Текст книги "Карабарчик"
Автор книги: Николай Глебов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Вторые сутки двигаются по Черневой тайге трое всадников. Вторые сутки усталые кони шаг за шагом пробивают грудью высокую стену трав, определяя чутьем старые тропы. Пахнет сыростью и тем особенным запахом отмирающей растительности, которая, разлагаясь в тепле и влаге, дает обильную пищу новым травам. Раздвигая высокие медвежьи пучки и дудник, голубые кисти цветов жимолости, срывая пионы, Кирик и Янька с интересом рассматривают высокую траву ложбины реки Тулой. Путь всадников лежал к далекой Чуйке. Над потными лошадьми кружатся оводы, комарье и мошкара. Солнечные лучи с трудом пробиваются через густые заросли чернолесья, и от этого оно кажется сумрачным, загадочным, хранящим какую-то тайну. Седым мхом заросли пни, старые полусгнившие коряги, и длинные гирлянды серых лишайников, спускаясь с деревьев, как бы переносят человека в сказочный мир. Кажется, вот-вот загогочет в лесной трущобе леший, свистнет соловей-разбойник и промелькнет среди деревьев на сером волке Иван-царевич.
Неповторима, чудесна в своих летних красках Прителецкая тайга.
За несколько дней до появления всадников в верховьях Тулоя здесь прошли двое пешеходов. Путь их был также на Чуйку. Один из них, сутулый и кряжистый, лет пятидесяти, широкий в плечах, весь обросший волосами, с черной цыганской бородой, шел, слегка раскачиваясь на своих крепких ногах, обутых в добротные яловые сапоги. Тот, что шел сзади, был тонконогий, с продолговатым лицом, с косо поставленными глазами. Шел он вихлястой походкой, отбрасывая рыжий чуб, свисавший на лоб. Это были Чугунный и Степка. Неуверенный в гибели Темира в пещере, бандит, захватив с собой молодого Зотникова, торопился на старый шурф, где ждал его каракорумец Карманко.
– Скоро, Степан, Чуйка, от нее повернем вправо и через болото, где висит череп, выйдем на шурф, – не поворачивая головы, произнес Чугунный. Поглядывая на известные ему приметы, уверенно шагал он по тайге.
– Отдохнуть бы, дядя Иван, – несмело стал просить Степка.
– Успеем, надо торопиться, а то как бы по пятам не нагрянул Темир. Похоже, не сдох он тогда в пещере, собака выручила. Жаль, что ружья с собой тогда не было. Но ничего, – успокаивал себя Чугунный, – попадется и в тайге на мушку. – Иван похлопал по висевшему сбоку на ремне винчестеру. – Вот намоем золотишка побольше, да и подадимся в Приморье. Там, в Уссурийской тайге, спиртоносом я был. Дело доходное. Придешь, бывало, к ороченам, и чего только надо – на спирт все бери. Кабаржиную струю, меха, одним словом, что душа твоя желает. Жисть, Степан, была, да влип в одном мокром деле, пришлось бежать с Приморья на Алтай. А тут на твоего отца наткнулся. Вот был орел, ему убить человека, что плюнуть, не то что ты!
– Ты, дядя Иван, меня не трожь. – Тонкие ноздри подростка затрепетали, как у загнанной лошади. – У меня характер отцовский.
Иван Чугунный сплюнул:
– Глиста ты собачья! Хвастун несчастный.
– Я, дядя Иван, могу ножом тебя пырнуть за эти слова! – выкрикнул Степка и попятился от Чугунного.
– Что-о, ну-ко повтори, ножом, говоришь, пырнуть? Да я тебя, змееныш, кулаком пришиблю, – вращая свирепо маленькими глазками, произнес угрожающе Чугунный.
– Да я, дядя Иван, это в шутку сказал, – продолжая пятиться, заискивающе заговорил Степка. – Ты не обижайся, сам знаю, что супротив тяти я, как заяц перед волком. Не устоять против него.
– То-то! – Чугунный разжал кулак. – Язык-то придержи, а то другой раз вырву. Не взял бы тебя в тайгу, да грамотный человек мне нужен. – Не оглядываясь больше на Степку, он зашагал по едва заметной тропе.
Молодой Зотников последовал за ним. Вечерние тени сгущались. На тайгу спускалась ночь. Нагретый за день воздух стал свежее, потянуло сыростью согры[32]32
Согра – низкое место.
[Закрыть].
…Темир и ребята выбрали место для ночлега на пологом склоне одной из возвышенностей. Слезая с коня, охотник спросил:
– Не устали?
– Маленько, да и комарье донимает, – ответил Янька и соскочил с седла.
– Еще один переход – и завтра будем на Чуйке!
Вскоре на косогоре запылал костер, освещая небольшую, окруженную со всех сторон лесом поляну. Недалеко от костра, положив голову на передние лапы, лежал Токшун, не спуская умных глаз с огня. Рядом с Темиром сидел Мойнок и умильно смотрел на кусок холодной баранины, которую охотник держал в руках.
– У нас комарья нет, а здесь их целые тучи, – с аппетитом жуя мясо, заметил Кирик.
– Здесь низина, хлябь да болота, а у нас сухо и высоко, поэтому и комаров мало, – ответил Темир и, допив чай, повесил котелок на сучок.
– Ну как, на отдых? – спросил он ребят. – Пора, пора, поездка нелегкая, – и, усевшись поближе к огню, закурил. Ребята разговаривали вполголоса, делясь впечатлениями дня. Собрать гербарий им не удалось: не было времени для просушки растений и негде их было хранить. Зато, переезжая безымянную речушку, они увидели на берегу какую-то странную змею. Мойнок было кинулся на нее, но та, поднявшись, так угрожающе зашипела, что Мойнок, поджав хвост, кинулся в кусты. Рассмотреть змею как следует не удалось: она быстро скрылась в зарослях, но то, что увидели ребята, было для них странным. Змея имела на голове щитообразный нарост.
– Это щитомордник – редкая змея у нас на Алтае, – объяснил Темир. – Слышал я, что укус ее опасен.
Ночь. Спят усталые люди, чутко дремлют собаки, тихо гаснет костер. Ночное безмолвие тайги нарушает лишь легкий хруст валежника, по которому осторожно ступает лесной красавец лось. Неслышно кружатся летучие мыши, крадется в высокой траве злобная росомаха, втягивая свежий, ночной воздух, пробирается среди зарослей дудника хозяин тайги – медведь. Токшун поднимается на ноги и тревожно поводит носом, чутко слушая ночные шорохи Ал-тайги.
Легкое рычание овчарки, повизгивание Мойнока заставляют людей проснуться.
– Где-то бродит медведь. Пойду, подгоню лошадей ближе к огню. А вы, ребята, подбросьте в костер хвороста. – Темир, взяв ружье, исчезает в темноте.
…Отблески костра падают на сумрачные деревья, с ветвей которых свисают длинные бороды древних, как сама земля, седых лишайников. Но вот тишину ночи нарушил яростный рев медведя. Недалеко от костра, закинув рога на спину, промчался стремительно лось. На поляну выбежала косуля. Оказавшись в полосе света, потопталась на месте и, сделав огромный прыжок, исчезла среди деревьев. Темир вскочил на ноги, щелкнул затвором винтовки, пристально вглядываясь в темноту. Кирик и Янька сидят, прижавшись друг к другу. Лошади сбились у костра и тревожно поводят ушами.
Токшун, вздыбив шерсть, продолжает рычать. Мойнок раза два тявкнул и, виляя хвостом, побежал к хозяину. Прошло несколько томительных минут, и снова тихо в тайге. Люди спят. Дремлют Токшун с Мойноком, прислушиваясь к обманчивой тишине Ал-тайги. Только белка-летяга, бесшумно прыгая с ветки на ветку, возвращается к своему дуплу. Светает. От сырых ложбин и междугорий поднимаются влажные тяжелые испарения. Над потухшим костром пролетела стая кедровок. На пенек взобрался полосатый бурундук и деловито умыл мордочку лапками. С пышной вершины ели сорвалась небольшая стайка клестов и наполнила шумом молодой сосняк. Темир сходил к лошадям, поправил веревочные путы на их ногах и начал разжигать костер. Свернувшись калачиком, спали крепким сном Кирик и Янька. Охотник не стал их будить. Спустившись к ручью, зачерпнул воды в котелок. Когда чай был готов, разбудил ребят.
Солнце, выглянув из-за горы, залило поляну ярким светом и теплом. Отдохнув после тревожной ночи, хорошо попить чайку среди пышных цветов. Кони оседланы, вещевые мешки приторочены крепко – пора в путь. Оглянувшись еще раз на поляну, как бы прощаясь с ней, всадники стали удаляться на северо-восток. В полдень достигли старого русла реки и, спешившись, оглядели местность. Кругом стояли заросли пихтача, ели, крупного осинника и березы. Среди высокой травы старое русло реки, покрытое галькой, казалось серым поясом, забытым на зеленой скатерти разнотравья. Оглядев еще раз лес и береговые кустарники, Темир вынул из кармана аккуратно сложенную записку умершего геолога и передал ее Яньке.
– Читай.
– …Третий день питаюсь ягодами. Сил нет. Впереди болото пров… Кар… оказался нег…
– Это понятно. Читай, Яша, дальше.
– …Украл план зол… уч…
– Украл план золотоносного участка, – повторил Темир. – Дальше.
– …От Чуйки идти на полдень.
– Компас что показывает?
– Направление взято правильное, – ответил Янька.
– Так, хорошо. – Довольный Темир еще раз оглядел местность. – Дальше, Яша, что?
– …Старое русло… шагов белого бома… шурф… головешки… остался один… Кар… ушел…
Янька передал записку охотнику.
– С дороги мы не сбилась, смотрите, вот старое русло, – показал он ребятам. – Как понять «…шагов белого бома…», не знаю. Надо подумать. Мне кажется, нам нужно сначала разыскать белый бом. Скалу. Недалеко от нее должен находиться старый шурф, найти его можно по остаткам старого костра. Но где белая скала? Вниз или верх но руслу? Непонятно. Придется вам, ребята, подождать меня здесь. Я пойду сейчас вверх по старому руслу, потом вернусь и обследую нижний район. К вечеру все закончу. На всякий случай оставлю вам Токшуна. Мойнока я возьму с собой.
Спрятав лошадей недалеко от берега в густых зарослях черемух, Темир ушел.
Был полдень. Яркое июльское солнце, казалось, неподвижно висело над тайгой, освещая елани[33]33
Елань – открытое место, лесной луг.
[Закрыть], покрытые бледно-синими колокольчиками, фиалками разных оттенков, голубыми змееголовниками и бокалообразными горечавками. Воздух был насыщен тем особенным запахом, который можно слышать лишь в богатой цветами Черневой тайге.
Кирик с Янькой лежали на опушке береговых зарослей. Перед ними широко открывалось старое русло, уходившее кривой линией в глубь Ал-тайги. Прошло часа два, как ушел Темир. Мысли ребят улетали к школе и своим друзьям.
– Борис, наверное, дома помогает матери по хозяйству, – вспомнив школьного друга, сказал Янька.
– Знаешь что, давай попросим Темира, чтобы он съездил с нами на Пыжу к Фросе. Она ведь звала нас к себе, – отозвался Кирик. – Это ведь не так далеко отсюда. Сначала мы поедем на Кебезень, потом спустимся к Ынырге, а там Пыжа рядом. Нагрянем врасплох! Согласен?
– Можно ехать и не ехать, – ответил Янька и, поймав овода, поднес его к уху Кирика, – слышишь, как жужжит?
– Стой! – Кирик торопливо отвел руку Яньки. – Слышишь?
Со стороны старого русла раздался выстрел, за ним – второй, третий.
– Темир стреляет! – ребята поспешно заползли в кусты и стали оттуда наблюдать.
Короткие, сухие выстрелы приближались. Через несколько минут на старом русле показались два человека. Один из них, тяжелый и нескладный, топал как медведь, отстреливаясь на ходу от прячущегося за деревьями охотника. Второй, худой долговязый парень, делая большие зигзагообразные прыжки, мчался, как заяц.
– Чугунный! Степка! – вырвалось у ребят.
Медлить было нельзя. Когда Степка добежал до кустарника, где затаились ребята, Янька спустил с поводка овчарку.
– Взять!
Токшун в два-три прыжка оказался возле беглеца и, прыгнув ему на грудь, повалил на землю. Чугунный, отстреливаясь, уходил от Темира. Если бы овчарка не стояла сейчас над Степкой, участь Чугунного была бы решена, но собака, грозно рыча, продолжала держать помертвевшего от страха Зотникова. Ребята, выскочив из засады, с трудом оттащили разъяренного Токшуна и навалились на Степку. Тем временем Чугунный успел скрыться. Прибежал запыхавшийся Темир. Перезарядив винтовку, он сказал торопливо:
– Токшуна я возьму с собой, Чугунный где-то здесь недалеко. Ждите меня к ночи.
Взяв овчарку за поводок, скрылся в Ал-тайге.
Оставшись одни, ребята встряхнули Степку за шиворот и, связав ему руки, оттащили к опушке леса. Степка хотел оказать сопротивление, но Кирик так крепко двинул его кулаком, что молодой Зотников, ойкнув, повалился на землю.
Глава двенадцатаяТокшун, вырываясь из рук охотника, повел его напрямик через кустарник, затем круто повернул вправо, углубляясь все дальше и дальше в лес. Так они прошли с полкилометра, след бандита шел в согру.
Чугунный был опытный таежник. Увидев, как Токшун бросился на Степку, он понял, какая опасность нависла теперь над ним, и, стараясь избегать открытых мест, торопливо шагал к небольшой реке. Расчет бандита был прост: перейти как можно скорее брод, и собака потеряет его след. Чугунный выбирал заросли бадана, который издавал сильный запах и затруднял собаке поиски. Долго брел среди ярко-синих соцветий борщевика и дудника, под ногами захлюпала вода. Бандит приближался к реке. «Перейду брод и скроюсь в согре. Лишь бы успеть. Однако они приближаются. Собака идет верхним чутьем. Плохо». Пригибаясь в высокой траве, бандит перебежал болотце, вломился в прибрежный кустарник. Брод искать было некогда, и Чугунный спрыгнул с невысокого берега в воду. Лай овчарки приближался. Речушка оказалась мелководной, и он быстро перешел ее. Токшун, потеряв след бандита, метался по кустам. За ним, прячась за кустарники, следовал Темир. «Лишь бы не заметил Чугунный, а то может пристрелить», – думал он.
«А, бандит спрыгнул в воду, – увидев сбитый сапогом Чугунного кусок коры тальника, сказал он. – Нужно пустить Токшуна правее старой ивы, – охотник осторожно выглянул из кустов. – Чугунный не мог выйти по прямой».
Держа ружье наготове, Темир спрыгнул с берега в воду вместе с овчаркой. На той стороне речушки было тихо, значит, Чугунный в поисках надежного укрытия ушел дальше в тайгу. Переправившись через речку, овчарка вновь напала на след бандита и повела Темира к видневшемуся через деревья какому-то огромному болоту…
Оставшись одни, ребята недружелюбно поглядывали на своего пленника.
– Развяжите, руки онемели, – произнес он хныкающим голосом.
– А не утекешь?
– Не-ет, вот те крест! – Степка хотел перекреститься, но, вспомнив про связанные руки, продолжал: – Куда мне бежать? Вас ведь двое, а я один.
– Смотри, если вздумаешь дать тягу, мы тебя из карабина, – пригрозил Янька и вопросительно посмотрел на Кирика. Тот шепнул:
– Развяжи, не убежит!
Янька подошел к Степке и развязал ему руки. Потягиваясь во весь свой длинный рост, Степка хрустнул суставами и обратился к ребятам.
– Курить есть?
– Мы не курим.
Степка поскреб затылок и, зевнув, посмотрел в сторону лошадей.
Смерив глазами расстояние, отделявшее его от оседланных коней, он вскочил на ноги и кошкой метнулся к ним. Это было так неожиданно, что в первую минуту ребята растерялись. Перемахнув через камень, Степка, лавируя между деревьями, побежал к лошадям. И в тот момент, когда он уже заносил ногу в стремя, его нагнал Кирик и рванул от лошади.
Завязалась отчаянная борьба.
– Ах ты, змей проклятый! Мы тебя пожалели, а ты бежать, вот тебе, вот тебе, – работая кулаками, Кирик прижимал Степку к земле. Дрыгая ногами, тот старался свалить его с себя. Подбежал Янька и схватил Степку за волосы.
Тут же с громким лаем вертелся Мойнок, стараясь укусить беглеца за ногу.
– Ах ты, гадюка! – размахнувшись, Кирик с силой ударил Степку. – Прибавить?! – видя, что тот присмирел, спросил он, задыхаясь. – Янька, неси веревку, – скомандовал он другу.
Пока тот бегал за веревкой, Степка вновь попытался сбросить с себя Кирика. На этот раз завязалась яростная борьба. Извиваясь, Зотников укусил Кирику палец. Они катались по траве, крепко сжимая друг друга в объятиях. Возле них по-прежнему носился Мойнок, и, когда Кирик чуть не выпустил Степку из рук, подбежавший с веревкой Янька, выбрав момент, стегнул Зотникова. Тот взвыл от боли. Ребята быстро связали ему руки, поволокли на старое место к берегу.
…Погоня за Чугунным продолжалась. Бандит шел по топкой согре, и, преследуя его, Темир увидел через болото висевший на суку череп человека.
– Соормок-бол, – вспомнил Темир полуобгорелую записку, которую он нашел у потухшего костра Чарышских скал. – Сергек-бол – череп человека – ясно».
Чугунный шел по известной ему примете, стремясь перейти топкое болото. Чем дальше шел Темир, тем сильнее качалась под ногами почва, между кочками попадались ровные места, затянутые стелющейся травой. Это были те страшные бездонные ямы, которые называются на Алтае «окнами». Гибель ждет человека, если он, поддавшись обману бархатной зелени, ступит в нее ногой. Трясина не выпустят своей жертвы, и чем сильнее будет биться человек, тем быстрее его затянет черный ил. В одном месте Темир поскользнулся и чуть не попал в трясину. Токшун продолжал рваться вперед. Чугунный приближался к кромке болота, где висел череп. Дальше темнели леса, и погоня осложнялась. Темир спустил овчарку и, показывая на бандита, резко скомандовал:
– Взять!
Собака, перескакивая с кочки на кочку, понеслась к Чугунному. До кромки болота оставалось несколько метров. Токшун приближался. Иван оглянулся и, балансируя ногами на кочке, выстрелил. Когда рассеялся дым, Темир увидел, как Чугунный, не выдержав равновесия от сильной отдачи ружья в плечо, упал. Барахтаясь в тине, он цеплялся руками за обманчивую траву, погружаясь все глубже и глубже в трясину. Пуля задела собаку слегка, вырвав небольшой клок шерсти. Не чувствуя боли, овчарка, добежав до Чугунного, остановилась. Над болотом пронесся крик человека, похожий на звериный вой. Ему вторил яростный лай Токшуна. Темир увидел, как из черной тины показалась рука Чугунного и, трепетно пошарив по воздуху, скрылась. Над бездонной ямой, где исчез Чугунный, глухо рыча, стоял Токшун…
Ночь на берегу старого русла прошла спокойно. Токшун сторожил Степку, который на этот раз и не делал попытки бежать. Утром, захватив с собой молодого Зотникова, трое всадников направились вниз по руслу к белому бому. Дорогой Темир рассказывал, как он обнаружил Чугунного со Степкой.
– Иду берегом, возле леса, поглядываю по сторонам, все тихо. Где прячусь под пихтой, где пролезу через кусты, думаю, как бы врасплох на Чугунного не нарваться. И так шел около часа. Смотрю, русло реки поворачивает круто вправо. Пригляделся, людей не видно. Только вдали маячит вершина белого бома. Пополз к ней. Залег среди дудника. Запахло дымом.
– Это я кашу варил, – вмешался в разговор Степка.
– Не знаю, кашу ли ты варил или старую подошву от сапога, но когда тебя не спрашивают, не лезь, – сердито сказал Темир. – Ну вот, лежу, значит, смотрю, что дальше будет. А скала вся перед глазами. Показался Чугунный с ковшом в руках.
– Это он пробу брал в новом шурфе, – не утерпел Степка. – Богатая жила попала, – похвастался он. Но никто уже не обращал внимания на Зотникова.
– Думаю, вернусь обратно, позову и с двух сторон приступим к бандиту. Только поднялся с травы, как над головой застрекочет кукша[34]34
Кукша – сородич сороки.
[Закрыть], я обратно залег. Чугунный поставил ковш, взял винчестер и идет прямо на меня.
– Он думал, медведь, – опять вмешался в разговор Степка, – кукша, если видит крупного зверя, всегда кричит.
– Замолчи, без тебя знаем, – замахнулся Янька на Зотникова.
– Что делать? Выскакиваю из укрытия, вскинул винтовку к Чугунному и кричу: «Руки вверх!», а он от меня давай петлять, и этот молодчик за ним. Я открыл стрельбу. Бандит из винчестера начал палить в меня на ходу. Погнал я их вверх по руслу, остальное вы уже знаете. Вот и бом, – подъезжая к скале, показал Темир.
– Показывай, где спрятана бумага? – обратился он сурово к Степке. Зотников уверенно повел их к шурфам.
– С нами еще был Карманко.
– Где он?
Степка замялся.
– Почему молчишь?
– Его дядя Иван из ружья хлопнул, – Степка опустил голову.
– За что?
– Золото не поделили. Да еще из-за какой-то бумаги спор был.
– Где она?
– Сейчас покажу. – Степка подошел к большому углублению в скале и отвалил камень. План золотоносного участка, открытого когда-то геологом Макаровым, погибшим в тайге, оказался в руках Темира.
Глава тринадцатаяСдав Степку участковому милиционеру ближнего села, поехали к берегам Пыжи.
Богата и щедра здесь природа. Большие, в рост человека травы, непролазные заросли кустарника, густые полутемные леса и среди них на полянах цветы. Оранжевые огоньки, раскинув свои глянцевые лепестки, радуются жаркому солнцу. Рядом с ними нежная фиалка склонилась к темно-синему бокалу горечавки. Цветет краса лугов – лазоревая аквилегия, много ромашки, белых зонтиков багульника, голубых незабудок, и, как яркие рубины, видны чудесные алтайские маки. В воздухе слышен пряный запах медоносов, и в раскрытых чашечках цветов пьют нектар шмели и пчелы.
Как и все таежные реки, Пыжа бурно несет свои воды в спокойную Бию. Прителецкая тайга богата кедром, который дает орех и мягкую древесину. В лесах водятся медведи, росомахи, лоси, кабарга и много белки. Охота и сбор ореха – основной промысел живущего здесь племени туба – лесных людей. На пути встречались их деревни, затерянные в джунглях Ал-тайги. Рубленые избы, крытые тесом, надворные постройки, небольшие полоски пахотной земли, с трудом отвоеванные у суровой природы, – все это накладывало свой отпечаток на тубаларов, прибывших когда-то с востока.
Лесник Игнатий Каргаполов, отец Фроси, жил в среднем течении Пыжи. В одном месте, переваливая через небольшую ложбину, по которой протекала мелководная речушка, они услышали звуки, напоминавшие звон серебряного колокольчика. Всадники остановились. Из густых зарослей неслось нежное калырт-мылырт, калырт-мылырт, динь-динь.
– Комысчы[35]35
Комысчы – музыкант, играющий на комусе (варган).
[Закрыть], – воскликнул радостно Темир. На поляну вышел и сам музыкант – мальчуган лет четырнадцати, держа в руках предмет, напоминающий небольшую подкову с топкой металлической пластинкой, крепко припаянной к ее середине.
– Эзен! – приветствовал он Темира и, взглянув на Кирика и Яньку, поспешно спрятал свой инструмент за пазуху.
– Не бойся, не отберем, – сказал, улыбаясь, Кирик и спросил по-алтайски:
– Туба?
Мальчик кивнул головой и ответил:
– Тогус-туба.
– Он говорит, что принадлежит к роду тогус племени туба, – перевел Кирик Яньке.
– Ты комысчы?
– Нет, я пастух. Мои коровы пасутся у реки.
– Как тебя зовут? – продолжал расспрашивать Кирик.
– Назарко, – бойкие глаза мальчугана остановились на Яньке. – Ты ученик? – спросил он по-русски и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Я тоже ученик. У нас в школе есть русская учительница Мария Павловна.
– В котором ты классе учишься?
– В пятом. У нас открылась семилетняя школа, – в голосе Назарки слышалась гордость.
– Вы куда едете?
– На Пыжу, к леснику Каргаполову.
– Это от нас недалеко. Только вам нужно повернуть вот сюда, – Назарко показал на небольшую возвышенность. – За горой попадет вам лес, но вы езжайте, смелее, он скоро кончится, потом пойдет дорога на кордон. Хотя я вас провожу! – решил он. – Коровы никуда не уйдут. – Взобравшись на коня к Темиру, Назарко уверенно стал показывать всадникам путь через лесную трущобу. – Это самый короткий путь к Игнатию, – объяснил он.
Вскоре выехали на торную дорогу, которая шла из Ынырги на Пыжу. Блеснули воды таежной реки.
– Теперь я пойду обратно, – слезая с лошади, сказал мальчик и, пожав руки Кирику и Яньке, вложил свой комыс в рот.
– Калырт-мылырт, динь-динь, – понеслась несложная музыка. Оглянувшись на молодого тубалара, ребята приветливо помахали ему рукой.
В полдень подъехали к дому лесника. На лай собак вышел сам хозяин, рослый голубоглазый таежник.
На крыльцо выскочила Фрося.
– Янька! Кирик! – Она подбежала к ним с зардевшимся от радости лицом: – Здравствуйте! Как хорошо, что вы приехали.
Поставив лошадей на выстойку, ребята с Темиром вошли в дом. Мать Фроси, Аксинья, принесла из погреба крынку холодного молока со сливками и свежей малины.
– А я уже думала, что вы не приедете. Июль проходит, через месяц в школу, – говорила Фрося. Она повела мальчиков в огород и принялась угощать их горохом и морковью.
Над лесным кордоном спустилась ночь. Гостей положили спать на сеновал. Растянувшись на душистом сене, они скоро уснули.
За утренним чаем Игнатий говорил Темиру:
– Нынче медведей здесь развелось, просто беда. На прошлой неделе у меня телку задрали, на овес повадились, не сходишь ли со мной на облаву?
– Что ж, можно, – согласился охотник.
– Возьмите нас! – попросил Кирик.
– Это охота не на бурундуков, – заметил хозяин.
Темир вступился за своих друзей.
– Ничего, они ребята смелые и на медведя пойдут.
– Я не боюсь, – храбро заявил Кирик.
– Неправда, – улыбнулась Фрося.
– А чего боюсь? – Кирик поставил блюдце на стол и посмотрел на Фросю.
– Уроков русского языка, – продолжая улыбаться, ответила Фрося. – Скажи, какая часть речи медведь? Существительное или прилагательное?
– Прилагательное.
– Почему? – сдерживая готовый брызнуть смех, спросила Фрося.
– А потому, что он косолапый.
– Сам ты косолапый. – Фрося и Кирик выскочили из-за стола и подняли возню.
В полдень ребята вместе с Игнатием и Темиром пошли посмотреть овес и выбрать место для засады.
Взрослые внимательно осмотрели катанины, смерили шагами расстояние от деревьев.
Темир посоветовал:
– Тебе, Игнатий, придется устроиться ближе к меже. Здесь удобное место для стрельбы. Надо будет принести несколько коротких досок, сколотить их и сделать «сижню» обязательно с подпорками из кольев.
Занятые подготовкой к предстоящей охоте, не заметили, как наступил вечер. Токшун и Мойнок были закрыты на замок в сарайчике. Собаки на этот раз могли только помешать.
И как только начало темнеть, все устроились на «сижне».
Кирик пытался рассмотреть «сижню» Яньки, но наступившая темнота скрыла все окружающее.
Тихо. Лес уснул. Не шелохнутся и травы. Только в темном небе водили свои хороводы туманные звезды. Ночь казалась утомительно долгой, и напряжение ребят, вызванное ожиданием, постепенно улеглось. Их начало клонить ко сну. Близился рассвет. Недалеко от места, где сидели Темир и Кирик, послышался легкий хруст сломанной ветки. Очнувшись от дремоты, Кирик стал смотреть на поле. Там шевелился кто-то огромный.
Кирик инстинктивно уцепился за верхний сук с намерением лезть выше на дерево, но, взглянув на Темира, постарался успокоиться.
Утренняя заря разгоралась. Ярче выступали из сумрака ночи деревья, кустарники и старый шалаш. Зверь, не услышав ничего подозрительного, направился в овес. К удивлению Кирика, откуда-то появились два медвежонка и, смешно переваливаясь, потопали за матерью.
«Медведица!» – Кирик знал по рассказам охотников, что встреча с ней опасна, и сжал сильнее карабин.
Усевшись на задние лапы, медведица загребала передними овес и, объедая его густые метелки, чавкала, как свинья. Медвежата, следуя примеру матери, неумело лапали овес, но, видимо, это занятие им скоро надоело, и они, играя, стали кататься по полю. Вдруг медведица насторожилась. Бросив еду, она тревожно повела головой. Почти одновременно раздались два выстрела. Зверь взревел и повалился на бок. Испуганные медвежата бросились в разные стороны. Подбрасывая зад, они торопливо бежали к лесу. Выстрелив еще раз в безжизненную тушу, Темир с Игнатием соскочили с деревьев и кинулись за медвежатами. Одного Игнатий догнал возле леса, второго поймал Кирик. Взрослые с трудом выволокли медведицу из овса, взвалили на телегу, и все направились на кордон.
