Текст книги "Консервативный вызов русской культуры - Русский лик"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

В. Б. А часто ли обращались с телевидения к вам и вашему театру за последнее время? Были ли такие благородные прорывы у наших телевизионщиков?

Т. Д. Не знаю, чем объяснить, но по сравнению с предыдущими годами полного умолчания за последнее время ко мне обращались и московские, и ленинградские программы. И, к счастью, без искажений, бережно сохраняя мой текст. Мне понравилась беседа с Урмасом Оттом, он – хороший собеседник, не так часто везет на встречи с умными людьми. Доброжелательно ведет свои передачи и Катя Уфимцева. Это очень творческий человек, и очень заинтересованный. Видно, что она любит театр и своих героев. Недавно я ездила в Ленинград, там сделали мою запись на два вечера. Профессиональные, хорошие ребята, я рассчитываю, что и передачи будут такие же хорошие.

В. Б. Дай Бог телевидению понять, что на чернухе и на рекламе "крылышек" далеко не уедешь. И почаще бы им обращаться к МХАТу, Малому театру и другим русским центрам культуры. Но как существует сегодня ваш театр в условиях этих 0,3% бюджета?

Т. Д. Последние два года из бюджета перепадает только то, что идет на зарплату актерам. Самая высокая зарплата актера МХАТа – 584 рубля. И уж крайне редко идет так называемый восемнадцатый разряд – что-то около 650 рублей. Такова цена русского актера. На эту зарплату актеры не могут не то что себя одеть, даже не смогут себя прокормить. Отсюда вывод: целенаправленное разрушение и уничтожение русского театра является целью государственной политики.

В. Б. Для выживания выделили группу, как вы, Татьяна Васильевна, говорите, привилегированных театров. Туда попал МХАТ имени Чехова, и не попал МХАТ имени Горького. Почему? Кто проводит эту дискриминацию? Кто ее направляет?

Т. Д. Я не думаю, что кто-то из членов правительства видел спектакли в том и в нашем МХАТе. Я думаю, члены правительства рассчитывали на порядочность тех людей, которые определяют театральную политику и входят в комиссию при министерстве культуры, либо в комиссию при президенте России. Состав этих комиссий необходимо откорректировать в сторону объективности. Эта привилегированная группа там уютно засиделась, при президенте, согрелась и выдает ложную информацию о положении дел в русских театрах. Скажем, в ответ на запрос Станислава Говорухина о несправедливом отношении к МХАТу имени Горького, Сысуев отвечает: не тот уровень игры. Но, позвольте, если я спрошу господина Сысуева, что он видел в том театре, имени Чехова, и что он видел в нашем театре, я поставлю его в неловкое положение. Он ничего не видел ни у нас, ни у них. Значит, он рассчитывал на порядочную информацию деятелей от театра.

В. Б. И все-таки впереди столетие МХАТа. Как ваш театр его отмечает? Будут ли совместные мероприятия с МХАТом Ефремова? Придут ли к вам официальные лица? Министр культуры Владимир Егоров? Мэр Москвы Юрий Лужков?

Т. Д. Мы приглашаем всех. Мы проводим юбилей великого русского театра, МХАТа. Проводим именно в тот день, 27 октября, когда был показан первый спектакль Художественного театра. Не пойму, почему театр Ефремова отмечает юбилей 26 октября. Это достаточно странно. Может, потому что 26-е – это понедельник? День премьеры "Царя Федора..." всегда считался рождением Художественного театра. В общем хаосе эта странность приобретает некий дьявольский характер. Словно Воланд играет с МХАТом имени Чехова. Этакая шутка – досрочное празднование.

В. Б. По-моему, и пятидесятилетие МХАТ, когда на сцене сидело все Политбюро во главе со Сталиным, праздновалось 27 октября 1948 года... Ну что ж, посмотрим, кто придет на праздник к Воланду, а кто придет на наш с вами национальный праздник, посвященный юбилею великого русского театра... А как вы сами, Татьяна Васильевна, пришли в МХАТ? Почему поступили учиться именно в школу-студию МХАТ? Когда полюбили театр?

Т. Д. Первый раз я услышала спектакль МХАТ по радио. Тогда еще не было телевидения, и народ к нашей великой культуре приобщало радио. В те годы я полюбила и классическую музыку, которую постоянно играли по радио, тогда же прослушала много изумительных спектаклей. Я запомнила записи спектаклей, еще когда училась в школе, а когда закончилась война и я вернулась из эвакуации в Ленинград, то рядом с нашим домом находилось два театра: Большой Драматический и чуть-чуть вдали от него – Александринка. Каждое утро в воскресенье я бегала либо в тот театр, либо в другой. Показывали совершенно потрясающие спектакли по Островскому, по Гоголю, по Чехову. Это было мое детство, мое время. Сегодня, когда я наблюдаю за детством нынешних детей, мне их искренне жалко. Они обделены чудом театра. У них нет денег на спектакли. К тому же сегодня в Москве, по существу, все детские театры давно уже занимаются только взрослыми проблемами, да еще в усложненном варианте. Для детей сегодня работают только два взрослых театра в Москве: это наш театр, который постоянно делает утренники для детей, и Малый театр. Это очень грустно, потому что поколение надо воспитывать на очень хорошей драматургии, на очень хороших спектаклях. Дети замечательно принимают утренние спектакли. Прежде всего, это наш долгожитель, спектакль, который просмотрело уже несколько поколений людей. Мы справляем 90 лет спектаклю "Синяя птица". Он так был поставлен, что за 90 лет зритель не утерял интереса к этой режиссуре. Дети с таким восторгом смотрят, всегда подсказывают героям, стремятся спасти их – просто чудо. Там можно получить хороший позитивный заряд на всю неделю. Дети замечательно смотрят и русскую классику. Приходят шумные, неподготовленные к театру, но они божественно затихают, перестают кричать, внимательно смотрят. Так на спектаклях Островского, Гончарова "Обрыв". Удивительно, как они принимают "Прощание с Матерой" Валентина Распутина. Когда я пришла на утренний спектакль, очень боялась, что им не покажется интересной жизнь Матеры. Оказалось, что по пронзительности темы Распутин им так близок, так понятен... Дети устраивали овации после спектакля.

В. Б. Это и есть, по Станиславскому, "общедоступный театр". Недавно я был на модной премьере элитарного спектакля. Билеты стоили по 100 долларов. Какие бы сильные актеры в таком спектакле не играли, они не входят в понятие "русская культура", они не нужны народу. Так же, как и книги тиражом по сто экземпляров, – это все вне наших традиций. Не случайно все талантливое в России: в музыке, в поэзии, в театре, – ищет широкого читателя, зрителя, слушателя...

Т. Д. Извините, Володя, я вас прерву. Да, мы идем к зрителю, но вы где-нибудь видели в Москве наши афиши? Мы их заказываем, мы платим деньги, но их нигде по городу не расклеивают – только возле нашего театра. Каким образом зритель так охотно к нам ходит и так замечательно смотрит – это просто чудо. Я уверена, что это осознанно зрителя отрывают от реалистического театра. Это идеологическая политика.

В. Б. Кто же организует блокаду? Кто проводит такую антирусскую политику? Кому вреден и страшен реализм в искусстве? Кому мешает русский театр?

Т. Д. Володя, а кто те люди, которые навязывают свою идеологию в России? Вот вчера смотрела "пресс-клуб" по телевидению – как агрессивно там навязывалась эта чуждая идеология?! Я каждый раз удивляюсь их агрессивности. В русском человеке заложена христианская идеология. Какую еще идеологию современного рынка нам хотят навязать? Лучше почитайте еще раз Александра Пушкина, от его сказок до одиннадцатой главы "Евгения Онегина". Там заложена вся русская идеология. Не надо искать никакой другой. Наши враги не хотят назвать определяющую идеологию России. Но она заложена генетически в русском народе и проходит сквозь все революции и войны. Она заложена в наших душах. И люди, которые болтают о новом мышлении, просто мечтают уничтожить наши души.

В. Б. Ваш театр травят так же, как в свое время травили Михаила Булгакова. Там Латунские, тут Смелянские, ничего не изменилось. Такие же журналы, такие же газеты. Ненавидят именно неистребимый дух. Еще первое время после раздела МХАТа можно было решить, что вас ненавидят по личным мотивам, за то, что позволили театру уцелеть. Но прошли годы, личная вражда давно улеглась, тотальная блокада именно вашего театра уже не носит личностного характера. Они тоже могут друг с другом конфликтовать: Волчек, Ефремов, Захаров, Ульянов, Смелянский, мириться, ссориться, но МХАТ имени Горького они не воспринимают органически. Как невыбитый русский дух, как народную стихию, как явление реализма... Точно так же они не воспринимали органически Михаила Булгакова. Тут нет неприязни к характеру Булгакова или Дорониной, есть борьба с ненужной духовностью. С классической русской культурой. И все газетные шавки подыгрывают, часто даже не понимая, в чем дело.

Т. Д. Володя, дорогой, спасибо, но это сравнение слишком высоко, мы не соответствуем. Булгаков был трагическим гением России. Все, что он написал, он оставил на века. У актера существует сиюминутность. Выход на сцену. Это тот прыжок через пропасть, который ты каждый раз либо совершаешь, либо нет. Именно в этот вечер. Все твои предыдущие прыжки ничего не стоят. Стоит только сегодняшний прыжок. Если ты сегодня не возьмешь эту высоту, не рассчитывай, что тебе будут аплодировать за былые рекорды. В этой сиюминутности – вечный актерский трагизм. А по поводу общей травли реалистического театра... Обратите внимание на следующее. Относительно не так давно умер великий режиссер Георгий Александрович Товстоногов. Его еще боялись травить, но постоянно пытались, причем целенаправленно. По-хитрому, делая вид, что они уважают мастера. Они навязывались ему в друзья, эти люди, которые подспудно его травили. Он мне много рассказывал об этой травле в нашу последнюю встречу. Это был приватный разговор, и я не могу называть имена, но я же знаю, кого он называл. И я хорошо знаю поведение тех людей, которые сегодня изображают преданных друзей Товстоногова.

В. Б. А вспомните, как старательно ссорили Товстоногова и Смоктуновского, пытались столкнуть их, и, увы, это получалось.

Т. Д. Это чисто актерский сатанизм. Причем, сделал гадость – и молчит. Покайся, уже пора. Нет, молчит.

В. Б. Вернемся к вашему мхатовскому началу. Вы говорите, что жили рядом с БДТ и Александринкой. В Ленинграде был и ЛГИТМИК, театральный институт. Все-таки что вас тянуло в Москву, в школу-студию МХАТ? Это детская мечта, влюбленность в великих актеров МХАТа, в мхатовские спектакли?

Т. Д. Для меня лично определяющим был фильм "Без вины виноватые". Там играли мхатовские актеры. И как играли! Лучше них никто не играл. И не мог бы сыграть. Мощнейшее эмоциональное воздействие.

В. Б. А были актрисы МХАТ, на кого бы вы хотели походить?

Т. Д. Считалось, что я любимая ученица Бориса Ильича Вершилова. Но так строго он не относился ни к кому. Наверно, это было мудро и правильно. Иначе вряд ли что-нибудь серьезное получилось бы. Мне говорили старые мхатовцы, что его любовь ко мне была еще связана с тем, что я была похожа на самую его любимую актрису Соколову, первую исполнительницу Елены в спектакле "Дни Турбиных". Я никогда не видела Соколову на сцене, а по фотографиям действительно, похожа. Вторая моя любимая актриса, тоже очень ценимая Борисом Ильичем Вершиловым, – это Ольга Андровская. Мне всегда нравилась Андровская, когда она выходила на сцену, это было праздником для зрителей. Не только потому, что ее встречали овацией. Она несла в себе праздничность. Состояние праздничности – обязательная черта актрисы. Необходимо ощущать ее в себе и выходить на сцену, как на праздник. Иногда у меня это получается. Сейчас все труднее. Знаете, Володя, когда тебя постоянно избивают в прессе, в театральном закулисье, – от этого устаешь. Как им нравится бить лежачих... А если ты не хочешь перед ними распластаться, они начинают бить еще более яростно. Они хотят уничтожить во мне тот праздник, который заложен эмоционально в нашей профессии актера. Но я не поддаюсь...

В. Б. Татьяна Васильевна, насколько я знаю, увы, вам с самого начала приходилось утверждать себя в борьбе. Вас нельзя назвать везунчиком. И после успешного завершения учебы в школе-студии МХАТ вдруг вместо МХАТа вы оказались в волгоградском театре. Почему?

Т. Д. Мне это до сих пор больно вспоминать. Борис Ильич мне сказал: "Они боятся вас". Действительно, я хорошо училась. Ничего не скроешь, если из МХАТа актеры приходили смотреть на учебные отрывки, где я была занята. Перед распределением все было сделано просто. Я тогда снималась в фильме. Но к 1 сентября я должна была явиться в школу-студию. Съемки еще не были закончены, оставался один эпизод, но я сказала, что уеду. Для меня самое важное – закончить школу-студию. Тем более, мне надо было готовить диплом. У меня были хорошие роли. И я уехала. Как мне сказали, было организовано письмо – главная мхатовка попросила одного из актеров, занятых в фильме организовать это письмо в школу-студию, что я нарушила договор и уехала со сьемок. В студии почему-то не обратили внимание, что я вовремя к началу учебного года приехала со съемок, а обратили внимание на это письмо. Было созвано собрание всей студии, на этом собрании известные сейчас актеры выступали и говорили о моем пренебрежении ко МХАТу. Мне было сказано, что молодые актеры так себя не ведут. Хотя каким же образом так себя не ведут, мне неизвестно до сих пор. Я именно ради студии пожертвовала съемками. Было объявлено порицание. Очень старался при этом Михаил Козаков. Он громил меня от имени нашего курса. После этого собрания у меня отняли две роли в учебных спектаклях. Только из спектаклей, которые ставил Борис Ильич, они ничего не могли отобрать. А в спектаклях других режиссеров назначили другую актрису, которая потом и стала работать во МХАТе.

В. Б. Очевидно, тогда уже и проявился ваш бойцовский характер. Как говорил вам Вершилов: "С вашей непосредственностью вам не надо много говорить". Не то скажете. Но все-таки, спустя годы вы пришли во МХАТ. Уже суперзвездой. Сначала был ошеломляющий успех в ленинградском Ленкоме, затем блестящая работа у вашего любимого режиссера Георгия Александровича Товстоногова в БДТ, и вдруг вы переезжаете в Москву и в конце концов оседаете во МХАТе. Почему? Хотелось все-таки добиться своего?

Т. Д. Володя, я не собиралась возвращаться во МХАТ. Удар был столь силен, что мне и не хотелось возвращаться во МХАТ. Хотя они меня настойчиво приглашали в театр. Бориса Ильича Вершилова уже не было в живых. Мне не с кем было посоветоваться. Но я очень хорошо запомнила тот урок. Ведь от первого удара человек мог бы сломаться. Так часто и бывало с молодыми актерами. Не будь того огромного успеха в театре Ленинского комсомола в Ленинграде, может быть, мне и не удалось бы выправиться. Мощнейший успех в Ленинграде и поставил меня на ноги. А во МХАТ мне не хотелось возвращаться. И в моем возвращении виновата я сама. Это была чисто личная история. Вину я целиком беру на себя. На свои романы...

В. Б. Так без романтики, без любви не прожить. Наверное, актер без этого, без "личных историй" тоже не состоится...

Т. Д. Володя, нужно знать меру. За этот романтизм я заплатила так дорого... Если бы можно было возвращать жизнь сначала, я ни за что бы не была такой романтичной – той странной дамой, которая бросает любимый театр ради своих романов.

В. Б. Но в ваших героинях страсть тоже часто побеждает. Ваши лучшие актерские работы всегда связаны со страстными, открытыми, непосредственными натурами: от Женьки Шульженко до Настасьи Филипповны в "Идиоте".

Т. Д. Один хороший режиссер говорил очень точно, что в каждом актере должно сидеть 25 разных молодцов. Вот во мне и сидит 25 различных дам. Они постоянно устраивают единоборство. В том единоборстве победила какая-то чересчур женственная дама.

В. Б. Мне кажется, что среди этих 25 разных дам все же превалируют, во-первых, та непосредственная открытая дама, которой бы надо молчать из-за своей непосредственности, чтобы себе не навредить, и тот лидер, сильная бойцовская натура, с которой никто не может совладать. Вернемся уже к нашим дням. Вы – явный лидер во МХАТе. Трудно ли быть лидером?

Т. Д. Я не ощущаю себя лидером. Совсем не ощущаю. Я просто работаю. Научилась за эти годы в какой-то мере передавать и своим партнерам, актерам, с которыми работаю, ту же одержимость, которая есть во мне самой.

В. Б. Что же сплотило вокруг вас ту часть МХАТа, которая и образовала МХАТ имени Горького? Сейчас ведется тонкая игра по якобы объединению вновь двух МХАТов, с подавлением всего того, что делалось вами. Думаю, это уже невозможно. Но что же в тот давний момент притянуло людей к вам?

Т. Д. Притянула обида, объединило то оскорбление, которое совершенно незаслуженно нанесли многим прекрасным актерам. Ни за что ни про что вдруг вне всяких правил и законов выдворяют из театра целую сотню людей.

Когда было произведено это разделение МХАТа, на этом настояла малая, но влиятельная кучка людей. Раскола никакого не было. В театре хранятся записи всех собраний, всех выступлений; желающих отторгнуть своих товарищей было от силы 15, все остальные не хотели раскола. Поэтому версия, что театр раскололся на две части, – это явная ложь тех, кто искусственно разделил единый театр, а сегодня не хочет брать на себя ответственность за это преступление перед русской культурой.

В. Б. Я в то время, как вы знаете, работал в Малом театре. Таком же большом по числу труппы, как и МХАТ. И в Малом театре – впрочем, как и по всей стране – были свои раскольники, люди, которые хотели сознательно разделить единую труппу. Помню шумные собрания, выступления крикунов, болтунов, которых дергали за ниточки кукловоды. Но там был Михаил Царев, там была Елена Гоголева, да и более молодой состав "маловцев" не позволил осуществиться никакому расколу. Чем же был слабее МХАТ, какая гнильца поразила его? Нельзя же объяснить тем, что в Малом был Бондаренко, а в МХАТе Смелянский... Никакому демону-искусителю не по зубам коллектив, если в нем живо то соборное начало, которое определяет всегда русских людей.

Т. Д. В Малом у вас, Володя, были очень сильные старики, более мудрые. А во МХАТе, как вы понимаете, был иной руководитель, и существовал авторитет руководителя. И авторитет отдельных личностей, возглавляющих этот раздел театра. Их, собственно, было немного, два человека, которые работали вместе с Олегом Ефремовым, два достаточно больших и известных человека. А в противовес им в тот момент сильных лидеров не нашлось. Дальше эти разрушители достаточно легко через прессу и телевидение убедили всю страну, что в старом составе МХАТ оставаться не мог. Надо было много лет работать в самом театре, чтобы знать, что это не так, что никакого раскола труппы не было.

Конечно, в любой большой труппе существует ряд бездарных актеров, не сумевших реализовать себя. И от них любой руководитель должен уметь постепенно избавляться. Но это – не раскол театра. Отторгли ведь далеко не бездарных актеров, а иные бездарные и сейчас существуют в той труппе. Отторгли реалистическое мхатовское направление. Всегда, в любом театре есть балласт. Театр не наполнен одними талантами. Талант вообще редок. Но кроме крупных талантов существуют еще и высокие профессионалы, которые необходимы в каждом коллективе, на них часто и держится труппа. Пренебрегать мхатовскими профессионалами – значит, пренебрегать самим духом старого русского МХАТа.

В. Б. Уже прошло десять лет после раздела МХАТ на две части. Вы вынуждены были выстоять, вы доказали свою жизненность. Само по себе уже одно это -доказательство лжи об избавлении МХАТа от балласта. Почему они и бесятся. Если бы не было лично вас, если бы изгнанные разбежались, как тараканы, по углам необъятной России, то в историю вошел бы не целенаправленный раздел национального театра, не разрушительный, инспирированный кем-то удар по русскому театру, а мудрый шаг ефремовского руководства, вовремя избавившегося от советского бездарного балласта. Ваше существование – это вечный еж под кожей разрушителей... Но выиграл ли тот театр от этого раздела? Дал ли что-то существенное этот раздел труппе МХАТ имени Чехова?

Т. Д. К моему очень большому сожалению и, поверь, искреннему сожалению, выигрыша у них не получилось. Для меня не было бы большей радости, если бы я видела мощный творческий расцвет театра, который сегодня носит имя Антона Павловича Чехова. Кстати, сменой названия театра именно они отказались от преемственности. Стали неким новым театром. Именем великого Чехова можно называть и города, и корабли, и планеты. Но если основоположники решили все-таки назвать театр именем Горького, они видели в этом определенную гражданскую позицию. Они видели в имени великого Алексей Максимовича Горького некий идеологический заряд, предполагая, что это определит и дальнейшую судьбу их детища – МХАТа. Сегодня не принято говорить о Горьком. Если говорят, то как-то извиняясь: "Вы знаете, я все-таки уважаю этого писателя. Простите, конечно..." За что прощать? Есть очень мощный русский писатель, вышедший из самого сердца страны. Он был и духовным, и художественным, и социальным знаком России. И он остался таким знаком. Сегодня, уничтожая имя Горького, уничтожают огромную часть нашей отечественной культуры, часть того же МХАТа. Уничтожают позицию писателя его право быть гражданином, человеком заинтересованным в жизни народа. Горький лучше многих знал, что такое русский народ. Будь сегодня жив Алексей Максимович, я думаю, судьба нашей культуры нынче не была бы такой плачевной. Я знаю, на защиту кого выступил бы великий писатель. Это знают и те, кто отказался от его имени.

В. Б. Заметьте, Татьяна Васильевна, как наши противники, противники нашей культуры умело противопоставляют Чехова Горькому, Булгакова Шолохову, Ахматову Есенину, сталкивая славные имена. Мелкая театральная тусовка кидает грязь на великих классиков. На самом деле, скажем, в истории МХАТа всегда будут стоять рядом Чехов, Горький и Булгаков. Они не мешают друг другу, а дополняют, обогащают. В афише вашего театра не случайно всегда присутствуют эти три имени.

Меня никогда не покидало ощущение, что раздел МХАТа – это не просто разрушительная театральная акция. Тут и Смелянский со товарищи тоже оказываются шестерками. Проверяли на разных уровнях модель разрушения Державы. Вы говорите, что не было никакого раскола труппы, было умелое разрушение театра двумя-тремя людьми. Но и на референдуме в СССР большинство населения проголосовало за единое государство. Значит, не было неизбежного раскола страны. Не было органического разделения, А была продуманная операция по расколу. Сначала МХАТ, а затем и вся Держава. На вас отрабатывали механизмы расчленения страны.

Т. Д. Да, Володя, ты абсолютно прав. Сначала искусственно разделили единый творческий коллектив на МХАТ имени Чехова и МХАТ имени Горького. Дальше им надо было доказать, что МХАТ имени Горького абсолютно недееспособен.

В течение всего десятилетия почти вся театральная пресса как по указке доказывала, что наш театр – недееспособен. Но существует зритель, который не желает читать эту желтую разрушительную прессу, а ходит в наш театр, смотрит наши спектакли и устраивает овации артистам. Приходят на наши спектакли даже по нескольку раз, семьями. Нравимся мы русскому зрителю, и ничего с этим не поделать. Смиритесь, пожалуйста, театральные критики, Латунские всех времен, что зрителю у нас душевно комфортно, что зритель любит реалистический театр. Они не чувствуют себя оскорбленными той или иной похабностью, условностью или пошлостью. В театральной условности они видят пренебрежение к зрителю, издевательство над простыми человеческими чувствами. Они любят реалистического актера. А это требует подключения всего организма на сцене. Реалистическая игра – самая трудная. Реалистические декорации требуют высочайшего мастерства художника. У нас в театре сейчас работает лучший театральный художник страны, Владимир Глебович Серебровский. Работники всех цехов в театре стремятся осуществить эту волшебную реальность на сцене. Как они все сейчас работали над восстановлением "Трех сестер"?! Это был единый коллектив. Они объединены идеей Художественного Театра. Нам удалось сейчас с нашими молодыми актерскими силами создать живой спектакль "Три сестры" – по рисунку 1940 года, по декорациям Дмитриева. Выполняя все мизансцены Немировича, идя от темы – тоска по лучшей жизни. Но дальше-то молодые актеры работают в своих индивидуальностях, и заставлять их повторять интонации великих исполнителей 1940 года: Тарасовой, Ливанова, Грибова, – это невозможно. Это преступление перед актерами. Значит, они должны найти свои интонации, и не менее убедительные, но в чужих мизансценах. Это очень сложно, поверьте, Володя. Было бы гораздо легче поставить новый спектакль. Но мы воссоздали этот спектакль совершенно сознательно, желая доказать, что реалистическое искусство, которое создавали основоположники МХАТ, имеет общие законы во времени, и мы работаем по этим законам. А что касается все того же раздела театра, то еще раз повторю: за исключением 15 человек, которые и мхатовцами-то не были, а пришли в театр со стороны, весь коллектив МХАТ стоял за единство. И это единство разделять нельзя было. Так же, как нельзя было разделять нашу страну. Но нашлись люди и в театре, и в государстве, которые воспользовались нашим непротивлением, нашим христианским смирением – и получили свои дивиденды. Был запланированный раскол театра так же, как был запланированный, срежиссированный развал страны. Где сейчас тот никому не ведомый министр культуры Захаров, который и подписал приказ о разделе МХАТ? Совершил преступление и исчез. Канул неизвестно куда. А пресса внушала, что наша маленькая планета МХАТ была обречена на развал. Но почему? Как могут быть обречены талантливые актеры? Профессионалы, желающие работать? Анастасия Георгиевская? Светлана Коркошко? Очень сложно было нас уничтожить. Это и приводило в раж тех разрушителей, которые хотели смести нас. Их откровенный, циничный раж при нашем уничтожении просто поражал. Я жду, когда же хоть кто-нибудь из руководителей страны, отвечающих за культуру, приостановит это циничное уничтожение нашего театра. Ведь мы же их не уничтожаем, хотя хвалиться им нечем. Абсолютно нечем. Ну что ж, мы получаем удовольствие, следя за их безуспешными попытками тотально уничтожить нас. Не получится, господа!

В. Б. Опять параллель. Как бы ни хотели уничтожить ваш МХАТ, ничего не получается. Как бы ни хотели уничтожить Россию, тоже ничего не получается. И с уничтожением Сербии ничего не получится. С нами Бог!

Модель сопротивления МХАТ имени Горького, которая противостоит модели разрушения,– тоже уникальна. Это – один из окопов народного сопротивления. А где-то сопротивляются другие русские художники. Академия Ильи Глазунова. Славянский центр Вячеслава Клыкова. Кинофестиваль Николая Бурляева. Союз писателей России во главе с Распутиным, Беловым, Ганичевым. Газета "Завтра" во главе с Александром Прохановым. Крестьяне, шахтеры, оборонщики, ученые. Благородный Игорь Шафаревич. Ученики великого Георгия Свиридова. Русские промышленники. Честные русские офицеры... Пусть пока еще поодиночке, каждый наособицу, чем и пользуются враги, но зреет уже и тяга к единению. Близок поворотный Сталинград. И тогда мы вспомним каждый из наших окопов. Каждый акт национального сопротивления. Как вы выдержали все эти десять лет? Какие драматурги, актеры, режиссеры помогали вам? Что за молодежь к вам пришла, не боясь всех сплетен, которые распространяли о вашем театре в околотеатральных кругах?

Т. Д. В самом начале нашего театра очень талантливый белорусский драматург Алексей Дударев дал нам свою для того времени крайне важную, знаковую пьесу "И будет день". За постановку взялся прекрасный режиссер Валерий Белякович.

Это был очень хороший союз, который помогли создать вы, Володя. Перейдя из Малого по нашей просьбе к нам в театр. Вы помните, как принимали этот спектакль об афганцах в Киеве? Из киевских госпиталей приходили раненые воины, приходили их матери. Мы им ставили добавочные стулья вопреки всем правилам. И мамы несли букеты цветов к ногам актера, Саши Пескова, который играл афганца. Мы подружились после этого спектакля с Валерой Беляковичем. Не менее успешно он поставил у нас "Макбет", а совсем недавно и малоизвестную пьесу Александра Островского "Козьма Минин". Среди первых режиссеров, откликнувшихся на нашу просьбу, был и всемирно известный Борис Александрович Покровский, который поставил пушкинский спектакль, еще один постоянный знак нашего театра. Пушкин – это наше главное и в литературе, и в театре. Так будет всегда, пока жива Россия.

Главный режиссер украинского театра имени Франко Сергей Владимирович Данченко поставил у нас "Вишневый сад". Он до сих пор с аншлагами у нас идет. Для нас это тоже знаковый спектакль. Не только потому, что по Чехову, но еще и потому, что решение режиссера очень бережное, нежное и при этом трагическое... Всегда великолепный и изобретательный Роман Григорьевич Виктюк поставил сложнейшую пьесу Радзинского "Старая актриса на роль жены Достоевского". Виктюк включил в этот спектакль и тему разделения театра, ничего не нарушив в замысле драматурга и ничего не добавив из текста. Так мог сделать только Виктюк, это фантастический режиссер по изобретательности, равного ему нет. С ним очень интересно работать актерам.

Ленинградский режиссер Анатолий Морозов поставил горьковских "Зыковых" в декорациях в стиле модерн художника Серебровского. Горький обычно изображается несколько натуралистично, а здесь решен в стиле модерн, и очень живо и точно. А какие страстные и сильные образы! Во всей мировой драматургии мало драматургов, умеющих создавать столь сильные и живые образы. Неужели не видно его мощи? В нашем театре всегда будет Горький.

Еще один наш постоянный автор – лучший писатель современности Валентин Распутин. Театр благодарен тебе, Володя, за столь бережную и талантливую инсценировку "Прощания с Матерой", которая идет у нас уже десять лет. Люди приходят – и, Боже мой, какие у них лица! Как они внимательно смотрят и какую овацию устраивают актерам! Это все – закон большой литературы, помноженный на глубинный психологический дар молодого режиссера Андрея Борисова. Андрей нас всех завораживает своей мистикой, каким-то тайным знанием земли. И он неповторим. А иные его мизансцены уже скопированы в других театрах. Я надеюсь, что вскоре он придет к нам ставить "Гамлет"...