Текст книги "Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных"

Автор книги: Николай Чувиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

В этот момент Марл посмотрел прямо на неё и встретился с ней глазами. Она замерла. Жёлтые глазницы её противника пылали ненавистью, но было в них и ещё что-то – какая-то сомнамбулическая целеустремленность, будто он всё это время пребывал в оцепенении, выполняя чью-то далёкую и жестокую волю. Был там и страх, – это определённо был он, но похороненный под сотнями других, противоречащих друг другу эмоций…

Его рот раскрылся в безумном крике ненависти и безумия, в то время как Вишну запустила в него свою пылающую разрядами электричества спицу. Он хотел было отклониться, но не успел, и парализующая спица воткнулась прямо в его плечо, от чего Марл издал дикий крик и на секунду ослабил хватку. Вишну же только этого и надо было: её нога метнулась к нему с невероятной скоростью и врезалась прямо ему в голову.

Марл пролетел метров пять, прежде чем рухнул на прозрачную платформу, забрызгав ту кровью и слюной. Он уже не двигался, но Вишну слышала его причитания: не те, злобные и ненавидящие, но те, что она слышала до этого, – будто бы принадлежащие безумному и одержимому шизофренику.

–. Не может… они же… я был выбран… выбран ими… они… они… – под эти слова Вишну ловко спрыгнула со стеллажа и подошла к умирающему.

Странно, но она понимала, что только что дралась не с ним, но с кем-то другим, кто вселился, или же, скорее, кто управлял его телом. Она встала на колени и посмотрела в его золотистые глаза, – на секунду она поняла, что в своё время он был очень красивым мужчиной, скорее всего, настоящей гордостью душегубцев, одним из тех, чьё лицо помещают на агитационные плакаты. Она сама не поняла, как её влажная и трясущаяся ладонь легла на его окровавленную щёку. Его взгляд остановился на её лице, и впервые она увидела в его нём что-то ещё кроме ненависти и страха.

–. Убей… убей… – она не слышала этих слов, но видела, как двигаются его губы.

Она потянулась за лежавшим рядом клинком и поняла, что их со всех сторон окружили щаканаги, кои с гробовым молчанием следили за происходящим. Что же, – и пусть. Если её смерть уже предопределена, то, по крайней мере, именно она исполнит последнюю волю этого умирающего бедняги. Кончик лезвия упёрся прямо в сердце Марлу, и она увидела просящее выражение его глаз.

Он кивнул.

Она нажала на эфес клинка.

На секунду в его глазах появилась давящая агония, быстро сменившаяся упокоением. Марл больше не двигался.

Вишну выпрямилась, по пути убирая окровавленный клинок в одинокие ножны и почему-то сразу подумав о том, что второго клинка она так и не найдёт. Огромные глаза щаканагов следили за каждым её движением, но в них не читалось ни ненависти, ни обиды, ни ярости на осквернение их священного праздника. В них не было абсолютно ничего. Она гордо смотрела на них, пытаясь как-то совладать со своим скорострельно бьющимся сердцем и вконец сбитым дыханием.

–. Я не буду драться, – произнесла она тихо, – Я слишком устала, – и правда, она ощущала, что ноги вот-вот подкосятся, и она упадёт на холодный и неприветливый пол, – Делайте, что хотите.

Один из щаканагов медленно подполз к ней и выпустил на волю извивающееся щупальце, усеянное маленькими точечками и чем-то вроде бородавок. Ей захотелось зажмуриться, но гордость не позволяла, и она решила смело смотреть в лицо своей смерти.

Щупальце было на удивление тёплым, – комбинезон душегубцев позволял осязать окружающий мир прямо сквозь ткань, так что когда щаканаг коснулся её плеча, она живо это почувствовала. Но она не ощутила ни боли, ни давления, – щупальце лишь аккуратно её поглаживало, будто щаканаг боялся нанести ей какой-либо вред. Вишну вздрогнула и посмотрела прямо в глаза этому странному существу: его взгляд светился кротостью и каким-то восхищением, а на аляповатом рту красовался кривой полумесяц блаженной улыбки. Губы щаканага разомкнулись, и Вишну услышала то, от чего по её спине побежали мурашки.

–. Ты – она, – слова пришельца было очень сложно разобрать, так как он говорил густым и томным басом, при этом будто бы постоянно выдыхая воздух, но всё же Вишну устало кивнула. Вполне возможно, что сейчас она стала первым человеком, кто впервые услышал, как щаканаги говорят на общегалактическом, но она была настолько усталой и измотанной, что хотелось лишь поскорее уйти отсюда. Тем более, что израненная кнутом нога наконец дала о себе знать и заболела так, что впору было истерически кричать.

В это время по толпе пришельцев пронёсся гул удивления и почтения, выражавшийся в одном-единственном слове:

–. Она! Она! Она! – оно повторялось со всех сторон и со всех направлений, волной распространяясь по библиотеке и перекатываясь от находящегося внизу алтаря до самого небесного купола. Те же, кто стоял рядом с ней, расступились, давая ей дорогу и формируя настоящий живой коридор.

Вишну лишь снова кивнула и, тяжело хромая, пошла на выход отсюда, ощущая как то с одной, то с другой стороны, к ней неистово тянутся благоговеющие щупальца одних из самых загадочных существ в галактике – щаканагов.

Заходящее щаклаковское солнце на секунду ослепило её, но потом сразу же скрылось за горизонтом, осветив городские трущобы манящим золотистым светом. На всём пути до выхода из Библиотеки она ощущала, как её касались и поглаживали чуть ли не падающие ниц инопланетяне. Она не хотела задаваться вопросом, как и почему, но что-то подсказывало ей, что это их поведение было связано с тем, что она открыла дверь, которая была закрыта сотнями лет и стала для них чем-то вроде священного Грааля. Настоящая мечта любого местного аборигена, – кладезь книг, недоступных не только им, но и всей галактике на протяжении нескольких веков. И она открыла им дверь, – может даже исполнила какое-нибудь пророчество или предзнаменование, кто их там знает. Только вот они ещё не знают о невидимом барьере, который вряд ли пропустит в анклав нечеловекообразное существо, и о болтливом силикате с молниеносной реакцией и директивой охранять человеческие знания от чужого вмешательства. Но сейчас всё это было не важно, – она хотела спать, хотела раздеться, хотела помыться… но больше всего она хотела подхватить под руку Кару и улететь с ней с этой гнилостной планеты. Девочка слишком много натерпелась, и Вишну только и думать могла, что о том, как она покажет ей развитые и красивые миры, где нет этих бесконечных трущоб, криминальных организаций и педофилов-насильников, кои устраивают беспредел в самом большом городе планеты.

Махнув на прощание щаканагам, она увидела, как захлопываются двери библиотеки, и оттуда снова начинает доносится тягучее и загадочное пение, посвящённое божествам этих круглых и, как она смогла убедиться, достаточно интеллигентных пришельцев. На город опускалась ночь и с запутанных лабиринтов улиц доносись возгласы празднества и хаотичные ноты музыки, – кто-то играл на горунджии, а кто-то – на обычной гитаре. Если бы не всё, что она пережила, то этот вечер показался бы ей даже заманчивым и благостным, – тем, который создан для того, чтобы гулять по звёздной набережной вместе со своим нынешним любовником: при этом желательно, чтобы на нем красовалась густая жёсткая щетина, а руки украшали классические чернильные татуировки (а не эта современная обманная хрень). И не важно, что вокруг вас царит полная разруха и нищебродство, – сегодняшний вечер создан только для вас двоих и для того мимолетного животного чувства, что возникло между вами. С этими мыслями она изъяла из рюкзака небольшой распыляющий тюбик, – стандартное лекарственное средство для аптечки скорой помощи любого космолёта: оно быстро заживляло раны, покрывая их защитным покровом, защищающим от внешнего воздействия и потенциальной заразы. По ноге пробежало приятное тёплое чувство, однако хромота так никуда и не делась, – порезы оказались достаточно глубокими, а в одном месте у неё был просто вырван кусок мяса. Вишну терпеть не могла шрамы, но, как видимо, в её работе без них никуда.

Она вернулась обратно к дверям Библиотеки и там спустилась к неприятно пахнущей воде, – в душе витало странное ощущение дежавю и какого-то… обновления. Она пыталась сама для себя выразить свои эмоции, но никак не могла понять, что же именно сейчас клокотало внутри неё. Будто она только что прошла через настоящее пламя, а сейчас в воздухе наступили умиротворение и расслабляющая прохлада. Это, конечно, была только иллюзия, но она не могла не порадоваться такому внезапному приятному ощущению. С другой же стороны, чему не радоваться? Она раскрыла древние секреты Земли, нашла то, что искала (ну, почти) и смогла справиться со смертельно опасным противником. Осталось лишь подхватить Кару под руку и убежать отсюда…

Вишну продвигалась по кругу вокруг титанического здания Библиотеки и высматривала нужную ей сливную трубу. Каждый шаг отдавался тупой и неприятной болью в ноге, но она прекрасно понимала, что осталось потерпеть ещё совсем немного, а потом она завалится спать хоть на все время перелёта до Та-Кемета.

Но тут она увидела.

Остановилась.

Захотелось закричать…

Она наконец дошла до нужного ей слива, где она оставила Кару. И она до сих пор была там.

Она стояла на коленях в смердячей грязи, в то время как её голова со спутанными волосами вокруг маленьких рожек повисла так, будто она спала, а руки были завернуты за спину и, как видимо, связаны. Над Карой возвышалась доминирующая фигура мужчины, одетого в длинное блестящее пальто и поношенный костюм-тройку. Фигура улыбалась, – заходящее солнце ослепляюще отражалась от золотых зубов, чьи ровные ряды создавали иллюзию того, что вся нижняя часть его лица объята смертоносным пламенем. Если бы оно было так.

Вишну захотелось просто упасть в воду и глотать её до тех пор, пока тело не пропитается химикатами и разрушительной органикой и не откажется функционировать, погружая её в бесконечный убаюкивающий сон. Но нет.

Она устало вытащила из ножен свой единственный клинок и поплелась в сторону, не обращая внимания на то, что сзади неё уже стояло несколько вооружённых фигур в камуфляжных костюмах и с устаревшим оружием наперевес.

Золотозубый, конечно же, заметил её, и уже подавал ей знаки рукой, дабы она не медлила и побыстрее подходила к нему. Она на секунду пожалела, что презренно относится к дальнобойным видам вооружения, но сразу же рассудила, что этот ублюдок, скорее всего, перестраховался и окружил себя защитным полем. Её мысли подтвердили еле заметные блики, окружающие согбенную фигуру и её мучителя, – определённо силовая защита. Поганый трус.

Она с удовлетворением заметила, что одна из его ног была старательно перевязана и закреплена пластиловыми листами, – да, от её спиц у этого подонка отказала вся нервная система его нижней конечности, так что теперь он либо будет ходить так всю оставшуюся жизнь, либо решится на имплант.

За его спиной показалось ещё два дула, причём принадлежали они, скорее всего, звуковым ружьям, что совсем не радовало. Даже при всём своём профессионализме и её недавно открытом даре к полномасштабному убийству, Вишну сомневалась, что у неё получится выбраться из этого аврала живой. Золотозубый же уже аплодировал, продолжая улыбаться так, будто впервые познал плотские удовольствия.

–. Креветочка моя, – этот голос… Вишну затрясло от одного только его звука, – Ты пришла! А я уж заволновался… Мы с девчушкой, – он схватил Кару за волосы и резко потянул на себя, – Уже заждались тебя! Нельзя же так надолго уходить, твои родные волноваться будут…

–. Отпусти девочку, – на её обнаженный клинок упала первая капля дождя: с тёмного запада на город находила непроглядная штормовая тьма, пожирающая небосклон так, будто некое древнее божество проснулось ото сна, дабы исполнить предначертанный апокалипсис, – Отпусти её.

–. Но-но-но-но! – он вызывающе помахал пальцем, – У нас с тобой вся ночь впереди, не торопи события, – он отпустил волосы Кары и только сейчас Вишну заметила, что рот у неё был залеплен чем-то вроде большого пластыря, – Знаешь, в чём я убедился с тех пор, как начал заниматься этим делом? Мм? – он помедлил, – В том, что любая шлюшка рано или поздно ко мне возвращается. Я видел сотни девок, которые убегали из моего пристанища удовольствий и пытались начать новую жизнь, как они выражаются. Они становились кухарками, уборщицами, соцработниками, – некоторые даже находили себе хахаля. Однако всё всегда заканчивалось одним: они ползли ко мне на карачках, готовые ко всему, лишь бы снова отсосать у какого-нибудь жирного толстосума за деньги. А знаешь почему? Потому что похоть и разврат заложены в ваших генах с самого рождения! Я могу взять четырехлетнюю девочку с любой планеты, и она всё равно вернётся ко мне, дабы выполнять свою работу. И я их беру! Я же не могу оставить этих шлюх на улице, ведь так?!

Он подмигнул, и в душе Вишну начала подниматься волна отврата и гадливости: слушала она его вполуха, но один его вид, его интонации, его манера поведения, – все это доводило её до тошноты… Один мудрец однажды сказал, что дьявола как такового не существует, – но он все равно является к каждому живому существу в разных своих обличиях. Сейчас перед ней стоял именно он, – враг всей её жизни и всего её существа и всего человечества и всего живого по совместительству.

Тонкие линии прохладного дождя прочертили воздух и украсили воду причудливым узором. Что же, – если прорываться с боем, то лучшего момента и придумать нельзя: устаревшее оружие приспешников золотозубого, скорее всего, не приспособлено для таких условий, а потому с вероятностью процентов пятьдесят будет давать одну осечку за другой. Но что-то останавливало её… Будто ноги приросли к этой гадкой жиже, в которую она потихоньку погружалась…

–. Но они должны платить цену, – он снова осклабился, и Вишну чуть ли не привиделось, как она выбивает ему эти золотые зубы, заливая его глотку кровью, – Кто-то просто отправляется ко мне в койку и, поверь мне, это лучшая из их бед: пара синяков, порезов и кровоподтёков погоды не сделают. Другие же… – он посмотрел на Кару, которая, как теперь поняла Вишну, ни разу не всхлипнула и не застонала: либо она без сознания или в прострации, либо просто держится, – Другие отправляются наверх, – к моим самым дорогим и уважаемым клиентам. Ты уже такого встречала, сука! Мне придётся дорого заплатить, чтобы уладить мой конфликт с семьёй этого деятеля…

Она вспомнила растерзанного мальчика и тот кусок сала, который с таким удовлетворением копался в его детских органах.

–. Отпусти её, – она говорила тихо, но он всё равно, наконец, услышал её, – Возьми меня. Пусть девочка будет на свободе. Я сделаю всё, что надо сделать.

–. Шлюхи всегда возвращаются, – он не переставал улыбаться, – Что же ты сделаешь?

Она молчала. Он определённо играл с ней, но, чёрт возьми, сейчас было совсем не до гордости и не до чувства самодостоинства.

–. Всё.

–. Оу, это славно, это славно, – он покивал головой и повернулся к ней спиной, открыв её взгляду вторую руку, которую он всё это время держал за спиной: в ней блестело что-то серебряное или металлическое, но она не могла разобрать, что именно, – Это, несомненно, искупляет вину этой маленькой прошмандовки. Да и, сказать тебе честно, трахать её было неинтересно: валяется как кукла и практически не дышит. Лишь тихонько постанывает, будто её кто-то иголочкой покалывает. А, поверь мне, со мной такое редко бывает!

Его смех вводил её в настоящее чувство исступления: вторая рука нащупала тёплую, практически горячую и обжигающую, рукоятку хлыста. Но нет, сейчас ей нужно оставаться спокойной, очень спокойной…

–. Только вот одно но, – он снова подошёл вплотную к Каре, – Это была её цена. А тебе придётся заплатить свою.

Время замерло. Его рука снова ухватилась за волосы девочки, и Вишну увидела её широко раскрытые глаза, наконец поняв, какие же они глубокие и красивые, – их красный цвет воплощал в себе настоящий поцелуй открытого пламени, согревающего человека в самые тёмные и холодные ночи.

–. Артос Примм вынес приговор, – услышала она, но не восприняла никак.

Его вторая рука провела остро наточенным бритвенным лезвием по тонкой шее девочки. Алая полоса заполонила всё и ослепила Вишну. Несколько струек крови скатились по нежной коже Кары, и она медленно, будто её тело было марионеткой, упала в воду.

Она не знала, что происходило далее. Она не помнила никакой общей картины. Лишь детали.

Она помнила свой оглушающий крик, заставивший Артоса засмеяться так, будто он добился главного торжества своей жизни. Она помнила, как он плюнул на мертвую девочку и присел на корточки, показывая Вишну её всё ещё живое лицо, лишь немного испачканное в грязи.

Молниеносная струя кнута взметнулась в воздух и обвилась вокруг шеи ближайшего противника, – шипастый шар врезался в его щёку с огромной скоростью, буквально размозжив ему лицо и обрызгав его напарника кусками окровавленной плоти. Тот тоже прожил ровно секунду: Вишну подскочила к нему подобно разъярённой кошке, распарывая его тело острейшим клинком.

Внутри неё сходили с ума сотни голосов, но все они твердили одно и то же: убей, убей, убей, убей, убей… Что-то обожгло её правую руку, но сейчас ей было совсем не до этого: вся боль ушла на второй план, и она даже не хромала, хотя нога и казалась одеревенелой. На неё бежало несколько человек с энергодубинками наперевес, но даже они не остановили её ни на шаг: один застыл с удивлённым лицом, наблюдая, как его внутренности мешком вываливаются прямо в сточные воды; второй будто бы споткнулся, но на самом деле лишился своих нижних конечностей: ошмётки его тела погрузились под воду и больше не всплывали; третий замер на месте и уставился в пространство, – добрая четверть его черепа отлетела в сторону подобно взорвавшейся консервной банке, обнажив серо-розовое мозговое вещество.

Вишну почувствовала ещё один укол. А потом ещё один… И ещё… Вокруг был лишь грохот и странное жужжание…

Она рычала как загнанная тигрица.

Из сточной трубы донёсся приглушённый голос Артоса, который она не смогла разобрать. Следующим, что она увидела, были два дула звуковых ружья. Что же, по крайней мере эта смерть быстра… Она попыталась взмахнуть ослабевшей рукой и достать хотя бы одного противника кнутом, но тот лишь устало шлёпнул по воде, подняв дымовую завесу из пара.

Они уже прицелились. Послышался возглас. Что-то мягкое и пушистое возникло из ниоткуда прямо у неё на шее.

В этот момент всё исчезло. Одна картинка сменилась другой… Она закрыла глаза и провалилась в ничто.

XI

: КРОЛЛЬ-ТОРА

Тьма пришла незаметно, – так, будто кто-то просто накрыл непроницаемым покрывалом солнце и то мгновенно отошло ко сну. Ночь принесла с собой бриллиантовые россыпи звёзд, аккуратный полумесяц луны, высвечивающий в лесной чаще мокрые трепыхающиеся грибы, и настоящую какофонию звуков, сплетённых из щебечущего птичьего пения, мелодичного пиликанья сверчков и непонятных шорохов, которые могли говорить о чём угодно, – о крадущихся хищниках или о продирающемся сквозь чащобу лосе, при условии, что они ещё не вымерли конечно. Завораживающий силуэт Великой Преграды утопал в перемежающихся ночных красках, сливаясь с небом и лишь иногда переливаясь в серебристом цвете луны.

В такие моменты в голову невольно приходили мысли о тщетности всего происходящего, – будучи философом по своей натуре, Кэсседи вдыхал ароматные запахи тёмного леса и размышлял, а нужно ли ему все это? Эта Москва, эта циклопическая стена, эти бесконечные опасности и эти бессонные ночи? Ведь, если призадуматься, то на его банковском счёте было предостаточно денег не только для доживания своих дней, но и для безбедного существования его потенциальных детей. Признаться честно, этим вопросом он задавался уже не первый раз: за всё время пока они с Кроггом колесили по галактике в поисках ключей к преодолению Преграды он не раз и не два ловил себя на мысли, что он пытается откусить слишком большой кусок, – что ему это не по зубам, как бы он не старался. До сих пор всё проходило как по маслу, без каких-либо происшествий, – они даже ни на одного душегубца не натолкнулись, что уже можно считать за огромнейшую удачу, но он всё равно осознавал, что дальше им грозит одно из самых трудных и тяжелых испытаний в их жизни. Если не самое. Он подобрал себе отличную команду, но хватит ли им отваги и опыта, чтобы провести их маленький отряд сквозь загадки, ловушки и головоломки, оставленные им людьми древности, – народом, который славился не только своими научными и культурными достижениями, но и подавляющими жестокостью и непоколебимостью. Не стоит забывать, что львиная доля войн была развязана именно землянами, вопреки тому, что говорила тогдашняя пропаганда. Во имя великого блага люди того времени отправляли свои смертоносные космолёты навстречу беззащитным инопланетянам, которые вот-вот успели выйти в открытый космос и вкусить плоды бесконечности. Никакими официальными источниками это не подтверждалось, однако многие документы по всей галактике говорили о неоднократных случаях геноцида во имя человеческой расы. Землян Дозабвенческого периода почитали как богов, но мало кто знал, что они одновременно были и дьяволами, одержимыми величием и процветанием своего народа. Хотя… а так ли всё изменилось?! Кэсседи пришёл на ум случай десятилетней давности, когда трансгалактический линкор "Вольность" полностью уничтожил всё население планеты Джирак, не оставив в живых ни одного представителя нескольких рас, обитавших там. Власти не раз утверждали, что они не имели к этому событию никакого отношения, но Кэсседи в это почему-то не верилось.

Из размышлений его вывел громкий и смачный плевок Крогга, который стоял, прислонившись к дереву, и скептически осматривал инфракрасные очки с функцией распознавания движения и дыхания. Все остальные все ещё были в палатке и может быть даже спали, хотя Кэсседи понимал, что если бы его сейчас уложили на боковую, он так бы и остался лежать с открытыми глазами в предвкушении того, что он ожидал всю свою жизнь. Но почему он временами так противился мысли о том, что он наконец зайдёт в Москву и откроет то, что этот древний город так долго скрывал от всего человечества. Может быть он боялся потерять то, над чем он корпел почти всю свою жизнь? Идея о Москве преследовала его уже больше тридцати лет: он буквально просыпался и засыпал с видениями о том, как он взламывает заржавевшие замки на старинных московских небоскребах, офисных и торговых центрах и, что ещё более интересно, университетах и центрах хранения ментальной информации. Более того, если верить легендам, то именно в центре Москвы находится первая и всевышняя церковь Единой Веры: настоящий оплот паломников 24 века и средоточие ужаса и ненависти для тех, кто хоть немного знал о Забвении. Движение Единой веры зародилось в этом городе и распространилось не только на всю планету, но и на всю известную Вселенную. Оно уничтожило рудиментарные монотеистические религии и поработило сознание человека, говоря о прогрессивности и величии человечества, но вогнало планету в эпоху разрухи и умственного застоя. Почему так получилось? Кто за этим стоял? Это лишь маленькая толика вопросов, на которые он мог найти ответы за Великой Преградой. Не стоит при этом забывать о музыке, литературе, живописи, скульптуре, – в общем о всём том, что было под запретом религиозников и что подвергалось безжалостному уничтожению во имя Единого.

–. И после всего этого Собор так и не был упразднён, – прошептал Кэсседи, но Крогг услышал его без каких бы то ни было проблем.

–. Опять причитаешь? – он снова сплюнул, – Всегда знал, что люди безумны, но ты самый дурной из всех.

–. Да нет, – Адамс пожал плечами, – Я лишь в очередной раз думаю, правильно ли мы поступаем, что идём туда.

–. Пф! Конечно нет. И я не раз об этом говорил.

–. Да нет, я в другом смысле.

В ответ Кэсседи услышал лишь задумчивое мычание, что, в общем-то означало, что Крогг не настроен на разговор. Что же, скорее всего, так даже и лучше, ибо здоровяк бы опять затеял разговор о слабости и убогости человеческой расы, а потом стал бы учить его уму-разуму. Да, ещё одна мысль, на которой Кэсседи ловил себя всё чаще и чаще: Крогг изменился. Он не мог сказать, когда точно произошла перемена, но в один прекрасный момент он перестал разделять с Адамсом его увлечения выпивкой, кутежами и прекрасными девушками и вместо этого уходил восвояси, занимаясь непонятно чем. Более того, если раньше они болтали без умолку, совместно высмеивая современное кеметское общество и его лживые диктаторские устои, то сейчас Крогг занимался лишь критикой Кэсседи. Это начинало раздражать, и Адамс ловил себя на мысли, что ему не всегда приятно находиться вместе со своим старым другом. А может он просто преувеличивает, что вполне можно объяснить переутомлением и волнением по поводу Москвы.

Он встал на ноги, почувствовав, как крупные капли росы скатываются на землю с его комбеза, внимательно изучил показания прибора слежения за сигнатурами и сказал, скорее просто в пространство, нежели Кроггу:

–. Я пойду прогуляюсь, – он сощурился от яркого лунного света, – Слишком хорошая погода и чистый воздух, чтобы сидеть на одном месте.

–. Про душегубцев забыл? – Крогг даже не пошевелился, – Либо остаёшься здесь, либо я с тобой.

–. Не уверен, что это будет хорошей затеей, – Кэсседи улыбнулся, – Наша смена, и мы должны охранять их, – он указал на палатку.

–. Хм… – Крогг всегда признавал доминирование Адамса над ним в плане интеллекта, логики и анализа, но желание спорить и противодействовать было в его крови, а посему он не мог так быстро сдаться, – Ты тоже должен стоять на охране, а не шляться по лесу.

–. Ну, давай рассудим так, – тут его друг был конечно прав, но если уж Кэсседи что-то взбрело в голову, то он добивался этого всеми мыслимыми и немыслимыми способами, – Посмотри на себя, а потом на меня. Я хорош в разработке стратегии, а ты – в проламывании черепов, что я тоже всегда считал искусством, так что не надо тут на меня обижаться.

С такой логикой было трудно поспорить, и скоро Адамс уже удалялся прочь от раздражённого Крогга и спящей крепким сном палатки. По пути он сорвал несколько огненно-красных ягод и запустил их себе в рот, с видимым довольством причмокивая и испытывая в душе странное успокоение, – будто секунду назад он стоял посередине обезумевшего и оглушающего города-миллионника, а сейчас перенёсся в рай на земле: в буквальном смысле. Что-то гнало его вперёд, что-то манило за собой, а потому он решил, что если уж он ушёл так далеко, то есть смысл дойти до предположительно покинутого дома, что он видел ранее.

Лес закончился так же быстро, как и начался: только-только он погрузился в задумчивую и сонную сень деревьев, при этом несколько раз споткнувшись, как видимо, от полноты ощущений, как он почти сразу же, через пару минут сбивчивой ходьбы, вышел на то, что, скорее всего, раньше было пахотным полем. Земля до сих пор была неровной, будто бы её уверенно бороздили плугом на протяжении веков, и даже сотни лет бурного природного развития, не смогли залечить нанесённые земле шрамы. Правда от самих посадок не осталось ровным счетом ничего: высокая сорная трава мирно покачивалась на ветру, будто бы довольная своей победой над аграрной промышленностью. Немного поодаль виднелись скелеты кирпичных и каменных построек, – несомненно загородные дома москвичей того времени. Даже отсюда было видно, что большинство из них либо были намерено разрушены, либо сожжены: ввалившиеся провалы крыш являли миру глубокие раны, а чёрные синяки опалённых окон были ощетинены заострёнными остриями стёкол. Ясно, что дома покидали в спешке, не успевая как следует замести следы и разрушить то, что строилось веками.

Кэссиди попытался представить себе местный пейзаж до массового исхода из Москвы, но почему-то никак не мог сложить в своей голове все кусочки паззла, который он по крупицам собирал по всей солнечной системе и даже галактике. Деловитые силикаты, снующие между посевов, мешающие им дети, превращавшиеся на природе в настоящих маленьких дикарей, скучающие взрослые, не знающие чем заняться с тех пор как аграрная промышленность практически полностью перешла под автономное роботизированное управление… Нет, он не видел. Руины оставались руинами, а разруха – разрухой.

Адамс медленно пошёл через поле, на забывая уделять внимание своим датчикам биосигнатур: можно сколько угодно доказывать Кроггу, что никакая опасность им не грозит, но сам он-то знал, что смерть может поджидать его на каждом шагу. Мало того, что он мог рано или поздно напороться на душегубца, так ещё не стоило забывать о местной разросшейся фауне. Дикие хищники, не испытывая никакой конкуренции со стороны человека, должны были превратиться в полноправных владельцев этой брошенной территории: если верить той статистике, кою он нашёл в глубинах архива Марса, то наибольший процент авантюристов, что погибли при своих бесплодных попытках проникнуть в древний заброшенный город, приходился именно на жертв дикий зверей. Более того, многие из этих записей говорили об агрессивных насекомых, – что бы это не значило: Кэссиди сомневался, что те же самые муравьи могли значительно проэволюционировать и вырасти до угрожающих размеров. То же относилось и к жужелицам, сороконожкам и слизням: четыреста лет – слишком маленький срок, чтобы они успели превратиться в гигантов. Но осторожность всё равно не помешает, а посему он смотрел себе под ноги: вдруг он ненароком вступит в косяк плотоядной тли. Ну и плюс к этому Адамс очень уж надеялся найти среди заполонивших все сорняков хоть какой артефакт древности: какой-нибудь приборчик, слетевший во время эвакуации с робота или хоть рудиментарную лопату или грабли… Но нет: он прекрасно понимал, за несколько прошедших веков все оброненные людьми вещи давно уже ушли под землю. Здесь нужны полноценные раскопки, с профессиональными археологами и историками Та-Кемета: и, что самое интересное, Локальное Археологическое Общество не раз обращалось в правительство планеты с просьбой провести раскопки вокруг Москвы, но при этом всегда получали отказ: "опасно, мол". В чём же заключалось опасность орды бюрократов-чиновников разъяснить не могли. Глядя на этот запущенный, но достаточно безмятежный ландшафт, Кэссиди невольно задумался о том, что может быть их всех обманывают уже не один десяток лет: опасности никакой нет, а есть лишь заброшенный город, хранящий в себе слишком много загадок прошлого. Тех загадок, которые могут разрушить сложившиеся устои…