Текст книги "Что уж, мы уж, раз уж, так уж..."
Автор книги: Николай Кудрявцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Умение воевать со временем стало наследственностью. Русь воевала во всех измерениях и на всех фронтах одновременно. Воевала с легкостью, с улыбкой, с ленцой, шутя. Воинское искусство оттачивалось ежесекундно. Войны вспыхивали постоянно и всюду. Воевали в постели, за столом, в магазине, на работе, на отдыхе и на заднем сиденье.
Крестьяне боролись с урожаем, а урожай с хранением. Генетики воевали с иммунной системой, а иммунная система воевала с рвотой, поносом, питьевой водой и гриппом всех зоологических видов.
Медицина принимала беспрецедентные меры против здоровья, а здоровье отбивало все атаки, сидя в алкоголе-никотино-сухомяткиных замках.
Фирмы однодневки еле справлялись с потоком будущих обманутых вкладчиков, а уже обманутые вкладчики вели массированные атаки на прокуратуру.
Незаконные формирования, по трое, на четвереньках, вели смертный бой с зеленым змеем.
Пенсионные фонды воюют с пенсионерами. Газовики, нефтяники и шахтеры, безжалостно уничтожают земные недра. Потребители противостоят производителям. Депутаты сражаются с избирателями. Промышленность травит города, а города оккупируют деревню. Биржи труда ненавидят безработных. Экономический кризис с легкостью отбивает все потуги антикризисных мероприятий. Фактическая инфляция не желает плясать под дудку прогнозируемой. Количество бьется с качеством. Сантехники несут огромные потери от сливных бачков. Люди гибнут за металл. Минздрав предупреждает. Демография грозится взорвать всю страну.
За всем этим, зорко следит правительство во главе с президентом, держа все под контролем. Это высшая каста бойцов. Они воюют красиво, с изяществом. Некоторые из них, даже освоили азы дзюдо.
– А я вот, никак не пойму? – Брыня уперся правым локтем в левое колено, а подбородком в кулак.
– А чо тут непонятного? – Удивился Никанор. – Находим пьяное эхо, всем по шее, а мальца на печку.
– Да я не о том. – Вздохнул витязь. – Я вот, никак не пойму, почему колорадский жук на родине не хочет жить?
– У нас картошка вкуснее и люди добрее. – Ответил Иван. – Ты лучше посмотри: красотища-то, какая!
Печь остановилась, чтобы посмотреть. А посмотреть, действительно, было на что. Перед ними, на сколько хватало глаз, простирался горный массив. Не с острыми, заснеженными пиками, как хрупкая готика, а с мощной, покатой, мускулистой поверхностью. Высоченные ели и сосны, покрывавшие склоны, казались пушком на руках подростка, и при всем своем желание, не могли скрыть силищу, рвущуюся из горных недр. Трещины и завалы, словно рубцы на теле воина, говорили о большом жизненном опыте. Создавалось впечатление, что вот сейчас, богатырь проснется, встанет на ноги, кликнет своего боевого коня и поскачет наводить порядок на родной земле.
– Святогор. – С благоговейным почтением прошептал Брыня. – Учитель.
Он вскочил на ноги, чуть не смахнув с печи всех, раскинул руки и заорал во всю мощь:
– Э-ге-ге-гей!!!
– Охренел, чо ль? – Испуганно, шарахнулось по хребту эхо.
Брыня растеряно оглядел друзей. Ответом ему, были не менее растерянные лица.
– Я, чой-то не понял? – Спросил он, глядя на красотищу.
– Да пошел, ты! – Эхо и не собиралось ему, что-то объяснять.
От шума проснулся Боян. Он потянулся, одновременно зевая, потом его передернуло, словно от холода и в его глазах появился интерес.
– Чо, орем? – Поинтересовался Боян, почесывая грудь.
– Да вот. – Диоген показал в даль. – Кто-то на Брынину грубость нарывается.
Боян посмотрел на горы, потом сложил ладони рупором и гаркнул:
– Кто тут нарывается?
– Шесть идиотов и один старый пердун с дудкой. – Ответило эхо.
– Тебя тоже сосчитали. – Заметил гном.
Боян улыбнулся. Он спрыгнул с печи, прошел немного вперед и, вытянув руку, указал пальцем в сторону гор.
– Вот оно, ущелье. – Крикнул он друзьям. – А озорует пьяное эхо.
– На свои пью! – Огрызнулось эхо.
– Так мы приехали, что ли? – Не понял Брыня.
– Да, приехали. – Подтвердил Боян. – Я вспомнил эти места и этого шалопая. Вон, там, ущелье. Можем сразу идти, а лучше перекусить. Конечно, на полный желудок тяжелее идти, но с другой стороны, ущелье длинное и узкое, места для привала не будет. Так что решайте сами.
Решили сначала перекусить. Слезли с печи, накрыли полянку. Никанор отнес угощение к кустам.
– Пусть Берегиня с местными обитателями полакомятся. – Объяснил он друзьям.
Никто возражать не стал. Все уселись в кружок и стали основательно подкрепляться. Боян стал рассказывать об особенностях ущелья, сверяясь с картой, которая лежала рядом на траве. Выходило так, что, идя по ущелью, можно придти в точку назначения. Там, конечно, придется действовать по обстоятельствам, но это никого не пугало. Тем более, что все их расследование, складывалось исключительно из обстоятельств. Боян счел нужным предупредить, что, пройдя половину ущелья, они столкнутся с какой-то опасностью. С какой? Он не знает, потому что, посещая последний раз ущелье, позорно бежал, когда услышал грозный рев, доносящийся из пещеры, расположенной ровно посередине ущелья. Услышав об опасности, Брыня перестал жевать и весь обратился в слух, но когда Боян дошел до рева и сбежал, витязь произнес, что-то об ушах, и вернулся к прерванному занятию.
– Простите великодушно. – Раздалось над их головой. – А вы, не могли бы, подкинуть вверх вон ту бутылочку с завертывающейся крышечкой?
– А что мы с этого будем иметь? – По-деловому рассудил Сидор.
– А я вам спою. – Предложило эхо. – А старый хрен мне сыграет на своей дудке.
– Чем я тебе не угодил? – Спросил Боян. – Смотри! Договоришься! Вот возьму, да усыплю.
– Вот этим и не угодил. – Обиженно ответило эхо. – Прошлый раз усыпил, так я неделю проспало. Знаешь, сколько сюда туристов набежало? Еле повыгонял, аж в горле пересохло. Ну, подкиньте бутылочку. А?
– А что, у эхо есть горло? – Удивился Диоген.
– А чем я, по-твоему, издаю звуки? – Съязвило эхо. – Как ты, задницей, что ли?
Диоген приготовился достойно ответить, но Брыня его остановил.
– Ты лучше скажи мне, – Обратился он к эхо. – Ты, здесь, в округе, все знаешь?
– Ха! – Возмутилось эхо. – Да я здесь в такие места забираюсь, куда эти, с винтовками, даже не мечтают.
– Кто эти, и с какими винтовками? – Насторожился витязь.
– Хм! – Хмыкнуло эхо, и имитировала глотающий звук.
Брыня подкинул вверх бутылку водки. Она исчезла на глазах, а немного погодя, послышалось бульканье. Бульканье завершилось облегченным выдохом. Друзья ждали, и эхо, тоже чего-то ждало.
– Ну? – Не выдержал витязь. – Я жду ответа.
– А. – Вспомнило эхо. – Ну, там, где ущелье переходит в долину, там полно вооруженных людей. У них постоянно дежурят четыре снайпера, на склонах гор.
– А что там делают вооруженные люди?
– Хм!
Брыня подкинул вторую бутылку. Эхо булькнуло с выдохом.
– А я откуда знаю? – Ответило оно. – Они мне не докладывают. Может, стерегут чего-то.
– А чего стерегут?
– Почем мне знать? – Хмыкнуло эхо. – Может долину, может железяку за ними, может мальчишек в горе.
– Каких мальчишек? – Насторожился витязь.
– Хм!
Брыня подкинул бутылку.
– Вчера видело, как двух мальчишек выводили на прогулку. – Почему-то шепотом, ответило эхо. – Один вырвался и побежал. Его поймали и увели в гору. Ну, я и подумало, что мальчишки являются пленниками.
Брыня подкинул бутылку.
– Держи премию за хорошие вести. – Объяснил он свой поступок.
– Значит мальчишки в конце этого ущелья. – Задумчиво произнес Иван. – Это хорошо. Нам вооруженных людей пройти, и мы в дамках.
– Щас! Ик! – Довольное эхо подало свой голос. – Хрен тебе! Ик!
– В каком смысле? – Не понял Иван.
– В продовольственном. Ик! Э-э-эх! – Счастливое эхо промчалось по горам.
– Эй? Куда? – Крикнул Брыня.
– Да здесь я, дедуля. – Раздалось над ухом. – Не боись. Ик!
– Ты на что намекнуло? – Спросил витязь.
– Тебе, как другу, скажу. – Бутылка, стоящая рядом с Брыней, пропала. – Там, в долине, за охраной, половину территории охраняет железяка. Когда включается тревога, эта железяка начинает создавать привидения.
– Какие? – Брыня не вникал.
– Такие, ик! Здоровенные обезьяны, со здоровенными дубинами. Ик!
Все засмеялись. Никанор, Семен и Сидор, поведали эхо, что они сами привидения, а зараза к заразе не пристает. Услышав их, хихикнул даже Диоген.
– Ну-ну! – Многообещающе отозвалось эхо. – Флаг вам в руки. Ик! И семь килей под футом.
– Наоборот. – Поправил Диоген.
– Можно и наоборот. – Не стало спорить эхо. – Ик! Семь килей вам в руки, и флаг под футом.
– Закусывать надо! – Посоветовал Диоген, и у него из рук, сразу пропал бутерброд с котлетой.
– Самое главное мы выяснили. – Подытожил Иван. – Мы у цели. Давайте основательно подкрепимся и в путь.
Друзья молча согласились и заработали челюстями. Минут десять прошло в тишине. Эхо тоже закусывало. Это было видно, по периодически пропадающей провизии, особенно из рук гнома и Бояна.
Когда друзья насытились, Никанор прибрал остатки и отнес угощение к кустам.
– Пусть зверюшки полакомятся. – Объяснил он.
Возражать никто не стал. Диоген подогнал печь к входу в ущелье, чтобы на обратном пути, не утруждать, лишний раз, ноги. Еще раз осмотрелись кругом, установили, кто за кем идет, и как будет действовать, и тронулись в путь.
Ущелье действительно, как предупреждал Боян, было очень длинным и очень узким. Хорошо, что они оставили печь перед входом в ущелье, а то, пришлось бы возвращаться, потому что здесь не только русская печь не продерется, но и голландка не пройдет. За два часа, они прошли только треть пути, как сказал Боян. Даже успели привыкнуть к эхо, которое, поначалу, доставало их своим оригинальным отголоском. А чтобы его не провоцировать, старались не издавать шума. Правда, это удавалось только первые полтора часа. Потом Диоген стал сдавать. Он запыхтел, начал шаркать ногами, чем вызвал неудовольствие эхо, а последние десять минут, заметно отстал от основной группы.
– Что ты так шаркаешь? – Никанор повернулся к, отставшему от группы, Диогену. – Все эхо распугаешь.
"Твою мать!" – Откликнулось эхо.
– Сандалии жмут. – Пожаловался гном.
"Мать их!" – Подтвердило эхо.
– Надо было кроссовки одеть, а не выпендриваться.
"Едрёныть!" – Понеслось по горам.
– Да я не выпендривался. – Диоген вздохнул. – Это жена мне подсуропила. Говорит: "В такую великую столицу едешь! Оденься поприличнее. Я тебе модельные плетенки приобрела". Ну и всучила эти сандалии, а они мне малы.
"Мать их!"
– Сказал бы ей, что малы.
"Мать ее!"
– Сказал, а что толку. – Диоген в сердцах махнул рукой. – Она говорит: "Чем теснее обувь, тем благороднее поступь! Не оденешь – закачу скандал!"
"Ни хрена себе!" – Обалдело эхо.
– Это аргумент! – Согласился Никанор, не обращая внимания на горные отголоски. – А ты сними их, тебе легче будет.
"Не хрен делать!" – Согласилось эхо.
– Носки раздеру о камни, а за носки, она меня убьет.
"Ох, мать твою!" – Изумилось эхо.
– Заботится она о тебе. – Посочувствовал домовой. – Значит любит.
"Твою мать!"
– Еще как любит! Души во мне не чает! – Похвастал Диоген.
"Ну, загнул!" – Хохотнуло эхо.
– Это она тебе сама сказала? – Спросил Семен.
"?" – Насторожилось эхо.
– Не говорила. – Ответил гном. – Она редко говорит. Она, в основном, орет и визжит. А как она меня лупит! – Он закатил глаза и зацокал языком. – Бывает ногами, и бывает по животу.
"О, Ё-о-о!" – Ужаснулось эхо.
– Ну, если бьет, значит точно, любит. – Подытожил Никанор.
"А хрен ли!" – Поскакало по горам эхо.
Все затихли, завидуя Диогену, только модельные плетенки шаркали, приглашая эхо к диалогу. Правда, длинного диалога не получилось. На все приколы эхо, плетенки отвечали нудно, буднично и однообразно. Никакой инициативы или полета мысли у модельной обуви не наблюдалось. Наконец эхо не выдержало такого издевательства и со злорадством заметило:
– Кстати! Не мешало бы помянуть обувку вашего гнома.
– В каком смысле? – Не прекращая движения, спросил Брыня.
– В заупокойном. – Хихикнуло эхо.
– Не понял? – Витязь остановился, потому что действительно не понял.
Все, по очереди ткнулись в него, и тоже остановились, задрав вверх лица.
– А чего, тут, непонятного? – Эхо тоже остановилось. – Через двести метров, вашему гному, ноги откусят. Можете спросить своего дудочника.
Друзья посмотрели на Бояна. Тот, как-то сразу посерел лицом и кивнул, подтверждая то, что сказало эхо.
– А почему, только гному, ноги откусят? – Брыня хотел докопаться до истины.
– Потому что он идет последний. – Объяснило эхо. – Первых сожрут, а на гноме аппетит испортится.
Диоген, по своей врожденной привычке, хотел, было возмутиться намеку эхо, что он, якобы, не вкусный, но его опередил Никанор.
– Это почему же, на Диогене, аппетит испортится? – Потребовал он ответа. – Он, у нас, очень даже аппетитный.
– Не верю!!! – Голосом Станиславского, ответило эхо. – Хорошая еда, не шаркает, как старая, костлявая кляча.
– А ну, цыц! – Рявкнул Брыня. – А то всем, сейчас, по ушам.
– Да. – Всхлипнуло эхо. – Меня обидеть дело не хитрое. Любой поэт знает, что эхо пугливое. Я вот посмотрю, что ты, через двести метров, про уши скажешь.
– А что там, через двести метров? – Спросил витязь.
– А я почем знаю? – Искренне ответило эхо. – Пещера там. Рычит кто-то. Я туда не суюсь. Там глухо, как в психиатрическом изоляторе. Даже шагов не слышно. Но если судить по рыку, то зверюга знатный.
Боян кивнул головой.
– Да! – Вспомнило эхо. – По ночам, этот тип летает.
– Только этого нам и не хватало, – намекнул Никанор, – чтобы этот проглот еще и летал.
– Тихо, говорю! – Осадил Брыня. – Значит, летает? И ты не рассмотрело, кто летает?
– Ну, ты дед, ва-а-аще! – Возмутилось эхо. – Я, что, тебе, дальнорукий? Я в близь-то, ни хрена не вижу. Я, все больше по слуху и на ощупь. А он по ночам летает. Надоел, гад. Крыльями хлопает, а я боюсь ответить.
– А тебе-то чего бояться? – Хмыкнул Никанор. – Ты же эхо.
– Да знаю, что эхо, а все равно страшно. – Оно перешло на едва слышимый шепот. – А вдруг, это чудище, эхами питается? Что-то ему надо жрать? Туристы сюда редко забираются.
– Хорош базарить! – Брыне надоело. – Значит так. Я иду первый, а вы все, через сто метров за мной.
Он не стал дожидаться ответа и пошел вперед. Все остальные, включая эхо, стали считать Брынины шаги. Спорить с витязем, перед битвой, не решился даже Никанор. У каждого в голове сидела только одна загадка: "Рычит и летает, но не колибри?". Отсчитав сто Брыниных шагов, друзья сбились в кучу, чтобы в случае чего, зверюга подавилась, и мелкими, но твердыми шажками, двинулись за вожаком.
Брыня подошел к входу в пещеру. В глубине пещеры была такая темнотища, что любой афро-американец позавидовал бы.
Когда в инструкции, для пользования электрической лампочкой, пишут, что ее нельзя засовывать в рот, весь мир принимает это, как аксиому. Русскому надо проверить и, если удастся, то опровергнуть. Даже, когда хирург, вынет у него изо рта эту лампочку, чуть не разорвав до ушей щеки, он сомневается, что лампочка не вынимается.
Когда на скамейке висит табличка с предупреждением, что она покрашена, только русский отваживается сесть на нее, или, в крайнем случае, провести по скамейке пальцем.
Когда осиное гнездо гудит, только русский ударяет по нему палкой, чтобы увидеть нарушителей спокойствия.
Только русский проверяет величину злости собаки во дворе; кормит зверей, когда запрещено это делать; заходит, где посторонним вход воспрещен; пьет все, что горит.
Брыня был русским человеком. А что делает русский человек, когда ему говорят, что из этой пещеры кто-то выскочит и его сожрет? Правильно! Он немного подождет и, не дождавшись, кинет в темноту пещеры камень. Что витязь и сделал, предварительно засучив рукава, чтобы не мешали.
Из пещеры раздался недовольный предупредительный рев. Брынины друзья, которые тоже считали себя русскими, ускорили шаги, чтобы не прозевать того, кому Диоген испортит аппетит.
Рев не прекращался, а наоборот, усилился.
– Выходи, вражина, и покажи свои уши!!! – Рев Брыни, пожалуй, был посильнее хозяина пещеры.
Тот тоже заметил это. Рев прекратился. На смену ему пришла дрожь земли. В пещерной темноте ничего не было видно. Оставалось только гадать о том, что там происходит. Или там кто-то пляшет, или бегает, или трясется от испуга. Даже эхо, превозмогая страх, подобралось поближе.
– Ну, что он там тянет? – Шепнуло оно. – Скорей бы уж показывал свои уши. Мочи нет ждать.
Дрожь земли усилилась. Послышался отдаленный топот. Кто-то увесистый, несся на встречу любознательным друзьям. Все, с огромным нетерпением, ожидали развязки, изредка поглядывая на вставшего, на носочки, чтобы лучше видеть, гнома. Их нетерпение проникло в пещеру и, похоже, насторожило того, кто только что рычал и рвался на выход. Топот стих и только редкий треск под чьими-то ногами, то ли устилавших пол пещеры веток, то ли костей, то ли камней, указывал на то, что к выходу кто-то крадется. Вскоре, в темноте пещеры, в самом центре, показалось расплывчатое темное пятно. Стало ясно, что развязка близка к финалу. Друзья придвинулись поближе к выходу из пещеры, чтобы покончить с неизвестностью раз и навсегда.
Пятно остановилось. Брыня вглядывался в темноту, гадая над тем, что остановило монстра. Может, он испугался, а может, выбирает, с кого начать свое пиршество?
– Ну, долго тебя Диоген ждать будет? – Крикнуло эхо.
Пятно молчало и стояло на месте.
– Щас я сам приду! – Крикнул Брыня, теряя терпение.
– Добры-ыня-я!!! – Теплый, радостный крик, вылетел из пещеры и толкнул друзей.
Брыня вытянул шею, приставил ладонь козырьком, и, даже прищурился, чтобы лучше рассмотреть того, кто находился в пещере и приветствовал его. Дрожь земли восстановилась, пятно рвануло на выход. Наступал момент истины.
Когда из темноты выплыли три головы на длинных шеях, Брыня улыбнулся в тридцать два зуба, раскинул руки и помчался на встречу с неведомым, вопя во всю глотку:
– Горы-ыны-ыч!!! Тво-ою-ю ма-а-ать!!!
Они встретились на границе света и тьмы, столкнувшись так, что Брынины друзья попадали наземь, а с ближайших елей посыпались шишки, короеды и белки. Эхо подкралось к валяющимся на земле друзьям и зловеще зашептало:
– Чо разлеглись как на Мурманском взморье? Делаем ноги, пока оно вашего клоуна гложет!
Из пещеры доносились редкие хлопки, то по спине, то по чешуе. Диоген, лежавший на спине и дрыгавший ногами, как майский жук, перевернулся на живот, вскочил на ноги, подтянул трусы и понесся во внутрь пещеры.
– У-убью-ю! – Заорал он, скрывшись с глаз.
Оставшиеся поднялись с земли и последовали примеру, проявившего героизм гнома, но тут же снова попадали, сбитые вылетевшим из пещеры Диогеном.
– Ну, что там? – Спросил Никанор, придавленный к камням очумелым гномом.
– Жрут друг друга. – Ответил Диоген, барахтаясь на домовом.
– Что ж ты не помог? – Спросило эхо.
– Я только хотел одну голову открутить, – оправдывался Диоген, поправляя трусы, – а мне как врезали хвостом.
– Откуда у Брыни хвост? – В один голос удивились друзья.
– Не знаю? – Задумался гном. – Вообще-то, у него и голова одна. – Вдруг Диогена осенило. Он округлил глаза и испугано прошептал: – Там еще кто-то есть.
– А мне вот, очень интересно? – Эхо прозвучало со всех сторон. – У вас все такие придурки, или через одного?
– Такие? – Спросил Никанор, показывая пальцем на Гнома. – Только один.
Диоген, не обращая никакого внимания на то, что разговор идет о нем, поднял с земли камень и запустил его в пещеру.
– Мать твою! – Послышался Брынин голос, полный немого укора.
Из пещеры вышел витязь, обнимающий одной рукой здоровенную чешуйчатую трехголовую змеюку, а другой рукой зажимая глаз. Змеюка вышагивала рядом с Брыней, растопырив свои перепончатые крылья и положив две головы на плечи русского богатыря. Когтистые лапы обнимали Брыню, а правая голова следила по сторонам за возможной опасностью. Друзья невольно подались в разные стороны.
– Вы куда? – Крикнул Брыня. – Это мой друг, Горыныч! Добрейшей души дракон. Познакомьтесь с ним.
Друзья опасливо подошли к дракону и стали знакомиться. Горыныч галантно кланялся, а каждая его голова, считала своим долгом, сделать комплимент. Эхо смогло вклиниться в Брынины друзья так, что никто ничего не заметил. Когда церемония знакомства закончилась, Горыныч с Брыней снова крепко обнялись.
– Сколько же мы не виделись с тобой, Горыныч? – Брыня по-дружески шарахнул по чешуйчатой груди кулаком. – Поди, что тыщу лет?
– Наверное, поболее. – Откашлявшись, ответил Горыныч.
– Да-а-а. – Протянул витязь, ласково ударяя Горынычу в печень. – Я, уж, думал, что не увижу тебя больше.
Горыныч, кашляя и морщась, кивнул всеми тремя головами. Брыня счастливо глядел на своего друга, ища на нем место, для проявления дружеских чувств.
– Не понял? – Вдруг нахмурился витязь. – А где уши?
Все уставились на, вдруг, смутившегося Горыныча. Действительно, на его головах, вместо ушей, были небольшие шишечки. Дракон откашлялся.
– Ты все забыл, Добрыня. – Сказала правая голова.
– У русских драконов, уши купируют от рождения. – Пояснила левая голова.
– Зачем? – Удивился витязь.
– Потому что у вас, у русских, чуть что, сразу по ушам. – Закончила пояснение центральная голова.
– Странно. – Брыня задумался. – А я помню, что как-то давненько, давал по ушам вашему племени.
– Ты все перепутал, Добрынюшка. – Горыныч улыбался всеми тремя головами. – Это ты узкоглазых гонял, а не нас.
– Каких узкоглазых?
– Из Поднебесной. – Напомнила центральная голова. – Когда ты нас шуганул, мы в Каменном поясе спрятались. И пошла молва о тебе по всему миру. Мол, есть такой богатырь на Руси, и зовут его Добрыней. Очень добрый значит.
– Мол, драконов гоняет, как гусей. – Продолжила правая голова. – Одной хворостиной. Прослышали про это китайцы из Поднебесной. Народец мелкий, но плодовитый. Прислали они к тебе посольство. Их свои, местные драконы достали. Уединились вы в трактире и стали квасить. Ты с ними какую-то грамоту подписал на их бумаге. Они ее из риса делают. Толковая мелюзга в этой Поднебесной. Они тебя из трактира вытащили и в телегу загрузили.
– А я что, не сопротивлялся, что ли? – Брыня почесал за ухом, но так ничего и не вспомнил.
– А ты в ляпок был. – Хохотнула левая голова. – А князь не возражал. Ты же по всей Руси носился в поисках драконов. Двух Пегасов, подаренных князю британцами, зашиб по ошибке. Он рад был отдохнуть от твоего служебного рвения.
– Короче говоря, – продолжила центральная голова, – увезли тебя за Великую Китайскую Стену. Ну, ты там и разошелся! Они же ушастые и одноголовые. Всех до единого извел. Даже любимых императорских дракончиков, зашиб до кучи. Император рассвирепел, как шаолиньский монах. Вызвал к себе главу клана "Белый лотос" и заказал тебя.
– Не помню, хоть убей. – Брыня ожесточенно чесал за ушами.
– Еще бы! – Хмыкнула правая голова. – Ты же с Конфуцием квасил. А он был доволен! Его ученики слабаки в этом деле. А что ты хочешь от чистокровных китайцев?
– А Конфуций не китаец? – Удивился Брыня.
– Официально он китаец, но… – левая голова приникла к левому уху витязя, а правая голова к правому уху и обе зашептали.
Что там Горыныч порассказал про Конфуция, не ведомо, но ржали, витязь с драконом так, что короеды и белки, успевшие залезть на ели, попадали снова на землю.
– Ничего не помню! – Хохотал Брыня.
– А оно тебе надо? – Ржали три головы.
Глядя на них, стали посмеиваться и друзья. Сначала нехотя, как бы принудительно. Затем все громче и заливистей. И скоро хохотали только они, а витязь с драконом, хмуро пялились на них, чувствуя, что что-то прозевали.
– Ну, и чем закончилось? – Спросил Диоген, когда отсмеялся и вытер слезы.
Головы посмотрели друг другу в глаза, а потом окружили, со всех сторон Диогена.
– Ты это сейчас о чем, гном? – Спросили они одновременно и с подозрением.
Диоген как-то сразу растерялся. Трудно отвечать, сразу троим. На помощь ему пришел Никанор.
– Ну, император Поднебесной, заказал Брыню "Белому лотосу". – Напомнил он Горынычу.
– А! – Горыныч вспомнил. – Ну, да! Глава клана вызвал Добрыню на поединок. А ты, – он обратился к витязю, – как раз в шахматы с Конфуцием играл. Ты вызов принял, стукнул сопернику в лоб кулаком и, вы оба, засмеялись. Глава клана ушел. Ты поиграл немного в шахматы с Конфуцием, обложил его короля матом, взял контрибуцию в виде воза рисовой водки, и укатил на Русь, разрушив по дороге часть Великой Китайской стены.
– На фига? – Удивился Брыня.
– В дверь не вписался. – Объяснила центральная голова. – Да не бери ты в голову. Что она тебе, эта стена, родная что ли? Кстати, тебе за это, потом, Чингисхан благодарен был.
– А глава клана с Брыней подружился, что ли? – Спросил Диоген.
– Вряд ли. – Засомневался Горыныч. – Если бы подружился, то они бы встречались. А они друг о друге даже не помнили. Этот глава "Белого лотоса", года полтора еще пожил.
– А потом? – Поинтересовался Никанор.
– Так ведь его императорская стража придушила. – Горыныч пожал плечами. – Он же все полтора года хохотал. Спать всем мешал. Император приказал навести порядок.
– Ничего не помню. – Огорчился Брыня.
– Это, Добрынюшка, все от рисовой бормотухи. – Вздохнула левая голова. – Был я у них, в Поднебесной. Пригласили по обмену опытом. Приехал, а они как заорут: "Мутант трехголовый!" Ох уж эти китайцы! Ну, я же, не Карл Линней, чтобы им все объяснять. Я им по простецки, своими словами, мол, вы, узкоглазые, ничего не понимаете. У меня преимуществ, больше чем у вас. Во-первых, в любой момент могу сообразить на троих, а им надо компанию искать. Во-вторых, в любой момент могу собрать консилиум, а им, на это, время нужно. В третьих, я не чувствую себя одиноким, даже когда от меня все отвернулись. Опять же, питаться могу в три горла. А они знай, орут: "Мутант трехголовый!" Плюнул я, Добрынюшка, всего один раз. Представляешь?
– И три села, как корова языком слизнула. – Продолжила центральная голова. – Выгорели дочиста. Вот где они мое преимущество увидели. Ну да я не об этом. Я про рис говорил. Пока я у них гостил, то понял одну вещь, что нам полезней греча, чем рис. От гречишного меда, медовуха получается как нектар божественный. А гречневая каша выводит из организма все токсины и тяжелые металлы. А от их рисовой бормотухи память отшибает напрочь, а от каши только запор.
– Каждый народ, свою кашу заваривает. – Внесла свою лепту в разговор, правая голова. – В Азии едят рис. В Евразии едят гречу с пшеном. На западе едят бобы и фасоль.
– Вот почему они так часто поднимают много шума из ничего. – Осенило Диогена.
– Да. – Согласился Горыныч. – Вонючий народ. Да хрен с ней, с Европой. Вас-то, каким ветром в наши пенаты занесло?
– У нас тут дело одно имеется. – Сразу посерьезнел Брыня.
– А моя помощь не нужна? – Предложил Горыныч.
Друзья переглянулись. Брыня оглядел их по очереди. Пришлось все брать на себя. Он присел на землю, поджав под себя ноги, и всех последовать его примеру.
– Дело у нас серьезное и опасное. – Начал Брыня. – Я тебе сейчас все расскажу, а ты уж сам решай, будешь нам помогать или нет. Не могу я своих друзей под монастырь подводить.
– А я не могу стоять, сложа крылья, когда мои друзья лезут в чужой монастырь. – Гневно возразил Горыныч. – Ты меня за жабу, что ли, держишь? Или я тебе уже не друг?
– Ты, Горыныч, погоди. – Успокоил его витязь. – Мы же не отказываемся от твоей помощи. Если хочешь помочь, так мы только за. Просто я подумал, что жизнь у тебя, вроде бы налажена. Отдельная пещера со всеми удо…
– Да пропади она пропадом, эта пещера. – Рявкнул, с тоской в голосе, Горыныч. – Темнотища, как у дяди Тома. Сырость с плесенью, как на советской овощной базе. Ни пауков, ни мух, даже задрипанного эхо нет. Да еще эти козлы в долине. Вылетишь пожрать, а они тут как тут, из винторезов палить. Хорошо, что у меня чешуя на зависть танковой броне. А глаза-то не казенные! А я не летучая мышь, чтобы на звук ориентироваться.
– Постой. – Остановил его красноречие Брыня. – Так ты что, дружище, хреново живешь?
– Хуже, Добрынюшка, хуже. – Всхлипнули все три головы. – Будь другом, возьми меня к себе. Я тебе огород сторожить буду. Ты на мне воду будешь возить. Я для тебя…
– Стоп! – Прервал Брыня. – С удовольствием возьму. Только не сторожем и не водовозом, а другом. Избы у нас в Фофанке есть. Так что жильем ты будешь обеспечен. Ты лучше расскажи поподробнее про козлов из долины.
– А что козлы? – Высморкавшись, ответил Горыныч. – Козлы, они и в Африке козлы.
– Ты про винторезы говорил.
– Винторезы, автоматы, пулеметы, гранаты. – Горыныч немного подумал. – У них оружия больше, чем во всей Российской Армии. Торчат они в долине. Долина аномальная. Про эту долину нехорошие слухи ходили. Когда ты нас разогнал, мы сюда и спрятались. Думали, что будем здесь в безопасности до скончания своих дней. Ошиблись, хоть и самые умные на земле.
– И на старуху бывает проруха. – Хмыкнул Добрыня.
– Это так. – Согласился Горыныч. – Жили мы тихо. Старались не высовываться. Со временем люди стали думать, что мы выдумка, сказки. Потом революция. Ну, знаешь. Сам, небось, с ней столкнулся. Появились люди, которые ни в Бога, ни в черта не верили. У большевиков был такой полковник, по фамилии Бокий. Лагерями заведовал. Было у него необычное хобби. Любил все таинственное. И человек у него один был. Своего рода спец агент. Таинственное разыскивал. Блюмкин. Слышал о таком?
– Приезжал такой в Фофанку. – Вспомнил Добрыня. – Всю саблю о ворота затупил.
– Значит слышал. – Кивнул Горыныч всеми тремя головами. – Вот и к нам приехал. И теперь я один остался. А долина эта в ведение ГПУ.
– ГПУ уже нет. – Заметил Добрыня.
– Это так. – Согласился Горыныч. – Ты же тоже, вроде как бы и не Добрыня. А что изменилось? Название. А я тебе скажу так, Добрынюшка. ГПУ, это самое правильное название этой организации. А другие аббревиатуры, только снижают страх перед этой организацией, но не их деяния. Понимаешь, друг мой, политических организаций много. К примеру, Дума. Она думает, извини за каламбур, что делает политику в стране. Правительство думает, что они делают политику. Президент не думает, а знает, что делает политику в стране. Есть мелочь, про которую можно упомянуть, но только вкратце. Скажем так: криминал, губернаторы, армия, милиция, мэры, налоговики. Думаю, что достаточно. Те, кто митингует, даже недостойны внимания. И вот тут-то самое интересное и просматривается. Скажем так: дельфин тоже думает, что управляет дрессировщиком. Он когда захочет, тогда и тыкает носом в кнопку, а дрессировщик, хочет или не хочет, а рыбку дать обязан. И никто из них не помнит о госбанке. Заруби он финансирование, и разбегутся все в разные стороны. Дельфины в море, дрессировщики на биржу труда. И это при условии, что госбанк, самоуправством не занимается.
