нарушил молчание Никанор. – Кажется, жизнь налаживается. Если верить Сидору, то этот старлей то, что нам надо.
– Можешь мне верить, братишка. Этот старлей, среди моих подопечных, в авторитете. Уж он найдет, за что можно зацепиться.
– Тогда поехали в тюрьму. – Предложил Никанор. – А то торчим здесь, как семь стариков и одна печка.
– А меня? – Спросил Боян.
– Ты чо, старый? – Удивился домовой. – Мы, можно сказать, благодаря тебе, лучшего детектива оторвали, а ты в кусты? С нами поедешь. Поедим, выпьем, споем.
– Тогда в тюрьму. – Скомандовал Иван.
Все залезли на, ставшую немного тесноватой, печь. Затащили Диогена, подтянули ему трусы и поехали, в ставшую родной, тюрьму.
– Слушаю.
– Говорит «Сокол-2». Шеф, они приехали. Правда, я что-то не все понял.
– Что вам не понятно.
– Их уже семеро, шеф. Такое впечатление, что они собирают своих сообщников по всей Москве.
– !
– Вы слышите, шеф?
– Их арестовали?
– Не то, чтобы арестовали, но они в отделение.
– Это хорошо. Завтра за ними приедут настоящие профессионалы.
– А что делать мне?
– Продолжайте наблюдать.
– Слушаюсь!
В трубке раздались короткие гудки.
– Завтра приедут. – Передразнил он голос шефа. – А я торчи тут всю ночь. Козел!
И он нажал кнопку отбоя.
Подъезжая к отделению, друзья увидели у входа курящих милиционеров. Они закричали им и приветственно замахали руками. Курившие, почему-то, не очень-то и обрадовались. Они сначала застыли, как скульптура «Менты на перекуре», а затем, побросав недокуренные сигареты, скрылись в помещении, захлопнув за собой дверь, которая до этого была открыта настежь.
