Текст книги "Океан. Выпуск тринадцатый"
Автор книги: Николай Черкашин
Соавторы: Юрий Иванов,Анатолий Елкин,Юрий Баранов,Иван Папанин,Борис Лавренёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Усмехнувшись, человек еще раз перечитал полученное утром письмо:
«Дорогой Коля, план удался, тетя на брак согласилась. Конечно, перевозки вещей не избежать; но я достал справки. Все обойдется не дороже 500 руб.; передам подробности лично. Опущу это письмо на вокзале, и во вторник получишь его не позже 5 часов дня. Целую тебя, твой
Андрей».
– Это нашли при обыске? – Начальник одного из отделов русской морской контрразведки встал из-за стола.
– Да. Агент пытался письмо уничтожить. Пришлось применить силу…
– Расшифровать удалось?
– Пока нет. Работаем.
– Послушайте… – Начальник задумался, вспоминая что-то. – Помните дело Вернера?
– Да.
– Помните, тогда для расшифровки они применяли транспарант. Какие-то слова им закрывались, и оставался нужный текст.
– А это идея! Сейчас попробуем, покомбинируем…
Через час в кабинете раздался звонок.
– Записка расшифрована.
– Читайте.
– «План достал. Обойдется 500 руб. Передам лично на вокзале во вторник в 5 часов».
– Но ведь сегодня вторник!
– Да. И уже два часа дня.
– Быстро людей на вокзал! И не спугните…
– Слушаюсь…
Вечером на стуле перед следователем сидел благообразный пожилой господин. Вероятно, он решил, что выложить все начистоту – его единственный шанс сохранить жизнь.
– Ваше главное задание?
– Взрыв линейного корабля «Полтава»…
История «Марии» выглядит совсем иным образом, если ее поставить в ряд с другими тревожными фактами активизации деятельности германской морской разведки, о которых мог не знать Крылов, но которые не могли не быть известными во всяком случае Генеральному штабу.
Как мы только что рассказали, русской контрразведкой был взят с поличным – со взрывчаткой – немецкий агент финн Танденфельд. На следствии выяснилось, что его главное задание – взрыв линкора «Полтава». Диверсия была предотвращена лишь благодаря энергичным действиям контрразведчиков.
По другому аналогичному делу проходил человек, имевший задание взорвать миноносец «Новик» – корабль новейшей постройки, обладающий среди судов Балтийского флота наибольшей скоростью. За диверсию была назначена даже сумма вознаграждения – 50 тысяч рублей.
Но не всегда преступную руку удавалось схватить вовремя, и вот уже взрыв разламывает в Белом море пароход «Барон Дризен», немецкие агенты проникают во Владивостоке на суда Добровольческого флота, гибнет «Императрица Мария».
ПОСЕТИТЕЛЬ, ПОЖЕЛАВШИЙ ОСТАТЬСЯ НЕИЗВЕСТНЫМ– Мне нужно видеть директора… – Посетитель говорил с сильным иностранным акцентом.
– Он сейчас занят, – ответил научный сотрудник Центрального военно-морского музея в Ленинграде, что расположен в здании бывшей фондовой биржи. – Может быть, я смогу быть вам полезен?.. Директор освободится через полчаса. У него совещание.
– Ничего, – улыбнулся посетитель. – Я подожду… Хотя, как это по-русски – «Ждать и догонять – хуже некуда».
– Почти так, – подтвердил сотрудник и развел руками. – Тогда могу вам только предложить осмотреть наши коллекции.
– Гут! То есть карашо! Я согласен.
Человек в форме иностранного моряка отошел в сторону и с любопытством начал разглядывать старинные бронзовые пушки времен Петра I, огромную модель «Потемкина» и надолго задержался у витрины, где на синем бархате лежали закладные серебряные доски линейных кораблей «Гангут» и «Императрица Мария».
Потом внимание его привлекли находившиеся рядом экспонаты, относившиеся к периоду первой мировой войны: спасательный круг с германского броненосного крейсера «Фридрих-Карл», взорвавшегося на русских минах, спасательный круг с крейсера «Паллада», участвовавшего в захвате германского крейсера «Магдебург», и трофейный компас с «Магдебурга», реликвии с подводного линейного заградителя «Краб», кораблей «Новик» и «Сивуч», спасательный пояс с немецкого миноносца «76».
– Это все, – пояснил сопровождавший иностранного моряка сотрудник, указывая на пояс, – что осталось от семи новейших немецких миноносцев, подорвавшихся на русских минах в одну ночь, которую немцы назвали «Черной ночью немецкого флота»…
– О, я немного знаком с историей того времени, – хмуро ответил гость. – Кстати, герр директор еще не освободился?..
Сотрудник взглянул на часы.
– Видимо, совещание уже закончилось. Пойдемте, я вас провожу.
По длинным переходам, где в застекленных шкафах стояли модели старинных парусных кораблей, они прошли в кабинет директора. Из кабинета выходили люди.
– Мы как раз вовремя, – заметил сотрудник. – Прошу…
– Чем могу служить? – Директор поднялся из-за стола.
– Я хотел бы поговорить… как это… инкогнито…
– Вы хотите сказать – один на один?
– Именно…
– Ну что же, оставьте нас, Сергей Павлович! – Директор улыбнулся сотруднику. – Видимо, у гражданина есть на то какие-то причины…
Далее посетитель повел себя более чем странно.
– С кем имею честь? – спросил его директор, когда сотрудник вышел.
– Это не столь важно… Не имеет значения, – пояснил гость. – Я имею к вам деловой предложений…
– Слушаю вас.
– Я только что рассматривал в витрине закладную доску линкора «Императрица Мария»… Я мог бы обогатить вашу экспозицию… – Он вынул из кармана несколько снимков и разложил их на столе директора.
– Это же «Мария»! – удивленно воскликнул тот.
– Да, – удовлетворенно согласился гость. – Она самая. Вернее – ее гибель. Катастрофа, так сказать, во всех ее фазах. Это уникальные снимки… Никто и никогда вам снова их не предложит.
– Но откуда они у вас?
– Это тоже не имеет значения… Таковы обстоятельства… Я продаю – вы покупаете. Ничего большего я, к сожалению, сообщить вам не имею права…
Музей купил снимки.
Посетитель ушел, так и не назвав ни своей фамилии, ни источника, откуда к нему пришли уникальные фотокадры…
Вот когда карты сошлись. Увиденные мной в Морском музее фотографии были копиями тех, кенигсбергских. Как они попали в Кенигсберг? Ясно – их мог привезти сюда только разведчик. Немец, живший в Кенигсберге, не мог сделать таких снимков ни «на память», ни получить в качестве «сувенира»: между Германией и Россией в то время, когда снимки были сделаны, шла война.
Подтверждения к этим своим раздумьям я нашел и в комментариях к очерку Крылова, опубликованном во втором издании его книги «Некоторые случаи аварии и гибели судов».
«…Линейный корабль «Императрица Мария» стал жертвой диверсионного акта со стороны германских шпионов».
«Гибель «Императрицы Марии» от германской диверсии не предположение, а вполне обоснованный факт. Подтверждением этого может служить, в частности, следующий случай. Однажды в Военно-морской музей явился неизвестный иностранный морской офицер и предложил коллекцию фотографий «Императрицы Марии», произведенных в момент гибели корабля.
Заключение экспертизы, последовавшее за изучением снимков, не допускало двух толкований: «Подобную серию снимков могли сделать лишь люди, знавшие день и час замышлявшейся диверсии, иначе говоря – участники диверсионного акта».
«Действительно, – прокомментировал мне снимки и сложившуюся в связи с их находкой ситуацию один из крупнейших фотоэкспертов, – происхождение этих снимков не может вызвать двух толкований. Во-первых, кто бы разрешил фотолюбителю фотографировать в военное время Северную бухту Севастополя, где стояли военные корабли? Никто. Тем более что все газеты кричали тогда о германском шпионаже. Такой человек немедленно обратил бы на себя внимание и был бы задержан. Во-вторых, для того чтобы сделать такую серию, нужно заранее выбрать и точку съемки, и иметь необходимое количество пленки. В-третьих, трудно представить себе фотолюбителя, ежели бы даже такой нашелся, который бы встал ни свет ни заря к утренней побудке на кораблях, когда произошел взрыв, чтобы сделать снимки, которые можно спокойно сделать днем, при гораздо лучшем освещении».
Нет, фотолюбительство здесь исключалось.
Вот когда стали в один ряд оказавшиеся совершенно идентичными находки у Королевского замка в Кенигсберге и снимки, предложенные Морскому музею таинственным посетителем, пожелавшим остаться неизвестным.
Видимо, для этого у него были достаточно веские причины…
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ И ВТОРАЯ СМЕРТЬНо что же стало с самой «Императрицей Марией»?
История ее, как мы знаем, должна была иметь продолжение: когда Крылов, расследовавший причины катастрофы, вернулся в Петербург, он был назначен председателем организованной при Морском техническом комитете комиссии для проектирования мер к подъему «Марии».
Нужен был проект максимально экономичный и оперативный: кто мог знать тогда, сколько протянется война, а морское дно для новейшего линкора в такой ситуации – не лучшее местонахождение. «Мария» должна была вернуться в строй.
Крылов мыслил все это себе следующим образом:
«Корабль поднимался вверх килем нагнетанием в него воздуха, в этом положении вводился в сухой док, где предполагалось заделать люки, кожухи дымовых труб, повреждения и всякие отверстия борта и палуб, затем после всех исправлений корабль вверх килем выводился из дока, накачивалась вода в междудонные отсеки, и корабль самым небольшим усилием переворачивался в нормальное положение».
Но даже смелым и талантливым проектам не всегда дано сразу осуществиться. Войны, мятежи и революции сотрясали страну. О «Марии» снова вспомнили не скоро.
Водолазы, осмотревшие «Марию», нашли ее в плачевном состоянии. Некогда прекрасный корабль зарос тиной и ракушечником. От дна до верха палубы по длине 115 футов легла образованная взрывом котловина, края которой касались обоих бортов линкора. Корабль опрокинулся. На дне, как сказочные чудовища, лежали огромные орудийные башни, выпавшие из корпуса.
Изучив проект А. Н. Крылова, инженер Г. Н. Сиденснер, которому поручили руководить работами, взял его за «рабочую основу». При помощи сжатого воздуха, нагнетаемого в корпус, «Марию» подняли и поддерживали на плаву до мая 1919 года.
21 мая 1919 года тысячи севастопольцев, облепивших склоны Северной бухты, видели, как мощные портовые буксиры «Водолей», «Пригодный» и «Елизавета» осторожно повели «Марию» в док.
Инженеры еще раз осмотрели здесь корабль. Неожиданно обнаружилось, что 130-миллиметровые пушки линкора хорошо сохранились.
Разруха, голод, гражданская война – тяжелое было время.
Устанавливали «Марию» в доке, когда в Севастополе была Красная Армия. А скоро «Мария» увидела других гостей: линкор пожаловал осмотреть сам Деникин…
Наступали и откатывались армии, по всей стране полыхала гражданская война, лилась кровь, а «Мария» продолжала стоять в доке. Существовали десятки проектов определения ее судьбы. Но если отбросить самые нелепые и фантастические из них, то, судя по официальной переписке тех лет, в основном предлагалось: 1. Восстановить «Марию» как линейный корабль. 2. Превратить ее в коммерческий пароход. 3. В зерновой или угольный склад. 4. Разобрать судно в доке и использовать его как сырье для заводов.
Но к Крыму подходила Красная Армия, и, перед тем как уйти, врангелевцы затопили док.
Севастополь снова стал советским. Но могла ли молодая республика думать тогда о строительстве линейных кораблей, когда средств не хватало на самое необходимое!
Осенью 1922 года док подняли. «Марию» вывели из него, отбуксировали к тому месту, где когда-то, во времена далекой Крымской войны, чтобы преградить врагу путь, легла на дно гордая парусная эскадра, и снова затопили. В этой грустной акции по долгу службы принял участие и молодой тогда инженер Романов.
Корабли – это не просто куски мертвого железа. Это и память, и история, и человеческие судьбы. Прекрасные, как море, и, как море, бессмертные.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯГод 1916-й и год 1970-й…
Кажется, целая вечность разделяет эти рубежи. Но тайны истории имеют свойство не всегда оставаться тайнами. Время часто разматывает клубок казавшихся современникам неясных, туманных обстоятельств, по-новому заставляет взглянуть на уже известные, но в свое время необъяснимые факты и обстоятельства.
Так случилось, к счастью, и с тайной линейного корабля его императорского величества флота «Императрицей Марией». Тайна «Императрицы Марии» до последних дней считалась неразгаданной. Даже в таком авторитетном издании последнего времени, как исторический очерк «Черноморский флот», изданном Воениздатом в 1967 году, в связи с этим сказано:
«7 октября в Северной бухте Севастополя взорвался и затонул линейный корабль «Императрица Мария». Причина катастрофы осталась неизвестной»
(стр. 88).
В другом фундаментальном труде, «Флот в первой мировой войне» (Воениздат, М., 1964, т. 1, стр. 511), вероятно, за недостаточностью данных авторы вообще ушли от разговора о причинах гибели линкора. Здесь читателю предложена весьма туманная формулировка:
«Тяжелым событием для флота была катастрофа, повлекшая гибель линейного корабля «Императрица Мария».
Ареф Сергеевич Романов как-то горько пошутил:
– Есть какая-то символика в том, что одна из Романовых, императрица Мария, и линкор имели одинаковые имена. Как будто над обоими ими тяготел рок…
В известном смысле основания для такой иронии, как мы видели, были. В трагедии «Марии», как в фокусе, сходятся нити продажности, коррупции, разложения императорского двора последних Романовых, сделавшие возможной безнаказанную и легкую работу германской разведки в те годы. Над «Марией» действительно висели мрачные тени Марии Федоровны Романовой, Григория Распутина, продажных сановников двора его императорского величества, всей той доживающей последние дни камарильи, которую смела революция.
СОПКИ НАД МУРМАНСКОМ, ИЛИ ЛЮДИ И КОРАБЛИСопки над Мурманском курились золотом, но здешняя осень не похожа на подмосковную: чувствуется дыхание спускающихся все ниже и ниже с высоких широт льдов.
Когда машина, миновав музей с мемориальной стеной-памятником «Ермаку» – гигантским якорем, поднятым на каменные глыбы, – взлетела на сопку, внизу широко распахнулся залив с сотнями больших и малых кораблей, траулеров, рефрижераторов, буксиров. Воздух был неподвижен, как застывшее голубоватое стекло.
Прилетев в Мурманск, я поехал с другом навестить Арефа Сергеевича. Вернее – его могилу. Вскоре после войны его не стало. Мария Ивановна, уже поседевшая, уехала на родину – в Севастополь. Какое-то время мои родители с ней переписывались, а потом я узнал и о ее конце. Слишком многое случилось за эти годы, и мой отец, старый коммунист и кораблестроитель, лежал рядом со своими товарищами – Арефом Сергеевичем и Анатолием Бредовым, которому высится памятник в центре города. Бредов застыл, как ушел в бессмертие – с гранатой, поднятой в последнем броске.
Друзья при жизни, они словно договорились встретиться там, за последней своей чертой.
Последняя гавань инженера Романова была видна издалека. Над легкой металлической оградой темнел шпиль с распластавшимся в полете кораблем.
Мы удивились, увидев в ограде женщину, подметавшую листья. Увидев нас, она спросила:
– Вы родственники?
– Нет. Знакомые.
Старушка посмотрела на нас с любопытством.
– Мало у него осталось здесь знакомых. Ох как мало!
– А вы его знали?
– Нет. Вот к мужу на могилу прихожу. Да и за этой приглядываю. Несколько лет назад Мария Ивановна здесь часто бывала. Тут с ней и познакомились. А потом пропала. Люди сказывают, уехала.
– Она умерла. Три года назад. В Севастополе.
Старушка перекрестилась:
– Царствие ей небесное! Видно, заботливая была. Сильно, сильно, голубка, горевала. Сюда придет – плачет. Целый день сидит. Насилу ее уводила. И так несколько лет. Крепкой привязанности женщина. Сейчас, поди, и нет таких, чтоб так мужа чтили.
– Он был хорошим человеком.
– Известное дело. По плохому так не убиваются.
– Спасибо вам.
– За что? – удивилась она.
– За то, что за могилой присматриваете.
– Стара я стала, сынок. Стара. Все трудней на гору-то подниматься. Вот и я помру – кто навестит, не знаю.
– Не надо таких грустных мыслей…
– Это не грустные мысли. Я старуха, а Мария Ивановна моложе меня была… Все в руках божьих, и неизвестно, где твой предел…
Когда мы возвращались в город, глядя на забитый судами залив, я подумал, как причудливо переплетаются судьбы людей и кораблей и как долго хранит история свои тайны.
Разбирая бумаги отца после его смерти, я нашел среди них тетрадку, исписанную характерным почерком Арефа Сергеевича. Видимо, он рассказывал о своем поиске и своей мечте не одному мне.
Были в той тетрадке и такие строки:
«Тайна «Марии» наверняка окажется связанной с важнейшими процессами, идущими тогда в России. Я не верю, что это случайный взрыв… Разгадать тайну «Марии»… – этому стоит посвятить годы…»
Строки эти – как завещание к тем, кому попадут его тетради.
Да, поговорить бы сейчас с Арефом Сергеевичем, рассказать о том, что удалось расшифровать, посоветоваться, как продолжать поиск, как построить большую повесть о тайне «Императрицы Марии», над которой я сейчас работаю. Но, к сожалению, находки в жизни часто случаются после смерти тех, кого бы они могли сделать немного счастливее…
Обратно мы ехали молча. Каждый думал о своем. И только на улице Ленина товарищ мой вдруг попросил:
– Покажи мне дом, где жили Романовы и твои…
Рядом с цветочным магазином мы въехали в арку и развернулись на широком дворе, окантованном четырехугольником старых, довоенной постройки зданий.
– Видишь вот этот подъезд?
– Вижу.
– Четвертый этаж. Налево от лестницы.
Я вышел из машины. И сразу тоскливо, одиноко стало на душе. Нелегко возвращаться в страну детства. Тем более, когда гнездо разорено и живут в нем теперь чужие люди. «Подняться? Посмотреть?» Я тут же отогнал эту мысль. Только еще больше расстроишься.
За стеклом окна квартиры, где когда-то, в те давние времена, жил Романов, маленькая девчонка, увидев, что мы смотрим на нее, строила нам рожицы.
Нет, там все иное. И незачем тревожить тени и голоса, которые, быть может, еще сохранил этот дом.
– Пойдем, друг. У нас с тобой еще дальняя дорога. Очень дальняя… И дорога, и поиск…
АРХИВ НЕПТУНА
Н. Бадеев
КОРАБЛИ РЕВОЛЮЦИИ
Очерки
БАДЕЕВ Николай Андреевич (1917 г. р.). Капитан 2-го ранга в отставке. Закончил Военно-политическое училище им. А. А. Жданова. В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом центральной газеты ВМФ «Красный флот» по Краснознаменному Балтийскому флоту. Член Союза журналистов СССР. Автор книг «Комиссар Флягин», «Высылай устав» и «Принимаю бой».
Эти корабли по приказу В. И. Ленина 25 октября 1917 года вошли в Неву, чтобы помочь питерскому пролетариату свергнуть буржуазное Временное правительство, принимали участие в установлении власти Советов на юге, Дальнем Востоке и севере страны, героически защищали завоевания Великого Октября в годы гражданской войны. Народ назвал их Кораблями революции.
«Аврора», крейсер.Матросы «Авроры» вместе с питерскими рабочими в феврале 1917 года принимали участие в свержении самодержавия. В апреле встречали В. И. Ленина на Финляндском вокзале.
В ночь на 25 октября 1917 года «Аврора» заняла боевую позицию у Николаевского моста (ныне мост Лейтенанта Шмидта). Радиостанция крейсера передала воззвание «К гражданам России!», написанное В. И. Лениным.
Вечером 25 октября крейсер произвел исторический выстрел, послуживший сигналом к штурму Зимнего дворца, где находилось Временное правительство.
Матросы «Авроры» штурмовали Зимний, участвовали во взятии Центральной телефонной станции, охраняли Смольный.
После революции в мирные годы крейсер служил учебным кораблем.
В годы Великой Отечественной войны орудия «Авроры» были отправлены на сухопутный фронт для защиты Ленинграда, на корабли Чудской флотилии.
За революционные и боевые заслуги крейсер в ноябре 1927 года был награжден орденом Красного Знамени, в феврале 1968 года – орденом Октябрьской Революции.
Поставлен на вечную стоянку в Ленинграде как мемориальный памятник Великому Октябрю.
Вступил в строй в 1903 г. Водоизмещение – 6731 т, длина – 123,7 м, ширина – 16,8 м, углубление – 6,4 м. Мощность машин – 11 610 л. с. Скорость – 20 узлов. Дальность плавания – 4000 миль без захода в порты. Вооружение: 14 – 152-мм, 4 – 47-мм орудия, 4 пулемета, 2 торпедных аппарата. Экипаж – 570 чел.
«Заря свободы» (бывший «Император Александр II»), линейный корабль.В 1902 году на нем начал действовать один из первых на Балтийском флоте подпольных революционных кружков.
В 1917 году экипаж линкора твердо шел за большевиками. «Аврора» и «Заря свободы» – названия самых известных большевистских крейсеров», – писал Джон Рид в книге «10 дней, которые потрясли мир».
25 октября 1917 года по приказу Петроградского Военно-революционного комитета вышел из Кронштадта и занял боевую позицию в устье Морского канала, взяв под прицел дальнобойных орудий железные и шоссейные дороги, идущие к столице. Вооруженный десант высадился с линкора на станцию Лигово. Экипаж «Зари свободы» надежно прикрывал подступы к городу на случай появления контрреволюционных сил.
В последующие дни корабль стоял в Петрограде, его экипаж бдительно охранял революционный порядок в городе.
В конце октября В. И. Ленин распорядился направить в Москву для оказания помощи рабочим и солдатам в закреплении победы пролетарской революции отряд питерских красногвардейцев и балтийских матросов. В его составе были и моряки с «Зари свободы», возглавляемые комиссаром линкора Иваном Колбиным. «Много бодрости и организованности нашему восстанию придали вовремя прибывшие из Петрограда товарищи матросы, – писала «Правда» 7 ноября 1917 года (по старому стилю). – Они резко выделялись своей сознательностью и революционной дисциплиной».
Вступил в строй в 1889 г. Водоизмещение – 9244 т, длина – 105,6 м, ширина – 20,4 м, углубление – 7,8 м. Мощность машин – 8500 л. с. Скорость – 15,3 узла. Дальность плавания – 2160 миль. Вооружение: 2 – 305-мм, 4 – 229-мм, 8 – 152-мм, 10 – 47-мм, 8 – 37-мм орудий, 4 десантных пушки, 5 торпедных аппаратов. Экипаж – 616 чел.
