355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Чувиков » Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных » Текст книги (страница 1)
Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных
  • Текст добавлен: 12 ноября 2020, 15:30

Текст книги "Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных"


Автор книги: Николай Чувиков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

«Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды. Я пришел к тебе, господин мой. Ты привел меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю имена 42 богов, находящихся с тобой в чертоге обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью в день отчета перед лицом Благого. Вот я пришел к тебе, владыка правды; я принес правду, я отогнал ложь. Я не творил несправедливого относительно людей. Я не делал зла. Не делал того, что для богов мерзость. Я не убивал. Не уменьшал хлебов в храмах, не убавлял пищи богов, не исторгал заупокойных даров у покойников. Я не уменьшал меры зерна, не убавлял меры длины, не нарушал меры полей, не увеличивал весовых гирь, не подделывал стрелки весов. Я чист, я чист, я чист, я чист»

(Книга мёртвых)

I: АБУРХАРК

Пейзаж производил гнетущее впечатление. Яркое, пылающее солнце слепило глаза незадачливого путешественника и выпаривало из него жидкость со скоростью нескольких литров в минуту; сероватый, грязный песок был усеян узорами из мусора и городских нечистот, которые местные жители принципиально сваливали в эту долину, продолжая древние устоявшиеся традиции своей нелицеприятной планеты; не улучшали положение и маленькие скелетики живучих растений, – харпасов, как их называли местные жители – которые за один век вырастали лишь на пару миллиметров. Если здесь и было когда-либо что-то живое, то оно давно вымерло или же поумнело настолько, что давно покинуло эту долину. Или планету, – что было бы гораздо умнее. Что же мог забыть здесь обычный человек, взрощенный в теплицах патриархальной Та-Кемета и привыкший к дорогим напиткам, красивым женщинам и таким же красивым космическим кораблям?

Если честно, то Каспер Вэнс и сам не знал ответа на этот вопрос, – кроме одного: он был прохиндеем и хотел заработать на билет до планеты развлечений Эйн. Однако подобная формулировка ответа никак его не устраивала, – благо с самовлюблённостью у него было всё в порядке, – и по мере своего тяжёлого продвижения по долине Абурхарк (долине Неумолимой Смерти – именно так это место называли аборигены) он продолжал придумывать всё новые и новые версии ответа на поставленный вопрос. Нельзя сказать, что его размышления увенчивались успехом. Вместо этого в голову лезли удручающие предположения о том, что карта, которую продал ему местный торговец барахлом и которая в теории должна привести к сокровищам древнего императора Куахти, на самом деле является наглой подделкой. Однако Каспер отказывался верить в подобное стечение обстоятельств, – он понимал, что на подобный шаг его толкнула исключительно безысходность и невозможность выбраться из этой сточной канавы славной Вселенной, а заодно и его неуёмное желание заработать как можно больше денег при наименьшем ущербе для самого себя. Именно поэтому он всё ещё продолжал идти, – не смотря ни на что.

Концентрированной воды ещё было вдоволь, пищи в имплантированном желудке хватит ещё на две с лишком недели, компас продолжал всё так же уверенно показывать на юг, а навигатор утверждал, что он прошёл уже двадцать шесть километров в нужном направлении – почти половина пути. Всё складывается не так уж плохо – действительно, при хорошей подготовке любой житель галактики, даже презренный Уфундей (ох, ну и поквитается он с ним при следующей встрече!), мог бы найти эти сокровища. Каспер даже позволил себе сделать небольшой привал, расположившись на раскалённом валуне и вытянув ноги так, чтобы их укрыл песок. Жизнерадостным взором он окинул раскрывающуюся перед ним панораму и подивился тому, сколько мусора сюда раньше сбрасывали жители соседних планет, – здесь и контейнеры от космического топлива, и бытовые отходы, как людей, так и скампов, и давно вышедшие из строя автомобили, самолёты и космические корабли. В общем, здесь было всё, что только может представить себе любой представитель межвселенного сообщества. Хоть музей открывай! И всё бы было хорошо, если бы в один прекрасный день какой-то умник из Межзвёздного Союза Путешествий и Исследований (МСПИ) не догадался высадиться на планете Мусора и не обнаружил, что на самом деле здесь проживают разумные существа в данный момент находящиеся на третьем уровне цивилизационного развития, – небольшие гуманоиды, напоминающие помесь человека и таракана: округлое лицо с фасеточными глазами и практически человеческим ртом украшали антенны-локаторы, а на шести их лапах развились хитиновые наросты, помогающие им лазать по разного рода возвышениям. Прожив с ними несколько недель, узнав, что они называют себя Куахто (или Куахти – кому как нравится; лично Каспер предпочитал называть их Куахтарами – так проще), познав, что до этого на планете существовала высокоразвитая цивилизация эфемерных созданий, пришедших из самых глубин космоса и, ужаснувшись тому, что на их головы постоянно обрушается поток небесного мусора, сей путешественник написал обстоятельный труд: «Куахти: существа из мусора». Данный труд, несмотря на кошмарное название, быстро привлёк к себе внимание галактических правозащитников, которые наспех решили, что последующее сбрасывание отходов на планету Куахти приведёт к вымиранию тамошних аборигенов. Таким образом, был издан следующий закон: «представитель любой межгалактической расы, входящей или не входящей в любой альянс, федерацию, союз, а также в Великое Межгалактическое Объединение (ВМО) или же в иного рода образование, который будет замечен сбрасывающим мусор на планету Куахти (Куахто) (координаты приведены в дополнении) будет немедленно арестован и подвергнут наказанию в связи со статьёй «Покушение на жизнь представителя галактической расы 3-его уровня» (соответствующая статья приведена в дополнении)». На орбиту Куахти вышли патрульные корабли и скоро у экологии планеты появился шанс хоть на какое-то воскрешение. Однако каково же было удивление учёных-биологов и социологов, когда они узнали, что после означенных мероприятий аборигены застопорились в своём развитии и начали проявлять все признаки цивилизационной деградации. Оказалось, что все свои достижения, изобретения и идеи они успешно основывали на «дарах Богов», – том самом мусоре, который постоянно валился на их головы по вине их соседей по планете. Галактическое сообщество спохватилось и начало посылать на планету экспедиции с провиантом, учебниками по прикладным наукам и чертежами признанных изобретений – но было уже поздно. Не помогла и частичная колонизация планеты с основанием учебных учреждений для коренного населения и наладкой производства запчастей для примакальных скутеров: куахтары просто-напросто превратились в иждивенцев, выживающих за счёт паразитирующего контакта с колонистами, которые принесли на планету не только свет и просвещение, но и наркотики, алкоголь, азартные игры и прочие бессмертные наслаждения любого мало-мальски уважающего себя гуманоида. В итоге, после нескольких веков негласной борьбы с невежеством Куахти, ВМО махнуло рукой на эту богом забытую планету, и прекратила вести на ней всяческую деятельность. Сейчас, наряду с местным населением, здесь проживали лишь межгалактические разбойники, пираты и торговцы наркотиками. А некоторые соседние планеты даже возобновили сбрасывание отбросов на поверхность планеты. Какая ирония судьбы.

Пролистнув в своей голове последние страницы безрадостной и поучительной истории планеты Куахти, Каспер радостно усмехнулся, в очередной раз подумал о беспробудной тупости всего межгалактического сообщества, медленно поднялся с валуна, и хотел было восстановить баланс жизненных сил, как обнаружил, что к цистерне с концентрированной водой присосалось непонятное существо внешним видом напоминавшее слизняка, а размером – довольно упитанного кота. Каспера мгновенно охватила паника – его поразило не само существо, а лишь одна маленькая догадка, которая сразу перечеркнула весь смысл его путешествия. С остервенением он начал отдирать слизняка от цистерны, пытаясь поддеть его всем, что только попадалось под руку – палкой деревца харпас, ржавым ножом земного происхождения, осколком примакального стекла, непонятным предметом, по виду напоминавшим древко от копья, – но всё было тщетно: слизняк намертво приклеился к цистерне и сейчас уже досасывал последние капли живительной влаги. Через несколько минут Каспер уже лежал на песке, направив свои очи на пыльное небо, – одной рукой он поглаживал слизняка, уже успевшего слезть с пустого баллона и даже наполовину зарыться в песок (жестокая и мучительная смерть ещё настигнет его – зачем спешить с таким наслаждением), а другой теребил свою куцую бородку, как будто сие времяпрепровождение могло хоть на шаг приблизить его к спасению. Идти обратно не было никакого смысла, – это противоречило как здравой логике, так и его складу ума. Идти вперёд тоже не было смысла – он всё равно не пройдёт даже четверти оставшегося пути: просто-напросто превратится в высохшую мумию, которая пришлась бы по вкусу любому любителю закусывать пиво хрустящими снеками. При всём при этом у него на руках всё ещё оставалась карта, а куахтарский торговец (бесчестный тип!) разглагольствовал о каких-то оазисах, разбросанных по всей долине Абурхарк. Только никто не знает, где они находятся. Потому что никто никогда их не находил. Поэтому никто не знает, где они находятся… Потому что никто никогда… Поэтому…

Мысли путались и превращались в настоящую кашу. Каспер понял, что дальше так продолжаться не может, выбросил из головы уже успевший надоесть ему порочный круг, одним мощным рывком вскочил на ноги, снова упал, снова встал и смело пошёл в заданном направлении, не забыв предварительно превратить рокового слизняка в склизкое месиво. Его переполняла уверенность, голову осенила шальная мысль, что карта на самом деле врет, и сокровища уже должны быть где-то рядом, дорога показалась такой лёгкой, будто кто-то подгонял его хлестким кнутом. И так продолжалось примерно полчаса, пока Каспер не заметил, что кожа на его руках начала заметно трескаться, а во рту пересохло настолько, что язык готов был свернуться в трубочку и покинуть своего незадачливого хозяина. Ещё через пятнадцать минут Каспер с упоением глотал раскалённый песок, надеясь хоть в нём найти немного влаги. Тщетно.

Глупо. Как же глупо. Миллионы возможностей умереть, бесчисленные враги и ненавистники, обманутые любовницы и разъярённые самцы-мужья – никто не смог даже пальцем его тронуть. А тут его погубил один проклятый слизняк. Из всех оружий массового уничтожения, нейтронных распылителей, временных дислокаторов, преторианских межгалактических ружей, снайперских кораблей-самоубийц и всех мыслимых и немыслимых способов размельчения, испепеления и полной и бесповоротной аннигиляции его погубило лишь стремление одного-единственного слизняка к продлению своей никчёмной жизни. Как бы он сейчас хотел ещё раз раздавить его и посмотреть, как его внутренности постепенно испаряются под воздействием безжалостных лучей куахтарского солнца. Издав отчаянный хрип умирающего человека, Каспер ударил руками по земле, зачерпнул горсть песка, смешанного со смердящими отходами, и хотел было швырнуть этот комок в сторону солнца, как вдруг почувствовал, что по руке прошёл разряд освещающей прохлады. Ощущение было такое, будто его внезапно перенесли в уютный межпланетный лайнер с системой поддержания наиболее благоприятной температуры. Сравнение конечно никуда не годилось, но нужно помнить, что Каспер никогда по сути своей не был ни философом, ни романтиком. Блаженство охватило все его члены, и он с упоением закрыл глаза, подумав о том, что смерть не так страшна, как её постоянно малюют, а Бог всё-таки существует, несмотря на все протесты Общества по Борьбе с Божественной Тиранией (ОББТ, – да, Вселенная любит аббревиатуры). Он уже представил, как крылатые ангелы подхватывают его на руки и несут в рай, наполненный тёмным пивом и красивыми девушками, как вдруг понял, что сознание не очень торопится покидать его. Каспер немедленно посчитал это хамством со стороны природы и издевательством над его человеческой сущностью, – в данный момент его наглым образом лишали права на заслуженную смерть. Но при более здравом рассуждении он пришёл к выводу, что его тело и не собирается отключать свои жизненные функции. Он жил. ЖИЛ! Что-то странное спасло его… Что-то…

Каспер сел и попытался сориентироваться в происходящем. Мало того, что он жил, так он даже ни грамма не хотел пить, тело было готово идти хоть на край света в поисках всё новых и новых сокровищ, а солнце уже не превращало его кожу в хрустящую корочку. Неужели кто-то свыше всё же смилостивился к его грешной душе? Каспер уже готов был поверить в это абсолютно бредовое утверждение, как вдруг ощутил, что его рука сжимает что-то твердое и одновременно гладкое на ощупь, – как будто он держал в руке кусочек альдебаранского мыла… Казалось, пальцы разомкнулись сами собой и его взору предстал непонятный объект овальной формы, лишённый каких бы то ни было углов. Сторонний человек мог принять его за обычный булыжник, которые в огромных количествах заполняют поверхности таких планет как Пракс, Охтария, Перун и, конечно же, Та-Кемет (Столица Булыжников – Гнар’скиар – так называют бывшую планету Земля примакалы), однако Каспер смог разглядеть на нём какое-то странное подобие микросхемы,– такие вышли из употребления примерно двадцать веков назад. Она медленно переливалась всеми цветами радуги, как будто радовалась, что наконец-то на неё упали лучи хоть и жестокого, но всегда согревающего и дающего жизнь солнца.

Внезапно объект дёрнулся и его поверхность покрылась едва заметной рябью, – Каспер попытался отбросить его, но было уже поздно: овал никак не хотел отлепляться от его ладони. В эту секунду в голове Каспера раздался оглушающий визжащий звук, и непонятный объект непонятно как провалился прямо ему под кожу. Он внезапно почувствовал, будто бы из него вышло всё тепло, когда-либо скопленное его организмом, мозг наводнили непонятные слова и обрывки фраз, вены вздулись, и казалось, что кровь галопом рванулась по венам – в два раза быстрее обычного. Каспер попытался выговорить хоть что-либо и в следующий момент в третий раз за день повалился на песок….

«Аааааооооеееееооооаааааууууууууоооооооееееееее

Оооооооеееееыыыиииииааааааа…»

Через несколько минут из-под песка вылезли ужасающие членистоногие существа и с заметным голодным энтузиазмом ринулись к бесчувственному Касперу. Но стоило им только прикоснуться хоть к одному квадратному миллиметру его тела, как они сразу же обращались в прах, даже до конца не ощутив, что их настиг злой рок смерти, и лишь ветер разносил их молекулы по бесплодной пустыне Абурхарк…

II

: ЭНКРАТУРИУС

Массивный, будто бы горящий космический корабль был похож на огромное копьё, пронзающее самую оболочку космоса. Слишком огромный, чтобы быть быстрым и маневренным, но в то время слишком маленький, чтобы внушать врагам уважение, Энкратуриус был живой легендой, всё ещё функционирующим музеем истории покорения космоса. Каждый раз, когда он пришвартовывался в порту какой-либо планеты, он приковывал к себе внимание тысячи любопытных глаз: многие вдохновенно выдыхали, ощущая себя так, будто они вживую прикоснулись к легенде; другие удивлялись, как такой корабль вообще мог пройти через планетарную атмосферу и не сгореть, как спичка; третьи же – и их всегда было подавляющее большинство – просто и откровенно смеялись над этой древней колымагой, а потом все вместе обсуждали, каким же неудачником должен быть её капитан. Капитан Андрей Макаров ненавидел всех их. Он с гордостью стоял на мостике и презрительно оглядывал толпы разнузданных зевак. Он любил свой корабль: за десять лет вынужденного командования Энкратуриусом он успел с ним не то, чтобы сблизиться, но скорее выработать некое взаимоуважение. Капитан с лёгкостью спускал кораблю его «винтажный» внешний вид, а корабль в ответ всё ещё не разваливался на куски. Остальная команда не разделяла взглядов Макарова на Энкратуриус и во время отпуска на землю исправно врала, что на самом деле они с другого, более нового корабля – просто их временно командировали на этот мусор. При этом они краснели как раки. Гораздо лучше они себя чувствовали в открытом космосе: по крайней мере, в эти моменты им не приходилось стыдиться своей участи.

Так было и сейчас, в то время как Энкратуриус вышел из червоточины и лёг на автоматический дрейф по направлению к планете Куахти. Или Куахто. Им было решительно наплевать. Самая сложная часть полёта была уже позади и теперь они могли спокойно расслабиться с бутылкой крепкого пива или же чего позабористей. Благо ВМО, казалось, забыло об их корабле и не послало никого оснастить их пищевые синтезаторы блокировкой на алкоголь. Через пару часов в каждом коридоре и закоулке Энкратуриуса затаились спящие матросы – лучшие рекруты, которых ВМО пожертвовало капитану Макарову.

Капитан же не только не порицал поведение своей команды, – он всячески ему подражал: будучи человеком довольно тонкого склада ума, свои жизненные утешения он находил на донышке бутылки. Конечно, в отличие от обычной матросни, он предпочитал более изысканные сорта алкоголя, многие из которых были привезены прямо из кеметских запасников. Прошлым вечером, когда Энкратуриус был ещё в другой Солнечной системе (где капитан участвовал в захватывающей миссии по перевозу дальнерубежных шахтёров к их месту отпуска) и только-только подлетал к заданной червоточине, алкогольное меню Макарова состояло из вишнёвого пива западноевропейского производства, эдолины (терпкий напиток, приготовленный из горных трав, найденных в диких землях планеты Варото) самого высшего качества и, конечно же, фирменного перегонника, – напитка, который по легенде был изобретён первыми инопланетными колонистами и до сих пор варился по засекреченной технологии. Вполне логично предположить, что после такого царского пира капитан Андрей Макаров спал как убитый, время от времени похрюкивая и мерно цедя тягучую слюну. Не самая лицеприятная картина, конечно, – особенно учитывая, что в прошлом он был, не больше не меньше, героем Солнечной системы и Та-Кемета.

Но это в прошлом.

Сейчас же он больше напоминал спившегося бомжа: его остроскулое лицо украшала жёсткая щетина, об которую при желании можно было заточить тесак, впалые щёки были покрыты раздражением, скорее всего взявшимся от постоянного смешивания алкогольных напитков, разросшиеся чёрные волосы с ярко заметной стальной проседью закрывали уши, а когда-то роскошные бакенбарды сейчас напоминали двух разъярившихся и давно не мытых псин. По крайней мере одет он был по форме: фирменная форма ВМО состояла из тёмно-синего камзола с расфуфыренными золотистыми эполетами, приталенной белой рубашки, которая в теории должна была быть украшена пышным жабо, но оно отсутствовало не только на капитане, но даже в этой солнечной системе, узких брюк с модными лампасами и ослепительно ярких высоких сапог с внушительным каблуком, каждый шаг которого мог разбудить даже самого мертвецки пьяного матроса. Проблема была лишь в том, что всё это форменное великолепие оказывалось велико Макарову размера эдак на три: так как последние несколько лет его диета заключалась исключительно в разномастных алкогольных напитках, сейчас его, ранее ухоженное тело, напоминало узловатого скелета, покрытого скудным слоем кожи и остатками того, что раньше называлось мышцами. Интересно, что при таком образе жизни у него полностью отсутствовал такой мужской атрибут как пивное пузико, – век сменялся веком, технологии совершенствовались и снова забывались, а от этого феномена избавиться было невозможно. Однако Макаров каким-то удивительным образом не стал жертвой этой мужской заразы, хотя и потреблял пиво довольно эпичными порциями. В итоге шикарнейший мундир капитана ВМО сидел на нём как объёмистый мешок на анорексике, – каждое утро ему приходилось подгонять его под свою фигуру при помощи примитивных шпилек. А зачастую он просто прикрывал всё это дело своим обожаемым плащом, – интересным элементом гардероба, обладающим высоким воротником, массивными отворотами на рукавах и такими длинными полами, что они почти доставали до земли. Чёрный цвет капитанского плаща придавал ему сходство с соборными дознавателями, – неприятными типами, столкнуться с которыми капитан не пожелал бы никому. Вторая проблема заключалась в том, что спал он не в грязной и изношенной капитанской кровати, на которой при желании можно было поместить ещё пару-тройку таких же, как и он капитанов (каждый остальной член команды обзавидовался бы Макарову, если бы знал о размерах его ложа: Энкратуриус отнюдь не славился удобством матросских и гражданских кают), и даже не на скользкой и неудобной кушетке, ненавидимой Андреем всеми фибрами его души, – своё бренное тело он расположил на полу, причём в самой неудобной позе, до которой только могло додуматься его подсознание.

Вчера он, конечно, позволил себе лишнего, – и в этом нет ничего удивительного: одно дело служить такси для вонючих шахтёров, а другое дело – задание, которое он вчера получил по защищённому каналу напрямую из Лунного штаба ВМО. Надо сказать, что последний раз его вызывали по этому каналу примерно семь лет назад, – с самыми нехорошими последствиями…Теперь же всё было совсем по-другому. Теперь у капитана был шанс. Теперь он мог изменить свою жизнь раз и навсегда. Более того, скорее всего он бы смог отомстить… Только сначала надо было в последний раз как следует напиться, – во имя долгих семи лет отчуждения и изгнания.

О входе в солнечную систему планеты Куахти капитана оповестил его личный бортовой компьютер, что одновременно послужило для него будильником. Раскалывающаяся голова намекала Макарову на то, что его организму было бы неплохо вообще сегодня не вставать, а затёкшая правая рука напомнила ему о том странном и непередаваемом чувстве, когда он лишился левой. Тогда он лежал на испещрённом микропробоинами дьявольски-холодном полу доживающего свои последние минуты армадского крейсера «Виорра»; его трясло так, будто он вот-вот разорвётся на мириады маленьких кусочков, а головокружение создавало впечатление падения в штопор. Он попытался опереться на левую руку, чтобы встать, но осознал, что даже если мозг и посылает сигналы в её рецепторы, то они никуда не доходят, – не было ни боли, ни мучительной агонии: просто невероятное чувство того, что часть его куда-то исчезла, будто её никогда и не было. Парадокс был в том, что сейчас он чувствовал себя примерно так же: будто его судно только что обстреляла целая флотилия примакальных судов-уничтожителей. Искусственная лева рукая потянулась к правой и проделала некое подобие скрипучего массажа («Надо будет смазать… – пронеслось в этот момент у Андрея в голове), и через некоторое время капитан уже стоял на ногах, – при этом пошатываясь и спотыкаясь, но всё-таки в вертикальном положении.

Голова разразилась пылающим вулканом, а из лёгких вырвался душераздирающий пыльный кашель, и капитан понял, что если он прямо вот сейчас, немедленно, не заглушит всё нарастающую боль хоть какой-то дозой этилового спирта, то он, скорее всего, умрёт агонизирующей смертью. Походкой человека на грани жизни и смерти он прошагал к своему холодильнику, – устарелому устройству, которое он за сущие гроши купил у барахольщика на одной из автономных заправок, где-то на пути к сверхскоплению Персея-Рыб. Дверь холодильника недружелюбно скрипнула и капитан обнаружил, что его содержимое может порадовать только сгустком плесени, который раньше был экзотическим фруктом с Марса, и почему-то пустой бутылкой лоржеи (жуткий напиток, по вкусу напоминающий прокисшее молоко, – зато по голове даёт сильнее чем осиновая дубина). Андрею захотелось захлопнуть дверь холодильника так, чтобы он перевернулся и пробил собой обшивку корабля, но он справился с нахлынувшими чувствами, вспомнив о своей головной боли, и закрыл её тихонько и аккуратненько. Бросив унылый взгляд на год как сломанный пищевой синтезатор, он чертыхнулся, мысленно пообещал переломать все кости уволившемуся с корабля инженеру, а заодно и командованию ВМО, которое подсунуло ему такую ответственную миссию как раз в разгар его ежегодного запоя и начал размышлять о том, чем ещё он может вылечить адские боли в черепе.

Мимолётом Макаров взглянул на себя в стенное зеркало и понял, что надо бы не то, чтобы провести себя в порядок, но даже произвести настоящую реставрацию. Благо, что камера восстановления всё ещё работала, – в отличие от большинства примочек на этом летающем корыте.

Он вздохнул, потянулся, в очередной раз прослушал скрипучую арию в исполнении своей искусственной руки и решил провести время наедине с собой и трудом всей своей жизни, который он озаглавил просто и ясно – «Человек»: благо дрейф продлиться ещё целые сутки, а писание всегда отвлекает его от головной боли. Макаров решил написать свою книгу после того, как в магазине на Марсе ему попалась на глаза голокнижка под названием «Рактоног. Тот, кто даёт космосу свет». Оскорбившись в своих лучших чувствах, капитан скомкал в руках форменную фуражку ВМО, в душе посетовал на несправедливость и неблагодарность любого инопланетного разума и именно тогда написал первые строки своей книги, которые, надо сказать, были потом переписаны несколько раз, дабы его никто не заподозрил в расизме. Никогда в своей жизни он не был расистом: он всегда испытывал уважение к жителям и аборигенам любой из возможных планет. Ну, практически всегда. Иногда. Да нет же, всегда и всенепременно. Как и любой житель планеты Та-Кемет. Да, самообман был определенно присущ сущности Макарова.

«Человек! Да, это до сих пор звучит гордо. Человек самостоятельно вышел из глубин океана, пробрался через непроходимые леса невежества, развёл свой первый костёр, убил своего первого мамонта, построил себе дом, написал первую книгу, сочинил незабываемую мелодию, развязал войны и так же быстро закончил их, построил космический корабль и подобно ангелу милосердия вознёсся к небесам, простирая свою щедрую длань инопланетным разумам, которые так нуждались в его помощи. Человек был первым, кто установил контакт с жителями другой планеты и дал им шанс пробиться в сокровенные тайны космоса. Не требуя никакой благодарности, он кормил детёнышей аквилов, ухаживал за свежими яйцами рактоногов, показал ощимусам, что такое огонь и как им пользоваться и даже объяснил альдебаранцам, что нет ничего страшного в хождении по суше – им просто нужно было спуститься с небес на землю…»

Капитан усмехнулся своему бездарному каламбуру и продолжил заносить в компьютер свежие мысли.

«Зная всё это, неудивительно, что человек до сих пор занимает первенствующее положение в галактике, возвысив себя над примитивными…»

–. Зачеркнуть последнее слово, – раздражённо бросил он в сторону компьютера и продолжил.

«…над менее удачливыми представителями галактического сообщества. Мы распростёрли свои огненные крылья межгалактических двигателей и долетели до самых тёмных закоулков галактики, сея вокруг себя лишь знание, мудрость и просвещение. Не говоря уже о вере. Мы дали всем расам Вселенной то, во что можно верить, мы дали им Единого Бога, единственного в своей премудрости. Мы дали им всё. А что получили в ответ? Что…?»

–. Зачеркнуть последний абзац, – снова выкрикнул капитан и резко вскочил на ноги, – Какой Бог, к чёртовой матери…

Надо сказать, что по сути своей Андрей религиозным человеком не был: скорее он просто привык к тому, что кеметское правительство, да и ВМО в том числе, навязывает всем и каждому свои представления о Единой вере. При этом благостные чиновники и политики всячески уверяли межпланетное сообщество в том, что Единая вера лишь сплотит настолько разномастные расы, сделает их похожими и уравняет их менталитеты. Это всё, конечно же, было хорошо и красиво, но только Макаров искренне не мог понять, как Единая вера до сих пор не попала под запрет, – особенно учитывая к чему привели её последователи Та-Кемет в прошлом. Или лучше сказать Землю… Тогда ещё Землю. Регрессия… Забвение… Бесконечная война с цаннами… Собор… Может всё дело в нём? Может правительство его родной планеты до сих пор трясётся в страхе перед этой могущественной организацией, которая может и была изгнана на Плутон в прошлом, но до сих пор имела свою армию, свой флот и своих агентов по всей Галактике. Кто они, эти внемлющие, услышавшие и осознавшие? Что же, в скором времени у него был шанс узнать это.

Андрей намотал несколько кругов по каюте, собрался с мыслями и снова сел за приёмщик мыслей в надежде написать ещё хоть несколько строк.

Внезапно за стенкой его капитанских покоев разразился настоящий ураган, – казалось, что кто-то медленно резал ножом непотребного карданского хряка. Капитан выругался последним словом, вспрыгнул на ноги, перекосил лицо от непомерной боли в височной доле и рванул обратно к маленькому холодильничку, где вознамерился выжать ещё хоть несколько капель из бутылки с лоржеей. Спасение, к сожалению, к нему не пришло: содержимое бутылки состояло исключительно из сухой мухи и пары-тройки пылинок, – даже при всём напряжении мысли Андрей не смог бы объяснить, как так вообще вышло. Пение продолжалось, и капитан понял, что пора ему осуществить выход в свет, чего он не хотел делать по крайней мере до завтрашнего утра, когда он уже успел забронировать общекорабельное совещание, – алкоголизм алкоголизмом, а они всё ещё находились под предводительством ВМО, так что приходилось выполнять определённые поручения от вышестоящего командования, что, конечно, чрезвычайно нервировало Макарова, так как раньше он отдавал приказы, а все эти инопланетные чудики бегали у него на побегушках… А теперь… теперь можно лишь ругаться, что капитан и сделал, припомнив ещё одно словечко из обильного кеметского кладезя нецензурщины. Ладно: это задание совсем другое. Оно всё изменит.

Пьяные песни не думали заканчиваться, – всё усугублялось тем, что пропитый хор решил не ограничиваться современной классикой алкогольных песен, а вдарился в настоящий фольклор: мелодии, которые сопровождали любое космическое застолье уже не первое столетие. Макаров предположил, что некоторые из этих песен знали ещё до первого Забвения, – жаль лишь, что в настоящем исполнении они превратились в заунывный вой, от которого Андрею хотелось выброситься в открытый космос. В одном из углов его каюты обнаружился тот самый видавший виды капитанский плащ, выполненный из чёрного синтезированного полимера, который в теории должен был считывать показатели тела носившего и время от времени предупреждать его об опасностях и возможных вирусах. Плащ Макарова перестал работать ещё полтора года назад и теперь мог лишь определять, когда его владельцу нужна стрижка. Однако он так к нему привык, что носил всегда и везде, даже в тех ситуациях, когда этого не требовали формальности или обстановка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю