Текст книги "Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных"

Автор книги: Николай Чувиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

–. Его тут неееет!! – капитан аж вздрогнул, услышав голос Артера, скрипящий как плохо смазанная дверь, – Чтооооо???!! – он продолжал орать, – Я говорю: его тут нееееееет!!!! – Андрей начал обдумывать, какую пытку он применит к навигатору, когда он запихнёт его в соседнюю с Каспером камеру, – А хрен его знает!!!

Капитан резко захлопнул двери шкафа и увидел, как при входе в его кабинет стоит Артер, схватившись обеими руками за дверные рамки и раскачиваясь на них подобно ребёнку, – борода при этом напоминала лиану, на которую вот-вот запрыгнет макака. Он, конечно, тоже был в парадной навигаторской одежде, коя по странному стечению обстоятельств выглядела гораздо приличнее, чем у капитана: обтягивающие штаны с несколькими прочерченными стрелками на ногах и спиритический тёмно-серый балахон на теле, подчёркивающий, что каста Навигаторов работает не только с точной наукой, но и с неизведанными ментальными материями. Не было ни гербов, ни инсигний, ни знаков отличия – иногда Макарову казалось, что навигаторы больше похожи на шаманов или чернокнижников, чем на пилотов или учёных. Да и вообще его немного напрягало, что во время прокладывания курса их разум подключают непосредственно к материнской плате корабля, – таким образом, создавался единый разум, союз человека и машины, который делал возможным получение точных координат ближайшей червоточины и пути через неё. Более того, вопреки всеобщему мнению, Галактика отнюдь не отличается стагнацией и спокойствием, – она находится в постоянном перемещении и брожении, так что зачастую вычислить координаты нужной тебе планеты не так и просто, – а особенно для обычного компьютера. Вот тут и приходили на помощь навигаторы, умеющие вступать с космосом в своеобразный ментальный симбиоз… Макаров не знал, как это точно можно описать. Но они, как было известно всем и каждому, были обязательным злом при путешествии из одной Солнечной системы в другую, так что приходилось относиться к ним снисходительно. Только вот… что это было у него на голове??

–. Артер! – капитан не то чтобы выкрикнул имя навигатора, но сказано оно было так резко и строго, что тот вздрогнул как от раската грома и через секунду уже лежал на холодном корабельном полу, – Встаньте немедленно, когда говорите с капитаном.

–. Но капитан… – голос Артера как обычно был немного обиженным и будто бы слегка пьяным.

Он неуклюже поднялся на ноги, при этом несколько раз запутавшись в своей бороде, больше напоминающую внушительных размеров сорную метлу. Андрей хотел было задуматься о том, почему каждый навигатор обязательно отпускает бороду, но сразу решил, что скорее всего это тоже какой-то символ или посвящение, так что и смысла нет на эту тему рассуждать.

–. Артер! – доказанный факт: если несколько раз громко произнести имя человека, он быстрее соберётся с мыслями, – Что это у вас на голове?

–. Эм?… – недоумение появилось в глазах навигатора, когда он обнажил лысину и взял в руки то, что с самого начала показалось Макарову давно покинутым птичьим гнездом, при этом усеянным их затвердевшим калом и осколками вылупившихся яиц, – Это тюрик.

–. Что?! – глаза Макарова полезли на лоб, а каждая не сбритая щетинка на лице превратилась в острую иглу, готовую впиться в кожу Артера, – Поясните! Я даже слова такого не знаю.

–. Тюрик… – навигатор был чрезвычайно удивлён очередной придиркой капитана, а потому не знал, что ответить и просто вертел «гнездо» в руках, вглядываясь в его бесконечные складки, будто бы ответ крылся где-то там, – Просто тюрик…

–. Да перестаньте это слово повторять и объясните, какого лешего вы это на себя напялили??

–. Я… Я… – тут он нашёлся с ответом, – Мне его брат прислал, и я подумал, что встреча внемлющего – достаточно торжественное событие, чтобы его надеть… Он же парадный! Его можно на балы надевать…

Андрей с ужасом представил, как Артер приглашает даму на вальс в этом чудовище на голове, а потом кружится в невесомости по бальному залу, размахивая бородой, но решил долго на этой мысли не задерживаться.

–. Вы что, серьёзно?? – он подошёл вплотную к навигатору, обдав того перегарным ветерком и выпучивая глаза так, будто они жили независимо от опухших и иссиня-чёрных век. «Он вообще хоть когда-нибудь спит? – подумалось Артеру, но вместо ответа он лишь получил очередную порцию злобного капитанского взгляда.

–. Я… Я, эм… По кодексу…

–. Немедленно снимайте эту помойку с головы и пойдёмте вместе со мной, – он многозначительно взглянул на навигатора, тот, недолго думая, отступил, и капитан резко промаршировал в коридор, пытаясь расслушать, как за ним уплетается его неуклюжий собеседник.

–. По кодексу корабля я имею право носить любую одежду, которая не оскорбляет личного достоинства персонала… – ага, навигаторы все были такими: для них писаное слово всегда было дороже здравого смысла. Хотя, наверное, приходится полагаться на инструкции, когда у тебя с головой не всё в порядке…

–. Артер, поверьте, в инструкции ничего не написано про этот ваш… Как его? Пюрик?

–. Тюрик…

–. Ага, вот это самое, – Макаров усмехнулся, – Уверен, что если бы создатели кодекса увидели эту мёртвую крысу у вас на голове, то они бы мигом придумали запрет на неё. Кстати, а ведь правда, это случаем не мёртвая крыса?

–. Нет, капитан, это очень ценный…

–. Да, конечно. Наденете его на свою свадьбу…

–. Навигаторам запрещено жениться, капитан.

–. Значит на свой день рождения. Вам ведь разрешено дни рождения праздновать, не правда ли? – наверное, для своей нелюбви инопланетян и всякого рода отклонений, он проявлял излишнее любопытство, но почему-то Артер в ровной степени привлекал его, как и отталкивал.

–. Конечно можно… – навигатор засунул свою ужасающую шапку в дебри широкого балахона и теперь поспевал за капитаном, отражая оголённой лысиной желтоватый свет мигающих корабельных лампочек, – Когда вы были так любезны навестить нас с моими братьями, мы как раз праздновали день рождения…

–. Никак ваш? – Андрей оглянулся на Артера не то, чтобы с улыбкой, но с неким подобием расположения.

–. Нет, капитан… – он замялся, но навигаторский кодекс приписывал ему всегда всё договаривать до конца, так что пришлось продолжить, – День рождения был у Летиции…

–. Кого? Не припомню девушек у нас на корабле… – да, это может показаться странным, но на Энкратуриусе не было ни одной девушки, что, скорее всего, объяснялось тем, что мало какое командование будет настолько жестоко, что запихнёт любую представительницу прекрасного пола, будь то уборщица или специалистка по тяжёлому лазерному вооружению, на такую реликтовую посудину. Хотя нет, одна девушка у них в своё время была: некая Галина проработала с ними всего один рейс, а потом написала рапорт об уходе, объяснив это тем, что Энкратуриус «смердит как полуразложившийся труп». Андрей до сих пор не понимал, как он подписал этот документ с таким серьёзным лицом и как его приняло вышестоящее командование ВМО.

–. Нет, капитан, это… – навигатор кашлянул, почувствовав, что несколько бородиных волосков попали к нему в рот, – Моя питомица. Огненная сколопендра…

–. А… – одна мысль о том, что кто-то может праздновать день рождения этой ошибки природы, пробила капитана на дрожь, – Надеюсь, вы избавились от неё? Как я проси… Приказал.

–. Что?

«Навигаторы никогда не врут. Навигаторы никогда не врут»

–. Ну так? Избавились или нет?

«Никогда… никогда…»

–. Да, капитан, конечно избавился. Отправил в мусорный диспенсер вместе с остатками еды.

–. Хорошо, – Макаров закрыл глаза и успокоился: одной проблемой меньше, – Продолжайте в том же духе, и вы сможете завоевать моё расположение, – они повернули в очередной коридор, который должен был привести их к корабельному шлюзу, – Вы ведь знаете, что сейчас будет?

Конечно, Артер всё знал: на вчерашнем общекорабельном собрании капитан битых два часа говорил о том, как важна для Энкратуриуса эта миссия и как опасен может быть рассвирепевший внемлющий на борту космического судна. Следующие полтора часа он раздавал инструкции каждому члену экипажа: инопланетному социологу Ариславу Горникову, своему заместителю Долу Гакло, ксенотерапевту Норроку, коку и разнорабочему Летьеру, лоцману Джекки Карлитцу, старшему офицеру Питеру Гариманову и даже ему и его братьям-навигаторам. Ведите себя так, делайте то, того не делайте, много не пейте (а лучше вообще не пейте), поддерживайте порядок на борту… Под конец вечера каждый ключевой член экипажа знал свою роль на зубок и мог отыграть перед внемлющим такой театр, что тот просто обязан был оставить положительный отзыв об Энкратуриусе командованию ВМО.

–. Да, капитан… Торжественная встреча…

–. Вот именно, – просто удивительно, что любая интонация капитана, будь она торжественной или нагнетающей, почему-то звучала так, будто он постоянно на что-то жаловался или ворчал, – Мы должны показать внемлющему, что даже в таких стеснённых условиях мы вполне можем отстоять честь ВМО.

–. Только я не особо понимаю, капитан… – Артер почувствовал на себе сверлящий взгляд Макарова, – То есть, мы все не понимаем… Собор не имеет официальных связей с ВМО, а уж тем более не имеет на неё никакого влияния. Чем этот лорд Локенгон отличается от других пассажиров?

–. Отдам вам должное за логичный вопрос, – последний отрезок пути: Андрей уже видел в конце коридора относительно объёмное помещение, где мельтешили фигуры его подчинённых, – Я удивился, что вы вчера его не задали. Собор является древней и уважаемой организацией, которая хоть и не имеет веса ни в ВМО, ни в Кеметском правительстве, в любом случае является воплощением веры нашей планеты. Более того, Объединение очень ценит её вклад в развитие идей и культуры цивилизованного христианского мира, а, что самое главное, в помощь во время войны с цаннами, так что эта миссия очень важна.

–. Мне понятно, капитан… – Артер понурил голову и хотел было замолчать, но зачем-то выпалил, – Но как-то не вяжется.

–. В голове у вас не вяжется… – бросил адмирал как раз тогда, когда они вошли в просторное помещение, наполненное разнородными специалистами и учёными, многие из которых даже не были приглашены на церемонию приветствия, но всё равно пришли из любопытства. Капитан поморщился, понимая, что подобное столпотворение может иметь двойственные последствия: с одной стороны, внемлющий может оценить подобное внимание со стороны экипажа и потом похвалить Андрея за подготовленную церемонию, но, с другой стороны, он может сделать справедливый вывод, что на Энкратуриусе просто-напросто больше нечем заняться, вот они все и пришли. Что же, гнать всех в шею было поздно ввиду того, что свита внемлющего должна была заявиться на корабль уже минут через десять. Интересно, придёт ли на проводы своего гостя Ну-Иль-Як? Или он забьётся в угол своих покоев, и оттуда будет исподтишка поливать Макарова распоследними ругательствами? В любом случае надо представить себя в лучшем свете.

Капитан оглядел собравшихся критичным взглядом, и к своему вящему удивлению обнаружил, что придраться не к чему: все специалисты, что ксеносоциологи, что армейцы, были одеты в соответствующие парадные костюмы, многие из которых пестрели попугаистыми цветами, воронкообразными манжетами и размашистыми полами, а другие представляли собой злой гений Кеметского минимализма. Выделялся на общем фоне лишь немного запыхавшийся Дол Гакло, который затаился в самом дальнем углу помещения и, опершись на ржавую переборку, протирал свои очки белёсой салфеточкой: Андрей мог лишь удивляться, как он так легко справлялся с этой задачей с одной лишь рукой. По кораблю ходили слухи, что он принципиально отказался от импланта или дупликатора, ввиду того, что искусственная рука сделает его слабее. Сам Макаров так не смог, – он почувствовал, как по импланту пробежали электронный разряд искусственных синапсов. Большие золотые глаза Гакло выглядели сосредоточенными и озабоченными, будто он что-то лихорадочно обдумывал, а уголки рта подрагивали, выдавая замешательство. Макаров в очередной раз нахмурился и медленно прошёл к нему, по пути кивнув Гариманову, Горникову, Норроку и другим собравшимся. И какого только лешего их сюда принесло…

–. Господин Гакло, – к удивлению капитана, тот вздрогнул и чуть не выронил из рук очки. Его глаза метнулись к вышестоящему начальству, и Андрей невольно подумал, что красоту марсианских глаз может передать лишь талантливый поэт – они были подобны двум скругленным слиткам чистейшего золота, сверкающего так, будто Дол полировал их всю ночь напролёт, – С вами всё в порядке?

–. Да, капитан… – если бы Макаров откладывал хотя бы по одной луне за каждый раз, когда он слышал эту фразу, то сейчас он был бы уже баснословно богат, – Всё в порядке…

Воцарилось недолгое молчание, но Гакло довольно быстро распознал специфическое молчание капитана, когда тот стоит над тобой и смотрит прямо в глаза, при этом дыша ровно, но довольно шумно: будто раскочегаривается марсианский паровой механизм.

–. Пффф… – он выдохнул, медленно натянул очки на нос и продолжил, – Всё этот Каспер.

–. Что с ним? – капитан обошёл Дола и встал по левую руку от него, приготовившись одновременно встретить внемлющего, – Молчит?

–. Если бы, – такого здоровяка как Гакло было довольно сложно вывести из себя, а потому Макаров невольно напрягся.

–. Да, я мог бы и не спрашивать, – он уже давно раскусил Каспера, с того самого момента, когда тот начал заливать ему тонны галактической лабуды.

–. Он только и делал, что тарахтел… – словечки у Дола иногда проскальзывали довольно архаичные, но именно это почему-то и нравилось Андрею: он всегда чувствовал, что разговаривает с настоящим представителем народа, который всё ещё ценит классический Кеметский язык, – Чесал и чесал своим длинным языком…

–. Но ведь таков и был план, не так ли? – Макаров не верил, что Гакло удастся разболтать Каспера, но он был идеальным персонажем для того, чтобы разведать почву и может быть даже ослабить ментальную защиту Вэнса, – Вы его забалтываете, а он сливает всю нужную информацию для предъявления официального обвинения, – этот неплохой план предложила после долгих размышлений переменная: она довольно логично предположила, что как только Андрей сдаст Вэнса ВМО, те сразу же забудут про его услугу и будут судить как своего непосредственного пленника. Гораздо умнее будет заставить его признаться на месте, так как в таком случае Макаров, как капитан Энкратуриуса, сможет выдвинуть против него независимое обвинение, – и в таком случае именно он будет иметь право судить Каспера. Только вот заставить его признаться даже в том, что он надел разные носки, будет не так просто, как могла предположить переменная.

–. Да, но только вот болтал он не о том… – да, стоило предвидеть, что Гакло не сможет вывести разговор в нужное русло, однако кого ему следовало посылать? Если верить всем сводкам, то Каспер оказывался чрезвычайно харизматичной и располагающей к себе личностью, так что многие из его подчинённых могли бы просто перейти на его сторону и поспособствовать его побегу. Долу Гакло он в этом плане доверял, ибо считал его настоящим крепким орешком среди вояк. Хотя может и несправедливо считал, – А о чём именно он говорил?

–. Он… – Дол напрягся, будто бы попытался собрать свои мысли в могучую кучку, нахмурился, представив окружающему свету морщинистый узор своего лица и наконец выдавил из себя, – Он пытался подорвать… эээм… мои устои.

–. Господин Гакло, вы меня удивляете, – Макаров по-отечески взглянул на своего смуглого подчинённого, – Вы ведь тёртый калач, – капитан на секунду возгордился своим знанием Кеметского языка, – Вы должны понимать, что он скажет всё, лишь бы переманить вас на свою сторону и, впоследствии, использовать вас как инструмент своих интересов.

–. Я знаю… но…

–. Вы прошли несколько войн, насколько мне известно, – Андрей говорил в своей спокойной манере: так он мог позволить себе говорить лишь с Гакло, все остальные почему-то вызывали у него искреннее раздражение, – Вы должны понимать, что наше дело действительно чего-то да стоит. Вы сами видели, как радовались жители Кроманьон, когда мы освобождали их от нашествия цаннов…

–. Это да, но…

–. Или, вы же были на Пептоне, когда там шла война с этими… Как их? Такие, пушистые, похожи ещё на немытые волосяные мешки?

–. Коскасианцы… Я был там, да…

–. Да, точно! Вы же сами видели, господин Гакло, как они изничтожали наши колонии ВМО, и что они делали с пленниками: сдирая с них кожу, а позже выдубляя её…

–. Это тоже всё верно, но это не имеет отношения к его речи…

–. В смысле? – Макаров понял, что всё ещё хуже, чем он предполагал.

–. Он не говорил про войну… – Дол продолжал мяться, что можно было сослать на то, что он вообще не привык сложно изъясняться, но капитан понимал, что здесь было замешано нечто другое, – Он говорил обо многом…

В этот момент Гакло задумался, стоит ли говорить капитану о словах Каспера относительно его пожертвования сиротскому дому: ведь он и правда обратился к корабельным архивам, которые подтвердили слова Вэнса о том, что некий Лазарев пожертвовал Венерианскому Детскому дому кругленькую сумму. Де-факто это ещё ничего не доказывало, так как Каспер мог просто присваивать себе чужие заслуги, но что-то в его голосе подсказывало Гакло, что тот не врал. Хотя он всё же был талантливым преступником, умеющим вводить в заблуждение… Так сказать капитану или нет? Может лучше подождать? Может лучше все поподробнее разузнать у Каспера?

–. Вы что-то хотели сказать? – капитан вперил в Дола настойчивый взгляд, который как бы говорил: «Не молчи, иначе я вытащу из тебя ответ раскалёнными докрасна щипцами!»

Молчать больше нельзя было, так что Гакло уже собирался обо всём ему поведать, как вдруг воздух пронзила предупреждающая сирена, от которой многие вздрогнули, а особо чувствительные даже по-мальчишески вскрикнули. Шлюз приходил в движение, что могло означать лишь одно: через секунду к ним на корабль явится сам лорд-внемлющий Локенгон. Все вокруг стоящие сразу начали поправлять на себе формы, пиджаки, камзолы, сюртуки и даже парадные халаты, а капитан Макаров невольно поморщился и быстро бросил в сторону Гакло:

–. Продолжайте беседы… – пусть ещё пообщается, решил он. Хуже от этого не будет, но зато, по крайней мере, он сумеет раскусить стратегию Каспера. С одной стороны, он находился в одной из самых надёжных клеток в галактике, но, с другой, всегда оставался человеческий фактор, который в итоге мог привести к побегу Вэнса.

Дол Гакло облегчённо вздохнул и сразу незаметно отступил вглубь, практически слившись с тамошним сумраком, – он избежал щекотливого разговора и получил позволение продолжать беседы с Каспером. Нет, он не чувствовал, что тот оказывает на него влияние, – напротив: если тот и правда имел такие бескорыстные мотивы, то переманить его на сторону ВМО должно стать его задачей номер один.

Капитан же в этот момент поспешно окидывал своим придирчивым взглядом всех собравшихся, думая найти хоть какой-нибудь недостаток, что позволит ему выставить за дверь хоть пару любопытных носов. Однако всё было в норме, – даже скучно как-то: кок Летьер стоял в самом центре композиции, держа в руках импровизированные хлеб и соль – древний обычай, который пришёл на корабли из самой Кеметской древности. Он означал, что капитан и команда данного судна рады гостям и готовы оказать им максимальные помощь и содействие. Только вот на Энкратуриусе вместо хлеба были чёрствые как душа Соловой красавицы сухари, а соль была кусковой, – они запаслись ею ещё при залёте на рудники Дайтона. За ним расположился младший офицер Гариманов, чья грудь блистала разнообразными медалями, многие из которых были ещё из Военно-лётной академии, но кто там их разбирать будет? Капитан также заприметил Джекки Карлитца, – ещё одного представителя воинской профессии, с которым он вполне мог наладить дружеский контакт, но только тот почти всегда пребывал в состоянии дикого опьянения, так что все прошлые попытки начать продуктивный разговор, оканчивались полным и бесповоротным фиаско. Сейчас он был на удивление трезв и даже одет был так, будто несколько часов провёл у зеркала: расфуфыренный камзол был оторочен голубыми и серебряными нитками, а объёмную лысину прикрывал лоцманский берет, навевающий капитану воспоминания о своих годах в академии ВМО. Его разлапистое лицо было немного перекошено от прошлой контузии, но, в общем, он выглядел вполне сносно. Макаров хотел было расслабиться, как ему на глаза снова попался Артер и его тюрик… Опять он напялил эту жуть! Пусть только он попадётся ему после приёма, – капитан заставит его сожрать эту ошибку человеческого портняжного мастерства! Артер же раскачивался из стороны в сторону и будто бы напевал какую-то песню, время от времени раскрывая худые губы и подёргивая бородой. Эти навигаторы. Андрей прекрасно понимал, что они являются необходимым злом, но они были слишком странны для его адекватного восприятия. Даже этот Артер, который сейчас в гордом одиночестве посматривал на открывающийся шлюз…

Стоп.

В полном одиночестве???

Андрей аж вздрогнул от внезапно нахлынувшего на него чувства провала и одновременной злости: по протоколу любая торжественная встреча ВМО должна происходить при присутствии всех трёх навигаторов. Это должно было показать гостю, что судно сможет успешно и беспроблемно доставить его в любой уголок галактики, что подчёркивало его безопасность. Но Артер какого-то чёрта стоял один, при этом нагло приплясывая и напевая, а остальных навигаторов вообще видно не было, что могло означать лишь одно – они вообще не явились. Макаров хотел было излить на Артера весь запасённый им кладезь злобы и может быть даже наконец отрезать ему эту поганую бороду, но тут шлюз заскрипел, завизжал и в помещение ворвались клубы конденсационного пара, которые часто возникали, когда корабельная атмосфера соприкасалась со станционной. Придётся разобраться с этими козлами чуть позже, а теперь придётся хоть как-то отвлекать внимание внемлющего.

То, что началось дальше, повергло Макарова в настоящее изумление, а Дола Гакло – в неизбежный шок, который ещё больше укрепил его уверенность в нужде разговора с Каспером, а Артера – в настоящую кататонию, ибо он просто замер на месте и таращился на происходящее отсутствующим взглядом. Безусловно они все ожидали чего угодно, но только не того дьявольского спектакля, который начал разыгрываться перед их глазами.

Дверь шлюза полностью открылась и из-за неё мгновенно показались Святые Отцы Собора – так они называли своих солдат. Точнее говоря, Собор уже не раз отрицал, что он имеет хоть какое-то отношение к армии или сражениям, но все факты говорили об обратном: сейчас перед ними представало настоящее Святое Воинство во всей своей пугающей красе. Десятки одинаковых лиц, среди которых нельзя было узнать ни мужчину, ни женщину, пугали своим безразличным выражением – они больше походили на бездушных роботов, нежели на живущих и чувствующих людей. Их лысые головы были увенчаны импровизированным золотым нимбом, который мерно поблёскивал при тусклом свете ламп Энкратуриуса, а тело было облачено в самые настоящие доспехи из платины и белого золота. По крайней мере, так казалось, хотя Андрей готов был дать руку на отсечение, что материал на самом деле был гораздо более прочным и устойчивым к повреждениям. Ансамбль дополняли высокие чёрные сапоги на внушительной подошве (Дол Гакло невольно вспомнил, что похожую обувь у него на Марсе называют говнодавами) и длинные позолоченные копья, чьи заострённые наконечники поблёскивали электрическими разрядами, – одно касание таким оружием и человека будет колбасить всю его оставшуюся жизнь. Вполне себе короткую, следует заметить.

Святые Отцы маршировали настолько ровно, что Макаров невольно задумался о том, сколько же лет было затрачено на их тренировку. Всего их было десять человек, что, скорее всего что-то символизировало, но что именно – никто не знал, хотя бы потому что на борту Энкратуриуса никто особо не увлекался религией, а те, кто увлекались, обсуждали все насущные вопросы исключительно на своих собраниях. Соборная армия выстроилась в два ряда, формируя своеобразный коридор, ведущий из станции Дерис на борт космического корабля. Копья звучно ударили об железный пол, и на несколько секунд воцарилось гробовое молчание, прерываемое лишь изумлёнными вздохами членов экипажа. Но дальше началось самое невообразимое: один из Святых Отцов вздрогнул и запел невероятно тонким и пронзительным голосом, который сразу навёл Андрея на мысли о кастрации. Пел он, скорее всего, какую-то молитву (опять же – никто точно сказать не мог), но звучала она не успокаивающе и ублажающе, а так, будто призвана была вселять в души людей животный страх и раболепие. Его пение можно было сравнить с угрожающим жужжанием шершня, то только гораздо более атмосферное и пронизывающее – у каждого присутствующего в душе невольно зародилось чувство тревоги и отчуждения. Даже у Макарова и Гакло, – последний был настольно поглощён происходящим, что выступил из тёмного угла и теперь стоял рядом со своим капитаном. Пение продолжалось, переходя с лирического на меццо-характерный тенор, а в тёмном провале шлюза наконец начали показываться новые фигуры. Если их конечно можно было так назвать…

Издавая бесчеловечные захлёбывающиеся звуки на борт Энкратуриуса ворвалось что-то, что многие наблюдающие первоначально приняли за собак или какое-то иное приручённое домашнее животное, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это люди… Абсолютно голые, избавленные от какой бы то ни было нательной растительности, ползающие на четвереньках и ведущие себя как одичалые варвары, но всё же люди… В этот момент кого-то начало откровенно подташнивать (офицер Гариманов согнулся в три погибели и еле сдержал позывы к опустошению своего желудка), Артер наконец вышел из своего оцепенения и с отвращением закрыл глаза, а капитан внезапно понял, что брать внемлющего на борт оказалось не такой уж и хорошей идеей. Эти нелюди, также известные как Примитивные, носились среди Святого Воинства и творили разные непотребства до тех пор, пока откуда-то не послышался оглушительный свист, от которого они попадали на животы и остались так лежать до тех пор, пока в проёме не показался виновник всего этого представления. Лорд-внемлющий Локенгон не то чтобы поражал своими размерами или статью – это был среднего роста человек, довольно худенький и тщедушный, чего не могли скрыть даже древометаллические защитные пластины, покрывающие его постаревшую и изношенную кожу. Лицо было будто бы обглодано мелкими хищниками, – тут и там виднелись рытвины и шрамы: несомненно, этот человек за свою жизнь прошёл сквозь огонь, воду и медные трубы и повидал такое, что не каждому приснится. На голову Локенгона был надет разлапистый шлем, украшенный кругом с исходящими из центра полосами – так называемое «Колесо» – символ Единой Веры и всего Собора в общем. Корни этой символики уходили во времена Забвения, когда Институты Веры и Религии правили Та-Кеметом в практически абсолютном порядке. Детали того исторического периода до сих пор были очень плохо изучены, но некоторые Священники и Конкистадоры поговаривали о том, что тогда по Та-Кемету лично расхаживали Святые, Полубоги и даже демоны.

Локенгон шёл медленно, будто бы волочил за собой груду загубленных им жизней, – его лицо выражало скорее не триумф или одухотворённость, а усталость и, как это не парадоксально, затаённую злобу: будто бы у маленького мальчика отняли его любимую игрушку, и он решил отомстить, подсыпав слабительного родителям в кофе или киатцу. Он, казалось, не обращал внимания ни на Святых Отцов, ни на собакоподобных Примитивных, которые не отнимали лица от пола, будто бы боясь хозяйского наказания. Медленно и будто бы даже с достоинством он переступил порог Энкратуриуса и направился прямо к капитану, который понял, что настал его час и незаметно вышел в самый центр встречающей делегации, аккуратно отпихнув кока с его «хлебом и солью». Однако на этом сюрпризы и удивления не заканчивались: прямо за Локенгоном на борт космического корабля взошли три изогнутые фигуры, которые сразу были признаны Андреем как зрячие. Телепатия оставалась довольно редким явлением в галактике, но люди, имеющие повышенную чувствительность к человеческим эмоциям и настроениям встречались довольно часто: стоило лишь немного поискать в трущобах, переполненных наркоманами и любителями понюхать Долианскую дурь, как сразу же обнаруживались хоть несколько детей с разной степенью ментальных способностей. Конечно, до настоящих зрячих им было ещё далеко, но некоторые могли определить врёт ли человек или нет, а ещё большее количество умели предсказывать дальнейшее поведение той или иной личности. Большинство таких детей шло на воспитание в Касту Зрячих и ВМО (для разных нужд), но некоторых, особенно одарённых, забирал Собор, – по договору о ненападении, подписанном ещё во время войны с цаннами и осады Марса. Никто не знает, что они делали с бедными детьми, но в итоге из них получались отличные ищейки, ментальные считыватели и даже сносные предсказатели. Странным был и тот факт, что из всех видов зрячих, Собор больше всего интересовался именно провидцами: индивидуумами, которые могли, основываясь на современном состоянии дел и сочетаний фактов предсказывать все возможные варианты развития событий. Примерно то же самое могла делать и Переменная, но только если свои суждения она основывала на чистой логике (которая отнюдь не всегда срабатывает), то провидцы могут просчитать любой вариант в зависимости от характера или мыслей окружающих их людей. Тот факт, что у Локенгона было на службе три таких, говорило о его высоком и чтимом статусе. Более того, Макаров готов был поклясться, что Собор воспитал в них и другие качества, – способность читать мысли и влиять на чужие эмоции.

Примечательно, что двое из Провидцев были девушками: первой уже перевалило лет за сорок, о чём говорили обширные лицевые морщины. Выражение лица говорило о том, что она страдала от даунизма, а тело было довольно плотно сложено, будто бы она не один год упражнялась в поднятии тяжёлых весов. Вторую девушку можно бы было даже назвать привлекательной, ввиду её стройной точёной фигуры и длинных коричневых волос, которые доходили до самого её пупка, но всё впечатление портили странные провода, торчащие у неё из затылка и заканчивающиеся где-то в области копчика. Это, как видимо, было одно из изращенско-хитроумных приспособлений Собора для расширения потенциала телепатов: Андрей не знал, работали ли они или нет, но вот выглядело всё это излишне неприглядно. Последним за всей процессией волочился невысокого роста парень, как видимо, ещё молодой, и совсем недавно взятый Собором на службу: в его узких глазах всё ещё читались остатки сознания, а походка всё ещё была уверенной и чёткой.