Текст книги "Вторая мировая. 1939–1945. История великой войны"

Автор книги: Николай Шефов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

Советско-германское сближение

С приходом Гитлера к власти, который вызвал обострение отношений СССР с Германией, советское руководство пошло на сближение с Англией и Францией ради создания системы коллективной безопасности против новой германской угрозы. Так, в 1935 году СССР и Франция подписали договор о взаимопомощи. Однако он не стал прообразом русско-французского союза начала XX столетия и так и не сыграл своей потенциально важной роли в деле ликвидации зарождавшейся фашистской угрозы. Дело в том, что ни Лондон, ни Париж не испытывали симпатий к Москве. Их больше беспокоил рост советского могущества, которое вкупе с наступательной коммунистической идеологией представляло угрозу миру капитала.

В этой ситуации более приемлемой для западных лидеров стала политика подталкивания Германии на восток, чтобы устроить там смертельную схватку двух поднявшихся с колен гигантов, которые уже не вписывались в рамки выгодной победителям Первой мировой войны Версальской системы. Так родилась знаменитая политика «умиротворения», когда ведущие европейские страны фактически потворствовали росту германского военного могущества и агрессивной стратегии Гитлера. Жертвами политики «умиротворения» стали республиканская Испания, Австрия, Чехословакия. Фактически СССР был исключен из процесса диалога западных держав с Гитлером, что особенно ярко проявилось в период чехословацкого кризиса 1938 года.

Потворствуя фашистской агрессии, английское правительство выражало удовлетворение тем, что Гитлер превратил Германию «в бастион Запада против большевизма». Есть также версия, что укреплявшая германскую мощь политика англо-французской дипломатии была в немалой степени связана с влиянием США. В развязывании новой мировой войны американское руководство видело прекрасную возможность ослабления стран-конкурентов и восстановления мирового лидерства, поколебленного экономическим кризисом 1929 года. Новый мировой конфликт мог дать экономике США крупные военные заказы и помочь ей преодолеть тяжелые последствия кризиса.

Оккупация Германией Чехословакии и Мемеля вызвала резкую смену внешнеполитического курса Великобритании к гитлеровской Германии и конец политики «умиротворения». Между тем гарантии, данные английским правительством Польше, могли быть реально выполнены лишь при условии поддержки их Советским Союзом – державы, имевшей с поляками общую границу и способной оказать им непосредственную помощь.

Стали сбываться прогнозы Литвинова. 21 марта 1939 года посол Англии в СССР Сидс вручил Наркоминделу СССР проект декларации Англии, СССР, Франции и Польши о совместном сопротивлении этих стран возможной агрессии против них. Это послужило началом советско-англо-французских переговоров о возможных совместных действиях против агрессора. Однако попытки наркома иностранных дел Литвинова в марте – апреле добиться союзнических отношений с Западом потерпели неудачу. В связи с этим Литвинов был снят с занимаемой должности, а на его место назначен В. М. Молотов.

Стремление Англии и Франции вовлечь Советский Союз в создание совместного антигитлеровского фронта было вялым и неискренним. Их предложения в конце апреля – начале мая сводились либо к оказанию СССР помощи Великобритании и Франции в связи с выполнением ими своих гарантий третьим странам, либо к односторонним обязательствам СССР в поддержку этих гарантий. Кроме того, желая спасти Польшу с советской помощью, Англия и Франция не хотели в то же время брать на себя обязательства помочь СССР в случае агрессии против него. Помимо весьма двусмысленной и нечеткой англо-французской позиции серьезно мешала созданию антигитлеровской коалиции позиция самой Польши, которая вообще выступала против военной помощи СССР и считала, что может обойтись и без нее.

Небезынтересна оценка тогдашних руководителей СССР этих переговоров. По мнению нового советского наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, «англичане и французы требуют от нас односторонней и даровой помощи, не берясь оказать нам эквивалентную помощь». Более образно и кратко выразился Иосиф Сталин: «Англичане и французы хотели иметь нас в батраках и при этом ничего не платить». Мюнхенский урок был достаточно крепко усвоен советскими руководителями, которые серьезно сомневались в готовности и решимости западных держав противостоять Гитлеру.

Кстати, далеко не все английские политики разделяли позицию официального Лондона. Так, выступая 19 мая в английском парламенте по вопросу о соглашении с СССР, У. Черчилль заявил: «Предложения, выдвинутые русским правительством, несомненно, имеют в виду тройственный союз между Англией, Францией и Россией… Единственная цель союза – оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Я не вижу, что в этом предосудительного?..

Ясно, что Россия не пойдет на заключение соглашений, если к ней не будут относиться как к равной и, кроме того, если она не будет уверена, что методы, используемые союзниками… могут привести к успеху…

Перед нами предложение – справедливое, и, по-моему, более выгодное, чем те условия, которых хочет добиться наше правительство. Это предложение проще, прямее и более действенно. Нельзя допускать, чтобы его отложили в сторону, чтобы оно ни к чему не привело».

Однако правительство Чемберлена не разделяло позицию Черчилля. Так, в секретном меморандуме Форин офиса от 22 мая отмечалось, что если будет заключен подобный договор, то может сложиться впечатление, что «правительство его величества окончательно отказалось от всякой надежды добиться урегулирования с Германией». Таким образом, ведя переговоры с Кремлем, Лондон продолжал надеяться на возможность договориться с Гитлером за спиной СССР.

Москва же не оставляла надежды на полноценный союз с Западом в противостоянии гитлеровскому экспансионизму. 2 июня Молотов вручил представителям Англии и Франции советский проект тройственного соглашения. Он предусматривал «немедленную, всестороннюю, эффективную помощь» друг другу в случае, если одно из договаривающихся государств оказалось втянутым в военные действия в результате прямой агрессии, либо в результате агрессии против Бельгии, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии, которых участники соглашения обязались защищать. Однако британское правительство оказалось не готово принять советские пожелания, в том числе признавать СССР гарантом безопасности Латвии, Эстонии и Финляндии. Фактически это был отказ признавать интересы СССР в Восточной Европе.

Вялотекущие контакты оживились в августе, когда в Москву прибыли военные миссии Англии и Франции. Члены английской и французской делегаций не занимали ответственных постов и, по сути дела, не обладали реальными полномочиями. На состоявшихся с 12 по 21 августа переговорах советская сторона представила конкретный план развертывания своих войск на западных границах. В случае агрессии Германии СССР был готов выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжелых орудий, 9–10 тысяч танков, от 5 до 5,5 тысячи боевых самолетов. Сосредоточение армий производилось в течение восьми-двадцати дней.

Однако в ходе переговоров выяснилось, что английская и французская делегации не имеют планов совместных действий. Они не могли сообщить, какие силы с их стороны и в какие сроки могут быть выделены для ведения боевых действий. Более того, оказалось, что председатель британской военной миссии адмирал Дракс вообще не имел формального мандата на ведение переговоров и полномочий подписывать итоговые документы.

Одним из важнейших вопросов на переговорах стала проблема пропуска советских войск через территорию Польши и Румынии в случае начала германской агрессии. Польша категорически отвергала подобный сценарий. Английская и французская делегации сказали, что запросят об этом свои правительства. Но ответа на этот вопрос так и не поступило. 18 августа переговоры были прерваны, а 21 августа прекращены.

В известном смысле, переговоры с Москвой были нужны Лондону как средство давления на Берлин, чтобы сделать Гитлера более сговорчивым в деле подписания англо-германского договора о разделе сфер влияния. Интересно, что с 18 по 21 июля, в разгар московских переговоров, в Лондоне шли неофициальные консультации. Они велись сотрудником германского ведомства по осуществлению четырехлетнего плана К. Вольтатом с доверенным советником Чемберлена Вильсоном и министром внешней торговли Хадсоном. Обсуждался вопрос о разграничении сфер интересов Германии и империи. Причем инициатива переговоров исходила именно от англичан. У Вильсона имелся заготовленный проект соглашения, целью которого, как разъяснил сэр Гораций, является «широчайшая англо-германская договоренность по всем важным вопросам». При этом «Вильсон определенно сказал г. Вольтату, что заключение пакта о ненападении дало бы Англии возможность освободиться от обязательств в отношении Польши», – докладывал в Берлин германский посол Дирксен. Он же уточнял: «сэр Вильсон дал совершенно ясно понять, что Чемберлен одобряет эту программу; Вильсон предложил Вольтату немедленно переговорить с Чемберленом – для того, чтобы Вольтат получил от него подтверждение сказанного Вильсоном. Однако Вольтат, ввиду неофициального характера своих переговоров, счел неуместной для себя такую беседу с Чемберленом». Переговоры Вольтата с Хадсоном и Вильсоном прервались, поскольку их конфиденциальность была нарушена журналистами.

Двойственная политика Лондона исходила из неверной оценки стратегических планов Гитлера. Политика лидера Третьего рейха, одинаково враждебная и Востоку и Западу, была лишь более беспринципной формой борьбы за «жизненное пространство», провозглашенной германскими идеологами в XIX столетии. Ловко играя на антисоветских убеждениях лидеров западного мира, он неизменно разъединял своих противников и настойчиво продвигался к своей цели. «Официально, – говорил один из гитлеровских идеологов, И. Риббентроп, раскрывая политику своего фюрера, – в качестве врага будет названа Россия, но в действительности все будет направлено против Англии и Франции. Выступление одновременно против Англии, Франции и России было ошибкой, и она не должна быть повторена».

Если Лондон не торопился сближаться с Москвой, то совершенно по-иному действовал Гитлер, и до этого ловко игравший на советско-западных противоречиях. Он энергично использовал тот шанс, который предоставляли ему недальновидные руководители европейских держав.

Ведь причиной новой мировой войны были те же неразрешимые противоречия между Германией и англо-романскими странами, которые контролировали к тому времени две трети мира. Планируя начать войну за передел мира и господство над ним, Гитлер нуждался в обеспечении восточного тыла в Европе. Для этого германский лидер воспользовался фактической изоляцией Советского Союза, который так и не смог найти взаимопонимания у западных стран в деле коллективного отпора фашистской угрозе.

Пробные шаги к заключению советско-германского союза были предприняты еще в апреле 1939 года. Переговоры двух идеологических антагонистов проходили в атмосфере взаимного недоверия и сдержанности. Каждая из сторон подозревала другую в стремлении совершить закулисную сделку с Западом. Тем не менее застой в советско-англо-французских переговорах, самоуверенная, неуступчивая и фактически враждебная по отношению к СССР позиция Польши все более повышали шансы немцев в успехе сделки с Москвой.

В конце концов, так и не поддержанный Западом в ходе советско-англо-французских переговоров летом 1939 года, СССР повернулся лицом к Германии, которая настойчиво добивалась соглашения с Советами. Поскольку ни в Москве, ни в Берлине решительно не принимали Версальской системы, существовала основа для сближения двух стран. Англо-французско-польская политика по отношению к СССР убедила наконец Сталина в деструктивной позиции Парижа и Лондона. В тот нестабильный период, когда союзники менялись «как перчатки», а бал правили политическая беспринципность и двуличие, советский лидер был вынужден искать альтернативные решения и начал играть свою игру.

23 августа 1939 года в Москве был подписан советско-германский пакт о ненападении. Для немцев договор устранял угрозу войны на два фронта. Благожелательный нейтралитет Москвы позволил немцам (как и во времена Бисмарка) одержать крупные победы в Европе и сокрушить свою главную западную противницу на континенте – Францию. Советско-германский пакт поворачивал агрессию Гитлера в сторону тех, кто чуть раньше путем «умиротворения» подталкивал фюрера к походу на Восток.

Таков в конечном итоге стал ответ Москвы на многолетнюю политику Чемберлена, направленную на столкновение Германии с СССР.

Подписав пакт, Сталин сталкивал лбами западные страны и Германию, что ослабляло их и могло обеспечить СССР доминирующее положение в послевоенном мире. Свою внешнеполитическую позицию после подписания советско-германского пакта Сталин сформулировал 7 сентября 1939 года в беседе с руководством Коминтерна: «Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент– подталкивать другую сторону».

Подобный расчет строился на сценарии затяжного конфликта на Западе по аналогии с опытом Первой мировой войны. В Кремле переоценивали обороноспособность западных стран и недооценили силу Германии. Тем не менее пакт дал стране почти два мирных года подготовки к решающему столкновению.

В целом, начало Второй мировой войны в Европе и раскол Запада на две делящие мир враждебные группировки повышали международный вес Советского Союза, который, сохраняя нейтралитет, обеспечивал безопасный восточный тыл для Германии. В известной степени, подобный поворот событий повторял ситуацию Тридцатилетней войны (1618–1648), когда Россия, благодаря расколу Европы, попыталась вернуть утраченные в годы Смутного времени территории. Тогда Москва не смогла в силу ряда причин воспользоваться предоставившимся шансом. СССР же максимально использовал редкую историческую ситуацию. «Если политика русских и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной», – так оценил значение пакта 1939 года Уинстон Черчилль.

Получая гарантии СССР на невмешательство, Германия в свою очередь соглашалась на расширение сферы советского влияния в Европе. Это касалось, прежде всего, территорий Западной Украины и Белоруссии, Прибалтийских республик, Финляндии и Бессарабии (Молдавии), т. е. речь преимущественно шла о территориях в рамках границ бывшей Российской империи.

В той исторической ситуации Сталин защищал национально-государственные интересы своей страны. Он старался обеспечить ее безопасность в условиях роста агрессивности Германии, пассивности западных стран и потенциальных угроз, в том числе со стороны Польши, которая в свое время вела переговоры с Гитлером о разделе СССР.

Благодаря пакту с Германией Советский Союз смог в 1939–1940 годах отодвинуть свои рубежи на 300–400 км к западу, включив в свой состав западные части Украины и Белоруссии, Прибалтику, Молдавию, а также территорию бывшей Выборгской губернии. Западные части Украины и Белоруссии, а также территория бывшей Выборгской губернии были включены в состав СССР в результате похода в Польшу и войны с Финляндией. Следом, уже без военных действий, к СССР были присоединены Прибалтика (территории Литвы, Латвии и Эстонии) и Молдавия (в основном территория бывшей Бессарабии, находившейся под властью Румынии). Туда по договоренности с местными правительствами были введены части Красной Армии, а затем установлена советская власть.

В результате население СССР увеличилось на 23 млн чел., а его границы уперлись в Балтийское море, Карпаты и устье Дуная, что существенно улучшало геостратегическое положение страны. Присоединение Карельского перешейка и восточного побережья Балтики обеспечивало безопасность Ленинграда. Рубежи Немана, Буга и Карпат препятствовали прямому вторжению в страну на центральном направлении. На юго-западе крупные водные преграды – Прут и Днестр прикрывали степные пространства. Фактически Сталин воссоздавал геополитические рубежи страны на западе, которые в течение столетия формировались российскими правителями, начиная с Петра Великого до Александра I.

Советско-германский пакт имел и важную восточную составляющую. Он ослабил напряженность на дальневосточных рубежах страны, отрезвляюще подействовав на Японию, которая накануне Второй мировой войны настойчиво нагнетала нестабильность у границ СССР в надежде на совместный германо-японский удар по советской державе. Сближение Москвы и Берлина оказалось для Токио полной неожиданностью. Это усилило недоверие и сдержанность японского руководства по отношению к политике Германии. На следующий день после подписания пакта японское правительство выразило протест германскому руководству и заявило в своей ноте, что этот документ «является серьезным нарушением сепаратного соглашения, связанного с Антикоминтерновским пактом, между Японией и Германией». В ноте отмечалось, что японское правительство отменяет ранее выработанный курс по отношению к Европе и будет проводить новую, независимую политику.

Ответом Токио на пренебрежение Берлином интересами Японии стало изменение вектора ее агрессии с северного направления на южное. Там уже сталкивались японские и англо-американские интересы. Тем самым Сталину удалось развести во времени советско-германское и советско-японское столкновения, избежав губительной для СССР войны на два фронта и сделав США своим потенциальным союзником на востоке.

Фактически пакт 1939 года означал крушение Версальской системы и ликвидацию последствий Брестского мира, на смену которым приходили новые геополитические реалии. В 1939–1940 годах западные границы СССР вернулись к прежним имперским рубежам (кроме территорий Польши и Финляндии). Советско-германский договор и одновременный разгром японцев на Халхин-Голе обеспечили в тот момент безопасность границ СССР на западе и востоке.

Сближение с Германией имело важное экономическое значение для СССР. 19 августа, накануне пакта, в Берлине было подписано торгово-кредитное советско-германское соглашение. Оно давало советской стороне столь необходимый Москве доступ к закупкам и изучению германских передовых (в том числе военных) технологий. В свою очередь, Германия получала дополнительную возможность закупок сырьевых ресурсов на востоке.

Благодаря пакту Советский Союз впервые в своей истории добился признания своих интересов в Восточной Европе со стороны великой европейской державы. В 1939–1940 годах уже не создатели Версальской системы, а новые державы – СССР и Германия меняли карту Европы. Так, в 1940 году Германия присоединила к себе от поверженной Франции Эльзас и Лотарингию, а с помощью Венских арбитражей передала Венгрии Северную Трансильванию, присоединенную к Румынии после Первой мировой войны.

Однако дальнейшая советская внешнеполитическая активность встретила возрастающее противодействие Германии. Попытки Кремля договориться с Гитлером по обеспечению позиций СССР в Юго-Восточной Европе и в зоне черноморских проливов успеха не имели. После включения в состав СССР Прибалтийских стран и Молдавии Германия всячески препятствовала действиям советской дипломатии в этой части Европы. В сентябре 1940 года Германия, Япония и Италия заключили Трехсторонний пакт, направленный против Британской империи. В ноябре 1940 года к Тройственному пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия. Стремясь к международной изоляции Англии, Гитлер предложил Сталину также присоединиться к пакту.

Зондаж позиции двух держав произошел во время визита в Берлин министра иностранных дел СССР В. М. Молотова. Гитлер предложил советской стороне полномасштабный союз на основе раздела на сферы влияния теперь уже не Восточной Европы, а всей Евразии с целью совместного раздела владений Британской империи. Для расширения сфер влияния Советскому Союзу рекомендовалось обратить свои взоры на юг, в сторону Персидского залива и Индийского океана. Для начала Москве предлагалось приобрести выход к Аравийскому морю и Персидскому заливу. Гитлер всячески стремился увлечь советское руководство южным направлением и максимально отвести внимание СССР от Европы.

Имелось в виду, что все четыре державы – Германия, СССР, Италия и Япония – развернут свое продвижение в южном направлении. Япония направляла свою активность в сторону к югу от Японских островов, но ее позиция еще подлежала уточнению. Италия планировала приобрести новые владения в Северной и Восточной Африке, а Германия после окончательного упрочения нового порядка в Западной Европе намеревалась возвратить себе утраченные центральноафриканские колонии.

Молотов, однако, не высказал прямой заинтересованности СССР в совместной с Германией глобальной борьбе против Англии. Его больше волновали вопросы о традиционных сферах российских интересов – Польше, Балтике, Балканах и черноморских проливах. То есть тех территорий, откуда уже не раз в истории исходила военная угроза России и Советскому Союзу. В целом Молотова интересовала судьба всего пояса стран между Германией и Советским Союзом. Особую озабоченность советской стороны вызывал, в частности, ввод немецких войск в граничащие с СССР государства – Финляндию и Румынию.

Германская же сторона уклонялась от обсуждения конкретных вопросов, интересовавших Молотова. В частности, Берлин избегал конкретизировать решение проблемы пересмотра режима черноморских проливов, в котором был заинтересован СССР. Этот вопрос предполагалось рассмотреть уже в рамках нового союза, который, по мнению немецкой стороны, открывал благоприятные возможности для воздействия на Турцию.

Со своей стороны, Гитлер ясно обозначил желание закрепиться в Румынии и не торопился уступать СССР в вопросе о нахождении немецких войск в Финляндии, которая была отнесена к сфере советских интересов. Попытка Молотова «компенсировать» это согласием Германии на признание советских интересов в Болгарии также была решительно отклонена Берлином. Таким образом, новых договоренностей по советско-германскому разделу сфер влияния в Европе достигнуть не удалось.

Кроме того, Молотов так и не получил от немецкой стороны четких разъяснений о конкретных границах сфер влияния Японии в Азии. Это также прямо задевало интересы СССР. Например, признание Берлином японского лидерства в «великом восточно-азиатском пространстве» могло, в частности, подразумевать как дальневосточные территории СССР, так и те районы, на влияние в которых претендовал Советский Союз (Монголия, Синьцзян).

В результате конструктивного советско-германского диалога не получилось. Выяснив советскую позицию, Гитлер уже больше ничего не собирался уступать Сталину. Нового разграничения сфер влияния достичь не удалось. Исход берлинских переговоров в ноябре 1940 года подтолкнул фюрера к походу против СССР. Спустя месяц родился план «Барбаросса».

После окончания советско-германских переговоров последовало присоединение к Тройственному пакту Венгрии, Румынии и Словакии (20, 23 и 24 ноября 1940 г.). Тем самым СССР оказывался на западе в окружении Германии и ее союзников. 25 ноября 1940 года Сталин сделал еще одну попытку договориться с германским руководством. СССР официально сообщил германской стороне об условиях своего присоединения к Тройственному пакту:

– Германские войска выводятся из Финляндии.

– В течение ближайших нескольких месяцев безопасность Советского Союза в черноморских проливах закрепляется заключением пакта о взаимной помощи между СССР и Болгарией, а также созданием базы для наземных и военно-морских сил Советского Союза в районе Босфора и Дарданелл на основе долгосрочной аренды.

– Территория к югу от линии Баку – Батуми в сторону Персидского залива признается центром интересов Советского Союза.

– Япония отказывается от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.

В тот же день, не дожидаясь германской реакции, СССР предложил правительству Болгарии заключить пакт о взаимопомощи. Советское предложение было отвергнуто. Несмотря на неоднократные напоминания Москвы, Сталин так и не дождался от Гитлера ответа на свои предложения об условиях присоединения к Тройственному пакту. В Берлине уже вовсю готовились к нападению на СССР и не стремились возобновлять прерванный диалог. Руководство III рейха больше не учитывало интересы своего партнера по пакту 1939 года.

Так, в феврале 1941 года к Тройственному пакту присоединилась Болгария. Несмотря на протесты Москвы, в Болгарию были введены немецкие войска. Подписанный 5 апреля 1941 года СССР и Югославией Договор о дружбе и ненападении на следующий день был перечеркнут вторжением немецких войск на ее территорию. Советская политика в Юго-Восточной Европе потерпела фиаско. Все это свидетельствовало, что Германия более не намерена считаться с интересами СССР, который после разгрома Франции и распада англо-французского блока уже не имел, в отличие от 1939 года, возможности внешнеполитического маневра.

В условиях фактической внешнеполитической изоляции, без союзников, перед лицом мощного гитлеровского блока Сталин начинает педантично проводить политику непровоцирования Гитлера с целью оттянуть возможное нападение Германии. Подводя итоги визита Молотова в Берлин, Сталин, в частности, дал свое видение политики Гитлера и значения советско-германского пакта для СССР: «Гитлеровцы не связывают себя никакими нравственными нормами, правилами. У них все средства хороши для достижения поставленной цели. Главным принципом их политики является вероломство. Гитлер постоянно твердит о своем миролюбии. Он был связан договорами с Австрией, Польшей, Чехословакией, Бельгией и Голландией. И не одному из них он не придавал значения и не собирался соблюдать и при первой необходимости их нарушил. И такую же участь готовит Гитлер договору с нами, но, заключив договор о ненападении с Германией, мы уже выиграли больше года для подготовки решительной и смертельной схватки с гитлеризмом».

Итак, проводя беспринципную политику, разделяя своих противников и поднимаясь по ступенькам их просчетов, Гитлер уверенно шел к заветной цели – установления мировой гегемонии Германии. Но в конечном счете просчитался именно он. Правда, миру за все эти просчеты пришлось заплатить слишком дорогую цену.

Предвоенное пятилетие красноречиво продемонстрировало, что войны, которой многие не хотели, можно было избежать. В отличие от Первой мировой, народы и руководители не питали накануне нового мирового конфликта особого воодушевления начать все сначала. Потребовались безумная энергия и фанатичный авантюризм Гитлера, чтобы раскачать ситуацию. Сила лидера III рейха во многом определялась бессилием его западных оппонентов.

Попустительство и нежелание объединяться перед нарастающей военной угрозой – вот важнейшие причины, которые породили возможность начала Второй мировой войны. Политики той поры предали забвению ту истину, что войну легко начать, но трудно закончить. Забывающие историю были обязаны ее повторить.