355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Зенькович » Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. » Текст книги (страница 49)
Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 10:27

Текст книги "Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля."


Автор книги: Николай Зенькович



сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 55 страниц)

Главный руконаводитель, или человек за спиной

В. Афанасьев:

– Александр Яковлев, тогда первый заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК, опубликовал в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма». Большую, в две полных полосы. Статья не понравилась Брежневу и особенно Суслову: они усмотрели в ней антирусские мотивы.

Яковлев был немедленно выслан – послом в Канаду, где «промучился» целых десять лет. В 1983 году он возвратился в Москву и за какие-то шесть лет сделал головокружительную карьеру, что многих удивило и поразило. Судите сами: директор Института мировой экономики и международных отношений; заведующий Отделом пропаганды ЦК; секретарь ЦК; кандидат в члены Политбюро; член Политбюро ЦК.

Молниеносно превратился он из доктора исторических наук в члена-корреспондента, а в 1991 году стал академиком, причём избран был по отделению экономики. Странная метаморфоза – журналист, историк, неистовый ругатель «загнивающего» капитализма стал академиком-экономистом, хотя ни одной книжки по экономике не написал.

Вскоре, разочаровавшись в марксизме и социализме, вышел из партии. Был членом Президентского совета, специальным представителем Президента, затем главным его советником.

Такие «ссылки» весьма любопытны. Провалившего дело, прогоревшего, проштрафившегося начальника отправляют послом в зарубежную страну. Без учёта того, что о стране, регионе имярек не имеет ни малейшего представления.

В. Казначеев:

– Александр Яковлев оказался фигурой, сыгравшей самую зловещую роль в судьбе нашей державы. Было время, когда я считал его образованнейшим, интеллектуальнейшим человеком, тонким политиком. И только в годы «перестройки» сначала усомнился, а прочитав его книгу «Обвал», и вовсе разочаровался в нём. Доказывая одно, он тут же утверждает противоположное. Допускает неточности, не в ладах с логикой, искажает факты. У него получается, что события 1905 года были вызваны не экономическим кризисом в тогдашней России, не поражением в русско-японской войне, не кровавым воскресеньем, а большевиками. Суть «Обвала» – антикоммунизм.

Сравнивать персону Яковлева с личностью Маркса, вошедшего в плеяду гениальных учёных мира, смешно.

Александр Николаевич призывал к борьбе за утверждение общечеловеческих ценностей в качестве высшего политикообразующего фактора межгосударственных отношений, за практическое возвращение себя (надо понимать Россию) в общие процессы мирового развития. Но что такое общечеловеческие ценности? Что под ними понимает Яковлев? Выдавая желаемое за действительное, он уверяет нас, что как только демократия начала проявлять характер, мы увидели её оздоровляющее, преобразующее воздействие.

Но таков уж Яковлев, менявший многочисленные идеологические маски как перчатки, в зависимости от политической погоды. Поклонялся Сталину, после XX съезда – Хрущёву. Становился гонителем диссидентов, бичевал писателей-деревенщиков, развенчивал теоретиков «Пражской весны». При Горбачёве – он незаменимый его наставник, общепринятый идеолог перестройки, «нового мышления». Его даже называли «серым кардиналом».

Но такие кардиналы если и остаются в памяти современников, то как нечистая сила, как оборотни. Главный марксист СССР, главный проповедник марксизма тут же становится антимарксистом, рьяным борцом с коммунизмом, как только меняется личная конъюнктура. Под идейным руководством А. Яковлева «отец» перестройки Горбачёв и его единомышленники, тоже выпестованные Западом, крутили колесо истории вспять. Трёхсотмиллионная держава надломилась, пошла под откос и, рухнув, развалилась на кусочки.

Особенно старался Яковлев после августа 1991 года. Забыв, что призывал к «обновлению социализма», сразу начал призывать к радикальным реформам. Как профессионалу в идеологии, в лицемерии ему нет равных. Когда была создана общественная программа на первом канале российского телевидения, шефом которой стал Александр Николаевич, он выступил по радио «Свобода». И столько злобы, желчи против своих оппонентов и так называемых люмпенов было в его инквизиторских словах, словно все во всём виноваты. А он – святее всех святых.

А. Коробейников:

– Вспоминаю мои беседы с Яковлевым по школьным проблемам. Образование народа – как основа благополучия нации – его (по профессии учителя) не интересовало. И не потому, что не понимал серьёзности проблемы. В Яковлеве, на мой взгляд, уже давно поселилась внутренняя хитрость, затаённость мыслей, которые никогда не могли искренне служить ни интересам партии, ни благу страны.

Личность сложная, многоликая, достойна столь же неоднозначных характеристик. Нельзя, например, не согласиться с публицистом Ю. Мухиным, который пишет о том, что Яковлев в считанные годы практически во всей прессе привёл к власти людей, презирающих и ненавидящих службу государству в любой её форме – в воинской ли, гражданской ли.

В. Казначеев:

– Анализом расстановки сил в Политбюро ЦК КПСС занимались научные центры, разведывательные и иные службы НАТО. Они внимательно следили, как меняется в зависимости от смены генсеков обстановка в России. И пришли к выводу, что наиболее вероятным будущим лидером страны станет Горбачёв. Маргарет Тэтчер познакомилась с ним в 1984 году на похоронах Андропова. Британская сторона попросила, чтобы делегацию Верховного Совета СССР, приглашённую посетить Лондон, возглавил Михаил Сергеевич. Беседа его с премьер-министром Великобритании проходила с глазу на глаз. В ней принимал участие только Яковлев.

Горбачёв первый поднял вопрос о комплексном разоружении, сокращении, а может быть, полной ликвидации ракет средней дальности. Он высказал пожелание укрепить отношения СССР с Англией и другими странами Запада. Тэтчер такой поворот очень понравился, что стало известно уже в горбачёвские времена. Тогда его отчёты Политбюро ЦК КПСС были какими-то невразумительными. Не мог же он прямо написать, о чём говорила ему «железная леди», что советовала. А между тем как раз тогда сложились необычные отношения Тэтчер с Горбачёвым. Она заявила: «С этим человеком можно иметь дело». Михаила Сергеевича назвали «новой звездой» и приступили к созданию его политического имиджа. «Мы сделали Горбачёва генеральным секретарём», – однажды заметила Тэтчер. И это было в значительной мере правдой.

Итак, с лёгкой руки Великобритании западная пресса по сути повела неустанную пропаганду в пользу Горбачёва, о чём советские люди вряд ли задумывались, но с этим считались в Кремле. Тогда-то с подачи Яковлева возникла идея, приписанная Михаилу Сергеевичу, названная «новым мышлением». Что из этого «мышления» вышло, мы теперь хорошо знаем. При первой возможности Горбачёв вернул Яковлева в Москву и сделал директором Института мировой экономики и международных отношений. По мнению генсека, институт должен был стать «мозговым центром», школой мышления американского образца, за что особенно ратовал новый директор. Из этого научного заведения вышли в большую политику важнейшие советники Кремля, в том числе и эксперт по США Арбатов.

В 1988 году Горбачёв ввёл Александра Николаевича в Политбюро, где он исполнял обязанности секретаря по идеологии. Ему принадлежит направляющая линия в Совете по внешней политике. Яковлев – решительный сторонник сближения с Западом, что нашло большой отклик у Михаила Сергеевича. Благодаря влиянию Яковлева возникла концепция «Общего Европейского дома», которая стала в центре прозападной политики СССР. Горбачёв выступал за осуществление данного предложения во время поездок в Европу.

Л. Ефремов рассказывал: он поинтересовался, какой вклад в науку внёс этот «учёный муж». Оказалось, что докторскую диссертацию он не защищал. Эта учёная степень была присвоена ему «по совокупности работ». Затем, будучи членом Политбюро, он стал и членкором АН СССР и академиком. Ефремов запросил из Ленинки автореферат диссертации на соискание Яковлевым учёной степени кандидата наук. На заглавном листе автореферата написано: «Академия общественных наук при ЦК КПСС. Кафедра истории международного коммунистического и рабочего движения. А.Н. Яковлев. «Критика американской буржуазной литературы по вопросам внешней политики США в 1953–1957 гг.» Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Издательство ВПШ и АОН при ЦК КПСС. Москва, 1960». Таким образом, диссертация защищалась в высшем партийном учебном заведении ЦК КПСС. Но это формальный момент.

Л. Ефремов:

– Я поинтересовался содержанием, так сказать, начинкой самой диссертации. Прежде всего, бросается в глаза, что никакой науки в этом «труде» А. Яковлева нет. Она напоминает брошюру из области публицистики с широким использованием различных цитат из газет и постановлений.

Интересно, однако, что же писал автор в своей диссертации? Что он утверждал? Что доказывал? Прежде всего он подчёркивал: «…Задачи борьбы за мир, за дальнейшее ослабление международной напряжённости, за осуществление ленинского принципа мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими системами требуют неуклонного разоблачения происков врагов мира, изоляции вдохновителей, организаторов и сторонников «холодной войны». Вот почему ЦК КПСС в своём постановлении «О задачах партийной пропаганды в современных условиях» подчёркивает, что «необходимо и впредь решительно разоблачать империалистических сторонников продолжения «холодной войны», всех тех, кто добивается сохранения и обострения напряженности и гонки вооружений…»

«…Пропагандистская машина США огромна. Правящие круги страны всегда придавали ей важное значение в борьбе «двух миров», «двух идеологий», в борьбе против коммунизма. Особенно серьёзные расчёты они возлагают на пропаганду сейчас, после фактического банкротства политики «с позиции силы».

В новых программах борьбы с социалистическими странами, вынашиваемых империалистической буржуазией, вопросы «идеологической войны» занимают одно из ведущих мест».

Далее автор диссертации характеризует содержание отдельных глав своей писанины. Он раскрывает содержание ряда книг различных американских политологов, социологов, историков. По существу, вся диссертация представляет собой как бы библиографию вышедших в свет книг по вопросам внешней политики США.

В заключение А. Яковлев сообщает о своих других научных «трудах»: «Основные положения диссертации освещены в статьях «Монополии США у власти» («Московский пропагандист», № 8 за 1958 г.), «Империализм грабит народы колоний, зависимых и слаборазвитых стран» (газета «Красноярский рабочий», 13 июня 1958 г.), «Американская буржуазная литература о формировании внешнеполитического курса США в 1953–1956 гг.» (сборник «Некоторые вопросы международных отношений», изданный АОН при ЦК КПСС, 1960), «Лоббисты за работой» («Политическое самообразование», № 5 за 1960 г.). Кроме того, публицистические заметки, посвящённые характеристике нынешних умонастроений в США и тех процессов, которые происходят в политической жизни страны, опубликованы в литературно-художественном журнале «Стрелка», № 1 за 1960 год («10 рассказов об Америке»).

Вот по совокупности этих газетных и журнальных статеек и некоторых написанных им книжек по марксизму-ленинизму и получил А.Н. Яковлев учёную степень доктора наук.

На основе указанного выше «научного» багажа А.Н. Яковлев и учил нас, коммунистов, как нам жить и бороться за социализм.

И вот через несколько лет вдруг забыл всё, чему он поклонялся, что он пропагандировал, и влюбился в капитализм. Чего добился выпускник Ярославского педагогического института Яковлев, никогда не работавший на производстве, протопавший весь свой путь (кроме короткого времени участия в Великой Отечественной войне) по ступеням партийной и конторской карьеры, затаив свою ненависть и к партии, и к нашему советскому народу? Какие идеалы он предложил нашему народу, кроме капиталистических «общечеловеческих ценностей»?

В 1946 году он окончил Ярославский государственный педагогический институт имени К.Д. Ушинского. В том же году началось его восхождение по партийной лестнице. Он был инструктором, заместителем заведующего, заведующим отделом Ярославского обкома КПСС. Яковлев полностью использовал доверие, доброту, гуманизм нашей партии. Уже в 1953 году он начал работать в аппарате ЦК КПСС: инструктором, заведующим сектором, затем первым заместителем заведующего отделом пропаганды. В 1957–1958 годах его учили в Колумбийском университете США. Кто там крутился около него из ЦРУ, остаётся тайной за семью печатями. В 1960 году, по возвращении в СССР, А. Яковлев без каких-либо «сомнений» окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС.

Одним словом, много потратили на этого человека партийных и государственных средств, пока он овладевал марксистско-ленинской теорией и углублял знания, которые «веками выработало человечество». И когда в 1968 году в Чехословакии, под фальшивой вывеской «бархатной пражской весны», вовсю разгулялась контрреволюция, А. Яковлеву была предоставлена высокая честь проявить и использовать на практике приобретённые познания.

Одновременно с вводом в ЧССР в августе 1968 года, предпринятого по просьбе части руководства КПЧ, войск стран Варшавского Договора заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС А. Яковлев, запрятав поглубже за пазуху свои «сомнения», возглавил специальную группу «по пропагандистскому обеспечению» этой военной операции в ЧССР.

О. Захаров:

– Помню разговор Андропова с Брежневым относительно А.Н. Яковлева. Юрий Владимирович категорически высказался тогда против его возвращения в аппарат ЦК КПСС, мотивируя это тем, что Яковлев за годы жизни за рубежом переродился, его взгляды далеки от нашей идеологии и кроме вреда он ничего не принесёт. Брежнев согласился с Андроповым.

Естественно, у людей из команды Горбачёва другой взгляд на личность и дела «архитектора» перестройки. У того же Вадима Андреевича Медведева, земляка и единомышленника.

В. А. Медведев:

– Моё знакомство с Яковлевым восходит ещё к концу 60-х годов, когда он был первым заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, а заведующего отделом длительное время вообще не было, и Яковлев фактически руководил его работой, а я тогда был секретарём Ленинградского горкома КПСС.

Трудно судить, что стало причиной, сравнительная ли молодость (тогда мне было около сорока лет), научная ли квалификация (я попал на партийную работу уже будучи доктором экономических наук), но буквально через год – два работы в горкоме начались «покушения» на меня из Москвы. Предлагали то одно место, то другое – первым заместителем к П.Н. Федосееву – директору ИМЛа, в различные отделы ЦК. Приглашал меня и Яковлев переехать в Москву в качестве заместителя заведующего Отделом пропаганды. От всех этих предложений я отказывался и получал в этом поддержку от В.С. Толстикова, бывшего первого секретаря Ленинградского обкома партии. Но во второй половине 1970 года ситуация изменилась. Толстикова отправили послом в Китай, первым секретарём обкома стал Романов, который по каким-то причинам счёл нецелесообразным помогать мне отбиваться от московских предложений.

После двукратных встреч с П.Н. Демичевым – куратором идеологии, в ходе которых я так и не дал согласия на своё новое назначение, всё же было принято решение Секретариата ЦК о назначении меня заместителем заведующего Отделом пропаганды.

В первое время отношения с Яковлевым, да и в аппарате в целом, складывались для меня исключительно трудно. Я попал в совершенно новую и в общем чуждую для меня среду аппаратного послушания, чуть ли не с прищелкиванием каблуком, с нравами, когда больше ценились не творческая мысль и инициатива, а аккуратное и своевременное исполнение поручений. И надо сказать, что в Отделе пропаганды были ещё в этом отношении не самые худшие нравы.

Трудно судить, какая причина порождала настороженность ко мне в первые годы со стороны Яковлева. Тогда мне казалось, что это могло быть связано с отсутствием заведующего отделом и естественными переживаниями Александра Николаевича в связи с тем, что его держат в таком подвешенном состоянии. Может быть, это объяснялось и моим независимым характером, и стилем поведения, непривычным для аппарата.

В течение семи лет после назначения В.И. Степакова послом в Белград Отдел пропаганды оставался без заведующего. Брежнев хорошо понимал значение этого поста для укрепления своей власти и хотел иметь здесь своего человека. Яковлева он, по-видимому, не считал таковым. Присматривался к нему, привлекал к работе над основными своими выступлениями и политическими документами вместе с А.М. Александровым, Н.Н. Иноземцевым, Г.А. Арбатовым, А.Е. Бовиным, В.В. Загладиным, но не доверял настолько, чтобы сделать руководителем одного из ключевых отделов ЦК.

Почему? Думаю, не из-за либерально-западнических взглядов Яковлева: ведь поддерживал же генсек и выдвигал вышеупомянутых лиц, отличавшихся именно такими привязанностями. Да и сам Александр Николаевич, как хорошо знают работавшие с ним в то время люди, к либеральным позициям пришёл не сразу. Для Брежнева взгляды человека не были самым важным, среди его доверенных лиц были и люди с различными, можно сказать даже, противоположными убеждениями. Главное для него – личная преданность.

Вот и в данном случае дело скорее было в том, что Яковлев, как и удалённый до него Степаков, рассматривался как выдвиженец «московской группы», поддерживался А.Н. Шелепиным, который был соперником Брежнева за влияние и власть в партии в послехрущёвский период. Прошло немного времени, и Яковлев вообще был удалён из ЦК.

Незадолго перед «ссылкой» Яковлева в Канаду отношения наши изменились в лучшую сторону. Исчезла предубеждённость, появилось, как мне казалось, взаимное доверие. Я увидел, что это неординарный политик, человек со своими взглядами и позициями, в том числе и с теми, которые были высказаны им в двухполосной статье в «Литературной газете», которая явилась лишь видимой причиной удаления Яковлева из ЦК. Я думаю, и он почувствовал, что у меня нет амбициозных, карьеристских устремлений; к тому же оказалось, что мы ещё и земляки и питаем слабость к нашей малой родине – Ярославщине.

После ухода Яковлева из ЦК я был свидетелем отвратительной ситуации, когда многие аппаратчики, заискивавшие раньше перед ним, и даже те, кого он прежде выдвигал, стали упражняться во всяческом его поношении, пинать вслед. Самое любопытное, что после возвращения Яковлева в Москву и особенно в ЦК, эти же люди вновь залебезили перед ним и запели ему дифирамбы.

(Тут я согласен с Вадимом Андреевичем. Я уже говорил, что был первым работником Отдела пропаганды, которого Александр Николаевич взял в свой штат. Это, конечно же, стало известно всем, и передо мной откровенно лебезили, полагая, что я его доверенное лицо. На самом деле поводом для перевода в Москву из Минска, как он позже мне рассказывал, была моя статья в «Правде» под названием «Имя в газете». Публикация заведующего сектором печати ЦК Компартии Белоруссии обратила на себя внимание нового заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, и он поручил узнать, сколько лет автору. Мне было тогда сорок, и Яковлев решил – это то, что надо.

Но в отделе подробностей не знали. Помню, как седой инструктор сектора телевидения, работавший там чуть ли не с конца Отечественной войны, таинственно пригласил меня к себе в кабинет и показал мне проект записки за подписью Яковлева начала 70-х годов, когда он был заместителем зав. отделом. «Смотрите, – шёпотом произнёс он, – видите, как тут написано? «Зав. Отделом пропаганды А. Яковлев». Машинистка ошиблась, но я уже тогда знал, что он будет заведующим. Двадцать лет храню в сейфе. Недавно показал Александру Николаевичу – он растрогался. Знаете, чем я рисковал всё это время?» – Н.3.)

Мы поддерживали отношения с Александром Николаевичем, – продолжает Вадим Андреевич, – и в канадский период его работы, встречались, когда он приезжал в Москву, а с лета 1984 года началось, можно сказать, повседневное сотрудничество в формировавшейся в то время команде Горбачёва. С нами сотрудничал помощник Горбачёва того времени В.И. Болдин, с которым именно в этот период я познакомился. С Яковлевым он уже тогда был на «ты», несмотря на разницу в годах. Из последующих рассказов и воспоминаний я понял, что они знакомы ещё со времён Хрущёва, когда Болдин работал в аппарате тогдашнего секретаря по идеологии Ильичева.

Тесные контакты между нами тремя, конечно же, основывались на общем отношении к Горбачёву. Но они переросли во взаимную доверительность такой степени, что мы могли обмениваться мнениями по самым деликатным и сокровенным вопросам.

Впрочем я и тогда и в последующем не терял критического отношения к яковлевскому радикал-либерализму, который во многом носил эмоционально-публицистический характер и не отличался фундаментальностью и глубиной. Мне никогда не импонировала его склонность к красивой фразе и закулисному политическому маневрированию.

Совсем иных взглядов придерживаются идейные противники Яковлева. Тот же В.А. Крючков, которого, кстати, на пост председателя КГБ рекомендовал именно Александр Николаевич.

В. Крючков:

– До 1985 года лично я почти не знал Яковлева, видел его пару раз, но уже кое-что о нём слышал. Первая наша встреча состоялась, пожалуй, в 1983 году, в бытность мою начальником Первого Главного управления КГБ. Когда мне доложили, что со мной хотел бы встретиться Яковлев, бывший тогда послом СССР в Канаде, я не удивился. Ничего необычного в этом не было – послы регулярно посещали нашу службу. Ведь у нас друг к другу всегда много вопросов, разведчики стремились помогать в работе послам, а те, в свою очередь, часто оказывали полезное содействие в выполнении наших задач: все мы работали на одно государство. Без понимания со стороны послов, более того, без их поддержки, разведывательная служба эффективно действовать не в состоянии. Да и дипломаты нуждаются в нас, многие вопросы возможно решить только сообща.

Прежде чем принять Яковлева, я поинтересовался у сотрудников, курировавших канадское направление, какие конкретные вопросы имеет в виду затронуть гость, к чему нужно быть готовым. Оказалось, что, напрашиваясь на беседу, посол каких-либо специальных тем для обсуждения не обозначал, сказал, что разговор будет носить общий характер.

У меня, помню, в этой связи даже мелькнула мысль поручить провести разговор с Яковлевым одному из своих заместителей, но наши товарищи с уверенностью предположили, что посол наверняка будет жаловаться на нашу службу, резко критиковать сотрудников резидентуры и центрального аппарата, а может быть, даже намекнёт на желательность полного сворачивания оперативной работы в Канаде. Если разговор примет откровенный характер, подчеркнули в заключение товарищи, то Яковлев «ударит по КГБ в целом». Это, мол, его «любимый конёк».

Помню, что именно в этот момент мне по какому-то другому вопросу позвонил Андропов, бывший тогда уже Генеральным секретарём ЦК КПСС. Воспользовавшись этим звонком, я вскользь заметил, что мне предстоит встретиться с Яковлевым. Тотчас же стало ясно, что Юрий Владимирович также придерживается о Яковлеве довольно нелестного мнения. Он не только подчеркнул неоткровенность этого человека («Что он думает на самом деле, ни черта не поймёшь!»), но и, более того, выразил большие сомнения в безупречности Яковлева по отношению к Советскому государству в целом.

Тут же Андропов сказал, что Яковлев десять лет уже работает в Канаде и что пора его отзывать в Москву. «Кстати, – заметил Юрий Владимирович, – есть люди, которые очень хлопочут о возвращении Яковлева в Москву, пусть порадуются».

В числе хлопочущих людей был назван и Арбатов, который, по словам Андропова, ещё при Брежневе сам приложил руку к тому, чтобы отправить Яковлева подальше из Москвы на посольскую работу, «а теперь вдруг почему-то не может обойтись без этого проходимца».

Да, именно так, назвав Яковлева «проходимцем», и закончил наш телефонный разговор Юрий Владимирович.

В дальнейшем я не раз вспоминал эту короткую, но очень ёмкую характеристику, данную Андроповым, заметьте, ещё в 1983 году…

Встреча с Яковлевым прошла в строгом соответствии с предсказанным мне сценарием. Нарекания на сотрудников разведслужбы лились сплошным потоком, а всему КГБ доставалось при этом ещё больше. Поначалу оценки облекались, правда, в мягкие, даже осторожные выражения, но подтекст прослеживался чётко: зачем, мол, и кому нужна наша разведка в Канаде?

«Пустая трата усилий и денег», – с жаром утверждал посол. Александр Николаевич был убеждён, что резидентура только и занимается тем, что вовсю следит за ним – подслушивает, ведёт наружное наблюдение, досматривает почту, и вообще, как он выразился, «копается в грязном белье».

Да, исподнее Яковлева действительно уже в ту пору было ой каким «несвежим»! Если бы наши сотрудники и впрямь занимались тем, что им приписывал Яковлев, думаю, мы гораздо раньше узнали бы некоторые «детали», которые до сих пор пытается тщательно скрыть этот «архитектор» перестройки…

Я старался дать собеседнику выговориться, не прерывал его, но к концу беседы Яковлев всё же узнал и мою позицию. Я сказал, что недостатков и промахов в нашей работе даже больше, чем считает посол, но ведь есть и положительные, о которых он почему-то не упомянул и которые с лихвой перекрывают весь тот негатив, который есть в деятельности разведки. Столь отрицательные суждения о разведслужбе, Комитете госбезопасности в целом, подчеркнул я, для меня лично являются неприемлемыми, поскольку они, по моему глубокому убеждению, просто не соответствуют действительности. Характер работы разведки таков, что, к сожалению, о её успехах и конкретных результатах в открытую не расскажешь, но они тем не менее есть, хотя и не в таких количествах, как хотелось бы.

Надо сказать, что после этого довольно решительного отпора Яковлев быстро сориентировался и стал проявлять такую гибкость, что заключительная часть нашей беседы прошла совсем в ином ключе, отличалась уже сплошной «доброжелательностью» с его стороны и, более того, «заботой», как помочь нашим разведчикам в Канаде.

Но тем не менее мои первые впечатления от личной встречи с Яковлевым остались неизменными – они полностью подтверждали слова, сказанные Андроповым.

В памяти отложился настороженный колючий взгляд Александра Николаевича, недоброжелательность его натуры, уникальная способность быстро менять свою точку зрения, переходить от только что высказанных оценок к прямо противоположным. И главная его черта – исключительная скрытность, замкнутость.

Ни в ходе нашей первой встречи, ни потом мне никогда не удавалось составить завершённое представление о внутреннем мире этого человека: вот уж про кого поистине можно сказать, что «его душа – потёмки»!

Вскоре после описываемых событий Яковлев (с помощью Горбачёва) вернулся в Союз и тут же был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он довольно быстро вошёл в неофициальную команду Горбачёва, помогая последнему готовить материалы к докладам и статьям.

Наши контакты с Яковлевым стали носить более частный характер. В 1985 году Яковлев вновь возвращается на работу в ЦК КПСС, при этом он окончательно связывает свою судьбу с Горбачёвым.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю