Текст книги "Ночные желания"

Автор книги: Николь Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Правда, – спокойно ответил он. – Вы не учли одно из главных ваших достоинств.

– Какое?

– У вас потрясающее тело.

Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она нечаянно встретилась с графом глазами.

– Откуда вы это знаете?

– А я видел вас в ночной рубашке, помните?

– Но у меня очень закрытая рубашка.

– Тогда скажу иначе. Я чувствовал вас в ночной рубашке.

Мадлен не знала, радоваться ли такому комплименту. По крайней мере, Хэвиленд, казалось, был искренен.

– Я бы все-таки предпочла, чтобы главным моим достоинством был мой разум, – наконец пробормотала она.

Он улыбнулся своей ленивой, обворожительной улыбкой, которая всякий раз неизменно околдовывала ее.

– Поверьте, ваш ум я также очень высоко ценю.

Впрочем, она не настолько глупа, чтобы поверить, будто он хочет ее.

Мадлен выпрямила спину, готовясь сопротивляться его обезоруживающей улыбке.

– Причину вашей настойчивости, лорд Хэвиленд, я вижу в вашем нежелании примириться с тем, что я отказываю вам, богатому и красивому графу. Вы привыкли легко покорять женщин. Но легко покоряться не в моем характере.

– Я бы очень удивился, если бы было иначе. И вы можете звать меня по имени… Рейном.

Она напряглась от того, что он коснулся ее руки.

– Я не желаю такого сближения с вами.

– А я желаю. И обычно добиваюсь своего, милая Мадлен.

Его взгляд потеплел от улыбки и еще от чего-то, чему она не могла подобрать названия. Ей показалось, что это… желание.

Но она, наверное, ошиблась. Или не ошиблась, и он подделал такое выражение, чтобы сломить ее решимость противостоять его уговорам. Так или иначе, но этот прием был чрезвычайно действенным.

Еще более действенным оказался его поцелуй, когда он поднес ее руку к губам и прижался к ее пальцам. Даже сквозь тонкую кожу перчатки она ощутила его тепло.

– Я считаю вас необыкновенной женщиной, – тихо вымолвил граф. – И я очень сильно желаю вас.

А Мадлен отчаянно желала вырвать свою руку и не находила в себе сил – она лишилась их от его легкого прикосновения. А когда другой рукой Рейн обнял девушку за плечи, ее часто стучавший в висках пульс зашелся бешеным галопом.

– Вы не желаете меня, лорд Хэвиленд, – запротестовала она срывающимся голосом. – Вы просто пытаетесь склонить меня принять ваше предложение.

– Конечно, я пытаюсь склонить.

Он оставил руку Мадлен и легко провел тыльной стороной пальцев по ее щеке.

– Желаю ли я вас? Думаю, мне нужно просто показать вам это.

Она подалась назад, но это было бесполезно. Хэвиленд склонил голову и накрыл ее губы своими, обдавая жаром и захватывая ее рот в свое полное владение.

Мадлен затрепетала, ощутив его пьянящий поцелуй… теплые, искусительные движения, медленное проникновение языка. Лаская ее собственный, сплетаясь с ним, он наполнял девушку желанием.

Его дурманящие прикосновения быстро возбуждали ее, как он того и добивался. Встревоженная его успехом, Мадлен предприняла последнюю попытку сопротивления. Она уперлась ладонью в его грудь, ощутив под покровами дорогих одежд сталь мускулатуры.

Неожиданно ее протест привел к тому, что Хэвиленд прекратил поцелуй, поднимая голову.

– Этот поцелуй, – с трудом выговорила она, – только подтверждает, что вы мастер приводить женщин в трепет.

– Я привел вас в трепет, дорогая?

– Да, привели… черт вас побери!

– Но ведь я только начал.

Голос его звучал игриво, но в глазах пылала страсть.

– Лорд Хэвиленд… вы не сможете меня соблазнить…

– Смогу, любовь моя.

Он обхватил ладонью ее затылок, касаясь пальцами чувствительной кожи шеи.

– А теперь молчите и не мешайте мне целовать вас как следует.

Он наклонил голову и прижал свои губы к ее рту плотнее, проникая все глубже. Ощутив обжигающий шквал наслаждения, обрушившийся на нее, Мадлен перестала дышать. Он пылко и ненасытно впивал ее, его язык выпрашивал, дразнил, овладевал.

Этот потрясающий поцелуй длился целую вечность. Ее голова затуманилась блаженством. Мадлен лишь неясно осознавала, Что он обнял ее, а она судорожно впилась пальцами в его мощные плечи, удерживаясь, чтобы не утонуть в водовороте восхитительных ощущений, в который он ее погружал.

И она заметила, что он расстегнул крючки платья у нее на спине, только когда граф завершил свой захватывающий дух поцелуй и поднял голову.

– Ах, милая Мадлен, как же вы могли сомневаться в своих колдовских чарах?

Оглушенная и задыхающаяся, она открыла глаза.

– Как прекрасны ваши глаза, – прошептал он хрипло, глядя потемневшим от страсти взором ей в лицо.

– И я никогда не видел таких манящих губ…

Склонив голову, он легко коснулся ее губ своими.

– И ваша грудь…

Граф сдвинул лиловый креп лифа ее платья с плеч, обнажив нижнее белье. Прежде чем она смогла возмутиться его наглыми действиями, он потянул край корсета вниз, освобождая ее полные перси и выставляя напоказ ничем не прикрытые соски.

Кожа Мадлен слегка зарумянилась под жарким взглядом Рейна, пожирающим ее нагое тело.

– Ваша грудь необыкновенна, – прошептал он перед тем, как рука его последовала взгляду.

Она почувствовала ласку его пальцев, скользнувших от шеи вниз к налитой плоти, и стыдливая дрожь пробежала по телу девушки, когда она поняла его намерение.

Он обхватил ладонями ее груди, его прикосновения были шокирующе самоуверенными, неприкрыто собственническими.

Мадлен задохнулась от остроты ощущения, пронзившего ее тело. Его большой палец круговыми движениями ласкал ее сосок, заставляя его твердеть от возбуждения. Затем, отклонив ее назад и поддерживая рукой, Рейн захватил его алчущим ртом.

Мадлен шумно вздохнула и выгнулась на его руке, предоставляя языку графа полную власть ласкать, дразнить, играть. Ее тело отозвалось дрожью каждой клетки, каждого нерва, а в лоне, в самом средоточии ее женского существа, медленно разгорался пожар страсти.

В следующее мгновение он оставил эту грудь, чтобы обратиться к другой, сперва осыпая ее поцелуями, а затем ласково овладевая соском. Орудуя губами и языком, он поочередно то покусывал, то успокаивал ее упругую, чувствительную плоть.

Нежная настойчивость его искусительного рта вскоре заставила Мадлен трепетать от желания. Она уже не могла сопротивляться вожделению, которое он в ней разжег. Девушка всецело отдалась ласкам, приносящим жаркое наслаждение. Выгибаясь навстречу его ищущему рту, она погрузила пальцы в его волосы, притягивая голову графа ближе в отчаянной попытке утолить жажду, иссушавшую все ее существо.

Неожиданно Хэвиленд оторвался от ее груди.

– Проклятие, – пробормотал он еле слышно, – что это со мной?

Он подался назад, глядя на нее так, будто только сейчас осознал, что уже наполовину раздел ее. Мадлен дрожала так сильно, что он должен был продолжать поддерживать ее рукой.

Сквозь лихорадочное возбуждение она едва могла различить, что граф прекратил свои греховные ласки, но в следующее мгновение ее охватило острое осознание непристойности своего вида. Она, будто настоящая развратница, подставляла его взору вздымающуюся в прерывистом дыхании голую грудь, бесстыже раскинувшись на сиденье в полусорванных одеждах.

Лицо ее запылало еще сильнее, когда он произнес:

– Совсем голову потерял от ваших чар.

Его голос звучал подавленно, он, видно, и вправду укорял себя за то, что потерял над собой контроль.

– Или я остановлюсь, или забуду, что я джентльмен, и возьму вас здесь и сейчас.

Неожиданно Мадлен ощутила разочарование, которое сменилось досадой на саму себя. Как же так – ее разочаровывает то, что Хэвиленд не стал совращать ее далее?

Потрясенная, она села прямо, дрожащими руками стараясь вернуть корсет на место. Когда тот наконец скрыл ее грудь, Мадлен поспешно натянула на плечи платье, чтобы придать себе благопристойный вид. Но когда девушка собралась подняться с кресла, Хэвиленд остановил ее, взяв за плечо.

– Позводьте мне помочь вам застегнуть платье. – Ей трудно, было бы сделать это самой, поэтому она покорно повернулась спиной и дала ему застегнуть крючки. Но как только он управился с последним, Мадлен отскочила на безопасное расстояние. Она стояла посреди комнаты, пытаясь выровнять свое бушующее дыхание и придать себе хоть какое-то подобие самообладания.

Хэвиленд, к счастью, не последовал за ней, оставшись сидеть подле окна.

Он молчал, и Мадлен обернулась взглянуть на него: граф был занят приведением в порядок бриджей, разглаживая подпертую изнутри ткань. При этом на его лице застыла гримаса страдания.

Заметив ее взгляд, Рейн смущенно улыбнулся.

– Если вы сомневались в своем очаровании, то вот вам подтверждение.

Да, она явно возбуждала его, от чего ее щеки запылали еще жарче.

– Так вы принимаете мое предложение? – спросил он, пользуясь моментом.

Он шутит? Мадлен повернулась и уставилась на него. Он, правда, думает, что она так легко сдастся? Хэвиленд пытался соблазнить ее, пользуясь своей властью над ней, и тем самым склонить ее принять предложение. Но она не такая бесхребетная, как он думает.

– Вам лучше вернуться на бал, милорд, пока вас не хватились, – сказала она бесстрастно.

– Меня зовут Рейн.

– Хорошо, Рейн. Вы соблаговолите уйти?

– Да, но при одном условии.

Она взглянула на него настороженно.

– Что за условие?

– Вы согласитесь хотя бы обдумать мое предложение.

Внутри нее все взбунтовалось. Хэвиленд определенно мастер манипулировать людьми. Да, он не оставит попыток соблазнить ее до тех пор, пока она не уступит… или не сделает вид, что уступила.

Скрывая раздражение, Мадлен наклонила голову и задумчиво на него посмотрела.

– Возможно, я обдумаю ваше предложение. По крайней мере, прямо сейчас я его не отвергну. Но тогда с моей стороны тоже будет условие. Вы позволите мне сопровождать вас на прием к мадам Совиль и помочь Фредди.

Взгляд Хэвиленда стал пристальным.

– Фредди был прав, вы – хваткая дамочка.

– Я этого никогда не отрицала, – заметила она любезно.

Он слегка улыбнулся.

– И вы истинная дочь своего отца, Мадлен. Но ваше условие трудно принять.

– Это комплимент, лорд Хэвиленд. Вы можете обращаться ко мне «мисс Эллис».

Так как он все еще не был склонен впутывать ее в это дело, она подытожила:

– Вы возьмете меня с собой во вторник и позволите действовать. Кто знает, может, я стану хорошим сообщником. Как минимум, я могу отвлечь внимание мадам Совиль, пока вы будете обыскивать ее спальню. Взамен я обязуюсь тщательно обдумать ваше предложение выйти за вас замуж.

– Хорошо, – сказал он наконец.

– Значит, по рукам?

– Да.

Хэвиленд встал и медленно шагнул в ее сторону.

– Но я требую еще один поцелуй – скрепить нашу сделку.

– Нет!

Мадлен выставила перед собой ладони, отступая назад, и он остановился в нерешительности.

– Ни в коем случае!

Она не позволит ему дотронуться до себя. Она все еще ощущала на губах жар его поцелуев, а в груди еще не угас трепет от его наглых ласк.

– Лорд Хэвиленд, прошу вас, уходите, – повторила она более настойчиво. – Восторженные поклонницы жаждут вашего внимания.

Он ухмыльнулся.

– Безусловно, вы правы.

Мадлен показалось, что он вполне доволен достигнутым успехом. Хэвиленд еще раз окинул ее красноречивым взглядом, прежде чем забрать свою лампу со стола и удалиться.

Затаив дыхание, она смотрела на его стройную фигуру, пока он не скрылся за дверью. Волнение вновь овладело ею, она поднесла пальцы к охваченным жаром губам. Хэвиленд оставил ее возбужденной и разгоряченной. Но хуже было то, что она дала ему повод думать, будто бы своим нажимом он может заставить ее принять предложение.

Было, несомненно, ошибкой оставлять этот вопрос нерешенным. И, пожалуй, промахом было добиваться его согласия принять ее помощь во вторник. Чем меньше у нее дел с Хэвилендом, тем лучше, так как в его присутствии способность девушки сопротивляться становится ничтожно малой.

Она не должна ему уступать, какими бы обезоруживающими ни были его ласки. И как бы настойчиво чувственные инстинкты ни подталкивали ее сдаться в его власть.

Капитуляция сделает ее сердце таким уязвимым. Но, кажется, ее решимость слишком запоздала, ибо, – Мадлен должна была себе в этом признаться, – она уже безнадежно в него влюблена.

Глава шестая

Даже простое пребывание рядом с Хэвилендом возбуждает, маман, и это не сулит ничего хорошего моей решимости отвергнуть его предложение.

«Ты не влюблена, – твердила себе Мадлен на протяжении следующих нескольких дней. – Невозможно влюбиться так скоро в человека, которого ты почти не знаешь».

«Это очень даже возможно, дорогая, – настаивала маман в ответ. – Я влюбилась в твоего папа всего за пару дней».

Мадлен старалась не замечать этих возражений. Какими бы ни были ее чувства к Хэвиленду, несомненно, правильнее отклонить его предложение.

Это, конечно, совсем не значило, что она могла заставить себя не думать о нем днями напролет. А ночью чувства и вовсе захватывали ее в свою власть без остатка. Хэвиленд и раньше заполнял собой ее сны, а после бала они стали изматывающе реалистичными.

Но, просыпаясь, Мадлен твердо знала, что он не станет ее мужем, если только она не хочет на всю жизнь связать себя союзом, похожим на деловой контракт.

Однако с другой стороны, она признавала, что такое важное решение нельзя принимать в спешке, без тщательного всестороннего рассмотрения.

Правда, текущие заботы частично отвлекали ее от этих сложных переживаний. Мадлен прилагала все силы, чтобы сосредоточиться на новых обязанностях преподавателя в пансионе для благородных девиц Фримантл. Попутно она обустраивалась в Дэнверс-холле – своем временном прибежище, где она останется до окончательного решения своей судьбы.

Арабелла была чрезвычайно доброжелательна во время экскурсии по владениям пансиона, которую она устроила Мадлен в субботу утром. Прежде всего, они встретились с мисс Джейн Карузерс – элегантной дамой средних лет, заведующей ежедневным распорядком в учебном заведении, и недавно принятой на работу учительницей миссис Пенелопой Мелфорд – пожилой жизнерадостной вдовой.

Обе дамы отнеслись к Мадлен весьма дружелюбно, причем Арабелла уверила ее, что и отсутствующая учительница также будет рада ее появлению в коллективе.

Мадам Бланшард, моя добрая подруга, сейчас в отъезде, – сказала она. – Но я буду рада вас познакомить, как только она вернется. Я уверена, Тесс вам очень понравится.

Во время обхода помещений и дворов пансиона, Арабелла постепенно посвящала Мадлен в установившиеся порядки.

– Наша школа размещается на территории бывшего загородного поместья. Большая часть занятий проходит в здании главного особняка, но у нас есть и другой, чуть меньших размеров, зато представляющий собой типичный образец резиденций в лондонском районе Мейфэр: с большой гостиной и залой для балов. Кроме того, в нашем распоряжении находятся собственная конюшня и парк экипажей, а также дортуар для учениц, пребывающих здесь в течение всего учебного года, – таких у нас большинство. Поскольку отсюда недалеко до Лондона, мы посещаем театры и оперу, что способствует эстетическому воспитанию пансионерок и прививает им умение вести себя в обществе.

– Вы говорили, ваша сестра Лили сейчас находится в свадебном путешествии? – спросила Мадлен.

– Да, она будет отсутствовать еще две-три недели, так что Пенелопа Мелфорд пока взяла на себя ее обязанности. А вы, Мадлен, замените Розлин. Полагаю, она уже высказала вам свою благодарность на балу. Розлин настоящая учительница, хотя по ее внешнему виду, возможно, этого и не скажешь. Она очень не хотела оставлять своих воспитанниц, но правительственная служба ее супруга» герцога Ардена, требует их присутствия в Лондоне почти круглый год. Так что сестра не сможет больше преподавать, как бы ей того ни хотелось.

Мадлен очень понравилось все, что она увидела, а когда они закончили и вернулись в главный особняк, ученицы уже позавтракали и начался класс миссис Мелфорд по искусству вести беседу.

Вдова обладала врожденным шармом, который делал ее занятия чрезвычайно увлекательными. Мадлен постаралась не отстать от нее, когда по окончании урока Арабелла представила ее воспитанницам.

Поначалу барышни проявили только лишь вежливое внимание, но когда им стало известно о французских корнях Мадлен, они с живейшим интересом засыпали ее разнообразными вопросами. Это было не только хорошим стартом во взаимоотношениях с ученицами, но и подсказывало Мадлен, какие методы использовать на занятиях, которые должны будут начаться в понедельник.

По возвращении в Дэнверс-холл Мадлен посвятила остаток дня приготовлениям к первому уроку французского языка, что тут же выявило несовершенство справочной литературы, оказавшейся в ее распоряжении.

В воскресенье она посетила службу в сельской церкви, после чего была приглашена на ленч к мисс Карузерс и миссис Мелфорд, за которым коллеги обсудили значение предстоящих занятий Мадлен.

– Мы полагаем, мисс Эллис, – поясняла Джейн Карузерс, – что обучение правильному произношению иностранного языка помогает также улучшить качество родного, а хорошее владение английским дает молодым леди больше возможностей обустроить свою судьбу в высшем свете или, по крайней мере, избежать обвинений в необразованности и некультурности.

– Да, я понимаю, – сказала Мадлен. – Совершенно с этим согласна. Но я надеюсь раздобыть учебник получше, чем тот, по которому сейчас занимаются ученицы.

Мисс Карузерс кивнула.

– Это хорошая мысль. Могу порекомендовать книжный магазин Хэтчарда в Лондоне. У них прекрасный выбор, пожалуй, лучший в городе. И, само собой разумеется, пансион профинансирует приобретение учебных пособий.

Мадлен была очень рада познакомиться с новыми коллегами, но до конца дня она была предоставлена самой себе, так как лорд и леди Дэнверс уехали утром в Лондон. Время до чая она скоротала за написанием письма брату, в котором рассказала о неожиданных переменах в своей жизни, в частности, о новой работе.

Однако несмотря на эти занятия, мысль о лорде Хэвиленде не шла у нее из головы. Мадлен не получала никаких известий ни о нем, ни о Фредди Лансфорде весь уик-энд и не знала, радоваться этому или огорчаться.

После обеда все же от Рейна пришло короткое письмо, в котором он подтверждал свое согласие взять ее с собой к мадам Совиль во вторник вечером. Мадлен с посыльным передала графу записку: она просила перед суаре вдовы посетить магазин Хэтчарда, чтобы купить учебники для уроков французского в пансионе.

Ее радовала предстоящая поездка в Лондон. До сих пор она вела довольно замкнутый образ жизни, воспитываясь на сельской ферме, а затем в течение долгих лет работая компаньонкой богатой отшельницы. Похищение писем из-под носа вдовы-шантажистки рисовалось Мадлен увлекательным приключением. Ей никогда раньше не доводилось участвовать в чем-либо подобном. А то, что ее партнером в этом предприятии будет Хэвиленд, легендарный шпион, обещало сделать авантюру незабываемой. Предвкушение этой поездки немного успокаивало ее нервозность по поводу завтрашнего первого урока.

Правда, когда во второй половине дня в понедельник к ней явились оба джентльмена, ее нервы опять натянулись до предела. Мадлен с крайним неудовольствием отметила, что ее сердце дико забилось в ту самую секунду, как Хэвиленд вошел в комнату, где она, склонившись над картой Парижа, готовила свой следующий урок.

И все же девушка не могла оторвать глаз от вошедшего графа, осознавая, что все это время жила ожиданием встречи с ним.

«Я страдаю от тяжелейшей формы безрассудной любви, маман», – молча жаловалась Мадлен, приглашая посетителей усаживаться в кресла возле камина.

Несмотря на твердую решимость преодолеть это наваждение, она не могла сосредоточиться на том, что говорит ей Фредди Лансфорд. А тот тараторил извинения за то, что не давал о себе знать, оправдываясь своим отъездом в Лондон.

Когда Хэвиленд заговорил о том же, она отметила, что смотрит на его рот и вспоминает ощущения, которые испытывала от его поцелуев. А затем, глядя на его сильные руки, – их нежные прикосновения в ту ночь, в детской Дэнверс-холла…

– Так что, мисс Эллис, – встрял Фредди, – вы уже сегодня преподавали?

– Да, – Хэвиленд поддержал вопрос, – как прошел ваш первый урок французского?

Вспыхнув, Мадлен спустилась с небес на землю.

– Вроде бы неплохо. Мы совершали воображаемый визит к парижским модисткам. Завтра планирую включить в наш маршрут посещение исторических мест города.

Хэвиленд поднял бровь.

– А вы бывали в Париже?

– Нет, но многие соотечественники матери возвращались туда в период Реставрации после поражения Наполеона, так что я слышала достаточно рассказов, чтобы ощутить дух города. К тому же, вы сами знаете, многие английские аристократы посетили Париж после окончания войны. Как следствие, местные модные магазины испытали сильное французское влияние. Я предполагаю направить этот интерес учениц в русло совершенствования грамматики и произношения.

Как раз в это время появился Симпкин с подносом, уставленным чайными чашками. Как только он покинул помещение, Мадлен перевела разговор на то, что сейчас занимало ее больше всего.

– Признаться, до того как я получила вашу депешу, лорд Хэвиленд, у меня оставались опасения, что вы перемените свое намерение взять меня с собой во вторник.

– Нет, я счел ваши соображения резонными. У вас есть не вызывающий подозрений предлог для посещения салона мадам Совиль: встретиться и побеседовать с земляками для пользы ваших уроков. И цель моего присутствия там как сопровождающего вас лица будет выглядеть вполне правдоподобно.

Легкая улыбка тронула губы Хэвиленда.

– Кроме того, мисс Эллис, не забывайте, что у нас сделка. Я выполняю свои обязательства и жду от вас того же.

Поморщив нос, Мадлен сказала:

– Я не отказываюсь от своих обязательств.

Фредди озадаченно переводил взгляд с Мадлен на графа и обратно, но Хэвиленд, не обращая на него внимания, принялся рассказывать, что недавний визит в Лондон имел целью уточнение некоторых деталей его плана.

– Мне удалось встретиться со знакомыми мадам Совиль и выяснить программу предстоящего вторника. В семь часов состоится поэтический вечер, а по окончании – ужин.

– Мы явимся без приглашения?

– Да, чтобы о нашем визите вдова не знала заранее. Она не успеет перепрятать письма в том случае, если мое появление вызовет у нее какие-либо подозрения.

– К которому часу я должна быть готова?

– Я заеду за вами в три, и мы сразу отправимся в Лондон. Таким образом, у нас будет время посетить книжный магазин, о котором вы мне писали. А по пути обсудим детали нашего плана.

– Мисс Эллис, вы получите хорошую премию, если все пройдет как надо, – ввернул Фредди.

– В премии нет никакой необходимости, – ответила Мадлен.

Возможность хоть частично отплатить Хэвиленду за его великодушную помощь была уже сама по себе достаточной наградой. А предприятие с похищением писем его кузена обещало внести разнообразие в ее довольно бедное событиями существование.

Девушку, правда, несколько беспокоило то, что придется провести столько времени наедине с Хэвилендом, но в остальном она с удовольствием предвкушала завтрашнюю поездку.

* * *

На следующий день Рейн появился точно в условленное время и, подсаживая Мадлен в карету, похвалил ее за пунктуальность.

– Я боялась, что вы уедете без меня, если я не буду готова к трем, – ответила она, устраиваясь на мягком сиденье графского экипажа.

– Это еще одно доказательство того, что мы хорошо подходим друг другу – мы оба ценим время.

Она криво улыбнулась.

– Я предполагала, что вы используете эту поездку, чтобы продолжить давить на меня. Только не думала, что начнете с первой минуты, милорд.

– Меня зовут Рейн, не забыли?

– Да… Рейн. У вас довольно странные требования к жене. Если вам так нужна пунктуальность, то не лучше ли нанять секретаря, который будет соблюдать ваше расписание с точностью до минуты?

– У меня уже есть секретарь, ведущий дела в Палате лордов. Но, увы, он не в состоянии обеспечить меня наследником.

Мадлен засмеялась.

– Это, действительно, его серьезный недостаток.

Рейн внимательно посмотрел на нее.

– А как насчет вас, дорогая? Я до сих пор не знаю вашего отношения к детям.

– Что вы имеете в виду? – спросила она недоуменно.

– Хотите ли вы иметь детей?

– Да, конечно, я хочу детей. Но только от любимого мужа, – ответила она без колебаний.

– Я так и предполагал, – серьезно вымолвил Хэвиленд, не обращая внимания на ее уточняющую оговорку. – Об этом говорит готовность, с которой вы принялись за обучение девочек, да и ваша предыдущая работа по уходу за лежачей больной требовала от вас терпения и заботы.

– Мы, кажется, собирались обсудить подробности вашего плана? – сказала Мадлен, явно пытаясь перевести разговор на другую тему.

Рейн ухмыльнулся, понимая ее увертку, но все же ответил.

– План в общих чертах прост. По прибытии в салон мадам Совиль я при первой же возможности проникну наверх, в ее комнаты, и обыщу их на предмет писем.

– Но я по-прежнему уверена, что мне было бы легче проскользнуть в ее спальню незамеченной.

– Возможно. Но я не хочу вас в это вмешивать.

Мадлен насмешливо посмотрела на него.

– А может, вы не хотите моего участия, потому что я женщина?

– Не совсем так, – ответил Рейн.

Он был не против привлечения к службе женщин-агентов, если они были достаточно подготовлены и могли хорошо справиться с поставленной задачей. Те из них, с кем он имел дело, были настоящими мастерами шпионажа, хладнокровными и безошибочно действующими.

– Я не люблю привлекать к работе гражданских.

– Гражданских?

– Непрофессионалов.

Мадлен насупилась.

– Вы боитесь, что я недостаточно смелая.

– Нет.

Дело было совсем не в этом. Что касалось смелости, Мадлен стоила десятерых.

– Я нисколько не подвергаю сомнению вашу отвагу, дорогая моя. Я, без преувеличения, был восхищен тем, как вы разобрались с бароном Эккерби. Просто вы не обладаете нужными навыками и опытом для подобной работы.

Мадлен недоверчиво глянула на него.

– А, может, вы осторожничаете потому, что я дочь вашего друга?

Отчасти это было так. Он стремился оградить ее ото всех опасностей, в том числе и потому, что чувствовал за нее ответственность.

– Согласитесь, ваш отец не одобрил бы того, что я вами рискую.

– Возможно, что и одобрил бы. Папа всегда учил нас умению постоять за себя. Его больше огорчило бы, если б мы прятались за его спиной. К тому же риск не так уж и велик, правда ведь?

Конечно, ее жизни ничего не угрожает. Если бы было иначе, он ни в коем случае не взял бы ее с собой. Ему доводилось терять агентов в свое время. Хотя Рейн никак не мог предотвратить их смерти, он до сих пор ощущал чувство вины. И эта вина увеличится тысячекратно, если он причинит хоть малейший вред дочери Дэвида Эллиса.

– Я вам уже говорил, не хочу, чтобы вас обвинили в воровстве.

– Все же я очень хотела бы принести пользу. К сожалению, у меня, в отличие от вас, почти не было возможности оказать кому-либо существенную помощь.

Рейну было очень трудно устоять перед ее молящим взглядом.

– Неужели вы не дадите мне никакой роли в этом деле?

– Вам предстоит важная роль, дорогая. Вы будете все время присматривать за мадам Совиль. Если увидите, что она оставила гостей и собирается выйти из залы, вы должны будете занять ее. То же касается и любой подозрительной активности со стороны ее слуг. А если я задержусь наверху, вы должны будете создать какое-либо чрезвычайное происшествие.

– Какого рода происшествие?

Он пожал плечами.

– Зависит от обстоятельств. Вы можете упасть в обморок. Или пролить вино на кого-нибудь из гостей. Или опрокинуть подсвечник. Там будет видно, что лучше подойдет ситуации. Импровизируйте.

На лице Мадлен отразилось разочарование.

– То есть моя задача – только привлечь к себе внимание, если потребуется?

– Да, только это.

– Хорошо, – неохотно согласилась она.

Рейн твердо посмотрел на нее.

– Я хочу, чтобы вы пообещали в точности следовать моим инструкциям, дорогая моя. В противном случае придется отменить всю эту затею.

Мадлен некоторое время пребывала в нерешительности, затем в ее глазах мелькнул огонек веселья.

– Конечно же, я обещаю, маэстро.

В ответ на его вопросительный взгляд она заявила невинно:

– Вы не разрешаете мне называть вас «милорд», и я подумала, что «маэстро» вас устроит.

Он не знал, злиться ему или смеяться.

– Сойдет просто «Рейн».

Он достал из кармашка в двери кареты сложенный лист бумаги и протянул ей.

– Фредди по памяти нарисовал план дома вдовы. Изучите его на тот случай, если все-таки вам придется пройти куда-либо дальше гостиной.

– Вы к каждой операции так тщательно готовитесь? – спросила она с любопытством.

– Более или менее. Когда жизнь зависит от мельчайших деталей, приходит понимание необходимости скрупулезного планирования. Но всегда остаются неучтенные факторы, которые могут полностью опрокинуть заготовленную схему, например, простое невезение. Поэтому нужно иметь запасные варианты действий на случай провала. А сейчас изучите план, начиная со спальни, дорогая.

– Интересно, откуда Фредди так хорошо знает именно эту комнату, – пробурчала Мадлен шутливо, прежде чем заняться чертежом.

Рейн наблюдал за ней все время, пока девушка была погружена в это занятие. Глядя, как она непроизвольно терзает свою пухлую нижнюю губу, граф вспомнил, как делал с ней то же самое в тот вечер на балу. Признаться, тогда он почти потерял власть над собой. Хэвиленд зашел намного дальше, чем собирался, но не было никаких сил сопротивляться чарам трепещущей в его объятиях женщины, ее затуманенным страстью глазам, ее обнаженной упоительной груди. Он вспомнил, как ласкал упругие соски пальцами, а потом ртом, жаждущим насытиться ею…

Рейн кое-как подавил в себе жгучее желание наброситься на нее, хотя это было нелегко. Даже сейчас образ Мадлен, раскинувшейся перед ним в бесстыдной наготе, заставил его беспокойно задвигаться на своем сиденье.

Ее отклик на его страстные действия распалял жажду Рейна уложить ее на брачное ложе, а ее отказ выйти за него только укреплял его в намерении склонить Мадлен принять его предложение.

Графа, конечно, слегка удивило ее решительное «нет». Но после некоторого размышления он пришел к выводу, что это даже хорошо, что она не кинулась ему на шею сразу. Рейн любил решать трудные задачи, и женитьба на Мадлен была как раз одной из них.

А до того он вынужден будет страдать от неудовлетворенного вожделения. Это тоже было причиной, по которой он не хотел брать ее с собой: она слишком отвлекала его.

Но тем не менее Рейн был рад, что она поехала с ним. В течение вечера он сможет ненавязчиво поухаживать за Мадлен, не вызывая в ней протеста. Он покажет ей свой лондонский дом, дав ощутить удовольствие и комфорт, которые подарит ей титул графини. Ведь до сих пор в ее жизни ничего этого не было.

И когда они завладеют письмами, он снова обратит все свое внимание на убеждение мисс Эллис стать его женой.